Текст книги "Лейтенант космического флота (СИ)"

Автор книги: Геннадий Борчанинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

В любом случае, ситуация крайне неприятная. Я снова прибавил работы имперским дипломатам, и вариантов развития событий было несколько. С одной стороны, мы уничтожили туранский корвет. С другой стороны, мы уничтожили нарушителя границы. С третьей, это беглые рабы, а Империя не признавала рабство как форму собственности, а только как добровольные отношения двух и более сторон, и тут, очевидно, одна сторона больше не пожелала находиться в рабстве. С четвёртой, туранцы могут и наверняка отправят за ними погоню. Всё зависит теперь от того, как это повернут туранцы. Вполне возможно, что они вообще объявят на всю Галактику, что это имперский эсминец вероломно напал на мирный туранский корабль, вышедший из гиперпространства в нашей системе. И плевать, что это был боевой корвет.

– Ладно, отдыхай… Ахмед, – сказал я.

Спасённый раб кивнул и откинулся назад, на подушку, тут же закрывая глаза. Мы с госпожой Фидлер отправились ко второму. Тот назвался Рахимом, и в целом повторил слова своего товарища. Рабы, подняли бунт, убили офицеров, угнали корабль. Рахим выглядел чуть поживее, пободрее. И, как я и предполагал, разобраться со связью они не смогли. У них банально не получилось включить ни приём, ни передачу.

– И как бы вы запросили стыковку? – хмыкнул я.

В ответ Рахим только пожал плечами. Удивительная наивность и самонадеянность. Не знаю даже, на что они рассчитывали.

Осознавать, что я расстрелял фактически беззащитный корабль, полный беглых рабов, оказалось неприятно. Я успокаивал себя тем, что действовал по инструкции, и если бы это был настоящий корвет, атакующий станцию, жертв было бы гораздо больше, но легче от этого не становилось. Сладкого ощущения победы больше не было.

Рахима мы тоже оставили отдыхать и вернулись вдвоём в основное помещение медотсека. На душе у меня скребли кошки, Фидлер тоже была подавлена.

– Вы просили меня зайти, госпожа старший мичман, – произнёс я.

– Уже не надо, господин лейтенант, – прикусив губу, сказала она. – Я… Хотела провести медосмотр… Но теперь уже не в настроении.

– Полагаю, вам и без меня теперь хватит работы, – нейтральным тоном произнёс я. – До свидания, госпожа старший мичман.

– До свидания, господин лейтенант, – вздохнула она.

Я вышел в коридор, поправил мундир, зашагал в сторону жилого отсека, продумывая и оттачивая каждую строчку будущего отчёта, понимая, что любая ошибка в этом отчёте может вылезти боком и создать мне ещё больше проблем. Если Объединённый Туран решит использовать этот инцидент как казус белли, повод к войне, то моё имя, конечно, войдёт в историю… Но совсем не так, как я рассчитывал, поступая в Академию космического флота.

Глава 11

На отчёт о прошедшей вахте я потратил едва ли не больше времени, чем шла сама вахта. Переписывал раз восемь, не меньше. С помощью Скрепки восстановил ход событий практически поминутно, описал во всех подробностях. Как говаривали мои преподаватели в Академии, больше бумаги – чище зад. На флоте это правило работало железно.

Мичман Сандиев собрал весь мусор с орбиты грави-захватом, не делая различий между кусками обшивки и обледеневшими трупами экипажа. Всё отправлялось в трюмы «Гремящего», где подвергалось безжалостному учёту и постановке на баланс. Космос хоть и велик, но панели с архилитовым напылением или гравистойкие сплавы – слишком редкая штука, чтобы оставлять их на произвол судьбы.

Меня не покидало гадкое ощущение, возникшее после того, как я узнал о том, кто на самом деле летел на корвете, и вскоре эти подробности, обрастая самыми небывалыми слухами, стали достоянием общественности. В кают-компании каждый норовил подойти и выразить своё мнение.

– Ну ты настоящий мясник, лейтенант! – расхохотался Добрынин, хлопнув меня по плечу. – Почти сотню этих собак разом ухлопал! Отличный выстрел, кстати!

– Борисов стрелял, – хмыкнул я, нацепив маску равнодушия.

– Но на манёвр-то ты вышел! – улыбаясь, произнёс старший мичман.

Я поблагодарил его за похвалу сдержанным кивком и вернулся к составлению отчёта. Спустя несколько минут ко мне подошёл старшина Вишняков.

– Ну, это всего лишь туранцы, – он неловко попытался меня подбодрить. – Знаешь, сколько они нам крови свернули? Не, ты всё правильно сделал, Алексей.

– Не совсем туранцы, – сказал я. – Беглецы.

– Туранцы и есть, ты их видел? Все как один, – махнул рукой старшина. – А если бы они остановиться не смогли? Они же прямой наводкой на станцию летели!

О, а вот это мысль, которую стоит добавить в отчёт. Спасибо, старшина.

– Вы – убийца, господин лейтенант, а то, что вы сделали – военное преступление, – фыркнула на меня мичман Антонова.

Ну, они даже не были военными, так что…

– Я сделал то, что предписывает устав, – холодно произнёс я. – И вы на моём месте должны были бы сделать то же самое.

– Хорошо, что я не на вашем месте, – прошипела она, разворачиваясь и демонстративно покидая кают-компанию.

Идеалистка. Я её, с одной стороны, понимал, она ещё и наверняка чувствовала себя соучастницей произошедшего. Но, с другой стороны, с такими взглядами ей стоило идти не на военный корабль, а на какой-нибудь мирный грузовичок. Или вовсе не выходить в космос.

Мнения в целом разделились, большая часть команды считала меня если не героем, то хотя бы славным малым, который сделал всё правильно, но некоторые всё же записали меня в преступники и негодяи, начиная величать Мясником за спиной.

Отчёт я закончил даже до того, как очухался капитан Сахаров. Ему тоже придётся как-то это всё объяснять, и грядущего разговора я ждал, как неизбежной кары, ощущая только желание выбросить Сахарова в шлюз, как это сделали туранские рабы. Я даже поставил неподалёку от его каюты наблюдателя, который и оповестил меня о том, что капитан изволил проспаться.

Готовый отчёт немедленно отправился капитану. Спустя несколько минут на корабле раздался крик, от которого задрожали стены.

– Мясников!!!

Я усмехнулся. Всё как и ожидалось.

Передо мной вдруг возникла Скрепка.

– Новое задание! – пискнула она.

Задание: прибыть к капитану Сахарову В. А.

Срок выполнения: НЕМЕДЛЕННО!!!

Я поднялся со своего места в кают-компании, поправил китель, неторопливым шагом отправился к капитану, морально готовый уже к любому исходу. В любом случае, что бы ни произошло, отчёт автоматически отправится в штаб сектора, вышестоящему командованию. Если только я сам не отменю отправку.

Около двери в капитанскую каюту я остановился, глубоко вдохнул, выдохнул. Ощущение было такое, будто я собрался прыгать без парашюта из верхних слоёв атмосферы. Но всё равно придётся идти, так что я сделал шаг вперёд без лишних раздумий.

Дверь открылась, капитан Сахаров стоял спиной ко мне, глядя в монитор на стене. Он чуть сутулился, сцепив руки за спиной, вся его поза выражала крайнее неодобрение. Мне он вдруг напомнил стервятника, выжидающего, когда умирающий в пустыне наконец отбросит копыта.

– Лейтенант, – мрачно произнёс он.

– Господин капитан! Лейтенант Мясников по вашему приказанию прибыл! – отчеканил я, сделав три строевых шага и исполнив воинское приветствие.

Сахаров молча отвернулся к монитору, на котором виднелось изображение звёздного неба и станции U-681.

– Вы прямо-таки притягиваете неприятности, Мясников, – глухо произнёс он.

Я промолчал, ожидая нового взрыва. Но, похоже, Сахаров уже перегорел. Либо страдал с похмелья, и громкие звуки причиняли ему боль.

– Ну, может, объясните, что это было? – спросил он. – Какая муха вас, к чёрту, укусила?

– Всё изложено в отчёте, господин капитан, – сказал я. – Достаточно подробно.

– Да, я ознакомился. И почему не уведомили меня? Почему не разбудили? – спросил он, снова разворачиваясь ко мне.

Вот здесь я прокололся, да. Эту формальностью я пренебрёг, понимая, что капитана и из пушки не разбудишь. Ну и мне не хотелось вообще вспоминать о его существовании, чтобы он снова не испортил мне вахту. Это я предпочитал делать сам.

И если бы я хотя бы попытался уведомить Сахарова, это уже считалось бы за попытку. А врать сейчас, что я пытался, только делать ещё хуже.

– Вы, господин капитан, были не в состоянии… – начал я.

– Молчать! – рявкнул Сахаров так, что у меня в ушах зазвенело.

Я исполнил приказ. Замер по стойке смирно, дожидаясь новой порции помоев и ругани.

– Здесь я решаю, в состоянии я или нет! – заорал он.

Похоже, больная тема.

– Ты идиот, лейтенант! Безмозглый дебил! Чёрт тебя дери, ты под трибунал пойдёшь! И мы все за тобой! – брызгая слюной, начал орать капитан. – Где вас таких только делают?

Я молча ждал, когда поток ругани иссякнет. Виноватым я себя не считал. Если я и чувствовал вину, то не за то, что не предупредил командира.

Если старший мичман Фидлер засвидетельствует, что капитан был в это время пьян, то всё пройдёт хорошо. Если нет… Ну, мне светит как минимум взыскание, но мне от него не было ни горячо, ни холодно. Я действовал так, как должен был, а офицеру иногда приходится брать на себя ответственность за непростые решения. Только так приобретается ценный опыт.

Сахаров поливал меня ещё несколько минут, багровея от злости, пока вдруг не замолчал, поняв, что я пропускаю всю его брань мимо ушей. И это, похоже, задело его даже больше, чем уничтожение туранского корвета.

– Под арест! – проорал он, а затем вызвал дежурных.

Двое операторов, рядовой и ефрейтор, зашли в каюту, ефрейтор начал доклад, но Сахаров махнул рукой, мол, не надо.

– Под арест его, – ткнул он в меня пальцем.

Операторы приготовились взять меня под локотки, но я посмотрел ефрейтору в лицо.

– Я сам, не надо, – произнёс я, и дежурный кивнул.

Арест так арест. Будет время отдохнуть от монотонной службы и бесконечной корабельной рутины. Не думаю, что кормить будут хуже, чем сейчас.

Отдельного помещения для содержания арестованных на «Гремящем» не было, всё-таки в космосе каждый сантиметр пространства важен, и лучше бы использовать его с умом. Арестованных содержали просто и бесхитростно, в одном из отсеков трюма, и меня отвели туда.

Я запросил у Скрепки свой статус.

Уровень доступа: ДОСТУП ЗАПРЕЩЁН

Ожидайте дальнейших указаний

Ещё и связь мне заглушили. Ожидаемо.

Конвоиры мои, кстати, меня считали абсолютно правым в этой ситуации.

– Мы за вас, господин лейтенант, – признался мне ефрейтор, когда мы вышли в коридор. – Вжарили вы этим обезьянам, как следует.

– Так точно, – добавил рядовой. – Наконец-то хоть кто-то тут это самое…

Вот именно, это самое. Иначе и не скажешь.

Меня закрыли в трюме, в тесном крохотном отсеке, где можно было только сидеть на корточках. Или на заднице, но без возможности вытянуть ноги.

Превосходная будет запись в личном деле. Но безупречность личного дела беспокоила меня меньше всего. Куда важнее для меня было то, отправится мой отчёт дальше, в штаб сектора или же капитан попытается всё замять. В любом случае, отправку по таймеру я не отменял, но есть некоторая разница, от кого поступает отчёт с подобной информацией.

В любом случае, переполох поднимется что надо. Растормошил я это болото.

Сидеть и бездельничать пришлось немного дольше, чем я ожидал. Зато было время всё обдумать.

Дверь открылась внезапно, на пороге показался капитан Сахаров в сопровождении незнакомого майора и двух операторов. Я поднялся, разглаживая и поправляя форму. Похоже, гости со станции. А гостей надо встречать со всем почтением.

– Здравия желаю, господин майор, – произнёс я.

– Здравия желаю, лейтенант, – синтезированным ровным голосом ответил майор.

Похоже, ещё один ветеран, отправленный дослуживать в относительно спокойное местечко.

– На выход, – раздражённо бросил Сахаров.

Я и сам был рад покинуть своё тесное узилище. Вообще, система доступов позволяла закрыть меня и в моей каюте, но это было бы слишком комфортно для меня, и сидеть пришлось в трюме, где от пугающей и холодной пустоты космоса меня отделяла только тонкая переборка.

– Майор Игнатов. Четвёртый отдел, – прогудел безжизненный механический голос майора. – Вы переводитесь на станцию U-681 до особых распоряжений командования.

Четвёртый отдел? Разведка? Что-то новенькое.

– Есть, – произнёс я.

Мне позволили забрать документы и личные вещи, а затем мы с майором перебрались в челнок. Капитан незримой тенью сопровождал нас везде, и, казалось, выдохнул с облегчением, когда шлюз сомкнулся за нашими спинами.

Станционный челнок, гораздо более тесный и маленький, нежели тот, что был приписан к эсминцу, мягко выскользнул из захвата и полетел к станции.

– Я читал ваш отчёт, лейтенант, – произнёс вдруг майор.

В салоне мы были с ним вдвоём, и арестованным я себя не ощущал. Игнатов сопровождал меня, а не конвоировал, это чувствовалось по его отношению. Конвоиры всегда напряжены, всегда наготове. Майор вёл себя так, будто провожает старого знакомого.

– Значит, вы понимаете, что у меня не было другого выбора, – сказал я.

– Выбор есть всегда, – прогудел он.

Равнодушный синтетический голос слегка затруднял восприятие. Даже Скрепка в общении чувствовалась более человечной, нежели майор Игнатов.

– Думаю, если бы я пропустил корвет к станции, это понравилось бы вам гораздо меньше, – сказал я.

– Верно, – ответил Игнатов.

Больше он не произнёс ни слова до тех пор, пока мы не прибыли на станцию. Челнок прилип к одному из многочисленных шлюзов, мы вышли в коридор. Из грузового отсека несколько станционных медиков вывезли на каталке сперва Рахима, а затем Ахмеда. Похоже, к ним тоже возникли вопросы у наших особистов. В принципе, ожидаемо.

– Вы, наверное, не в курсе. Но эта история уже во всех газетах и новостных пабликах, – произнёс вдруг майор. – И первыми её запостили «Известия Альянса Свободных Систем». А вторыми – «Официальная Газета Объединённого Турана». Есть предположения, каким образом?

Я удивлённо вскинул брови. Внезапно.

– В последнее время здесь пасётся слишком много иностранных кораблей, – пожал я плечами. – Они могли видеть бой. Либо заранее знали, что сюда прилетит корабль, набитый беглыми рабами, и что мы его расстреляем.

– Точно, – сказал майор. – Или, если бы не расстреляли, он врезался бы в станцию, якобы случайно. Ошибка пилота.

Опять международный скандал, ети его мать. Сахаров прав. У меня просто какой-то дар притягивать неприятности.

– Так я за это арестован или нет? – спросил я, пока мы шагали по коридорам станции, заходя в неприметные двери и поворачивая туда, куда я бы сроду не подумал зайти.

– Не торопи события, лейтенант, – сказал Игнатов.

Пришлось молча шагать за ним, гадая о своей будущей судьбе. Туранцев везли другой дорогой, очевидно, в медицинский блок.

– Кхм… Господин майор… Мне бы заскочить на минутку в одно место… – сказал я. – В трюме не знаю сколько просидел, сами понимаете…

– Точно. Сейчас зайдём, – равнодушно сказал Игнатов.

Он, однако, не оставил меня одного даже в туалете, подождал на пороге. Я тем временем проверил связь. По прежнему отключён. Доступы, естественно, тоже закрыты.

Я помыл руки, вышел, снова пошёл за майором. Идти оказалось недалеко, и вскоре мы оказались в небольшом пустом кабинете, где стояли только стол и два стула.

– Садись, – приказал Игнатов.

Я сел, стараясь сохранять спокойствие и бодрость духа. Будут допрашивать, не иначе.

Нетрудно было догадаться.

Игнатов сел напротив, демонстративно достал планшет, включил запись.

– Представьтесь, – попросил он.

Я на мгновение опешил, но приказ есть приказ.

– Мясников, Алексей Михайлович, – громко и внятно произнёс я. – Лейтенант космического флота, второй помощник, малый эсминец «Гремящий».

Назвал дату и место рождения, фамилию, имя и отчества родителей, состав семьи, дату поступления в Академию космофлота, дату выпуска. Майор Игнатов сыпал вопросами как из пулемёта, перемешивая их в случайном порядке и регулярно сбивая меня с толку внезапной переменой темы. Звание, имя и отчество преподавателя тактики. Место работы родителей. Дата назначения на «Гремящий». Употреблял ли я когда-нибудь наркотики. Как вычислить координаты гиперпространственного коридора. Как я отношусь к Альянсу. Дата первого полёта в космос. Есть ли у меня родственники в иностранных колониях. И так далее, без всякой системы и логики.

К допросу я, естественно, был готов. Но не к такому. К счастью, наркотиками меня не пичкали и пятки дубинкой не отбивали, просто задавали вопросы, на которые я правдиво отвечал под запись.

– Есть хочешь? – спросил вдруг майор после вопроса о семейном положении моего двоюродного брата.

– Не откажусь, – сказал я.

Допрос прервался, Игнатов через планшет вызвал к нам двух сотрудников службы безопасности, которые принесли нам поесть. Разогретые полуфабрикаты, естественно, но всё же лучше, чем на корабле.

Майор ел вместе со мной, и мне почему-то подумалось, что это ещё одна уловка, чтобы наладить со мной контакт, хотя я и так максимально шёл на сотрудничество. Мы всё-таки были на одной стороне, на стороне Империи. Игнатов делал свою работу, а я делал свою. В горле после долгого диалога пересохло, и я с удовольствием пил порошковый морс со вкусом смородины.

После обеда допрос продолжился. Игнатов задавал одни и те же вопросы по кругу, слегка их изменяя по форме, но не по содержанию, и когда я заметно утомился, наконец перешёл к событиям с корветом. Я отвечал на все вопросы так же, как писал в отчёте, иногда тоже перефразируя ответы.

Закончился допрос так же внезапно. Майор Игнатов выключил запись на планшете и посмотрел мне в лицо.

– На сегодня всё, лейтенант, – сказал он.

На сегодня. Завтра, значит, всё это начнётся снова, и, скорее всего, по тому же сценарию. На колу висит мочало, начинаем всё сначала.

Он вызвал тех же двух безопасников, которые приносили нам обед, и они, не задавая лишних вопросов, проводили меня в небольшую каюту, которую заперли снаружи. Они, вернее, вообще не разговаривали, не реагируя на мои вопросы. Каюта же напоминала мне мою каюту на «Гремящем». Такая же спартанская скудная обстановка, узкая койка, крохотный санузел. Лучше, чем кусок трюма. Ужин мне принесли сюда же.

Было не очень-то приятно осознавать, что вся моя дальнейшая судьба зависит не от меня, а от того, что накопает разведка. Но я верил, что они знают, что делают. Что они примут правильное решение.

Глава 12

На следующий день всё повторилось. Допрашивал меня уже другой человек, в звании старшего лейтенанта. Через день вернулся майор Игнатов.

– Вас проверили, лейтенант, – механическим голосом сказал он, когда мы вновь зашли в допросную.

Я догадывался. Было бы странно, если бы они не стали изучать всю мою подноготную. В нашей родной Империи уже были периоды шпиономании, особенно на заре её становления, и истории о бравых разведчиках и подлых шпионах неизменно сопровождали нашу культуру в кино, книгах и играх.

– Мы пришли к выводу, что вы невиновны, – не дождавшись от меня ответа, продолжил Игнатов.

– А что там с этим корветом? Что с туранцами? – спросил я нетерпеливо, оторванный от всяческой информации извне.

Вот этот информационный голод был хуже всего. А допросы и пребывание в каюте меня не волновали.

– У вас нет допуска к этой информации, – отчеканил майор.

Разочарование на моём лице стало достаточно красноречивым ответом.

– Но чисто по-человечески я понимаю ваше любопытство. Вы чувствуете ответственность за тех, кого спасли, – безжизненным синтетическим голосом добавил он. – Туранцы мертвы, оба. Сердечная недостаточность, истощение. Это по официальной версии.

Что-то мне подсказывало, что если бы Ахмед и Рахим остались под присмотром госпожи Фидлер, то оба до сих пор были бы живы.

– А по неофициальной? – спросил я.

Дайте-ка угадаю, у меня нет допуска к этой информации.

– Есть подозрение, что их убили, – сказал майор.

Да уж, вляпался я по полной программе. Почему-то у меня появилось неприятное ощущение, что и я могу стать целью. И на моём надгробии напишут что-то вроде «Он слишком много знал».

– Вы возвращаетесь на «Гремящий», лейтенант. Челнок прибудет через два часа, – сообщил Игнатов.

– Служу Империи! – улыбнулся я.

– И ещё… Командование сектора за нарушение дисциплины и субординации, а так же за несвоевременное поднятие тревоги в боевой обстановке, объявляет вам выговор, – добавил Игнатов. – А за уничтожение нарушителя объявляет вам благодарность.

Плюс на минус, то на то и выходит. Итого – ноль без палочки. Но на медаль я и не рассчитывал, и новых дырок на погонах тоже не сверлил.

– Больше не смею вас задерживать, лейтенант, – сказал майор.

– До свидания, господин майор, – сказал я, чувствуя, что мы ещё не раз с ним увидимся.

Он кивнул в ответ и достал планшет, показывая, что больше нам разговаривать не о чем.

Эту часть станции я уже успел изучить, пока ходил эти дни из каюты в допросную, поэтому не заблудился. Вышел к основным коридорам, посмотрел на указатели. Два часа до прибытия челнока нужно было где-то скоротать. И кроме бара, тут больше не было подходящих для этого мест.

Бармен даже махнул мне рукой издалека, узнав меня. Остальные посетители зашушукались, поглядывая косо, но их сегодня было немного. Пара залётных, несколько завсегдатаев со станции, трое альянсовцев, чёрных, как космический вакуум.

– Приветствую, лейтенант, – сказал бармен, когда я подошёл к стойке и сел на высокий стул, положив перед собой фуражку. – Как обычно?

– Нет, – покачал я головой. – Безалкогольное что-нибудь есть?

– Брепси есть… Есть «Байкальская», – пожал плечами бармен, заметно теряя интерес.

Всё же кассу он делал на алкоголе.

– Брепси, – выбрал я.

– Наслышан о вашем подвиге, лейтенант, – улыбнулся бармен. – Вся станция только об этом и болтает.

Я пожал плечами, глядя, как он наливает искрящуюся чёрную шипучку в высокий стакан.

– Правда, что туранец бы нашу станцию сбил? – спросил он, сгорая от любопытства.

– Скорее всего, – хмыкнул я.

– Так я и думал, – проворчал он. – Зато во всех пабликах… Акт невиданной агрессии! Звериная жестокость Империи! Идиоты…

– Журналисты… – вздохнул я. – Им только дай повод.

– Это точно, – усмехнулся бармен. – Зато станция наша теперь у всех на слуху. И система. На всю Империю прогремела…

Я тоже усмехнулся, пригубил брепси. Холодная приторная жидкость прокатилась по пищеводу, лопаясь пузырьками углекислого газа.

– И вам, господин лейтенант, на станции все только рады, А если кто-то вас, простите, Мясником обзывает, так это люди глупые, не понимают, что пропаганды накушались, – добавил бармен.

К прозвищу этому я давно уже привык, с детства, так что ничего оскорбительного в нём не находил. Подумаешь, Мясник. Зато враги будут бояться.

– Спасибо, друг, – кивнул я, поднимая стакан газировки.

– Брепси за счёт заведения, – улыбнулся он.

– Спасибо, – ещё раз сказал я.

Я посидел немного, слушая обрывки разговоров за соседними столиками. Обсуждали результаты вчерашнего матча в спейсбол. Про корвет и туранцев не говорили, всё уже обмусолили, пока я сидел на допросах.

Возвращения на «Гремящий» я, честно говоря, опасался. Под арест меня, естественно, никто не посадит, командование сектора дало понять, что всё в порядке, но и рады мне там точно не будут. Особенно капитан. Этого упыря я бы и вовсе гнал из космофлота ссаными тряпками, но решать это, к сожалению, не мне.

Я вызвал Скрепку и проверил связь. Наконец-то восстановили доступ, и я немедленно полез проверять сообщения и новости. Сообщений было немного, а вот новостей… Целый шквал. Пришлось отфильтровать их по тегам U-681,«Гремящий» и «Yildiz». Всё равно набрался не один десяток. Читал всё подряд, начиная от откровенной желтизны про то, как наш эсминец вылавливал в космосе ещё живых туранцев и расстреливал из лазеров, и заканчивая официальными пресс-релизами. Про лазеры – просто бред. Лазеры на «Гремящем» не работают.

В целом имперские новостные паблики, кроме откровенных рупоров вражеской пропаганды, сходились во мнении, что я всё сделал правильно. Прочие же… Клеймили меня чудовищем, мясником и солдафоном, будто на корвете были не беглые рабы, а невинные детки. Особенно усердствовали газеты и паблики Альянса Свободных Систем, выдумывая самые невероятные подробности и небылицы.

Короче говоря, чтение новостей оставило меня в смешанных чувствах. Ну, хоть имя моё теперь было на слуху. Гораздо лучше, когда о тебе знают, нежели тихо сидеть в уголке. Известность, даже такого рода, здорово помогает в службе, да и вообще в жизни.

Челнок с «Гремящего» прибыл точно в срок, и на этот раз за мной никто не приходил, просто Скрепка вывела мне сообщение, что меня ждут у такого-то шлюза. Я попрощался с барменом, пообещав заглянуть ещё, и пошёл к челноку. Там меня ждал один только ефрейтор, знакомый по прошлому моему полёту.

– Здра жлаю, госпдин лейтенант! – воскликнул он, широко улыбаясь.

– И вам, ефрейтор, – кивнул я. – Как дела на «Гремящем»?

– Ха! Так сразу и не перескажешь! – оживлённо воскликнул он. – Вы, наверное, и не поверите!

– Ну-ка, – хмыкнул я, усаживаясь в кресле и пристёгивая ремень.

– Ну, во-первых… А не, пусть лучше сюрприз будет! – хохотнул он. – Проверка у нас была. Всех задроч… Замучили!

Ожидаемо. После такого переполоха обязательно заявятся гости с большими погонами, а то и с лампасами на штанах, чтобы показательно натыкать командира мордой в лужу.

– Всё ещё на борту небось? – спросил я.

– Так точно, господин лейтенант, – сказал ефрейтор.

А вот это уже хуже. Высокие гости непременно захотят познакомиться со мной лично, и это совсем не те знакомства, которые я хотел бы завести. Значит, мне на «Гремящем» предстоит выслушивать нотации, разъярённые вопли и площадную брань от каперангов и адмиралов. Заслуженно, не спорю. Но лучше от этого не становилось. Я ведь могу не сдержаться, ответить в том же духе, а это уже чревато проблемами.

– Что ещё? – спросил я.

– Ну… Это вообще гарь! Адмирал там у нас… К стабилизатору полез! Его чуть не убило нахрен! – рассмеялся пилот.

Я помрачнел. Кого обвинят? Непременно, меня. А то ещё и пришьют попытку покушения, особенно если этот адмирал – набитый дурак, а он явно дурак, раз полез к высокоточному и опасному оборудованию на чужом корабле, хотя там везде расклеены предупреждения. Не влезай – убьёт.

– Живой хоть? – хмуро спросил я.

– Да чего ему будет-то? Живой, – пожал плечами пилот. – Тряхнуло малость, и всё.

Не слишком-то он меня успокоил.

Челнок вышел на орбиту сближения с эсминцем, и я наблюдал в иллюминатор, как громада космического корабля, замершая в пустоте, понемногу увеличивается в размерах. Нечасто мне удавалось взглянуть на корабль вот так, со стороны. «Гремящий», надо признать, внушал уважение своими хищными формами.

Ефрейтор подлетел поближе, запросил стыковку, начал плавное сближение в ручном режиме. Тоже, видимо, не доверял автопилотам и прочим электронным помощникам с функцией искусственного идиота.

Пристыковались мягко, без тряски и резких движений, я даже и не заметил, когда движение остановилось, продолжая наблюдать в иллюминатор за приближающимся бортом «Гремящего».

– Приехали… – весело пробормотал ефрейтор, отключая питание челнока и отстёгивая ремень.

Я тоже отцепил ремень безопасности, подошёл к шлюзу, подождал, когда выравняется давление, поправил китель, фуражку. Дверь отъехала в сторону, и я шагнул вперёд. Привет, «Гремящий», я вернулся.

Был бы я капитаном, тут бы стоял дежурный с докладом, но я был всего лишь вторым помощником, и никто меня не встречал. Нужно было идти и самому докладывать о своём возвращении на корабль, так что я отправился прямиком к командирской рубке.

«Гремящий» блестел чистотой, показной, ненатуральной. Идеальный порядок царил везде, но я знал, что это только иллюзия на время проверки, а во всех закутках, куда не достанет взгляд проверяющего, спрятано то, что не удалось замаскировать под порядок. Такие проверки бывали и в Академии, и я не понаслышке знал, как бывает во время визитов начальства или даже августейших особ.

На этот раз в командирской рубке меня встретил не капитан, а старший помощник, старший лейтенант Макаренко. Как обычно, залипал в планшетике, лопая шарики в какой-то игрушке и совершенно игнорируя показатели на мониторах.

– Господин старший лейтенант, лейтенант Мясников для дальнейшего прохождения службы прибыл, – исполнив воинское приветствие, сообщил я.

– Ага, здорово… – пробормотал он, не отрываясь от шариков. – А где был?

– На станции, – сказал я.

– А, я думал с концами тебя увезли… – хмыкнул старпом.

К счастью, обошлось.

– Так, сейчас в график тебя поставлю, – сказал Макаренко. – О проверке слыхал уже?

– Да, рассказали, – кивнул я.

– Ну и хорошо, – пробормотал он. – Прилетели, пистону вставили тут… Сахарова с должности сняли.

Я даже не поверил своим ушам.

– Сняли? – выдавил я.

– Служебное несоответствие влепили, с должности сняли, – кивнул старпом.

– Вы теперь и.о., получается? – спросил я.

– Ага, – кисло произнёс Макаренко.

Кажется, он был совсем не рад свалившейся на него ответственности. Непонятно, как он вообще с таким отношением дослужился до старпома, а не застрял на должности какого-нибудь техника, где ответственности вообще ноль.

– Так, доступы тебе я вернул… Заступаешь вахтенным, Борисова сменишь завтра, получается… – тыкая пальцем в планшет, сказал он.

– Борисова? – не понял я.

– Ага, капитана-то нет, – сказал Макаренко. – Только это… Давай без выкрутасов, я до пенсии спокойно дослужить хочу.

– Есть, – ответил я. – Разрешите идти?

– Давай, давай, – снова открывая игрушку, сказал старпом.

Новость о снятии Сахарова с должности грела душу, словно бы древние боги вняли моим молитвам. За что именно сняли – неизвестно, но в любом случае, было за что. Одного только хронического алкоголизма достаточно.

Так что в кают-компанию я пошёл, изрядно повеселев. Хоть что-то хорошее в жизни, будем надеяться, что и впредь мечты будут исполняться. Что альянсовцы все подорвутся на собственных нейтронных бомбах, а сино-индцы наконец вымрут от депопуляции.

Встречные операторы бодро исполняли приветствие, не высказывая, но явно демонстрируя своё отношение. На корабле мне были рады.

В кают-компании народа оказалось немного, похоже, во время проверки все предпочитали находиться подальше от начальства, либо по каютам, либо на рабочем месте. Тут оказались только младший лейтенант Каргин и мичман Антонова. Связист пил чай, мичман Антонова просто сидела в кресле, прикрыв глаза и вытянув ноги.

– Салют, дамы и господа, – произнёс я, широко улыбаясь.

– Ох ты ж! – воскликнул Каргин. – Лёха!

Антонова не отреагировала на приветствие, проигнорировала, хотя я видел, что она не спит. Я крепко пожал руку младшему лейтенанту, сел в своё кресло, бывшее до недавних пор капитанским.

– Что новенького на нашем корыте? – спросил я.

– Старенькое ещё не разгребли, – сварливо произнесла Антонова.