Текст книги "Мой неотразимый граф"

Автор книги: Гэлен Фоули

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Стоя рядом с кроватью, она раздела его, снимая одну вещь за другой – сюртук, портупею, сапоги. Теперь оба были обнажены. Мару восхищало его могучее тело – высокий, стройный, мускулистый, он во всем был ее противоположностью. Ей не хотелось ложиться в постель. Она впервые видела его полностью обнаженным и сейчас с радостью узнавания разглядывала все то, что обычно скрывалось под элегантным костюмом лондонского денди. Этому скульптурному телу место на мраморном пьедестале, думала Мара, целуя его грудь и живот, касаясь рук, точеной талии, бедер. Она с восторгом наблюдала, как ее пылкий интерес еще больше возбуждает Джордана. Мощное свидетельство его жадного вожделения упиралось ей в живот и устремлялось вверх, к груди. Мара, встав на цыпочки, поцеловала Джордана в плечо. Потом провела языком по горлу, чтобы подразнить. Но Джордан внезапно, обняв Мару одной рукой за талию и накрыв губами ее губы, опустил ее на кровать.

Протянув руку, Мара взяла в ладонь его окаменевший стержень и стала поглаживать. Джордан прикрыл глаза. Острое наслаждение стерло с его неподвижного лица львиную долю ночных бед. Для Мары это было лучшей наградой.

Вдруг он придвинулся ближе и толкнул ее навзничь. Его бархатистая кожа горела, он снова открыл глаза, в которых сверкнул яростный огонь страсти. Мара раздвинула ноги, готовая принять его, но Джордан все медлил, касаясь ее самых потаенных складок, проверяя, хочет ли Мара его так же страстно, как жаждал ее он. Джордан напрасно себя сдерживал – желание вспыхнуло в ней, как только открыла глаза и увидела его в кресле. Его запах, вид, его улыбка и вкус его кожи – все это возбуждало ее без всяких его усилий.

Слабый женский стон подал ему нужный знак. Мара с восторгом приняла его в свои объятия. Сердце заколотилось. О, этот волшебный момент, когда он ложится на нее и она чувствует тяжесть его тела!

– Боже мой! – Джордан на мгновение замер, как будто не доверяя себе. – Ты вернула мне разум.

Мара посмотрела ему в глаза затуманенным взором, обхватила его бедра ногами и отдалась бешеному, прекрасному танцу двух тел. С Джорданом она ощущала себя свободной, не сдерживала никаких проявлений чувств, без страха отдавалась любым порывам.

Мара была новичком в делах любви, но Джордан волновал ее так сильно, что она достигла кульминации почти мгновенно и тут же обнаружила, что он и не думал заканчивать этот чувственный танец. Джордан со смехом перекатился на спину и захватил с собой Мару, которая теперь, еще не отдышавшись от оргазма, оказалась на нем верхом. Их тела по-прежнему были слиты воедино. Джордан как будто не собирался давать ей передышку, а властным жестом взял за талию и глубже насадил на свой стержень.

– Итак, что ты сказала?

По лицу Мары расплылась блаженная улыбка.

– Я ничего не говорила.

– Говорила, – промурлыкал он шелковистым шепотом. – Ты говорила: «Джордан, сделай так, чтобы это повторилось».

– Правда?

– Ммм… Хочешь узнать мой ответ? Или хочешь, чтобы я тебя немножко… помучил? – Он притянул ее к себе на грудь и поцеловал долгим поцелуем.

Уголком затуманенного сознания Мара отметила, что это новое положение дарит ей совсем иные ощущения.

– Мне нравится так, – шепнула она ему в самое ухо.

– Мне тоже. – Джордан провел языком по ее губам, вызывая сладкую дрожь в самой глубине ее женского естества. Его пальцы бродили по ее волосам, скользили по спине, ягодицам, она словно стала его игрушкой. Он мог делать с ней все, что хотел, касаться в любом месте, даже у того отверстия, которое уж точно никогда не интересовало ее мужа. Пожалуй, приличная женщина должна бы протестовать, но все, что он делал, сводило волю и разум Мары к нулю.

– Вижу, тебе это нравится, – заключил Джордан. – Вот и хорошо.

Прошло немного времени, и она убедилась, что он, как всегда, прав. Джордан снова довел ее до состояния бездумного экстаза. Извиваясь в последних судорогах высвобождения и тяжело дыша, она скатилась с него и легла на живот.

– О, Джордан, – задыхаясь, проговорила Мара, в бессильной попытке выразить ему все свое восхищение.

– Да? – очень вежливо, словно на светском рауте, поинтересовался он и перебрался к ней за спину.

– Что ты делаешь? – с притворным возмущением воскликнула Мара. Одна половина ее естества требовала передышки, а другая – жаждала продолжения.

– Не обращай на меня внимания, любовь моя. – А сам, не спрашивая согласия, с очаровательной дерзостью проник в ее лоно.

– Да когда же? – со смехом воскликнула Мара.

– В должное время.

– Я понятия не имела, что ты такой испорченный.

– Знаю, – протянул Джордан.

– Только будь помягче, – взмолилась она.

– С тобой – всегда. Разве вам больно, миледи? – прошептал он ей в ухо и нежно провел рукой по ее бедрам, животу, плечам. Каждое прикосновение порождало в ней новую волну возбуждения. Казалось, кожа вспыхивает под его ладонью.

– О, Джордан, – простонала Мара, – ты знаешь, что я не могу перед тобой устоять.

– А я – перед тобой, моя красавица. Моя Мара. Я готов умереть за тебя.

Мара протянула руку назад и, с нежностью погладив его по лицу, ощутила выступивший на нем пот, отросшую за день щетину. Джордан тем временем рванулся вперед.

– Давай вместе, – прошептал он.

– Как, снова? – изумилась Мара. – Я не могу!

– Можешь. Кто знает, когда у нас будет следующая возможность?

– Ну, знаешь, если ты так часто будешь… – Но Мара не успела завершить свою колкость – Джордан, как всегда, оказался прав. Она снова оказалась на краю безумия. Если так будет продолжаться, то как они смогут жить?

Боже, его власть над ее телом просто неприлична! Мара чувствовала себя скрипкой в руках виртуоза; скрипкой, созданной именно для его рук; скрипкой, которую мастер с любовью полирует и настраивает. Причем только в его руках она поет.

– О, дорогая… – простонал Джордан и, перевернувшись на спину, потянул за собой Мару. Теперь она в сладкой истоме лежала спиной на его вытянувшемся теле, растекалась по нему, укрывала его.

Джордан, положив ей на живот свои мощные, большие руки, удерживал ее на месте. Его вздымающаяся грудь покачивала ее, как океанские волны. В этом беспомощном положении Маре оставалось только купаться в блаженстве. Что она и делала.

Потом Джордан приподнялся на локтях, так что Мара подалась немного вперед, и с новой силой бросился в атаку, во все возрастающем ритме двигая бедрами. Его губы касались ее затылка, пальцы правой руки терзали соски. Мара сама себе не поверила, когда вдруг ощутила нарастающую волну разрядки.

Разве такое возможно? – удивилась она, но финальным импульсом послужило отражение в зеркале ее туалетного столика. Шокирующее зрелище их сплетенных тел, смятых простыней в голубоватом лунном свете весенней ночи стало гимном необузданной чувственности. Что тут поделаешь? В конце концов, она любовница лорда Фальконриджа. И ничуть в этом не раскаивается, а, напротив, ликует – ликует от наступившей наконец разрядки у Джордана. Он отдал ей все, что мог, – каждый рывок своего тела, каждую каплю семени, каждый блаженный стон напряженной гортани. Казалось, он действительно изливается в нее, физически и эмоционально, до самого дна.

Наступила тишина. У обоих иссякли силы. Каждый неподвижно лежал на своем месте. Вдруг Джордан лукаво ухмыльнулся. Мара расхохоталась и положила руку ему на плечо.

– Это невозможно, Фальконридж.

Вдруг ее ухо уловило какой-то звук. Она подняла голову с подушки и прислушалась.

– Ты что-нибудь слышал?

– Нет. – Лицо Джордана потемнело. Он рывком сел в постели. – А ты что слышала?

– Мне кажется, малыш проснулся.

– Малыш? О Боже, Мара, не пугай меня так. Я думал, ты имела в виду… Впрочем, ладно.

– Тебе надо расслабиться, – прошептала она.

Джордан запустил пальцы в свои волосы.

– Я пытаюсь.

Глядя друг на друга, они снова прислушались и вскоре улыбнулись – из-за двери послышался слабый детский голосок:

– Мама?

Услышав это невинное, ласковое щебетание, Джордан ощутил, как в груди наконец разжалась пружина сегодняшних испытаний. Он тихонько засмеялся.

– Тебе лучше пойти и посмотреть, что с ним.

– А ты не обидишься?

– А если обижусь, ты не пойдешь? – Он снова засмеялся. – Иди. Я отлично знаю, что в этом мире вовсе не я один твой любимый мужчина.

– После него только ты, – промурлыкала Мара.

Джордан притянул ее и поцеловал, но Мара вскоре высвободилась и с виноватым видом спросила:

– Ты думаешь, он нас слышал?

– Но мы ведь не шумели. Боже, какая же ты красивая. – Он откинул длинные волосы Мары ей за спину. – Останься. Может быть, малыш снова заснет.

– Мама!

– Вот видишь! – воскликнула она.

– Думаешь, миссис Басби с ним не управится?

– Она ведь не мама. Мне лучше пойти и успокоить его, пока он не начал плакать. – И Мара выскочила из кровати.

– Думаю, тебе не побороть материнский инстинкт. – Джордан заложил руки за голову и откинулся на подушки, наблюдая, как Мара поспешно натягивает халат и завязывает пояс. – В любом случае мне надо идти.

Мара бросила на него встревоженный взгляд.

– Не смей уходить! Оставайся здесь. Не уходи. Я серьезно, Фальконридж. Иначе поссоримся.

– Хорошо, миледи, – отвечал Джордан с ленивой усмешкой.

Мара фыркнула.

– Ты ведь почти спишь. Останься до утра. Ты здесь дома.

– Я знаю. – Джордан улыбнулся.

В этот момент Мара чувствовала с ним такую близость, какой не испытывала никогда и ни с кем.

– Мама!

– Иду, иду.

Мара буквально летела по коридору, а в сердце разгоралась надежда, что в будущем году у Томаса появится братик или сестричка.

Когда Мара ушла, улыбка Джордана погасла.

Он чувствовал, что боготворит ее. В этот раз он пришел к ней в минуту слабости, и сейчас уже сомневался в мудрости такого поступка.

Его нынешнее задание оказалось опаснее, чем он думал, а это значило, что некоторое время им лучше не встречаться.

Смерть Мерсера не будет напрасной. Настало время решительных действий.

Сейчас, когда гнев утих и Джордан смог рассуждать трезво, он понял, что если Дрезденский Мясник действительно заметил, как Мерсер подглядывает в его окно, то он должен был прийти к заключению, что за Альби следят. Это, в свою очередь, угрожало жизни Альберта. Если Мясник решит, будто герцог ему больше не нужен, то без колебаний убьет его, дабы уничтожить связь.

Однако могло случиться и по-другому. Мясник мог подробно допросить Альберта, а ведь тот после случая в библиотеке уже начал подозревать Джордана. Существовала вероятность, что герцог назовет Мяснику его имя. Тогда у Джордана нет никакого права приближаться к Маре. С другой стороны, если Альберт поймет, что ему самому грозит опасность, то будет легче заставить его говорить.

С этого и следует начать. Но о чем он может и должен рассказать Маре? А что-то рассказать придется, чтобы она по своей воле держалась от него подальше и дала ему возможность действовать и закончить дело. Правду рассказывать нельзя – значит, надо что-то придумать, чтобы она не попала в беду.

Джордан вздохнул – предстоит новая разлука, и опять этого требует от него долг. После нынешней ночи он будет выглядеть настоящим мерзавцем, если вдруг отдалится от нее.

«Тебе следовало подумать об этом раньше».

Но когда Джордан сегодня пришел к ней, то был не в состоянии ни о чем думать, в тот момент она являлась его спасением. Он тянулся к ней от своей боли, и Мара приняла его. Поразительная женщина, единственная.

Да, выхода нет. Ему придется солгать. Это решено. Но он столько раз говорил ей полуправду, когда пытался скрыть свою принадлежность к ордену, что еще одна ложь ничего не изменит, однако при этой мысли у Джордана болезненно сжалось сердце. Эта мера необходима для ее безопасности!

Самые опытные лгуны, вроде него самого, знают, что лучше всего держаться как можно ближе к правде.

Глава 15

Неделя после свидания с Джорданом прошла ужасно! Мара была на балу, но не получила никакого удовольствия, хотя хозяева, выводя в свет свою дебютантку-дочь, не считались с расходами.

Джордана опять не было.

Она едва не отшатнулась, когда, обмахиваясь веером, к ней подплыла Дилайла и сразу задала очевидный вопрос:

– А где Фальконридж?

Мара, сдерживая раздражение, отхлебнула вина и ответила, лишь когда смогла изобразить полное равнодушие:

– Не знаю, не видела его целую неделю.

Дилайла от удивления оставила в покое веер.

– Почему же?

Мара натянуто улыбнулась:

– Полагаю, он занят.

– Занят? Что бы это значило? – возмущенно воскликнула ее подруга. – Вы поссорились?

– Нет-нет, – отмахнулась Мара. – Но знаешь, я вовсе не центр его вселенной.

– А должна бы! Как только я тебя увидела, то сразу поняла: что-то не так. Расскажи сейчас же, что случилось!

Мара недоуменно покачала головой:

– Я сама ничего не знаю. Честно говоря, я немного беспокоюсь о нем. В последний раз, когда мы виделись, он очень странно держался.

– И когда это было?

– Неделю назад.

– Целую неделю?

– Он явился ко мне в спальню прямо среди ночи, – шепотом призналась Мара. – Был очень расстроен. Что-то у него произошло. Я не могу об этом рассказывать, – быстро добавила она, прежде чем Дилайла успела задать вопрос. – Мы провели невероятную ночь, а на следующий день… – На нее нахлынули воспоминания.

Дилайла ждала продолжения, но Мара молчала. В памяти всплыли поразительные слова, которые Джордан сказал ей в то утро. Видит Бог, все эти дни она не прекращала вертеть их в голове.

– Признаюсь, я несколько смущен, – начал он утром за завтраком, когда миссис Басби унесла Томаса в детскую. Прежде беззаботное лицо Джордана вдруг посерьезнело. Мара положила руку ему на локоть.

– Чем же ты смущен, дорогой?

– Ммм… – протянул он, глядя ей прямо в глаза. – Куда это все нас приведет?

Мара застыла. Яркий утренний свет вдруг померк для нее. Она слишком хорошо помнила этот осторожный тон.

– Возможно, будет лучше, – продолжал Джордан, – если мы несколько дней не будем встречаться. Нам обоим надо обдумать будущее.

Мара выпустила из рук чайную ложку.

– Будущее?

– Все развивается так быстро. И так остро. – Казалось, он был поражен тем, что между ними возникло.

– Разве это плохо? – осторожно спросила Мара.

– Нет. Конечно, нет. Я удивлен, что ты так терпелива со мной. Просто нам имеет смысл временно отстраниться друг от друга и хорошо все обдумать. Убедиться, готовы ли мы идти дальше.

Мару настолько поразили его рассуждения, что она не могла придумать, как ему отвечать.

– Разве ты сейчас не повторяешь прошлую ошибку? – бессильно протянула она.

– В прошлый раз мы причинили друг другу так много вреда, что больше я не хочу рисковать. – Его нежный взгляд молил о понимании. – Мара, мне просто надо немного времени.

Она знала, как потрясла Джордана смерть Мерсера, знала, что он винит себя. Возможно, в этом одна из причин его сомнений. Тем не менее его сомнения ее ранили.

Меньше всего на свете Мара хотела давать ему время. Они и так уже потеряли двенадцать лет. С другой стороны, он не оставил ей выбора. Она изо всех сил пыталась изобразить терпение и сочувствие.

– Джордан, я рада, что ты объяснил мне, каковы твои чувства. Разумеется, ты прав. Все развивалось слишком бурно. Ясно, что ты мог потерять контроль над собой. К тому же я сперва хотела, чтобы мы остались просто друзьями.

Джордан кивнул:

– Я несколько раз слышал, как ты говорила, что, став вдовой, очень ценишь свободу.

Для Мары эти слова потеряли всякий смысл. Следовало ожидать, что наступит день, когда она пожалеет о них.

– А у меня титул. Я должен это учитывать, – не поднимая глаз, проговорил он. Этот аргумент заставил Мару замолчать.

Разве можно винить человека, так преданного традициям и долгу, как граф Фальконридж, за то, что он хочет жениться на девственнице в белом подвенечном наряде? Ведь это мечта каждого мужчины. Каждый благородный лорд рассчитывает именно на такую невесту. У Мары оборвалось сердце. Она по своей воле стала его любовницей, а брак – это совсем иное.

Конечно, у них очень страстный роман, однако сейчас Джордан, видимо, старается объяснить ей, что ничего другого у них не будет. Эти мысли мгновенно пронеслись в ее голове и лишили аппетита. Если ему нужно подумать, пусть думает. Она вовсе не торопится услышать, что у них нет будущего.

– И о мальчике тоже надо подумать, – добавил под конец Джордан. – Томас уже потерял одного отца, и чем больше он привяжется ко мне, тем труднее ему будет, если мы вдруг решим больше не встречаться.

Мара в панике смотрела на Джордана. Как он может спокойно говорить такие вещи? Она не способна даже представить, что потеряет его! Однако материнский инстинкт одолел в ее душе хаос, устроенный Джорданом, и она оценила важность его предупреждения. Нельзя думать только о своем разбитом сердце, важнее защитить Томаса.

Поэтому Мара нашла в себе силы справиться с эмоциями и осторожно ответила:

– Возможно, ты прав. – Ее голос звучал спокойно и холодно. Любой из Фальконриджей мог бы гордиться таким самообладанием. – Нам обоим стоит подумать. Спасибо, что ты заговорил об этом, а не стал таить свои сомнения, – с усилием выдавила Мара. – Я очень ценю твою искренность. Между нами не должно быть недопонимания.

Джордан кивнул, хотя было видно, как он расстроен. Мара коснулась его руки.

– Не спеши. Обдумай все как следует. Ты же знаешь, как я тебя люблю. Я никуда не убегу.

В конце концов, если он вернулся к ней через двенадцать лет, то что могут значить несколько недель? А если на этот раз он не вернется, то лучше пережить боль сейчас, а не когда она влюбится в него еще сильнее. Так уговаривала себя Мара. Если небольшая разлука прочистит Джордану мозги, то что в этом дурного? Она, в свою очередь, была так сильно убеждена, что их любовь – это судьба, что он не мог не прийти к такому же выводу. Но с каждым уходящим днем, пока она не получала от него даже весточки, ей все труднее становилось сохранять свою веру.

–…и с тех пор я его не видела, – закончила она свой рассказ Дилайле.

Приятельница сокрушенно покачала головой.

– Вот так. Я уже на мужчин давно махнула рукой. Если даже Фальконридж оказался повесой, значит, от них вообще ничего хорошего не дождешься.

– Он не повеса.

– А по-моему, как раз повеса. Мара, я же видела, как он буквально преследовал тебя все эти недели. Шел по следу как ищейка, хотя пытался показать, будто вы с ним только друзья. А теперь, когда поймал тебя в силки, устал от этой игры? Если так, значит, он относится к самым одиозным представителям мужского пола.

– Нет-нет, он совсем не такой! – запротестовала Мара, но не слишком уверенно.

– Вот как? А откуда ты знаешь? Я ему покажу, как обижать мою подругу!

– Ах нет, Дилайла! Боюсь, у него имеются серьезные причины, чтобы изменить наши отношения. Думаю, он пытается уберечь меня от будущих разочарований.

– Что ты имеешь в виду?

Тяжело вздохнув, Мара попыталась подобрать нужные слова. Ей хотелось верить, что колебания Джордана обусловлены смертью Мерсера. Ведь она своими глазами видела, как сильно он переживал эту смерть, и вполне допускала, что подобное событие вынудило его пересмотреть свои обязательства.

К несчастью, она слишком хорошо знала Джордана Леннокса. В глубине сердца Мара подозревала, что причина кроется не в обычной мужской скуке или легкомыслии, в котором обвиняла его Дилайла.

– Джордан хочет детей, – с горечью призналась Мара подруге. – Ему не только нужен наследник, он просто хочет быть отцом. Я хорошо знаю его. Семья имеет для него огромное значение. Он всегда с такой нежностью говорит о своих племянниках и племянницах, так ловко обращается с Томасом… Ему нужно много детей – сыновей, дочерей.

– Но ведь и тебе тоже! – с удивлением воскликнула Дилайла. – Ты всегда говорила, что хотела больше детей.

– Дилайла… мне почти тридцать лет, – с усилием выговорила Мара.

– То есть ты достаточно молода, чтобы подарить ему наследника!

– А ты вспомни, как долго я не могла зачать.

– Это не твоя вина.

– Я не могу быть в этом полностью уверена. И Джордан тоже. Даже акушер не мог уверенно утверждать такое.

– Это потому, что ему платил твой муж, – очень верно заметила Дилайла. – Он просто не мог объявить пэра Англии несостоятельным, если тот оплачивает его счета, – с жаром говорила Дилайла.

– Посмотри на этих девушек, – с грустью покачала головой Мара, указывая на трио свеженьких дебютанток, которые, хихикая, спешили в зал. – Красивые, юные, здоровые.

Любая из них на коленях возблагодарит Бога, если граф Фальконридж сделает ей предложение. Этих невинных созданий воспитывали с мыслью, что их единственное предназначение в жизни – обеспечить какого-нибудь благородного лорда потомством.

– О! – вдруг покачала головой Дилайла. – Понимаю, что ты имеешь в виду. Все это очень печально.

– Вот именно. – Мара сложила на груди руки, прислонилась к стене и, помолчав, пожала плечами. – У меня был шанс. Я выбрала Пирсона. Прошлого не изменишь.

Дилайла смотрела на нее с сочувствием. У Мары слезы выступили на глазах от неожиданной чувствительности ее довольно циничной подруги. Дилайла обняла ее за плечи:

– Мне так жаль тебя, дорогая. Тебя действительно просто обокрали.

– Если бы я тогда подождала еще полгода… Все могло бы…

– Не кори себя. Ты ведь даже не надеялась, что Джордан вернется. Это он во всем виноват. К тому же, если бы не вышла замуж за Пирсона, ты никогда бы не родила эту твою очаровательную обезьянку, правда ведь?

– Правда, – согласилась Мара с кривой улыбкой.

– В любом случае я не понимаю, почему ты все это должна выносить. Дорогуша, такое смирение тебе не к лицу.

– У меня нет выбора. Я должна принять его решение. Это его жизнь.

– И твоя тоже! Я думала, после смерти Пирсона ты больше никогда не позволишь мужчине указывать тебе, сидеть или стоять, дышать или не дышать.

Мара неуверенно посмотрела на подругу.

– Та Мара, которая сняла траур, чувствовала себя свободной женщиной и была готова бороться за свои права. Ты пока не потеряла мужчину своей мечты. Фальконридж ведь не бросил тебя, правда?

– Нет, он просто сказал, что ему нужно время.

– Ну что же, возможно, время настало… чтобы напомнить ему, где его сердце. К черту условности! Если он любит тебя, почему ты не можешь быть его женой, которой ты должна была стать с самого начала?

Мара закусила губу, размышляя над словами подруги.

– Я не могу этого от него требовать.

– А ты веришь, что без тебя он будет счастлив? Ты готова позволить ему жениться на неподходящей девушке, чтобы он мучился с ней, как ты когда-то с Пирсоном? Каждому ясно, что вы созданы друг для друга. Видит Бог, будь я на твоем месте, я бы препоясала чресла мечом и бросилась в битву.

Мара против воли улыбнулась:

– Ты бы наверняка бросилась.

– Не сомневайся! – Дилайла сделала глоток вина.

– Ну, я не знаю. Разве не лучше оставить Джордана в покое, пока он сам не разберется в своих чувствах?

– Что? Позволить мужчине самому решать, что он чувствует?! С тем же успехом можешь попросить его связать тебе носок.

– Но я не хочу ему навязываться.

– Не будь дурочкой! Ты должна управлять им. Ты думаешь, хоть один из здешних мужчин знает, чего он действительно хочет? Нет! – решительно ответила Дилайла на собственный вопрос. – В этих делах они младенцы. Им требуется подсказка. Если ты, как он просит, дашь ему время и позволишь слишком долго гулять самому по себе, это будет выглядеть так, как будто тебе нет до него дела. Уж поверь мне, Мара. Я изображала холодность перед своим мужчиной и потеряла его.

Мара удивленно вскинула глаза.

– О Боже, нет! Я знаю, что вы еще в ссоре, но не могу поверить, что Коул навсегда расстался с тобой.

– Теперь он обращается со мной с настоящим презрением. – Дилайла отвела взгляд и пожала плечами. Было ясно, что она очень расстроена. – Я сама во всем виновата. Постоянно отталкивала его, и однажды он не вернулся. Мне кажется, я просто хотела убедиться в его любви и только потом признаться, что тоже люблю его, но стало уже слишком поздно.

– О, Дилайла!

– Просто дай ему понять, что думаешь о нем. Что скучаешь. Просто чтобы он почувствовал, как тоже скучает без тебя.

Мара покачала головой:

– Я даже не знаю, где он сегодня.

Дилайла многозначительно посмотрела на свою беспомощную подругу и обвела глазами зал.

– А, вот кто может об этом знать! Предоставь это мне. – И, вздернув подбородок, Дилайла поплыла к толпе гостей раньше, чем подруга успела ее остановить.

Мара видела, как Дилайла приблизилась к «золотому мальчику» Болл-Хьюзу. Этот избалованный юнец и представить себе не мог, что молодая светская вдовушка задумала поиграть с ним. Но пятьдесят бдительных мамаш проводили ее гневными взглядами, и не в первый раз. Дилайла же преспокойно увела юного Мидаса туда, где до сих пор стояла Мара.

– Посмотрите, кого я привела, леди Пирсон. Правда, он прелесть? – Она стряхнула воображаемую пылинку с лацкана его фрака и повисла у него на руке. Разумеется, «золотой мальчик» не уловил иронии.

– Какое облегчение видеть вас здесь, леди, – признался молодой повеса. – Терпеть не могу всех этих хихикающих девиц, только что вырвавшихся из школы.

– Благослови вас Бог за эти слова, мистер Болл-Хьюз, – проворковала Дилайла, посылая Маре злорадную улыбку.

– Это правда, – с серьезным видом продолжал молодой человек. – Женщины постарше всегда казались мне более привлекательными.

Мара и Дилайла изо всех сил старались не рассмеяться.

– Дорогой мой, я вижу регента, а где же все остальные его друзья? Играют в карты? Мы подумали, может, заскочить к ним?

– Э-э-э, леди… – Юноша покраснел под взглядом Дилайлы. – Боюсь, это невозможно.

– Почему же?

– Вы… вы не можете пойти туда, где они сегодня. – Болл-Хьюз тревожно переводил взгляд с одной дамы на другую. – Это заведение… э-э-э… не для леди.

– А, так они в борделе? – в лоб спросила Дилайла.

– Ну, в общем… честно сказать, да, – покраснев до корней волос и заикаясь, признался он.

Это известие ошеломило Мару.

– И лорд Фальконридж тоже с ними? – продолжала расспросы Дилайла.

Болл-Хьюз кивнул:

– Это была его идея.

– Вот как? – с усилием выдавила Мара.

– Ха-ха! – Дилайла тоже попыталась скрыть негодование. – И как же, мой дорогой, называется эта греховная школа Венеры? Скажите же нам, где она, будьте лапочкой!

– Миссис Стонтон, не думаете же вы туда ехать? – Молодой человек был шокирован и беспомощно смотрел то на Мару, то на Дилайлу.

– А почему бы и нет? Неужели вы полагаете, будто я никогда не была в подобном месте?

– Вы шутите! – в ужасе воскликнул он.

Мара надеялась, что так и есть, но, зная Дилайлу, опасалась, что это вовсе не шутка.

– Мы светские женщины, мистер Болл-Хыоз. И мы, знаете ли, поступаем как хотим.

– Вы серьезно? – как завороженный пробормотал он. – Вы действительно хотите посмотреть на такое заведение? Потому что, если вы и правда желаете, чтобы я…

– Так вы согласны? Или вас смущает, что придется опекать нас, двух добропорядочных леди?

– Вовсе нет! – с восторгом воскликнул Болл-Хыоз и вспыхнул как школьник. – Я и сам собирался попозже присоединиться ко всем остальным. Черт возьми, почему бы и нет!

Дилайла мелодично рассмеялась, а избалованный мальчишка вдруг просиял, вообразив, как явится в столь злачное место, где кутили его друзья, под руку с двумя светскими красавицами.

Мара пришла в отчаяние, когда узнала, где именно находится в этот вечер Джордан.

– Миссис Стонтон, мне эта мысль не кажется такой уж удачной.

– Секундочку, мой дорогой, – обратилась Дилайла к «золотому мальчику», многозначительно провела пальцем по его щеке и отвернулась к Маре, которая сердито смотрела на нее.

– Не знаю, стоит ли. Мне кажется, я убью его, если увижу с какой-нибудь шлюхой.

– Дорогая, еще рано. Они скорее всего только начинают веселиться. Ты должна явиться и удостовериться, что Джордан не… не делает глупостей.

– Он уже сделал, – мрачно парировала Мара, складывая руки на груди. – Лжец! Время ему нужно! Обдумать чувства!

– Послушай, – зашептала Дилайла, – он мужчина. А они всегда так делают. Хочешь, чтобы Джордан вел себя прилично, держи его в кулаке.

Мара сердито замотала головой.

– Поехали, Мара! Ты не хочешь отдать своего cher ami какой-нибудь юной девственнице, но будет куда хуже, если его заграбастает куртизанка! К тому же он может подхватить там какук-нибудь болезнь. Ты этого хочешь? Тогда тебе совсем ничего не достанется. Едем! Захватим его врасплох! Представляю себе его лицо, когда ты туда явишься!

– Отчасти я согласна с тобой. Уверена, он смутится. Но потом… – Мара отвела взгляд, – очень рассердится.

– Это ты должна сердиться! Если Фальконридж правда взбесится, сделаешь вид, будто это шутка. Во всяком случае, ты все увидишь своими глазами. Поехали скорее! Все равно здесь ужасная скука. Не могу больше смотреть, как эти малышки дебютантки наступают на собственные подолы.

Мара никак не могла решиться.

– Ну, не знаю. Не хочу, чтобы казалось, будто я его проверяю.

– Мара, этот человек заявил тебе, что хочет проверить свои чувства, а сам отправился в бордель! Что за чертовщина? Я сама с ним поговорю, если ты трусишь!

– Я не боюсь, Дилайла. Я уважаю его выбор.

– А он тебя уважает? – с ядом в голосе спросила Дилайла. – Мара, послушай, что я тебе скажу, как твой друг. Если ты всерьез намереваешься когда-нибудь стать женой лорда Фальконриджа и оставить свою так называемую свободу, то лучше бы тебе прямо сейчас узнать, как он проводит время, когда тебя нет рядом. В глубине души ты знаешь: я права! Ты вышла замуж за Пирсона, не имея понятия, какой он человек. И что из этого вышло?

Мара поджала губы.

– Вот именно, – многозначительно заметила Дилайла. – Я не позволю, чтобы ты во второй раз совершила ту же ошибку. Мы поедем в этот ужасный дом, ты увидишь своего драгоценного Фальконриджа по колено в грехах и тогда уже решишь, действительно ли он тебе нужен. Я знаю, ты его вознесла на пьедестал, но не забудь: он один из самых влиятельных членов клуба «Инферно». Что-то есть в нем непонятное! Да ты и сама это чувствуешь. В любом случае ты должна узнать, кто он такой, прежде чем вручить ему свою судьбу. Ну как?

– Ладно, тогда поехали, – покорилась Мара, убежденная напористыми аргументами подруги.

Дилайла ответила ей одобрительным взглядом и обернулась к «золотому мальчику»:

– Мистер Болл-Хьюз, мы готовы!

Красавчик одарил их озорной улыбкой:

– Леди, следуйте за мной!

Все трое выскользнули из унылого бального зала на улицу, где юный миллионер помог дамам сесть в экипаж Дилайлы.

Мару приводила в трепет мысль, что сегодня, после стольких дней, она наконец увидит Джордана. На сердце было неспокойно.

Новость о его развлечениях сбивала Мару с толку, но она признавалась себе, что без него дни казались пустыми и скучными. Может быть, Дилайла права и ее неожиданное появление удержит его от неразумных шагов.