Текст книги "Последнее новшество"

Автор книги: Гарри Гаррисон

Соавторы: Айзек Азимов,Роберт Шекли,Алан Дин Фостер,Фредерик Пол,Амброз Бирс,Джеймс Бенджамин Блиш,Генри Слизар,Сирил Майкл Корнблат,Дэвид Лэнгфорд,Кит Рид
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Ведь я просил не задавать вопросов до конца лекции. Тогда каждому будет дана возможность выяснить все, что он пожелает. Однако вам я отвечу, поскольку как раз подхожу к обсуждению причин того, почему нам важно выдавать себя за иудеев. Необходимо, чтобы вся экскурсия держалась вместе. Один – два римских солдата, которые будут следовать за группой, одетой в обычные одежды, будут выглядеть странно. Кроме того, у оккупационных войск есть свои обязанности – может неожиданно поступить приказ немедленно вернуться в казармы. Вас могут остановить из-за того, что у вас плохо начищены пуговицы, или еще из-за какого-нибудь пустяка. Так что солдат весьма уязвим. Помимо всего прочего, солдаты ведут себя определенным образом, у них свои жесты и жаргон, характерные только для людей их профессии. Нас наверняка могут из-за этого опознать. Так что послушайте меня: всем нам необходимо появиться в гражданском платье.

– Я не хочу быть евреем, – пробормотал Джеймс.

Симон шикнул на него.

Священник тем временем продолжал:

– А теперь заключительная и самая важная часть лекции. Я с пониманием отнесусь к тому, что кто-нибудь из вас решит отказаться от поездки. Если вы поступите подобным образом – имейте в виду, что это возможно только сейчас, – вам будут возвращены деньги, которые вы внесли в наше бюро… Если кто-то из вас в силу обстоятельств будет брошен в тюрьму, может случиться так, что мы не сможем вас вовремя оттуда освободить. Вас могут сделать рабом, послать гребцом на галеры. Наконец, вы можете кончить жизнь на дне каменного мешка…

Аудитория живо отреагировала на это предупреждение. Послышались громкое шарканье ног и возбужденные голоса. Священник стоял опустив голову в ожидании, когда все успокоятся.

– Никакого риска нет, – заявил он, – при условии, что вы будете строго следовать нашим требованиям Я не могу это бесконечно повторять. Вы знаете историю, имеете представление, что произошло. Мы прибудем в Палестину в тот самый день, когда Пилат спросит жителей Иерусалима, кого из узников надлежит освободить, поскольку гражданам давалось право предоставлять амнистию одному из них на праздник Пасхи. Когда толпа начнет скандировать имя одного из разбойников – Вараввы (а мы знаем, что так оно и должно случиться), вы будете выкрикивать это имя вместе с остальными. Вы ни в чем не должны отличаться от окружающих. Это жизненно важно. Должно создаваться впечатление, что вы полностью согласны с остальной толпой. Вы будете насмехаться над Христом и размахивать кулаками, когда он потащит свой крест по улицам. Следует помнить, что в те времена общины были небольшими, так что, если часть людей будет молчать, остальные начнут недоумевать. Вас станут расспрашивать. И тут уж наверняка под нажимом толпы вы выдадите себя, не потому, что вы умственно неполноценны, а потому, что вы интеллектуально развиты. В те далекие времена люди были простыми. Они следовали примеру своих старейшин, и потому они с большим подозрением будут относиться к тому, кто будет поступать иначе. Когда на вас оказывают давление, намного труднее думать и говорить, изображая из себя простого человека. Поэтому я рекомендую поступать так, как я говорю, и тогда каждый будет в полной безопасности. Это, может быть, неприятно и даже противно вашей натуре, но такова необходимость. Когда они прибьют гвоздями табличку с надписью: “Иисус из Назарета, Царь Иудейский”, вы должны смеяться. Те, кто будут находиться в шоке, в то время как остальная толпа будет плясать и бесноваться, кричать и хохотать, лишь привлекут к себе внимание своим молчанием. Повторяю: это необходимо для вашей собственной безопасности. А теперь – вопросы…

После окончания инструктажа деньги попросили вернуть лишь две бездетные семьи.

– Как они могли его распять? – недоуменно спрашивала Джули, вероятно, уже в пятый раз за время их сборов в Иерусалим. – Как они могли это сделать? Он же для них не чужой! Это были те же самые люди, которые совсем недавно приветствовали его и устилали его путь пальмовыми ветвями! Это все равно что устроить кому-то торжественную встречу, а затем его повесить…

– Думаю, такое случалось не раз, – заметил Симон.

Дети, вначале не очень увлеченные сборами, изменили свое отношение к поездке и принялись изучать Библию.

– Не забудь, что нам сказал священник, – напомнила Джули, – иудеи были очень простые люди.

Симон был доволен дочерью. Она отправлялась в путь с ясно осознанной целью: изучить людей, которые казнили Христа, и попытаться проанализировать мотивы их поведения.

– Не могу поверить в то, что они вынуждены были это сделать, – твердила Джули. – Мне известно, что Христос должен был умереть, чтобы искупить наши грехи, но…

– Виноваты люди, человечество… Ты должна представлять себе все это событие в целом. Нельзя обвинять отдельные народы – римлян или евреев.

– И все же это ужасно – то, как они с ним обошлись.

Да, Симон был очень доволен отношением Джули к предстоящей поездке. Что касается Джеймса, то полной уверенности у него не было. Джеймс понимал жизнь более углубленно, чем Джули, и ему требовалось больше времени, чтобы в чем-нибудь самому разобраться.

Процедурная комната, как и было обещано, не оставила неприятных ощущений: больно не было. Само же путешествие оказалось приятным. Оно вызвало у некоторых легкое головокружение, а у тех, кто сидел с закрытыми глазами, возникло ощущение, сходное с тем, какое бывает при затяжном спуске с горы. Так что все произошло очень просто. Когда Симон приоткрыл глаза, он увидел, что сидит на теплом песке, рядом с козьей тропкой. Все сохранили те позы, которые приняли еще в комнате, во время старта. Паломники начали подниматься на ноги и отправились по козьей тропе в направлении города, который виднелся невдалеке. Никто из группы не привык ходить по неровной дороге, усыпанной острыми камнями. Солнце немилосердно жгло шею. Джим начал спотыкаться. Симон его поддержал. Он с тревогой подумал о пожилых людях, прибывших вместе с ними.

Первым в город вступил руководитель группы. Его легко было узнать по спутанным волосам, лохмотьям и нехитрым пожиткам, которые он нес с собой. Никто, однако, не должен был с ним заговаривать, кроме случаев крайней необходимости. Идти им пришлось долго. Грубые одеяния были неудобны. Дети начали жаловаться на жару. Жесткая ткань натерла им тело. Взрослые же были охвачены атмосферой всеобщего возбуждения. “Во всяком случае, мы выглядим вполне естественно”, – размышлял Симон. Одеяния и сандалии были подлинными – во время предыдущей поездки они были приобретены агентом туристского бюро “Пэн”. Кое-кто из группы, по просьбе фирмы, решил отправиться на экскурсии) босиком. В процедурной комнате их ноги были подвергнуты специальной обработке – для укрепления стопы. “Несмотря на это, – подумал Симон, – ко времени возвращения они сотрут ноги до крови”. Возможно, отделение путешествий во времени туристского бюро “Пэн” рассчитывало на то, что страдания Христа настолько потрясут свидетелей казни, что им стыдно будет думать о собственных пустяковых проблемах. Откуда-то с лаем выскочила собачонка и начала вертеться у их ног. Группа растянулась вдоль пыльной улицы. Навстречу им попался кто-то из местных жителей. Симон взглянул на Мэнди. Она сверкнула в ответ глазами, скрытыми за новенькими контактными линзами коричневого цвета. Она была очень красива и походила на цыганку.

– Ты доволен, что мы здесь? – спросила она шепотом на иврите.

– Еще не знаю, – вполне искренне ответил он.

Они миновали несколько глинобитных жилищ и в конце концов очутились на площади, в центре города.

– Как раз вовремя, – сказал руководитель группы. – Всем рассредоточиться.

Вокруг стояла плотная толпа, но Гарри удалось отыскать свободное местечко с краю. Со ступеней перед входом каменною строения к толпе обращался высокий худощавый человек с волевым лицом. Правда, выглядел он обеспокоенным и казался больным. Он говорил по-латыни.

– О чем он? – шепотом спросил Симон у Гарри, который в юности занимался изучением древних языков.

– Предлагает нам решить, кого из преступников мы хотели бы освободить, – ответил Гарри. – Ты все это знаешь, читал в Библии.

– Конечно. – согласился Симон.

Толпа заволновалась, по все молчали. На разгоряченное лицо Симона уселась муха, и он нетерпеливо согнал ее. “Боже, до чего же жарко!” – подумал Симон.

Римлянин повторил свой вопрос.

Неожиданно, будто только сейчас поняв суть сказанного, Джеймс закричал пронзительным голосом:

– Варавва!

Он чувствовал себя, словно во сне, и вопрос Пилата, подобно тем, которые он слышал на уроке латыни в школе, привел его в легкое замешательство. Звук его голоса эхом разнесся над утрамбованной ногами, раскаленной солнцем площадью. Мальчик немного испугался собственной выходки. Но тут по толпе прокатился ропот, и вскоре все отчаянно закричали:

– Варавва! Варавва!

Услышав эти крики. Симон почувствовал облегчение. Крик Джеймса его испугал – он опасался, что на них обратят внимание. Однако собравшимся было не до них.

– Зачем ты это сделал? – прошептал Симон, воспользовавшись тем, что рев толпы все заглушил.

Напряжение еще не покинуло Джеймса, он явно нервничал.

– Конечно, я виноват. Но мне показалось, что мы должны были кричать. Ведь он спрашивал нас… В общем, не знаю.

– Ладно, – вмешался Гарри. – Все равно это должно было случиться. Просто ты поторопился. Но впредь не делай этого, иначе мы можем попасть в беду.

Джеймс чувствовал себя прескверно, но Симон постарался снять напряжение. Не имело смысла устраивать сцены, а что было, то было. Они простояли на площади около часа. Никто из них толком не понимал, что происходит. Потом Джули сказала, что ей нехорошо. Симон и Мэнди отвели ее за один из домов, крытых соломой. На площади остались Джеймс, Гарри и Сара о остальными детьми.

– Это из-за жары, – сказала Мэнди, стараясь успокоить дочь. – Я тоже неважно себя чувствую. Надо бы устроиться где-нибудь в тени.

Она внимательно оглядела узкую улицу, надеясь найти где-нибудь пристанище, однако ничего подходящего не обнаружила. Потом ей пришла в голову идея, и она направилась к одному из домов и заглянула внутрь. Посреди комнаты, на скамьях, расположилась иудейская семья. Все они молитвенно сложили перед собой руки. Старый иудей вопросительно посмотрел на Мэнди. В дверях ощущалась желанная прохлада, но очевидно было, что непрошеная гостья вторгается на запретную территорию.

– Извините, – сказала Мэнди и отступила.

На улице она вновь почувствовала, что жар от раскаленного песка проникает сквозь подошвы сандалий. Она направилась к следующему дому. Там тоже находились люди. То же самое было в третьем и четвертом доме. Она вернулась на то место, где дожидались Симон и Джули.

– Происходит нечто странное, – шепнула она Симону, приблизившись к нему вплотную. – В домах находятся люди.

– Разве? – раздраженно произнес Симон.

– Понимаешь, в такой день, как сегодня, всем им полагалось бы быть на площади. Почему они не вышли посмотреть, как Христос волочит по улицам свой крест? Другим же это интересно.

– Может быть… Впрочем, я не знаю. В чем же дело? – Он глубоко задумался. – Кажется, тут что-то не так. Давай заглянем еще в несколько домов.

Они ходили от дома к дому по многим улицам, заглядывая внутрь сквозь двери и занавески, пока не убедились, что обошли значительную часть города. Они укрепились в сознании того, что что-то решительно было не так. Симон изо всех сил пытался найти этому какие-то объяснения или аргументы. Мрачные мысли не покидали его. Джули тащилась за своими взволнованными родителями, ничего не соображая и чувствуя себя отвратительно.

– Хочу пить, – пожаловалась она.

– К сожалению, пить нечего, – резче, чем нужно, ответила Мэнди. – Эту воду пить нельзя. В ней полно микробов.

– Но ведь эти люди пьют, и им ничего, – возразила Джули.

Симон ощутил движение раскаленного воздуха. Глаза его воспалились, во рту пересохло, в сандалии набился песок. Однако физический дискомфорт не шел ни в какое сравнение с тем умственным напряжением, которое он испытывал. Его охватило чувство тревоги.

– Тебя не поразило то, что толпа была такой большой? – спросил он, вытирая рукавом пот со лба.

– Это все из-за туристских групп, прибывших из будущего, – глухим голосом сказала Мэнди. – На свете не одно наше агентство.

Симона пронзила дрожь.

– Существуют десятки таких агентств! – почти крикнул он. – А все жители этого города сидят по домам и молятся. Идем, быстро! Мы должны отыскать Гарри и всех остальных!

Симон подхватил Джули и понес ее. Они едва не бежали по улицам. Пот заливал им глаза, щипал лица. На головы им оседала пыль. Вдали что-то громко скандировала толпа. Люди смеялись. Слышались оскорбления, выкрикиваемые на высоких нотах. Эти звуки вызывали отвращение и пугали. Так кричат обезьяны на льва, когда тот мягко прохаживается под деревьями, на которых они расположились. Это был деланный смех, походивший также на крики гиен, которые окружают логово льва на безопасном расстоянии, в то время как царь зверей лежит, не обращая на них внимания, и греется в лучах солнца.

И вдруг наступила тишина.

Симон замедлил шаг, хватая ртом воздух. Он заметил бороздку, которую оставил конец креста. Она неровной линией шла вдоль улицы и исчезала вдали. Симона начала бить дрожь.

– Боже! – зарыдал он. – Мы его убили, Мэнди!

На ходу у него соскочила с ноги сандалия, но он этого не заметил. Не чувствовал он и острых камней, которые впивались ему в ступни. Спотыкаясь, они шли вперед вдоль следа, оставленного крестом, пока снова не оказались в толпе. Все лица были обращены в одну сторону, и на них было написано выражение глубокого сострадания. Симон боялся взглянуть в ту сторону, где были установлены кресты. Он чувствовал, что потеряет сознание, и лишь искоса наблюдал за тенями, которые они отбрасывали. С него было довольно.

Они нашли наконец Гарри и Сару и всех детей, которые стояли в стороне. Все подавленно молчали. У Сары на щеках были потеки от слез, а Гарри хватал воздух полуоткрытым ртом.

– Гарри, – едва слышно произнес Симон, не будучи в состоянии справиться с волнением. – Мы должны снять его с креста!

Сознание Гарри было настолько затуманено происходящим, что он не сразу понял, что Симон снова с ними. Он не мог отвести взгляд от человека, распятого на среднем кресте.

– Это невозможно, Симон, – через силу ответил он, облизывая пересохшие губы, с сознанием полной беспомощности. – Ты знаешь, что это должно произойти. Все так и будет. Но, боже мой, лучше бы я никогда этого не видел! Иисус взглянул на меня… Пока я жив, никогда не забуду его глаза. Они были такие… – Он замолчал, подыскивая слово. – Такие глубокие…

Симон был на грани безумия.

– Гарри! Гарри! – бормотал он. – Посмотри на эту толпу! Здесь нет иудеев. Нет местных жителей. Одни мы. Туристы. Осознаешь ли ты тяжесть преступления, которое мы совершили? На наших плечах – вина всего человечества!

Он разразился рыданиями.

– Мы распяли Сына Божьего! И то же самое сделает следующая экскурсия и все остальные..

– И так без конца, во веки веков, аминь… – смиренно закончил Гарри.

Рэй Рассел
Кто лучше?

Она была привлекательна, грациозна и уверена в себе. Впрочем, если бы она не обладала этими качествами, ничего бы не изменилось. Главное было в том, что она была женщиной. Решающим же явилось то, что, по имевшимся сведениям, она была последней женщиной.

Поэтому она была надеждой Земли и наградой, которую следовало добыть в поединке. Два ее поклонника – последние представители мужского пола – готовились драться насмерть. Победитель должен был стать новым Адамом и начать новую жизнь в раю, покрытом руинами и пеплом.

– Отбросьте оружие, – сказала женщина. – Мертвых было более чем достаточно. Давайте разумно решим, кто из нас лучше.

Один из мужчин – лысый и хромой – сказал:

– Меня зовут Джон, и именно я лучший представитель мужского пола. Правда, я, как говорится, не мальчик и выгляжу не столь привлекательно, как хотелось бы да и на одно ухо плохо слышу. К тому же привязался ко мне этот кашель… И зубы у меня вставные. Я точно не знаю, кроме того, до какой степени мои гены поражены воздействием радиации. Но я образован, владей многими профессиями и, надеюсь, достаточно умен, принимая во внимание опыт моих лет.

– Спасибо, Джон, – сказала женщина сладким голосом. – А вы, молодой человек?

– Меня зовут Девятым, – сказал второй претендент – высокий и привлекательный, – но я вовсе не человек. Мое полное имя Девять Четыре Шесть Три Семь, запятая, Ноль Ноль Пять Два Восемь. Я андроид. Но я самый лучший мужчина.

Джон расхохотался.

– Лучший мужчина! Манекен с пластиковыми костями, химическим раствором вместо крови и искусственными мускулами! Смешно!

– Почему, Девятый, вам кажется, что вы лучший мужчина? – спросила женщина.

Девятый откашлялся.

– Не стану утомлять вас рассказом об истории роботов и андроидов, – начал он.

– Избавь нас, пожалуйста, от этого! – вмешался Джон.

– Но я уверен, что оба вы знаете, – продолжал Девятый, – о тех усовершенствованиях, которые имели место на протяжении нескольких последних столетий в технологии производства андроидов.

– У них появились глаза, которые функционируют, как нормальные глаза, а не объективы телевизионных камер… – небрежно сказал Джон.

– У них растут ногти и волосы, – вспомнила женщина.

– Они избавляются от съеденного и выпитого точно так же, как мы, – буркнул Джон и галантно добавил: – Извините, мисс.

– Они могут смеяться, плакать, – добавила женщина и улыбнулась.

– Совершенно верно, – согласился Девятый и тоже улыбнулся. – Мы стали намного более совершенными и потому, естественно, обладаем более ярко выраженными человеческими чертами. Ведь до сих пор человеческое тело и мозг являются машинами с наивысшим коэффициентом полезного действия. С некоторой натяжкой можно утверждать, что, по мере того как вы, люди, все больше и больше теряли человеческий облик – у вас появились искусственные зубы, носы, пластиковые суставы и грудная клетка, не говоря уже о патологических изменениях под воздействием радиации, – мы андроиды, все больше и больше становились похожими на людей. Ирония судьбы…

– Да, – сказал Джон, зевая от скуки.

– Послушай, Джон, – обратился к нему Девятый, – дело в том, что ты становишься старым и слабым, в то время как мое тело – хотя оно и искусственное – просуществует, при должном уходе, еще сотню лет. Кроме того, я сильнее тебя, лучше тебя вижу и слышу, у меня более быстрая реакция. Все это очень важно для построения нового мира. Так что, – развел руками Девятый, – о чем тут спорить?

– Но ты забываешь об одном… – с достоинством произнес Джон.

– Нисколько! – возразил Девятый. – Было время, когда нас, андроидов, собирали в лабораториях и на конвейерах, но, уверяю тебя, от этого отказались. Слишком дорого. Пока об этом знают немногие, но уже в течение некоторого времени более простым и дешевым оказался способ конструирования андроидов таким образом, что они могут сами себя воспроизводить. Во время некоторых сверхсекретных экспериментов в лабораториях было реально доказано, что, по меньшей мере теоретически, мы можем даже… э-э-э… вступать в брак с женщинами.

– Ты хочешь сказать… – заикаясь и брызгая слюной, выдавил из себя Джон, – хочешь сказать, что вы способны с ними… совокупляться? Неслыханно! Мерзко… Давать потомство? Потомство человека и андроида? Это абсурд!

– Ты так думаешь? – улыбнулся Девятый. – Но это правда.

Красотка долго разглядывала приятного на вид, мускулистого Девятого, затем обернулась к хилому, кашляющему Джону.

– Боюсь, Джон, что Девятый прав, – сказала она с оттенком грусти. – Он лучший… мужчина.

В ответ Джон вздохнул, но ничего не ответил. Он медленно пополз в кружевную тень кустарника. Несколько мгновений спустя раздался одиночный выстрел и звук падающего на землю тела.

– Бедняга Джон, – сказала женщина. – Мне было его так жалко…

– Мне тоже, – подтвердил Девятый, – но такова жизнь.

Он отвел свою невесту в хижину, которая теперь должна была стать их домом.

– Знаешь, – признался он, – я очень опасался, – что образованность Джона, его практичность и ум – что все это может склонить чашу весов в его пользу…

– Так едва не случилось.

– Да, я знаю. Именно потому я придумал эту невинную выдумку – будто я андроид. Меня зовут не Девятый, а Билл. И я человек – на все сто процентов!

– Так я и думал! – торжествующе закричал Джон, появляясь из-за кустов. – Ты не только обманщик, по и дурак! Поверил, будто я застрелился…

Джон обернулся к красотке.

– Дорогая, неужели ты такое заслужила? Это же беспринципный человек! Олух с красивым телом… морально нечистоплотный и умственно неполноценный! И он лучший мужчина?

Женщина заколебалась, но это длилось только мгновение.

– Нет, Джон. Отцом новой расы должен стать человек умный и благородный. Ты лучший мужчина.

– Принимая во внимание то обстоятельство, что здесь нет судей и жюри присяжных, – заявил Джон, – я беру на себя ответственность за вынесение приговора Биллу за его лживость, ловкачество и преступления перед будущим человечеством. Приговор короткий – смерть!

Джон прострелил Биллу голову, и молодой поклонник упал бездыханным.

– А теперь, женушка, – сказал Джон, молодо поблескивая глазами, – не будем терять драгоценного времени. Нужно дать начало новой расе людей. Я, признаться, не так молод и не столь привлекателен, как покойный Билл, но, думаю, ты скоро убедишься, что и в моем возрасте можно быть в хорошей форме.

– Ты, случайно, не андроид? – поинтересовалась женщина.

– Билл, между прочим, был абсолютно прав в том, что касается… э-э-э… совместимости человека и андроида, – заметил Джон. – Я затеял всю эту перепалку только потому, что мне не хотелось тебя терять. Таким образом, в действительности не было бы никакой разницы, если бы я был андроидом. Тем не менее, заверяю тебя, что я полноценный человек, если это имеет значение.

Женщина мило улыбнулась ему и взяла его за руку.

– Очень приятно, – сказала она. – Если это не имеет значения, то я не человек.

И чтобы сгладить впечатление, она наградила мужа великолепным натуральным поцелуем.