Текст книги "Сказочные повести. Выпуск четвертый"

Автор книги: Галина Демыкина

Алошка испугался и юркнул в свой домик, а я замер. Я тоже испугался: я знал, что сейчас тетя Вера будет долго кричать. И она правда начала:

– О, мой носик-востроносик, без очков остался, без волшебных. Теперь ты, мой нос, точно конь гнедой без седелышка… Тяп-тяп-тяп…

– Что это у вас тут стряслось? – спросила бабушка. Она прибежала на шум.

– Это Алошка расшалился, – прошептал я бабушке.

– Ох, опять этот Алошка, – покачала головой бабушка. – Ну и озорник!

А я сказал:

– Он больше не будет озорничать, я с ним хорошенько потолкую!

Я поднял тети Верины очки – они не разбились. И я хотел попросить за Алошку прощения. А тетя Вера как надела на нос свои волшебные очки, как посмотрела на нас с бабушкой, так и сказала:

– Ну теперь, тары-бары-бум, я вас заколдую!

– За что? – спросила бабушка. – За что же ты нас заколдуешь?

– А за то, что приближается праздник Новый год, – отвечает тетя Вера.

– И хочу я, красная девица, быть хозяйкою, пригласить на праздник Иван Иваныча и чтоб у него по усам вино текло.

Так сказала тетя Вера и запела свою страшную волшебную песню:

 
Лежит волчище да на пузище,
Ого-го!
Раскинул хвост да на сто верст,
Страшно!
 

– Бабушка, – прошептал я, – а ты начинай свою добрую волшебную песню.

Мы ее переколдуем.

– Стара я, – отвечает бабушка. – Раньше много хороших песен знала, да теперь забыла.

– Бабушка, скорее вспоминай!

– Эх, разве что эту. – И бабушка тихонько запела:

 
– Капки по капки,
Где были?
– У бабки.
– Что ели, капки,
Что пили, капки?
 

И замолчала.

– Бабушка, а что ели капки? – спросил я.

– Не помню, внучек.

– Бабушка, а что пили капки?

– Забыла, внучек.

– Ха-ха-ха! ЗАБЫЛА, – засмеялась тетя Вера. – А я не забыла.

И она громким голосом запела наизусть свою страшную волшебную песню:

 
Лежит волчище,
Да поперек года,
Серым днем,
И вся людская
Беда-невзгода
В нем, в нем!..
А я как махну рукой —
Так и сбудется,
Так и сбудется – не минуется.
 

Ну что, сдаетесь?

– Нет, нет, – крикнули мы с бабушкой. – Не сдаемся!

– Ах так! – сказала тетя Вера и посмотрела на нас сквозь свои волшебные очки. – Ах так! Тогда замрите! НЕ БЕГАЙТЕ, НЕ ПРЫГАЙТЕ, НЕ ЖАРЬТЕ, НЕ ВАРИТЕ, ПОКА НЕ ПРИДЕТ С РАБОТЫ МАМА.

– Эх, – прошептал я бабушке, – был бы сейчас папа! Тогда…

И больше я ничего не успел сказать, потому что замер. И бабушка тоже замерла.

Пока мы с бабушкой не бегали, не прыгали, не жарили, не варили, тетя Вера тихонечко подошла к шкафу, открыла дверцу… И – раз, два! – достала с полки свою волшебную книжку «О ВКУСНОЙ И ЗДОРОВОЙ ПИЩЕ», подошла к плите и начала колдовать над обедом.

– Колдуй, баба, колдуй, дед, заколдованный обед, – зашептала тетя Вера.

Сразу над плитой что-то закипело, зашипело, забулькало. И я услышал, как тетя Вера прошептала:

– Тары-бары-бум. Раз, два… Раз, два… Первое-второе, горе – не беда! А вот страница двадцать пять… Как приготовить волшебное печенье, под названием «Пальчики оближешь».

 
Взять муки два мешка,
Два горшка молока,
Яблоки моченые,
Огурцы соленые,
Три желтка
Без белка,
Два белка
Без желтка.
Перцу – таз,
Соли – таз, —
Это будет в самый раз!
 

А когда пришла мама, тетя Вера закружилась и запела ласковым голосом:

 
Любимая сестрица,
Прошу за стол садиться,
Сейчас, сейчас получишь ты
Обед волшебной вкусноты.
 

А еще печенье, под названием «Пальчики оближешь».

«Первое-второе, горе – не беда, – подумал я. – Съем за маму всю тарелку. А вот печенье. Что сделается с мамой, если она попробует это волшебное печенье?..» И стал я хватать из вазы, чтоб спасти маму (только, чтоб спасти маму), стал хватать это ужасное печенье.

– Ты что делаешь?! – закричала тетя Вера. – Пускай мама попробует. – А сама одной рукой на меня показывает, а другой пододвигает к маме вазу с печеньем ближе, ближе… И потихонечку сказку начинает: – Жил-был на свете медвежонок, по прозвищу Шалун. А у него жила-была тетя-медведица, по прозвищу Хорошая, и бабушка-медведица, по прозвищу Копашушка. И этот медвежонок, по прозвищу Шалун, обижал тетю-медведицу, по прозвищу Хорошая. Он не вел себя тихо, а громко шумел.

– Ай-яй-яй! – сказала мама и посмотрела на мою бабушку.

– А бабушка-медведица, по прозвищу Копашушка, – сказала тетя Вера, – целый день играла да шалила вместе с медвежонком.

– Ай-яй-яй! – сказала мама и протянула руку к вазе с волшебным печеньем.

– И вот однажды дело дошло до того, что этот Шалун медвежонок чуть не разбил тетины прекрасные очки. А тетя-медведица Хорошая ничего не сказала, а только покачала своей хорошей головой.

– Ай-яй-яй! – сказала мама и откусила кусочек печенья. – Не нравятся мне такие медвежата-шалуны.

– Мамочка, – закричал я, – не ешь печенья! Тетя Вера нас с бабушкой заколдовала и тебя заколдует!

Но мама уже съела это ужасно соленое печенье. И сразу глаза у нее сделались недобрые.

– Все это мне очень не нравится, – сказала мама. – Пока я на работе, тетя Вера о вас печется-заботится.

– Да, заботится, – сказала бабушка, – целый час продержала нас в углу, носом к стенке.

– Ха-ха-ха! Продержала! – засмеялась тетя Вера. – И еще продержу. – И она схватила маму за руку и повела в другую комнату.

А там, в другой комнате, тетя Вера стала рассказывать маме страшную историю про бурого медведя Михайло и серого волка Левона. Как обули медведь да волк овечьи валенки, надели полушубки овечьи и пошли по темному лесу. Никто их узнать не может. Идут медведь с волком, репу жуют, а под валенками снег скрип-скрип-скрип… И хватают они за бочок всех, кто не спит, не спит, не спит…

Мама быстро легла в кровать и уснула. А тетя Вера ушла в свою комнату и тоже: «Фыррр… фыррр» – уснула.

А мы с бабушкой не можем уснуть. Слышу я, как бабушка вздыхает да с боку на бок поворачивается.

– Бабушка-ладушка, это почему ты не спишь? – спросил я. – Думаешь, как тетю Веру победить, да?

– Нет, просто я старенькая. Вот мне и не спится.

– Ладушка ты, ладушка, старенькая бабушка. Как же нам быть?

– Не знаю, внучек.

– Бабушка-ладушка, а я знаю. Надо скорее позвать папу.

– Да как позовешь? Ведь папа-то далеко – за горами, за лесами, за речкой Ладогой.

– Ну ничего, – сказал я. – Знаешь, бабушка, утро вечера мудренее. Ты спи. Только с боку на бок не поворачивайся, а я буду тебя охранять.

Я взял свое ружье и стал охранять…

Я охранял, охранял… и ПРО ПАПУ ВСПОМНИЛ.

Скрип-скрип-скрип… Ходят по снегу скрипучему волк да медведь. А папа их не боится. ПАПА НИКОГО НЕ БОИТСЯ.

Потому что он сильный: он может подбросить меня до потолка: ух! А потом поймать. Я знаю, мой папа сейчас ходит по берегу речки Ладоги и ПРО МЕНЯ ДУМАЕТ. А речка Ладога под лед ушла. Там, подо льдом, как под стеклом, рыбы плавают. Позовет папа рыбину и скажет:

– Плыви, рыбина, до речки Яузы, там, у Яузы, мой сынок живет. Передай ему наше тайное слово.

Поплывет рыбина, а только у речки Яузы уже ждет ее тетя Вера с большой черной сумкой. Поймает рыбину тетя Вера, в сумку положит и домой принесет.

– Смотрите, – говорит, – какую рыбину я для вас достала. Живая еще.

Рыба только рот открывает, а сказать уже ничего не может.

А папа все ходит по берегу речки Ладоги, все ходит.

 
У него-то в кармане
Снежок скрипит
У него под ногами
Зайчонок спит.
 

Разбудит он зайчонка:

– Беги, дружок, через леса и поля до города Москвы. Там, в Москве, мой сынок живет. Передай ему наше тайное слово.

Скачет заяц по лесам и полям, доскачет до самого города.

Тут ею тетя Вера и поймает. Положит в черную сумку и отнесет доброму молодцу Иван Иванычу.

– Сшей, – скажет, – добрый молодец, себе теплый воротник.

А папа все ждет-ждет… Когда приплывет рыба, когда прибежит заяц, когда вернется к нему наше тайное слово.

 
А у нас есть тайное слово,
Наше с папой тайное слово,
Вы не слыхали такого,
Никогда не слыхали такого.
И по этому слову, я знаю,
Я сейчас же папку узнаю!
Прозвенит в коридоре звонок.
Войдет человек и скажет:
– Сынок! —
А еще он скажет – знаете что?
– Ты мой ПУРЗЯ! —
Вот какое тайное слово:
Пурзя!
Вы не слыхали такого?
Пурзя!
Это папка, мой папка
Придумал его.
Я по этому слову узнаю его.
Приезжай поскорее, папа!
 

Утром мы с бабушкой подошли к Алошкиному домику, и я крикнул:

– Алошка, надо сбегать к папе на речку Ладогу. Передай, пускай скорее приезжает. Мы ждем его на Новый год.

– Ладно, – сказал Алошка и быстро надел свои коротенькие штанишки, рубашку в клеточку, носочки и ботиночки. Потом сел на стул и сам завязал шнурки.

– Я готов, – сказал он.

– Эх ты, кузнечик, – засмеялась бабушка. – Куда же ты через леса да поля зимою в такой одежке?

«Ой, правда, – подумал я, – ведь там темный лес, там ветер и снег».

– Как же быть? – спросил я. – Как же горю пособить?

– Это горе – вполгоря. Пускай вылезает, снимем мерку, сошью ему шубу и шапку.

Алошка вылез из домика. И мы его обмерили: шапка – с ноготок, пальтишко – четыре ноготка, валенки – два. Бабушка села за швейную машинку. Я отдал свои старые зеленые варежки. Из моих варежек сшили Алошке шубку. А из маминого воротника бабушка скроила рыжую шапку-ушанку, а еще меховые сапожки, называются пимы.

Потом я посадил Алошку на ладонь. Стала бабушка ему шубку примерять, а я рыжую шапку, и мы вместе натянули ему на ноги сапожки-пимы. Я поднес Алошку к зеркалу:

– Посмотри, какой ты теперь.

Алошка засмеялся, сдвинул шапку на одно ухо и выставил вперед правую ножку в сапожке. Потом – прыг! – правую убрал, левую выставил.

– Хватит прыгать на моей ладони, – сказал я. – Пора, Алошенька, собираться в дорогу.

И тут в комнату вошла тетя Вера.

– Что это у тебя рыженькое в кулаке? – спросила она.

Я быстро спрятал руки за спину и сказал:

– Это просто так. Я рыжую белочку поймал.

– А-а, – сказала тетя Вера, – пойду-ка к себе, надену свои слуховые очки. Мне сразу все виднее станет.

И она ушла.

Я спустил Алошку на пол.

– Беги, Алошка! Беги!

– Сейчас, – сказал Алошка, – только надену чиГАчиЛОчиШКИ.

– Ну чего ж ты, Алошенька? Тетя Вера сейчас вернется.

– Не лезут, – вздохнул Алошка. – Не лезут галошки – вот чего.

– Садись, помогу, – сказала бабушка.

Она взяла маленькие Алошкины галошки, а я побежал к двери – посмотреть, не идет ли тетя Вера.

И когда тетя Вера снова открыла дверь, в комнате были только мы с бабушкой. А в домике Алошки погас зеленый огонек.

У меня был друг Алошка. Он жил в маленьком домике. Спал на маленькой кроватке, сидел за маленьким столиком. А на столике горела лампа с зеленым абажуром. Только теперь огонек никто не зажигает Совсем темный, пустой домик стоит на столе.

Очень скучно без моего дружка, без маленького Алошки. Некому теперь со мной играть, некого мне спать в домике укладывать.

Стадо пусто в нашей квартире, никто не шумит, все ведут себя тихо, очень тихо и еще тише… Валяются под кроватью мои верные солдатики, сабли их затупились, в пушки набилась пыль, а у меня горло перевязано, потому что я где-то простудился.

Скучно мне, скучно. Позвал я бабушку.

– Бабушка-ладушка, – попросил я, – расскажи мне про свою волшебную страну, про Авдотию. Она далеко, да? Она за горами?

– За горами.

– За лесами?

– За лесами. И не очень чтоб большая, всего-то дворов четырнадцать. Да земля уж больно у нас хорошая. Золотая землица.

– Золотая? Вот здорово! Ты мне, бабушка, не говорила, что золотая. А речка серебряная?

– Речка серебряная, – говорит бабушка. – Так и играет на солнышке. Речку нашу Добрушей зовут. А через речку – мостик, три дощечки, а за речкой – лужок, а за ним – лес большой.

– Бабушка, а где ж гуси-лебеди?

– Да на лужке, тут рядом, возле дома пасутся. А домик мой на угорышке стоит, а перед домом большая калина. Громким голосом меня зовет, окликает:

 
Ты, милая, воротися,
Воротися, милая, оглянися,
Здесь поклажи не забыта,
Поклажица немалая:
Тебя матушка тут растила,
Русу косу заплетала…
 

– Бабушка, ты чего плачешь?

– Это я так, вспомнилось чего-то, да забылось… эх!

– Бабушка, а ты правда волшебница? А ты можешь сделать так, чтоб мы Алошку увидели?

– Раньше могла, – вздохнула бабушка. – А теперь нет, стала забывать родные волшебные-то песни. Да и как его увидишь? Бежит он маленький по широкому полю да по темному лесу… Нет, не увидишь…

– Бабушка-ладушка, а я знаю как! Пойдем скорее! – И я схватил бабушку за руку.

Мы пошли на третий этаж к Иван Иванычу. Ведь он теперь на счетах не щелкает, а сидит целый день на хорошей пенсии против чудо-техники, телевизора новой конструкции.

– Давай поглядим, – сказал Иван Иваныч, – а что сегодня на голубых экранах?

Он одной рукой ручку повернул – и получилась лекция. Еще раз повернул – опять лекция…

– А мы с бабушкой хотели Алошку поглядеть, – сказал я.

Иван Иваныч не рассердился, что мы лекции не захотели смотреть, а улыбнулся. Он улыбнулся в свои большие рыжие усы и нажал на волшебную кнопку № 1… Сейчас же открылась дверца № 1. И началось чудо № 1: детская передача «Сказка большого леса».

Мы увидели большой-пребольшой лес. И настоящая метель закружилась над лесом. И так громко завыл ветер, что мне стало чуточку холодно и страшно.

– Что это у вас тут происходит? – услышал я голос тети Веры.

– Детскую передачу смотрим, Вера Акимовна, – отвечает Иван Иваныч. – Новая интересная программа для маленьких. Называется «Сказка большого леса».

– Обожаю сказки… – сказала тетя Вера. – Особенно страшные. Я тоже посмотрю эту новую программу: может, она будет страшненькой.

Тетя Вера взяла стул и села рядом с дверцей № 1, поближе к чуду № 1.

– Смотрите! – закричал я. – Белочка в снегу барахтается! – Мне показалось, что это белочка.

– Где? – спросила тетя Вера и надела свои слуховые очки.

– Да вот же, вот! – кричу я.

– Не белочка это! – говорит тетя Вера.

– А кто же? – спрашиваю.

А тетя Вера велит Иван Иванычу:

– Приблизь изображение.

Он что-то чуть-чуть крутнул, и вдруг видим: да это же Алошка! Совсем рядом! Весь в снегу.

– Алошенька! – кричу я. – Алошка!

– Ах, вон он где! – засмеялась тетя Вера. – Далеко ли собрался?

Но Алошка все глядит и глядит на нас. А нас почему-то не слышит и не видит. Может, потому, что метель и ветер гудит?

Потом он побежал по узенькой тропинке через темный лес. А кругом – ни души, только ели да сосны…

Вдруг навстречу ему выходит Неизвестно Кто.

«Здравствуй», – сказал Неизвестно Кто и облизнулся.

«Здравствуйте», – пропищал Алошка.

«Далеко ли собрался?» – спросил Неизвестно Кто и сдвинул на лоб овечью шапку. А из-под шапки показались два острых серых уха.

«Я бегу к папе одного мальчика, за речку Ладогу».

«А тебя как зовут?» – спросил Неизвестно Кто и протянул к Алошке серую лапу с когтями.

«Алошка, – сказал Алошка и шагнул назад. – А вас как?»

«А меня Левон. Да ты не бойся, маленький. Я здесь сторож. – И Левон расстегнул ворот овечьего тулупа, а из-под тулупа проглянула серая шерсть. – Я здесь лес сторожу».

«Но ведь вы… – тихо-тихо сказал Алошка, – но ведь вы не человек».

«Ну, я почти человек. Вот и овчину выдали. И репы целый мешок, да какая это еда – репа! Послушай, маленький, идем за мной, я тебя из леса выведу».

«Спасибо, – сказал Алошка. – А то я чуть не заблудился». – И он пошел за сторожем.

– Алошка, – крикнул я, – не ходи за ним! Это не сторож, это волк Левон!

Но тут завыл ветер, и Алошка опять не услышал.

Повел волк Левон моего Алошку по звериной тропе. Идет и все оглядывается – не отстал бы. Подошли они к берлоге.

«Вот здесь отдохнем, – сказал волк Левон. – Ты – маленький, иди в дом».

«Мне некогда отдыхать, – сказал Алошка. – Ведь мне еще далеко, за речку Ладогу».

«Иди, когда говорят!» – рявкнул вояк. И втолкнул Алошку в берлогу. А сам на снегу уселся, хвостом дверь припирает, чтоб Алошка не убежал.

– Ждет кого-то, – прошептал я бабушке.

Стало совсем смеркаться. Иван Иваныч еще крутанул ручку там, где было написано «чудо № 1», и вдруг мы услышали: скрип-скрип, скрип-скрип… Идет из темноты медведь, а на спине мешок несет. Увидал волка и говорит грубым голосом:

«Ставь, брат Левон, чугуны, я репу несу на ужин».

«Брось мешок, Михайло, – говорит волк. – Я повкуснее ужин нашел. Поймал одного малыша и в берлоге закрыл. Давай, брат Михайло, его съедим».

«Неудобно, Левонушко, время еще не приспело. Пускай он заснет, на бочок ляжет, а мы его тогда-.. Ха-ха-ха!..»

«Ха-ха-ха!» – засмеялся Левон.

«А пока, Левон – длинный хвост, отдохнем, – говорит Михайло. – Еще рано нам в обход идти, еще Последние известия не передавали». – И медведь сел рядом с волком, к большой сосне привалился.

«Э-э-ээх, – зевнул волк Левон, – спать охота».

«Э-э-ээх! – зевнул Михайло. – Ходим все, ходим, детей беспокоим, за бочок их тяпаем, а самим поспать некогда».

«Такое уж наше дело – звериное, – сказал волк. – Кто к чему приставлен. Нам бы, Михайло, вот что: кроме этой репы проклятой, молока бы полагалось, а? Ведь без воскресений работаем. Каждую ночку по лесу шатаемся».

«Эх, Левон, похлопотать за нас некому. Старые-то сказки забывать стали».

«Сказки сказками, – сказал волк, – а ты, Михайло, пойди послушай, не заснул ли наш малыш. Детям спать самое время, а нам ужинать».

Медведь Михайло встал и кряхтя подошел к двери.

Тетя Вера нас с бабушкой тоже погнала спать. А мы сказали:

– Нет. Пока до конца не досмотрим, не уйдем.

Тут уж Иван Иваныч за нас вступился. Он еще раз крутнул ручку «чуда № 1», и мы опять услышали голоса.

«Пока он не заснул, – сказал волк, – я сам лягу спать. У меня ноги не казенные. А ты, Михайло, меня побаюкай».

Мы с бабушкой к самому «чуду № 1» подвинулись, чтобы послушать, как медведь волка баюкать станет.

А волк полушубок – долой! Валенки – долой! Валенки под голову положил. Медведь его полушубком накрыл, а хвост – наружу. Огромный серый – на сто верст. И глаза не закрывает, глядит.

«Пой, – говорит волк, – пой, Михайло».

Михайло затянул:

 
Э-э-э-э,
Ле-е-тя-ят у-у-утки…
И два гу-у-уся!..
 

«Что ты! – закричал Левон. – И так натощак лег, а ты про уток. Другую какую…»

Завозился волк под овчинным тулупом, защелкал сердито зубами и хвостом об дверь – трух-трух… А из-за двери Алошка выглянул. И тогда я прошептал:

– Бабушка, вспомни скорее свою волшебную баюкалку.

– Про капки, что ли? – спросила бабушка.

– Про каяки, бабушка.

И бабушка запела в самое «чудо № 1»:

 
– Капки по капки,
Где были?
– У бабки.
– Что ели, капки?
Что пили, капки?
 

И показалось мне или правда – волк Левон положил морду на лапы и закрыл один глаз.

– Ой, бабушка, только не забудь, только допой до конца!

А бабушка молчит.

– Ну, бабушка-ладушка, что ели капки?

– Что ели капки? – Бабушка опять запела:

 
– Ели-то кашку.
 

Волк Левон и другой глаз закрыл.

 
– Пили-то бражку.
Бражка-то сладенька,
Бабушка добренька!
 

Гляжу – медведь на волка голову положил и тоже глаза заводит. А потом и захрапел: хры-фры-брум.

– Вот и оба готовы, – сказала бабушка, – от старой баюкалки никто не устоит.

А я крикнул:

– Беги, Алошка, дорога свободна!

И Алошка выскочил из берлоги и побежал что есть мочи.

– Что-то вы все разговариваете да поете, – сказал Иван Иваныч. – Может, лучше послушаем лекцию?

– Лекцию! Лекцию! – закричала тетя Вера. – Надоели всякие там капки по капки! Мы все же взрослые люди!

Тогда Иван Иваныч – трык! – и закрыл дверцу № 1.

И сразу кончилось «чудо N 1» – пропал лес, а на голубом экране показался человек с большими ушами.

Он стал говорить, как выводит кур в инкубаторе. И мы с бабушкой пошли домой – так и не узнали, что стало с Алошкой.

Подошел праздник Новый год. Тетя Вера с утра включила пылесос, чтобы не слышно было, что передают по радио. Тогда бабушка повесила на окна белые занавески, и сделалось светло.

А тетя Вера вынесла в ванную комнату все три горшка с цветами – и стало как-то лысо.

– А мы просо сеяли-сеяли, – тихонько пропела бабушка, ну прямо себе под нос.

А тетя Вера хоть и без слуховых очков, а сразу услыхала.

– А мы просо вытопчем-вытопчем! – рявкнула она. – Ни травиночки не будет, ни былиночки! Ух, пропади все пропадом!

Да как трахнет об пол тарелку с моей недоеденной котлетой…

Мне стало обидно, и я побежал в свою комнату.

– Что? Телефон зазвонил? – спросила тетя Вера и побежала за мной.

Она схватила трубку:

– Алло! Иван Иваныч! Алло!

А что зря звать Алошки-то нет.

– Где ваш Алошка? – рассердилась тетя Вера. – Когда он нужен – нет его.

– Раньше то не очень вы его жаловали, – вздохнула бабушка.

– Да если б я прежде знала… – захныкала тетя Вера. – Эх, бедная я сиротинушка! А может, он вернулся?

Потом я увидел, как тетя Вера на цыпочках подкралась к телефону и стала звать шепотом:

– Алоша! Не бойся, Алоша! Я добрая, я хорошая.

Но никто не отзывался. Тетя Вера зашептала еще громче:

 
Алоша-чи, Алоша-чи,
Выйди на минутку-чи.
 

Но у нее ничего не получилось, потому что она не знала НАШЕГО С АЛОШКОЙ ТАЙНОГО ЯЗЫКА.

Да если бы и знала, все равно Алошки не было.

И тогда тетя Вера заскучала громким голосом:

 
Каждый день мне стал
Понедельником.
Поросла моя жизнь
Темным ельником!
А за ельником – опушка,
За опушкою – избушка,
У избушки —
Курьи ножки,
К той избушке
Нет дорожки,
Я бы – шу-шу-шу полетела, —
Кабы не добрый молодец
Иван Иваныч
Со своей технической новинкою.
 

Тут уж бабушка не выдержала, говорит:

– Иди чай пить, бедная ты, злая волшебница, Вера Ахимовна.

– Не хочу я вашего чаю несчастного! – крикнула тетя Вера. – Лучше приклейте мне бороду! Пойду, как Дед Мороз, за елкой. Без меня никто не принесет.

Надела пальто и ушла.