Текст книги "Сюрприз для маркиза (СИ)"
Автор книги: Галина Горенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
Глава 31. Ничего не весит больше, чем чужой секрет
Глаза Тристана метали молнии, челюсти были сжаты и желваки ходили ходуном, побелевшие на костяшках кулаки мяли белоснежную накрахмаленную салфетку. Официант, поклонившись, поставил квадратную, завязанную шелковым бантом, коробку с моим заказом на стол, а мне показалось как будто приговор привели в исполнение и лезвие гильотины с лязгом упало на голову преступника. Тристан порывисто встал, и пропуская меня вперед, мы вышли из ресторации.
К экипажу я шла словно под конвоем, он не сказал мне больше ни слова. А все те фразы, что крутились у меня на языке, позорно струсив, дезертировали с поля боя. Как только мы сели в карету и за его спиной захлопнулась дверь, Тристан схватил меня в жесткие, сильные объятья и острыми, жалящими поцелуями стал осыпать мое лицо, шею, волосы. Его губы целовали меня везде, куда могли дотянуться, руки так крепко сжимали меня, что почти причиняли боль. Его заметно потряхивало и было понятно, как сложно ему сохранять самообладание и вернуть контроль над зверем. Он последний раз долго и со вкусом смаковал мои уста, а потом немного отодвинув меня и поймав своим взглядом мой, сказал:
– Великие!… Как же я волновался… Как хорошо, что с тобой все в порядке… Я почти три дня не мог думать ни о чем другом, все переживал куда ты делась… Что случилось, почему ты оказалась здесь? – не дав возможности ответить, любимый снова набросился на меня с поцелуями, бормоча какие-то нежности, тут же ругаясь, а потом моля о прощении, снова сжимая меня крепче прежнего.
Карета остановилась у городского особняка маркиза, он схватил меня в охапку, вбежал по ступеням, плечом саданул входную дверь и буквально ввалился со мной на руках в первую попавшуюся комнату. Ею оказалась библиотека, он плюхнулся на кожаный диванчик, опустил меня на колени, прижался головой к моему плечу, с жадностью вдыхая мой запах. Я чувствовала, как потрясения, волнения, переживания последних дней отпускают меня, словно где-то глубоко внутри до предела жестко сжатая пружина, стала медленно разжиматься. Я прекрасно осознавала, что серьезного, важного, трудного разговора нам не избежать, но Великие… сейчас мне так сильно хотелось вновь ощутить тепло его тела, вдыхать его неповторимый мужественный терпкий родной аромат, чувствовать, что он живой, усмирить ту бурю переживаний и горячечное волнение, что я поддалась своей слабости, и потакая своему сиюминутному желанию отдалась его ласкам.
Очень осторожно, лаская, пробуя на вкус, покусывая, отступая и вновь нападая Тристан терзал мои губы. Он нежно целовал мою шею и розовую раковину уха, осыпал поцелуями ключицы и чувствительную ямку между ними, спустив рукав, он целовал, плечо и руку, оставляя след влажных, обжигающих поцелуев. Освободив от платья почему-то только одну сторону и запутавшись в шнуровке, он осторожно высвободил из корсета белую, полную грудь с припухшим розовым соском и языком попробовал его на вкус. Обхватив и перекатывая жесткими губами сморщенный шелковый камушек, свободной рукой он мял другую грудь, вызывая во мне стоны наслаждения, и все ближе подталкивая меня к грани блаженства. Своей попкой я отчетливо ощущала величину его желания, он беспокойно ерзал, пытаясь разместить эрекцию так, чтобы давление не было таким сильным, но ощущать его желание под собой, чувствовать свою неоспоримую сексуальную власть, было ни с чем несравнимым удовольствием. Я медленно расстегнула китель и сорочку, Тристан выжидающе замер. Я откинула одежду осыпая его колючий подбородок поцелуями, провела языком по беззащитному горлу и спустившись к груди увидела метку. На левой половине, чуть не доходя до соска, оплетая всю мощную грудь и левую руку я увидела знак смерти. След от почти сбывшегося проклятия, как будто углем нарисованный рисунок. Черная отметина изображала переплетающиеся руны, черепа и призрачные тени. Я как завороженная провела губами по коже. Она была холодная и равнодушная.
– Я проснулся с ней. Несколько мгновений метка жгла, будто мне поставили клеймо, а спустя квази, она остыла, – сказал он, ожидая моей реакции на знак смерти.
– Нет ни одного проклятия, что проходило бы бесследно, – ответила я, – для меня не имеет никакого значение уродливый след от проклятия, лучше его отголосок, чем сам херем. – Я провела острым язычком по прохладной коже, оставляя влажный след, подула на него и произнесла, – Я люблю тебя Тристан Силье. Он счастливо рассмеялся и продолжил с того, на чем мы остановились.
Мы отчаянно целовались, постанывая, кусаясь, стукаясь зубами. Трис неловко, одной рукой пытался расшнуровать корсет, запутавшись в лентах и петлях, он замычал и бросил затею полностью разоблачить меня. Посадив меня сверху, он придвинулся поглубже, отодвинул влажные кружева трусиков, и немедля ни квази, вошел в меня. Ощущая горячую, пульсирующую плоть любимого, я зарычала и начала двигаться. Тристан поддерживал мои бедра руками, двигаясь в таком правильном, синхронном ритме, трудно дышал и поворачивая голову от одной вершинке к другой, облизывал и покусывал их языком. Я закричала, кончая, голова кружилась, кровь пульсировала в висках, любимый вдвинулся особенно сильно, прикусил до боли ключицу и присоединился ко мне в освобождающем экстазе.
Еще долгое время, я так и лежала на своем мужчине, его плоть покоилась во мне, и я наслаждалась этой удивительной наполненностью и чувством единения. Его рука выписывала вензеля на моей голой спине, щекотала шелковыми завязками плечи и щеки. Он немного отстранился, поймал мой рассеянный взгляд и произнес:
– Я пришел в себя от надсадно-тоскливого воя хаунда, едва я смог пошевелиться после той невыносимой боли, что оставила мрачное клеймо. Спустя всего мгновение Вилли на моих глазах истаял и исчез. Я не знал, что мне думать, неконтролируемое беспокойство, тревога за тебя, съедающая меня заживо, превратились в панический ужас, – я погладила его по плечу, поддерживая и подбадривая продолжать рассказ, – я понял, что свой уход ты преподнесла хозяевам дома по-другому (поездка за лекарем, была всего лишь предлогом). Немедля ни квази, я поскакал в сторону Альбасетте, но, когда я встретил твою охромевшую, бредущую мне на встречу, лошадь, я не знал, что и думать. Мое сердце рвалось наружу от страшного предчувствия. По цепочке кровавых следов я нашел дерево, недалеко от входа в ущелье, к которому она была привязана. Я бросился искать тебя, я кричал что было сил, я звал тебя пока не охрип, но…ты не откликнулась. Проклятый туман… голова невыносимо болела, барабанные перепонки казалось лопнут… Я поднялся выше, почти к самому плато, клубящийся серый туман отступил, оставив после себя влажные скользкие камни, и вдруг, пошел самый странный дождь, который я когда-либо видел, черный как смола, он не оставлял никаких следов ни на одежде, ни на траве, ни на граните. Но после того как он закончился, ощущение страшной, непоправимой потери острыми шипами, сжимающее мое сердце, прошло, и я вновь смог вдохнуть полной грудью.
Он замолчал ненадолго, встал и налил себе бренди, а мне легкого черешневого вина. Расположившись на диване вновь, он взял мои ступни, положил к себе на колени и поглаживая их, словно для того чтобы продолжить рассказ ему нужно было ощущать меня в своих руках – закончил историю: – В Альбасетте тебя не было, это удалось выяснить пости сразу. Практически без сна, загнав двух жеребцов и воспользовавшись порталами, я оказался здесь. Сразу бросился в Магуправление и ввалился в кабинет к Рэйджу, потребовав снарядить отряд для розыска, но Рэйдж тут же успокоил меня – настоятельно рекомендуя привезти себя в порядок и отправится в ресторацию, в которой я и нашел тебя. Расскажи мне, что произошло, Соули.
Глубоко выдохнув я откинулась на кожаные подушки и приступила к подробному рассказу. Я поведала ему о том, как я помогла Марте, о том, как я вернулась в дом и в каком состоянии нашла его, как не смогла разбудить его утром и как сама отправилась в Альбасетте…
– Прости, любимый, но я не могу рассказать тебе, как сняла проклятье. Это не моя тайна, я не могу раскрывать таинство. Это слишком тонкая материя, темная энергия и мертвый мир. Заглянуть за грань дано не каждому, и эти знания тебе ни к чему, есть вещи, о которых никогда нельзя говорить, и эта одна из них – не сказала, отрезала я. Тристан кивнул и притянул меня в объятия. А потом я рассказала ему о том, что на самом деле произошло в Пропасти Азраила, о сонме не упокоенных призраков, о ведьме, проклявшей его, о той роли, которую сыграл полковник Ширас Силье в битве Туманного ущелья…
– Так вот почему последние страницы были вырваны, а и почти все перечеркнуто – он даже в собственном дневнике уничтожил все упоминания об этой трагедии, чтобы никто не догадался об этом подлом преступлении… Тристан вскочил с дивана, натягивая брюки и поправляя китель, одновременно он пытался просунуть ногу в сапог и запнувшись свалился на ковер. Я улыбнулась.
– Быстрее, Соль, мы не должны терять ни тайма, нам срочно нужно во дворец, рассказать обо всем Виверну, я сейчас напишу Рэйджу, ну чего ты сидишь? – теперь же я рассмеялась во весь голос, такое облегчение и одновременно гордость испытывала я сейчас.
– Как скажешь, любимый, но может быть мы всё-таки дождемся хотя бы утра, глубокая ночь на дворе, и я сомневаюсь, что Кристоф или Его Величество будут рады нам в столь поздний час.
Тристан посмотрел на часы, кивнул и подхватив меня на руки отправился в свою спальню.
Глава 32. Нельзя путать честь с глупым гонором
Рано утром мы отправились во дворец. Несмотря на то, что Тристан не находил себе места от нетерпения, он всё-таки дал мне возможность заехать домой, переодеть платье и привести себя в порядок. Лошади в нетерпении били копытами по мощеному граниту мостовой, и когда мы сели в экипаж, они резко сорвались с места. До дворца было не очень далеко, но чем ближе мы подъезжали, тем ощутимее нервничал маркиз. Издали нам показалось что замок в огне, выстланное сизыми грозовыми тучами небо искажало красное марево восхода, и казалось, что огромный красный дракон обвивает лапами и хвостом шпили и башни из розового песчаника, плюя белыми молниями и изрыгая гром из голодного чрева. Общая гнетущая обстановка тягостным плащом ожидания накрыла нас.
Представить, как поступит Его Высочество не брался даже придворный предсказатель, у Вседержителя всегда было свое мнение на любой счет, и оно очень часто не совпадало с мнением его умудренных сединами советников. Не смотря на ранний час, Себастьян Виверн уже был в своем рабочем кабинете. Предстоящий саммит стран Кватры не оставлял повелителю возможности хоть немного расслабиться и перестать держать руку на пульсе. Он был в курсе любой информации, которая напрямую касалась его, или не касалась вовсе. Осведомители, шпионы, ищейки, разведчики – вся славная братия подведомственная Магконтролю и Личной гвардии Цесса работала не покладая рук. Его Величество уже ожидал нас, справедливо пологая, что мы не завтракали в такую рань и предложил нам составить ему компанию. Мы не сговариваясь отказались. Волнение Тристана передалось мне и несмотря на то, что любой стресс я обычно заедала, сейчас, даже мысль о том, чтобы что-то съесть, вызывала у меня приступ дурноты.
Виверн удивленно приподнял бровь и уточнил цель нашего, столь раннего визита. Без лишних прелюдий маркиз начал свой рассказ.
– Как ты видишь, бич проклятия больше не тяготеет надо мной, – дождавшись кивка монарха, он продолжил, – как бы не трудно мне было рассказывать тебе то, что напрямую затрагивает честь и достоинство моего рода, я не в силах умалчивать эту ужасающую правду.
Потомок Шираса Силье ни разу не сбился, не обманул и не приукрасил неприглядную историю становления, возведенного Цесской властью, герцогского рода. Он с горечью и раскаянием исповедовал нелицеприятные факты. На лице Вседержителя не дрогнул ни один мускул, все-таки дипломатии и умению держать себя в руках правителей учат сызмальства. Когда рассказ был закончен воцарилось тяжелое гробовое молчание, словно упал полог неодолимой тишины. Спустя несколько томительных мгновений, Тристан встал на одно колено перед Цессом: – Теперь Вы знаете все, Ваше Величество, – Себастьян слегка поморщился от официального обращения одного из самых близких друзей, но не сделал не единого жеста, чтобы поднять кающегося маркиза, – и только в Вашей власти восстановить историческую справедливость. Я со смирением и резигнацией* приму любое Ваше решение.
Потомок венценосного рода Вивернов сделал жест рукой, и Тристан поднялся с колен.
– Мне необходимо некоторое время чтобы принять решение, – ответил после квази раздумий Цесс, – я бы попросил вас не покидать дворец, – обратился он уже к нам двоим, – Соланж, ты можешь занять свои прежние покои, и я думаю Теана была бы рада тебе, она сейчас в своем кабинете, и думаю ей пригодится немного дружеского участия. А с тебя Тристан никто не складывал полномочия первого помощника главы Магконтроля и в связи с надвигающейся катастрофой… в смысле с саммитом Кватры, нам с Рэйджем нужна твоя помощь.
Во дворце творилось невероятное столпотворение. Люди сновали туда – сюда, пока я неспеша прогулялась до личных покоев Цессы один из придворных посыльных встретился мне четырежды. Каждый раз, он церемониально приветствовал меня, кланяясь почти в пол и снова отправлялся по делам. У меня создавалось стойкое ощущение, что я находилась в порту. Каждый раз перед своим возвращением Жан предупреждал меня о своем прибытии. Короткая записка неведомым образом обгоняла фрегат, и всегда я встречала его в назначенное время. Ровно в двенадцать леоров, синхронно, с выстрелом пушки в Цесском дворце, небольшая флотилия торговых судов заходила в порт Орума. На ведущем фрегате реял флаг с изображением графского герба. Хотя однажды братец заметил, что издали он прочно смахивает на пиратский флаг. И действительно, наша геральдика представляла собой стилизованное смешение черепа и вязи рун на красном фоне. Те, кто давно промышлял на пиратском поприще прекрасно разбирались в разнице рисунков на гезе**, но связываться с потомственными некромантами не рисковали, особенно после того раза, когда Жан брал меня с собой и я, защищала нашу небольшую флотилию от пиратской армады. Я подняла из морских глубин пару тройку разложившихся кракенов и кашалотов, а про мелких тварей вроде тигровых акул и гигантских осьминогов я вообще молчу. Тогда я на треть проредила эскадру пиратских судов, и теперь встречать гордо реющий флаг Де Бургов пиратские суда предпочитают, чем дальше, тем лучше.
Когда я вошла в покои Цессы, из ее кабинета выходил подобострастно кланяющийся вельможа. Он неловко запнулся, наступив пяткой на свою же длинноносую туфлю, украшенную бархатным бантом, и крякнув покачнулся. Из его плотной кожаной папки посыпались испещрённые бисерным почерком листы, и он суетливо стал их подбирать. Большой живот сильно усложнял его задачу и бухнувшись на колени, мужчина стал ползать на корячках и хватать шелестящие бумажки. Гвардейцы смотрели на это представление сурово сдвинув брови и положив руки на шпаги, что сильно нервировало и без того дерганного толстячка. Его шелковые бриджи цвета игристого вайна совсем неаппетитно обтягивали упитанный зад, что мешало мне наслаждаться открывающейся картиной. Он подобрал уже все листы кроме одного, и уже встав, увидел еще один, лежащий поодаль, исписанный цифрами и таблицами лист. Пыхтя и потея, он наклонился за ним, проявив чудеса гибкости, к сожалению его панталоны, не выдержав пухлого напряжения тихонечко хрумкнули и разошлись на половинки, являя мне, и нервным гвардейцам расчудесные белые кальсоны в желтую уточку. Еле сдержавшись, чтобы неприлично не расхохотаться, я обошла его по кругу, подмигнула страже и вошла в рабочую вотчину Цессы.
Теана сидела за своим массивным столом, заваленным кучей бумаг. Ее светлая головка то и дела пропадала за особо большой стопкой и оттуда раздавался шорох и бормотание, как будто мышки нашли в кладовке головку сыра и совещаются как лучше транспортировать ее к себе в норку.
– Уй, стервятники… Матушку Софию не заменить, святая была женщина, с себя последнее снимет, где я еще такую найду… А этим лишь бы руку поглубже в казну запустить, да нахапать побольше… Гиены проклятые, – бурчала Ее Высочество.
– Гиены? – удивилась я, – странно…
– Ну да, подальщики, вонючки страшные, – ответила Теана и наконец-то подняла голову, увидела меня и засияв радостной улыбкой, засыпала меня вопросами, – А ты почему здесь? Когда приехала? – и не дождавшись ответа сразу начала жаловаться. – Я так тебе рада, ты и Нори словно свет в окошке, вокруг одни лизоблюды, просители и подхалимы и еще не известно кто лучше. Даже некому похвастаться, что меня больше на мыло не тянет, как отрезало…
– Правда? Это просто замечательно, – заметила я. Расспросить об этом достижении Теану поподробнее мне не удалось, так как именно в этот момент, предварительно музыкально стукнув в двери кабинета, ворвалась Оноре. Приветственно кивнув мне и Цессе она подошла к столу и с неимоверной гордостью вытащила из замшевого ридикюля под цвет своего сногсшибательного янтарного платья, небольшую крафтовую коробочку бледно желтого цвета.
– Вот, – сказала она Теане, – я забрала последнюю, и мне пришлось немало попотеть, чтобы перебить цену. Та несса вцепилась в него словно клещ в шкуру собаки, но я сразила ее контраргументом.
– Каким? – спросила Ее величество, – и что ты мне принесла.
– Мне пришлось пообещать ей приглашение на свадьбу Касси, а в коробке самое натуральное, нежное, ароматное яичное мыло в Содружестве. – На несколько мгновений возникла многозначительная, торжественная пауза, но потом, поймав сияющие глаза Теаны, мы громко рассмеялись, я хохотала так, что из глаз брызнули слезы. Впрочем Цесса не отставала, утирая слезящиеся глаза.
– Норри, – обратилась она к недоумевающей нессе, – ты замечательная подруга. Я так рада, что та шаманская пуля привела тебя во дворец, – Оноре продолжала хлопать ресницами и обиженно сопеть. – За квази до твоего прихода, я как раз рассказывала Соль о том, что эта ужасная, неправильная извращенная тяга к этой отросли парфюмерной продукции уже прошла…Впрочем теперь меня тянет на мел, и я отгрызла приличный кусок от фрески в малой гостиной.
Наш дружный хохот было слышно далеко за пределом личных покоев Цессы.
*Резигнация – (от лат.) отречение, покорность неотвратимому; может основываться или на познании и чувствовании Высшей силы, или на болезненности и бессилии;
**Гез – нарицательное название носового флага корабля, который наряду с государственным, гражданским, торговым флагом обозначает государственную и родовую принадлежность судов.
Глава 33. Сокровище только предлог, чтобы отправится на поиски
Сидя за маленьким ажурным столиком из полированной вишни мы, втроем, пили совершенно невероятный напиток. Терпкий и мягкий одновременно. Отвар пах земляничным листом, шиповником и ромашкой, был бледно розового цвета и оставлял послевкусие лета и солнца. Теа рассказала, что это ее собственный рецепт и такой сбор пили все ее предки. К нему подавали крошечные миндальные пирожные со свежей ягодой и сливочным соусом.
Благодаря общению с подругами, переживания уступили место голоду, и я набросилась на невероятные десерты. В придворной теплице выращивали различные сорта и виды ягод, только земляники было семь видов, даже дикая.
– Ну какая дикая земляника может расти в теплице? – вопрошала Теана, облизывая креманку со взбитыми сливками, – другое дело выйдешь пораньше, когда еще роса не просохла, дойдешь до ягодной полянки, где сочная розовая ягодка греется на солнышке, насобираешь целый туесок…эх. Никакой романтики.
– Кстати о романтике, – перевела разговор на волнующую ее тему Оноре, – мне нужна твоя помощь, – сказала она мне. – У бабули есть близкая подруга, одна из немногих, ба очень избирательна. Ты должна знать ее, это виконтесса Кроули… так вот, ее замучил призрак. Я удивленно уставилась на Нори, я прекрасно помнила эту благообразную старушку в старомодном чепце и с розовыми буклями. Она недавно похоронила мужа и всю свою любовь отдавала племяннику, приятному молодому аристократу, кажется мы как-то ходили на выставку в одной компании.
– А нельзя как-то поконкретнее? Что значит замучил? – спросила я. Цесса перестала скрести ложечкой по практически чистой вазочке и тоже заинтересованно посмотрела на Онни.
– Оно гремит цепями, завывает, шуршит, в общем, всячески старается отправить виконтессу вслед за дражайшим супругом. Она очень напуганна, и вчера едва не плакала у бабушки, на ужине. Ба предложила ей остаться у нас, на некоторое время, но она отказалась, ссылаясь на чертову дюжину кошек, которые ждут ее дома, – объяснила подруга, особенно выделив интонацией количество любимцев виконтессы.
– Я бы с огромным удовольствием ей помогла, но Его Величество попросил меня пока не покидать дворец. – Нори разочарованно выдохнула, немного расстроившись.
– Я могу сказать Себастьяну, что ты получила мое разрешение, ты же не в плену или арестована, ему просто нравится все контролировать. А виконтессу жаль, насколько я помню, у нее слабое сердце, – мы удивились такой осведомленности, а Теа сочла необходимым пояснить, – она иногда помогала в больнице. Много жертвовала и даже привела одну из своих горничных учиться на лекаря, и заплатила за нее полную стипендию – у той был явный талант. Сейчас девушка уже помогает акушерке. Задумавшись, она постукивала указательным пальцем по подбородку и решившись ткнула им поочередно в меня и Онни:
– Решено!.. Вы идете спасать нессу, а я прикрываю ваши спины. Твою перед Себастьяном и Силье твою перед Рэйджем. Какая мы расчудесная команда.
С легкой подачи цессы, мы решили не тянуть кота за хвост, а прямым ходом отправились сразу же в городской дом Кроули.
Несмотря на то, что виконтесса была хозяйкой целых тринадцати кошек, животные эти были умные и воспитанные, у каждой мурлыки был свой домик с мягкой подстилочкой внутри, они были совершенно ненавязчивыми и не пытались взгромоздиться на голову или поцарапать. И самое главное, такое обилие кошек на общем аромате дома никак не отразилось.
Хотя Нори первое время подозрительно вела носом и принюхивалась. Хозяйка дома с благодарностью приняла наше желание помочь.
– Из-за того, что я не сплю по ночам, днем я всегда чувствую себя очень разбитой. У меня совсем нет сил, и я постоянно путаюсь, что-то забываю, слуги бегут, со мной остались только дворецкий, моя горничная и повар, остальной штат полностью поменялся уже дважды, – горестно жаловалась она, – а какой это будет скандал, если об этом узнает кто-нибудь еще, все подумают, что я двинулась, а ведь я еще в своем уме.
– Конечно, мы поможем, – сказала я, мне невероятно было жаль пожилую нессу, уж кому, как не мне знать о существовании призраков и какие неприятности они могут доставить, если захотят, – на какое время приходится самый пик бесчинств? И где оно появляется? Видел его еще кто-нибудь, кроме Вас? Может быть сбежавшие слуги?
По рассказам дерганной виконтессы призрак появляется до одиннадцати леоров, она, как и все пожилые люди ложится очень рано, и для нее это уже глубокая ночь, приведение завывает, гремит цепями, нашёптывает кары Солара за грехи земные, стучит по стенам, полу и потолкам. Видел его дворецкий и племянник, который однажды остался у тетушки, а не в своей городской квартире. Самое странное, что кошки, наиболее чувствительные к потусторонним явлениям существа, никак не реагировали на произошедшее, и чаще всего просто мирно спали в своих домиках. Несса Кроули дала нам полный карт-бланш на перемещения по особняку.
Когда виконтесса отвлеклась на очередную кошку, выпрашивающую ласку хозяйки, я наклонилась к Нори и заметила: – Тут что-то не чисто, я впервые встречаюсь с призраком, которого не боятся кошки, а уж цепи и постукивания…как будто читаешь готический роман. Предлагаю устроить засаду и посмотреть, что это за призрак такой.
– Я с тобой, – сказала готовая к любой авантюре подруга.
Мы решили остаться на ночь, о чем и сообщили виконтессе. Она рассыпалась в благодарностях и сказала, что даже если мы и не поможем избавиться от духа, то по крайней мере спать ей сегодня будет не так страшно. Мы написали короткие записки, с объяснением нашим мужчинам того, где мы сегодня ночуем и пошли осматривать дом. И несмотря на то, что особняк был старым, побитым молью и от него отчетливо отдавало нафталином, он был очень уютным, светлым, радостным каким-то. Безумное количество кошек его не портило, а наоборот добавляло изюминку, хотя я порадовалась тому, что оставила Вилли с Тристаном. Несса предложила нам разделить с ней ужин, но нам хотелось обсудить стратегию без нее, и мы прогулялись до ближайшей ресторации.
По возвращении в дом, нам показали комнаты, в которых мы будем ночевать. Не сговариваясь мы отправились в ту, где кровать была больше. Делить ложе нам было не впервой, а спать никто из нас не собирался. Мы погасили свет, и чтобы и вправду не уснуть на мягкой перине стали шепотом болтать о новой выставке артефактов времен Великих, открытие которой было приурочено к саммиту Кватры и будет проходить в крупнейшем музее Орума – Гауса. Дискутировали на тему арбалетов, и Нори рассказала, что Ив немного усовершенствовал один из них, и его убойная сила и дальность полета болта была увеличена почти вдвое. Мы решили, что непременно посоревнуемся друг с другом, а также, обязательно захватим Теану в дуэльную. За обсуждениями приятных планов и дискуссией на тему стрелкового оружия мы не заметили, как пришло время появляться призраку и пропустили первые шаги под дребезжание цепей.
Осторожно ступая, не издавая не единого шороха, в отличие гремящего, стучащего и завывающего "нечто", мы аккуратно выглянули в коридор, за поворотом мелькнул кусочек белой хламиды. На цыпочках, мы последовали за призраком…
Когда мы крадучись приблизились со спины к духу, нам предстала поразительная картина: белое полотно полностью скрывало фигуру, выбеленные, хищно скрюченные руки с цепями ржавых кандалов, волочились по полу, не забывая при этом постукивать по стенам и потолку толстой деревянной орясиной. Я подала Нори условный знак, та в свою очередь кивнула и ударила незадачливого "не призрака" рукояткой пистоля по затылку. Совершенно материальным, я бы даже сказала внушительно увесистым кулем, словно бурдюк с перебродившим вином, злой шутник свалился на пол. К слову говоря, пахло от него так же. С трудом дотащив его до ближайшей комнаты, (ею оказалась гостевая спальня), мы связали его тушу так удачно подходящими для этого ржавыми, но совершенно целыми цепями, разведя руки негодяя к прочным столбцам. Пыхтя от натуги, мы попытались снять с него простыню. Промучившись, я достала небольшой кинжал, и криво разрезала батистовое полотно. Когда нам удалось освободить недопризрака от тряпки, в комнату с подсвечником в одной руке и ручным зеркальцем в тяжелой медной рамке в другой, вбежала хозяйка, за ней, невозмутимо и степенно следовал дворецкий с канделябром, освещая путь виконтессы.
– Нори, смотри, а это не дворецкий, – сказала я. Подруга щелкнула пальцами и несколько магкристаллов осветили ранее темную комнату. Нашему взору предстал лохматый, с разбитой губой и стесанным, о жесткую ткань, подбородком, в усмерть пьяный племянник нессы. Мэтью Кроули.
Виконтесса покачнулась, прошептала: – Мэтти, – закрыла обреченно глаза и горько выдохнула. Нам показалось что она сейчас упадет в обморок, но… Несса взяла себя в руки, подошла к вазе с цветами и сожалением вытащив свежие пионы, вылила содержимое на голову поганого племянника. Тот тряся головой и отдуваясь как конь на водопое, смотрел с похмелья налившимися кровью глазами и ничего не понимая то раскрывал рот, то закрывал, мычал и пытался как-то оправдаться.
– Простите нас Донохью, – сказала я, а Нори закивала как восточный болванчик, поддерживая мои извинения, – мы подумали на вас. Все так удачно складывалось, вы были идеальной кандидатурой. Дворецкий промолчал, удивленно вскинув брови и принял извинения – поклонившись.
– Ах ты поганец, – заговорила наконец-то тетка, – тебе мало того, что я выделяю тебе на содержание, так ты еще решил и наследство поскорее получить, да ты итак бы все унаследовал. Я носилась с тобой как с писанной торбой с шести лет и вот она твоя благодарность? В могилу решил меня пораньше свести…
– Тетя ну что ты, не в могилу, ну что ты… – блеял пойманный родственничек. – Просто дядя Артур…ну тетя…как вы могли так плохо подумать про меня…
– А я знаю, зачем все это делал Мэтью, – громко заявила Нори, страшно меня удивив. Четыре пары глаз внимательно уставились на нее в ожидании продолжения рассказа. – Ваш покойный супруг несса Кроули был тем еще затейником в молодости, вы же знаете, что он много путешествовал и вообще увлекался археологией?
– Ну да, конечно знаю, после его смерти, я многие артефакты передала в музей. Да они дорогие, но совершенно бесполезные, тем более они напоминали мне о моем любимом Арти… – она замолчала и промокнула одинокую слезу в уголке глаза кружевным платочком.
– Совершенно верно, но ведь вы и не догадывались, что жемчужину своей коллекции он спрятал, – продолжила Оноре, а на наши вопросы зачем, ответила, – А просто так, ему было интересно сможет ли Мэтью ее найти. Триннадцать печатей Великих спрятаны в вашем доме. Вот Мэтью ничего умнее не придумал, и систематически простукивал стены и потолок в поисках тайника или сейфа. К тому же ваш проигравшийся в пух и прах племянник, будучи пьяным, рассказал одному из своих ростовщиков эту тайну, ему просто нужно было подождать, когда вы покинете город, отправитесь на воды, или в поместье и планомерно обыскать дом, но кредитор начал требовать выплат немедля, вы ему в оплате долга чести отказали…
– Чести, пфффф, – фыркнула виконтесса, – да у любой из моих кошек чести больше, чем у него – вот тебе, а не печати, – и скрутив дулю, сунула ее под нос раскисшему во всех смыслах племяннику, – дурная кровь, дурная зависимость, я предупреждала тебя Мэтти, долги платить не буду, а если еще раз услышу что-нибудь о том, что ты играешь… Пойдемте девочки… Дон, запри этого негодяя, а с утра пошли за констеблем.
Мы вышли из комнаты, брыкающийся и стенающий племянник стальной нессы Кроули рыдал и молил о прощении, тетушка кремень лишь кивнула дворецкому и тот, повинуясь безмолвному приказу закрыл дверь на замок.
