Текст книги "Сумеречные улицы (ЛП)"

Автор книги: Гари Рассел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава четырнадцатая

Мысленно Йанто Джонс кричал. И он ничего не мог сделать; он не мог двигаться, не мог даже моргать.

Он знал, что Билис подошёл близко к Гвен, но не мог повернуться, чтобы посмотреть, что он делает.

Потом он увидел Тошико, половина её лица была выкрашена в белый цвет. И в красный.

Билис появился в поле его зрения.

– Что ты сделал с Гвен? – мысленно закричал Йанто, но его рот, его голосовые связки, а возможно, даже его лёгкие, не двигались.

Что сделал Билис? Как он это сделал?

Пистолет Йанто просто исчез. Только что он был, а через секунду Йанто почувствовал, что его не стало.

Чувства. Он всё ещё мог что-то ощущать, что означало, что его нервы работают, что означало, что его мышцы работают на каком-то базовом уровне, что означало…

– О, перестаньте беспокоиться, – улыбнулся Билис. – В вашей голове столько шума. И так много историй говорят нам, что за вашу короткую карьеру в Торчвуде вас всегда считали тихоней. Человеком, который и мухи не обидит. Мне любопытно, знают ли они вас вообще, Йанто. И любопытно, знает ли вас Джек Харкнесс.

Йанто почувствовал, как Билис взял его за руки.

– Я не хочу делать это, вы должны мне поверить. Но у меня есть хорошая причина. Очень хорошая причина. Во всяком случае, хорошая для меня. Знаете, то, что для одного человека – свет, для другого – тьма. – Он сжал руки Йанто. – Но из-за того, чего всё это стоит, мне ужасно жаль.

Когда Билис наклонился, Йанто смог мельком увидеть Тошико. Белый грим на её лице почему-то казался живым, он расползался по всему её лицу. Когда Йанто увидел её в последний раз, всё её лицо стало белым: белая кожа, белые губы; цветными были лишь кроваво-красные и золотые полосы вокруг её закрытых глаз. Её волосы шевелились, собирались в пучок, и по обеим сторонам её головы с её волос свисали две ленты. Сзади было две длинных шпильки, перекрещивающихся на затылке.

Затем голова Билиса заслонила Йанто обзор, и всё, что он теперь мог видеть – лицо старика, освещённое ярким белым светом, льющимся из его глаз.

И Йанто снова закричал.

* * *

Джек стоял в огромном викторианском морге, занимавшем огромную площадь несколькими этажами ниже прозекторской. Он стоял лицом к особому ряду ящиков, где лежали бывшие сотрудники Торчвуда.

Согласно записям Йанто, ящик номер 18 предназначался для Грегори Филипа Бишопа, который был объявлен мёртвым в конце 1941 года. Конечно, тела в ящике не было, но Йанто об этом не знал.

По крайней мере, Джек надеялся, что Йанто этого не знает. Если бы он знал, это могло бы наводить на мысль о несколько нездоровой одержимости замороженными телами, а это была та область, в отношении которой Джек предпочитал не рисковать.

– Должны же быть какие-то стандарты, – насмешливо подумал он.

Глубоко вздохнув, Джек посмотрел на ящик номер 78 (большая часть их преднамеренно была пронумерована не по порядку, чтобы предотвратить возможное разорение всех могил команды Торчвуда одним махом).

– Здравствуйте, доктор Бреннан, – тихо сказал он ящику, который был обозначен как Матильда Б. Бреннан. – Прошло довольно много времени. Я бы хотел поговорить с тобой, узнать, почему ты пошла на сделку с дьяволом. Интересно, знала ли ты, кем или чем был тогда Билис Менджер. И если знала, я бы ужасно хотел, чтобы сейчас ты могла мне об этом рассказать.

Он выдвинул ящик, зная, что найдёт в чёрном мешке для трупов. В конце концов, он помогал Ридиану прибраться после происшествия, поэтому он на самом деле положил туда тело Тильды.

Инопланетные крио-технологии, используемые Торчвудом для замораживания мертвецов, были тем, чего Джек никогда по-настоящему не понимал. Он сомневался, что кто-нибудь в принципе разбирался в этом, и в первую очередь – команда Чарльза Гаскилла, которая открыла и впервые использовала эти технологии в 1906 году. Тем не менее, Джек знал, что это важная часть их арсенала – в один прекрасный день они вполне могут найти способ вернуть оперативников, которые могли бы помочь им в том или ином деле. Это было что-то, к чему сотрудники Торчвуда были готовы – так же, как и к ранней смерти.

Тильду Бреннан уже нельзя было вернуть – поскольку у неё отсутствовала половина головы, такая возможность исключалась сама по себе – но ему нужно было не её тело. Его интересовали обожжённые останки дневника, который он положил в ящик вместе с трупом, зная, что рано или поздно фокус с «Местью за Будущее» вернётся и начнёт его преследовать.

И вот он появился. В образе загадочного Билиса Менджера, прыгающего во времени убийцы и бонвивана, в чьём хрупком старческом теле скрывались и притягательность, и опасность.

Впервые они встретились в 1941 году, и снова – когда Билис освободил Абаддона, но Джек по-прежнему понятия не имел, кем на самом деле был этот человек. Он выглядел как человек, и это означало, что он черпает свои способности (Джек отказывался думать о них как о силе или энергии, это звучало как фраза из комиксов) откуда-то ещё. Билис поклонялся Абаддону, и Джек уничтожил «Великого Пожирателя», но должно было быть ещё что-то. Это был не какой-нибудь никудышный разбойник с одной-единственной целью в жизни – он просто-напросто был слишком хорош для этого.

Наёмник? Человек из будущего, живущий в прошлом? Очень, очень хорошо замаскированный инопланетянин?

Объяснение, крепче всего засевшее в голове у Джека, было самым тревожным. Что, если Билис был офицером Торчвуда, не из Кардиффа (Йанто проверил, перепроверил и ещё сорок раз пересмотрел все записи), но из Глазго? Из Лондонского Института? Или, помоги им Господь, из Торчвуда-4. Это была неприятная мысль.

Он продемонстрировал способность внушать людям ложные картинки из будущего. Бедная Гвен поддалась этому, когда Билис сказал ей, что Рис умрёт – а потом убил его, зная, что Гвен откроет Разлом, чтобы его вернуть (что и случилось, но вместе с тем на свободу вышел и Абаддон). Из разговоров с другими он знал, что они тоже видели людей из своего прошлого, по которым они больше всего скучали, вернувшимися; это были сильные проекции, которыми Билис мог управлять и манипулировать, и это свидетельствовало о том, что он хорошо знает команду. И что он может шпионить за ними, потому что в случае с Оуэном образ, который он видел, был тем человеком, которого он потерял совсем недавно.

Так что Джек знал, что Билис может делать, только не знал, зачем и как.

– Ты прекрасный исследователь, Джек, – пробормотал он. – Я думал, «Месть за Будущее» связана с Абаддоном. Но если это что-то большее?

Он постучал по своему уху, активируя почти невидимый коммуникатор, какие носили все члены Торчвуда.

– Оуэн?

– Да?

– Что ты делаешь?

– Анализирую твою кровь на предмет тех квантовых временны́х частиц, о которых ты спрашивал. Чем бы они ни были. Я имею в виду, я знаю, что это такое, теоретически, но извини меня за то, что я врач – и чертовски хороший в этом плане – однако мне больше нравится работать с реальными вещами, а не с фантазиями.

– Ты ранишь меня до глубины души, Оуэн, – засмеялся Джек. – Кто я, если не твоя фантазия?

– Заноза в заднице, вот ты кто. И, пока ты не успел спросить, – я имел это в виду не в том смысле, который показался бы тебе очаровательным. Что тебе нужно?

– Я ухожу. Я прочитал всё, что нашёл для меня Йанто, и у меня появилось несколько новых идей, но мне нужно больше. Мне нужно найти эксперта по старым книгам. И я как раз знаю одного парня.

– Ну давай, пока, – сказал Оуэн и отключился.

Джек ушёл с базы через один из чёрных ходов, пройдя мимо Хаба и поднявшись по длинной-длинной (в самом деле довольно длинной) лестнице, которая вывела его к офису туристической информации Йанто. Он пересёк маленькую комнату и вышел в ночь.

Люди толпились у входа в большой паб, в то время как другие стекались в турецкий ресторан, стоящий у самой воды. Там же был псевдофранцузский ресторан (довольно хороший, Джеку нравились пироги с начинкой, которые там готовили), несколько итальянских заведений на верхнем уровне и множество баров, кофеен и, ниже по Бьют-стрит, магазины, галереи и даже комедийный клуб.

Пятьдесят лет назад он вёл здесь инопланетянина, замаскированного под эвакуированного ребёнка, и тогда вокруг была лишь грязь и сырость. Склад, через который в 1941 году можно было попасть в Хаб, давно снесли, и теперь примерно на том месте, где он стоял, располагалась пиццерия. Всякий раз, когда Джек заходил туда, там было полно высоких валлийцев с громовыми голосами, развлекавших своих миниатюрных валлийских мамочек, чьи голоса были мягкими и певучими. Джек любил Уэльс, валлийцев, весь этот местный дух и стиль. Раз уж ему пришлось провести на Земле 150 лет, он мог бы оказаться и в местах похуже.

Представьте себе, если бы пространственно-временной разлом находился в Суиндоне. Конечно, Суиндон был довольно милым местом с интересной системой дорог, которая могла бы одурачить любого случайно заглянувшего туда инопланетянина, но у суиндонского Торчвуда не было подходящих условий для этого.

И красивого залива.

Джек прошёл мимо баров и отелей на Бьют-стрит, заглянул в «Jubilee Pizza» (конечно, это было не так здорово, как ресторан у залива, но там быстрее можно было получить еду навынос), а затем направился к одному из новых жилых районов – Сенчури-Уорф, странной коллекции квартир на побережье, в которых никогда нельзя было понять, где находишься – в Бьюттауне или Грейнджтауне. Хотя не то чтобы это имело принципиальное значение.

Он зашёл на охраняемую территорию, преодолев электронную систему безопасности «только для жильцов» с помощью своего прибора, который носил на ремешке на запястье, и свернул к интересующему его дому.

Он набрал номер, зная, что в квартире есть видеодомофон и что жилец, как только увидит его, сразу же отправит его восвояси.

Включи своё обаяние, Джек. Это всегда срабатывает.

– Эй, это я, – сказал он, когда ему ответили.

Послышался звук удара, а затем – приказ уходить, который мог бы быть оформлен более вежливо.

– Я принёс ужин, – добавил Джек и помахал пиццей перед камерой. – Гавайская, с дополнительной порцией грибов.

Дверной замок щёлкнул, и Джек вошёл. Поднявшись по лестнице, он вскоре очутился на четвёртом этаже.

Дверь квартиры была открыта, и Джек прошёл внутрь, отметив запах недавно принявшего душ мужчины. Несколько направленных вверх ламп освещали просторную гостиную с тремя стеклянными дверьми и видом на реку Тафф и простирающийся вдаль город, освещённый словно на Рождество.

Идрис, с влажными волосами, был одет в халат. Он не улыбался.

– Чего ты хочешь?

Джек протянул ему коробку с пиццей. Идрис взял коробку, открыл её, оторвал кусок пиццы и стал есть.

– Да. Хорошая еда, – сказал Идрис. – Так что тебе нужно?

– Кусочек пиццы?

– Купи себе сам, – Идрис взял ещё кусок.

Джек вытащил из кармана шинели книгу.

– Мои люди в опасности. Мне нужны ответы, которые касаются этой книги.

– Это дневник, – заметил Идрис, не прикасаясь к ней. – Замок взломан, так что дневник личный. Предполагаю, что не твой.

– Теперь – мой.

Идрис сполоснул руки под краном, тщательно вытер их и сел за кухонный стол, включив верхний свет.

Он быстро пролистал обгоревший дневник, не утруждая себя тем, чтобы прокомментировать повреждения.

– Итак?

Идрис пожал плечами.

– Итак – что? Хочешь узнать первое впечатление? Я думал, что у вас в Торчвуде есть технологии, которые скажут тебе всё, что ты хочешь знать.

– Те люди, попавшие в беду? Одна из них – Тошико Сато. Она была бы единственным, кто сказал мне то, что приходится спрашивать у тебя.

Идрис нахмурился.

– Японка, родители были связаны с военной службой. Раньше она была в каком-то малоизвестном подразделении Министерства обороны, да?

– Ты знаешь моих сотрудников?

– Я знаю свою работу, – огрызнулся Идрис. – Держаться на шаг впереди тебя невозможно, но знать, кто твои люди – вполне. – Он постучал пальцем по дневнику. – Если не учитывать его обгорелое состояние, это дневник. Возможно, эдвардианской эпохи, обложка из искусственной кожи, механизм блокировки относится к несколько более позднему периоду, возможно, к 1920-м, и заменяет оригинальный.

– Бумага?

– Вот поэтому тебе нужен специалист. Она кажется вполне нормальной, но я сомневаюсь, что ты принёс бы эту книгу мне, если бы это было так.

Джек пожал плечами.

– Я честно не знаю. И я думал, что ты достаточно разбираешься в этом, чтобы сказать мне.

Идрис захлопнул книгу.

– Я коллекционирую книги, Джек. Иногда я продаю их на eBay или покупаю другие. Я не какой-нибудь грёбаный Google в человеческом обличье. Да, это бумага, она достаточно толстая, чтобы относиться к началу 1900-х, и, судя по изменению цвета и хрупкости, её нельзя рассматривать как современную. Срез позолочен – это не настоящая позолота, так что, возможно, этот дневник не из самых дорогих. Какая-нибудь молоденькая тётушка могла бы подарить его юному мальчику или девочке из семьи чуть выше среднего класса. Хочешь узнать цену? В хорошем состоянии он бы стоил около 100 фунтов. С такими повреждениями его можно только выкинуть.

Джек пожал плечами.

– Жаль, что он сгорел. Здесь столько чистых страниц, что ты мог бы в нём писать. Вести список всех своих побед, Идрис. А потом я мог бы его прочитать.

Идрис неопределённо вздохнул. Он бросил книгу обратно Джеку и взял очередной кусок пиццы, так что Джек понял, что он больше не собирается прикасаться к дневнику.

– Он не чистый, – сказал валлиец спустя несколько секунд. – С чего ты это взял? Я удивлён.

Джек пролистал хрупкие страницы.

– Мне он кажется пустым.

Идрис наконец выдавил улыбку.

– Ты можешь хорошо разбираться в пришельцах и всём таком, Джек, но ты дерьмовый скаут.

Он сходил на кухню и взял из холодильника пластиковую бутылочку с лимонным соком. Побрызгав немного на кухонное полотенце, он осторожно постучал по странице дневника.

На листе появилось несколько бледных, неразборчиво нацарапанных слов.

– Старый трюк, старая книга. Лимонный сок не так уж хорош, но он должен сработать. Хотя я бы предложил тебе побыстрее скопировать то, что здесь написано, потому что, когда страница высохнет, слова опять исчезнут, и бумага станет ещё более хрупкой. Один хороший порыв ветра, и она рассыплется.

Джек улыбнулся ему и снова положил дневник. Рядом с ним он поместил USB-флэшку, которую ему дали в парке.

– Сколько времени понадобится?

Идрис фыркнул и повторил своё предложение, чтобы Джек ушёл, но Джек был настойчив.

– Идрис, жизнь Тош в опасности. И я не получал новостей от Йанто и Гвен. Ты – моя единственная надежда.

Идрис посмотрел Джеку прямо в глаза и вздохнул.

– Если бы это был фильм, Харкнесс, мне было бы шестьдесят лет, я был бы лысым и оглядывался через плечо, опасаясь, что вдруг ворвутся нацисты.

– Ты никогда не облысеешь.

– Дональд Плезенс. Или Лоуренс Нэйсмит[26]26
  Дональд Плезенс (1919–1995) и Лоуренс Нэйсмит (1908–1992) – британские актёры. Оба были лысыми.


[Закрыть].

Джек пошёл к двери.

– Сколько времени тебе понадобится?

– По грубым подсчётам, часа три.

Джек обернулся и улыбнулся.

– Даже эти парни были красивыми в твоём возрасте. Может быть. И Идрис?

– Что?

– Спасибо.

Джек захлопнул за собой дверь и снова направился на улицу, в ночной воздух. Он пошёл к реке, решив вернуться в Хаб через панорамный вход. Вечер выдался напряжённый, и дополнительные десять минут прогулки по парку Гамадриад могли бы помочь ему отвлечься и сосредоточиться.

Глава пятнадцатая

Оуэн Харпер уже был готов начать швырять образцы крови в стену прозекторской. Почему-то перспектива украсить белую кирпичную кладку красными брызгами казалась более стóящей, чем то, чем он занимался сейчас.

– Я не могу сделать это, Джек, – заорал он, зная, что никто его не услышит, потому что в Хабе никого нет. – Что бы там ни находилось в твоём теле, я не могу это изолировать!

Вместо этого он пнул стол для вскрытий.

Это было так же мелодраматично, но не столь разрушительно. Хотя он чувствовал, что его пальцы ног могут быть не согласны с ним ещё с минуту или около того.

– Тупой, тупой…

Он снова повернулся к экрану, который проецировался на белую стену у него за спиной. Кровь Джека. ДНК Джека. Образцы тканей Джека. Честно говоря, если бы у него были образцы, он бы с удовольствием проанализировал кал или сперму Джека, всё, что угодно, что могло бы помочь разобраться, что делает Джека Харкнесса уникальным среди всех других людей.

– Вы пытаетесь понять, что не даёт ему войти в Третарри? – послышался елейный голос откуда-то сверху. – Или изолировать то, что на самом деле помогает ему оживать?

Оуэн не стал смотреть вверх, в Хаб. Он знал, что это Билис. Идея о том, что старикашка может просто входить и бродить где ему вздумается, больше не беспокоила Оуэна. Он сделал глубокий вдох и продолжил работать.

– Если у тебя есть что добавить, скажи мне. Если нет, свали на фиг из Хаба, я занят.

И Билис оказался перед ним, он стоял, заложив руки за спину, улыбаясь, чуть наклонив голову, словно прислушиваясь к чему-то.

– Я слышу крик в вашей голове, Оуэн, – сказал он. – Звук. Связь. С нашим приятелем в клетке и с другими, живущими здесь.

– Не знаю, о чём ты, приятель.

– Нет, знаете, – просто ответил Билис. – Вы давно об этом знали. Но никому не говорили, правда? Потому что это пугает вас. Вы знаете, что в вас есть что-то от долгоносика. С одной стороны, это всего лишь последствия травмы. Вы отождествляете себя с ними, потому что знаете, что за их рычанием и агрессией скрываются умные, сплочённые существа, которые нуждаются друг в друге. И, как и долгоносики, Оуэн Харпер хочет верить, что он может выжить в одиночку, в то время как на самом деле ему нужно всего лишь хорошее объятие.

Сначала Оуэн просто смотрел на Билиса, потом выдавил улыбку.

– Тебе нужно начать раздавать консультации, приятель, – сказал он. И снова повернулся к своим образцам, чтобы Билис не увидел, как он хмурится. Он хмурился, потому что в словах Билиса, чёрт бы его побрал, была доля правды.

Не в том, что касается одиночества – Оуэн привык к этому, но нет, в том, что связано с долгоносиками. Он обнаружил, что у него есть какая-то странная связь с ними. И это пугало его, потому что он не мог понять, почему его так влечёт к ним.

Он почувствовал руку Билиса на своём плече.

– Мне жаль, Оуэн. Это станет понятно в будущем. И я действительно сожалею из-за этого.

Оуэн сбросил руку.

– Ты в десяти секундах от того, чтобы быть застреленным.

Билис рассмеялся мягким невесёлым смехом.

– О, мы же знаем, что этого не случится. Но произойдут другие вещи, которые изменят всю вашу жизнь. И я не могу вам помочь. Никто не может. Помните, как хрупка жизнь, Оуэн Харпер. Как врач вы это знаете. Учитесь беречь её.

И Оуэн увидел кое-что на полу. Револьвер, он просто лежал там, и от его ствола поднимались завитки дыма.

Затем он исчез. И Билис тоже.

Оуэн обыскал Хаб, нижние уровни, верхние уровни и даже конференц-зал, но Билиса и след простыл.

Как он очутился в подвалах, глядя на сидящего в камере долгоносика, он не помнил.

Но теперь он был здесь, не осознавая, что, как и Билис ранее, он прижимает руку к пластиковой двери. По другую её сторону заключённый в камере долгоносик приложил к двери свою руку.

– Почему ты здесь? – спросил его Оуэн. – Как ты можешь жить в этой инопланетной среде?

Долгоносик ничего не ответил.

Оуэн отшатнулся. Господи Иисусе, он разговаривает с долгоносиком. Что с ним происходит?

«Чёртов бедолага, – подумал он. – Оказался в чужой среде, в клетке, где так много дверей, которые не дают тебе уйти туда, где, как ты считаешь, тебе самое место. Ждёшь, когда что-нибудь пойдёт не так, ждёшь, чтобы системы безопасности вышли из строя, как раньше. Чтобы они дали тебе доступ в запретный Хаб и дальше, в пустынный Кардифф, в канализацию, на свалки, в…»

Конечно! Вот оно, они рассматривали всё совершенно неправильно.

Оуэн бросился из подвалов назад в конференц-зал.

И это была его ошибка – он слишком стремился связаться с Джеком, предупредить его, потому что всё понял.

Потому что он был Оуэном. Потому что он всегда слишком спешил.

И потому что он никогда не видел картинку в целом.

Никогда не видел того, что у него за спиной.

– Джек, – он ударил кулаком по системе коммуникации, зная, что, куда бы Джек ни ушёл, он всегда держит свой наушник включённым. – Джек, послушай меня!

Тишина.

– Чёрт возьми, Джек, надеюсь, что ты просто не можешь сейчас говорить, но слышишь меня. Слушай, дело не в том, что ты не можешь войти, ты можешь. В тебе нет ничего такого, что останавливало бы тебя, это делается преднамеренно. Это не твоё тело или что-то ещё. Сам Третарри для тебя закрыт. Тебе нужен ключ… Нет, не так. Это… это как блокировка – в каком-то смысле, то есть тебя впустят, но только если ты согласишься с условиями! Твою мать, Джек, это ловушка. Это ловушка, и именно поэтому он забрал Тош. Она приманка, Джек. Ты должен вернуться сюда – сейчас же!

Тишина.

– Джек! Ради всего святого!

– Я знал, что это будете вы, – сказал Билис, стоя у него за спиной. – Вы так методичны, ничего не оставляете на волю случая. Если с первого раза у него не получается, Оуэн Харпер пробует снова и снова.

Оуэн резко повернулся, готовый к драке, но Билис оказался намного быстрее.

– Простите, я заблокировал систему коммуникации, – сказал Билис, схватив Оуэна за руки. – Если Джек попытается позвонить, он услышит «Болеро» Крэйга Армстронга[27]27
  Крэйг Армстронг (р. 1959) – шотландский композитор.


[Закрыть]. Я подумал, что это соответствует его… извращённому вкусу.

Оуэн ожидал лёгкого боя – сколько лет было Билису, семьдесят пять, восемьдесят? Худосочный, хрупкий, немного неестественный? Но Оуэн ошибался и оказался стоящим на коленях, а спустя секунду согнулся, когда Билис сжал его руки, словно в пневматические тиски.

Оуэн услышал крик, полный невыносимой муки и понял, что это был его собственный голос, а потом темнота поглотила его.

* * *

Джек любил побережье. Он шёл вдоль берега, глядя на огни в окнах современных квартир напротив контрастирующих с ними викторианских домиков за его спиной.

В воде плескались несколько припозднившихся уток, и Джек наклонился, чтобы посмотреть на них. Луна уже взошла – три четверти яркого белого шара – и её отражение в спокойной воде нарушалось лишь лёгкой рябью, которую создавали утки.

Джек думал о космосе. О том, как это – быть там, наверху. Среди звёзд. Он мог бы вернуться туда, не так давно. У него был шанс, но он решил не использовать его. Кардифф, а именно команда Торчвуда, нуждался в нём. Земля нуждалась в нём. Каждый из этих странных маленьких людей нуждался в нём. И, чёрт возьми, он тоже нуждался в них. Они заставляли его чувствовать себя живым, они давали ему цель, смысл существования.

– Джек.

Он услышал шёпот, такой тихий, что его можно было принять за дуновение ветра. Но это был не ветер.

И всё же он вздрогнул.

И понял, что кто-то стоит у него за спиной. Он видел отражение в воде.

– Нет, – произнёс голос. – Не оборачивайся. Просто слушай. Я пытаюсь, я изо всех сил пытаюсь сделать всё, чему ты меня научил, но мне тяжело удерживать себя здесь. Их забрали, всех четверых, Джек. Ты остался один.

Фигура приблизилась к нему, и Джек увидел лицо. Молодой мужчина, высокий, темноволосый, голубоглазый (о Господи, как же давно он не видел эти красивые глаза), со скулами, на которые ему хотелось поставить кофейную кружку. Но никакой широкой улыбки. Лицо искажено болью.

Сердце Джека буквально подпрыгнуло, и он задышал глубоко и прерывисто.

– Грег, – выдохнул он.

– Прости, Джек, оно такое сильное. Я в самом деле пытаюсь… Пожалуйста, поверь мне.

Джек смотрел на отражение в воде. Он видел достаточно фильмов, чтобы знать, что, если он обернётся, Грег исчезнет.

– Это Билис Менджер?

Грег нахмурился.

– Оно такое яркое. И такое тёмное. И я не знаю, где я, Джек. Но оно их забрало. Оно делает им больно, Джек.

– Это Билис Менджер? – резко повторил Джек, обернувшись.

Но Грег пропал.

Теперь стало на самом деле холодно. Чёртова река, чёртов парк, чёртовы грёбаные утки. Джек оказался сбит с толку. Он побежал, так быстро, как только мог, по ступенькам к дороге, через круговой перекрёсток, на Русалочью набережную.

К тому времени, как он добрался до входа в магазин Йанто, он знал, что опоздал.

Чуть дальше, рядом с кафе-мороженым у воды, стоял Билис.

Дверь магазина была заперта на длинный металлический прут с массивным, почти комически огромным железным замком.

Джек инстинктивно постучал пальцем по уху.

– Оуэн? – рявкнул он.

Тишина. Нет, не тишина – музыка. Это было что-то новенькое.

Он посмотрел на Билиса.

– Что ты сделал с Оуэном? Впусти меня в Хаб!

Но Билис держал ключ в вытянутой руке. Он улыбнулся, повернулся и бросил его прямо в центр гавани. С глухим «плюх» ключ исчез, и в тот же момент исчез Билис.

Джек попытался оторвать прут от двери, однако он знал, что это бесполезно.

Он побежал через Роальд Даль Пласс к водяной башне, на бегу активируя защищённую фильтром восприятия плитку-лифт с помощью своего ремня на запястье, но, когда он добрался до нужного места, ничего не произошло.

Люди смотрели на него, когда он запрыгнул на плитку, не обращая внимания на водяные брызги.

Чёрт, как они могут его видеть?

Почему он не движется вниз?

Теперь за ним наблюдали четверо или пятеро озадаченных людей. Среди них, он понял, был Билис Менджер. Билис помахал ему, повернулся спиной и вошёл в фойе центра «Миллениум».

Джек промчался мимо толпы и нырнул в здание.

Там повсюду были люди – оставалось пятнадцать минут до начала спектакля, и целые толпы поднимались по левой лестнице в большой зал театра Дональда Гордона, а ещё больше людей стекалось из баров и кафе с правой стороны, направляясь через холл в ту же сторону.

Джек попытался сосредоточиться, но знал, что Билис уже ушёл.

– Мистер Харкнесс?

Это был сотрудник центра в коричневой жилетке, державший в руке пачку программок к спектаклю.

– Да?

– Джентльмен сказал, что вы будете здесь. Он просил меня убедиться, что у вас есть билет. Он уже вошёл.

Джек взял билет, но не стал читать, что на нём написано, вместо этого глядя на людей, поднимающихся по лестнице вверх.

Ему никогда не хотелось сражаться с Билисом в полном людей театре.

– Нет, сэр, – сказал сотрудник, проследив за взглядом Джека. – Чтобы попасть в галерею, нужно подняться по правой лестнице, на второй этаж, сэр. – Он показал на толпу, идущую со стороны баров.

Джек поблагодарил его и стал медленно проталкиваться сквозь толпу, краем уха слыша сдавленные жалобы за то, что наступил кому-то на ногу и выбил из чьей-то наманикюренной ручки сумку.

Наконец он добрался до деревянной лестницы, ведущей к небольшим галереям и конференц-залам, и побежал вверх, перескакивая через три ступеньки сразу.

Он бросил взгляд на билет и прочитал:

ПРИЁМ ДЛЯ АГЕНТСТВА ВРЕМЕНИ.

ВЕРХНИЙ БАР. ГЛАНВА.

Он рванул в бар, держа руку на кобуре, ожидая неприятностей.

Вместо этого он обнаружил тихий, ярко освещённый бар, одного бармена и Билиса Менджера, который выглядел таким же спокойным и щеголеватым, как обычно. Билис неторопливо потягивал херес, а рядом с ним стоял официант с подносом, заставленным бокалами с хересом.

– Джек, – экспансивно воскликнул Билис, словно приветствуя старого друга на вечеринке. – Я так рад, что вы смогли прийти.

Джек не убрал руку с кобуры, но замедлил шаг, направляясь к тому месту, где стоял Билис.

Старик выпил за его здоровье и кивнул на окна, за которыми была видна оборотная сторона слов, написанных на фасаде здания. Джек выглянул и посмотрел на водяную башню внизу.

– «В этих камнях поют горизонты». Очень вдохновляющие слова, вам так не кажется, Джек?

Джек пожал плечами.

– Чего ты хочешь?

– «Творите истину как стекло из печи вдохновения» – так писал первый валлийский национальный поэт. Истина – странная вещь: что для одного человека правда, то для другого – сплошная ложь.

Джек отвернулся от Билиса.

– Если тебе нечего сказать, Билис, то мне нужно найти свою команду.

– О, боюсь, вы не сможете этого сделать. Они вам не позволят. Не сейчас. Может быть, завтра, на вечеринке.

Джек повернулся, подошёл к Билису, не обращая внимания на официанта, который отшатнулся, когда Джек налетел на него. Он схватил Билиса за его красный галстук, проглотив своё удивление из-за того, что старик не исчез.

Однако, может быть, он не ожидал, что Джек сделает это – поэтому он был удивлён и застигнут врасплох.

Хорошо.

– Кстати, о печах вдохновения, меня чертовски вдохновляет возможность выбросить тебя в окно и посмотреть, как ты исчезнешь прямо в воздухе. Но, знаешь, не думаю, что это будет успешно. Где они?

– Я честно не могу ответить, мне ужасно жаль, – Билис вырвался и поправил одежду. – Но я уверен, что они в безопасности. Не думаю, что они хотят причинить вашим друзьям боль.

– Они?

– Свет, Джек. Свет и Тьма – вечно воюющие, борющиеся за господство в течение многих столетий, пришедшие сюда сквозь ваш благословенный Разлом. Мой Господин понимал их, но вы его уничтожили. И когда вы это сделали, они смогли делать то, что им хочется. Можно сказать, они весьма своенравны.

– И какова твоя роль в этом?

– Я связан с ними точно так же, как был связан с моим Господином. Но я лишь скромный слуга – я вижу время, всё время, прошлое, настоящее и множество потенциальных будущих. Я могу показать вам любое количество будущих, если хотите, Джек. Это заставит вас держаться подальше от всего этого. И даст много подсказок.

– Для чего?

– Для всего.

Джек огляделся. Официант и бармен беседовали у стойки бара, забыв о сцене, разыгрывающейся у окна.

– Что ты есть, Билис?

Билис открыл рот, словно собирался ответить, но затем остановился.

И впервые Джек ощутил… панику? Слабость?

– Вы проигрываете войну, Джек, – сказал Билис. – Может быть, не битву, но войну. Это столетие, Джек, помните?

Он сунул руку в карман и вытащил медальон на цепочке.

Джек нахмурился – он был уверен, что уже видел это раньше. Где?

Билис снова спрятал медальон в карман.

– В любом случае, капитан Джек Харкнесс, я надеюсь, что вы присоединитесь ко мне завтра на большом открытии Третарри. Вечеринка так долго готовилась.

Джек покачал головой.

– Мне кажется, ты быстро перевернул всё с ног на голову.

Билис ухмыльнулся.

– О, мой дорогой капитан, как мало вы понимаете. Но вы поймёте. Обязательно.

И Билис исчез.

А вместе с ним и сотрудники. Джек стоял в полумраке. Бар был закрыт, и не было ни единого намёка на то, что за последние часы здесь кто-либо находился.