Текст книги "Лейтенант космического флота (СИ)"

Автор книги: Геннадий Борчанинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Глава 26

На «Гремящий» я вернулся уже старшим лейтенантом. Вице-адмирал Кононенко щедро раздавал новые звания всем, кто волей случая занял должность своего бывшего командира. Война всегда позволяет быстро расти в званиях, но я, пожалуй, предпочёл бы тихо и мирно получить погоны старлея на один из праздников, а не таким вот образом.

Даже не стал их обмывать, настроение было совсем не праздничное. Но всеобщие поздравления принимал, хоть и неохотно.

Спустя несколько часов на эсминец прибыли первые гости. Само собой, офицеры «Бойкого», старший помощник и ещё несколько человек в чине от мичмана до старшего лейтенанта. Видеть новые лица на борту эсминца оказалось на удивление приятно, мы организовали встречу в кают-компании, в которой давным-давно уже не собиралось столько народа.

Новички не слишком-то были рады своему переводу на «Гремящий», но и их можно было понять, наш эсминец до сих пор обладал не самой лучшей репутацией. Но в целом компания подобралась приятная. Старший лейтенант Лаптева, старпом «Бойкого», лейтенанты Козлов и Магомедов, младший лейтенант Драчёв, старший мичман Шляпников, мичман Заварзин. Коллектив у них был крепкий, спаянный, дружный, и это сулило, с одной стороны, лёгкость их освоения на борту эсминца, а с другой – затруднения в слаживании коллектива. Будут держаться особняком, к гадалке не ходи. Все знакомились друг с другом, пожимали руки, улыбались, делились историями.

«Бойкий» вместе со своим напарником «Грозным» точно как и мы стал жертвой внезапного нападения туранских сил. Корветы вступили в бой с превосходящими силами противника, огребли по полной программе и были вынуждены отступить. «Бойкому» удалось уйти, «Грозному» – нет.

Туранцы сунулись к нам с двух направлений одновременно, и на обоих добились успеха, и нам теперь предстояло выбить их оттуда силами «Минервы» и сопровождающих её кораблей. И наш успех зависит от того, насколько хорошо туранцы смогли закрепиться в захваченных системах.

Новых членов команды перевозили с «Бойкого» целыми партиями, наш челнок гонял туда-сюда без остановки, чтобы как можно скорее перевезти восемьдесят семь человек, уцелевших после сражения. Старшина размещал их в жилом отсеке, и многие операторы были наоборот, только рады перевестись на «Гремящий», более комфортный и просторный по сравнению с корветом.

Я лично вносил всех новоприбывших в штатку, выдавал соответствующие доступы, назначал на должности. С каждым из офицеров немного пообщался наедине, ровно как и с некоторыми специалистами, короче говоря, слияние двух команд происходило медленно, но верно.

«Бойкий» тем временем начали разбирать на запчасти, многие из которых пойдут на ремонт нашего эсминца, и офицеры корвета чуть не плакали, глядя, как их родной корабль разбирают по винтикам. Я понимал их чувства. Они вырвались из пекла на этом корабле, а теперь вынуждены были смотреть, как «Бойкого» используют в качестве донора. Я и сам был бы не рад, если бы «Гремящему» была уготована такая же судьба.

Больше всех недовольна оказалась старший лейтенант Лаптева, мой новый старпом, и она, похоже, винила именно меня во всех этих бедах. По возрасту и выслуге она была старше меня, мы вместе учились в Академии, и она выпустилась, когда я только переходил на второй курс. А теперь она вынуждена была признать меня своим командиром. Такие вот выверты карьерной лестницы. Всё потому, что мы служили на эсминце, а они переводились с корвета, корабля другого класса. Будь всё наоборот, и это мне пришлось бы служить под её руководством.

– Надеюсь, вы знаете, как управлять кораблём, господин старший лейтенант, – ничуть не скрывая сарказма, произнесла она, когда я пригласил её и второго помощника, лейтенанта Магомедова, в командирскую рубку.

Была она высокой и стройной блондинкой с тугим узлом волос на затылке, густым макияжем и надменным выражением лица. Самая настоящая стерва, и она не стеснялась демонстрировать это всеми способами.

Лейтенант Магомедов же наоборот, был низкорослым улыбчивым юношей, который в переводе на «Гремящего» видел только хорошее, потенциал для дальнейшего развития.

– Вы тоже этому научитесь, госпожа старший лейтенант, – вернул я колкость.

Нужно было продемонстрировать всё, прежде чем допускать их до несения службы. Управление корветом и эсминцем несколько различалось.

Лаптева скривила лицо, но промолчала. Похоже, мы с ней не подружимся.

Но я был рад тому, что мне больше не придётся круглосуточно торчать на мостике. Непрерывная служба меня изрядно утомила.

Вооружение с «Бойкого» переносили на наш эсминец, заменяя неисправные лазеры и пушки уцелевшими пушками корвета, пусть не такими мощными, но хотя бы исправными. «Гремящий», и без того отремонтированный подручными средствами, всё больше напоминал лоскутное одеяло или сшитого из различных кусков плоти кадавра. Но о полноценном ремонте на верфи нам оставалось только мечтать.

Когда разобранный до остова корвет окончательно распилили на металлолом и распихали его останки по трюмам «Гремящего» и «Минервы», нам приказали выдвигаться следом за крейсером. Других кораблей мы так и не дождались, на связь они не выходили, и это значило, что в этом участке космоса остались только два боевых имперских корабля. Тяжёлый крейсер и малый эсминец. Слишком мало для полномасштабных боевых действий, но подкрепление уже шло через гиперпространство сюда, прыгая от одной системы к другой.

В составе эскадры я до этого никогда не работал, и многое приходилось мучительно вспоминать и заново учить по уставам и инструкциям. Старший лейтенант Лаптева только усмехалась, глядя, как я вспоминаю инструкции для элементарных действий. Они-то постоянно ходили в паре, «Грозный» и «Бойкий», и для неё все эти действия были ежедневной рутиной, а для меня – абсолютно новыми знаниями.

«Гремящего» заправили, обслужили, подготовили к новым свершениям. Не сказать, что я был готов к новым встречам с туранцами, но от меня и моего мнения тут ничего не зависело. Адмирал прикажет – пойдём хоть в самое пекло.

С «Минервой» держали постоянную связь, её командир, капитан первого ранга Миллер, воспринимал нас скорее как вспомогательную силу, неспособную на самостоятельные действия. Из-за этого отношение было что-то вроде «лишь бы не мешались», и я старался особо не отсвечивать, но всё равно находиться поблизости.

О пункте нашего назначения я узнал только непосредственно перед переходом в гипер, информация пришла шифровкой. Система Х-146, летим на двадцати тысячах световых. Миллер убедился, что мы приняли шифровку, и умчался в гиперпространство, а мы немедленно последовали за ним, надеясь, что «Гремящий» выдержит переход.

– Наша система, – сказал мне Магомедов. – Мы там с «Грозным» патрулировали последние три месяца.

– Обитаемая? – спросил я.

Лезть в справочники или запрашивать Скрепку было лень.

– Станция была… – сказал лейтенант. – Уничтожить пришлось при отходе.

Знакомо.

– А с кем дрались? – спросил я.

– Крейсер туранский пришёл, с ним ещё пара кораблей…

– «Фатих»? – перебил я его.

– Нет. Как его… «Мансур», – ответил лейтенант.

А вот это для меня было новостью. Если здесь действует два крейсера, есть нехилая такая вероятность, что они соединятся и будут оборонять захваченное. И если вдвоём с «Минервой» мы бы могли расколупать защиту одного из крейсеров, то против двух сразу у нас просто нет никаких шансов. Только выбросить белый флаг или с честью погибнуть.

Собранный по лоскутам «Гремящий» оправдывал своё название, в гиперпространстве его потроха гудели и гремели, словно это была связка консервных банок, а не боевой корабль. Двадцать тысяч скоростей света, похоже, были предельно возможной скоростью в его нынешнем состоянии. Лично я предпочёл бы чуть менее быстрое перемещение, но тогда мы разминемся с «Минервой», а её лучше было бы не оставлять одну. Нам в нынешних условиях вообще нельзя было разделяться, чтобы нас не выбили по одиночке на выходе из гипера. Туранцы наверняка ждут.

Война в космосе имеет свою специфику, совершенно отличную от наземных операций или даже внутрисистемных сражений, гиперпространство напрочь перекроило все старые методы ведения войны. О какой стратегии может идти речь, если два корабля, вышедшие из одной и той же точки в одно и то же время могут разминуться на целые недели и даже месяцы. Ещё и оставаясь без связи на время перехода. Преследователь может невозбранно обогнать преследуемого и поджидать его на выходе, так что всё привычное стратегическое маневрирование свелось к банальным скачкам по системам в надежде прийти раньше противника. Неважно, в какой роли ты находишься. Внутри системы уже, конечно, дело другое.

Система Х-146, по которой ещё летали обломки «Грозного» и здешней орбитальной станции, оказалась совершенно пуста. Никаких следов туранцев. И это настораживало, потому что сообщений о том, что туранский крейсер продвигается дальше вглубь имперского пространства, тоже не поступало. Выглядело это очень странно, учитывая, что при вторжении в эту систему они тоже потеряли несколько кораблей. По всем прикидкам они должны были попытаться здесь закрепиться, потому что отсюда можно было контролировать ещё несколько путей в смежные системы, туранские и наши.

Но здесь не обнаружилось даже дронов слежения или спутников связи. Только обломки и прочий космический мусор. Мы с «Минервой» остановились на высокой орбите, чтобы решить, что делать дальше.

Вице-адмирал Кононенко должен был принять решение, но он почему-то медлил. А мы ждали.

По всем принятым нормам, уставам и просто по принципу здравого смысла в этой системе обязаны были быть туранцы, ровно как и в U-681. Война в космосе шла именно за контроль над системами, контроль точек перехода, а Объединённый Туран просто бросил свои завоевания. Это удивляло и настораживало, и адмирала, похоже, тоже. Спустя несколько часов ожидания с крейсера пришёл приказ выдвигаться в систему U-681, и мы вместе с «Минервой» полетели обратно к границе, чтобы синхронно уйти в гиперпространство.

Искать корабли султана в тёмном и закрытом от наших сенсоров уголке космоса оказалось удивительно нервно. Словно наощупь идти в тёмную комнату, полную врагов. После разрушения орбитальных станций вся информация об этих системах устарела и получить новую мы не могли. Я предложил Миллеру отправить дрон-разведчик прежде, чем самим соваться в гиперпространство, но он ответил отказом. Придётся разведывать всё самостоятельно, возможно, даже боем. Мы должны выбить туранцев из наших систем. А дрон-разведчик остался здесь, в Х-146, следить, не вернётся ли сюда «Мансур».

Мы вновь прыгнули в гиперпространство почти синхронно, но оказаться рядом не могли даже теоретически. Вокруг нас снова было только тёмное нутро изнанки мироздания.

Снова шли на двадцати тысячах световых, и предчувствие на этот раз говорило мне, что в U-681 мы найдём наших заклятых друзей. Я заранее попросил всех быть готовыми к бою, а перед выходом из гипера надел скафандр. Тяжёлый и неудобный, но он уже спас мне жизнь в бою, и пренебрегать защитой я не хотел. Старлей Лаптева и лейтенант Магомедов тоже заняли свои места аккурат перед выходом из гиперпространства в систему. Не знаю насчёт их предчувствия, но лично моё ревело сиреной и мигало красными лампами боевой тревоги.

Окраина U-681 появилась перед нами внезапно и резко, выход получился не слишком удачный и я почувствовал, как зашумело в ушах. «Минерва» была уже на месте. А где-то в поясе астероидов висел «Фатих».

– Боевая тревога! – выдохнул я практически с облегчением.

Ожидание встречи было мучительнее самой встречи. Теперь появилась определённость, теперь можно было строить план действий.

Крейсер в этот раз был один, корветы, которые его сопровождали, куда-то подевались, но я чувствовал, что вместе с «Минервой» мы забороли бы и их тоже.

– Входящий с «Минервы»! – доложил Каргин. – Есть прямой канал!

– «Гремящий», это «Минерва», приказываю атаковать, – спокойным тоном произнёс каперанг Миллер.

– Есть, начинаем атаку, – отозвался я.

Вдвоём-то мы точно вскроем эту консервную банку. Один сбивает щиты, второй крушит броню.

Я включил максимальную тягу, лейтенант Магомедов отметил «Фатиха» целью для всех наших орудий, включая главный калибр. «Минерва» тоже начала разгон. Мы снова были как рыцари, мчащиеся к цели с пиками наперевес, чтобы нанести удар в самый подходящий момент.

Туранский крейсер заметил наше прибытие не сразу. Но всё-таки до того, как мы сумели нанести удар.

– Он глушилки включил, мы без связи! – доложил лейтенант Каргин.

– Действуем по плану, атакуем, – сказал я.

«Фатих» величаво и плавно развернулся к нам носом, начал набирать скорость, вылетев к нам навстречу из пояса астероидов. Он слишком велик, чтобы укрыться в нём, прячась за каким-нибудь булыжником. И его капитан, похоже, тоже считал, что лучшая защита – это нападение.

– Господин старший лейтенант! Он взял целью нас! – воскликнула Лаптева.

Это я уже и так заметил. Я вцепился в штурвал, пристально вглядываясь в картинку передо мной. Вот и настало время для реванша. Время для мести.

Я словно стал с кораблём одним целым, слился с «Гремящим» воедино, чувствуя вибрацию его двигателей и заряд его главного калибра, готовый сорваться в полёт по первому моему желанию. Не осталось больше ни меня, ни других офицеров в рубке, ни операторов на боевых постах. Только «Гремящий» и «Фатих», друг против друга.

Эсминец послушно вильнул в сторону, вернулся на прежний курс, крутанулся вокруг своей оси. Туранец летел так, словно плевать хотел на всё вокруг, а мы вместе с «Минервой» – лишь досадная мелочь, помешавшая ему спокойно курить кальян.

Увернуться от его залпа и попасть собственным. На словах – проще простого, на деле – очень и очень непростая задачка. Я понял, насколько сильно мне не хватает навыков пилота, не хватает тренировок. Одно дело – учебный бой в Академии или вообще симуляция боя в дополненной реальности, и совсем другое – когда ты летишь на врага, рискуя своей жизнью и жизнями сотен своих подчинённых.

– Огонь! – рявкнул я, нажимая на спуск, нервы у меня сдали раньше, чем у командира «Фатиха».

Жаль, связь глушится, мы не можем координировать свои действия с «Минервой». Можно было бы ударить одновременно, чтобы у туранца не осталось и шанса.

– Есть попадание! – воскликнул Магомедов.

Щиты «Фатиха» засияли белой вспышкой, рассеивая энергию нашего выстрела, она как бы обтекала корабль, словно бы он был заключён в невидимое яйцо. Если бы в этот же момент ударила «Минерва», туранский крейсер удалось бы распылить на атомы, но каперанг Миллер запоздал с выстрелом. Щиты успели восстановиться.

Я резко направил «Гремящего» вверх, уходя с нынешнего курса и пытаясь зайти «Фатиху» с кормы. Крейсер промчался мимо, так и не сделав ответного выстрела. Разворачиваться пришлось с небольшой перегрузкой, компенсаторы отработали на пределе возможностей.

Теперь за крейсером придётся погоняться. Похоже, он понял, что не осилит двоих, и начал уходить к окраине системы, обратно в родные края. Допустить этого никак было нельзя, и мы вместе с «Минервой» устремились в погоню. Уйти в гиперпространство прямо сейчас «Фатиху» мешает наше присутствие, ведь для перехода ему потребуется отключить щиты, а это гарантированная смерть, учитывая, что мы с «Минервой» висим у него на хвосте, как гончие, травящие лису. И как только наши сенсоры покажут, что туранец отключил щиты, удар последует незамедлительно.

Вот он и маневрировал, пытаясь уйти от погони, насколько это вообще было возможно на тяжёлом боевом корабле. Хотя я бы не удивился, если бы узнал, что к нам из соседней системы на всех парах мчится его напарник «Мансур». Вот только он не успеет, даже в теории.

– Огонь! – снова рыкнул я.

Скрепка показывала вероятность попадания в сорок четыре процента, и я счёл её достаточно большой для того, чтобы попытаться.

На удивление, выстрел получился удачным, щиты «Фатиха» снова вспыхнули белым, рассеивая энергию, и в этот же момент ударили орудия «Минервы». Капитан Миллер ждал этого, без всякой связи с нашим эсминцем сделав правильный вывод из предыдущей попытки выстрелить по врагу.

В этот раз щиты не выдержали объёмов энергии, перегрузились и отключились, а значит, у нас появился шанс взять «Фатиха» за задницу. Он, впрочем, резко изменил курс, начал зайцем петлять по пустому космосу. Здесь, на окраине системы, укрыться было уже негде.

Я чувствовал самый настоящий азарт охотника, прилив сил, возбуждение, сравнимое с сексуальным, сердце бешено стучало, вырываясь из груди. Очень волнительно было преследовать добычу, которая была в два раза мощнее и сильнее нашего эсминца, но наверное, именно так себя и чувствовали первобытные охотники, загоняющие мамонта с одними только деревянными кольями в руках.

Пока наш главный калибр готовился к новому выстрелу, по крейсеру работали автопушки и лазеры, перемалывая и распиливая толстую броню. «Минерва» тоже не теряла времени зря, поливая туранца огнём из всех стволов.

– Есть связь! – раздался голос лейтенанта Каргина. – Прямой канал с «Минервой»!

Похоже, туранец начал отключать всё лишнее, чтобы поскорее восстановить энергию на щитах. Или мы банально выбили его установки радиоэлектронной борьбы удачным попаданием, хотя я скорее поверю в первый вариант.

– Мясников! Говорит вице-адмирал Кононенко! Приём! – раздался знакомый голос в наушниках.

Звучал он как из бочки, глухо, с перебоями, но даже такая связь лучше, чем полное её отсутствие.

– Слушаю, господин адмирал! – откликнулся я.

– Отвлеките его! Понятно вам⁈ Выходите на встречный курс! – приказал командир эскадры.

– Есть встречный курс! – откликнулся я.

Всё предельно ясно. «Гремящий» послужит приманкой, «Минерва» захлопнет мышеловку. И хотя роль приманки мне не нравилась, приказ есть приказ. Я потянул штурвал на себя.

«Фатих» метался по системе, как ужаленный, исполнял фигуры высшего пилотажа, пытаясь уворачиваться от огня наших пушек и лазеров. Скрепка показывала мне вероятность попадания всего в девятнадцать процентов.

Я направил эсминец ему наперерез.

– Отключить щиты, – приказал я.

– Что? – воскликнула Лаптева.

– Это приказ. Иначе он не клюнет, – скрипнув зубами, сказал я.

Отсутствие щитов у нас он точно увидит.

Я поиграл желваками, чувствуя, как холодок пробегает по коже.

– Максимум мощности на манёвровые, – сказал я.

Этот приказ обсуждать не стали.

А затем «Гремящий» снова вышел на встречный курс.

Цифры перед моими глазами бежали к сотне процентов, вероятность попадания увеличивалась с каждой секундой. Мы с «Фатихом» летели друг другу навстречу. Он клюнул на эту уловку, решив, что всё-таки сумеет разобраться с нами. Сначала со мной, а затем и с «Минервой».

Мне вдруг вспомнился туранский корвет с беглыми рабами. Снова.

Относительная скорость: 1062,7 км/с

Шанс попадания: 88,14%

Щиты: ОТКЛЮЧЕНЫ

Орудие: ЗАРЯЖЕНО

Пальцы в толстых перчатках болели от штурвала, я напряжённо вглядывался в приближающуюся точку, в которой только намётанный глаз мог определить боевой корабль. По виску неприятно стекала капля пота, которую я в скафандре не мог ни смахнуть, ни вытереть, и оставалось только терпеть.

Мы летели без щитов, а вот «Фатих» сумел их восстановить, пусть и не на полную мощность.

– Огонь! – рявкнул я, нажимая на спуск. – Щиты!

Главный калибр снова отправил стальную болванку на свидание с вражеским крейсером, а лейтенант Магомедов в то же мгновение перераспределил энергию, включая нашу защиту.

«Гремящий» тряхнуло, по нам всё-таки попали, но и «Фатих» получил по носу, после чего тяжёлый крейсер «Минерва» ударил ему в борт. Так, что его разорвало надвое, и мы чудом избежали столкновения с его кормой и командирской рубкой. Обломки туранского корабля загрохотали по броне и щитам, и я устало выпустил штурвал из рук, откидываясь назад в кресле.

Щиток скафандра отъехал в сторону, я вдохнул свежего воздуха, окидывая моих соратников усталым, но довольным взглядом.

– Победа, дамы и господа, – произнёс я, а затем повторил это же самое в интерком, чтобы весь экипаж мог меня услышать. – Победа!