Текст книги "Ночь оборотней"

Автор книги: Гарри Норман Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

«У трокмуа это самая серьезная клятва, – подумал Джерин. – Если уж она не заставит вождя сдержать обещание, то и ничто другое не сможет».

– Молодец! – сказал он, пожимая руку трокмэ и помогая ему подняться на ноги.

В припадке внезапного умиления он чуть было не сказал варвару, что тот мыслит как элабонец, но вовремя спохватился. Гордый вождь мог счесть подобную похвалу за оскорбление.

– Минуточку, – сухо вмешался Эчебар. – Не только у вас есть претензии к этому человеку. Из-за него пролилась кровь в священном храме нашего повелителя, что совершенно недопустимо.

И страж в знак почтения к Байтону коснулся глаз и затылка кончиками пальцев правой руки. Фэлфарун энергично закивал, выражая согласие. Стражники нацелили на трокмэ копья. Тот невозмутимо пожал плечами, однако рука его приготовилась в любой миг выхватить меч.

– Уверен, мы сумеем договориться, – вмешался Джерин, отводя капитана и священника в укромный угол.

Несколько минут прошло в спорах. Лис напомнил своим оппонентам, что Дайвико еще по дороге к святилищу ясно давал всем понять, что он ни в чем не согласен с вождем, ставшим зачинщиком этой достойной всяческого порицания стычки. Кроме того, заявил он в заключение, у него лично нет никаких сомнений, что Байтон вполне способен сам постоять за себя. Разве не о том свидетельствует тело нечестивого вора, выставленное во дворе храма?

Эчебар буркнул что-то стражникам, и Дайвико отпустили. Тот, все еще держась за ушибленную голову, поклонился Джерину и ушел.

Еще одно умеренное пожертвование «на храм» помогло Фэлфаруну забыть о своих синяках. С Эчебаром дело обстояло сложнее, так как брань Вэна задела его гордость. Он хотел извинений, а не золота. Убедившись, что Вэн далеко и ничего не услышит, Джерин смиренно принес ему их.

Служки в черных одеждах утащили куда-то тела мертвых трокмуа и принялись вытирать кровь, на которую уже начали слетаться мухи. Сохраняя недовольный вид и насупив брови, Эчебар собрал своих людей и ретировался с ними во двор.

– А теперь, любезные, пойдемте наконец к Сивилле, – возвестил Фэлфарун почти с той же торжественностью, что и до падения, когда его прекрасные одеяния выглядели много лучше.

Вход в чертоги Сивиллы походил на оскаленную черную пасть. Элис, все еще бледная, взяла Джерина за руку. Глядя вниз, в пугающую неизвестность, она черпала в этом прикосновении силы. Вэн ругался на чем свет стоит, пытаясь соскрести с кирасы запекшуюся кровь.

Фэлфарун исчез в зияющем отверстии.

– Можете смело спускаться, – крикнул он. – С тех пор, как сто лет назад несчастный кузен императора Форенза… кажется, он был вторым в роду с таким именем… так вот, когда кузен его споткнулся и сломал лодыжку, было решено сделать здесь ступени и настелить пол, убрав камни и грязь. Такова жизнь. – Он вздохнул, видимо сожалея о том, что разные новшества неуклонно теснят милую добрую старину.

Подземный коридор, ведущий в обиталище прорицательницы, спускался все ниже и ниже, поворачивал то в одну сторону, то в другую, пока наконец Джерин совершенно не потерял возможность отслеживать путь. В тусклом, мерцающем свете редких свечей, вставленных в жерла древних подсвечников, развевающиеся одежды Фэлфаруна казались какими-то чудовищными крылами, а боковые подземные ответвления так жутко чернели, что даже смотреть на них было боязно, не то что проходить мимо. Элис притиснулась к Джерину и покрепче сжала его надежную руку.

Большая часть подземного хода выглядела первозданно. То там, то здесь в свете свечей вспыхивали кусочки кристаллов, эти искорки тут же гасли у паломников за спиной. Потом в стенах и справа и слева стали встречаться облицованные кирпичом участки, а кое-где проглянула и очень древняя кирпичная кладка, характерная для того времени, когда люди на побережье реки Кидзуватны только-только начали строить свои города. Кирпичи, ее составлявшие, были не гладкими и прямоугольными, а выпуклыми и неровными, как лепешки.

Когда Джерин спросил, что это, Фэлфарун с содроганием и придыханиями ответил, что эта кладка призвана противостоять очень могущественным магическим чарам.

– Видите ли, вовсе не все ответвления подземелья безопасны для человека. В некоторых мы храним оружие, в других – зерно и сокровища. Но есть и такие, где обитают совершенно жуткие существа. Люди, пытавшиеся выследить их, исчезали. Поэтому было решено замуровать эти проходы во избежание новых потерь. Больше я ничего не могу вам сказать, это было сделано много лет назад.

Представив себе, какие чудища могут населять эти мрачные пещеры, Джерин тоже содрогнулся. Он старался не думать о тоннах камней и земли над их головами. Вэн что-то пробормотал, то ли молитву, то ли проклятие, и подтянул выше пояс, на котором висел его меч.

При входе в жилище Сивиллы их встретила древняя статуя Байтона, улыбавшаяся загадочной улыбкой. Свечи сменились яркими факелами. Коридор расширился, образовав небольшую пещеру. Лицо Джерина обдало прохладным влажным ветерком. Он услышал глухой рев огромной подземной реки.

Когда Фэлфарун взял его под локоть, Лис вздрогнул.

– Ваши подношения дают вам право на частную беседу с Сивиллой, если таковым будет ваше желание, – сказал священник.

Джерин подумал, затем утвердительно кивнул.

К его удивлению, отекшее лицо Фэлфаруна расползлось в полуулыбке.

– Хорошо, – сказал он. – Если ее ответ вам не понравится, ваш мускулистый друг наверняка попытается опять швырнуть меня куда-нибудь.

Вэн смущенно засопел. Фэлфарун продолжал:

– Пусть удача сопутствует вам, любезные. Оставляю вас наедине с Сивиллой.

С этими словами он махнул рукой в сторону трона и был таков.

– Клянусь мечом, – тихо проговорил Вэн, – если бы я не знал, что такое попросту невозможно, то решил бы, что этот стульчик вырезан из одной черной жемчужины.

Громадное, выше человеческого роста, кресло отливало перламутром в свете факелов. На двух задних столбах сияли серебряные короны.

Великолепие трона еще острее подчеркивало убожество кучки отрепьев, помещавшейся на гигантском сиденье. Хотя трокмуа и назвали Сивиллу старой каргой, Джерин не мог поверить, что увидит ту же старуху с иссушенным телом, через которую бог говорил с ним лет десять назад. Но это и вправду была она. Один глаз потускнел, другой побелел от катаракты. Лицо ее сплошь покрывали морщины, а сквозь редкие пряди пожелтевших волос просвечивал голый череп.

Однако, несмотря на столь ветхую внешность, ум старухи сохранил прежнюю резвость. Повелительно подняв скрюченный палец, она прошелестела:

– Подойдите поближе, юнцы и девчонка.

Джерин знал, что даже если бы перед ней предстал его отец, она все равно назвала бы его юнцом и была бы права.

– Что вы хотите узнать у моего господина Байтона? – спросила Сивилла.

На протяжении нескольких дней Джерин обдумывал вопрос, который собирался задать. И все же, стоя здесь, в этой мрачной пещере, он запнулся и не сразу произнес:

– Как мне лучше спасти себя и мои земли от волшебника, который мне угрожает?

Сивилла медлила с ответом. Решив, что она не услышала, он открыл было рот, чтобы повторить свой вопрос, как вдруг ее глаза закатились, так что стали видны одни лишь белки. Костлявые пальцы стиснулись в кулаки, все тело задрожало, с тощего плеча соскользнуло платье, открыв ссохшуюся грудь. Лицо прорицательницы перекосилось. И вдруг она заговорила, но не своим старческим шепотком, а мужским, сильным голосом человека, сознающего свою беспредельную власть. Услышав глас божий, Джерин и его спутники рухнули на колени. Божественные откровения обрушились на них:

 
Пылают дома твои и чертоги,
Против тебя сговорились и боги.
Пред магом севера низко склонись,
Предначертаниям подчинись.
Он очень могуч. Велики его силы,
И нету ему в этом мире могилы.
 

Когда голос смолк и напряжение спало, Сивилла в бесчувствии сползла с трона.

V

Наступил вечер. По небу плыли серые облака. В воздухе пахло пылью и приближающимся дождем. Мрачный и молчаливый, Джерин принялся помогать Вэну устраивать ночлег. Элис, встревоженная его видом, сказала:

– С тех пор, как мы ушли из храма, ты произнес не больше трех слов.

Вся ярость отчаяния, которую Джерин сдерживал с того самого момента, когда с каменным лицом прошел мимо Фэлфаруна, чтобы забрать повозку, бурно выплеснулась наружу. Он с силой хватил своим шлемом оземь. Тот покатился в кусты.

– Какая разница, молчу я или не молчу? – горько вопросил он. – С тем же успехом я могу перерезать себе глотку, чтобы не утруждать чудовище, начавшее охоту за мной. Сивилла сказала мне то же самое, что и северный маг, а я ведь ему не поверил. И как последний дурак отправился к ней. Хотел получить совет, а вместо этого услышал смертный приговор. Чума на всех этих предсказателей!

Услышав это, Вэн поднял голову. Пока Лис сокрушался, он спокойно продолжал обустраивать место стоянки. Разжег костер, выжал кровь из купленной курицы в ямку, чтобы умилостивить духов.

– Знавал я одного человека, который однажды сказал то же самое, капитан, – заметил он.

– Расскажи поподробнее, – попросила Элис, явно хотевшая любыми способами отвлечь Джерина от мрачных мыслей.

– Йо, ладно, – согласился Вэн.

Он прекрасно понял, что у нее на уме, и обращался теперь только к Лису, хотя Элис тоже устроилась у огня, чтобы послушать его.

– Тебе наверняка известно, капитан, а может, ты слышал от меня, что мир круглый, что бы там ни болтали священники. Я лично в этом уверен. Да иначе и быть не может, ведь я объездил его вдоль-поперек и вокруг.

Лет десять назад, находясь в самой восточной части материка, я нанялся охранником к одному торговцу по имени Зэйрин.

Он перевозил всякую всячину – жадеиты, пряности, шелк и так далее – из местечка под названием Бэн Ярэнг в Селат, что еще в паре сотен миль к юго-востоку. В тех местах люди очень смешные: маленькие, желтокожие, с раскосыми глазами, как у кочевников Шанды. Должен заметить, женщинам эти глаза подходят больше. Ну да ладно, это не имеет отношения к моей истории.

Этот Зэйрин совершенно не ладил с богами. А в тех краях, чтобы узнать, стоит ли отправляться в путь, было принято давать зерно священному павлину. Если птица съедала его, значит, дорога обещала быть легкой. Если нет, считалось, что лучше подождать и попытать счастья в другой раз.

И вот мы уже готовы были выступить в путь, когда первый помощник Зэйрина, маленький толстячок по имени Тзем, принес нам павлина из храма. Он высыпал перед ним зерно, но птица, которой, видимо, не очень понравилось, как ее тащили под мышкой целую милю, не притронулась к угощению. Заупрямилась напрочь. Не клевала, и все.

Зэйрин смотрел на павлина и с каждой секундой злился все больше и больше. В конце концов старый разбойник не выдержал. Он вскочил на ноги и заорал: «Если она не хочет есть, пусть попьет!» Да выпадут все волосы из моей бороды, если я вру: он схватил бедного павлина, швырнул в Кемлунг – это река, бегущая через Бэн Ярэнг, – и преспокойно отправился в путь.

Джерин, сам того не желая, был задет:

– Пресвятой Даяус! Мне бы не хотелось вот так испытывать судьбу, – воскликнул он.

– И ты еще проклинаешь прорицателей? Можешь себе представить, каково было нам. Тем не менее большую часть пути все шло хорошо. Мы пробирались по самым густым джунглям, которые я когда-либо видел. Двое наших носильщиков стали жертвами ядовитых змей, на которых эти босоногие олухи умудрились неосмотрительно наступить. Еще один попал в лапы кровососущего демона. К утру там, где он спал, осталась одна лишь высохшая оболочка. Но для подобных путешествий все это не редкость. Зэйрин был весьма доволен собой. Он смеялся и говорил всем подряд, какой чепухой занимаются те, кто обращает внимание на дурацких павлинов.

Но за полтора дня до нашего прибытия в Селат, когда слова старого ворчуна вот-вот должны были оправдаться, все пошло наперекосяк. Там, где мы переходили реку вброд, прорвало плотину. Пятеро из наших людей и половина ослов утонули. Знакомого таможенника Зэйрина перевели в другое место, так что ему пришлось выложить немало серебра. Половина из нас подхватила чертову дизентерию. Она мучила меня целых два года. И в довершение всего, старика Зэйрина всего скрючило. С тех пор, капитан, он верит в богов, я клянусь!

– Иди ты к черту! – взорвался Джерин. – Я надеялся, что ты подбодришь меня рассказом о том, как прорицание не сбылось. А таких историй я и сам знаю сколько угодно. За это ты первым будешь дежурить.

– Я? Первым? Тогда ты… – И чужеземец обложил Джерина на всех языках, которые только знал. А потом сказал: – Капитан, пусть все будет по-честному: решим наш спор поединком.

– Да ты настоящий кровопийца! Я думал, на сегодня тебе хватит драк.

Джерин поднялся и стянул с себя тунику. Затем помог Вэну расстегнуть кожаные ремни его доспехов. Освободившись от груза, Вэн облегченно вздохнул. В килте и сандалиях он еще больше стал походить на бога войны. Великан потянулся, и мышцы его заиграли. Густая золотистая растительность на груди и животе поблескивала в пламени костра. О его принадлежности к человеческому роду, как и о бурном прошлом, напоминали лишь шрамы. Особенно страшно выглядел один рубец, сбегавший от подмышки к пупку. Каждый раз, когда Джерин видел его, он удивлялся, как это чужеземцу удалось выжить.

Правда, и сам он был не без отметин: и меч, и копье, и нож, и стрела оставили свои следы на его коже, да и рана, полученная от Эйнгуса, только-только начала заживать. Заметив, как Элис переводит взгляд с массивной фигуры Вэна на его собственную, он понял, что выглядит в ее глазах как мальчишка, хотя ни хилым, ни худосочным себя не считал.

Да и слава о нем как о борце гремела по обе стороны Ниффет. У мастеров, обитающих к югу от Керс, он перенял такие приемы борьбы, о существовании которых его соседи даже не подозревали, и не раз побеждал воинов гораздо крупнее себя. Но все же грубая сила Вэна зачастую брала верх над его отточенной изворотливостью. Когда проходил слух, что они собираются бороться, даже трокмуа приходили на них посмотреть и, как и прочие, делали ставки.

Смутившись оттого, что Джерин заметил ее взгляд и все понял, Элис опустила глаза. Джерин улыбнулся ей.

– Не волнуйся, девочка, ему не удастся закинуть меня на дерево.

– Кто сказал, что нет? – пробасил Вэн и бросился вперед, точно ураган.

Джерин прыгнул ему навстречу. Нырнув под громадные ручищи, которые с легкостью могли его придушить, он схватил Вэна левой рукой под правое колено и со всей силы двинул плечом в твердый живот друга.

Вэн зарычал и повалился на землю, потащив, однако, Джерина за собой. Сцепившись, они какое-то время катались по грязи. Кончилось тем, что Джерин оседлал широкую спину товарища. Он просунул руки ему под плечи и сцепил их за шеей. Вэн ткнулся носом в землю. Джерин отпустил его. Великан потряс головой и протер запорошенные пылью глаза.

– Покажешь мне потом, как ты это делаешь, Лис? – спросил он. – Ну, еще разик?

Джерин пожал плечами.

– Ладно, только этот раунд засчитаем за дежурство.

Вэн кивнул и в мгновение ока бросился на него. Джерин не успел применить ни одну из своих уловок. Его схватили, подняли и со всего размаху грохнули оземь. Вэн прыгнул на него, словно голодный лев на жирную овцу.

Джерин, пригвожденный к земле, прохрипел:

– Слезь с меня, ты, кусок сала!

Вэн фыркнул и поднялся. Затем они, крепко ругаясь, промыли друг другу царапины смоченными в пиве тряпицами. Вонь стояла жуткая.

После ужина Джерин пожалел, что первый караул не за ним. Он был уверен, что тяжелые думы ни за что не дадут ему уснуть, несмотря на все тяготы этого дня. Он крутился, вертелся, стараясь устроиться так, чтобы мелкие камешки не впивались ему в спину, негодовал на громкое стрекотанье сверчков…

Вэн наблюдал, как постепенно лицо друга разглаживается – дремота брала над ним верх. Он не очень-то беспокоился по поводу его угнетенного настроения. Он не раз видывал его в этаком состоянии и знал, что оно вскоре пройдет. Это ответственность за других не дает сейчас Лису покоя. Ему было бы намного легче, если бы опасность грозила не его землям, а только ему самому.

С запада наплывали все новые и новые облака, казавшиеся очень бледными на фоне темного небосвода. Мэт, лишь накануне достигшая четверти, и почти полная Тайваз появились и сразу исчезли. За пару часов до полуночи на небо выплыл тусклый диск пребывавшей в третьей четверти Нотос. Ветер нес в себе слабый солоноватый запах Оринийского океана. Вэн соскребал засохшую кровь с доспехов и шлема в ожидании часа, когда придет пора будить разоспавшегося лежебоку.

В дежурство Лиса стал собираться дождь. Когда упали первые капли, было еще темно. Одна из них попала на щеку Элис. Девушка вздрогнула и тут же проснулась, как настоящий солдат. Улыбаясь Джерину, она сказала:

 
Нам боги с небес
Посылают дождей своих нить,
Чтоб в море печали
Надежду для нас сохранить.
 

Он уставился на нее во все глаза. За ночь его хандра почти улетучилась, а теперь и вовсе прошла. От изумления.

– Ты цитируешь Лекапенуса? Откуда он тебе известен? И чей это перевод? В нем ощущается превосходное знание ситонийского.

– Что касается перевода, то его сделала я. – Элис пожала плечами. – Этот отрывок всегда мне очень нравился. А как еще я могла научиться чтению, если не разбирая эпические поэмы?

И вправду. Он и сам помнил то божественное чувство, охватившее его, когда замысловатые крючочки на пергаменте вдруг начали превращаться в стихи, часть из каких позже словно сама собой вошла в его память. В задумчивости он поскреб подбородок и принялся готовиться в путь.

Джерин был рад сменить грязную дорогу, ведущую в Айкос, на южную магистраль, пока первая не превратилась в сплошную темную жижу. Через несколько мгновений он усомнился, стоило ли к этому так уж стремиться. Позади раздался топот копыт, смертельно опасный лязг бронзы о бронзу и громыхание колес целого эскадрона боевых колесниц.

Вэн отстегнул копье, а Джерин принялся натягивать тетиву. Вдруг, перекрывая шум, прозвучал зычный голос:

– Дорогу! Дорогу воинам Араджиса Лучника!

Лис с почти непристойной поспешностью съехал на обочину. Не обращая внимания на дождь, солдаты Араджиса, в красных с серебром накидках, с грохотом прокатили мимо. Кучка грязных бандитов неохотно тащилась следом.

С гордым, непроницаемым выражением на хищном лице командир отряда (возможно, сам Араджис) приветственно вскинул руку. Некоторые из солдат бросали нескромные взгляды на Элис, другие засматривались на замечательную кирасу Вэна. Бандиты бесстрастно глядели перед собой. Наверное, они чувствуют, что топор уже навис над их головами, подумал Джерин, поэтому остальное их мало интересует.

– Ого! – воскликнул Вэн, когда колесницы растворились в дожде. – Это путешествие может превратиться в приличный рассказ, хотя мне бы и не хотелось пережить его снова.

– Что, в общем-то, справедливо по отношению к любой хорошей истории, – сказал Джерин.

Вэн рассмеялся и кивнул.

Переезд от Айкоса до Кассата занял два дня. Для Джерина это стало временем откровений. Многие годы его мысли были заняты лишь урожаями, оружием и выбором места для удачной засады. Однако оказалось, что Элис прочла многие из его любимых книг. Более того, она размышляла над прочитанным, и они провели немало часов, цитируя различные отрывки, а затем споря об их значении.

Джерин уже почти позабыл, что можно вот так разговаривать. Он, в общем, подозревал, что в последние годы его разум закостенел и утратил живость. Теперь же в него ворвалось дуновение свежего ветерка.

Вэн тоже время от времени вставлял свое слово. Ему не хватало начитанности своих спутников, зато он повидал на своем веку гораздо больше, чем они, вместе взятые, и в смышленности ему также никак нельзя было отказать.

Потом на южном горизонте выросла пурпурная громада Хай Керс, словно гигантская крепостная стена. На некоторых вершинах лежали вечные снега, как бы в насмешку над царившим внизу летним зноем. Восемь перевалов. Семь из них империя за истекшие годы превратила в непроходимые, преграждая дорогу северным варварам. У подножия восьмого раскинулся город Кассат – бледное напоминание о том, что могло бы быть в этом месте.

Орен Второй собирался основать здесь великолепную столицу новой провинции, которую завоевал его отец. На огромной центральной площади привольно вознеслись храмы, триумфальные арки, суды и даже театр. Но судьба не была ко всему этому благосклонна. Под карнизами величественных зданий свили гнезда птицы, между мраморными плитами мостовой пробивалась трава. Единственной достопримечательностью Кассата стали бараки – приземистые, неказистые, деревянные, покрытые грязной штукатуркой. В них обитало несколько сотен имперских солдат, которые притворялись, будто доминируют над северными территориями Эладона. Торговцы лошадьми, оружейники, содержатели публичных домов и таверн занимали еще пару улиц, обслуживая все нужды солдат. По остальной же части пустынного города гулял только пыльный ветер.

А флаг империи с изображением черного дракона на золотом фоне развевался лишь над бараками, где заправлял Карус, сын Бео, – смотритель северных границ. В здании же суда, построенном Ореном, заседали теперь одни мыши.

Когда-то Карус имел высокую судейскую должность. Нынешний же свой пост он получил несколько лет назад, когда урфа разгромили колонну солдат, следующую под его надзором. Будучи столь незаслуженно сосланным на угрюмый север, он раздувался от важности и, как следствие, презирал и отвергал приграничных баронов.

И все-таки Джерин решил его навестить. Несмотря на скромную численность своего войска, Карус мог бы помочь отстоять границу при нападении трокмуа, если удастся его убедить послать людей на север. Элис отправилась вместе с ним. Вэн же поехал искать главного торговца лошадьми, чтобы сменить уставших животных.

Смотритель северных границ сидел за видавшим виды письменным столом, заваленным кипами рукописей всевозможных размеров. Ему было лет шестьдесят, может чуть больше. Седые с желтизной волосы почти все выпали, остались лишь редкие пучки за ушами и сзади, на шее, а розовый череп был практически голым, не считая тщедушного хохолка на лбу. Картину довершали темные мешки под глазами.

Он недовольно повел челюстью и поднял голову: появление Джерина оторвало его от каких-то бюрократических дел.

– Мне доложили, ты просишь помощи у империи, дабы противостоять трокмуа. Неужели наглость храбрых защитников элабонской границы достигла таких вопиющих размеров? – спросил он, глядя на Джерина с явной неприязнью.

Но тут его маленькие глазки заметили Элис, и в них засветился мрачный огонек. Этот взгляд никак нельзя было назвать враждебным, однако Джерину почему-то захотелось дать Карусу по зубам. Что касается самой Элис, то она пристально изучала какую-то точку на стене прямо за головой смотрителя границ.

– Конечно, нет, – ответил Джерин.

Не обращая внимания на то, что ему не предложили сесть, он жестом указал Элис на стул, а себе взял еще один. Желтоватые щеки Каруса побагровели. Лис же, как ни в чем не бывало, продолжил:

– Однако в настоящий момент ситуация крайне сложная. – И он поведал смотрителю границ о Баламунге и об угрозе вторжения.

Когда Лис закончил, Карус забарабанил ногтями по столу.

– Давай-ка уточним, – сказал он. – Ты хочешь, чтобы войска империи помогли вам выпутаться из этой переделки с колдуном, в которую вы сами же и угодили. А чем ты можешь обосновать свою просьбу?

– Помимо всего прочего, тем, что мы, приграничные бароны, уже более двухсот лет уберегаем империю от нашествия трокмуа.

– Подумаешь.

Карус сделал томный, как это принято у южан, жест рукой, который мог бы выглядеть изысканным в исполнении Райвина, но никак не у человека с телосложением смотрителя границ и в таком, приближающемся к почтенному, возрасте.

– Будь моя воля, я бы просто завалил Великие Врата тоннами камней. Это избавило бы нас от варваров навсегда.

– Конские яйца, – пробурчал Джерин.

Элиза услышала его и улыбнулась. Карус тоже его услышал, чего Лис совсем не хотел.

– Конские яйца? – Губы Каруса изогнулись в некоем подобии улыбки, однако глаза его оставались холодными. – А, так говорят у вас на границе. Но позвольте мне вернуться к тому, что я говорил: я действительно считаю, что империи было бы гораздо лучше без вас. Какой от вас прок? Ни металла, ни зерна, одни неприятности. Половина бунтовщиков, появлявшихся за последние двести лет, северяне. Вы нарушаете спокойную, размеренную жизнь, которую мы пытаемся наладить в стране. Нет, мой дорогой лорд Джерин, если варвары захотят вас сожрать, я только порадуюсь.

Лис, конечно, не особенно рассчитывал на помощь смотрителя, но такой открытой ненависти не ожидал. Он сделал глубокий вдох, сдерживая гнев. Элис предостерегающе сжала его руку, однако Джерин был слишком взбешен, чтобы обратить на это внимание. Он заговорил в том же вежливом тоне, что и Карус, но им руководила та же злоба.

– Вы жалуетесь на то, что империя ничего от нас не получает? А мы на границе, в свою очередь, недоумеваем: что мы получаем от вас? Где солдаты и колесницы империи, которые должны помогать нам противостоять набегам варваров? Почему они не вмешиваются в наши междоусобные войны? Разве вам есть до этого дело? Ничуть. Пока мы заняты, нам некогда думать о бунте. Вы полагаете, причем совершенно справедливо, что наша плоть и наша кровь защитит вас гораздо лучше, чем любые заграждения из дерева или камня. А мы гибнем ни за что.

Поклонившись Карусу, Джерин поднялся, собираясь уйти.

– А ты, милейший смотритель границ, выгадал больше всех в результате наших неоцененных усилий. Пока мы кровью и потом отстаиваем имперские рубежи, ты вот уже двадцать пять лет протираешь свой толстый зад, перекладывая бумажки из одной стопки в другую! – Последняя тирада под конец переросла в рев, на удивление громкий.

Карус вскочил на ноги и зашарил в поисках меча, но наткнулся лишь на пустые ножны. Джерин презрительно рассмеялся.

– Охрана! – проблеял смотритель границ.

Вбежали стражники, и он, брызгая слюной, заголосил:

– Приказываю заковать этого наглого мужлана в цепи и бросить в темницу. Пусть поучится вежливости, – Его взгляд задержался на Элис. Дряблой рукой он взял ее за локоть. – А девчонкой я займусь лично.

Стражники буквально оторопели: давно им не приходилось видеть своего начальника в таком возбуждении. Джерин даже не потянулся за оружием, лишь спокойно сказал:

– Знаете, что случится, если вы нас схватите? Как только бароны об этом узнают, они явятся сюда в полном составе и подожгут ваши драгоценные бараки. А затем настанет черед трокмуа. Им тоже захочется поживиться. Мне даже жаль, что вы не доживете до этого.

– Что? Что за бред ты несешь? Да я… кгх!

Голос Каруса внезапно оборвался. Мило улыбаясь, Элис поглаживала обвисшую кожу под его подбородком острием маленького кинжала.

Кровь отлила от лица смотрителя. Оно сделалось того же цвета, что и пергаменты на столе. Очень медленно и осторожно он выпустил ее руку.

– Идите, – сказал он тоном, никак не вязавшимся с тем, что звучал минутой раньше. – Убирайтесь. Стража, проводите их.

– В темницу, сэр? – спросил один стражник с издевкой.

– Нет-нет. Ступайте.

Карус вяло опустился в кресло. Руки у него дрожали, лысая голова блестела от пота. Со всей церемонностью, так, словно ничего особенного не произошло, охранники вывели Джерина с Элис из кабинета.

Солнце на юго-западе стояло еще высоко; беседа оказалась хоть и не длинной, зато весьма жаркой. Обернувшись к Элис, Джерин сказал:

– Я знал, что не стоило брать тебя с собой. Как только старый распутник увидел тебя, он стал думать только о том, как бы меня поскорее куда-нибудь сплавить.

– Не говори глупостей. Я выгляжу ужасно, – Она непроизвольно поправила волосы.

Лис внимательно оглядел ее. Да, запыленные волосы Элис утратили блеск, лоб был в чем-то вымазан, но зеленые глаза искрились по-прежнему и благодаря коротким солнечным ваннам, которые она все же себе позволяла, лицо ее покрывали веснушки, а губы были такими нежными и такими алыми, что даже в штанах и в тунике она вовсе не казалась мальчишкой…

«Эй, полегче, – сказал себе Джерин. – Ты же не хочешь, чтобы Рикольф тоже превратился в твоего непримиримого врага наряду с трокмуа и Вольфаром?» И он с нарочитой степенностью поскреб свою бороду.

– Напротив, совсем неплохо.

Она фыркнула и ткнула его в бок. Он охнул и сделал вид, будто собирается ее схватить. Она занесла руку, будто бы для удара кинжалом. Спустя полчаса, когда Вэн подъехал к ним на повозке, они все еще улыбались. От Вэна несло лошадьми и пивом, а в упряжке красовалась новая пара животных. Увидев счастливого Джерина, он расплылся в улыбке.

– Неужели его высокоблагородие выделил тебе людей?

– Что? Ах, вовсе нет.

И Лис поведал о неудачном визите. Вэн смеялся долго и громко. Джерин продолжал:

– В общем, я получил то, чего ожидал. А ты, я смотрю, времени зря не терял… но что это за лошадка такая?

Он ткнул пальцем в одно из приобретений приятеля.

В отличие от своего напарника, красивого серого мерина, это маленькое косматое существо выглядело еще непригляднее, чем лохматые лесные пони трокмуа. Но Вэн был явно оскорблен. Он наклонился и потрепал кобылку по морде.

Та огрызнулась, и ему пришлось отдернуть руку. Несмотря на это, он сказал:

– Капитан, ты что, и вправду не способен отличить лошадь Шанды от всех прочих? Вот и дурак торговец не мог. Он был рад сбагрить ее мне. Что ж, ему же хуже. Лошадь Шанды будет бежать день и ночь и не выдохнется. Я провернул отличную сделку, скоро ты в этом убедишься.

– Ладно, посмотрим.

Джерин помог Элис взобраться в повозку, потом залез сам. Вэн поднялся последним, и повозка, дребезжа, покинула Кассат, направляясь к Великим Вратам – единственной связующей ниточке между империей и северными провинциями.

Путь был неблизким. На подъезде к Вратам серый мерин покрылся пеной. Он тяжело дышал, зато пони с равнин выглядела не более усталой, чем если бы провела день на пастбище. Джерин был приятно удивлен.

Хотя Элабон и не перекрыл этот последний перевал через Керс, его военачальники прилагали все усилия к тому, чтобы враги не смогли им воспользоваться. По обочинам дороги высились крепости из кирпича и камня. Бдительные караульные неустанно патрулировали зубчатые стены. Окованные бронзой ворота укреплений были закрыты, но за ними прятались колесницы и пехотинцы, готовые в любую минуту дать отпор непрошеным гостям.

Даже волшебники помогали в охране империи. У них имелись собственные укрытия – две одинаковые остроконечные башни со шпилями, словно бы облицованными разноцветными стеклами, в которых отражалось и переливалось полуденное солнце. Если вдруг защитникам укреплений не удастся отразить атаку врагов, чародеи тут же приведут в движение тысячи булыжников, складированных с обеих сторон над проходом, и завалят его навсегда.