Текст книги "Последнее новшество"

Автор книги: Гарри Гаррисон

Соавторы: Айзек Азимов,Роберт Шекли,Алан Дин Фостер,Фредерик Пол,Амброз Бирс,Джеймс Бенджамин Блиш,Генри Слизар,Сирил Майкл Корнблат,Дэвид Лэнгфорд,Кит Рид
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Пожалуй, надо идти, дорогая, – сказал Ник, взглянув на хронометр. – Детям уже пора в постель. А мне завтра лететь в Мадрид.

Он хотел было подняться.

– Погоди, Ник, – остановил его Дэвид. – Сейчас я позову детишек.

В спальне, тоже отделанной деревом, племянники Дэвида, двойняшки-семилетки Джейми и Джоди, сидели на кровати, впившись глазами в экран тривизора.

Дэвид невольно взглянул на большой встроенный в стену экран, сделанный по специальному заказу. По какой-то из дополнительных программ показывали новый детский фильм из популярной серии о приключениях супермена, который совершал свои необыкновенные подвиги, единоборствуя с силами зла. Дэвид приблизился к детям и тронул их за плечи:

– Ребятишки, пора домой!

– Ой-ой-ой! Еще рано, дядя Дэвид!

– Пожалуйста, дядя Дэвид, еще минутку, – взмолилась Джоди, убирая кудряшки со лба. – Мы только что проголосовали!

– Ладно, – согласился Дэвид, бросая взгляд на часы. – Но только одну минуту.

Детишки снова жадно уставились на экран.

Широкоугольная камера неторопливо показывала обильно обагренные кровью развалины вражеского замка. Супермен, рядом с которым без всяких видимых усилий летел его верный пес, унесся к горизонту под ликующие аккорды гимна компании “Фрости-О”. На экране начали вспыхивать цифры – зрители давали оценку новому фильму.

– Вот и все…

– Спасибо, дядя Дэвид!

Дети спрыгнули с кровати и побежали в гостиную. Дэвид в задумчивости последовал за ними.

Ник и Уилла, уже в пальто, поджидали детишек возле пестро раскрашенной двери. Детишки шумно суетились, пока взрослые помогали им надеть курточки.

– Спокойной ночи, Ник. – Дэвид протянул руку. – Счастливого полета и успешного завершения дел в Мадриде! Если встретишь там спортивного комментатора Эктора Родригеса из Би-си-си, передай от меня привет.

– Непременно. Спасибо за приятный вечер!

Все направились к лифту; дети махали на прощание руками, звонко переговаривались. Как только лифт по“ шел вниз, Дэвид неторопливым движением запер зверь. По лицу его блуждала улыбка.

Кухонный автомат выдал ему большой стакан холодного пива и несколько сандвичей, приготовленных по специальному рецепту. Дэвид взял пиво, сандвичи и пошел в спальню. Еду и пиво он поставил на ночной столик. Потом снова включил тривизор, разделся и лег. Постель сразу же приобрела соответствующую форму, приспосабливаясь к очертаниям его тела. Дэвид сделал большой глоток из запотевшего стакана и принялся переключать тривизор.

Он прошелся по всем каналам, остановился и не спеша начал нажимать кнопки в обратном порядке, пока не настроился на программу, которую сначала пропустил. На экране с воплями металась полуобнаженная девушка, которую два свирепого вида стражника волокли вниз по ступеням каменной лестницы.

Дэвид замер со стаканом в руке. В девушке он неожиданно узнал Ориел. Стражники втащили девушку в застенок, бросили на деревянный стол и привязали к нему кожаными ремнями. На стенах были развешаны средневековые орудия пыток. Оператор с явным удовольствием показывал их, каждое в отдельности, а диктор за кадром объяснял, как этими страшными орудиями пользовались в старину. Затем появился обнаженный человек в одной набедренной повязке, украшенной драгоценностями. Мускулы у него так и играли. Это был палач. Он стоял возле пылающей жаровни и коротким железным прутом помешивал раскаленные угли. Ориел начала биться в неподдельной истерике.

…На экране возникла бойкая молодая брюнета с дежурной улыбкой, так хорошо знакомой зрителям. Сведи, над ее оголенным левым плечом, появилась крупномасштабная карта Северной Америки, Дикторша нараспев произнесла:

– Итак, уважаемые зрители, наступила решающая минута! Захваченная в плен красавица – тайный агент Джейд Грин – отказалась выдать жестокому диктатору, генералиссимусу Бору, местоположение штаба борцов сопротивления. От вас, дорогие зрители, зависит решение ее судьбы! Успеет ли агент Марк Крэг вместе с повстанцами спасти красавицу Джейд от ужасной смерти?..

Тут оператор очень кстати покачал крупным планом лицо Ориел, по которому градом катились слезы.

– …или жестокому диктатору и его подручным удастся вырвать на нее нужные сведения? Если вы хотите, чтобы красавица Джейд была спасена, пожалуйста, нажмите первую кнопку на пульте вашего тривизора – она красного цвета. Если вы желаете, чтобы генералиссимус Бор и его люди добились успеха в своей бесчестной игре, нажмите зеленую кнопку – номер два. Выбор за вами, друзья!

Дэвид, не мигая, смотрел на экран. Лицо его было бесстрастно. Потоп он неторопливо перевел взгляд на розовый ящичек рядом о кроватью. В полутьме он не мог различить его очертаний, но ясно видел две небольшие кнопки, выступавшие над поверхностью ящичка, – красную и зеленую.

Рука Дэвида потянулась к кнопкам и замерла. У него еще было достаточно времени для принятия решения…

Бертрам Чэндлер
Клетка

Лишение свободы всегда воспринимается пострадавшим как акт унижения независимо от того, насколько он склонен подходить ко всему философски. Если тюремщики – существа, равные ему по уровню развития, то это само по себе прискорбно, но тут пострадавший по меньшей мере имеет возможность общаться с теми, кто его пленил, и стараться быть понятым. Пострадавший может обратиться к разумным существам, как к равным себе.

Лишение свободы вдвойне унизительно, когда тюремщики, вполне искренне убеждены, что пленник – существо более низкого порядка.

Команда патрульного вертолета вряд ли была повинна в том, что не смогла распознать мыслящие существа в уцелевших пассажирах межзвездного корабля “Полярная звезда”. Случилось это примерно через двести дней после того, как пассажиры “Полярной звезды” высадились на безымянную планету. Посадка была вынужденной и произведена капитаном корабля после того, как генераторы Эренхафта ввиду выхода из строя электронного регулятора сообщили “Полярной звезде” огромное ускорение, забросившее ее в неисследованный район космоса, вдали от привычных корабельных трасс. Посадка прошла довольно успешно, но (беда никогда не приходит одна) вскоре из-под контроля вышел бортовой реактор. Капитан приказал своему первому помощнику Хокинсу эвакуировать пассажиров, а также тех членов экипажа, без помощи которых можно было обойтись, и отвести их подальше от корабля.

Когда Хокинс и его подопечные отошли на значительное расстояние, местность вокруг озарилась вспышкой ядерного взрыва. Правда, он не был особенно сильным. Избежавшие гибели люди хотели было обернуться, чтобы наблюдать происходящее, однако Хокинс, отчаянно бранясь, погнал их дальше, время от времени подкрепляя ругань пинками. К счастью, они оказались с наветренной стороны от места взрыва, где им не угрожали радиоактивные осадки.

Когда атомный фейерверк закончился, Хокинс вместе корабельным хирургом Бойлем вернулись на место катастрофы. Местность вокруг подверглась радиоактивному заражению, так что им пришлось соблюдать осторожность и держаться на безопасном расстоянии от неглубокого, все еще дымившегося кратера, возникшего на месте посадки “Полярной звезды”. Не оставалось сомнений, что капитан вместе с офицерами и технической командой корабля погибли при взрыве – они стали мельчайшими частицами раскаленного грибообразного облака, взметнувшегося к низкому, пасмурному небу.

Для пятидесяти с лишним мужчин и женщин, уцелевших после катастрофы “Полярной звезды”, начались трудные будни. Они медленно деградировали. Хокинс и Бойль упорно боролись за спасение людей при содействии совета, избранного из числа наиболее активных пассажиров. Но в конечном счете все они были обречены. Начать хотя бы с того, что климат планеты не совсем подходил для людей. Было жарко – температура стабильно держалась около тридцати пяти градусов по Цельсию, и влажно – в воздухе постоянно висели микроскопические частицы влаги. Вся окружающая среда была заполнена спорами плесени и грибов. К счастью, споры эти были безвредны для кожного покрова человека, но они активно воздействовали на мертвые органические вещества, на одежду. В меньшей степени они влияли на металлы, а также на синтетические ткани, из которых была сшита одежда большинства пассажиров.

Будь планета опасной, люди бы сразу внутренне мобилизовались. Но хищники не были обнаружены поблизости. На планете обитали только небольшие скачущие твари, покрытые гладкой кожей, отдаленно напоминавшие лягушек, которые прятались во влажном подлеске. В многочисленных реках водились рыбоподобные существа, размерами от акулы до головастика, не проявлявшие никакой агрессивности.

Потерпевшим пришлось попоститься лишь в течение нескольких первых часов, затем они обнаружили пищу. Самые смелые отведали крупные, сочные грибы, которые росли на стволах огромных деревьев, походивших на древовидные папоротники. Смельчаки объявили, что вкус у грибов отменный. Остальные выждали еще часов пять, но утолившие голод не только остались живы – они чувствовали себя просто великолепно. Этим грибам суждено было стать их основной нишей. В последующие недели были найдены другие виды съедобных грибов, а также ягоды и коренья. Они приятно разнообразили меню потерпевших кораблекрушение.

Несмотря на нестерпимую жару, развести огонь было невозможно, а его-то потерпевшим больше всего и не хватало. На огне можно было зажарить лягушек, обитавших в тропическом лесу, а также местных рыб Некоторые менее брезгливые употребляли лягушек и пищу сырыми, но большинство избегало подобных экспериментов и не одобряло их. Огонь к тому же помог бы скоротать долгие темные ночи, избавил бы людей от ощущения озноба, вызываемого всепроникающей влагой, капавшей с каждого листа и ветки, дал бы им настоящее тепло и свет.

Когда потерпевшие покидали корабль, у многих были карманные зажигалки. Позднее одежда на них начала рассыпаться в прах, и зажигалки – порастеряли. Однако даже в те дни, когда зажигалки еще были целы, все попытки развести огонь оканчивались неудачей. Хокинс ругался и в бессильной ярости говорил, что на этой проклятой планете невозможно сыскать ни единого сухого местечка. Теперь разжечь огонь было просто нечем. Если бы даже нашелся умелец, который смог бы добыть огонь трением, двух сухих палочек было не найти.

Лагерь разбили в седловине невысокого лесистого холма (гор на планете обнаружить не удалось). Лес здесь был не такой густой, как на окружающих равнинах, и почва под ногами – в отличие от других мест – не была топкой. Из древесных ветвей соорудили примитивные жилища ради соблюдения интимности. Сознание безысходности поторопило людей с избранием совета – по образу и подобию той формы управления, которая была привычна в покинутом ими мире.

Председателем совета утвердили корабельного врача Бойля. Хокинс, к своему несказанному удивлению, прошел в совет большинством всего в два голоса. Обдумывая случившееся, он пришел к выводу, что многие пассажиры, должно быть, продолжают считать командный состав корабля виновным в их нынешнем бедственном положении.

Первое заседание совета прошло в хижине, специально сооруженной ради этого события. Члены совета разместились неровным полукругом, на корточках, возле Бойля. Тот неторопливо поднялся. Хокинс сдержанно улыбнулся: нагота хирурга никак не вязалась с той важностью, которую он напускал на себя, сделавшись председателем совета. Затрапезная внешность Бойля – давно не стриженные, растрепанные седые волосы, неухоженная борода – являла собой резкий контраст с тем чувством собственного достоинства, которое угадывалось теперь в поведении хирурга.

– Дамы и господа… – торжественно начал Бойль.

Хокинс окинул взглядом бледные обнаженные тела “дам” и “господ”. У женщин были потускневшие, давно не чесанные волосы; у мужчин – отросшие, грязные ногти. Губы у женщин – бескровные, некрашеные. И тут он вдруг понял, что и сам-то не очень похож на помощника капитана и джентльмена.

– Дамы и господа, – повторил Бойль, – нам, как вам известно, выпало представлять частицу человеческой цивилизации на этой планете. На первом заседании совета я предлагаю обсудить условия нашего существования здесь. Мы должны выжить – не только как отдельные индивидуумы, но и в целом, как представители человеческой расы…

– Хотелось бы, чтобы мистер Хокинс уточнил, каковы наши шансы на спасение? – громко спросила одна из двух женщин, входивших в состав совета, – сухопарая, не первой молодости, о явственно обозначившимися ребрами и позвонками.

– Шансы невелики, – ответил Хокинс. – Как вам известно, у нас нет возможности поддерживать связь о другими кораблями или со станциями не планетах во время Межзвездного Сеанса Связи. В момент захода “Полярной звезды” на посадку мы оказались вне зоны Межзвездной Связи. Все же в эфир был послан сигнал бедствия, однако при этом мы не могли указать, где находимся. Неизвестно, был ли наш сигнал принят…

– Мисс Тейлор и мистер Хокинс, – раздраженным тоном произнес Бойль, – мне хотелось бы напомнить вам, что я законно избранный председатель данного совета. Общую дискуссию мы проведем позднее.

Вероятно, большинство из вас уже догадалось, – продолжал председатель, – что биологический возраст планеты, на которой мы очутились, примерно соответствует возрасту Земли каменноугольного периода. Несомненно, здесь пока не существуют биологические виды, которые хоть в чем-либо превосходили бы людей. Ко времени возможного появления таких видов – чего-то аналогичного гигантским ящерам триасового периода на Земле – колония наша доля – на пустить здесь глубокие корни…

– Нас-то к тому времени уже не будет. – громко сказал один из членов сонета.

– Да, к тому Бремени мы покинем этот мир. – согласился Бойль, – но зато будут здравствовать наши потомки! Нам предстоит решить, как обеспечить для них наиболее благоприятные условия развития. Они унаследуют наш язык…

– Дело не только в языке, доктор, – возразила изящная молодая блондинка с волевым выражением лица. – Я согласилась войти в совет именно из-за проблемы потомства. Я хочу ею специально заниматься, поскольку представляю женщин в детородном периоде. Как вам, должно быть, известно, здесь таких насчитывается пятнадцать. До сих пор девушки вели себя очень осмотрительно. У нас есть на то причины. Можете ли вы как представитель медицины гарантировать здесь, – принимая во внимание, что у нас нет с собой ни лекарств, ни инструментов, – благополучный исход родов? Есть ли основания считать, что у наших детой будет достаточно шансов выжить?

Бойль заговорил, но в голосе его уже не было прежней торжественности:

– Отвечу вам, ничего не скрывая. В отличие от вас, мисс Харт, я намеренно не упомянул про лекарства и инструменты. Но могу нас заверить, что вероятность благополучного исхода родов у наших женщин здесь намного выше, чем она была на Земле на протяжении, к примеру, всего восемнадцатого столетия. Объясню почему. На данной планете, насколько нам известно (а к сегодняшнему дню мы пробыли на ней достаточно долго, чтобы разобраться во всех грозящих нам опасностях), не существует вредных для здоровья человека микроорганизмов. Если бы здесь существовали какие-либо вредоносные бактерии, то тела наши давно бы начали разлагаться… Большинство из нас, без сомнения, давно бы умерло от сепсиса. Вот, как мне кажется, ответ на оба ваши вопроса.

– Я еще не все сказала, – сноса подала голос мисс Харт. – Есть еще одно важное обстоятельство. Нас здесь пятьдесят три человека, мужчин и женщин Среди них – десять супружеских пар, они не в счет. Остается тридцать три человека, двадцать из которых – мужчины. Двадцать мужчин на тринадцать женщин (нам, девушкам, всегда не везет!). Не все из нас молоды, но все мы женщины. Нужно решить, какая форма брака предпочтительнее? Моногамия? Или многомужество?

– Разумеется, моногамия! – решительным тоном произнес высокий худощавый мужчина. Он единственный из присутствовавших был, с позволения сказать, одет. Тело его было прикрыто листьями, кое-где лопнувшими, которые держались на талии за счет накрученных лиан.

– Хорошо, – согласилась молодая женщина. – Пусть будет моногамия. Признаться, мне самой это больше по душе. Но должна вас предупредить: коль скоро мы начинаем играть в такие игры, нам не избежать осложнений. Страсть и ревность могут привести к убийствам, жертвами которых станут как женщины, так и мужчины, а мне этого совсем не хочется.

– Так что же вы предлагаете, мисс Харт? – спросил Бойль.

– А вот что, доктор. Когда придет время выбирать себе напарницу, давайте не будем принимать в расчет любовь. Если двое мужчин выберут одну и ту же женщину, пусть дело решится в поединке. Сильнейший получит ее и будет содержать.

– Естественный отбор, – пробормотал хирург. – Сам я – за такое решение проблемы, однако мы обязаны поставить вопрос на голосование…

На вершине холма была небольшая ложбина, которая образовывала природную арену. По краям ложбины, словно в амфитеатре, расположилось все население лагеря. На самой арене находилось четверо. В их числе был Бойль, поскольку ему сказали, что полномочия председателя совета включают в себя и обязанности спортивного судьи. Накануне совет высказал мнение, что Бойль среди них – самый компетентный. Ему надлежало решать, когда прекратить поединок во избежание возможного увечья кого-либо из участников. На арене была и Мэри Харт. Утром она отыскала веточку с частыми шипами и, пользуясь ею как гребнем, расчесала свои длинные волосы. Она успела также сплести венок из желтых цветов, предназначенный победителю.

Хокинс сидел у края арены вместе с другими членами совета и, наблюдая за Мэри, размышлял, скрывалось ли за ее поведением неодолимое желание подражать свадебным обрядам землян либо она ощущала неосознанный зов далеких предков.

– Жаль, что эта чертова плесень испортила все наши часы, – посетовал толстяк, сидевший справа от Хокинса. – Если бы была возможность вести хронометраж, мы бы организовали настоящее соревнование, с раундами и призами.

Хокинс кивнул в знак согласия. Он наблюдал за ареной, в центре которой находились сейчас четверо: стройная полуодетая, словно первобытная, женщина, важный старик и двое молодых людей с темными, заросшими лицами. Хокинс знал их обоих: Феннет был стажером с “Полярной звезды”; Клеменс же, лет на семь старше Феннета, был пассажиром, а по профессии – разведчиком ближнего космоса.

– Если бы было на что заключить пари, – снова оживился толстяк. – я бы поставил на Клеменса. У вашего стажера – никаких шансов! Его научили честной борьбе, а Клеменс считает, что в драке все средства хороши.

– Феннет сейчас в лучшей форме, – заметил Хокинс. – Он много работал физически, в то время как Клеменс бездельничал, дрых без просыпа и набивал себе брюхо. Взгляните, какой у него живот!

– Нет ничего зазорного в добротной, здоровой плоти и мускулах, – возразил толстяк, поглаживая свой пупок.

Бойль громко предупредил противников:

– Царапаться и кусаться запрещено! – И добавил: – Пусть победит сильнейший!

Он с достоинством отошел в сторону, чтобы не мешать участникам поединка, и остановился рядом с мисс Харт.

Мужчины стояли друг против друга со сжатыми кулаками. Они казались озадаченными. На их лицах было написано явное сожаление по поводу того, чем им предстояло заниматься.

– Начинайте же! – прикрикнула на них Мэри Харт. – Неужели вам не хочется обладать такой женщиной, как я? Вам предстоит дожить здесь до глубокой старости, и без женщины вам будет одиноко!

– Они подождут, пока не подрастут твои дочери! – крикнул кто-то из друзей Мэри.

– Если у меня когда-нибудь будут дочери! – отозвалась Мэри. – При таких темпах надежды мало!

– Начинайте же! – закричали из толпы. – Пора!

Феннет двинулся вперед первым, но ступал он как-то неуверенно. Сначала он не слишком сильно ударил Клеменса правой рукой по незащищенному лицу. Удар был совсем легкий, но, должно быть, болезненный. Клеменс схватился рукой за нос, перепачкался кровью и принялся разглядывать свои окровавленные пальцы. Потом издал звук, похожий на рычание, и тяжело двинулся вперед, поднимая на ходу руки и, очевидно, намереваясь вцепиться в противника и сокрушить его. Стажер нанес еще два удара правой и отступил, пританцовывая.

– Почему этот не навешает ему как следует? – возмущенно спросил толстяк.

– Они же без перчаток, вот и боятся повредить руки, – пояснил Хокинс.

Между тем Феннет изготовился к нападению. Он стоял твердо, слегка расставив ноги, и снова провел серию ударов правой, но уже не по лицу, а в живот противника. Хокинс удивился, заметив, что разведчик как-то уж очень хладнокровно воспринимает удары. Должно быть, решил Хокинс, парень в самом деле намного крепче, чем кажется.

Стажер ловко увернулся, но… поскользнулся на мокрой траве. Клеменс всей своей тяжестью навалился на противника, сдавив ему грудную клетку; стажер издал глухой стон. Крепкие руки разведчика обхватили тело Феннета, но тот что было силы ударил противника коленом в пах.

Разведчик вскрикнул, но хватку не ослабил. Одной рукой он сдавил Феннету горло, другой, скрючив пальцы, нацелился стажеру в глаза.

– Не царапаться! – пронзительно крикнул Бойль. – Деритесь, как мужчины!

Хирург опустился рядом на колени и обеими руками обхватил запястье Клеменса.

Тут что-то заставило Хокинса поднять голову. Возможно, до него донесся посторонний звук, хотя это сомнительно. Зрители громко шумели, словно присутствовали на первенстве по боксу. Едва ли они заслуживали осуждения – ведь впервые с момента гибели корабля им представился случай по-настоящему развлечься. И все же, видимо, Хокинс что-то услышал. Может быть, это было то самое шестое чувство, так хорошо развитое у профессиональных разведчиков космоса. Взглянув вверх. Хокинс непроизвольно вскрикнул…

Над местом поединка парил вертолет. В его конструкции было что-то необычное, едва заметное отклонение, которое безошибочно подсказало Хокинсу, что перед ним машина неземного происхождения. Гладкий, блестящий фюзеляж вертолета неожиданно раскрылся – в оттуда выпала сеть, сделанная из тусклого металла. Она накрыла Клеменса и Феннета, опутала Бойля и Мэри Харт.

Хокинс снова вскрикнул – издал нечленораздельный внук. В следующее мгновение он был уже на ногах и бросился на помощь попавшим в беду соплеменникам Сеть казалась живым существом. Она обвилась вокруг рук Хокинса, захлестнула ему колени. Люди кинулись к нему на помощь.

– Назад! – крикнул Хокинс. – Разбегайтесь!

Рядом очутилась мисс Тейлор.

Низкое, басовитое гудение винтов вертолета перешло в пронзительный вой. Машина начала подниматься. В несколько мгновений арена, покрытая бледно-зеленой правой, уменьшилась для первого помощника капитана до размеров чайного блюдца. По ней суматошно метались полуголые люди, похожие на белых муравьев.

Вертолет достиг низко нависших облаков и вошел в них. Теперь Хокинс не мог ничего разглядеть вокруг, кроме бесформенных белых теней.

Когда наконец машина пошла на снижение, Хокинс нисколько не удивился, увидев серебристую громаду космического корабля, стоявшего вертикально, словно башня, посреди широкой равнины в окружении низкорослых деревьев.

Обстановка, в которую они попали на борту космического корабля, была бы намного привлекательнее тех условий, которые окружали их на планете, если бы их хозяева понимали, что их кажущаяся доброта ошибочна. В клетке, сделанной из чего-то наподобие бетона, куда поместили троих мужчин, с поразительной точностью был воспроизведен климат планеты, ставшей местом гибели “Полярной звезды”. Клетка была заключена в стеклянную оболочку. В верхней ее части имелись форсунки, беспрестанно впрыскивавшие внутрь мельчайшие водяные капли. Несколько невзрачных древовидных папоротников, помещенных в клетку, почтя не защищали узников от падавшей сверху опостылевшей тепловатой влаги. Дважды в день в задней стене открывался люк, а внутрь кидали увесистые куски гриба, удивительно похожего на тот, которым путешественники питались на приютившей их планете. В полу клетки имелось отверстие, предназначавшееся, как правильно предположили пленники, для санитарных нужд.

Со всех сторон их окружали клетки. В одной из них, изолированно от всех, содержалась Мэри Харт. Она делала им знаки, махала руками – и это было все, что ей удавалось. В клетке с противоположной стороны находился удивительный зверь, строение тела которого в целом напоминало лангуста, но в то же время сильно смахивало на каракатицу. По другую сторону широкого прохода виднелись еще клетки, но кто в них находился, было не разобрать.

Хокинс, Бойль и Феннет, расположившись на влажном полу, разглядывали сквозь толстое пекло и решетки тюремщиков – диковинных тварей, а те в свою очередь глазели на них.

– Если бы они были гуманоидами! – сокрушался Бойль. – Если бы наши тела были похожи! Можно было бы попытаться убедить их, что мы тоже разумные существа!

– Да, форма тела у нас разная, – констатировал Хокинс. – Ну а мы на их месте смогли бы поверить, что три пивных бочонка о шести ногах – братья по разуму?.. Ну-ка, – обратился он к стажеру, – изобрази еще разок теорему Пифагора.

Молодой человек безо всякого энтузиазма обломил несколько веток с древовидного папоротника. Разломив их на части, он получил несколько коротких прутиков, из которых на полу, покрытом влажным мхом, выложил прямоугольный треугольник. Потом на каждой из сторон треугольника стажер построил квадраты. За его действиями наблюдали аборигены – крупный, чуть поменьше и совсем маленький. В их плоских тусклых глазах не отразилось ни малейшего интереса. Старший сунул щупальце в карман – аборигены носили одежду – вытащил оттуда ярко размалеванный пакет и сунул его малышу. Тот разорвал оболочку и принялся лакомиться содержимым – он совал в щель, расположенную в верхней части тела, голубоватого цвета пастилки.

– Почему они не догадываются покормить тех, кто сидит в клетках? – со вздохом сказал Хокинс. – Меня уже тошнит от этого проклятого гриба!

– Давайте подведем итог, – предложил Бойль. – Все равно здесь нет других занятий. Шестерых из нас увезли из лагеря на вертолете. Мы очутились на борту разведывательного корабля, который по виду ни в чем не уступает нашим собственным межзвездным кораблям. Вы, Хокинс, утверждаете, что их корабль оснащен генераторами Эренхафта пли установками, настолько близкими по конструкции, что они могут считаться полнейшими их аналогами…

– Совершенно верно, – согласился Хокинс.

– Здесь, на корабле, нас содержат в отдельных клетках, – продолжал Бойль. – Мы не можем пожаловаться на плохое обращение: нам регулярно приносят пищу и воду. Нам не удалось толком рассмотреть то место, где приземлился вертолет. Из клеток нас, словно бессловесный скот, пересадили в крытый фургон. Мы понимали, что нас куда-то везут, – и только. Фургон остановился, дверь открылась, и несколько этих пивных бочонков засунули внутрь шесты, на концах которых болтались их хитроумные сети, только поменьше размером. Они опутали ими Клеменса и мисс Тейлор, выволокли их наружу. Больше мы их не видели. Остальные провели две ночи и день в отдельных клетках. Потом нас перевели в этот… зоопарк.

– Вы полагаете, их подвергли вивисекции? – спросил Феннет. – Клеменс мне никогда не был симпатичен, однако…

– Боюсь, что именно так с ними и поступили, – отвечал Бойль. – С помощью вивисекции наши похитители, должно быть, узнали о существовании у нас разных полов. К сожалению, таким путем невозможно составить представление о нашем интеллектуальном развитии…

– Грязные скоты! – громко выругался стажер.

– Спокойно, парень, – остановил его Хокинс. – Вряд ли их можно в чем-либо винить. Люди многократно подвергали вивисекции животных, которые в значительно большей степени походили на нас, чем мы на этих тварей.

– Проблема состоит в том, – продолжал Бойль, – чтобы убедить эти бочонки, как вы их называете, в том, что мы, подобно им самим, разумные существа. Кого они считают разумными? Кого мы сами считаем таковыми?

– Того, кто знает теорему Пифагора, – без тени улыбки ответил стажер.

– Я читал где-то, – сказал Хокинс, – что история человечества – это история эволюции животного, научившегося добывать огонь и пользоваться орудиями груда…

– Ну так добудьте огонь, – предложил Бойль. – Сделайте несколько орудий труда и покажите, как мы ими пользуемся…

– Не болтайте глупостей! Вы прекрасно знаете, что у нас нет предметов материальной культуры. Нет, к примеру, искусственных зубов, даже ни одной металлической пломбы. Вот в каком мы положении… – Он сделал паузу. – В пору моей молодости стажеры межзвездных кораблей увлекались возрождением старинных ремесел. Мы считали себя по прямой линии потомками старых морских волков парусного флота. Поэтому учились искусству плести веревки, вязать канаты, сложные узлы и прочее. Однажды кому-то из вас пришло в голову начать плести корзины. Дело происходило на пассажирском космическом корабле. Корзины мы плели потихоньку ото всех, размалевывали их в яркие цвета, а потом сбывали пассажирам, выдавая за сувениры с погибшей планеты Арктур VI. Когда наш старик капитан и его помощник узнали об этом, они нам устроили приличную головомойку.

– К чему вы клоните? – поинтересовался Бойль.

– А вот к чему. Давайте продемонстрируем им нашу сноровку, ловкость рук, так сказать, – умение плести корзины. Я вас научу…

– Это может подействовать, – задумчиво произнес Бойль. – Должно подействовать… Впрочем, не забывайте, что такое под силу некоторым видам птиц и животных. Обитающий на Земле бобр строит довольно сложные плотины. Живущая там же птица-шалашница плетет гнездо для самца – это входит в брачный ритуал…

Главному смотрителю корабельного “зоопарка”, видимо, было известно, что некоторые существа, подобно шалашницам, плетут гнезда перед спариванием. Спустя три дня, в течение которых они лихорадочно плели корзины (на их изготовление пошли все подстилки и листья древовидных папоротников), Мэри Харт была освобождена из своего одиночного заключения и переведена в клетку с мужчинами. Первые восторги были неописуемыми: ей было теперь с кем поболтать! Потом Мэри нашла повод для недовольства.

“Хорошо, что Мэри снова с нами, – сквозь сон подумал Хокинс. – Пробудь она в одиночестве еще несколько дней, она бы наверняка сошла с ума”.

Пребывание Мэри в одной клетке с мужчинами имело, однако, и свои отрицательные стороны. Хокинс вынужден был пристально следить за Феннетом, в котором играла молодая кровь. Помощнику капитана приходилось наблюдать даже за Бойлем, – черт бы побрал этого старого хрыча!

Мэри неожиданно вскрикнула.

Хокинс разом проснулся. В полутьме он различил бледное тело Мэри: на этой планете полная темнота не наступала даже ночью. В противоположном углу клетки он увидел фигуры Феннета и Бойля. Хокинс поспешно вскочил на ноги и приблизился к молодой женщине.