Текст книги "Сюрприз для маркиза (СИ)"
Автор книги: Галина Горенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)
Глава 16. То, что случается, случается вовремя
Вечером мы согласовали с Рэйджем, когда и кто из нас будет завтра с Нори. Она уверенно шла на поправку, но пока ещё не приходила в себя, и когда я утром пришла в герцогские покои, чтобы побыть с ней, она все так же неподвижно лежала на простынях. Но изменения в лучшую сторону были на лицо. К губам вернулся прежний нежный цвет пионов, кожа вновь стала персиковой, шрам затягивался не так быстро как хотелось бы, но характер раны был магическим, так что это было не удивительно.
Когда я стала протирать тело подруги влажной тканью, в комнату ворвалась Теана. Ее Высочество была бодра, весела, полна сил и желания помочь. По ее словам, у неё был опыт обращения с ранами, и она с присущей ее неунывающей натуре рвением, принялась за смену повязки и наложение целебных мазей и примочек. Оживлённо щебеча обо всем и ни о чем, мы незаметно сделали для Нори все, что было необходимо. Я присела переплести подруге косы, а Теана профессиональными движениями стала массировать Оноре руки и ноги с использованием крайне вонючего но, по словам Цессы, невероятно эффективного масла от пролежней. Повторно обтерев, теперь уже приторное масло с кожи, мы в четыре руки проворно одели Нори и попросили служанку принести тай. Теана добавила к заказу побольше сладкой выпечки. Определенно Цесса мне нравилась все больше.
После терпкого бодрящего напитка, дождавшись смену "караула" в лице бабушки и сестры Нори, мы решили прогуляться по дворцу. Я напросилась на экскурсию в малую картинную галерею. Большая перед Зимником была на реконструкции – всех Сиятельных предков на многочисленных полотнах приводили в порядок, а вот аристократы поменьше рангом, заслужившие по разным причинам место в галерее картин, висящих в Светлом зале, такой чести не удостоились.
Портреты завораживали меня как ночное светило завараживает волка, я могла долгое время вглядываться в незнакомые черты, рассматривать старомодные наряды, обнаруживая сходства фамильных черт и артефакты, передающиеся из поколения в поколение. А Теана просто любила живопись, любую. Она сказала что раньше ее любимой темой полотен было море, а самой любимой картиной "Утро на море" мариниста, фамилии которого я не знала. Сейчас же у нее есть любимый портрет, который манит ее. И каждый раз, приходя в эту галерею, она в начале идёт к нему, а уж потом смотрит на другие полотна.
Вилли цокал когтями по паркету, не отставая от меня ни на шаг. Утром я прогулялись с ним в цесском саду, и он вольготно побегав по ухоженным просторам, вел себя прилично и почти не шалил. Супруга Вседержителя не видела пса, но то и дело жаловалась на холодок пробегающий по ее руке или бедру, и я рассказала ей про хаунда. Она захлопала в ладоши от переполняющих ее эмоций, и очень сожалела, что ей не удается рассмотреть потустороннюю сущность. Неизменяя себе и в этот раз, Теана быстрым шагом направилась к портрету, так притягивающему её. Я не отставала, мне было крайне интересно, что же так привлекло Ее Величество в обычной картине. Наконец-то мы добрались. Портрет в полный рост висел практически в центре галереи. Пес вдруг жалобно заскулил, я повернулась к нему. Призрачное тело вытянулось в струну, как в охотничьем предвкушении, но из пасти раздавались горестные всхлипы и подвывания. Я повернулась туда, куда был устремлён взгляд призрачных глаз. Ну чтож, могу сказать, что это полотно произвело неизгладимое впечатление и на меня. На холсте был изображён привлекательный молодой мужчина, с характерными чертами своей фамилии, он был одет по моде шести-семи талей давности. На его груди, поверх камзола и шейного платка, на толстой витой цепочке, висел ключ, тот самый, что я нашла в тайном проходе, который так преданно охранял пёс, а у его ног художник изобразил сидящего, всё еще живого Вилли. В правом нижнем углу портрета была подпись: Роберт Де Вард.
Немного опешив, я простояла не шевелясь у картины до тех самых пор, пока Теана не щёлкнула пальцами возле моего носа. Я пришла в себя, потрепала по голове пса, села на корточки, обняла его, постаралась успокоить, поглаживая по спине. Вилли поскуливая забил хвостом и ткнулся холодным, мокрым носом в мою ладонь. Я пошептала ему нежных глупостей. У Теаны я спросила, почему её тянет именно к этому портрету. Немного замешкавшись и пристально посмотрев на картину вновь, Цесса сказала что впервые увидела картину, когда её вешали и с тех пор она не могла понять, почему она как пироман* возвращающийся на место поджога, не может пройти мимо этого холста.
– Я даже спросила у хранителя кто изображён на портрете и могу ли я с ним познакомиться. – Говорила Теана. – Но если фамилию выяснить удалось сразу, то местонахождение этого человека не известно.
– Действительно, – сказала я, – не известно. Это младший брат покойного графа Стьюи и старший нынешнего Алекса. Он пропал шесть талей назад. Мой брат Жан учился с ним в Университете и они много общались. Никто не знает куда он подевался, – но думаю разгадка этой тайны находится в прикроватной тумбочке подле моей кровати, подумала я. Вслух же я произнесла другое: – Надеюсь с ним не случилось ничего непоправимого.
– Очень сомневаюсь, – загадочно ответила она. Если бы я лучше знала Цессу, то поняла бы, что ее лицо сейчас выражает высшую степень понимания происходящего. А так, для меня, Теана просто выглядела очень сосредоточенной. Довольные друг другом, мы распрощались на границе ее покоев, я отправилась к себе, мне нетерпелось вновь открыть дневники и взглянуть на ключ. Раньше я уделяла ему преступно мало времени, но рассмотрев его более крупно на портрете, захотела сделать то же самое в живую.
Подошло время обеда, и я уж было собралась отправится к Нори, чтобы составить компанию Катрионе и Касси, но в моих покоях меня ждал приятный сюрприз. За накрытым изысканными блюдами столом, читая какие то бумаги, сидел Тристан.
Когда я вошла, он приветственно поднялся и не удержавшись, порывисто шагнул ко мне и сжал в объятьях.
– Ты страшная непоседа, я жду тебя уже двадцать таймов, а ты все где то бродишь, – упрекнул меня маркиз.
– Я выполняла важное задание империи. – Задрала я нос. – Охраняла Цессу, заодно культурно обогащалась и просто хорошо провела время. – Улыбнулась я. – Мы посетили малую картинную галерею. Теане нравится там один портрет…
– Знаю, – перебил меня Тристан, – Роба Де Варда. Я предпринимал попытки разобраться в этом деле, до того как началась эта свистопляска с кукольником, и с покушением на Оноре, и с усилением моего… – Тут он замолк, словно кто-то закрыл его рот ладонью.
– Ну уж нет, если тебе не хочется обсуждать свой бич, это не значит что мы не будем этого делать. – И хотя у Тристана ещё было время, я не намеревалась терять впустую драгоценные уны. – Ты должен рассказать мне все, что знаешь про свое проклятье, ты же знаешь я могу помочь. А в замен, я поделюсь с тобой краткой информацией по поводу пропавшего Роберта Де Варда. Ухо на ухо (с глазу на глаз, тет-а-тет), так сказать.
– Шантажистка. – Рассмеялся Силье. – Хорошо, но вечером! Я прийду, как закончу дела. Идёт? – Он вытащил кулон, потёр его, закинул в рот ещё одну тарталетку с крабом и икрой рыбы кун, поцеловал меня в висок и вопросительно поднял бровь, ожидая ответа.
– Договорились, – ответила я, – Тристан улыбнулся и умчался по своим делам.
Выпив отвар, я вытащила ключ и более пристально рассмотрела его. Из серого металла, с вкраплениями рубинов, мелкими шестерёнками, завитками и круглым поворотным колесиком.
Я покрутила его туда сюда, и… ничего не произошло. Но ключ явно был древним, и от него за версту попахивало артефактом. Надо поискать его иллюстрацию в книге, которую я так удачно захватила для Нори. Поиск рисунка ключа так захватил меня, что я чуть было совсем не пропустила вечернее посещение подруги. Пробыв у нее около уна, проверив ее состояние, убедившись, что аура вновь наполняется золотом и силой, и рассказав об этом вернувшемуся Рэйджу, я отправилась в свои покои ожидать Тристана. Книга оказалась не только информативной, но ещё и невероятно интересной, начав читать про одно, я перескакивала на другое, когда я поймала себя на том, что читаю главу о Сардисе я посмотрела на часы. Даже если бы маркиз собирался ко мне заглянуть вечером, а видимо дела его на столько задержали и отвлекли, что он даже не отправил предупредительную записку, что не прийдёт, то время вечерних визитов вышло два уна назад. И я с небольшим сожалением, и предвкушающим удовольствием отправилась принимать ванну.
Я растворила все свои печали, ненастья и переживания в теплой воде с маслом лемонграсса и жожоба. Лёжа в пене, я выпила пару бокалов вайна, чтобы крепко уснуть, так как мысли в моей голове, суетливыми муравьишками строящими новое гнездо**и таскающими туда-сюда палочки идей, листики планов и хвою тезисов не давали расслабиться и уснуть. Промокнув насухо кожу и нанеся на неё ароматный крем, которыми меня задаривал брат, привозя из своих странствий все более изысканные составы и ароматы, я вдруг вспомнила, что мне просто необходимо уточнить кое-что в книге. Пока я ухватила эту мысль, и она позорно не сбежала, трусливо покинув поле боя, я бросилась к кровати и схватила книгу. Судорожно листая, я уронила осушающую ткань, но не прекратила поиски. Именно в тот момент, когда я гневно блестела глазами на книгу, не желающую показывать мне то, чем меня осенило, очень тихо прикрыв дверь, вошёл Тристан. Увидев в каком я виде, встречаю запоздавшего мужчину, он нервно сглатнул, попятился, сбив маленький тонконогий пуф, и замер. Я отложила книгу, и в пол оборота повернулась к нему.
– Так и будешь там стоять? – спросила я. Ему не нужно было намекать дважды. Стремительным движением он бросился ко мне и заключил с свои горячие объятия.
*Пиромания – это нарушение импульсивного поведения, которое выражается в безумной страсти, тяги к поджигательству. Также пироманы любят наблюдать за огнем. Пироманами называют людей, которые обдуманно, целенаправленно и более чем один раз совершили поджоги. Они испытывают удовольствие и удовлетворение от самой подготовки к поджогу и наблюдения за пожаром.
** Мураве́йник (муравьи́ное гнездо́) – название гнезда муравьёв, которое, как правило, заметно своей надземной частью, представляющей собой кучу из кусочков листьев, хвои, веточек и земли.
Глава 17. Имя любимое оберегая, тебя в проклятьях моих обхожу
Поцелуй был долгожданным, глубоким и горячим. Его язык ворвался в мой рот, тем же стримительным движением, что и его руки, с жадной лаской шарили по моей обнаженной спине. Словно отгоняя наваждение, он трянул головой, и шелковая охра* вновь оказалась зажата между моих пальцев. Подставляя шею под поцелуи, я зачарованно смотрела, как переливаются длинные пряди, намотанные на мои пальцы. Вот губы, язык, зубы припечатали дорожку влажных, высекающих искры возбуждения, поцелуев. Когда рот Тристана сомкнулся на моем соске, я в голос простонала его имя.
С сожалением выпустив живую бронзу волос, я стала стягивать с Силье сюртук, развязывать шейный платок, расстёгивать пуговицы на сорочке. Горячие пальцы вминались в кожу спины, ласковые губы и острые зубы Тристана, вызывали контрастные, яростные ощущения. Жгучие поцелуи по чувствительной от возбуждения коже, пробирались все ниже, к влажному пику чувственного удовольствия. Почти опрокинув меня на кровать, он быстрым, но аккуратным движением развел мне ноги. И замер. Через несколько мгновений я приподнялась на локтях и спросила:
– Все в порядке? – его взгляд полыхал, пальцы, все ещё держащие меня за бедра, сжались сильнее, раня изменившимися ногтями, потом он моргнул, стряхивая морок, гортанно рыкнул:-Ты прекрасна. Абсолютно везде. – И приник губами к моим истекающим соками лепесткам.
Его язык вытворял такое: он гладил, лизал, сосал, трепал и бил по чувствительной бусине. Зацеловывая мое желание, он проникал в меня языком и не выдержав накала безудержного стремления, я насаживалась на его плоть. Громко застонав – кончила. Он пил влагу страсти, кажется мурлыча, мял мою грудь, обнимал за попку и снова возвращался к раковинам плоти, когда я больше не могла этого выносить, и сказала ему об этом, он скинул панталоны, придвинулся поближе, и дразня нерешительностью и сомнением вошёл не до конца, что бы я могла привыкнуть. Страсть так опаляла моё сознание, что мне казалось, не проникни он глубже, я не смогу дышать. Я скрестила ноги у него на пояснице и притянула его дальше, в себя.
– Ещё, не останавливайся. – Он хрипло засмеялся, прошептал на ухо, что я нетерпеливая, и усилил ритм и напор. Вторя ему каждым движением, я громко пела от удовольствия. Плоть пульсировала во мне, даря ощущение идеальной ночи. Когда он вбился ещё глубже и сильнее, я закричала, теряя голос и моля о пощаде. Он вошёл в меня ещё несколько раз, и догнал меня на пике, падая в сладкую бездну вместе со мной.
Два влажных тела, лежали не в силах пошевелиться. Его рука покоилась на моем животе, он что-то выводил на нем, зачеркивая и стирая ладонью. Огонь мой погас, но его нежные движения вновь раздували опаляющие костры страсти. Пальцы ног кололо, хотелось продолжения, но я ещё не видела самого главного. Выпутавшись из объятий удивлённого любовника, шекоча его мощную грудь и упругий живот влажными от ванны и бешеной любви волосами, я спустилась к его немного опавшей плоти. Мне не доводилось прежде видеть мужское орудие, но вот этот образец, у меня в руках, был как он сказал? А, точно! П-Р-Е-К-Р-А-С-Е-Н!Я несмело взяла его пальцами и Тристан гулко застонал.
– Ты убиваешь меня, Соули. Просто убиваешь.
Я хмыкнула, под громкий надсадный всхлип, подняла сжатый в кулак член ко рту и лизнула чуть солоноватую головку. Наблюдая за реакцией Тристана, помогая себе второй рукой, языком и зубами, я довела его до состояния невозврата. Руки маркиза сминали простыню, зубы были сжаты в хищном зверином оскале, кадык ходил туда-сюда, я вобрала в свой рот большую его часть и сделала несколько сосательный движений. Тристан зарычал, а струя горячего семени ударила меня в глотку. Я поцеловала круглую гладкость на последок и откинулась на подушки.
Спустя некоторое время, я накинула шелковый пеньюар, налила теплого тая, что до сих пор стоял на джезве с тлеющими углями под ней, передала чашку любовнику, налила ещё одну и отхлебнув сказала:
– Рассказывай о проклятье. От меня не сбежать.
Выпив почти четыре чашки тая я узнала многое, но самое главное – нет.
… В день совершеннолетия на ничего не подозревающего мужчину обрушилась огромная магическая мощь. Нет, он всегда был потенциально сильным оборотнем и магом. Вместе со второй ипостасью приходили: сила, выносливость, изворотливость, хитрость присущая кошкам, быстрая регенирация, и многое другое. И в то же время как будто на него надели строгий ошейник**. Любое колдовство – сильнейшая, небывалая по мощи отдача. Лекарь не заметил ничего противоестественного, и успокоил мага, что это все становление дара, и все наладится, но червячок сомнения грыз маркиза, и он нашел того, кто смог увидеть.
Проклятье Мораны. На смерть. Через боль.
Кто и почему навёл бич на мужчину было не понятно. Одно было ясно наверняка – проклятье это очень древнее, скорее всего родовое. За юные годы он просто не успел бы насолить никому так сильно, чтобы использовать фатальный навет такой мощи. Он искал везде где мог: в библиотеках, частных собраниях о проклятьях, даже изучал карты геоизменений, ведь проклятье такой силы явно повлияет на природу.
Но нашел лишь крохи: слухи, сказки, легенды. А перелопатив семейные архивы, пересмотрев кучу ненужного и пустого, нашел дневник основателя рода. Теперь вот пытается продаться сквозь шифр. Поэтому и искал книги по криптографии.
А я в свою очередь рассказала ему про Вилли, дневники, ключ и письма. Мы договорились вместе посмотреть и его тетради, и мои. Одна голова хорошо, но может две….
– Соули, – обратился Тристан ко мне вдруг тихим, серьезным тоном. – Позволь мне сказать нечто важное, что мучает меня.
– Я вся внимание, – откликнулась я.
– Ты ведь понимаешь, что сложись обстоятельства по другому, я бы долго и с необходимым пиететом ухаживал за тобой, облекая свое внимание в приличествующие формы, и когда ты не смогла бы противится, умолял бы тебя оказать мне честь, стать хранительницей моего сердца и делал бы каждый наш совместный миг счастливым. У нас бы была одна судьба на двоих. – Его глаза затуманились дымкой возможного будущего, но Тристан резко закрыл глаза, как захлопывают дверь уходя, что бы никогда не вернуться. – Но я не могу взваливать на тебя непосильную ношу фатального, рокового проклятия. Я не в праве. Но…я не в силах совладать с собой. С того первого дня в библиотеке, ты прочно занимаешь главенствующее место в моих мыслях. Моя душа – принадлежит только тебе.
Я молчала. Долго. И маркиз стал заметно нервничать.
Я обвела холодными от волнения пальцами его скулы, подбородок, губы, затем наклонилась и со всей нежностью, накопившейся во мне поцеловала его в жёсткие губы.
– Я запомню твои слова, несс Тристан Силье, и когда мы разберемся с твоим гибельным наветом, тебе не отвертеться. Избежать ухаживаний по всем правилам не удастся.
*Цвет охра – один из самых распространенных в природе, его оттенки весьма разнообразны-от светло– желтого до насыщенного коричнево– желтого. Природный пигмент охра, представляет из себя гидрат окиси железа с примесью глины, песка, гипса, органических веществ.
**Строгий ошейник – состоит из металлических звеньев с шипами внутрь. Причиняет боль при дрессировке.
Глава 18. Но лишь одиночество учит нас любить
Утром за мной за мной послал Рэйдж: ночью Нори приходила в себя ненадолго, и я обрадовавшись этой замечательной новости, поспешила в покои подруги. Тристан ушёл ещё раньше, пока я находилась на той тонкой грани между сном и явью. Я отчётливо помню его нежный поцелуй и тихое прощание. Но разомкнуть сладкие объятия Дрёмы не смогла, так и не проснувшись.
Когда я пришла в комнаты герцога, Нори спала, хорошо что мне есть что почитать, я захватила с собой дневник родителей.
Где-то на краю сознания, я пыталась уловить, что же меня беспокоит в рассказе Тристана. Я пыталась поймать эту мысль, возвращаясь к ней снова и снова, проговаривая про себя его слова, в надежде, что меня осенит, но уколовшее меня несоответствием воспоминание, призрачная идея, так и утекла прохладной водой меж пальцев, оставив влажный след тревоги. Я углубилась в чтение фолианта. Здесь была обширная информация по проклятьям, но я застряла в самом начале, продираясь через отвратительный почерк одного из предков – мало того, что его буквы все время наровили завалиться друг на друга, так они ещё были испещрены чернильными кляксами, каплями от реактивов и прожженными дырами в бумаге.
Подруга не приходила в себя почти до обеда. Периодически я подходила к ней, проверяя ее самочувствие – на лицо были все признаки скорейшего пробуждения: ее глаза под веками шевелились; ритм ее дыхания стал, прерывистым частым; руки непроизвольно комкали простыню. И когда она завозилась покидая вынужденный целебный плен сна, я подняла на неё уставшие от долгого чтения глаза и широко улыбнулась, приветствуя соню.
– Как же ты нас напугала, Онни. Я столько не общалась со Жнецом со смерти родителей. Так спешишь стать его невестой? – с облегчением и бесспорной радостью, подтрунивала я над ней.
Подруга улыбнулась в ответ, и потянувшись ошарашила меня своими словами:
– Катати о свадьбе, раз уж зашла речь об этом знанимательном событии, ты согласишься?
– Что? – не очень поняла я её иносказательность. – Жениться на тебе? Я конечно видела тебя голой, и некоторые виды произвели на меня неизгладимое, ооооочень гладкое впечатление, – протянула я. Мне бы тоже хотелось таких свершений внизу, как у Онни, – и все же я не тяготею к своему полу, подруга. – Надо будет спросить у нее каким образом она добилась этого потрясающего эффекта гладкой кожи.
– Нет, – она засмеялась вновь. – Будь моим стражем.
Когда Оноре́ произнесла ритуальную фразу, мои глаза защипало. Казалось я вот-вот не сдержусь, и растроганно расплачусь. Быть не просто лучшим другом и опорой, быть самым близким и родным человеком после супруга и детей. Утешать в горе, разделять радость, быть поддержкой для нее, и семьи, которая будет и моей. Да. Сто раз да. И все же я спросила, не веря счастью и чести:
– Ты хочешь чтобы я стала твоей совестью и лагофетом*? – не сдержав эмоции, я закрыла глаза. Теплая капля счастья сбежала по моему лицу. Я часто закивала, радостно соглашаясь. Нори протянула мне слабые руки и я кинулась им навстречу, и крепко сжала подругу шепча слова благодарности. Она всхлипнула, и я отстранилась вытирая ее слезы, ободряюще похлопывая по плечу.
Пёс забил хвостом и подняв лохматые ушки, приветственно тявкнул.
Через мгновение после уверенного стука, в комнату вошла Теана. Она улыбнулась подруге, подмигнула мне и сказала: – Я понимаю, что больше всего вам хочется посекретничать, но я не уйду. Иначе умру от любопытства.
Оноре́ приоткрыла рот в недоумении, а я посчитала необходимым пояснить:
– Её Величество помогала мне ухаживать за тобой. Рэйдж видел угрозу твоему здоровью и жизни в любом малознакомым человеке. А нам он доверяет, к тому же Теана маглекарь. И пока Его Величество готовится к усретнению стран Кватры, а герцог кошмарит подчинённых, мы здорово сдружились. – А потом, охранять сразу два объекта проще, когда они оба находятся в одном месте, повторила я про себя мысленно слова Тристана.
– О, я уверенна, мы подружимся. Я столько слышала о вас от герцога, что уже считаю вас своим добрым другом. – Внесла ясность в свое панибратское отношение и лёгкую бестактность Теана, хотя кто я такая, чтобы упрекать Ее Величество в излишней эксцентричности, а она тем временем продолжила. – Стольких язвительных комплиментов, колючих комментариев и ядовитых высказываний не удостаивалась ни одна особа. Он ругал вас с таким пылом, что я сразу поняла, что он влип по самые брови.
Нори рассмеялась, я усмехнулась и почесал Вилли за ушком, а Цесса присела на маленький диванчик.
– А сколько я болела? – вдруг спросила Нори.
Не сговариваясь с Теаной, мы хором ошарашили: – Шесть унов.
Потрясение на лице подруги сменилось странным выражением лица, а когда она характерно заерзала, я поняла: естественные потребности, что сдерживались магически, рвутся наружу. Я помогла ей встать и придерживая за спину, отвела ее в ванную комнату. После того как Нори сделала все что хотела, она умоляюще перевела взгляд с меня на ванну. Я разрешила ей принять душ, так как понимала её стремление к чистоте после стольких дней без сознания. Мелкая мозаика всех оттенков жёлтого: от лимонного до золотого, от шафранового до медового, затейливо перемешиваясь, устилала теплый пол и украшала стены ванной комнаты. Огромная каменная ванная из печсанного монолита была отполированной и гладкой, а чашу бронзовой раковины держал в лапах гибкий водяной змей, хвост которого обвивал ее основание. Казалось я попала в пещеру дракона, который охраняет свои сокровища. Плитка покрылась испариной, огромное, во всю стену зеркало в золотой оправе подернулось дымкой от горячего тумана, а довольное мычание подруги из под тугих струй воды уверили меня, что Нори отмылась до скрипа.
– Почему меня так шатает? – сквозь шум проточной воды услышала я вопрос подруги.
– Это от большой кровопотери и голода. – Ответила я. – Наверстаешь! Тьмы в тебе больше нет! Ты быстро прийдешь в норму.
Я помогла завернуться Онни в теплую ткань, и поддерживая подвела к кровати. Простыни сменили, белье благоухало чистотой. Цесса уже расставляла бутылочки с отваром и, скручивая бинт в прочную салфетку, кивнула Онни на кровать.
– Не переживай, – успокоила её Теана, – я делала это до тебя уже тысячи раз, и несколько раз тебе.
Когда ей удалось снять предыдущий пластырь, ранка, которая выглядело в общем неплохо, немного закровила. Ее Величество надсадно задышала борясь с тошнотой, посерела лицом и откинулась на спинку кресла. Явно борясь с подступившей тошнотой, она проиграла этот бой и бросилась со всех ног в ванную комнату, путаясь в юбках платья.
Мы недоуменно переглянулись. Когда она вышла, ее руки дрожали, а лицо было влажным, она даже не удосужились промокнуть его, видимо холодившая кожу вода помогала прийти в себя.
Я пригляделась к ней. Ого-го. Вот это да! Невероятно!
Не смотря на явное недомогание, Теана все же закончила перевязку, слегка морщась и приговаривая, скорее для себя, нежели для нас:
– Не понимаю, что со мной, кровь безопасна, я это вижу. А уж сколько разных запахов я слышала за всю свою практику. – Закончив она одернула камизу Онни и села.
– Мне известно что с тобой, Теана! Могу я говорить при Нори? – спросила я улыбаясь.
Цесса в нетерпении заерзала, – Конечно, не тяни бирму за хвост.
А я осознала то, что увидела пару квази назад, волнуясь в свете обстоятельств и пристально всматриваясь в ауру Теаны и произнесла:– Я уверена, что ты не знала об этом, так как срок ещё очень маленький. Но ты в положении.
Рот Цессы распахнулся, глаза выражали искреннее изумление, она хлопала ресницами и вдруг, с совершенно счастливым вскриком, она вскочила с кресла, подскочила ко мне, и затрясла меня за плечи:
.-Это точно? Ты уверена? Как это могло произойти, – стреляла как из пушки, в меня своими вопросами подруга. Мы с Соланж хором засмеялись.
– Не думала, что ты до сих пор не знаешь откуда берутся дети…Понимаешь…Когда мужчина влюбляется в женщину… – подтрунивала я над все ещё не верящей в свое счастье девушкой.
– Аааааа, ты издеваешься? Посмотрю я на тебя в такой момент. Все, побежала отрывать Себастиана от государственных дел, – сказала она и пританцовывая выбежала в коридор. Когда за ней захлопнулась дверь, я подала крепкого бульона подруге, а когда та насытилась сказала:
– А то, что у них будет двойня – скажу ей попозже. – Услышав эти слова подруга улыбнулась и провалилась в сон.
Возле дверей цесской переговорной стоял гвардеец, которому было велено никого не пускать. Под страхом смерти. Но когда на пороге комнаты появилась Её Величество, он вытянулся в струнку, и приоткрыл дверь, пропуская супругу правителя в святая святых.
Теана вошла в переговорную. За столом привычно расположились ближайшие соратники, советники и друзья мужа. Место Силье пустовало. Ещё вчера его отправили по секретному заданию на границу с Демистаном. Именно туда вели следы последних бесчинств кукольника. И пока от заместителя магуправления не было вестей. Муж удивлённо вскинул брови и спросил, что случилось. Теана подошла к вседержителю и тихонечко, на ушко сообщила:
– Ты скоро станешь папой, мой Виверн. Надеюсь мне не нужно будет высиживать яйцо?
Себастиан пытался собраться с мыслями. Он понимал что шутить такими вещами Теа не будет, и вдруг, осознание того, ЧТО СКАЗАЛА супруга обрушилось на него тяжестью скалы и взорвалось фейерверками всепоглащающих радости и восторга. Внутри него разгорался огненный вихрь, ящер внутри царапал кожу некчемной человеческой плоти, он хотел отпраздновать это по своему, круша все вокруг, изрыгая огонь и принося ужас и страдания. Вдруг какофонию внутренних восторгов прервала неприятная тупая боль в хвосте. Острый каблучок супруги прочно давил на длинную конечность. Себастиан с трудом удержался от оборота. Вновь его Теана смогла вернуть ему практически утерянный человеческий разум. Он схватил супругу в объятия, покружил ее и отправился к дворцовому лекарю. Надо точно удостоверится, что с ней все в порядке.
Их спины прожигал яростный, полный всепоглащающей ненависти взгляд. Если бы он увидел эту страшную, мрачную, лютую одержимость, Цесс наверняка бы споткнулся со своей драгоценной ношей.
После насыщенных событиями последних терилов, следующие потекли неспешно и лениво.
Тристан должен был вернуться к Зимнику, а штатный некромант магуправления после небольшого перерыва вернулся к работе и сопровождал маркиза на этом задании. Прочное ощущение, что это затишье перед бурей усиливалось постоянными донесениями о все новых куклах, двух поймали и во дворце. Один оказался садовником, а второй и вовсе поваренком с кухни. Никакой реальной возможности навредить Теане у этих игрушек тёмного не было, но не смотря на это Цессе усилили охрану.
Помимо коротких, но нежных писем, которые я получала каждый день, маркиз присылал мне маленькие напоминание о себе. Первой пришла коробочка с браслетом из платины, благодаря сложному плетению тонкие круглые звенья смотрелись изысканно и не вычурно. Металл был матовым и вбирал в себя свет, от чего украшение смотрелось таинственным и древним. На одном из колечек висел крошечный кулон изображающий книгу с тонкой вязью красных рун по корешку и тонкой проработкой мелких деталей, от окованных красным золотом уголков, до выгравированного названия – символа знаний на обложке. Затем пришла фигурка Вилли, пёс был удивительно похож на настоящего призрака и таинственно сверкал сапфировым глазами. Потом была флейта, как напоминание об опере. Домик, точь в точь, как тот, в котором мы спасались от ливня. Последним доставили херувимчика, с такими же крошечными крыльями и пухлой попой. И не смотря на то, что я практически не оставалась одна, и все время была занята какими-то делами, я ужасно соскучилась по Тристану. Мои письма доходили ему с большим опозданием, так как он не сидел на месте, а все время проводил в разъездах, что-то инспектируя.
Большую часть своего времени я общалась с Оноре́ и с Теаной. И если Нори чувствовала себя с каждым днём лучше, становилась деятельнней и активней, и герцогу все с большим трудом удавалось удерживать ее в покоях, то Цесса проявляла все признаки беременности – утром ее мучила тошнота, ближе к обеду она становилась рассеянной и сонной. Обычно я составляла ей компанию на пятичасовом тае. В этот небольшой промежуток времени она была собой. Эта временная беспомощность сильно расстраивала Ее Величество, организация бала для знати и праздника для простых жителей Ориума в канун Зимника в этом териле были ее детищем, но ей пришлось львиную долю своих обязанностей переложить на плечи дворцового церемониймейстера и матушки Софии, которая заведовала больницей для бедных патронируемой* Теаной.
На третий день после того, как Онни пришла в себя, ко мне подошёл герцог Рэйдж. Он не мог больше ждать и мечтал назвать Оноре своей. Кристоф просил оказать им честь и стать свидетельницей обряда соединения жизней. Я с радостью закивала и согласилась держать этот сюрприз в секрете. Церемония была назначена на завтра, около полудня.
