Текст книги "Хрустальная волчица (СИ)"

Автор книги: Галина Горенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

В Академии учились не только вояки, но и представители закона, чьё ведомство соседствовало с нашим. Меня несколько раз уговаривали сменить направление, но тогда я бы утратила дополнительный шанс с Личной гвардией Кёнига, редкий служитель закона подбирается к правителю так близко как личный преторианец.

Про полковника Густаффсона она ничего не знала, вроде бы позавчера его еще видели, но это не точно.

В форме я почувствовала себя значительно увереннее, хотя белье оставила своё, как и во время учебы не смогла заставить носить себя эту власяницу, ношения казенного неглиже надо бы прировнять к особо изощренным пыткам. Служанка проводила меня до кабинета, хотя я предпочла бы сначала позавтракать. Голодная, я становлюсь раздражительной и вспыльчивой, сестра всё время носила с собой марципановую розочку с миндалем, и она не раз спасала её от моего дурного настроения.

Мужчина тоже не терял времени даром, во-первых, выглядел он гораздо свежее давешнего трупа, что пил противоопохмелин на кухне, во-вторых, незримо, но его одежда выглядела свежее, и даже шейный платок кипенно-белым, куда делось то мятое, застиранное недоразумение, что украшало его шею четверть леора назад, знать не хотелось. Как сулит простая учтивость он встал, приветствуя то ли даму (меня), то ли старшего офицера (вот же сюрприз, снова меня).

Бёрг был молодым волком, статен и если бы не вялый подбородок, мог бы слыть красавцем, хотя отрастит бороду и будет хоть куда, а пока, его щеки покрывал бледно-золотистый пушок и мне хотелось потрепать его рыжеватые вихры, как недавно брату. Видимо я не смогла скрыть легкой снисходительности, что отразилось на моём обычно бесстрастном лице, и приосанившийся было мужчина, сник.

– Итак, вкратце и, по существу, доложите обстановку и объясните почему, как только крепость покинули руководящие офицеры была устроена попойка и брошены посты.

– Фальк не выходит на связь уже несколько унов, так бывало, и не раз, – я почему-то была уверена, что подполковник отрабатывает на своих людях усовершенствованный Обсидиум, увлекся и потерял счет времени. – А вот Густаффсон покинул подразделение части, как я думал (он не докладывался) чтобы найти их. Он местный и знает эти леса как свои пять пальцев, но тоже пропал. – А вот этот нонсенс требовал более пристального внимания. Тем временем Бёрг продолжил. – Вокруг крепости бродит нечисть, недавно, в деревеньке неподалеку задрали призового бычка ну и так, по мелочи. Рейды результатов не дают, умная тварь. А вчера у старосты сын женился, из наших, и вот

– Великолепно. Вместо того, чтобы зачистить от нечисти лес, солдаты нажрались и покинули посты. Да я вошла сегодня беспрепятственно

– От нечисти на каждом входе амулеты, – начал мямлить адъютант. Он что, чей-то сыночек? Бестолочь.

– Список тех, кто пил мне на столну туда, где он будет, и я вас поздравляю. Фалька и Густаффсона, если они к рассвету не вернутся мы пойдем искать сами. А пока я буду завтракать, расскажите подробно.

*Обсидиум – осада, название военно-патриотических учений 1-ого уровня сложности, именно этот курс усовершенствован Атто Фальком.

Главы 4.

У природы много способов убедить человека в его смертности

Ни один из командеров крепости к назначенному мною крайнему сроку не вернулся, хотя, строго говоря, я на это особо и не рассчитывала.

Выудить больше информации о старших из Бёрга мне не удалось, то ли он был крайне нелюбопытен, то ли хранил чужие секреты, в любом случае, толку от нашего последующего разговора было ни к столбу, ни к перилу. Зато словоохотливая кухарка, как и Густаффсон из местных, рассказала, что отлучки полковника носили регулярный характер: раз в пару декад, он просил её собрать еды, да и терялся на несколько унов.

Вроде бы как охотился, и даже несколько раз приносил дичь к общему столу, но ей казалось, что у полковника в деревеньке зазнобапотому как до местных девиц, охоч он не был. Последний комментарий был раскрашен явными мазками обиды уязвленного самолюбия, повариха, на мой вкус была хороша – сбитая, пухленькая, и так замечательно пахла ванильными плюшками, что понять пренебрежение Густаффсона, я не могла.

Когда я стала расспрашивать про беснующую в округе нечисть, женщина почернела, запах страха моментально заполнил помещение кухни, перебивая аромат приправленного травами жаркого.

– Понимаете, – взволнованно говорила женщина, – у меня в этой крепости мамка была поварихой, сейчас в деревне, на пенсии. Отец мой ей домик справил, вот и живут. Так и я здесь всю жизнь, но такого кошмара Ну бывало что бегают, мелкие тварюшки, куру задерут, или мальчишек на речке испугают, но эту морду несколько человек видали. Говорят, размером с лошадь, зубастая и воет так, что враз ледяная испарина прошибает.

Тем более странно, почему эта зверушка до сих пор не украшает бестиарий Кёнига или не покоится в забытой яме, чем они тут на заставе занимаются?

Несмотря на то, что адъютант представлялся мне кротким и бесхитростным, я прекрасно осознавала, будь это так на самом деле, вояки его бы уже сожрали и сделали из его черепа пепельницу. Обманчивое впечатление вводило в заблуждение лишь в самом начале, а вот когда к зениту все провинившиеся (в неуёмном распитии) прохлаждались на губе*, а остальные бегали по плацу и в десятый раз проходили полосу препятствий, всё становилось на свои места, волк в нем, в отличае от человеческой ипостаси, был невероятно силен.

Меня довольно быстро заметили, и несмотря на офицерские погоны, даже пытались пощупать дорогие моему сердцу выпуклости. Ну что я могу сказать, даже у оборотней открытый перелом заживает декаду, если не давать тому обернуться. После рукоприкладства, которое в красках описало, все то, что я думаю по поводу неуставных отношений, желающих потрогать, не осталось, а за просмотр денег не берут.

Около половины состава служащих на границе составляли оборотни, и я бы отнеслась с определенной долей снисхождения к некоторой несдержанности сослуживцев в случае близкого парада Лун**, но увы и ах, событие это проходило не так часто, и списать произошедшее на гормональный гон не получится. Так что к уже сидящим на гауптвахте воякам присоединились особо ретивые и несдержанные.

И хотя Бёрг просил за покалеченного, ранее отданный приказ о браслетах, блокирующих оборот, я не отменила. Меня всё больше интересовало чем же занимались местные на заставе, потому как на подобный же неуставной случай среди выпускников, одним легким переломом и терилом в карцере, дело бы не закончилось. Я вполне могла допустить, что мужчину соблазнили мои прелести, я красива, этого не отнять, но если у него всё в порядке со зрением, чтобы рассмотреть мою пригожесть, то уж нашивки на погонах он точно не пропустил.

Дикость или нет, но в армии был краткий свод неукоснительно выполняемых законов, не прописанных где-либо, но каждый, кто давал присягу был с ними знаком. Последствия, если они нарушены, были очень серьезными, ведь ты доверяешь напарнику жизнь, подставляешь спину, а он в этот момент щупает тебя за задницу. Dura lex, sed lex***.

– Ваши солдаты слишком много себе позволяют, Бёрг. Я не буду подавать рапорт, но охлынуть немного ему не помешает. Ему, да и мне это пойдет на пользу.

И пусть я делаю из этого волка показательный пример, уважение среди мужчин, чей тестостерон бьет в голову по поводу и без, как горячие источники Майне на юге, по-другому не добиться, единожды не дашь отпор, и будешь спать с ножом под подушкой. Плавали, знаем.

Я могла точно сказать, что подполковник Фальк – двуипостатный. Его снежный барс наделал много шума, когда дбнам вступил в силу и воин из обедневшего рода поднялся по служебной и возвысился на социальной лестницах. На счет Густаффсона, уверена не была, поэтому искать в первую очередь собиралась именно его. С боем пробившись в кабинет полковника, чтобы хотя бы примерно понять куда тот мог подеваться, я выяснила, что не так далеко от расположения части у него был небольшой охотничий домик.

– Вы не знали о том, что у него есть укрытие? – спрашивала я за ужином Бёрга. День был крайне насыщен и следующий возможно будет тяжелее, я хотела лечь пораньше.

– Да поймите вы наконец, здесь у каждого свои секреты, и никто не лезет к другому в душу

– И у вас?

– Что у меня?

– И у вас есть секреты Бёрг? – мужчина смутился, но по на мгновенье вспыхнувшим янтарным отблеском синим глазам, я поняла – есть. Хотя догадаться, зная где искать не сложно.

Надо будет спровоцировать его, опыта в этом деле у меня побольше.

– Спокойной ночи, Бёрг. В полшестого у центральных ворот, – с этими совами я отправилась спать, и да, по старой привычке, положила кинжал под подушку.

Следы Густаффсона обрывались на опушке. Мокрый снег, прошедший ночью, припорошил тропки, и определить куда именно полковник повернул на развилке было не просто. Сладковатый аромат вишневого табака и можжевелового мыла, едва ощутимого запаха полковника, вёл нас почти леор в чащу, а затем словно испарился, сменяясь смесью прелой листвой и хвоей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Бёрг? Как ваше имя? – вдруг спросила я, чтобы немного разрядить обстановку. Лошадей нам пришлось оставить, в чащобе им не место, да и пробираться по валежнику можно намного быстрее пешком. Лес был пуст, ни птица, ни зверь, не дали знать о себе привычными звуками, от того на душе было как-то неспокойно. Моя рука то и дело касалась эфеса меча, скорее ради успокоения, нежели реально ожидая нападения, а вот адъютанту явно было страшно. И страх его не был чем-то абстрактным. – Вы не всё рассказали мне, так?

– Дагер, – ответил мне мужчина. – Я видел его.

– Кого? – не поняла я.

– Густаффсона.

– Когда? – так и буду по слову вытягивать из него информацию.

– Вчера ночью. Я думаю, он…мертв, – прошептал он последнее слово. В голове вертелось масса вопросов, но он продолжил и всё прояснилось. – Я вижу их иногда.

– Так ты годи?**** – это редкость, да. И они бывают лишь среди тех, чьё рождение сопровождала смерть: спириты могли сами находиться меж двух миров, убить родами мать или один из близких отправился в Соляр, до четвертого уна его жизни, вариантов масса. – И что он сказал, ну, полковник

– Ничего, на туловище не было головы. Я просто знал, что это он, и знал, что он мертв.

– Что, Жнец тебя дери, ты делаешь в армии Дагер Бёрг? – разозлилась я. Хорошо, что сейчас нет военных действий, иначе от обилия мертвецов желающих поболтать, он просто бы спятил. – Тебе нужно в УТ*****.

– У меня нет денег на учебу, к тому же дядя был против, он считает, что я фантазёр, – выплюнул он последнее слово. Великие, да без должного обучения дар может быть утерян, или еще хуже – возобладает над ним.

– Мы закончим здесь и считай, твоя учеба дело решенное, в Стоунхельме все, у кого есть дар, учатся совершенно бесплатно. А твой дядя невежественный болван, и даже если он лишит тебя довольствования в ордене платят достойную стипендию, – всё это время я выбирала куда повернуть и после слов Бёрга решилась. К аромату свежевыпавшего снега, сосновой смолы и влажной коры примешивался едва уловимый, но отчетливый запах, дерущий в жажде схватке горло любому хищнику – медных монет.

Кровь.

*Гауптвахта (слэнг).

**Парад Лун – ЛаЛуна и Мун остаются на небосводе одновременно, окрашивая все вокруг зеленоватым оттенком. Время гона, наиболее удачное время для оборотней, чтобы найти пару, без настоек или пилюль удержать оборот невозможно.

***Закон суров, но он закон (лат.).

****Годи – жрец, видящий, некто вроде некроса. Годи может видеть прошлое и настоящее, обученый – будущее.

*****Утт – орден (лат.). Магический орден Стоунхельма.

Глава 5.

Людская глупость, вообще говоря, сильнее влияет на ход истории, чем людская злоба.

Небольшая охотничья сторожка показалась внезапно.

Снаружи домик был уютным и явно обжитым, но четкий запах несвежей крови портил благостное впечатление. Дверь, крепкая, сбитая из твердого дерева была сорвана с петель и болталась на нижней, заунывно поскрипывая на холодном ветру. С внутренней стороны она была испещрена глубокими рваными бороздами явно от огромных когтей. Страшные отметины были в хаотичных брызгах запекшейся крови и её было так много, что не прими я ранее слова Бёрга всерьез, сейчас поверила бы им безоговорочно.

В воздухе почти неуловимо пахло яростью, такой сильной, что вкус гнева и сумасшествия горчащие нёбо, не перебивали доминирующий аромат. Я поглубже вдохнула тошнотворную смесь запахов и перехватила поудобнее эфес меча, что уже некоторое время приятно холодил руку и слегка успокаивал расшалившиеся нервы, затем дала знак Бёргу приготовиться и шагнула в тёмный проем.

На первый взгляд в домике было пусто, на второй тоже. Но истеричные, грязно-красные брызги крови и обезглавленное тело в общем хаосе внутреннего убранства доказывали обратное. Вид трупа меня не испугал, дрожь скорее вызывал тлетворный запах разложения.

Когда мне исполнилось шестнадцать, мама уговорила отца дать бал в мою честь, подчиняясь идиотской моде высшего дворянства. Я просила родителей не тратить деньги, которых у нас и без того было немного, но матушка успела отрезать пути к отступлению – разослав приглашения, и мои сомнения были жестко отвергнуты.

На балу я блистала, многочисленные поклонники сравнивали меня с нераскрывшимся бутоном, а родительница предвкушающе потирала руки, как злодей во второсортной пьесе и составляла контракт на мою руку и другие конечности повыгодней. Чтобы покрыть долг, в который нас вогнал непомерный аппетит мамы, папа ввязался, как позднее выяснилось, в сомнительную, морскую аферу.

Его обезглавленное тело подкинули на порог нашего городского дома всего лишь через декаду после помпезного, ненужного мне праздника. Я первой нашла его – возвращалась с конной прогулки, на которую каждое утро отправлялась затемно. Именно тогда первый и единственный раз, мне довелось обернуться не в канун Парада лун, и именно тогда моя, в общем-то безоблачная до сих пор, жизнь разделилась на «до» и «после».

Убийц отца я нашла, как и заказчика, да только от жажды мщения и неподдающейся контролю ярости это меня не избавило, словно обжигающий яд, распространяющийся по венам, меня сжирало изнутри чувство вины. До начала учёбы я принимала пилюли, блокирующие вторую ипостась, на этом настаивали и мать, и дядя, слишком свирепой оказалась моя волчица, а сохранить в тайне моё имя и замять скандал удалось с большим трудом.

Туловище явно принадлежало Густаффсону, но несмотря на завораживающее доказательство насильственной смерти, которое на удивление ввело Бёрга в ступор, меня в первую очередь заинтересовало то, что я видела помимо смертельных улик. На полу был отчетливый пентос*, активный, судя по едва мерцающим линиям силы, и звезда явно была наполнена под завязку, если за несколько унов контур лишь ослаб, а не развеялся полностью.

Разрозненные листки бумаг, белыми проплешинами покрывающие место убийства, были исчерканы схемами и рунными закорючками, несколько стандартных амулетов усилителей были разбиты слегка или полностью, добавляя к смеси неприятных запахов еще один – концентрированной травяной настойки, но больше всего меня поразили стеклянные колбы и сосуды, в которых застывшие в формальдегиде (опять же спасибо чуткому носу, хотя для столь сильной концентрации, он больше мешал) мелкие твари изнанки нашли свою могилу.

Целые или по частям, отдельно скелеты и внутренности, кожа и зубы, больше всего стена, на которой стояли почти нетронутые банки напоминала практику в анатомичке медицинского курса, что каждый будущий офицер изучал три таля. Я подняла несколько листков и бегло просмотрела глазами, наблюдая как Бёрг делает то же самое. Мне кажется, я больше следила за его реакцией, нежели стремилась прочесть написанное на мятой бумаге.

Я опасалась того, что адъютант, прислуживающий в крепости не первый таль, прекрасно осведомлен о тех экспериментах с демонами, что проводит здесь командер Северного предела, но гневно раздувающиеся ноздри, сжатые пальцы и венка пульса, бьющаяся у виска, убедили меня в том, что Дагер и не подозревал о преступных пристрастиях своего начальника.

– Каким надо быть идиотом, чтобы творить запретную магию на территории разлома? – вслух удивилась я.

– Небо, я думал он охотится, – выдохнул опустошенный мужчина.

– Ты же понимаешь, что это не в нашей с тобой компетенции? Я не на столько сведуща в ритуальной магии, чтобы беспристрастно провести расследование, – он закивал. – Надо вернуться назад и отправить птичку в Особый отдел.

– Согласен.

Мы оставили всё как есть, лишь вернули на место дверь и направились к крепости, но оглядывались и прислушивались в несколько раз чаще и чутче.

– Как думаешь, – от волнения он забылся и обратился ко мне на «ты». Я была не в обиде и указывать не промах не собиралась, обстановка располагала, к тому же друг здесь мне не помешает, – что он пытался сделать?

– Точно не уверена, одно могу сказать без сомненья: пентос – звезда подчинения, еще я разобрала руны единения и подавленияскажи у него был зверь?

– Не знаю, – ответил адъютант. – На Луны здесь не принято бегать

Он хотел было сказать что-то еще, но тихий, уверенный голос Дагера потонул в леденящем душу вое, ни один из известных этому миру зверей не мог издавать такие звуки, а судя по громкости, тварь была не просто огромной – гигантской.

Я посмотрела на враз побледневшего мужчину и кивнула в ту сторону, откуда раздался ужасный звук, выбор у нас был небольшой: или встретить монстра лицом к лицу или подставить спины – чудовище явно напало на наш след и сейчас шло прямо на нас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я пристально всматривалась в густой лес, окружающий опушку.

Темные, мшистые стволы деревьев были переплетены на столько густо, что казалось стоят непролазным частоколом, валежник под ногами неприятно скрипел, отдаваясь эхом почти в пустом лесу, очень точно позволяя услышать наше расположение. Словно нагнетая обстановку, погода испортилась, затягивая и без того не очень яркое солнце свинцовыми, набрякшими снегом, тучами.

Вой раздался ближе, намного ближе, но в окружающем нас пейзаже ничего не изменилось: не хруста веток, не шелеста листвы, не мельтешения теней в белой круговерти вьюжного снега. Я не увидела, почувствовала, как Бёрг прикрыл мне спину, вооружившись ульфбертом** и готовясь к атаке невиданного нечто.

Удивительно, но я не испытывала страха, он растворился в обжигающей лаве плещущегося в венах адреналина. В МАСе нам рассказывали принцип работы этого гормона, всё просто – он вводит в состояние, при котором организм мобилизуется для устранения угрозы – «бей или беги», и чего я точно не собиралась делать, так это покидать место сражения. Преподаватель учёл и двуипостасную сущность большинства элитных войск: для нас побег это вызов, брошенная перчатка, эвокация***, а этот леденящий душу, пронизывающий до мозга костей вой точно не принадлежал человеку.

Я стояла наготове и ждала, мышцы саднило от напряжения, а зачарованная на нечисть сталь пела на ветру, стремясь в бой, волчица просилась наружу, скуля и царапаясь изнутри, но я не знала, кто лучше: я с мечом и кинжалом или она с когтями и зубами. И поставила на себя – человека.

И не прогадала.

Как бы внимательно мы не всматривались в деревья, окружающие поляну, монстр появился внезапно и из ни откуда. Бросился огромной белой тенью, сбивая огромной тушей с ног Бёрга и исчезая вновь, в круговерть слепой метели. Дагера припечатало о тонкие стволы молодых сосен, с их разлапистых веток шквалом осыпался снег, припорошив тело адъютанта, но он не пошевелился, а из его легких с хрипом вырывался воздух, кажется, сломаны ребра, на голове огромная, зияющая рана, из которой даже не льется, хлещет кровь. Я тормошу его, приказывая обернуться:

– Ну, ты же сдохнешь, давай, – но он без сознания. Его зверь силен, и справится сам, но пока я не могу ему помочь, бросить оружие сейчас и начать оказывать помощь – глупо, умру я – умрет Дагер.

Тварь атакует, выпустив в смертоносном прыжке острые и длинные как сабли когти и клыки, но мне удается уйти с линии, и я плашмя, со всей силы, ударяю её по корпусу, меняя траекторию, мешая приземлиться на распростертое тело Бёрга. Не из жалости или неумения я не бью его острозаточенным лезвием, просто у чудищ изнанки мало уязвимых мест, и отлично защищённый густым, жестким мехом бок, покрытый острыми шипами, точно не одно из них.

Огромная белая туша монстра, больше всего была похожа на волка. В холке выше меня на голову, косматый, с горящими золотом глазами без зрачков, он мягко ступал, скаля окровавленную пасть с острыми клыками. Рык, грудной, надсадный раздражал слух, вызывая табун злых мурашек вдоль позвоночника, прыжок, и острый кончик меча пропарывает податливое брюхо

Недостаточно глубоко.

Зверюга сшибла меня, жестко опрокинув на спину. Дыхание вышибло от удара, и все на что я была способна, это не подпускать смертоносную пасть к своей шее, держа вихрастую башку на вытянутых руках и не давая мощным челюстям сомкнуться на моём горле. Клацая загнутыми клыками и забрызгивая мою шею и лицо кровавой пеной, монстр изнанки рычал, подвывая от нетерпения вцепиться мне в глотку. Руки дрожали, я вырывала клоками свалявшуюся шерсть, но морда неумолимо приближалась к моей шее, от зловонного дыхания слезились глаза, а брызги ядовитой слюны обжигали раскаленным оловом, мерзкий чавкающий звук огромной, клацающей пасти как стук гильотины, обещал один итог.

Вдруг, морда твари уткнулась мне в район солнечного сплетения, пригвождая тяжелой башкой к мерзлой земле так, что я не могла вздохнуть, куда там пошевелиться. Конечно, мои кишки много вкуснее костлявой головы, думалось мне.

Цепочка Хагалаза натянулась, больно впиваясь в шею, грозя оторвать мне голову, если напряжение усилиться, сам кулон больно вгрызся в нежную кожу, царапая, повреждая, от него расползался ледяной холод, замораживая внутренности, а волк все давил и давил. Влажным носом он елозил по кольчуге, пытаясь прогрызть толстую кожу.

Я пыталась дотянуться до меча, подскребая обломанными ногтями жухлую листву и землю, он был так близко и в то же время так далеко. Я попыталась привстать, и тяжелая лапа тут же придавила еще и грудь, наступив, как будто бережно, стараясь не повредить, но так сильно, что кажется от моего тела останется вмятина.

А вот затем, монстр из кошмаров, не отрывая от меня пылающего янтарем взгляда, сдал назад, освобождая меня из тисков мощного тела и сел на косматую задницучто?.. виляя хвостом и скуля как домашний пес, выпрашивающий подачку. На шее у него болтался короткий обрывок цепи, а ошейник пульсировал синим цветом подчиняющих рун.

Надо же сильный какой, даже магия Великих не смогла удержать его.

Я подобралась, сгруппировалась, дотянулась до меча и вытащила из сапога кинжал, пульс бил набатом в крови, я предельно осторожно и очень медленно, не отводя глаз от монстра поднялась, и шагнула вперед, готовая к броску. Волк не пошевелился, просто наблюдал за мной, продолжая лупить по земле хвостом, взбивая фонтанчики из грязи и прелых листьев.

Я нерешительно приблизилась к нему и занесла меч. А он плюхнулся на спину подставляя беззащитное розовое пузо с тонкой, расчерченной кровью полосой, следом моего меча. Он жалобно скулил, будто извинялся предо мной за ранее недостойное поведение, перевернулся на лапы и неспеша, словно играя прыгал мне на встречу, виляя хвостом, щерясь в волчьей улыбке, сердечно настаивая простить «плохого мальчика». Я с трудом отвела меч в последнее мгновенье, не могу убить– Ну и что мне с тобой делать, Жнец бы тебя побралТы же сожрешь всех в деревне, – я была в ужасе от самой себяоглянулась на Бёрга, тот лежал там же, крупным, бурым волком. Значит не умрет.

– Вот еще, слишком сладкое мясо

– Что?

– Что?

*Пентос – пентаграмма (слэнг.) – фигура, полученная соединением вершин правильного пятиугольника через одну, магритуалы различной направленности проводятся на зведах с разным кол-вом лучей.

**Ульфберт – обоюдоострый, тяжелый меч.

***Эвокация, здесь – вызов зверя на поединок.

Глава 7.

Спасу от стрел твоих хотя бы тело, загнав под лёд.

Ненавижу, когда меня будят.

Никогда не была соней, но вставать предпочитаю сама, даже если по будильнику, поэтому настойчивый, даже слегка истеричный стук в дверь, хоть и застал меня в полудреме, но порядком разозлил. И то, что в такую рань меня к себе требует на удивление скоро прибывший «осошкник»* стало для меня неприятным сюрпризом, вдвойне неприятным было то, что прислали полковника Бладъельтера.

И пусть бастард Кёнига стяжал славу легкомысленного волокиты, все те, кому не посчастливилось встретится с Генрихом по делу, быстро меняют своё мнение. Бескомпромиссный и принципиальный звучало значительно реже, чем несговорчивый и упёртый. Именно он расследовал дело о моём постыдном срыве. Именно так матушка преподнесла кровожадную расправу над убийцами моего отца, и несмотря на то, что дядя всячески препятствовал ходу дела, тогда еще старшему лейтенанту «ОО» удалось докопаться до истины.

Допрашивал меня Бьерн благожелательно и по существу, и хотя мне уже минуло шестнадцать, на встрече присутствовала мать, которая явно раздражала следователя неуместными комментариями, пристрастностью и более всего слезами. Надеяться на короткую память ныне полковника было глупо, так уж получилось, что несколько раз мне довелось встретится с ним при дворе Правящего и каждый раз Бладъёльтер приветствовал меня так, что сразу становилось понятно – он ничего не забыл.

Не забыл, как дядя пихал ему взятку золотыми драконами, не забыл, как мать предлагала ему взятку мной, не забыл, как багровая от гнева на родственников, что дважды попрали мою честь, я незваной гостей проникла в его столичный, холостятский дом на площади Сьегер** и заявила, что лучше отправлюсь на каторгу, чем лягу с ним. Так что и без того «радужное» настроение, вызванное принудительной побудкой, лишь ухудшилось в ожидании неминуемой встречи.

Нет, он не осмеял меня в тот раз, а поступил много благороднее нежели мои близкие, привыкшие к вседозволенности высших – порекомендовал и даже оплатил лучшего юриста по уголовным делам, коему удалось решить дело, не доводя его до суда. Я экономила больше шести талей, отказывая себе практически во всем, даже моя именная стипендия уходила в оплату, нависшего дамокловым мечом, долга, но рассчиталась.

И как только последний золотой был уплачен с моих плеч свалилась огромная ноша, а на следующий ун я получила скромный букет бледно-жёлтых нарциссов. Жаль ему не суждено стать Кёнигом, из него бы вышел отличный правитель.

Пока я резво приводила себя в порядок я наконец-то поймала ускользающую весь прошлый ун мысль и озвучила её:

– Фенрир, уж коли ты был так могуч в своем мире, как тебя удалось пленить обычному человеку, ведь у Густаффсона не было зверя, – проводя щеткой по волосам и быстро заплетая рыбий хвост, огорошила я волка. Выглянув в окно, я с удовлетворением отметила, что пурга почти закончилась, еще леор-другой и можно будет отправляться за Бёргом, да и до сторожки добираться проще.

– А ты задаешь правильные вопросы, девочка. Ты ведь видела записи и трупы моих собратьев, их больше, куда больше и они были сильнее, чем жалкие питомцы, засоленные в банках.

– То есть полковнику удался его эксперимент? – в копилке отвратительных новостей прибыло, и в эта без сомнений перехватила лидерство у двух других.

– Частичнода ты и сама скоро всё увидишь. У тебя на щеке мятный порошок, – перевёл тему хищник. – Отпустишь меня погулять?

– Да, думаю ваше знакомство с Бладъёлтером будет несколько преждевременным, – ответила я, и приоткрыла дверь, пропуская вперед Рира. Волк клацнул зубами и сорвался на бег, минуя длинный холл за пару мгновений, я же добралась в первую очередь до кухни и распорядилась насчёт завтрака, как я и предполагала, Бьерн начал с допросов, и Фальк уже общался с ним в бывшем кабинете полковника.

Пару раз стукнув для проформы в тяжелую дверь я вошла, отдав честь.

– И тут баба, да что за невезуха то, – услышала я скрипучий голос.

– Ваши предпочтения меня не интересуют, – отрезала я спокойно и предельно вежливо, ни на гран не повышая голоса, – меня распределило сюда командование, как высококвалифицированного специалиста. А свою любовь к мужчинам реализуйте, пожалуйста, в нерабочее время.

Мужчина, имевший неосторожность высказать своё «фе» в мою сторону побагровел, давясь проклятиями, но со зрением у него, в отличие от бегущего вперед мозга рта, было всё в порядке и игнорировать нашивки старшего по званию, он не смог. Всего на мгновение губы Бьерна изогнулись в подобии улыбки, а затем его взгляд вновь стал серьезным и цепким, но именно в эту квази, он умудрился буквально шокировать меня, подмигнув.

– Довольно, Утер, – отреагировал следователь. – Распорядитесь на счет лошадей, после завтрака мы выезжаем на место. Подполковник, благодарю, и не прощаюсь.

– Так точно, – ответил Фальк и буквально выбежал из комнаты, оставляя меня наедине с Бладъёльтером.

– Здравствуй МакКайла, – поприветствовал меня старый знакомец, – не буду тянуть ящерицу за хвост, да и возможности поговорить без свидетелей нам может более не представиться, доверять я здесь могу лишь тебе, поэтому прошу, расскажи без прикрас, что произошло?

– Расскажу, но позволите прежде вопрос? – и когда Бьерн кивнул, продолжила, – Неужели подполковник попал под ваше подозрение? – то, что Фальк сразу бросился докладывать в ОО об обстановке говорило в его пользу, но вероятнее всего, я чего-то не знала.

Глаза темного янтаря пристально изучали меня некоторое время, о нет, я точно знала, что Бладъёльтер загодя решил делиться со мной всей информацией или нет, а сейчас он просто тянет время, повышая градус напряжения и увеличивая значимость информации. Всего на мгновение он забылся и в его глазах появилось то выражение, что связанные узами мужчины либо всеми силами пытаются скрыть, либо всячески демонстрируют.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Чувственное, распаляющее огонь и сносящее все барьеры, желание вспыхнуло фениксом в его странных глазах и осыпалось пеплом, являя прежнего Генриха, беспристрастного и сосредоточенного. Я постаралась унять неистово зашедшееся сердце, удивительно, но раньше, пока кабала долга довлела надо мной, рассматривать мужчину в определенном ракурсе не получалось, сейчас же с удивлением поймала себя на том, что Бьерн мне более чем интересен.