Текст книги "Ночь оборотней"

Автор книги: Гарри Норман Тертлдав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Их громадный предводитель выскочил из своей колесницы и, размахивая тяжелой дубинкой, принялся наносить сокрушительные удары. Раскроив череп вознице Райвина, он бросился к Прискосу. Возница Джерина успел закрыться щитом, однако сильнейший удар выбросил его из колесницы. Лис замахнулся на трокмэ топором, но варвар оказался проворнее, чем можно было предположить по его габаритам, и уклонился от удара.

Лесной разбойник вонзил кинжал в брюхо лошади. Животное истошно заржало.

На какое-то мгновение Райвин оказался рядом с Джерином и крикнул:

– Нам надо убираться отсюда!

– Если у тебя есть идеи, как это сделать, я с удовольствием послушаю их.

Один из варваров попытался забраться в его колесницу. Вэн ударил его шакрамом, надетым на руку. Из окровавленного рта разбойника вырвался жуткий вопль, и он свалился на землю.

Неожиданно давление трокмуа на осажденный отряд Лиса ослабло. Это Вольфар смял фронт лесных разбойников в погоне за ненавистным Лисом.

– Он мой, слышите, вы, говнюки! Он мой! – рычал он.

Между тем солнце, на которое в пылу боя никто не смотрел, скрылось за горизонтом. И тут же на небо с интервалом в несколько секунд выплыли четыре луны. Все как одна полные. Последний раз такое происходило примерно за три столетия до основания империи Элабон.

Тогда громадные волны обрушились на все прибрежные районы суши, затопив мелкие городки и разрушив порты. Предсказатели всего мира пророчили конец света.

В тех краях, чьи жители были частично заражены кровью оборотней, полнота диска одной из лун не приводила к серьезным трансформациям человеческих тел, но противостоять давлению четырех полных лун было уже невозможно. И те, в чьих жилах текла хоть капля нечеловеческой крови, были теперь уязвимы, то есть обречены вернуться к своему древнему звериному облику.

Холмы на востоке какое-то время заслоняли поле битвы от лучей ночных светил. Но это длилось недолго, и вскоре сражавшиеся были облиты их ясным и бледным светом. Джерин обменивался ударами топора о топор с сухопарым зеленоглазым трокмэ, дравшимся без доспехов, как вдруг его противник выронил свой тесак. На лице его отразилось полное недоумение и тревога.

Лис понятия не имел, что случилось, но не собирался упускать свой шанс. Его удар был сильным и точным, однако дикарь с необычайным проворством сумел от него увернуться. Тело трокмэ начало странным образом извиваться, и через миг вместо лесного разбойника перед Джерином предстал огромный дикий кот. Яростно зашипев, зверь бросился на него.

Джерину некогда было задумываться, в уме он сейчас или нет. Острые как бритва когти вонзились в бронзовое покрытие его щита, а оскаленная зубастая пасть грозила впиться в его левую руку. Изо всех сил размахнувшись, он всадил лезвие топора между диких глаз зверя, и оно с треском вошло в плоский череп. На руку брызнула горячая кровь. Тело кота дергалось на земле.

И тут случилось невероятное: страшная рана, которую только что нанес зверю Джерин, стала затягиваться прямо у него на глазах. Он в недоумении наблюдал, как срастаются кости, появляются кожа и шерсть. Глаза дикого кота открылись и уставились на него. Зверь взвыл, готовясь к очередному прыжку, но тут его сшиб с ног гигантских размеров волк, и оба хищника покатились по земле. Сцепившись, они рвали друг друга когтями и зубами.

Миг – и сражение превратилось в безумную круговерть. Поначалу Лис решил, что здесь дало осечку какое-нибудь заклинание Баламунга, направленное только против него, но вскоре осознал, что разверзшийся вокруг хаос гораздо масштабнее его скромной персоны.

Затем он краем глаза увидел четыре полных лунных диска над головой и моментально все понял, но легче от этого ему вовсе не стало. Напротив, его охватил дикий ужас. Почти половина дерущихся превратилась в разного рода зверей. Поле было усеяно свалившимися с них латами, наголенниками и шлемами. Оборотни без какого-либо разбору нападали на своих бывших товарищей, на их врагов и на таких же, как они, тварей.

Вопль ярости, раздавшийся рядом, заставил Джерина обернуться. Он вдруг испугался, что Вэн тоже попал под влияние лун. Но нет. Просто чужеземец, сражаясь с одним из вассалов Вольфара, оставшимся в человеческом образе и весьма, к несчастью, воинственным, был ранен в руку.

Тем не менее все чаще и чаще бойцы разных кланов, сохранившие человеческое обличье, стали объединяться против зверей. К Лису прибились трое пеших воинов трокмуа, но ни у них, ни у него не было времени выяснять отношения.

Оборотни были такими юркими и подвижными, что проскальзывали в малейшую брешь в обороне, с наслаждением вонзая свои клыки или когти в людей. Даже когда они погибали, передохнуть не получалось, ибо самые жуткие раны, им нанесенные, заживали почти мгновенно.

Воины, отрезанные от своих товарищей, были истреблены в первую очередь. Единственным исключением стали Одноглазый Нордрик и его возница Амгат. Их колесница застряла посреди поля. Несмотря на произведенную Вэном починку, ось под ней в конце концов лопнула и сломалась.

Оборотни быстро и страшно расправились с лошадьми, однако охваченный неистовой яростью Нордрик своей подвижностью и диким нравом едва ли не превосходил любого из них. Могучим ударом меча он перерубил прыгнувшего на него волка пополам, затем схватил его за хвост и отбросил заднюю часть туши подальше.

– Попробуй-ка это, чертова каракатица! – вскричал он.

И все же, если бы оборотни не накидывались друг на друга с тем же неистовством, что и на людей, они бы быстро покончили с теми, кто сумел сохранить человеческий облик. Но пока что вепрь топтал и рвал клыками волка, а пара диких котов атаковала оленя. Одного из них тот отбросил резким ударом рогов, но другой прыгнул ему на спину и повалил. А тем временем волка-оборотня одолел гигантский барсук.

Джерин заметил, что оборотни в новом обличье сохраняют ту же массу тела, что и в бытность людьми. Пара ястребов, слишком тяжелых, чтобы взлететь, топтались посреди поля. Широко разевая страшные клювы, они бросали вызов всем и каждому. Противники не заставили себя долго ждать. На одну из птиц накинулся волк, на другую – лиса. Все смешалось: клювы, лапы, трепещущие крылья. Обе птицы, несомненно, уже сожалели о своем задиристом поведении.

Большинство оборотней были волками, лисами или дикими котами, однако среди них встречались также олени, вепри, барсуки и росомахи. Кроме существ привычного вида попадались и весьма странные. В жилах предков одного из людей Вольфара когда-то, видимо, текла кровь урфа, так как он превратился в миниатюрного, но весьма воинственного верблюда. Этот верблюд стонал, храпел, фыркал, плевался и поражал мощными ударами своих передних копыт нападавших на него плотоядных.

На краю поля лежал громадный лосось. Его тело по-прежнему было сжато корсетом из лат. Лосось бил хвостом, напрасно пытаясь вдохнуть ночной воздух. Умереть же ему не позволяла присущая оборотням живучесть.

Во всем этом хаосе особенно выделялись два существа. Одним из них был волк, в которого превратился Вольфар. Его ненависть к Джерину была так неукротима, что ярила его даже в образе зверя. Этот волк упорно пробивался сквозь мешанину врагов, мечтая вонзить клыки в горло Лиса. В его диком рычании почти угадывались членораздельные человеческие проклятия.

Однако даже Вольфар-оборотень поджал хвост перед огромным рыжевато-коричневым длиннозубом. Судя по размерам, в него превратился толстопузый предводитель трокмэ. Он прокладывал себе дорогу в немыслимой тесноте ударами громадных лапищ. Получив оплеуху, даже крупные оборотни в недоумении отступали.

В конце концов длиннозуб подобрался к сломанной колеснице, в которой, яростно отбиваясь, все еще прятались Нордрик с возницей. Амгат хлестнул зверя длинной плеткой, надеясь удержать его на расстоянии. Длиннозуб пронзительно взвизгнул от боли, но вместо того, чтобы отступить, наоборот, метнулся к Амгату. Тот отбросил хлыст и схватил короткое копье, но было уже слишком поздно. Одним ударом чудовище размозжило ему лицо и переломило хребет.

Прыжок длиннозуба перевернул колесницу, и Нордрик вывалился из нее. Он упал в самую гущу дерущихся оборотней. Джерин был уверен, что ему не спастись. Однако в следующее мгновение Нордрик уже стоял на ногах, держа в каждой руке по мечу. Его ругань на миг заглушила звериные рыки и визги. Лезвия мечей сверкали как молнии, рубя во всех направлениях сразу и сохраняя своему хозяину жизнь. Одного за другим он валил нападающих наземь. Героя криками единодушно подбадривали и элабонцы, и трокмуа.

Крики эти слились в вопль отчаяния. Дикий кот, прыгнувший на спину Нордрика, повалил его самого. Вэн мигом выскочил из колесницы и бросился ему на помощь. Вольфар-волк тут же прыгнул к нему, оскалив слюнявые челюсти и сверкая желтыми, полными ненависти глазами.

Но чужеземец был готов к нападению. Ударом своей булавы с шипами он раскроил зверю череп. Хотя раны оборотней и заживали мгновенно, все же Вэн успел миновать противника прежде, чем его лапы обрели прежнюю крепость. Великан отшвырнул кота от Нордрика, и взъерошенное животное тут же набросилось на первого попавшегося врага, оказавшегося другим, еще более крупным котом. Пока сцепившиеся звери пытались разорвать друг друга когтями, Вэн помог Нордрику подняться, и они вместе принялись пробиваться к своим.

Нордрик был ранен и весь в крови, но боевой задор в нем ничуть не утих. Джерину с Вэном пришлось повозиться, чтобы его удержать. Он хотел кинуться на длиннозуба, убившего Амгата.

– Нет никакого смысла мстить зверю, с которым ты не можешь справиться, – говорил ему Джерин, – Когда-нибудь он вновь примет человеческое обличье, и тогда ты с ним разделаешься.

Нордрик позволил себя убедить, хотя для него это было сродни наказанию.

Правая рука Вольфара – Шильд Крепыш, оставшийся в образе человека, стал собирать вокруг себя своих людей. Воины трокмуа тоже начали стягиваться к двум уцелевшим вождям.

Джерин решил, что настало время тайком улизнуть с поля боя. Они с Вэном, Райвин, Нордрик и еще несколько уцелевших солдат запрыгнули в колесницы и двинулись в сторону леса.

Их отъезд не был замечен продолжавшими битву людьми, однако один из оборотней видел все. Это был волк-Вольфар. Он гневно рявкнул и помчался за беглецами. Но не успел убежать далеко. Ибо сзади на него набросился длиннозуб. Зубы чудовища подбирались к горлу волка. Вольфар пытался вывернуться, но вес противника прижимал его к земле.

Вольфар вертелся, извивался и в конце концов сумел вонзить зубы в переднюю лапу врага. Раздался хруст костей. Длиннозуб заверещал и ударил волка в живот задними лапами. Вольфар слегка разжал челюсти, но в следующее мгновение уже держал чудовищного кота за горло. В пылу схватки он забыл, за кем гнался, и перенес всю свою ярость на длиннозуба. Эта ярость практически уравняла их шансы, хотя физически длиннозуб был сильней.

Джерин возблагодарил богов, что ему и немногим его спутникам удалось все же выбраться из этой переделки живыми. Отдавая негромкие указания Прискосу, он едва заметными тропами повел свою команду на север. В темноте они могли не опасаться погони: только местные жители не заблудились бы в этих лесах.

По прошествии некоторого времени барон решил, что опасность миновала и можно сделать привал. Шум сражения вдали давно стих, однако ночь спокойствия не обещала. Слишком много зверья рыскало по лесу, гораздо больше, чем в обычную пору, и многие из таких шатунов были оборотнями, захваченными врасплох восходом четырех полных лун. Их звериная суть вырвалась на свободу, и теперь их сердца жаждали крови.

Это наводило на новые размышления. Что же тогда творится в ночь оборотней в осажденных поместьях, особенно в Лисьем замке, если, конечно, он еще не пал?

– Не бери это в голову, капитан, – сказал Вэн, когда Джерин поделился с ним опасениями. – Что бы ни происходило внутри замка, снаружи дела обстоят не лучше, можешь не сомневаться. С Баламунгом или без Баламунга, трокмуа все равно сейчас не в состоянии напасть. А к утру, глядишь, громадная змея-оборотень проглотит это отродье, и проблема отпадет сама собой.

– Боюсь, такой счастливый конец чаще бывает в сказках, чем в реальной жизни, – вздохнул Джерин, однако слова чужеземца подбодрили его.

Райвину в голову пришла другая мысль:

– О, великий Даяус на небесах! Что же сейчас делается южнее гор?

Лис с ужасом представил себе эту картину. Даже если предположить, что в оборотней превратилась лишь малая часть населения столицы, ее узкие, извилистые улочки и темные аллеи наверняка стали страшней любой лесной глухомани. Он вспомнил о Тургисе, понадеялся, что тот сидит взаперти, и пожелал ему благополучно пережить катастрофу.

А вот Школе чародеев он никак не мог этого пожелать. И даже принялся проклинать ее по привычке, но внезапно остановился: ему вдруг стало стыдно.

– Теперь я понимаю, почему южные чародеи отказали мне в помощи! – воскликнул он. – Они наверняка знали о грядущем бедствии и деятельно к нему готовились. Соспер как раз и пытался мне это втолковать. Неудивительно, что каждый маг был у них так плотно занят.

Несмотря на смертельную усталость, ему никак не удавалось заснуть. Впрочем, как и его людям. Во-первых, их тревожили раны, полученные в сражении с трокмуа, воинами Вольфара и оборотнями.

А во-вторых, свет четырех лун, похоже, сообщил ночным призракам дополнительную энергию. И немалую. Они парили вокруг костра, время от времени подлетая к тому или другому воину, чтобы сообщить нечто, по их мнению, ценное. Сила, проливающаяся с небес, сделала бормотание привидений почти внятным. Даже слова удавалось разобрать, но, с другой стороны, полученные сведения приводили многих в недоумение. Люди не понимали, зачем им все это.

– Какое мне дело до того, что три дня назад в столице цена на ячмень упала на два медяка за бушель? – возмущался Райвин. Дух, сообщивший ему об этом, до объяснений не снизошел.

Призрак, пытавшийся «достучаться» до Джерина на протяжении вот уже нескольких ночей, снова подплыл к нему.

– Капитан, клянусь, он чертовски похож на тебя, – вновь сказал Вэн. – Лицо, правда, немного пошире, но если отбросить это и сломанный нос, он мог бы считаться твоим близнецом.

– Отец Даяус на небесах! – прошептал Джерин. – Дагреф, это ты?

Он сделал движение, намереваясь обнять тень убитого брата, но это было все равно, что пытаться прижать к груди ветер.

Призрак отстранился на несколько шагов и покачал головой, медленно и печально. Джерин хорошо помнил этот жест. Старший брат всегда так делал, когда младший совершал какую-нибудь глупость.

Воспоминание вызвало на глазах его слезы, хотя они с Дагрефом никогда особенно не сближались. Тот был на двенадцать лет старше, и, кроме того, Джерин, взрослея, решил, что, в отличие от Дагрефа, его солдатская жизнь не манит. Не для него она. «Во всяком случае, так я считал в то время, – подумал Джерин. – А теперь притерпелся, и ничего».

Призрак Дагрефа шевелил губами, но он по-прежнему не мог разобрать слов. Голос брата доносился до его сознания, однако был таким далеким и размытым, что Лис опять не сумел понять ни словечка.

– Повтори, – попросил он.

Призрак раздраженно скривился и стал повторять. На этот раз звуки сложились в слова, а слова – в предложение. По крайней мере одно. «Ты по-прежнему не содержишь конюшни в той чистоте, в какой содержал их наш отец», – произнес дух Дагрефа. И он вновь покачал головой, так знакомо, а затем, довольный, что наконец исполнил долг, растворился в темноте, оставив брата в еще большем недоумении, чем прежде.

– Что он сказал? – спросил Вэн.

Джерин передал ему слова призрака. Чужеземец потеребил бороду и насмешливо взглянул на Лиса.

– Он преследовал тебя все это время лишь для того, чтобы сказать, что ты плохой хозяин? Скажи мне, капитан, твой брат был в своем уме?

– Конечно в своем.

Лис не сомневался, что фраза, переданная призраком брата, имеет большое значение. И он клял себя за то, что не может взять в толк, в чем тут дело. Снова и снова он прокручивал в голове загадочные слова, но понятней от этого они не становились.

Проворочавшись полночи, он так и не приблизился к разгадке тайны. Однако проснувшись, с радостью увидел солнце, сиявшее сквозь деревья. Все луны покинули небо.

– Ты выглядишь немногим лучше покойника, – сказал Вэн, – У тебя все лицо в засохшей крови.

Джерин потер лицо и сказал:

– Наверное, я слишком много вертелся во сне и потревожил пару царапин. – Ударив левым кулаком по правой ладони, он воскликнул: – Провались все пропадом, что же все-таки Дагреф пытался мне сказать?

Он так и не получил достойного ответа. Ни от себя, ни от своих товарищей, которых тоже озадачил головоломкой.

– Возможно, он хочет, чтобы ты освободил место для хранения моего дешевого ячменя, – предположил Райвин.

Джерин раздраженно взглянул на него, однако лучшей догадки все равно не имелось.

Не успели они толком отъехать, как на пути им попался мертвый, основательно искалеченный и местами уже обглоданный бурый медведь. Рядом с ним спал голый трокмэ. Разбуженный их приближением, он вскочил и скрылся в чаще, тряся рыжими волосами.

Райвин смотрел на медведя, не веря своим глазам.

– Неужели же человек…

– Человек тут ни при чем, – мрачно сказал Вэн. – Посмотри на следы: здесь дрались медведь и дикий кот.

Задача была не из сложных. В обличье оборотня лесному разбойнику не составило труда одержать над зверем верх. Он устроил себе пиршество, затем свернулся калачиком и заснул, а во сне, когда луны сели, вновь превратился в человека.

Лесная тропа и дальше была отмечена знаками смерти. Жутко растерзанный медведь, трокмэ с вырванным горлом, пара элабонских воинов, настолько изуродованных, что их вид ужаснул даже закаленную команду Джерина. Попался им также дом фермера: хлипкая дверь сорвана с петель, над темной лужей крови у порога кружат мухи. Джерину даже не пришлось заглядывать внутрь, чтобы понять, что в живых никого не осталось. Он лишь надеялся, что бедняги не слишком мучились перед смертью.

Оставшиеся в живых трокмуа все еще прятались в чаще. Вдруг откуда-то вылетела стрела и оцарапала край шлема Джерина. Вместе с Райвином они выстрелили наугад в заросли. Снайпер, оставшийся невредимым, снова прицелился и попал Прискосу в левую руку, чуть пониже плеча. Возница выругался, вырвал стрелу из руки и оторвал кусок туники, чтобы перевязать рану.

Остальные элабонцы выскочили из колесниц. Они бросились под прикрытие густо росших деревьев, а затем принялись высматривать, где прячется стрелок-варвар. Но трокмэ, не будь дурак, тихонько посиживал в своей засаде, пока не выбрал удачный момент, чтобы поразить Вэна. Но из-за стесненности своего положения варвар, хотя и стрелял с близкого расстояния, видимо, не сумел оттянуть тетиву лука до уха. Крепкие латы чужеземца отразили удар.

Вэн яростно закричал и ринулся в чащу, туда, откуда прилетела стрела. Трокмэ бросился наутек. Но не успел он пробежать и десяти шагов, как удар булавы свалил его с ног. Словно обезумевший длиннозуб, великан в мгновение ока разделался с лучником.

Глядя на труп стрелка без малейшего раскаяния, он сказал:

– Жаль, что этот трусливый лесной бродяга умер так быстро. Если он хотел сразиться с нами, как настоящий мужчина, нечего было прятаться по кустам.

Джерин, который в свое время сам спланировал и осуществил немало засад, счел за лучшее промолчать.

Когда они вернулись к колесницам, Прискос спросил без обиняков:

– Догнали?

Когда Джерин утвердительно кивнул, возница сказал лишь:

– Хорошо.

И, дернув поводья, направил лошадей дальше на север.

Они снова выбрались на главный элабонский тракт всего лишь в паре часов езды от Лисьей крепости. Джерин печально отметил про себя, что он возвращается, даже не сумев сохранить то малое войско, которое выступило вместе с ним из поместья Рикольфа. Об том позаботилась ночь оборотней. Оставалось только надеяться, что люди Баламунга пострадали не менее элабонцев.

Но и эта надежда вскоре рассеялась. Сбоку, из леса, раздался крик:

– Смотрите, опять эти ублюдки!

Значительное число пеших воинов выскочило из зарослей, с копьями наперевес и мечами наголо.

Лис уже потянулся за луком, как вдруг осознал, что возглас прозвучал на его собственном языке, а не на дикарском наречии. Когда же бегущие на них воины заметили его (а вернее, Вэна в его ярких доспехах), то остановились так внезапно, что один из них даже споткнулся и упал на колени. Через мгновение они уже снова мчались к ним, но на этот раз с криками радости и веселья, которые, впрочем, могли нагнать страху на любого оказавшегося неподалеку трокмэ.

Джерин узнал в них людей Драго Медведя, а командовал ими самый крепкий его вассал по имени Федор Охотник. Лис плохо знал Федора. Обычно Драго, когда отъезжал в Лисий замок, оставлял того в своей крепости за себя. Но Джерин еще никому так не радовался, как этому тяжеловесному человеку с испещренным шрамами мрачным лицом. Федор подвел своих людей к Лису.

– Мы думали, ты погиб, – сказал он недовольно. – Во всяком случае, так утверждали трокмуа и их проклятый колдун, когда пытались заставить меня сдать им замок Медведя.

– Значит, поместье Драго устояло? – спросил Джерин. – Вы что, сумели отбить атаку, которой руководил сам колдун? Великий Даяус, как вам это удалось, Федор? Своим колдовством он сровнял с землей больше крепостей, чем можно сосчитать.

– Да, он пытался разрушить крепость после отказа. Огонь, дым, летучие демоны, чего только не было. Но замок Медведя крепок и прочен, к тому же стоит он на скальной породе. Кроме того, – Федор пожал плечами с той же флегматичностью, что была свойственна и Драго, – мы находились внутри, а они снаружи, и с этим ничего нельзя было поделать. Правда, его колдовские молнии пробили брешь в одной из стен, но ни один из лесных разбойников не проскользнул сквозь нее живым. Они заплатили жизнями большей части своих людей, и через какое-то время им пришлось отступить.

Слушая этот незамысловатый рассказ, Джерин подумал, что Федору, видимо, даже в голову не пришло, что у него нет шансов. Он флегматично делал свое дело там, где другой, более восприимчивый человек непременно бы впал в отчаяние, – и в итоге выстоял. «Следует признать, что и от тупого упрямства бывает толк», – подумал Лис.

Но Федор, оказывается, еще не закончил.

– Тут нечему удивляться. Твоя крепость тоже стоит, господин, как тебе это, наверно, известно.

У него чуть сердце не выскочило из груди.

– Нет, – ответил он, – Я этого не знал.

– Йо, это правда. – Федор, похоже, даже и не заметил, какое впечатление произвели на лорда его слова. – Она, конечно, в осаде, но ее обитатели послали гонца, который сумел пробраться сквозь вражеские кордоны. Над этим поработал ваш волшебник Сигорел, насколько я знаю. Два дня назад мы выступили к ним на выручку отрядом в шестьдесят человек, но после прошлой ночи… – Он пожал плечами, – На какое-то время мне показалось, что я сошел с ума, но потом мне некогда стало над этим задумываться: надо было спасаться!

– Как и всем нам, – согласился Джерин.

Из-за присоединившихся к ним пеших воинов последний участок пути к Лисьей крепости, казалось, сделался втрое длинней, но Джерин не расстался бы с ними даже за все сокровища Айкоса. Внезапно его охватил страх: что, если крепость пала уже после того, как ее покинул гонец? Но вскоре Вэн указал на север.

– Прямо на линии горизонта, капитан, я вижу кончик вашей сторожевой башни. И мне кажется, – он прищурился, – йо, по-моему, над ней твое знамя.

За их спинами раздались ликующие крики, а Джерин тем временем пытался проникнуть взором в те дали, какие обозревал его друг.

– Твои глаза лучше моих, – признал он.

Он не сомневался в правдивости Вэна. Итак, ему удалось преодолеть почти все препятствия на своем пути. Кроме одного, последнего. Ему предстояло разделаться с величайшим из всех магов, какие только появлялись на свет в последние две тысячи лет. И, поторапливаясь к своему замку, он вдруг осознал, что совершенно не представляет, как это осуществить.