Текст книги "В суровом Баренцевом"

Автор книги: Гавриил Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Моряки эскадры поклялись отомстить врагу за гибель боевых товарищей. И слово свое сдержали.

Вечером 20 января «Живучий», «Доблестный», «Дерзкий» и «Достойный» производили поиск вражеских подводных лодок на участке Иоканга—Большой Олений. Гидроакустики «Дерзкого» обнаружили пирата и сбросили на него глубинные бомбы. Гитлеровцы отвернули резко в сторону и попали в зону обнаружения «Живучего». И снова подводные взрывы разорвали тишину. Враг был опытен – ушел на глубину. Но там его настигли минеры «Дерзкого». Из глубины моря послышались глухие взрывы, на поверхности появились воздушные пузыри, много соляра. Успешность атаки сомнений не вызывала.

Спустя четыре дня те же четыре эсминца вели поиск врага по маршруту Иоканга—Кольский залив. Шли правильным зигзагом строем фронта. «Живучий» был третьим. Справа от него в 20 кабельтовых находился «Дерзкий», слева – «Доблестный». На «Достойном», правофланговом, шел командир 2–го дивизиона эсминцев капитан 2–го ранга Е. А. Козлов. В полночь на кораблях произвели смену вахт, а вскоре прозвучал сигнал боевой тревоги. Он поступил с флагманского корабля...

Первым в свете луны подводную лодку заметил вахтенный офицер «Достойного» Виктор Бабий. Не дремали и сигнальщики – они тоже обнаружили прямо по курсу темный силуэт.

По боевой тревоге на мостик поднялся командир корабля капитан 3–го ранга Н. И. Никольский. Последовала команда: «Полный вперед!»

Остальные корабли тоже увеличили ход. Когда расстояние до цели сократилось, сомнений в том, что это немецкая лодка, не оставалось. Ближе всех к ней был «Достойный», и его командир решил идти на таран. Но лодка увеличила ход, оставляя за собой шлейф дыма. Никольский приказал открыть по гитлеровцам артиллерийский огонь. Лейтенант Бабий быстро произвел необходимые расчеты и дал команду носовому орудию. Старшина 2–й статьи Подденежный и краснофлотцы Шаляпин и Григорьев посылали в немцев снаряд за снарядом. Фашистская лодка удирала на полном ходу, ведя с кормовой пушки огонь.

Трассирующие снаряды, словно огненные стрелы, прокалывали сумеречное небо в обоих направлениях. Шесть снарядов, выпущенных с «Достойного», вспенили воду у бортов лодки. Длинная очередь, выпущенная краснофлотцем Панькиным из «эрликона», пришлась точно по цели. Лодка стала срочно погружаться. Вслед ей «Достойный» сбросил большую серию бомб. Минеры группы Фирсова действовали четко. Одновременно было усилено наблюдение в секторах. И не напрасно – вскоре сигнальщик Кондрыкин обнаружил едва заметный бурун.

– Торпеда, право 50!

Последовал резкий отворот вправо, и торпеда врага проскользнула вдоль борта. Уклоняясь от нее, эсминец оказался рядом с позицией стрелявшей лодки. Гитлеровцы решили воспользоваться этим и атаковать с малой дистанции. Подняв перископ, враг был уверен, что в такой темени кусочек трубы останется незамеченным. Но просчитался.

– Перископ, левый борт, девяносто, дистанция три кабельтова! – доложил сигнальщик Кондрыкин. Одновременно об этом же поступил доклад и с кормы от старшины 2–й статьи Чуприкова.

– Лево на борт, – последовала команда, и корабль полным ходом устремился на врага. Перископ тут же исчез.

– Подводная лодка повернула к норду! – доложил гидроакустик Никодимов. Минеры Николаев, Овчинников и Вовк по приказанию с мостика сбросили большую серию глубинных бомб.

Один из взрывов был более мощный, чем остальные. От него содрогнулся весь корпус эсминца. Сильное сотрясение вывело из строя гидроакустическую аппаратуру. Лопнули плафоны в кают–компании, в румпельной появилась течь, от боевого прожектора отскочила крышка[83]83
  ОЦВМА, ф. 47, д. 31754, лл. 73–75.


[Закрыть]. А на поверхности моря появились мелкие пузыри и маслянистая жидкость.

Неисправности в гидроакустической аппаратуре были устранены быстро. Недаром Никодимов и Кучеров считались лучшими специалистами корабля. Оба в совершенстве знали заведование, много и часто тренировались на боевом посту.

Включив аппаратуру, Никодимов начал асимметричный поиск: по правому борту, в сторону моря – сектор больше, по левому, где ищут врага соседние корабли – меньше. Сократив шаг поиска, акустик различил в хаотичных звуках слабый отраженный от лодки сигнал и определил – подводный хищник идет на сближение.

Капитан 3–го ранга Никольский вновь повел эсминец в атаку. Снова загрохотали взрывы глубинных бомб. На помощь минерам пришли зенитчики и краснофлотцы боцманской команды, они подкатывали на ют глубинные бомбы. Уже подходил к концу запас бомб, когда после очередной серии взрывов гидроакустик доложил, что вражеская лодка быстро опустилась на дно. На месте, где это произошло, бурлила вода, выталкивались на поверхность, словно из кратера, тонны соляра.

Громовое «Ура!» пронеслось над морем. Экипаж «Достойного» поквитался с врагом[84]84
  ОЦВМА,, ф. 254, д. 16477, л. 9.


[Закрыть].

Боевые будни чередовались с короткими часами досуга, об организации которого постоянно заботился замполит Фомин. По его инициативе на корабле состоялось специальное партийное собрание, где шла речь о том, чтобы сделать отдых моряков разнообразнее, полноценнее. Много внимания уделялось художественной самодеятельности. Среди членов экипажа «Живучего» нашлись н музыканты, и певцы, и танцоры. На эсминце любили слушать игру корабельного «оркестра», как в шутку называли трио, которое составили старшина 2–й статьи Борис Гаврилов, игравший на баяне, краснофлотец Петр Комарь, отлично владевший гитарой, и старшина 2–й статьи Вячеслав Лепилкин – подыгрывавший им на мандолине.

Завсегдатаями этих концертов были старшие краснофлотцы Федор Гуменюк и Николаи Ланчуковский – оба украинцы, страстные любители песни. Обычно первым начинал импровизированный концерт Андреи Казаров, наш комсорг. Очень задушевно у них получались песни «Реве та стогне Днипр широкий» и «Уходим завтра в море».

Когда трио играло «Яблочко», в пляс пускался старшина 1–й статьи Павел Зимин. Под одобрительные возгласы собравшихся он лихо отбивал чечетку, мастерски выполнял сложнейшие элемены этого задорного танца. Музыка, песни и пляски в кубриках продолжались нередко до самого отбоя.

Находилось время и для чтения. Большим спросом пользовались у нас Станюкович, Соболев, Новиков–Прибой.

Во время стоянки корабля в базе, пока шло пополнение запасов, одну смену отпускали в увольнение, соблюдая очередность. После болтанки и постоянного напряжения приятно было расслабиться, пройти по твердой земле, побывать в Доме флота. Многие офицеры и «сверхсрочники», служившие на Севере с довоенных лет, имели на берегу семьи. Нет нужды говорить, как в те суровые дни встречи с родными и близкими помогали им в нелегкой ратной службе.

В середине января к Алексею Прокоиьсвичу Проничкину приехала жена. В военные годы для того чтобы попасть в прифронтовую зону, необходимо было специальное разрешение. И Ольге Федоровне удалось добиться его. Мы с Гончаровым и Никольским побывали тогда в гостях у Проничкиных. Они занимали маленькую комнатку в небольшом деревянном домике. Уютно расположившись на табуретках за столиком, уставленным небогатыми – по военным временам – закусками, мы отметили встречу фронтовыми «ста граммами». Ольга Федоровна, смеясь, рассказала, как в кузове попутного грузовика, завернутая в брезент, добиралась из Мурманска, забросала нас кучей вопросов, на которые мы вчетвером не успевали отвечать. Время прошло незаметно.

Распрощавшись с гостеприимными хозяевами, мы вышли на улицу. Ярко светила луна. Мороз хватал за уши. Шли молча – каждый думал о своем. У двоих из нас были жены, и встреча у Проничкиных навеяла мысли о доме, о семье.

Спустившись с горки, мы оказались на вершине огромного сугроба, припорошенного рыхлым снегом. Внизу, у заснеженного причала, чернели силуэты эсминцев. Несколько моряков что-то сгружали с автомашины.

– Хорошо бы, с этой горы на лыжах, – нарушил молчание Никольский.

– Можно и без лыж обойтись, – отозвался Гончаров и, плюхнувшись в снег, заскользил на спине вниз.

По проложенному штурманом «фарватеру» спустились и мы с Никольским. Отряхивая на ходу снег, вышли к причалу. Здесь заканчивалась погрузка глубинных бомб – утром снова в море...

Прошло две недели февраля. Враг продолжал стягивать на Север подводные лодки. После гибели «Деятельного» и серьезного повреждения «Разъяренного» основная тяжесть противолодочной борьбы легла на плечи 2–го и 3–го дивизионов эсминцев и кораблей охраны водного района (включая тральщики). Последним было трудней, чем нам: малым кораблям в большей степени были опасны свирепые шторм и обледенение. Вопреки всяким нормам мореходности их часто посылали с нами в море. А что было делать? Битва на морских путях сообщения приобретала все более ожесточенный характер.

3 февраля крупный конвой «IW-64» вышел из Клайда (Англия) в наши северные порты. В точку, где беломорская группа судов отделялась от мурманской, прибыли эсминцы «Живучий», «Жесткий», «Урицкий», «Карл Либкнехт» и десять кораблей охраны водного района. Наша задача – эскортировать 15 союзных транспортов и танкеров на переходе в Белое море. Было известно, что по маршруту перехода немцы развернули несколько завес подводных лодок, а кораблей охранения в этот раз было меньше, чем охраняемых судов. Командир 2–го дивизиона капитан 2–го ранга Козлов решил усилить сторону конвоя, обращенную к берегу, – оттуда чаще всего нападали гитлеровцы. В этом был известный риск, но другого выхода не оставалось. И расчет оказался верным – два раза нас атаковывали лодки, и оба раза – со стороны берега. Им, конечно, не удалось проникнуть внутрь охранения. В обоих случаях гитлеровцы были обнаружены вовремя и отогнаны от конвоя. Все корабли конвоя прибыли к месту назначения благополучно.

Мурманской группе судов, охраняемой британскими кораблями, противодействовали не меньшие силы немцев. Здесь, к сожалению, не обошлось без потерь. 13 февраля в 4 часа утра в районе Сеть–Наволок немецкая подводная лодка торпедировала корвет «Денбай Кастл». На следующий день у входа в Кольский залив немцы повредили танкер «Норфиел» и транспорт «Хорейс Грей», шедшие из Белого моря в Мурманск для формирования обратного конвоя.

А через три дня, 17 февраля, мы получили задание сопровождать союзный конвой «RA-64», следовавший из Мурманска в Англию. Кроме «Живучего» в составе эскорта вышел «Жесткий», а также несколько кораблей ОВРа и торпедных катеров.

Уже через два часа после выхода конвоя из залива немецкие лодки стали «заявлять» о себе. В динамике то и дело слышались донесения о подводных контактах. Загремели взрывы глубинных бомб.

Объявлена боевая тревога. Уже несколько часов мы мерзнем на открытых боевых постах, а отбоя все нет. Благо, немного спасают шерстяные подшлемники. Вон у «эрликонов» справа от меня растирает замерзшие руки комсорг Гаврилов. Лицо скрыто подшлемником, но я вижу его улыбающиеся глаза: ничего, мол, зенитчики не подведут. Хороший у нас комсорг, отличный специалист...

Мысли прерывает голос в динамике: «По пеленгу... в дистанции 30 кабельтовых от Кильдина торпедирован британский корвет «Ларк». С «Жесткого» от комдива получено радио: «Идем к торпедированному кораблю. Приготовиться к буксировке». Ворочаем в сторону корвета. Не проходит и часа, как новое донесение: «По пеленгу... в дистанции 13 миль от Кильдина торпедирован американский транспорт». Получаем от флагмана новое приказание – оказать помощь транспорту. (Фашисты не унимались. В тот же день вечером севернее Териберки погиб от немецкой торпеды британский корвет «Блю–Бел».)

Североморцы делали все возможное, чтобы оказать помощь союзным морякам. Эсминец «Жесткий», взяв на буксир торпедированный корвет «Ларк», повел его в Кольский залив. Посредине пути случилось непредвиденное – буксирный трос лопнул и намотался на гребной винт. «Жесткий» лишился хода. Вокруг сновали гитлеровские подводные лодки, и корабли оказались в большой опасности.

Но благодаря мужеству и самоотверженности сигнальщика Вячеслава Лимарова, беды не произошло. Сменившийся с вахты краснофлотец находился на юте в тот момент, когда оборвался буксир. Поняв, что трос намотался на винт, Вячеслав мгновенно сбросил с себя верхнюю одежду, нырнул на трехметровую глубину и стал освобождать винт. Рядом взрывались глубинные бомбы, в любой момент сигнальщик мог погибнуть, но он не думал об опасности. Трижды нырял моряк в ледяную воду, пока не распутал трос. Уже через 15 минут корабль дал ход и продолжал выполнять свою задачу.

Английский фрегат был благополучно отбуксирован в порт.

Многих моряков спасли тогда «морские охотники» и торпедные катера. Особенно четко действовал экипаж катера «МО-434». Это отметили и наши союзники. В радиограмме командующего британским флотом адмирала Мура, направленной адмиралу Головко, говорилось: «Желаю выразить свою благодарность за быстроту действий личного состава Вашего охотника при спасении наших людей, выброшенных взрывом за борт, когда был торпедирован британский корвет «Ларк»[85]85
  ЦВМА, ф. 1401, оп 24549, л. 62.


[Закрыть].

А «Живучий» тем временем разыскал торпедированный транспорт. Это был «Томас Скотт» (типа «Либерти»). Подошли к борту – на палубе судна ни души: американцы успели спустить шлюпки и покинуть транспорт. Нужно было взять судно на буксир – а принимать швартовы некому. Решили высадить на аварийный транспорт группу краснофлотцев во главе с парторгом корабля Лысым.

Швартовка к борту «Томаса Скотта» обошлась нам дорого – волны с большой силой бросали эсминец на транспорт, в результате «Живучий» получил несколько серьезных повреждений. А на американском судне торпедой была сильно повреждена носовая часть. Пришлось заводить буксирные концы на его корму. Тем временем к борту «Живучего» подошли два наших торпедных катера, на которых были спасенные американские моряки. Четверо из них имели тяжелые ранения, двадцать три – легкие. Фельдшер Владимир Щедролосев и санитар Сергей Сильницын стали оказывать им помощь[86]86
  ОЦВМА, ф 47, д. 29826, л. 26.


[Закрыть].

Увидев свой транспорт на буксире у «Живучего», капитан «Томаса Скотта» поднялся к нам на мостик и с удивлением спросил у командира:

– Зачем вы это делаете? Транспорт застрахован, и нанесенный пароходной компании ущерб полностью будет возмещен. Оставьте, пусть себе тонет!

Нам, советским морякам, такое отношение к судну было непонятно, хоть мы и знали уже, что именно из-за него много боевой техники, весьма необходимой нам для борьбы с гитлеровцами, до фронта не дошло. Американские моряки не раз покидали на произвол судьбы поврежденные суда, которые можно было бы еще спасти. Коммерция, голый расчет, бизнес – для них главное.

Прошло пять часов с тех пор, как «Живучий» начал буксировку транспорта. И вдруг мы почувствовали сильный рывок – это отломилась и затонула носовая часть «Томаса Скотта».

Поступление воды в кормовую часть, буксируемую эсминцем, по всей вероятности, усилилось, потому что вскоре мы увидели, что она начала проседать и крениться.

– Обрубить концы! – последовала команда. Прошли буквально мгновения, и корма транспорта ушла под воду. Это был первый в нашей практике случай, когда аварийное судно не удалось довести в базу.

Спасенные американцы были доставлены в Ваенгу. Большинство из них оказалось без теплой одежды. Мы поделились с союзниками кто чем мог. Им очень понравились наши теплые одеяла, и некоторые так и сошли на берег, с головой закутавшись в них.

23 февраля, в День Красной Армии, «Живучий» стоял в Полярном. В Доме флота награжденным вручали ордена и медали. Николай Никольский получил орден Отечественной войны I степени, я – орден Красной Звезды. А у старпома Алексея Проничкнна была двойная радость – ему присвоили звание капитан-лейтенанта и тоже вручили орден.

Через 3 дня «Живучий» получил приказ: вместе с эсминцами «Урицкий», «Дерзкий», «Жесткий» и «Жгучий» эскортировать два транспорта на переходе из Линахамари в Кольский залив. Это был первый выход «Живучего» под командованием нового командира – капитан–лейтенанта Проничкина. Личный состав корабля знал Алексея Прокопьевича как строгого и справедливого человека, опытного и грамотного офицера – он ведь у нас был старшим помощником командира.

Стоял зимний солнечный день. Видимость была хорошая, и с кораблями эскорта поддерживалась визуальная связь.

Мористее всех находился «Дерзкий». Ему и пришлось первым вступить в схватку с врагом.

После похода стали известны ее подробности.

Команда обедала, когда стоявший на вахте гидроакустик старшина 2–й статьи Волков уловил шум винтов подводной лодки. По тревоге, оставив обеденные бачки, моряки разбежались по боевым постам. Минеры во главе с Севрюковым сбросили за борт первую серию бомб. Врагу удалось уклониться, контакт с лодкой был потерян. Через полчаса Волков вновь услышал шум винтов, который постепенно нарастал. Было ясно: где-то рядом, приближаясь к конвою, крадется подводная лодка.

Минеры Бочинин, Карасев и Березин действовали расторопно, без суеты. На подготовку бомб к сбрасыванию, установку взрывателя на заданную глубину требуются секунды. Бочинин сумел сократить вдвое и этот короткий норматив.

После очередной бомбежки нервы у гитлеровцев сдали, и лодка резко отвернула в сторону от конвоя.

– Немец уходит! – доложил гидроакустик Козловский.

Командир корабля Максимов быстро произвел нужный расчет и необходимые данные передал на носовую многоствольную установку «Еж». Старший краснофлотец Кутузов быстро выполнил команду – реактивные мины сошли с направляющих. В работу включились также минеры кормовых бомбометов Карасев и Голубев.

Контакт с вражеской подводной лодкой поддерживался, атака продолжалась.

Старшина группы минеров Севрюков уверенно скомандовал на юте:

– Первая!

По этой команде с правого борта сбросил бомбы Сахаров.

– Вторая!

Сычугов, находившийся на левом борту, послал смертоносный груз за борт.

С мостика за взрывами бомб наблюдал сигнальщик Малышенко. Оторвав бинокль от глаз, он доложил:

– В районе сброшенных бомб масляные пятна!

– Вижу водяной пузырь! – одновременно доложили минеры Бочинин и Тишков. В следующее мгновение на юте услышали глухой подводный взрыв[87]87
  ОЦВМА, ф. 254, д. 33938, л. 87.


[Закрыть].

– Вот и пришел фрицу капут, – удовлетворенно потер руки Севрюков.

Эта весть быстро облетела боевые посты. Старшие краснофлотцы Кулагин и Хомяков вместе с котельными машинистами Ворошиловым и Глаголевским вылезли на верхнюю палубу, чтобы поздравить минеров с боевым успехом. Севрюков ответил:

– Это наша общая победа. В бою участвовал весь экипаж.

Несмотря на большое напряжение и частые выходы в море, командование и политический отдел эскадры находили время для проведения мероприятий политико–воспитательного характера с экипажами кораблей. 11 марта, например, состоялся однодневный сбор старшинского состава эскадры. Участники сбора обменялись опытом работы, наметили задачи на ближайший период. Перед старшинами выступил командующий эскадрой контр–адмирал Фокин.

В те дни состоялось также собрание партийного актива эскадры. На нем с «Живучего» присутствовали шесть коммунистов. Делегацию возглавлял новый замполит старший лейтенант Ф. В. Лысый, назначенный вместо капитан–лейтенанта Е. А. Фомина, который убыл в распоряжение отдела кадров. Временно обязанности парторга корабля исполнял я.

Задачи коммунистам кораблей поставил начальник штаба эскадры капитан 1–го ранга А. М. Румянцев:

– В Баренцевом море рыщут вражеские подводные лодки. Немецко–фашистские пираты изыскивают все новые и новые способы борьбы на море, прибегают к самым крайним, подлым средствам. Обстановка требует величайшего напряжения. И, несмотря на это, мы должны в ближайшее время очистить Баренцево море от немцев и полностью обезопасить коммуникации. Из этого и должны исходить в своей работе партийные организации кораблей[88]88
  Там же.


[Закрыть].

В конце марта вышел из ремонта «Жесткий», и встал на текущий ремонт «Живучий». Но перед тем был тяжелый боевой поход.

Беломорскую группу союзного конвоя эскортировали пятнадцать противолодочных кораблей, в их числе пять эсминцев – «Карл Либкнехт», «Урицкий», «Живучий», «Жесткий» и «Дерзкий». Разведка сообщила, что вдоль побережья по курсу конвоя развернуто четырнадцать подводных лодок противника. На каждый корабль ПЛО приходилась одна субмарина. Такое соотношение сил было явно не в нашу пользу. Враг имел и другие преимущества – заблаговременный выбор позиции для атаки и скрытность. Тем не менее попытки гитлеровцев прорваться к охраняемым транспортам не имели успеха. Все транспорты были отконвоированы в Архангельск в целости и сохранности.

Вернувшись в Кольский залив, мы с огорчением узнали, что Мурманская группа союзного конвоя, обеспечиваемая английскими эскортными кораблями, понесла потери. В 8 милях от мыса Териберский был торпедирован транспорт «Хорейс Бушнел», а в районе Кильдина потоплены английский шлюп «Лапуинг» и американский транспорт «Томас Дюнальдсон».

За три месяца нового года «Живучий» 31 раз выходил в море для конвоирования транспортов и поиска вражеских подводных лодок. Эсминец прошел 8345 миль, затратив на боевые действия 693 часа[89]89
  ОЦВМА, ф. 254, д 29821, л 34.


[Закрыть].

С фронтов продолжали поступать радостные вести. Советские войска вели бои на ближних подступах к Берлину. Несмотря на это, подводные лодки Деница продолжали активно действовать на наших коммуникациях. 21 апреля они атаковали конвой, шедший из Линахамари в Кольский залив. В охранении транспортов находились эсминцы «Дерзкий», «Жесткий», «Достойный» и «Карл Либкнехт», а также несколько «больших охотников», торпедных катеров и два норвежских тральщика.

После выхода из Линахамари корабли охранения обнаружили и расстреляли пять плавающих мин. Командир конвоя капитан 1–го ранга Румянцев с борта «Карла Либкнехта» дал приказание усилить наблюдение за морем, так как накануне в этом районе отмечалась большая активность вражеских подводных лодок.

Было пройдено около трети пути, когда акустики «Жесткого» обнаружили противника, проникшего через первую завесу охранения. Эсминец и «большой охотник» сбросили на врага глубинные бомбы и сорвали его атаку. У Цып–Наволока вражеским лодкам удалось проникнуть внутрь охранения и повредить норвежский транспорт «Идефиорд» и наше судно «Онега».

Командир конвоя приказал двум эсминцам взять поврежденные суда на буксир. Угроза нависла и над флагманским кораблем. Минеры «Карла Либкнехта» увидели две торпеды, идущие прямо на корабль.

– Самый полный вперед! – скомандовал командир корабля капитан–лейтенант К. Д. Старицын.

Корабль рванулся вперед. Вражеские торпеды прошли в 20–30 метрах за кормой. Ориентируясь по направлению следа торпед, «Карл Либкнехт» пробомбил участок, где предположительно находился враг. После взрывов второй серии глубинных бомб из воды показались два перископа, затем разрушенная рубка и, наконец, корма. Комендоры носового орудия прямой наводкой расстреляли пирата, которым, как выяснилось позже, оказалась лодка «U-286»[90]90
  См.: Еремеев Л. А., Шергин А. П. Подводные лодки иностранных флотов во второй мировой войне. М, Воениздат, 1962, с. 180.


[Закрыть].

Еще шесть раз гитлеровцы атаковывали конвой, но больше успеха не имели. В конце перехода «Достойный», атакуя вражескую лодку, удачно накрыл ее на четвертом заходе глубинными бомбами.

В оставшиеся до окончания войны дни эсминцы трижды выходили на эскортирование союзных транспортов, следовавших в обоих направлениях. Ни один транспорт, ни один корабль охранения больше не пострадал. Не повезло только британскому корвету «Гудалл». Производя 29 апреля поиск на подходах к Кольскому заливу перед отправлением союзного конвоя «RA-66», корвет был торпедирован неприятельской лодкой и затонул.

Это была последняя жертва войны в Баренцевом море. 2 мая на кораблях эскадры прошли митинги, посвященные взятию советскими войсками Берлина. Со дня на день ожидалось сообщение об окончании войны. 7 мая немцы прекратили бои на западном фронте, но продолжали оказывать яростное сопротивление наступающим советским войскам на востоке.

На улицах Мурманска днем 8 мая можно было встретить группки подвыпивших американских моряков с прибывших транспортов. Они были возбуждены, восторженно останавливали прохожих, восклицали: «Финиш воо! Финиш воо!»[91]91
  Финиш воо (англ) – война кончилась.


[Закрыть]. Ночью с «Либерти» пускали сигнальные ракеты, стреляли из пушек. Американцы торопились праздновать Победу.

На эскадре в ту ночь не спали. В 2 часа 45 минут поступило правительственное сообщение о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии и повсеместном прекращении боевых действий.

На палубах кораблей по «Большому сбору» в парадной форме при орденах и медалях выстроились ликующие краснофлотцы, старшины, офицеры. Это было незабываемое зрелище – митинг в три часа ночи.

А утром в 8 часов состоялся торжественный подъем Военно–морского флага. Гирлянды флагов расцвечивания протянулись над палубами и надстройками.

На рейде и на берегу – всюду слышалась музыка, всюду радовались и веселились люди. В полдень береговые батареи и корабли произвели салют.

В воскресенье, 13 мая в честь Победы в Кольском заливе состоялся парад кораблей Северного флота.

Торжественную церемонию открыли торпедные катера, за ними шли тральщики и «большие охотники».

В четком строю прошли эскадренные миноносцы. «Живучего» среди них не было. С разобранными механизмами он стоял на приколе. Но многие члены экипажа эсминца наблюдали за торжеством с берега. Завершили прохождение подводные лодки. Парад явился демонстрацией несокрушимой силы Северного флота, который вместе со всей страной праздновал Победу.

Душа ликовала, когда боевые корабли, оставляя за собой вспененные буруны, один за другим гордо проходили по заливу. На боевых рубках многих из них красовались цифры, обозначавшие число потопленных немецких кораблей и подводных лодок.