Текст книги "Лейтенант космического флота (СИ)"

Автор книги: Геннадий Борчанинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Ваше здоровье, лейтенант, – повернулся я к Каргину, поднимая бокал.

Связист, в свою очередь, наливался виски, и тоже отсалютовал мне стаканом. Напиться он пока не успел, но яркий румянец на щеках точнее любого детектора говорил о том, что пару стаканов он уже в себя опрокинул.

– Давно на «Гремящем»? – спросил я.

Он задумался, поднял взгляд к потолку, вздохнул, считая дни и месяцы. Однообразные донельзя, одинаковые, и потому подсчёту не поддающиеся.

– Полгода. Чуть больше, – сказал он.

– Залёт? – поинтересовался я.

– По распределению, – фыркнул он, ясно давая понять, как относится к своей удачливости.

Мы с ним были ровесники, плюс-минус, разве что я заканчивал Академию, а он – училище в одной из колоний.

– Давай на ты? – предложил я.

Вне исполнения служебных обязанностей, естественно. Субординация – это почти святое. Крепко вбитое в подкорку.

– Давай, – кивнул он.

Нам нечасто доводилось пообщаться. Он, как и я, в кают-компании был гостем нечастым, а во время вахт всё наше общение сводилось к приказам и докладам.

Я отхлебнул наконец-то из бокала, скривился от терпкой горечи. Как всегда, когда пьёшь новомосковское. Надо немного потерпеть в начале, а потом пойдёт как по маслу.

– А я ведь такой же был, когда только прилетел сюда, – признался вдруг Каргин.

– Какой? – не понял я.

– Ну… Деятельный. Думал, сейчас тут… Порядок наведу, покажу всем, как надо… – вздохнул он.

– А потом? – спросил я.

– А потом понял, что нахер это никому не надо, – сказал он, отхлебнув виски, не закусывая. – Знаешь, тут быстро мотивация теряется. Тут все живут по принципу «не высовывайся». Выскочек не любят.

Я пожал плечами. Я, значит, выскочка. Ну, с этим трудновато спорить, но такая уж у меня природа, такой характер, и переделывать его слишком поздно.

– Ошибаешься, лейтенант, – сказал я. – Главное начать что-то делать. Потом остальные присоединятся, проще будет.

– Может и так, – пожал он плечами.

– Ты погоны для чего получал? – спросил я.

– Я? Империи служить хотел, – сказал он. – Думал, буду на космическом корабле служить, домой прилечу потом весь такой красивый, в форме, в шрамах, ну, знаешь, как в рекламках этих… А тут…

– И что, после одной неудачи сдался? – хмыкнул я. – Давай-ка… Наведём тут шороху, лейтенант. Есть у меня пара идей…

Пиво у меня за разговором быстро кончилось. Пришлось, как младший лейтенант Каргин, перейти на что-то покрепче. Нужно было его догонять, чтобы поддерживать контакт. Кажется, у меня появлялся ещё один союзник.

Глава 9

Выходной пролетел мгновенно, на сверхсветовой скорости. На челнок мы возвращались со скорбью в душе. Как на каторгу. И я, и младший лейтенант Каргин, и нижние чины, которые помогали друг другу дойти до шлюза. Главное, не блевануть в челноке. И чтобы не отключилась искусственная гравитация, иначе мы точно заблюём весь салон.

Но в остальном я прекрасно провёл время, отдохнул и расслабился, позабыв о ежедневной рутине космофлотской службы. А теперь мы возвращались к ней ещё на пару недель. До следующего выходного.

А ещё мне удалось убедить младшего лейтенанта Каргина в необходимости перемен на «Гремящем». Вернее, сами по себе перемены он горячо приветствовал. Мне удалось убедить его в том, что для них нужно приложить кое-какие усилия.

И мы с ним разработали план. По пьяной лавочке он казался нам идеальным решением всех проблем, но теперь, когда мы потихоньку трезвели, у меня возникали сомнения. Но бутылка лучшего коньяка за пазухой не оставляла нам выбора.

Ненавижу взятки. Да и Сахаров не заслуживал подарков, я бы с куда большим удовольствием пнул его под сраку, вон с корабля. Но других способов вернуть меня в командирскую рубку мы с Каргиным не нашли, сколько бы вариантов не перебирали.

Так что на следующий день, протрезвев окончательно и собравшись с духом, я направился прямиком к нему, к капитану Сахарову. Он как раз снова нёс службу на мостике. Я осторожно постучал в дверь.

– Войдите, – сказал капитан через интерком, и дверь отъехала в сторону.

– Разрешите, господин капитан? – спросил я на пороге.

– Да-да, сказал ведь уже, – раздражённо бросил он.

Сегодня он был трезв, и поэтому, наверное, зол. Ничего, скоро вновь упадёт в синюю яму, к своему обычному состоянию.

– Это вам… Скромный подарок. От меня, – я жестом фокусника извлёк бутылку.

Глаза Сахарова жадно блеснули. Коньяк пятнадцатилетней выдержки. Пришлось отвалить за него приличную сумму. Не половину зарплаты, конечно, но всё равно ощутимо, забрал из бара последнюю.

– Мне? Да… Гм… Спасибо, лейтенант… – задумчиво пробормотал Сахаров.

Возможно, мне просто показалось, но он будто бы украдкой облизнул губы. Даже он, пожалуй, не каждый день пил такое.

– Я сегодня заступаю… – сказал я, глядя ему в глаза, пока он изучал этикетку и бутылку. – Разрешите заступить вахтенным офицером?

– Да, конечно… – пробормотал он.

Что ж, это оказалось проще, чем я думал.

– Но без выкрутасов, Мясников, – капитан поднял взгляд на меня. – Никакой самодеятельности.

– Самодеятельности не будет, господин капитан, – заверил я его, вытянувшись смирно.

– Ладно… Ты парень так-то неплохой… Толковый… – похвалил он меня. – Шебутной чересчур, но это ничего… Ладно. Иди, готовься к вахте.

– Есть! Спасибо, господин капитан! – воскликнул я. Может быть, чересчур наигранно, но он не заметил.

Вышел из рубки я в приподнятом настроении. Первая часть плана удалась, и всё прошло идеально, как по маслу.

Приказы надо исполнять, и я отправился в каюту, чтобы привести себя в порядок перед вахтой: побриться, помыться, подремать чуток, почистить форму и ботинки, и так далее. В конце концов, это моя вторая вахта на мостике, хотелось, чтобы всё прошло идеально.

Я и в самом деле хотел обойтись без самодеятельности, как минимум, в эту вахту. Спокойно отстоять свои восемь часов, без происшествий и неприятностей, как для себя, так и для «Гремящего» в целом.

Спустя некоторое время я уже принимал пост у капитана Сахарова, который успел разговеться халявным коньяком. Возвращаться в командирскую рубку оказалось даже как-то волнительно.

– Смотри мне, без фокусов, – погрозил мне пальцем уже пьяненький Сахаров.

Коньяк у него ещё оставался, так что если он допьёт всю бутылку, то, скорее всего, ляжет спать. А значит, у меня есть все шансы спокойно достоять эту вахту до конца. Главное, чтобы в системе опять не объявились пираты, контрабандисты и прочие нарушители закона.

«Гремящий» на эти восемь часов снова стал принадлежать мне. И как только Сахаров неровной шаткой походкой ушёл в сторону жилого отсека, я с облегчением развалился в командирском кресле. Я надеялся, что вахта пройдёт тихо и мирно. Само собой, надеялся зря.

Я поглядывал на показания датчиков, на мониторы, где информация будто застыла. «Гремящий» висел в пустоте неподвижно, завис на орбите, будто приколоченный. Я запросил информацию сенсоров, вывел на монитор краткую сводку.

Система U-681 сегодня пребывала в покое. В поясе астероидов копошились рудокопы, добывая из космических булыжников редкие металлы, вокруг станции роились дроны, немногочисленные грузовики летели сквозь систему, чтобы за её пределами нырнуть в гиперпространство и помчаться дальше. Самый обычный день.

Мне даже не приходилось корректировать орбиту, Сахаров поставил эсминец так, что он сидел на своём месте, как влитой. От безделья я спасался тем, что читал книжку, которую мне вывела Скрепка, какую-то боевую фантастику про войну с ксеносами.

В реальности же ксеносов, развившихся настолько, чтобы противостоять мощи человечества или даже отдельных человеческих государств, попросту не нашлось. На некоторых планетах имелась ксенофауна, порой очень даже любопытная, раз или два наши учёные и исследователи обнаруживали примитивные общества ксеносов, овладевшие орудиями труда и по уровню развития сопоставимые с затерянными племенами на Старой Земле или нашими далёкими предками. Но тех, кто освоил космические перелёты, пока не нашлось. Или же они намеренно не показывались нашим скаутам на глаза.

Мы, человечество, и сами освоили межзвёздные путешествия сравнительно недавно. Да и вообще, по космическим меркам всё наше существование – просто яркая вспышка. Звёзды гасли и зажигались миллионы лет, а мы… Лишь несколько тысяч лет назад научились разводить огонь и взяли в руки примитивные орудия. Может, через какое-то время и эти ксеносы дойдут до гипердвигателя, кто знает.

Однако спокойно почитать про уничтожение Новой Москвы флотом разумных рептилий мне не дали. На одном из мониторов зажглась тревожная красная надпись «РАЗГЕРМЕТИЗАЦИЯ», и я едва не подскочил на месте. На космическом корабле разгерметизация – это серьёзно.

Я немедленно запросил подробности. Автоматика сработала штатно, отрезая повреждённый отсек от всех остальных, судя по всему, по «Гремящему» прилетело каким-то мусором. Щиты были отключены, а броня, видимо, не спасла. Даже небольшой камешек, разогнанный до нужной скорости, может натворить немало бед.

– Тревога, разгерметизация восьмого отсека! – объявил я в интерком.

Операторы спешно облачаются в скафандры. Пробоину необходимо заделать, и эта честь принадлежит им, нижним чинам.

– Проверка систем, – объявил я.

Нужно убедиться, что ничего больше не пострадало и все системы работают штатно, иначе можно попасть впросак, оставшись, например, без кислорода. Нам в Академии рассказывали байки на самые разные темы, и про погибшие по глупости корабли рассказывали чаще всего, так что в памяти отложилось. Становиться героем таких баек и учебным пособием для курсантов мне не хотелось.

На мониторах друг за другом загорались ответы от корабельных модулей. К счастью, ничего, кроме обшивки не пострадало. И даже никто не погиб, хотя ситуация, прямо скажем, неприятная. Когда по кораблю, висящему посреди пустоты, из ниоткуда прилетает кусочек мусора, это всегда неприятно. Но так иногда бывает. Будь щиты включены хотя бы на пять процентов мощности, этого бы хватило, чтобы отразить попадание, но капитан Сахаров, похоже, решил не нагружать реактор. Или по старой привычке. Теперь-то генераторы выдавали полную мощность, и щиты больше не вытягивали всю доступную энергию, так что можно было спокойно их использовать.

– Включить щиты. На десять процентов, – приказал я.

Сомневаюсь, что в нас прилетит ещё что-нибудь, но перестраховаться лишним не будет.

Пробоина в корпусе размером с небольшую монетку, через которую со свистом выходил воздух, обнаружилась под полом. Я через камеры наблюдения смотрел за тем, как операторы в громоздких скафандрах забегают в разгерметизированный отсек и спешно заделывают пробоину. На корпусе «Гремящего» таких заплаток набиралось уже изрядно.

Работали быстро, чувствовался опыт и долгие тренировки, так, словно бы вокруг шло сражение. Утечку очень скоро остановили, а вот восстанавливать обшивку и пол им пришлось ещё пару часов, не меньше. Может быть, это неправильно, но у меня в ходе наблюдений промелькнула мысль в духе «хоть какое-то развлечение». Не хватало только пива и чипсов, а так половину вахты я провёл, пялясь в монитор.

Капитан велел без выкрутасов и самодеятельности, и я самодеятельностью не занимался. Всё делали операторы. И, похоже, «Гремящему» понадобится заправка и техобслуживание чуть раньше положенного срока. Возможно, кстати, именно поэтому Сахаров и не хотел смещать эсминец с насиженной орбиты, просто чтобы не тратить топливо.

Я проверил датчики, да. Так и есть. Топливо куда-то подевалось, вероятнее всего, в трюмы каких-нибудь ушлых ребят, а на счету капитана Сахарова, скорее всего, прибавилось несколько тысяч кредитных билетов. Пожалуй, надо было проверить это в прошлую вахту, а не гнаться, сломя голову, на неизвестный сигнал. Вот Сахаров и вспылил…

Было бы очень неловко зависнуть в космосе без возможности пошевелиться, отсчитывая минуты до того момента, как начнёт отключаться питание.

Топлива на эсминце был самый минимум, буквально на один перелёт через гиперпространство. Маневрировать по системе хватит, но не более. Что с этим делать? Пока ничего. Надеяться, что «Гремящий» не вызовут срочно на другой конец Империи. Впору хвататься за голову, вот только это не поможет.

– Всем спасибо, господа, отличная работа, – сказал я в интерком, когда операторы закончили ремонт, подали воздух в отсек и наконец позволили себе снять шлемы скафандров.

Я вновь перепроверил работу всех корабельных систем. Запасы кислорода, разумеется, резко просели, но в остальном «Гремящий» оставался вполне функционален и готов к бою, насколько это было возможно.

Сейчас, во время второй своей вахты, я гораздо спокойнее относился к тому, что владею целым эсминцем. Временно, но он всё же находился в полном моём распоряжении, все ключи и коды доступа находились у меня. Хотелось, конечно, дать жару, включить движки на полную мощность, опробовать главный калибр и всё такое, но почему-то в этот раз я был гораздо сдержаннее. Наверное, угрозы капитана всё же подействовали, хоть я и знал, что он сейчас спит в своей каюте, нажравшись коньяка, и в этот раз не влетит на мостик с криками и руганью.

Надеюсь, хотя бы эту вахту получится достоять до конца. Сменить меня должен был первый помощник, старший лейтенант Макаренко, но произойти это должно было только через три с половиной часа, и я ждал этого момента, лениво поглядывая на мониторы и поглощая одну кружку кофе за другой. В этот раз мне выпала ночная вахта, если это можно так называть, и спать хотелось неимоверно, особенно после того, как я досидел до середины.

Я в какой-то момент даже принялся отжиматься и приседать, не отходя от боевого поста, просто чтобы взбодриться. Кофе уже не помогал, вернее, то, что мы им называли. Чёрную бурду из распределителя.

Вот только сигнал, пришедший на консоль управления, взбодрил меня гораздо сильнее, чем любые упражнения или допинг. Один из индикаторов замигал красным, я заметил это, пока приседал.

– Скрепка! Что там такое, – спросил я, чтобы не прерывать подход.

– Девяносто восемь! Девяносто девять! Сто! – подсчитывала она, зачем-то напялив красные кеды. – Проверяю сигнал… Ого! Нарушение границы системы!

Я подскочил, как ошпаренный. Проверил сенсоры ещё раз, вдруг произошла ошибка. Похоже, нет, не ошибка. Я почувствовал, как лоб мой покрылся испариной. Вот это действительно нештатная ситуация.

– Каргин! – позвал я. – Установи связь! Запроси цель прилёта в систему! Живее!

Сенсоры наконец-то смогли дать мне более-менее чёткую картинку. Туранский корвет вышел из гиперпространства на окраине системы и теперь шёл на субсветовой скорости прямо к станции, насколько можно было рассчитать курс на таком расстоянии. Он был вооружён, и его появление в системе нарушало сразу несколько законов и соглашений.

На одном из экранов высветилось название туранского корабля. TCG Yildiz,по нашей классификации – корвет, по туранской – вооружённый разведывательный корабль.

– Не отвечает, господин лейтенант! – послышался голос связиста.

– Твою мать… – прорычал я. – Вызывай по всем каналам! Требуй остановиться!

Я сильно сомневался в действенности таких требований, но хотел, чтобы они были отражены в будущем протоколе. Раз уж корвет сюда сунулся, то вряд ли для того, чтобы быть остановленным по нашему требованию. Скорее наоборот.

Похоже, придётся всё-таки устроить самодеятельность. По-другому просто не выйдет.

– Подать мощность на маневровые двигатели! Включить щиты на сто процентов! – приказал я.

Сон как рукой сняло, я был бодр, свеж и сосредоточен.

– Скрепка, рассчитай курс перехвата, – приказал я. – И, на всякий случай… Курс для боестолкновения.

На космических скоростях бои чаще напоминали не перестрелку двух неповоротливых металлических чудищ, а столкновение мчащихся друг другу навстречу рыцарей. Кто первым попал, тот и вышиб второго из седла. Ударишь слишком рано – враг увернётся, ударишь поздно – сам получишь прямое попадание. Само собой, в сражении один на один, что бывало достаточно редко. Обычно державы оперировали флотами, а не одиночными кораблями, и я мог только догадываться, что привело одинокий туранский корвет в нашу систему.

– Лейтенант! – рявкнул я, вызывая связиста.

– Они не отвечают! – отозвался Каргин. – Они в режиме тишины!

– Да что ж ты будешь делать… – буркнул я.

Я почувствовал, как у меня вспотели ладони. Если я сейчас облажаюсь и, например, развяжу войну между двумя государствами… Выйдет неловко. Наказывать меня не будут, особенно если я докажу, что действовал строго по уставу, но нервы помотают изрядно. Как минимум, капитан Сахаров. Я попытался представить, что бы он сделал в такой ситуации. Наверное, нажрался бы коньяка и пустил всё на самотёк. Я себе такой роскоши позволить не мог, не в моём это духе.

– Включаю ручное управление, – выдохнул я, хватая штурвал. – Подать мощность на главный калибр.

– Есть подать мощность, – отозвался дежурный артиллерист.

Бахнем? Если туранец не остановится, то обязательно бахнем.

– Каргин! Включи трансляцию, скажу им пару ласковых! – попросил я.

– Готово! – отозвался он.

Я кашлянул в сторонку, прочищая горло, подал импульс на двигатели, начиная плавный разгон. Взял курс на перехват. Надеюсь, удастся обойтись без нового дипломатического скандала.

– Говорит лейтенант Мясников, вахтенный офицер малого эсминца «Гремящий»! – объявил я на всю систему.

Так, что меня слышали и на станции, и в поясе астероидов, и, по идее, должны были услышать и на корвете.

– Приказываю немедленно остановиться! Корвет… Елдыз! Повторяю! Немедленно прекратите движение! – громко и внятно проговорил я.

Покосился на монитор, где красной точкой отмечался сигнал нарушителя, подождал пару секунд. Да, мой приказ игнорировали.

– Борисов! Заряжайте орудие, – приказал я через интерком.

– Есть, – отозвался артиллерист.

Я снова прильнул к микрофону.

– Елдыз! Если вы немедленно не прекратите движение, я вынужден буду открыть огонь в соответствии со статьёй 7.13 межзвёздного кодекса! – произнёс я.

Не послушал. Да уж, без самодеятельности, всё как просил капитан. Без выкрутасов.

Глава 10

Тихая и мирная окраина Империи, забытая всеми богами система U-681, в которой не было ничего, кроме станции и таможенного пункта, сейчас вдруг стала оживлённым и популярным местом. Иначе было и не объяснить, почему TCG Yildiz так стремился сюда попасть, игнорируя все попытки выйти на связь и остановить его.

«Гремящий» вышел на курс перехвата, я вцепился в штурвал так сильно, что побелели костяшки пальцев. По мониторам бежали строчки. Я попросил Скрепку вывести основную информацию на сетчатку, чтобы не отвлекаться.

Относительная скорость: 882,4 км/с

Шанс попадания: 73,88%

Щиты: 100%

Орудие: ЗАРЯЖЕНО

Цифры мелькали, изменяясь так быстро, что я лишь выхватывал их отдельными комбинациями, как будто меня слепил стробоскоп в ночном клубе.

– Елдыз! Остановитесь немедленно или я открываю огонь! – в последний раз предупредил я.

Я чувствовал, как по щеке ползёт капля пота, а желудок сжался в тугой комок нервов. Всё вокруг, кроме меня, штурвала и далёкого туранского корвета в прицеле, перестало существовать. Палец застыл на кнопке.

Корвет не остановился, продолжая путь к станции.

– Огонь! – заорал я.

Всё, назад пути уже нет.

«Гремящий» тряхнуло, стальная болванка помчалась сквозь космос к туранцу.

– Заряжаю, – хладнокровно произнёс лейтенант Борисов.

Мне бы его спокойствие. Я быстро утёр выступивший пот рукавом мундира. По хорошему, я сейчас должен находиться на мостике в скафандре, чтобы в случае разгерметизации глаза на лоб не вылезли, но я им пренебрёг. Да и некогда было в него облачаться. Я даже боевую тревогу не объявил, хотя должен был, и работали сейчас силами одной вахты.

– Есть попадание! – радостно воскликнул Каргин.

Я прильнул к монитору. Сенсоры уловили взрыв, передали изображение. Я удовлетворённо кивнул. Радости я не испытывал, скорее, мрачное удовольствие, густо перемешанное с осознанием будущих проблем. Писанины и отчётов теперь… Руки отсохнут печатать, даже с помощью Скрепки.

– Каргин, передайте на станцию, что всё в порядке, – сказал я. – А мы пока слетаем поглядим.

Без самодеятельности, так ведь? Ну, я вошёл во вкус.

По уставу, который я помнил наизусть, я всё сделал правильно. Ну, или почти всё. Уверен, сунься мы на «Гремящем» в туранскую систему, нас расколошматили бы гораздо быстрее. И без всяких предупреждений. Одно дело, когда из гиперпространства в твою систему выходит грузовик или курьер. Совсем другое, когда ты видишь боевой корабль. Если бы этот самый Елдыз прошёл по краю системы, снова занырнув в гипер, я ограничился бы докладом о происшествии. Но он взял курс на станцию, а это уже чревато неприятностями.

– Каргин! Соедини с медотсеком, – попросил я.

– Что-то случилось? – забеспокоился он.

– Просто соедини, – вздохнул я.

Через пару секунд в колонках послышался мелодичный женский голос.

– Медотсек, старший мичман Фидлер слушает.

– Госпожа старший мичман? Говорит вахтенный офицер, лейтенант Мясников, – сказал я. – Меня беспокоит состояние нашего капитана.

– А что с ним? – спросила медичка.

– Не могу знать. Полагаю, он сейчас спит, – сказал я. – Я буду очень признателен, если он проспит ещё часов десять. У нас тут… Кхм… Кое-какие неприятности.

Старший мичман Фидлер рассмеялась. Голос у неё был красивый, поставленный, и смех оказался такой же, завораживающий и звонкий.

– После вахты жду вас в гости в медотсеке, лейтенант, – произнесла она. – Насчёт капитана не волнуйтесь. У меня к нему свой подход.

– Хорошо, госпожа старший мичман, премного благодарен. Конец связи, – сказал я.

Ну, теперь можно хотя бы не переживать, что этот алкаш опять заявится в командирскую рубку в самый неподходящий момент. Хотя… Самый неподходящий уже был, а сделанного не воротишь.

Обломки TCG Yildiz сейчас летели через космос по самым хаотичным траекториям. Если среди этих обломков есть спасательные капсулы или просто выжившие члены экипажа, мы обязаны их спасти. Или хотя бы попытаться спасти. Поэтому я прочёсывал сенсорами место взрыва, на полном ходу приближаясь к нему. Будут это военнопленные или же просто космонавты в неясном статусе, оставлять их в беде нельзя. Пусть мы стреляем друг в друга, но смерть от нехватки кислорода или переохлаждения в открытом космосе куда мучительнее, и среди военных всех стран существовало негласное правило. Если можешь спасти – спаси, и тебе отплатят тем же.

«Гремящий» приближался к месту взрыва, первые обломки дробью ударили по щитам. Я в очередной раз порадовался, что мы с Сандиевым починили стабилизатор.

Щиты: 97%

Дождь из осколков не прекращался ни на секунду, барабаня по щитам и не долетая до брони и обшивки. Не представляю, как тут можно выжить без бронированной спасательной капсулы, но я не раз слышал истории о том, как после взрыва подбирали целых и невредимых операторов, умудрившихся выжить в одном только скафандре. Не всегда даже в бронированном. Возможно, дело в траектории разлёта осколков и ваших относительных скоростях.

Когда ты летишь через космос вместе с тысячей острых ножей, и ваши скорости одинаковы, то они будут казаться тебе неподвижными.

– Есть сигналы бедствия? – спросил я.

Спасательные капсулы транслировали его в автоматическом режиме. Даже если пассажир внутри успел отбросить коньки, отработавшая капсула всё равно продолжала кричать во всех диапазонах, призывая на помощь.

– Есть! Четыре! – отрапортовал связист.

– Выравниваю скорости, – сообщил я, замедляя «Гремящего».

Барабанная дробь по щитам начала затихать. Теперь эсминец крался между мелкими и крупными обломками корвета. Мимо проплыли несколько вздувшихся от нулевого давления тел. Бедолаги не успели надеть скафандры.

– Приготовить магнитный захват, встречайте гостей, – произнёс я в интерком.

Возможно, стоило бы сжечь все эти остатки корвета лазером или зацепить грави-захватом и пульнуть в звезду, чтобы скрыть улики. Но мы не пираты, чтобы так поступать, мы – космический флот. Хоть я и понимал, что неприятностей от этого Елдыза будет больше, чем профитов.

Первую из консервных банок мы зацепили удачно, притянули к шлюзу, втащили на эсминец. Вторая была искорёжена взрывом, хоть и продолжала исправно посылать сигнал бедствия. Третья капсула оказалась пуста. А вот четвёртую удалось поймать почти без труда. Итого после сражения у нас было два пленных туранца в анабиозе и целое облако космического мусора на орбите звезды. Ну и полная панамка возможных проблем.

Само собой, всё записывалось в журнале боевых действий, и это немного прикрывало мою задницу от высокого начальства, но полностью застрахованным быть я всё равно не мог.

– Говорит старший мичман Добрынин, – прогудел голос из колонок. – Тут это, туранцы очухались, чего делать с ними?

– Раненые? – спросил я.

– Никак нет, просто заморыши какие-то, – сказал Добрынин, который руководил приёмом гостей и стыковкой капсул.

По сравнению с ним мы все, можно сказать, были заморышами.

– На карантин, в медотсек, – приказал я. – Закрыть по отдельности.

– Есть, – отозвался он.

Банальная предосторожность. Но никогда не лишняя. Сотни, если не тысячи кораблей пропали вот так, подцепив какую-нибудь заразу. Ксеноугрозы, они такие. Инопланетные существа чаще всего это не какие-нибудь зубастые твари, норовящие откусить тебе задницу, а какая-нибудь безобидная с виду плесень или вовсе бактерия, которая неизвестно как поведёт себя в кислородно-азотной атмосфере и как повлияет на человеческий организм. Но и зубастые твари иногда тоже встречались.

Дверь в командирскую рубку открылась, вошёл старший помощник Макаренко, широко зевая, будто мы тут выбрались на прогулку в парк, а не расстреляли иностранное судно.

– Ну чё, эт самое… Пост сдал, пост принял? – спросил он. – Или тревогу объявишь?

– Да какая тревога, – буркнул я. – Поздно для тревоги уже.

– Тогда меняться давай, – пожал плечами старпом.

Я взглянул на таймер. Моя вахта и впрямь подошла к концу. Пролетела как один миг.

– Надо тут в обломках пошариться. Вдруг полезное что найдётся, – сказал я.

Макаренко вяло улыбнулся.

– За это не переживай, – сказал он. – Сандиеву прикажу, он тут всё пропылесосит. Ты, главное, отчёт сдать не забудь.

Я скривился, ничуть не скрывая своего отвращения ко всей этой писанине и бюрократии, но старпом был прав. После такого происшествия нужно прикрыть задницу бумажкой, и свою, и всего остального экипажа.

Мы достаточно быстро поменялись, Макаренко, равнодушный ко всему, принял вахту как есть, со всеми недочётами.

Теперь у меня было свободное время. Относительно свободное, потому что мне нужно было подготовить отчёт и разобраться со спасёнными с корвета. Пожалуй, даже наоборот, сначала туранцы, а потом отчёт, когда у меня будет понимание, с чего вдруг они вообще попёрлись на станцию.

Медицинский отсек «Гремящего» я ещё ни разу не посещал, не было нужды. И не посещал бы ещё столько же, если бы не приглашение старшего мичмана Фидлер и не пленные туранцы в карантине.

Дверь передо мной открылась сама, за ней – ещё одна, и я вошёл в белое стерильное помещение через небольшой шлюз. Госпожа старший мичман сидела с планшетом в руках и что-то в нём отмечала. Оказалась она высокой статной женщиной чуть за сорок, с чёрным пучком волос на голове и большими чувственными губами. Белый халат, накинутый поверх формы, только подчёркивал её фигуру и объёмный бюст.

– Здравия желаю, – сказал я, оглядывая помещение медотсека.

Пахло медикаментами, госпиталем. И, едва уловимо, духами.

– О, господин лейтенант, – наигранно улыбнулась Фидлер, подключая своё женское очарование.

– Как наши гости? – спросил я, игнорируя её чары.

– Сильно истощены, – ответила медик. – Я подключила их на аппарат жизнеобеспечения. В остальном… Анализы в норме, биологической угрозы нет.

Я удивлённо вскинул брови. Туранцы что, своих людей не кормят?

– Могу я с ними поговорить? – спросил я.

– Только если недолго, – кивнула госпожа Фидлер. – Они ещё не отошли от анабиоза.

Она проводила меня в палату к первому туранцу. Тесный медотсек эсминца не предназначался для долгого пребывания и лечения, но несколько коек имелось, просто на всякий случай.

Тощий чернявый юноша в серой, почти бесцветной, форме, неподвижно лежал на койке, прикрыв глаза. От аппарата в изголовье кровати к нему тянулись пучки проводов и трубок.

– Биомодифицирован? – спросил я.

– Нет, ни одного импланта, – покачала головой медик. – Даже базовых нет.

– Скрепка, дай мне переводчик на общетуранский, – запросил я.

Ещё одно преимущество виртуального помощника и вообще нейроимплантов. Знание языков. И хотя в Академии я учил лингва аллай, язык Альянса, а туранским никогда не интересовался, с помощью Скрепки я мог худо-бедно допросить наших гостей.

– Имя, звание, место службы, – потребовал я.

Парнишка, заслышав знакомую речь, что-то тихо пробормотал.

Я повторил своё требование, громко и внятно.

– Лейтенант, не давите на него, – тихо попросила старший мичман Фидлер. – Он ещё слаб.

– Ахмед… Раб… На «Звезде»… – еле слышно произнёс туранец.

Раб? В спасательной капсуле? Нет, я слышал, что туранцы широко используют рабский труд. И в своих колониях, и на кораблях, везде. Но чтобы раб умудрился выжить после боестолкновения? Спасательных капсул меньше, чем членов экипажа, печально, но это факт, и выживают либо те, кто был ближе всего к капсулам, либо те, кто успел опередить менее удачливых и расторопных сослуживцев. Те, у кого есть доступ, потому что раб может колотить в шлюз спасательной капсулы сколько угодно, но она так и не откроется. Что-то здесь не сходится.

– Как звали твоего хозяина? – спросил я.

То есть, командира корабля, если говорить в наших терминах. Слава Императрице, я не служу на туранском флоте.

Ахмед скривился, не то от боли, не то от неприятных воспоминаний. Подозреваю, быть рабом на военном корабле – так себе удовольствие. Не для всех. На нашем флоте работа у нижних чинов тоже нелёгкая, но они хотя бы знают, за что идут в бой. За матушку-императрицу и внушительную сумму на счёте, каждый месяц перечисляемую из казны. Туранцы же… Не знаю. Служат из страха? С космического корабля никуда не денешься.

– Явуз Селим-паша, – сказал Ахмед. – Был. Пока мы не выкинули его в шлюз.

Мы с медиком переглянулись. Я тихонько вздохнул, понимая, в какое дерьмо мы вляпались. Неимоверно вонючее и прилипчивое. Беглые рабы… Лучше бы я собрал все обломки корвета вместе с капсулами грави-захватом и швырнул в сторону звезды.

Это многое объясняет. В том числе и то, что корабль не реагировал на мои приказы. Рабы, может, и догадались, как включить и выключить гиперускоритель, как вышвырнуть бывших хозяев в космос, как проложить курс к имперской системе. Но не факт, что они слышали мои приказы и вообще разобрались со связью.