Текст книги "Операция «Невеста»"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

– Ты кто?

– Згашем меня зовут.

– Приезжий?

– Точно. Как догадался?

– Я тут всех знаю.

– А ты?

– Родиком меня… Что?

– Понимаешь, я знал одного Родика. Учились вместе. Только ты на него не похож.

– Это понятно, – парень махнул рукой, – я теперь сам на себя не похож. А ты сам откуда?

– Из Больших Звездунов. А родился в Зверине.

– Где-где?

Пришлось объяснять. Меня слушали с таким вниманием, что даже стало неудобно.

– Далеко тебя занесло, – уважительно протянул Родик-второй. – А сюда зачем пожаловал?

– По делам.

– Ночью? На жальник?

Мы к тому времени уже неспешно шагали по тропинке между могил и редких деревьев. Жальник Гнезно не напоминал лес – кусты и деревья сажали далеко не над каждой могилой. Кроме того, тут и там попадались небольшие склепы.

– Я же говорю – у меня тут дело, – осторожно шагая, то и дело озирался по сторонам, высматривая навь. Свернуть с дорожки она не могла. Так куда делась? Кругом только гули.

– Вот прямо сейчас?

– Да. Я кое-кого выслеживаю…

Пришлось доставать из-за пазухи знак гильдии.

– Ого! – Родик-второй отступил в сторону. – Некромант?

– Да.

– Вот это да! – Парень даже обошел меня со всех сторон, рассматривая, как диковину. Хорошо еще, пальцами тыкать не начал. – Пришел ночью, в одиночку, на наш жальник… И не боишься?

– А кого тут бояться? Покойников? Бу!

Призрак, который воспользовался заминкой и подлетел ближе, от резкого движения вильнул в сторону, совершенно по-простому врезался в чье-то надгробие и рассыпался искрами. Гули взвыли, по-своему оценив представление.

– Нет, тут ты не прав. – Родик-второй не разделял восторгов нечисти. – Бояться надо, пока живой… Я вот, когда живой был, тоже всего пугался.

– Э-э… – вот тут, признаться, мне слегка стало не по себе. И вовсе не потому, что опытный – ну, ладно-ладно, не такой уж и опытный, но не вчера Колледж закончил – некромант в двух шагах перепутал живого человека с мертвым, а оттого, что этот мертвый как-то странно выглядит. На «классического» лича из учебников он походил, как корова на овцу. Двоедушник? Беспокойник?

– А что ты тут делаешь?

– Хозяин отпустил.

Вот это уже плохая новость. Ибо мы ученые и знаем, когоожившие мертвецы именуют хозяевами. И если у данной местности завелся такой Хозяин,понятно, почему местные некроманты разом самоустранились от дел.

Впрочем, прекратить панику! На каждого такого Хозяинадолжна быть и Хозяйка. И я ее, кажется, знаю. Ау, дорогая! Как насчет помощи по хозяйству?

– Это за какие такие заслуги тебя Хозяин отпустил? Или тоже по делам?

– Не, я тут просто так гуляю. Воздухом дышу! – Беспокойник усиленно задвигал грудной клеткой, изображая вентиляцию легких.

– А я ищу, где бы переночевать. Не подскажешь?

После такого ответа обычно приглашают в дом, который на самом деле никакой не дом, а могила, которая только и ждет того, чтобы поглотить живого человека.

Расчет оправдался. Парень взял меня за плечо, развернул боком и ткнул пальцем вдаль:

– Во-он, видишь огонек? Туда и иди!

– А ты меня не проводишь? А то стра-а-шно!

– Ты же не боишься.

– Вместе с тобой – нет. – Я сделал попытку облапить собеседника за плечи. – А одному как-то боязно. Вдруг там упыри?

– Не бойся. – Он вывернулся из-под локтя с такой ловкостью, словно у него вдруг исчезли все кости. – Нет там упырей.

Уже радует.

Гули нестройным воем выразили сомнения в том, что надо переться в такую даль. В самом деле, может, прямо тут пообедаем? Но я был непреклонен. Дружелюбно помахав рукой беспокойнику – пусть бродит дальше, из всех призраков это один из самых спокойных, несмотря на название, – я зашагал в указанном направлении. Настроение было одновременно паршивое и боевое. Через несколько минут я либо встречусь с этим странным Хозяином, либо… В любом случае, узнаю, кого или чего могли так испугаться сразу все местные некроманты. И чего мне на месте не сидится? Мне надо старый замок искать, с этой мертвой невестой разбираться, а не решать проблемы соседей.

Как я и думал, посреди жальника стоял приземистый, наполовину вросший в землю деревянный дом, от которого некромагией разило так, что даже привычному мне стало слегка не по себе.

Со стороны казалось, что это обычный старый ветхий дом, окруженный бурьяном и зарослями кленов. Ни забора, ни пристроек – в лесу такие избушки ставят углежоги, чтобы было где голову преклонить. Дверь плотно прикрыта, но из окошка льется холодный белый свет. Совсем не похоже на огонь свечи или пламя в печи.

Это было видно обычному глазу, а стоило чуть сосредоточиться, как стало понятно, что передо мной – могила. И ее обитатель пока на месте. Вот только он не мертвый. Как такое может быть?

Пока я стоял и ломал голову, дверь приоткрылась, и на пороге возникла высокая тощая тень. В руке горел сине-белый огонь, яркий, как звезда. Он резал глаза так, что мне пришлось зажмуриться. И в это время раздался глубокий хриплый голос, исполненный такой силы, что стало жутко:

– Кто тут ходит в эту пору?

Стиснув зубы, чтобы сдержать дрожь, сделал шаг вперед:

– Это я.

– Кто – я? Я бывают разные!

– Я… Пустите переночевать, дяденька!

Кажется, голос не подвел, звучит в меру жалобно. Но и без того страшно, мне хватило доли секунды, чтобы понять, что на крыльце странного дома – могилы! – стоит самый настоящий некромант. И что сил у этого некроманта на порядок больше, чем у меня. Так что особо притворяться не пришлось. Если этот тип меня разоблачит, одним трупом на местном жальнике будет больше. А у Хозяина появится еще один слуга – на сей раз не лишенный магических способностей. Упырем я два года назад чуть было не стал, теперь есть все шансы стать – или чуть было не стать – личем.

– Ты откуда такой взялся? – Некромант поднял руку со светильником повыше.

– Из д-дому… приехал…

И прямо на жальник, ага! Делать нечего! Если простой призрак во мне приезжего распознал, то «коллега» тем более не ошибется.

– Далековато ты заехал, парень.

– Так не местный я. Заблудился малость, а ворота закрыты… Пустите, а, дяденька? Мне страшно! Тут у вас кругом могилы…

Гули где-то за кустами завыли особенно страстно. То ли подыгрывали, то ли приглашали на прогулку.

– А как же! Жальник это, парень… Ну, добро. Заходи, коли не трусишь!

Это я-то трушу? Ну да, есть немного. И коленки дрожат, и зубы меленько постукивают. Сам, никто не толкает, по доброй воле иду в открытую могилу и прекрасно это знаю.

Тем не менее порог я переступил – и невольно отпрянул назад, закрываясь руками от яркого света.

– Т-ты! – взвыл местный житель. – Ты… кто?

– Не трогайте меня, дяденька! Свой я!

– Сво-ой, – протянул некромант, приближая свое лицо к моему.

И вот тут – верьте или нет – мне стало настолько страшно, что захотелось все бросить и бежать сломя голову. Ибо некромант, который сейчас смотрел мне в глаза, живым тоже не был.

В себя пришлось приходить довольно долго. Удушье навалилось, словно камень. Да зачем вообще дышать? Мне и так хорошо… спокойно… Лежи себе, ни о чем не думай… Ни тебе проблем, ни забот… только жди… А чего, собственно, жди? Накрытых столов? Чаши поминального вина, пахнущего вереском? Последнего пира на кургане, пока в языках пламени корчится, сгорая, твоя прежняя жизнь? На вересковых пустошах то и дело стелется дым – пока душа умершего человека пирует на кургане со своими предками, ее прежняя жизнь сгорает, оставляя после себя дым и пепел. Но весь вереск не выгорит никогда. И священные пчелы, из чьего меда и льют поминальное вино, никогда не перестанут летать над цветущей равниной, наполняя ее жужжанием. Это все исчезнет, лишь когда умрет последний человек…

А я что, тоже умер? Когда? Что-то не припомню! И где, в таком случае, мое поминальное вино?

К губам прикасается какая-то чаша. Но внутри простая вода. Обманули!

От возмущения сразу нашлись силы, и я сел, озираясь по сторонам. И никакой это не курган, а тесная темная избушка. Сижу на лавке, вросшей в пол, свесив ноги и глядя на хозяина сего обиталища. Он немного выше меня, жилистый, костистый, с длинными, ниже лопаток, волосами угольно-черного цвета. Странного изжелта-серого цвета плащ из тонкой ткани небрежно обернут вокруг тела.

– А ты смелый, – нарушил молчание хозяин дома, – не побоялся переступить порог. Уважаю таких…

– Сумасшедших?

Мертвый некромант развернулся в мою сторону. Сразу стало холодно спине – я моментально вспотел от страха и волнения. Выстоять в поединке с этим противником шансов нет.

– Ты, надеюсь, не считаешь таковым меня?

– Нет… себя.

– А вот они считали. – Пустые провалы глазниц зажглись зловещим огнем. Какая же сила была в этом человеке при жизни, если даже сейчас, спустя много лет после смерти, он сохранял ее значительную часть?

– Ваши… э-э-э… наши коллеги?

– Да при чем тут они? – отмахнулся мертвец. – Гневеши!

Стоп-стоп! Это имя я уже где-то слышал. И совсем недавно.

– Кто такие Гневеши? Понимаете ли, мэтр, я приезжий и просто не в курсе последних событий…

– Естественно, не в курсе, – рассмеялся мертвый некромант. – Тебя тогда и на свете-то не было… Как давно родился?

– Двадцать пять лет назад.

– А со мной это, – он посмотрел на свою высохшую руку, на которой пальцы больше напоминали скрюченные птичьи когти, несколько раз сжал и разжал кулак – сделали почти тридцать пять лет тому назад. Много лет и зим миновало с той поры… – Он вперил тоскливый взгляд в пространство, углубившись в воспоминания. – Иногда мне казалось, что я теряю счет времени. Иногда – что забываю свое собственное имя, свое «я», свою суть… Но про месть я помнил всегда. И это она не дала мне окончательно умереть. Они не знали, с кем связались – и проклятие настигло их!

– Какое проклятие? – Или у меня провалы в памяти, или в последнее время вокруг стало слишком много проклятий.

– А тебе-то что с того? – Мертвец взглянул с нескрываемой злобой.

– Ну, понимаете, честь гильдии все-таки… Какие-то простые смертные столь жестоко обошлись с одним из моих коллег, соратником, можно сказать. Мы ведь, каждый на своем месте, делаем одно общее дело, разве не так?

Откровенно говоря, не верилось, что этот мертвец захочет мне довериться. Но отступать было поздно.

– Ты смелый, – некоторое время некромант молчал, изучая мое лицо. – Сам переступил порог. Сам пришел… Почему?

– У меня не было другого выхода, – все это время я лихорадочно искал отмазки и, кажется, нашел одну: – На меня охотится инквизиция. Если меня найдут – мне конец.

А что? Разве я в чем-то соврал? Мне же запрещено покидать Большие Звездуны. Нарушив приказ, я поставил себя вне закона. Это правда!

– Это правда, – эхом прозвучали негромкие слова. – И что ты намерен делать?

– Бороться, – только вот промолчу, с кем и ради чего. – Но мне нужна помощь… и добрые советы.

– Добрые – от меня? – Мертвец рассмеялся дробным смехом. – Хотя если слово «добрый» понимать в значении «нужные» и «дельные», то… Да, я смогу дать тебе несколько добрых советов. А ты согласен мне служить?

– Да, – поколебавшись, ответил я.

– И называть Хозяином?

Тут у меня перехватило дыхание без удара по ребрам.

Признание кого-то «хозяином» – это не просто слова. Хозяин имеет полную власть над другим человеком, как над обычной вещью. У того, кто хоть кого-то зовет «хозяином», не может быть ничего своего – ни собственных вещей, ни чувств, ни мыслей. Разве лавке не все равно, что с нею сделают – хоть покроют цветной тканью, хоть навалят сверху всякого барахла, хоть разломают и бросят в огонь. Лавка не станет сопротивляться. Рубашка не будет спорить, если от нее оторвут рукава. Так же и человек, который признает своим Хозяином некроманта, в его глазах становится равен вещи. Им пользуются, а потом, когда пропадет нужда, избавляются.

Но я – не просто человек. Я – некромант. Я – супруг Смерти. И у меня есть цель.

– Согласен… Хозяин!

– Ты смелый. – Некромант вмиг оказался рядом, положив костистые руки на плечи. Оказалось, я стою перед ним на коленях. – Ты сам пришел ко мне. Сам вызвался помочь. Тебе дам я силу и власть…

– Лучше не надо! – само собой вырвалось у меня.

– Почему? Ты мне не веришь? Не веришь своему Хозяину?

– Я не верю самому себе! Вдруг я дрогну и захочу вас предать? Вдруг вы наделите своего слугу такой силой, что он захочет сам стать господином? Не говорите ничего! Не надо! Умоляю вас!

– Первый раз слышу такое, – протянул мертвый некромант. – Обычно слуги просят другого…

– Я – не обычный слуга.

– И ты опять говоришь правду. Я чувствую это. Мне хочется тебе верить… Почему?

– Наверное, потому, что прежде никто не верил вам?

– Возможно. – Он отпустил мои плечи, отступил на шаг. Я каким-то образом оказался стоящим на ногах. – Я чувствую в тебе силу. Ты – живой. Молодой. Сильный. Пожалуй, я заберу твое тело… когда перестану в тебе нуждаться.

– Зачем? Вы хотите вернуться в мир живых?

– Да. Они убили эту плоть. – Он раздраженно стукнул себя костлявым кулаком в тощую грудь. – Они закопали меня в землю живым, думая, что такая мучительная казнь подойдет как нельзя лучше… Но они не сумели убить мой дух!

– Инквизиторы?

– Гневеши, болван! Граф Гневеш, этот поборник справедливости, весь из себя воплощение благородства и силы. Он приказал меня – меня! – зарыть в землю жальника, даже без погребальных обрядов. Как собаку… Я проклял их обоих – его вместе с дочерью – уже из могилы. Никто и ничто не сможет снять с нее заклятия! Сам граф ускользнул от моего гнева – он упокоился на освященной земле монастыря. Осталась только дочь. И она навсегда останется в моей власти!

– Так не бывает, Хозяин.

– Мальчишка! – Сильный удар сшиб с ног, заставив откатиться в дальний угол, где меня скрутила боль в груди. Ребра давали о себе знать. – Что ты знаешь о проклятиях?

– Кое-что, Хозяин, – медленно выпрямился, ощупывая все тело. Кажется, порядок, ничего нового не сломано. – Нет проклятий без условий. Если просто сказать «Будь ты проклят!» – ничего не исполнится. Нужно обязательно иметь в виду, за что и как надолго. На магические проклятия, тем более завязанные на кровных родственников и месть, всегда накладываются условия, иначе они не сбываются. Это – закон сохранения магической энергии. Негатив должен быть уравновешен позитивом и…

– И ты вздумал меня учить?

– И я просто хочу сказать, что если условие существует, то где гарантия, что Гневеши не сумели найти способ спастись от проклятия? Ведь прошло много лет. Тридцать или даже тридцать пять? За это время сам граф, его дочь или кто-то из дальней родни смог бы… Ее дети или даже внуки…

– У нее нет детей и внуков! – воскликнул мертвый некромант. – Она обречена оставаться моей до скончания века! Но ты прав – условие есть. И в то же время не прав. Ибо никто и никогда не додумается, что спасение Аниты я унес с собой.

– Хозяин, вы о чем? – Удивление в голосе даже не пришлось разыгрывать. – Какая такая Анита? Не знаю никакой Аниты и знать не хочу!

– Ну ты и бестолочь… Анита Гневеш – дочь старого графа. Она обречена быть моей. Свободу она получит, только если в обетную чашу добавят пепел от моего савана.

Он гордо поправил на плечах изжелта-серую льняную ткань, и я сообразил наконец, что это был погребальный саван. Судя по паре узлов, в него, как в мешок, замотали тело отчаянно сопротивлявшегося некроманта, прежде чем опустить в яму и начать закапывать еще живым.

Ну, это просто! Можно сказать, мой «хозяин» только что дал мне оружие против себя. Но чаша названа обетной. Значит, это не просто бокал вина, который можно выпить, сидя у камина. Обетные чаши пьют при совершении каких-либо обрядов. На поминках или свадьбах. Мысли вертелись в голове, натыкаясь друг на друга и мешая сосредоточиться на какой-то одной.

– Что задумался? Планируешь, как меня уничтожить?

– Да, – брякнул я, не подумав.

– Врешь, – мигом определил некромант. – О свадьбе у тебя все мысли.

– О свадьбе, – пришлось признать. – Ведь я женат.

– Дети есть?

– Только внебрачные. То есть я знаю про одну дочь, а есть ли кто-то еще – не представляю.

– А у нее нет, – с мстительной радостью вспомнил мертвец. – Анита обречена оставаться моей. Я забрал ее с собой. Жаль, из могилы не смог захватить ее целиком. Да и кто положит дочь графа вместе с некромантом?

– Она мертва? – Сердце вдруг глухо забилось.

– Не более чем я. Но, пока я не уничтожен, ей не освободиться и своей чаши не испить. А меня убить нельзя, – он приблизил вплотную свое лицо к моему, обдал вонью разлагающегося трупа, – я научился ускользать. Могу уйти змеей, улететь нетопырем, убежать мышью, уползти червяком… Двумя, тремя червяками, десятком мышей и нетопырей! Всех не переловишь, не передавишь, всех в огонь не бросишь. Всегда найдется хоть один – и я буду в нем. Запомни это! И не пытайся меня убить!

Богна Вжик давно не чувствовала себя так скверно. Голова раскалывалась, во рту стоял противный привкус блевотины, перед глазами все плыло, живот болел, руки тряслись, постоянно тошнило и хотелось пить. Она попыталась выпрямиться, но сознание стало куда-то уплывать, и женщина опять рухнула на лавку.

– М-мать моя… как же хреново…

– Может, водички?

Незнакомый мужской голос подействовал не хуже ушата этой самой водички. Богна распахнула глаза, уставившись на помятого и взлохмаченного парня, который склонялся над нею с кружкой в руках.

– На, выпей!

– Что это? – От жидкости пахло чем-то странным.

– Настой от похмелья. Изготовлен по рецептам мэтра Рубана Куббика. Испытано на людях. Так что пей, не бойся! Ты мне нужна свежая, живая и здоровая.

Последнее заявление отчего-то Богну насмешило. Кто еще станет говорить некроманту про жизнь и здоровье? Но глоток все-таки сделала. Гадость отменная!

– Пей до дна, – командовал парень. – Это залпом надо выпивать. Сперва немного живот крутить будет, но не обращай внимания. Это лекарство действует.

– Ты кто? – Женщина посмотрела на парня поверх кружки. Чем-то он был ей знаком. Но вот чем?

– Згаш. Згаш Груви.

– Не помню такого…

– Вчера ты была не в том состоянии, чтобы что-то помнить. Вот так… Хорошо, хорошо, еще глоточек… Не надо пытаться меня обмануть. Пьем, пьем…

Пришлось одолеть всю кружку, хотя не раз и не два Богна ловила себя на мысли, что неплохо бы затолкать парню кружку в задницу, причем целиком. Но, как ни странно, едкая жидкость подействовала. Через пару минут после того как кружка опустела, некромантка почувствовала себя настолько лучше, что села прямо и огляделась по сторонам. Комната была незнакомой.

– Где мы?

– В трактире на втором этаже. Я тебя из зала сюда перетащил.

– Зачем?

– Надо.

Взгляд женщины сам собой переместился на пояс мужчины, и тот миролюбиво выставил вперед ладошки:

– Нет-нет! У меня жена есть. Я хочу с тобой поговорить.

– О чем?

– О том, что тут происходит. О некроманте, который похоронен на жальнике. Обо всем сразу. И учти – у меня очень мало времени.

– Ну, – Богна сгорбилась, свесив ладони между колен, – слушай…

ГЛАВА 10

Графы Гневеши были одной из самых древних фамилий в Гнезно. Их родословная терялась, как это принято говорить, во тьме веков. Тридцать пять лет назад городом правил один из них, Владен Гневеш, который помнил о том, что когда-то в числе его предков были независимые князья. Гордость графа была широко известна. Он был богат, знаменит, счастлив. Но самым большим своим богатством считал свою единственную дочь Аниту.

В те годы жил в Гнезно некий некромант. Как его звали? Граф Владен приказал вычеркнуть его имя из памяти, что и было проделано. Впрочем, если покопаться в городских архивах, поднять документацию Ордена Некромагов и побывать в закрытых хранилищах инквизиции, там можно отыскать все. А люди забыли. То ли Пенчо, то ли Пейн… Сила у него была немалая. Говорят, с самой Смертью близко был знаком. То ли являлся ее супругом, то ли был одним из претендентов. А кто такие супруги Смерти? Ну, знаете! Это, вообще-то, не доказано, но есть легенда, что в каждом поколении некромантов Смерть выбирает себе любимчика. Одного или двух, как получится. Она оказывает им особое благоволение, дает им удачу. Они, как правило, отличаются долголетием и завидной живучестью. В общем, среди «своих» про этого Пенчо-Пейна тоже похожие слухи ходили – очень уж он был силен и удачлив.

Да только вся его удача кончилась, когда на городском балу увидел некромант Аниту Гневеш. Она танцевала со своим кузеном – братом по материнской линии, неким Ламбертом. Ей было уже двадцать, ему – всего пятнадцать. Он никоим образом не был никому соперником и просто приехал погостить, отпущенный своим сюзереном на побывку. Но некромант взревновал, и в тот же день потребовал у графа Владена руки его дочери.

Надо ли говорить, что не только сам граф Гневеш, но и его дочь категорически отвергли такого жениха. Самого отца пугала сила потенциального зятя – как-никак не самый слабый некромант. А вот его дочь интересовало другое. «Вы богаты, могущественны и сильны, – сказала она. – Но я не люблю вас. И ничто в мире не заставит меня изменить свое мнение!»

Пенчо-Пейн не смирился с отказом. Он проклял гордую красавицу. «Моей стать не захотела – так и ничьей тебе не бывать!» – сказал он.

Граф Владен, конечно, не мог оставить этого дела без ответа. Некроманта схватили, пытали и, поскольку он отказался смириться и снять с девушки проклятие, приговорили к позорной казни. Не отправляя дела в суд инквизиции, Пенчо-Пейна замотали в саван, и на жальнике, в его неосвященной части, живым закопали в землю. Конечно, правильнее было сжечь его на костре, как предписывает закон, но Владен Гневеш был слишком зол. Он был уверен, что задыхаться в могиле проклятый некромант будет очень долго и как следует помучается перед кончиной. А когда он испустит дух, спадет и проклятие с его дочери.

Но вышло все наоборот. Несколько дней из ямы, из-под наваленных сверху бревен, раздавались стоны и глухие крики. Монахи-«смертники» клялись, что слышали, как покойник звал свою возлюбленную. Прошло еще несколько дней, и Анита Гневеш скончалась.

То есть внешне все это выглядело именно так, но приглашенный новый городской некромант – один из тех, с которыми так и не удалось встретиться, – определил, что на нее наложено некое проклятие. Ее смерть никоим образом не была вызвана естественными причинами, и окончательный покой Аните Гневеш еще только предстояло обрести. Но при каких условиях, никто точно сказать не мог.

Ее мать не вынесла такого горя и угасла в одночасье. Граф Владен не смирился и употребил все свое влияние, чтобы спасти дочь. Но все было тщетно. От него отвернулись родственники и друзья. Он затворился в четырех стенах со своей бедой, перестал общаться с людьми. В конце концов замок пришел в запустение.

Долгое время все были уверены, что дряхлый граф все еще влачит жалкое существование в его стенах. Но не так давно из одного монастыря в городской магистрат пришло письмо. Там скончался некий полусумасшедший старик, который несколько лет назад пришел в обитель пешком, почти без вещей. Он не назвал своего имени, и послушники ухаживали за ним, считая, что он просто потерял память. Но после его смерти в келье нашлись кое-какие документы и старые грамоты, подтверждающие, что полусумасшедший старец на самом деле тот самый граф Владен Гневеш, которого все считали пропавшим без вести. Распустив слуг, он в один прекрасный день ушел из замка, думая побродить по свету и отыскать-таки средство спасти свою дочь. Но чаяниям отца не суждено было исполниться – сперва ограбленный разбойниками, потом жестоко простывший, он нашел приют в монастыре, так и не доведя дела до конца и завещая его своей родне.

Родня, потомки его брата, были живы и здоровы и несколько месяцев назад приехали в старый замок, чтобы жить в родовом гнезде. Но в нем оставалась Анита – вернее, ее призрак, который пробудился и начал преследовать родственников. Дело осложнялось тем, что среди них нашлось трое неженатых мужчин – и один из них старый холостяк, тот самый Ламберт, с которым она танцевала на злополучном балу.

Гневеши недолго терпели присутствие мроя и вызвали некроманта. Естественно, самого старшего, мэтра Осоку, который когда-то уже осматривал тело Аниты вскоре после ее «кончины». Тот потерпел неудачу, передоверил дело другому – с тем же результатом. Уже после за него попыталась взяться Богна Вжик, рассудив, что женщина с женщиной всегда договорятся, – и еле унесла ноги, спасаясь от разгневанного привидения.

Вот об этом и о многом другом я и размышлял на следующий день, трясясь в седле.

Конечно, больше всего на свете хотелось спать. Прошлую ночь не удалось нормально выспаться – то по жальникам шастал, с мертвыми некромантами сделки заключал, то рыскал вокруг крепостной стены, пытаясь отыскать лазейку и проникнуть в город до того, как откроют ворота, то приводил в чувство похмельную мэтрессу Вжик… Вымотался так, словно на мне две седмицы целину пахали. А еще и погода испортилась. Вчера светило солнышко, а сейчас небо заволокли тучи, похолодало, задул ветер, и мои не до конца сросшиеся ребра отозвались на это дело тупой ноющей болью. Здравствуй, ревматизм! А мне тут еще жить и работать.

Итак, что мы имеем?

Первое – мертвого некроманта и его проклятие. Пенчо-Пейн был действительно очень силен при жизни, не зря после смерти стал именоваться для нежити Хозяином. И он не мертв в прямом смысле этого слова – это был как раз самый настоящий самородный лич. Существо очень опасное и практически бессмертное. Что он там говорил о себе? «Мышью ускользну, нетопырем улечу, червем уползу…» Над этой загадкой надо хорошенько подумать. Оставлять это дело так нельзя.

Второе – сама Анита. Время совпадает, место – тоже. Не она ли та самая «невеста» Анджелина Маса? Похоже, что да. Если вспомнить слова самой Богны Вжик о том, что Пенчо-Пейна в свое время считали легендарным супругом Смерти, все становится понятно. Смерть могла приревновать своего «суженого» к смертной женщине и отомстила по-своему. А потом просто-напросто и соперницу «пристроила в хорошие руки». Интересно, сколько бы так это тянулось, если бы не спешная женитьба графа Маса?

Замок графов Гневешей стоял в живописном месте, на гребне холма, склоны которого поросли деревьями. На его плоской вершине деревья разрослись еще гуще – там явно был старинный парк. Виднелись голые раскидистые кроны старых тополей, все в пятнах грачиных гнезд. Липы еще желтели листвой, пламенели клены, многие кустарники еще зеленели. В общем, было красиво. Недалеко от подножия холма, там, где ведущая к замку дорога делала поворот, стояла деревушка – пять или шесть домов, окруженных садами и огородами. Как у многих пригородных поселений, общего тына не имелось, не было даже перегораживающей дорогу калитки. С другой стороны от холма и дороги виднелось небольшое озеро. Справа и слева раскинулись пашни и луга, невдалеке посреди поля желтела небольшая рощица. Поднимаясь на холм, увидел большую реку, на берегу которой стояло Гнезно. Город, кстати, отсюда был рукой подать – четверть часа рысью, и я на месте.

Рва вокруг замка не было, то есть когда-то он существовал, соединяя два склона холма, но с течением времени склоны частично просели, частично осыпались, да и заросли кустарника сделали свое дело. Подъемный мост давно превратился в мост обычный – снизу его укрепили подпорками, расширили.

Через внешние ворота проехать удалось спокойно. Дежурная стража если и обратила внимание на одинокого всадника, то вида не подала. Что может сделать один человек? А вот перед внутренними воротами, в узком коридорчике под мостом, пришлось спешиться и долго отвечать на вопросы: кто, да откуда, да зачем? После чего велели ждать. Прямо там, в полутьме. Ибо свет проникал только через внешние ворота и сквозь небольшую щель смотрового окна во внутренних. Ничего, постоим, подождем. Подумаем…

Граф Марек Гневеш сурово сдвинул брови, соображая.

– Ты говоришь, назвался некромантом? – переспросил он у принесшего доклад слуги.

– Да, ваше сиятельство. Некромантом.

– Документы какие-нибудь предъявлял?

– Знак гильдии у него имеется. Точь-в-точь, как у тех…

– Как у тех, – повторил граф и покосился на жену.

Леди Анна ответила супругу пристальным взглядом, но ничего не сказала.

– А зачем он сюда приехал, этот некромант не сообщил?

– Сказал, что желает во всем разобраться и… принести пользу.

– Так и сказал?

– Не совсем так, ваше сиятельство. Он сказал, что может помочь. И что он все знает.

– Вот как… – Граф опять посмотрел на жену.

Та раздраженно шевельнула бровями.

– Проси.

Конечно, в парадные залы меня не позвали. Да кто я такой? Мелкая сошка, приезжий без рекомендательных писем. Может, я авантюрист? Может, ловкий грабитель, работающий на доверии? Может, охотник не за нежитью, а за приданым? Появившийся слуга важным жестом предложил следовать за ним. Коня велели бросить на дворе. Не слишком добрый знак.

В просторном холле царил полумрак. Парадные двери, через которые мне случалось проникать в замок графов Байт, тут не удалось даже рассмотреть – слуги провели нежданного гостя через боковой вход, мимо конюшен и хозяйственных пристроек. Тяжелая дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы прошли два человека, после чего захлопнулась, создав впечатление ловушки. Справа была лестница наверх, слева – какие-то двери, вперед вел темный коридор. По нему-то меня и ввели в парадный холл.

Он чем-то напомнил мне замок Анджелина Маса – вернее, ратушу, бывшую графскую резиденцию. Если верить приказу короля, ратуше недолго оставаться родовым гнездом Масов – Анжу пожалуют новые земли, где наверняка найдется пара-тройка замков. В Большие Звездуны он будет наезжать время от времени – вместе с женой навестить ее родню и поприветствовать названого брата.

Шаги гулко отдавались от мраморных плит пола. Два ряда колонн тянулись вверх. Широкая лестница, на каждой ступени которой могли встать в ряд семь или восемь рыцарей в доспехах, совершенно не мешая друг другу, вела на второй этаж, где открывались две боковые двери во внутренние покои и еще одна, в парадный зал. На стенах, в соответствии с последними веяниями моды, висели портреты. В ратуше тоже было несколько картин, изображавших предков графа Маса. Но после пожара спасти удалось единицы.

Послышались шаги. На лестнице показались люди. Впереди шагал граф рука об руку с женой, за ним мужчина лет пятидесяти вел дряхлого старика, который еле переставлял ноги. Кто это? Богна Вжик говорила, что у графа Марека Гневеша сейчас живут его родственники, и среди них – тот самый виконт Ламберт.

– Ваше сиятельство, – я склонился в почтительном поклоне, сделав шаг навстречу, – счастлив приветствовать…

– Вы кто?

Я оцепенел, не сразу разогнувшись. Когда поднял глаза, увидел, что граф смотрит прямо в лицо.