Текст книги "Подменная невеста клана Волковых (СИ)"

Автор книги: Галина Мерзлякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Ой, вспомнила, – всплеснула руками Юлия. – Агриппка незадолго до смерти забегала в кафе почти перед самым закрытием. Бледная как снег, взвинченная, нервная вся. Ее аж потряхивало, да так, что она кофе пролила. Когда я спросила, есть ли у нее проблемы, сначала отнекивалась, потом замолчала и на второй кружке кофе призналась, что преследуют ее и угрожают. И что ей делать, непонятно, так как там такие люди, ну, – Юля на секунду замолчала и подозрительно на нас уставилась. И потом очень медленно и тихо сказала, глядя на единственное кольцо у меня на пальце:

– Почти как вы.

Градус агрессии резко скакнул вверх, и я почувствовала, как напряглись посетители кафе. Вот блин…

Глава 22

Бить нас не стали только потому, что в это время явилась Сашка вместе с Максимом. Не то чтобы у нас резко появился численный перевес. Но почему-то Сашка всегда находила некий отклик в сердцах присутствующих, и буквально одним своим появлением она умудрилась разрядить обстановку.

– Мирка, – рассмеялась подруга. – Ну ты умеешь находить неприятности на свою голову. – Перед последним словом она как-то замялась, и мне показалось – ей очень хотелось сказать что-то другое.

– Ну вот как-то так, – развела я руками. А потом обратилась к Юле:

– А вы вот на мой перстень посмотрели. Возможно, Елизаровой кто-то с похожим угрожал?

Официантка долго смотрела на меня, а потом всё ещё настороженно продолжила:

– Агриппа заявление в полицию написала, здесь-то на районе у неё приняли. А вот только выше не пошло. А потом – убили её. Матери ещё тело не отдали. Девушка всхлипнула, а мне осталось развести руками:

– Следственные процедуры. А вы точно не знаете, кто ей угрожал?

Официантка покачала головой, но всё же уточнила:

– Агриппка, когда рассказывала, её трясло всю, и она постоянно по пальцу, на котором вы кольцо носите, постукивала.

Сашка понимающе закивала и уточнила для Петра и Макса, которые всю жизнь провели в клане:

– Так иногда аристократов обозначают, так сказать, в разговоре. Я подтверждающе покивала головой, решив не уточнять момент, который Сашка опустила. Обычно так в разговоре обозначали либо ограбленных аристократов, либо обыгранных в притонах и подпольных казино. Как говорится, это всего лишь нюансы.

– А вы вот поспособствовать можете, чтобы матери тело отдали? – неожиданно спросила Юля.

– Не могу, – покачала я головой. – Этим делом занимается имперская криминальная полиция, никто в расследование извне вмешаться не может. Разве что по прямому императорскому указу. А у меня такого влияния нет. Мне жаль.

Мне действительно было жаль, что в этой ситуации я не могла ничем помочь. Разве что позвонить Бурому и просто уточнить. Одно его ворчание на тему, что я сую свой нос не туда куда надо, думаю, я переживу.

– Ой! – спохватилась Юлия. – Вы, наверное, к Алевтине Васильевне шли?

Я кивнула, показывая, что действительно отправлялась к матери Елизаровой. С одной стороны, в беседе в кофейне мы узнали достаточно много. С другой, возможно, Алевтина Васильевна хотя бы знает, кто угрожал её дочери и по какой причине. Если изначально Павел не хотел брать меня с собой, потому что опасался за безопасность, то сейчас мне что-то подсказывало: в этом районе нам если и будет кто-то угрожать, то совсем уж отмороженный.

– А хотите, я вам ещё кофе налью?

– С удовольствием, – откликнулась я и пояснила для Сашки: – Кофе здесь действительно хороший.

– Ну тогда и нам по чашечке, – Сашка бесцеремонно пододвинула к нашему столику ещё два стула для себя и Макса.

– Сию секунду, – засуетилась Юлия, и, прежде чем она успела отойти от нашего столика, я окликнула её:

– И ещё пирожков прихватите.

Девушка кивнула и скрылась за стойкой.

– Раз уж ты здесь, – обратилась я к Сашке, – пойдёшь и поговоришь с матерью Елизаровой. Если что-то нужно будет, окажи помощь. Ну, мало ли что.

– А ты? – подозрительно прищурилась подруга.

– Выпью кофе и поеду в участок. Если они приняли заявление Елизаровой, значит, у них есть копия, даже если дело было закрыто через примирение. Посмотрю, кто ей угрожал и почему, – невозмутимо ответила я, порадовавшись тому, что есть на кого скинуть общение с безутешной женщиной, потерявшей дочь. – Кстати, у тебя есть знакомые среди Беркутовых?

– Откуда, Мира, – практически взмолилась Сашка. – Я, конечно, многих знаю, но не всех же. И вообще, по поводу аристократов проще набрать либо Яну, либо Волкова. А ещё ты можешь нанести им официальный визит, думаю, будущей княгине они не откажутся рассказать некоторые подробности деятельности Елизаровой.

– Если эти самые подробности связаны с внутрянкой клана, никто мне ничего не расскажет, – развеяла я необоснованную Сашкину уверенность.

В полицейском управлении нас тоже встретили настороженно, я бы даже сказала, недружелюбно. В конце концов, никому не нравится, когда кто-то суёт нос в твои дела. Однако молоденький следователь неожиданно быстро согласился дать возможность ознакомиться с заявлением Елизаровой. Ни подкупать не пришлось, ни уговаривать. Даже странно. Причём, если верить шкале эмоций, которую я активировала для того, чтобы лучше понимать, как строить предстоящий разговор, он очень надеялся, что мы сможем добиться для Агриппины какой-либо справедливости. Блаженны верующие. На мой субъективный взгляд, пытаться переложить на других то, к чему ты сам должен приложить усилия хотя бы по долгу службы, это просто непрофессионально. Вот только указывать на это следователю, имя которого даже не удосужилась запомнить, я не стала, тем более как раз этим непрофессионализмом я воспользовалась для своих целей. Хотя исключительно для протокола: с заявлением Елизаровой он дал мне ознакомиться только в пределах управления. Этот вариант меня в принципе устроил.

Если верить заявлению, то в рамках выполнения служебной деятельности у неё возникли расхождения с одним из конкурентов, который, расстроившись из-за проигранного тендера, угрожал ей и даже использовал пробуждение. Интересно. Использование пробуждения в империи каралось достаточно строго, если бы данный прецедент доказали, угрожающий, точнее, угрожающая, получила бы вполне приличный тюремный срок. Вот только фигурирующая в заявлении фамилия ясно намекала на то, что это дело будут заминать со страшной силой и сделают всё, чтобы не принять доказательства Елизаровой, разумеется, если они были. Одна видеозапись тут не поможет. И вот кажется, здесь должна была фигурировать какая-нибудь значимая графская или княжеская фамилия, однако нет. Власовы хоть и действительно имели титул графа, были родом молодым, получившим аристократическое достоинство за проявленное мужество в войне. С учётом небольшого по меркам истории времени, которое прошло с того момента, клан даже молодым назвать нельзя, так, детским. Однако он быстро набирал силу и власть, по некоторым обмолвкам деда, не чураясь практически ничего. Я на балах имела несчастье наблюдать за молодыми представителями клана Власовых. Мне они не нравились. И с учётом того, что в заявлении Елизаровой фигурировала Алёна Власова, третья младшая дочь графа, стало понятно, почему дело спустили на тормозах. Честно говоря, я бы ещё уточнила этот момент у тётушки. Она известная сплетница. Может, чем-то и поделится.

Кстати, если Власова так обозлилась на Елизарову, возможно ли, что она была причастна к её смерти? Разумеется, не сама. Но если у нас есть специалисты по грязной работе, то почему их нет у Власовых? Ну а даже если нет своих, всегда можно нанять кого-то со стороны, главное, проконсультироваться с безопасниками, которые всегда знают обо всех подводных камнях подобных действий. И, как правило, очень не любят, когда их подопечные творят дичь, не поставив их в известность.

Во многих кланах безопасники не только обеспечивали безопасность объектов, но и решали разные возникающие проблемы. Я некоторое время задумчиво сидела над заявлением, постукивая пальцем по столу. А потом кивнула следователю, встала и направилась к выходу.

–Вы так и уйдёте? – неожиданно спросил он и, кажется, даже приподнялся с места от возмущения.

–А что, вы предполагаете, я должна буду сделать? – уточнила я, глядя на него через плечо.

–Агриппину убили, и возможно, это Власова.– возмутился он с таким пылом, что мне показалось, он был влюблен в девушку и только ради этой, возможно, так и невысказанной любви позволил мне ознакомиться с заявлением. – У меня связаны руки,– буквально выплюнул он, – а вот у вас?

Я тяжело вздохнула, демонстративно закатила глаза и ответила:

– У меня тоже связаны руки – законом. Огневы закон чтят еще с того времени, когда Власовы не были даже просто значимой фамилией. Или вы думаете, я должна на основе этого заявления пойти и свершить суд за человека, которого даже не знала? – судя по его взгляду, да, должна была. Тишина в полицейском управлении стояла такая, что казалось, можно услышать, как упадет иголка. А вот смотрящие на меня сотрудники, кажется, в очередной раз убедились в сволочизме аристократов, думающих только о своих шкурных интересах.

–Да,– продолжила я, стараясь не обращать на уровень неприязни ко мне, который рос с каждым словом. – Эти данные мне нужны. Но получить их я могла и не от вас. Избавьтесь от идеализма. Не всё будет так, как вы хотите. И раз уж вы так настроены отомстить за Агриппину Елизарову, найдите доказательства, что это Власова угрожала ей, использовала на ней принуждение и, возможно, поспособствовала её смерти. Только при наличии этих доказательств можно привлечь её к ответственности и суду. Либо преступите через свои убеждения и закон. У вас есть выбор. У всех есть выбор.

Следователь замялся. Судя по всему, он не рассчитывал на такую отповедь. Я даже понимала, почему. В подобных районах и кварталах все считают аристократов всесильными, находящимися над законом. Скажем так, до того, как я вернулась в клан, я считала так же. Но клан – это часть империи. И время, когда можно было беспредельно творить дичь, уже прошло. К добру или худу, но точно прошло. Сейчас у власти сильный император, которому не нужны разброд и шатания.

–Пойдём, Пётр. Нам ещё к Беркутовым.

***

Откинувшись на спинку сиденья в машине, я прикрыла глаза, прокручивая в голове разговор то с Юлей, то со следователем. И честно не понимала, что я здесь делаю. Елизарова выбивалась из серии. И Галич выбивалась из серии. И, может быть, вообще нет никакой серии. А я просто сую свой нос куда не надо перед самой свадьбой.

– Так к Беркутову? – уточнил Пётр.

– Подожди!

Отмахнулась я и достала телефон. Неприлично приезжать в гости, не предупредив. А чтобы со мной действительно поговорили и ответили на интересующие вопросы, будет не лишним заручиться рекомендациями. Например, рекомендацией любимого жениха. С которым, если верить телефону, я последний раз связывалась дня три-четыре назад.

– Доброе утро, Мира. Я даже несколько удивлён вашему звонку. Ведь со времени нашей встречи прошло не так уж и много времени. Вы уже успели соскучиться? – услышав в трубке Волкова, мне сразу захотелось фыркнуть и закатить глаза к небу. Почему-то казалось, что из нас двоих взрослый и адекватный человек – это я.

– Доброе утро, Ярослав. Возможно, вам покажется странным, но мне нужна ваша помощь.

– Мне уже бежать вас спасать? – насторожился Волков, и мне показалось, на заднем плане что-то упало.

– Нет-нет. – поспешила успокоить его я. – Мне нужна рекомендация от вас, а то, боюсь, без нее беседа может и не состояться.

Сначала в трубке повисла тишина, потом раздался легкий смешок.

– Любой ваш каприз, Мира, пока вы в безопасности. С кем вы хотите поговорить?

– С кем-то из Беркутовых. У них погибла сотрудница, и мне надо знать, чем именно она занималась.

Некоторое время Волков молчал, лишь тихое постукивание показывало, что звонок не сорвался.

– Хорошо, я понял, – откликнулся наконец он. – Давайте встретимся в центре в нашем с вами кафе. Вам будет удобно?

– Да, – кивнула я и вдруг поймала себя на том, что улыбаюсь. – Давайте там и встретимся.

Отключив трубку, я немного удивилась про себя тому, что у нас с Волковым уже есть «наше» кафе, и тому, как легко я к этому отнеслась.

В кафе мы с Петром приехали ожидаемо первыми. И я уже настроилась на долгое ожидание. В конце концов, судя по всему, я оторвала своего жениха от каких-то важных дел. Однако, как ни странно, долго ждать не пришлось. И буквально через полчаса в кафе вошел Волков в сопровождении еще одного мужчины. В них было что-то неуловимо похожее, не во внешности. Нет, скорее в манере держаться и во взгляде.

– Мира, рад тебя видеть. – улыбнулся Волков и приложился к ручке, задержав поцелуй дольше положенного. Я чуть улыбнулась и с некоторым удивлением посмотрела на жениха, который до сегодняшнего дня не стремился к официальному приветствию. – Позволь тебе представить – мой старый друг Михаил Беркутов. Он любезно согласился ответить на все твои вопросы.

– Премного рад знакомству, – процедил Беркутов, который, судя по выражению лица, знакомству был совершенно не рад.

Еще некоторое время нам потребовалось на обязательную светскую болтовню, дополнительный заказ кофе и пирожных. И наконец совесть позволила мне перейти к самому главному.

– Возможно, мой вопрос покажется бестактным, но, Михаил, вы не могли бы попробовать вспомнить Агриппину Елизарову?

Беркутов прищурился, наклонил голову и попробовал испепелить меня взглядом. Получилось так себе.

– Мне даже вспоминать не придется. За последнее время из-за Елизаровой всем, кто с ней так или иначе общался, буквально вытрясли душу представители императорской криминальной полиции. И в принципе вам я могу сказать то же самое, что и им. Агриппина Елизарова была хорошим работником, показавшим себя с лучшей стороны еще на практике третьего курса, когда было принято решение предложить ей стажировку в центральном офисе компании. Девушка хваткая, решительная, я бы даже сказал, боевая. Работала в отделе, связанном с закупкой земли. Последний тендер, который она выиграла, это был тот самый пустырь, на котором ее нашли. Мы предполагали строить жилой район со школами, торговыми центрами и прочей инфраструктурой. Власовы тоже участвовали в этом тендере. Их представляла младшая дочь. К торгам Алёна Власова подготовилась не очень хорошо и закономерно проиграла. Однако принять достойное поражение не захотела и стала оказывать давление на моего сотрудника. В итоге Елизарова обратилась в службу безопасности. И дело дошло до меня. Мы с Юрием Власовым мирно поговорили, и на этом дело должно было закончиться. Однако за несколько дней до смерти Елизаровой Алёна Власова на стоянке у центрального офиса устроила скандал и применила пробуждение – телекинез.

– Можно уточнить, что конкретно сделала Елизаровой Власова? – поинтересовалась я. Беркутов недовольно посмотрел на Волкова, безмятежно поглощающего пирожные, и, поджав губы, ответил:

– Она толкнула Елизарову телекинезом.

Я задумчиво постучала пальцем по столу. По-хорошему, если всё происходило на виду, то собрать доказательства, необходимые для того, чтобы посадить Алёну Власову, было несложно.

– Чтобы вы понимали, – продолжил Михаил. – Агриппина Елизарова даже не пострадала и после этого столкновения поспешила домой. Ни с кем не обсудив произошедшее. А потом подала заявление в полицию.

– Скажите пожалуйста. – я почувствовала, как по спине пробежал холодок. – Я ведь правильно понимаю, что вы отказались предоставить доказательства того, что Алёна Власова использовала на Елизаровой пробуждение?

Михаил замолчал, а потом, откинувшись на спинку кресла, неожиданно для меня легко улыбнулся:

– Мира, я бизнесмен. Я не буду главой клана. Но я буду отвечать за его финансовую безопасность. Уже отвечаю. Когда Агриппина Елизарова подавала заявление в суд, в полицию, я не уверен в том, что она полностью отдавала себе отчет, что это проигрышное дело. На следующее утро мне позвонил Юрий Власов. Ему очень не хотелось, чтобы младшая дочь попала в тюрьму. Мы урегулировали этот вопрос совместно с Елизаровой. Она получила весьма приличную компенсацию. А также личные извинения Алёны Волковой, которую должны были отправить за границу. Если я не ошибаюсь, самолет должен был улететь сегодня. Хотя мы с Власовыми являемся конкурентами, Агриппина Елизарова согласилась со мной в том, что иметь непогашенный долг от клана Власовых пойдет на пользу всему конгломерату Беркутовых. Возможно, вам покажется это несправедливым. Но это было лучшее из возможных решений. Ведь если бы Алёна Власова оказалась в тюрьме, это принесло бы гораздо больше проблем всем участникам данного конфликта. Смерть Агриппины Елизаровой стала для нас большой неприятностью. В нее вкладывались большие деньги, и мы рассчитывали на серьезную отдачу. Она показала себя ценным сотрудником. И с нашей стороны минимумом уважения к ней будет позаботиться о ее семье. Младшие братья и сестры будут под нашей опекой. Уже сейчас мы предоставили им квартиру в хорошем районе.

Беркутов говорил и говорил. А я ловила себя на том, что всё-таки аристократы всегда предпочитают свои интересы интересам обычных людей. И стараются поднять себя над законом. При этом я прекрасно понимала, что окажись я в ситуации Беркутова, то скорее всего, тоже бы договорилась. Как бы неприятно это не звучало для меня, и каким бы тяжелым осадком не легло на душу. Оставался еще один вопрос, ответить на который Беркутов мне не сможет. Могла ли непривычная к поражениям, явно избалованная девушка, которую принудили к извинениям, приложить руку к смерти своей обидчицы?

Глава 23

Надолго Беркутов с нами не задержался. Выпив ещё одну символическую чашку чая, мужчина откланялся, сославшись на срочные дела. Думаю, у финансиста известного клана их действительно немало. То, что Волков смог его вытащить по моему капризу без предварительной договоренности, можно считать неимоверной удачей.

– Похоже, это дело сильно затянуло вас, – заметил Волков, доедая последнее пирожное с тарелки. И когда только успел? Как я заметила, многие Волковы потребляли просто огромное количество сладкого. Кстати, Сашка и Иван тоже сладкое уважают. Вроде подобная тяга имеется у многих пробужденных боевого типа, у которых идет просто огромное потребление энергии даже без применения способностей.

– Есть такое, – призналась я, рассеянно крутя чашку кофе, на боку которой в молочной пене был нарисован симпатичный медвежонок. – Если изначально я вмешивалась по просьбе Ольги Зосимовой, то теперь мной движет азарт. Между прочим, ваша милая протеже сравнила меня с самым толстым детективом в истории, – пожаловалась я.

– Я удивлён ее такими глубокими познаниями в классической детективной литературе, – признался Волков. – Но знаете, мне кажется, было бы гораздо хуже, если бы она сравнила вас со старой сплетницей.

Я представила такое сравнение, передернула плечами и пообещала:

– Я ей тогда уши откручу, чтобы знала, с кем сравнивать.

В этот момент и я, и Волков надолго замолчали, пытаясь вспомнить подходящую к сравнению персону в классической детективной литературе. Не вспомнили. Зато решили пройтись, благо погода располагала к прогулке.

Неожиданно деловая встреча переросла в полноценное свидание, и уже значительно позже Волков, провожая меня к машине, вспомнил:

– Будет ли вам удобно в ближайшее время встретиться с Елизаветой Юрьевной? Она вроде определилась с потенциальным списком вашей свиты. Здесь я буквально почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Традиция свиты, напоминающая императорских фрейлин, мне не нравилась, я просто не представляла, чем буду занимать целую ораву девушек, мне в этом плане хватало Алисы и Сашки. Тем более у Огневых подобной традиции не было, и перспектива окружить себя людьми, необязательно лояльно настроенными ко мне, откровенно пугала.

Глядя в мои несчастные, почти щенячьи глаза, Волков только покачал головой. А потом вздохнул и сказал: – Я передам Елизавете Юрьевне, что у вас в свите будут только Александра и Алиса. Впоследствии вы, конечно, сможете подобрать себе и других помощниц. Ну а пока, думаю, их вполне хватит.

– Алиса же собирается учиться, – заметила я. – Насколько я помню, в институте благородных девиц весь первый курс закрытое обучение?

– Договоримся, – пожал плечами Волков. Я искоса посмотрела на него. И кивнула – ну, пусть договаривается. Алиса – знакомое зло, и привыкать к ней не придётся.

Вернулась я домой уже сильно под вечер. Хотелось бы сказать – усталая и голодная, как собака, но нет. Скорее, мой первый день работы частным детективом на полставки прошёл как по нотам. Тётушка Ирина сегодня отправилась на чаепитие со своими подружками, а значит, можно было поужинать у себя в тишине. Я хотела попробовать разложить мысли по полочкам, но те разбегались, как мыши от кота. По итогам сегодняшних встреч я всё больше приходила в замешательство. Изначально я очень надеялась подтвердить или опровергнуть наличие серии, желательно с убедительными доказательствами, однако всё оказалось сложнее. Да, мной двигала бесконечная уверенность в том, что я, погруженная в свое увлечение, знаю о маньяках всё и лучше всех, и значит, одной правой, а может быть, и левой утру нос всей криминальной полиции и раскрою это дело по щелчку пальцев. Не раскрою. Щелчок был, но не щелчок пальцев, а щелчок по носу. Моему. Весьма чувствительный, кстати. Скорее всего, данные, которые я получила сегодня, команда Бурова уже имела. Может быть, получила она их с большим трудом, но упустить подробности смерти Елизаровой, с учётом которых Агриппину проще исключить из потенциальной серии, они не могли.

Я почесала переносицу и тяжело вздохнула. Может, действительно не моё. Вот брошу всё, выйду замуж, вышивать научусь и буду коротать дни за нехитрым этим занятием. Наученная сегодняшним опытом, для интереса решила посвятить немного времени вышивке и посмотреть пару роликов в сети. И что в итоге? Самоуверенность моя меня когда-нибудь погубит, ибо, если судить по тому, что я увидела, вышивка – это вообще не самое простое занятие. Одних только видов вышивки добрый десяток!

Когда в дверь постучали, я облегчённо выдохнула, получив законный повод отвлечься и выкинуть идею с вышивкой из головы. За дверью ожидаемо оказалась Сашка с подносом, на котором дымились две чашки чая и горка бутербродов, совершенно плебейских, из черного хлеба, майонеза и колбасы. То, что майонез домашний, хлеб сегодня тоже кухарка выпекла, и даже колбасы разных видов на любой вкус нам поставляет проверенный мясник, умолчим.

– Ну и что выяснила? – я посторонилась, пропуская её в комнату.

– Думаю, не скажу тебе ничего нового, – фыркнула она. – Мать убита горем, братья и сестры умываются слезами, однако продолжают паковаться. Беркутовы предоставили им квартиру в приличном районе. Из интересного по большому счёту всё. Был конфликт с Власовой, но закончился извинениями. Не думаю, что они были особо искренними, но сам факт место имел.

За бумагами я засиделась далеко за полночь. В какой-то момент показалось, что на меня снизошло озарение, и я всё поняла…

*******

…Мы с Волковым сидели в том же кафе, что и обычно, даже на том же месте, и тарелка с обычными для него десертами тоже стояла на столе. Жених, глядя мне в глаза, неспешно размешивал сахар в кофе. Вот только сейчас я пыталась избежать его взгляда. – Мне даже интересно, что вот такое вы нашли в бумагах, присланных вам Яной, что решили найти меня в такой спешке, не взяв с собой ни вашу неизменную спутницу, ни телохранителей?

Я облизала неожиданно пересохшие губы и, собравшись с мыслями, выдохнула:

– Некоторое время назад я попросила Яну найти для меня список ваших амурных побед...

На какой-то момент мне показалось, что в кафе даже стало холоднее, кондиционер что ли включили, или… Я вздрогнула, когда серебряная ложечка в руках Ярослава неожиданно громко ударилась о стенку чашки. Нежный фарфор зазвенел, и мне показалось, он треснет. Глядя на расслабленного Ярослава, который не то что не побледнел или покраснел, нет, он никак не поменялся в лице, только улыбка стала глубже и смешинка в глазах пропала.

– Я чувствую себя польщённым оттого, что вы интересуетесь женщинами в моём окружении, ведь вы, Мира, всегда были так холодны ко мне, и это неимоверно ранило мою душу.

«Паяц», – мелькнула мысль, когда он, склонив голову набок, состроил несчастное выражение лица. «А паяц ли?», – спросило что-то внутри меня. – «Ты же читала его досье. Такой человек, как Волков, может быть кем угодно, кроме паяца, и раз он ведет себя так, значит, уверен, что такое поведение принесет ему выгоду.» «Хладнокровен, жесток, мастер мимикрии», – всплыли в голове строчки досье, и на сердце что-то тяжело заныло. Я отвернулась к окну и долго смотрела в него. Мрачное тяжелое осеннее небо нависало над городом, рядом протекала река, столь же мрачная и тяжелая, словно налитая расплавленным свинцом. Странно, прогноз не обещал столь быстро портящейся погоды. Я вздрогнула и передернула плечами, бросив взгляд на висящий кондиционер – кажется, холоднее не делали. Я искоса посмотрела на все так же расслабленного Ярослава и, взяв себя в руки, вернулась к прерванному разговору.

– Вы должны меня понять, – я обняла чашку с чаем, надеясь хоть так скрыть нервную дрожь, охватившую меня, и согреть озябшие руки, и вдруг поняла, что чашка такая же холодная, как мои пальцы, а то и холоднее, она буквально обжигала. – Вы будете моим мужем, я так думаю…

Волков поднял бровь и посмотрел на меня с некоторым недовольством и, казалось, хищным интересом. Кажется, моя последняя оговорка его не то чтобы озадачила, а скорее повеселила.

– И поэтому я хотела знать о вас всё, а не только сухие строчки из официального досье, в которых вы настолько идеальны, что скоро можно будет выставлять вас в музее национального искусства.

– Мне лестно столь высокое ваше мнение, Мира, однако, мне кажется, вы сильно преувеличиваете.

Волков осторожно обнял мои ладони своими, заставив поставить чашку на стол. Его руки казались мне неестественно горячими, и почему-то сегодня прикосновение жениха вызывало неприязнь на грани с отвращением. Подобных эмоций рядом с ним я раньше никогда не испытывала, но возможно, это связано с прочитанным. В этот момент я вдруг поняла, что в кафе очень и очень тихо. Тихо настолько, что наше дыханье можно спутать с оркестром, и еще почему-то здесь мы одни, никаких других людей ни в зале, ни на улице. Я снова бросила торопливый взгляд в окно, чтобы убедиться в этом. Моё сердце с каждой секундой билось всё сильнее. Мне захотелось вырвать руки, разметать этот идиллический натюрморт на столе, достойный того, чтобы красоваться во всех соцсетях. Разбить стекло кафе, в котором в потоках дождя, – когда он начался? – я видела наше с Волковым отражение: красивый мужчина держит за руку красивую женщину. Мне хотелось закатить истерику и сбежать отсюда. Сейчас я даже не понимала, что здесь делаю, а еще мне было страшно.

– Вы не будете спрашивать, что содержалось в вашем донжуанском списке? – спросила я с некоторой тоской в голосе, не зная, какого ответа ждала. На самом деле я очень хотела, чтобы он не понимал, к чему я веду. Но Ярослав Волков легко улыбнулся, отпустил мою руку и, откинувшись на спинку кресла, спросил:

– Думаю, вас интересуют четыре имени: Агриппина Елизарова, Анастасия Зосимова, Юлия Вагнер, Мария Галич. Разве я не прав?

– Но в досье Яны гораздо больше имён, – неожиданно заметила я. А Волков хрипло рассмеялся:

– Сколько бы там не было имен, четыре или четыреста, это совершенно не должно вас волновать.– отмахнулся Волков, словно в его словах не было ничего необычного или страшного. – Ни одна из этих девушек не потревожит ваш покой своим существованием. Казалось, он утешал меня, а я смотрела на него и понимала, что оказалась права в своем безумном предположении. Сейчас в улыбке Ярослава, обычно спокойной, расслабленной, мне виделось что-то безумное.

Я легко улыбнулась, всё больше убеждаясь в собственной и ещё недавно, казалось, невозможной догадке. А потом осторожно накрыла ладонь Ярослава своей ладонью, несмотря на то, что еще секунду назад у меня его прикосновения вызывали отвращение, и спросила:

– Это вы убили этих девушек?

Волков неотрывно смотрел на мою ладонь, держащую его. Казалось, в этом простом жесте для него заключен целый мир или даже целая вселенная, что заставляло нервничать еще сильнее, а затем медленно кивнул:

– Они – моя ошибка, совершенная, пока я искал вас. Мне было так трудно вас найти, – пожаловался Ярослав с совершенно несчастным и одновременно безумным выражением лица. По спине пробежал холодок, и на сердце тянуще заныло. Почему-то немедленно захотелось проверить в сети признаки инфаркта и убедиться, что это все же он, но у меня на редкость здоровое сердце. Я продолжала молчать, держа руку Ярослава, пока он продолжал свой монолог. – Они могли бы беспокоить вас в нашем браке, а ваше спокойствие, Мира – это всё, что меня интересует. Если вы захотите, я уничтожу для вас весь мир, утоплю его в крови, просто укажите на того, кого вы ненавидите, и я сотру его в порошок.

Мне немедленно захотелось выкрикнуть:

– Вас! Тебя, Волков, я ненавижу тебя! – но я молчала. Я очень хотела что-то сказать, но не могла открыть рта, меня словно опутывала липкая паутина. Все больше, все плотнее. И света с каждой секундой становилось все меньше. Только желтые глаза Волкова начинали светиться, становясь единственным, что разрывало эту сгущающуюся тьму.

Я закрыла глаза, чтобы не видеть безумие, которое блестело в его взгляде. Из груди вырвался тихий смешок, переросший в истеричный смех и слёзы, текущие по глазам. Мой жених – маньяк.

А я смеялась, смеялась, смеялась... до тех пор, пока не проснулась.

***

«Приснится же такая гадость», – вздохнула я. Впрочем, ничего удивительного: я заснула за столом, за бумагами, в крайне неудобной позе и поплатилась за это. Всё тело болело и ныло, а в этом ярком сне сознание смешало всё, что могло, так сказать, намекая мне, что либо надо меньше работать, либо нормально отдыхать. Я потёрла переносицу и пошла умываться. Увиденное в отражении не радовало. Помятая, не выспавшаяся, а где-то в волосах запутался обрывок бумаги, которую я изорвала, но забыла выкинуть. Горничные у нас в доме хорошие, старательные, но я специально просила ничего не трогать на твоём столе. Так что хаос на нём вполне первозданный. Причесавшись пальцами и выкинув этот несчастный клочок бумаги, я умылась и почувствовала себя лучше. Сейчас ещё кофе, и я верну себе трезвость мышления. Надо разобраться с Марией Галич и Юлией Вагнер. Галич, которая тоже выпадала из возможной серии со своей смертью, больше похожей на самоубийство. Ну а Вагнер – поинтересоваться её судьбой сам бог велел. В конце концов, именно мы нашли её тело на той крыше. Я снова вернулась к столу, открыв большой альбом, который напоминал ту самую доску из криминальных сериалов. Вот вместо того, чтобы полагаться на то, чему меня учили в университете, использую методы, почерпнутые из фильмов. Впрочем, со слов нашего преподавателя, это тоже имеет право на существование. Неважно, что и как, лишь бы результат был. Открыв заложенную ярким жёлтым стикером страницу Елизаровой, я, немного посомневавшись, карандашом добавила запись: «Исключение из серии». Почему-то я всё больше и больше склонялась к тому, что это одно большое совпадение. Однако, возможно, после того, как я покопаюсь в делах Галич и Вагнер, я снова вернусь к Елизаровой, и уже с новыми данными сделаю какие-то другие выводы.