Текст книги "Сюрприз для маркиза (СИ)"
Автор книги: Галина Горенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Глава 44. Мы выбираем не случайно друг друга… Мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании
Следующее утро, благодаря отлично скоординированной работе сети портальных башен, мы встретили уже в Ориуме. Приграничный Леман встретил нас заснеженным и спящим, но несмотря на это, Тристан успел зайти в местное отделение Магуправления и навести там небольшую суету. Я в это время пила утренний тай в небольшом домашнем кафе и лакомилась свежей сдобой, затем была дикая скачка на перекладных лошадях до очередных телепортационных врат, и мы наконец-то в столице нашего государства. Едва двенадцать раз бухнула дворцовая пушка, знаменуя середину уна, как мы уже поднимались по дворцовым ступеням черного хода. Мы договорились с Тристаном поужинать в городе и он отправился с докладом к Рэйджу, а я в отведенное для гостей Его Величества крыло. В своих покоях я тут же бросилась в ванну и вызвала ожидающую моего возвращения Каро. Вилли с совершенно по-собачьи счастливой мордой угнездился в жарко пылающем камине, зарылся поглубже в обжигающие угли и свернувшись в клубок, словно обожравшийся сметаны кот, уснул, периодически похрюкивая от увиденного во сне.
Основной багаж прибудет завтра, но скромные сувениры для подруг я привезла в небольшой седельной сумке, мне не терпелось их увидеть и порадовать. Я совершенно невыносимо соскучилась по ним и мне не верилось, что я без утайки могу поделиться тем, что я сделала для Кёнига, не только брату, который всегда поддерживал меня, но и девчонкам, поэтому я отправила им небольшие записки, надеясь застать Теану и Онори во дворце и в здравии.
Большая каменная чаша наполнилась ароматной, горячей водой. Пенные, словно снежные, пики мелких мыльных пузырьков с приятным шипением лопались на коже. Ягодицы, бедра и даже немного плечи саднило от многочасовой энергичной скачки, но я была уверенна, что горячая влага и легкий массаж с маслом каритэ решит эту досадную неприятность. Едва я вышла из ванной комнаты и высушила волосы как в мои покои с хохотом ввалились подруги, они начали наперебой спрашивать, как дела у меня и тут же рассказывать, как поживают они, поочередно сжимая меня в своих объятиях и лобзая мои счастливо зардевшиеся щеки. Каро деликатно удалилась предварительно, накрыв на стол и я, даже не меняя мягкого махрового халата на дневное платье, предложила им позаботится о тае, а сама отправилась в комнату за подарками.
– Это тебе Теа, – сказала я, протягивая два просто упакованных в жатую бумагу свертка. В одном лежал плед из тартана цветов клана Бладёльтера. Мериносовая шерсть была нежнее пуха, воздушная, легкая и невероятно теплая, по заверениям Кюны краска для окрашивания была натуральной и магически усиленной, яркий узор долго не померкнет, а зачарованные нити будут отталкивать грязь и влагу. Точно такой же плед я привезла для Нори. А вот во втором свертке лежали уже индивидуальные подарки, купленные мной с учетом особенности характеров и увлечений подруг.
– Не знаю почему, но я заметила, – произнесла я, когда Цесса развернула упаковку и радосно захлопала в ладоши, – что ты страстная любительница маленьких сумочек, поэтому этот спорран*, я выбрала специально для тебя. – Сложно было найти без оскаленной медвежьей морды. – Небольшая, цвета спелой вишни, из зачарованного металла, и с очаровательным мишкой на одной стороне, – Расстегнуть застежку сможешь лишь ты, она замагичена на хозяйку, другие тщетно будут пытаться открыть и не смогут.
– А мне, а мне? – подпрыгивала от нетерпенья герцогиня. Сверток с пледом не произвел и сотой доли того фурора, который произвел второй. Скин-ду, выкованный и закаленный в горе Келтарс. Черная кожаная рукоять удобно легла в руку, а ребристая поверхность не давала скользить кинжалу.
– Он выкован специально для тебя, Нори, и посчитает тебя хозяйкой сразу, как ты поделишься с ним каплей своей крови. Его имя – Тэрлэг** и отныне он твой. – Подруга без промедления уколола указательный палец, лезвие вспыхнуло и потемнело.
– Спасиииибо, – хором отозвались они, когда наконец смогли оторваться от своих подарков. – Рассказывай, иначе мы умрем от нетерпения. – Заявила Онни.
– Да, ты слишком долго освежалась, – поддержала её Теа. Я засмеялась и рассказала им почти все, что произошло, о подлости и сумасшествии, о предательстве и чести, о сострадании и горе. Подруги охали, ахали, злились, ругались, и даже расплакались в конце, утирая слезы Нори произнесла: – Как же хорошо, что ты снова с нами, нам тебя ужасно не хватало. До Ноэля осталось всего два терила, а я еще не купила Рэйджу подарок, сегодня вечером на главной городской площади Орума будет проходить ярмарка, надеюсь вы составите мне компанию? – мы дружно закивали. – Только девочки, идти надо будет инкогнито, – мы закивали с удвоенной силой.
Через пол леора, побив все свои прежние рекорды по скорости любых сборов, я ожидала в комнате подруг. Вилли в предвкушении тявкал и радостно прыгал, вставая на задние лапы, чаясь дотянуться и облизать мой тщательно наведенный марафет. Немного кипенно-белой пудры, оранжевых румян, бледно лиловых теней, косынка на голову и плащ, в котором я хожу собирать травы и меня не узнать.
– Несси, – обратилась ко мне Каро, – если вашей задачей стоит прогуляться по ярмарке неузнанной, инкогнито, вам следует сменить ботиночки.
– А чем плохи мои туфли? – удивилась я.
– Именно тем, что чрезвычайно хороши, – засмеялась горничная и принесла мне поношенные полусапожки с уже отрезанными драгоценными пряжками. Они лежали здесь после того раза, когда нас с Тристаном порталом вышвырнуло в под ливень. Чистые, но растоптанные, я поблагодарила прозорливую служанку, с каждым разом сильнее благодаря за нее провиденье.
Подруги опаздывали, и я опустилась на кушетку и стала листать гриморию. Прежде чем открыться она жалобно посмотрела на меня глазом, казалось еще мгновение и во внутреннем уголке выступит прозрачная слеза от обиды на невнимание к ее скромной персоне. Я погладила корешок, приговаривая какая она у меня молодец, реснички кокетливо захлопали и как будто со счастливым выдохом журнал раскрыл страницы. Странным было то, что распахнулась она не на месте закладки, а на совершенно другой страничке. Новая глава была посвящена шифрам. Я в удивлении уставилась на гриммуар. Я конечно слышала, что некоторые из них не просто обладают зачатками разума, а являются более высшими созданиями, как древние артефакты, но от своего глазастика я этого не ожидала и это было приятной новостью. Зачитавшись, я не сразу обратила внимание на подозрительный скрип, за которым последовал легкий сквознячок, принесший запах пыли. Подняв глаза, я обнаружила перед собой мужчину, он держал в руках светящийся кристалл и выжидательно на меня смотрел.
– Ну ты идешь? – сказал он мне голосом Нори, я с облегчением рассмеялась, удивившись преображению подруги.
– Ты ее тоже не узнала? – выступила из тени Цесса. – Я её чуть чайником не приложила. Кстати, как тебе мой наряд?
Волосы Её Величества были огненно-рыжими, на лице была разбросана россыпь веснушек, а платье и плащ были как у зажиточной горожанки. Я взглянула на обувь подруг. И если у Теаны были новые отлично сшитые сапожки, то предусмотрительная и более опытная в делах маскировки Нори щеголяла поношенными, но добротными высокими сапогами с отворотами. Я объяснила Цессе всю тонкость с обувью и Теа, не чуждая авантюре, стала с хохотом стучать лакированными носками по стенкам.
– Думаю достаточно, – сказала она и мы отправились по черным переходам секретных дворцовых ходов. На улице нас уже ожидал нанятый экипаж без опознавательных знаков, мы легко погрузились в него и отправились на самую крупную ярмарку уходящего таля. Помимо торговцев, что выстроили свои лавки нестройными, казалось хаотичными рядами, из всех государств, ведущих торговлю с Ориумом, здесь стояли цирк, на чье представление бойко зазывали мальчишки в ярких костюмах паяцев*** и шатер гадалки-чавела****. Вдоль проходов торжища ходили музыканты и трубадуры.
– Внимательно следите за кошельками, девочки, карманники здесь встречаются чаще, чем честные продавцы, – предупредила нас Нори, и мы неспеша, наслаждаясь атмосферой праздника и вдыхая запах свежей сдобы из соседней лавки двинулись к центру ярмарочной площади. Я не удержалась и купила три пышущих жаром слойки с зимней вишней и ванилью. Пачкаясь и обжигаясь сладким джемом, мы втроем мычали от удовольствия. Громкая веселая музыка лилась со всех сторон, разномастная толпа ожесточенно торговалась, прогуливалась, глазела.
– Я вижу знакомый шатер резчика по камню, – сказала я, – в прошлом году я выбрала у него потрясающее пресс-папье для Жана. Он мастер своего дела и использует только те камни, что добыл сам.
Мы вошли в небольшое освещенное помещение, на витринах, под тонким стеклом, лежали удивительные вещицы: статуэтки, скульптуры, картины, украшения, оружие, канцелярские принадлежности, настольные игры и многое другое. Пока подруги восхищенно ахали, рассматривая искусно вырезанные предметы, а продавец обслуживал другого покупателя, я прошлась вдоль эталажа***** с недорогими, но удивительными украшениями. Я была уверена, что подберу здесь что-нибудь Тристану и не ошиблась. Квадратные запонки из необработанного черного обсидиана, вставленного в матовую платину привлекли мое внимание. Помимо чисто эстетической стороны, этот минерал обладал массой полезных свойств: впитывал и экранировал гнев, защищал носителя от порчи, регулировал энергетические каналы. Освободившийся мастер поприветствовал меня:
– Оправдала ли себя прошлая покупка, несси, – я с удивлением уставилась на обеленного сединами мужчину, я сама бы себя в гриме не узнала, а он раскусил меня в два счета. – Не надо удивляться, я смотрю не на лица. На руки. И ваши я помню, вы брали в прошлом году канцелярию для брата.
– Спасибо, да, он был в восторге и даже возит его с собой. Говорит пресс-папье приносит ему удачу, – улыбнулась я. – Покажите мне поближе вот эти запонки, – я ткнула пальчиком в понравившееся мне украшение. – Хотя нет, показывать не надо, я беру их. Они великолепны. Впрочем, неудивительно. Я расплатилась, а мастер рассыпался в благодарностях. Нори попросила упаковать два бокала из нефрита, на дне которых были вырезаны голые красотки в фривольных позах.
– Представляешь, подношу ему вино, он его выпивает, а там такая красота, – хохотала она. Теана купила себе подставку под перья, а Себастьяну небольшую статуэтку виверна из жадеита. Мы попросили доставить наши покупки ко мне. Сохранять инкогнито отправляя свертки во дворец было глупо. Покинув лавку мастера, мы остановились у лотка с горячим вайном, легкий, красный напиток парил смородиновым листом, мятой и цедрой красного лаймона. Я купила себе большой стакан терпкого напитка, бледно-розовый дымок курился над поверхностью жидкости и, жадно вдыхая пряный аромат, я пригубила горячую жидкость. Провожая его завистливыми взглядами подруги купили его безалкогольный аналог из смородины и вишни, и с радостью заметили, что он ничуть не хуже. Мы зашли в шатер к гадалке, посетили цирковое представление, купили всякой всячины и решили зайти в ресторацию, расположенную прямо за главной торговой площадью, заведение это было далеко не элитным, но кормили там отлично, да и не пустили бы нас в маскараде в привычные места.
Пока подруги снимали верхнюю одежду и сдавали ее в гардеробную комнату, я с посыльным работающим при заведении отправила короткую записку маркизу, о том, что вынуждено задержусь. Поправив макияж у старого зеркала в раме из красной бронзы, мы отправились искать свободный стол. Ресторация была переполнена; купцы, заключившие удачные сделки, на ярмарке можно было торговать не только в розницу, но и оптом, и многие торговцы именно здесь находили клиентов на весь следующий торговый сезон; покупатели довольные своими приобретениями; проголодавшиеся продавцы, отмечающие пополнение кошельков. За одним из столов было несколько свободных мест, и осмотрев на предмет угрозы будущих соседей по трапезе я смело направилась к ним. Между столами оставались только узкие проходы и поэтому к вожделенному столу мы шли гуськом, я, Теана, которая то и дело отбивалась от рук норовящих хлопнуть ее по попке, и Нори, державшая руку на тонкой перевязи шпаги и испепеляющая взглядом тех, кто просто поднимал на нее свои глаза. Широко улыбнувшись я с шумом отодвинула стул и без приглашения села, девушки последовали нашему примеру. Подозвав запыхавшуюся официантку и на пальцах показав, что нам помимо дежурного блюда, жаркого из кабана с тушеной капустой, нужно еще три кружки светлого эля, дождалась кивка и улыбнулась соседям по столику.
– Благородные господа не откажутся составить компанию простым девушкам? – спросила я кокетливо порхая длинными белыми ресничками и роняя пышное декольте в сторону одного из них продолжила, – Мы страстно проголодались и с удовольствием отведали бы чего-нибудь остренького.
– Дело говоришь подруга, – присоединилась к моей игре Теа, в отличие от Нори, одетой мужчиной, она могла поддержать мой двусмысленный диалог в открытую, и тряхнув рыжими кудряшками подсела поближе к крайнему мужчине. – Благородным нессам просто необходимо усладить свои потребности.
Расторопная официантка расставляла эль и приличествующую ему закуску – маленькую глиняную плошку с подсоленными сухариками, стружкой красной рыбки и сушеным острым перчиком. Мужчины молчали словно набрали воды в рот, лишь приглянувшись между собой да продолжая не торопясь попивать пенный напиток. Нори заговорила третьей и не садясь, закинула острое сушеное колечко в рот и с хрустом принялась жевать: – Дык, может они не по девкам вовсе, – вставила свои пять серебрушек герцогиня, – уж больно молчаливы. Да еще и на таких красоток не западают. Пожалуй, вот этот ничего будет, мой размерчик. И плюхнулась на колени сидевшему с краю мужчине. Он поймал ее взгляд, громко рассмеялся и смачно поцеловал в губы.
Двое других отмерли и притянули нас к себе. Удобно устроившись на коленях своего – я закинула руку ему за шею и слегка прикусив мочку уха прошептала. – Так как на счет остренького, любимый?
*Спо́рран (гэльск. sporan) – поясная сумка-кошель, чаще всего кожаная, носимая на поясе, на ремне килта или на отдельном узком ремешке или цепочке.
**Тэрлэг – подстрекательница, шотландское женское имя.
***Пая́цы – клоуны, шуты. Комедийный персонаж старинного народного театра.
****Чавела – девушка-цыганка.
***** Эталаж – выставка товаров, витрина.
Уважаемые читатели, как бы не грустно мне было заканчивать историю Соль, она подходит к концу. До финала осталось едва ли пяток глав. Восполняя эту потерю, я начала третью книгу, про Теану и Себастьяна, следите за обновлениями, лайкайте и комментируйте.
Спасибо за то, что со мной.
Глава 45. Если глаза – зеркало души, то скорбь – дверь, ведущая внутрь
Ледяной ветер трепал скорбные, темно-фиолетовые стяги. Полотнища государственных флагов были приспущены не только на главной площади или в столице государства, траур был повсеместным. Весь Ориум скорбел сегодня. Особенным указом Его Величества Цесса Себастьяна Виверна отныне и до скончания времен в этот календарный день, будет Днём поминовения всех усопших героев Ориума; тех, кто отдал свои жизни на полях сражения, на тайной или явной службе Отечеству; со внешними или внутренними врагами; в открытом бою или тайном противостоянии: всех, кто когда-либо сложил голову за Родину, за Отчизну, за Цесса. Это был день битвы в Израиловом ущелье.
Площадь, на которой еще несколько унов назад проходила грандиозная ярмарка, которая была полна яркими цветами, громкой музыкой, толпой праздного люда – сегодня тоже была заполнена. Темные скорбные одежды, зажжённые магические свечи, тишина от края и до края.
Десятки…
Сотни…
Тысячи граждан пришедших на церемонию…
Открытие поминального монумента с этого мгновения именуемого Столбом Памяти проходило под хоровые песни прощания. Его Величество сам зажег огонь на навершии гранитного памятника и яркое пламя скорби осветило толпу.
Теперь оно негасимое будет гореть вечность.
Я стояла недалеко от помоста, на котором расположилась монаршая чета, Тристан стоял рядом, переплетя свои пальца с моими. Его лицо, впрочем, как и лица многих окружающих нас людей выражали искреннюю скорбь, светлая печаль окутала толпу, словно бледно-фиолетовым туман. Виверн произнес проникновенную речь о чести, долге, горе, расплате, и цене, которую порой приходится платить за амбиции, нечистоплотность, гордость и самомнение. Многие из пришедших оставили у основания Столба скорбные розы*. Анастатика всегда была поминальным цветком, но никогда еще я не видела это растение в таком количестве.
За ужином царила печальная атмосфера, но печаль эта была светлая, словно то, что до сих пор держало любимого в напряжении, растворилось вместе с лиловой дымкой на опустевшей площади. Свеча горела всю ночь, и лежа в кровати, я крепко обнимала любимого, и не представляла, как же я раньше жила без него, а тот в ответ с благодарностью принимал мои целомудренные объятия и шептал мне слова любви и обожания.
Добродетельная ночь сменилась жарким, грешным утром. Я металась в полусне от горячего напряжение свившегося змейкой у меня пониже живота, мне снились совершенно невообразимые, наполненные откровенными ласками сны, которые дарил мне любимый, доводя моё желание до безумия. В то мгновение, когда накал восторга достиг края и выплеснулся наружу, приводя мое тело в состояние эйфории я распахнула глаза и увидела, как Тристан, смотрит на меня. Его голова покоилась между моих коленей, а язык, губы, зубы и пальцы творили что-то невообразимое с моим плавящимся телом. Я стенала, кричала и хрипела, требуя ещё. Я сгорала в пламени страсти. Внутренняя сторона бедер стала невероятно чувствительна, любое прикосновение к моим влажным лепесткам вызывало агонию жажды, мне хотелось еще, больше, мне хотелось его в себя, о чем я тут же заявила, требуя и прося одновременно.
Руки Тристана давно царапали когтями, синие глаза полыхали сапфировым огнем безумной страсти, вылизывая плоть, он урчал и вибрировал, не дожидаясь, когда я приду в себя от ослепительного оргазма, который в полусне был ярче и ослепительнее, он вошел в меня, пронзая горячей, твердой величиной. Я тихо закричала, поддаваясь ему на встречу, готовая принять его сейчас сильнее, чем мгновением ранее, еще…Он пронзал меня, входя и выходя, танцуя древний танец страсти, снося все преграды, заботы, осуществляя мечты. Я обняла его за плечи, царапая спину острыми ноготками, зарывалась пальцами в медный шёлк его волос, кусала ключицы, целовала губы, а поймав в плен язык уже не отпустила его. Восхитительное напряжение нарастало с большей силой, мне хотелось, чтобы состояние перед эйфорией не заканчивалось, тянулось как можно дольше, отсрочивая момент кульминации. Тристан протиснул руку между нашими слившимися телами, нашел горячую, мокрую жемчужинку и нежная круговая ласка, нажим и я парю и содрогаюсь. Пару раз он вторгается еще глубже и отчаянней и присоединяется к моим стонам, громко рыча: «МОЯ».
Я проваливаюсь в полный неги сон, бережные объятия размыкаются и мне слышится что-то про дела и обед, но я не в силах открыть глаза и мычу что-то невразумительное. Просыпаюсь я уже когда солнце упрямо пробивается сквозь неплотно задернутые шторы, они оставляют маленький зазор для жёлтого лучика, и тот беспрепятственно проникает в мой сон, щекоча щеки теплой лаской. Я сладко потягиваюсь и с удивлением обнаруживаю, что еще очень рано, и во сколько же тогда ушел маркиз?
Вызываю Каро и вместе с завтраком она приносит мне корреспонденцию, не разобранную со вчерашнего уна. Горький запах парящий от джезвы бодрит, а сладкие, пышущие жаром булочки, так и просят меня побыстрее надкусить их сдобный бок. Вили попрошаечно скулит под столом, выпрашивая полосочки хрустящего бекона и пирожное со сливочным кремом. Мне пришлось объяснить Каро, почему ей то и дело приходится поднимать с пола обслюнявленные кусочки, бывшие ранее моей едой. Она рассмеялась и предложила завести миску для пса, подальше от бежевого Шантильского ковра. И теперь бедняге перепадали вкусняшки только в строго отведенном месте или на улице. Я с мычанием вонзаюсь в слоенную корзиночку со сливовым джемом, и совсем невоспитанно слизываю кисло-сладкие капли варенья с пальцев. Я привычным движением забеляю тай сливками и с наслаждением делаю глоток. Вчера на ужине у меня совсем не было аппетита, я едва притронулась к вайну и фаршированным перепелиным яйцам, хотя стол в малой столовой Его Величества был уставлен вкусностями и деликатесами, от которых у Вилли текла не прекращаясь слюна, оставляя за прозрачным чудовищем след, как будто по коврам дворца ползает гигантская садовая улитка.
Церемония открытия монумента выбила меня из колеи, я, как и немногие, присутствующие на церемонии спириты ощутила силу. Нет, не так, СИЛУ. Полчища духов посетили траурное мероприятие, их прозрачные сущности несли в себе только покой и благодарность. Мне показалось, что в толпе уходящих душ я видела Агнес и Николаса, держась за руки, они шли по направлению Столба и вдруг она обернулась и улыбнулась мне. Все это длилось какие-то десятые доли мгновения, и наверняка утверждать это я бы не стала.
Я просматриваю приглашения, карточки и записки и вдруг подпрыгиваю, едва не опрокинув на себя густой, горячий тай. Трясущимися от радостного предвкушения руками я никак не могу вскрыть письмо, и наблюдающая некоторое время за мной горничная, осторожно вытягивает у меня крафтовый квадратик и поддевает его ножом для бумаги. Вытащив короткое послание, она отдает его мне. Просмотрев пару строчек, написанных забористым, деловым почерком я срываюсь в ванную комнату, и прошу служанку приготовить мне одежду на выход.
Скорбная роза* – реально существующий цветок. Иерихо́нская ро́за (лат. Anastatica hierochuńtica) – вид небольших однолетних травянистых растений.
