Текст книги "Сказочные повести. Выпуск четвертый"

Автор книги: Галина Демыкина

Соавторы: Георгий Балл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 8. Маскарад

Оранжевый Пурзя хлопнул в ладоши, заговорил, и все подбежали к нему.

– Я был возле Белого Цветка. Ему душно: мы то спим, то бегаем, а чем ему жить?

– Вы забыли полить цветок? – шепотом спросила Зоя у Лилового Пурзи, стоявшего рядом.

– Что ты, Зося! Ему надо совсем другое.

И вдруг закричал радостно:

– Я придумал! Попросим Зосю – может, она споет песенку.

Зоя удивилась: при чем тут ее песенка? Но пурзи вздохнули облегченно, запрыгали:

– Верно! Верно! Зося, пожалуйста!!! Зося, спой песенку!!

И Зое сразу захотелось спеть для них. Она знала много песен, но тут растерялась, ничего не могла припомнить. И тогда ей пришлось придумывать самой. Она и прежде так делала, но сейчас даже лучше получалось, потому что пурзи подхватывали и повторяли строчки так, что у Зои оставалось время подумать, как там дальше.

Денек был веселый, сочинялось легко, а вышло неожиданно вот что.

Поет Зоя:

 
Ах, была б я бельчонком —
Поскакала по веткам,
В белкин домик забилась,
В рыжий пух закопалась.
Пурзи подхватили:
В теплый беличий домик,
В рыжий пух с головою!
 

Поет Зоя:

 
Стала б я муравьишкой —
Принесла бы иголку
В свой родной муравейник,
Все меня бы хвалили!
Пурзи помогли песне:
Хорошо муравьишке:
У него – муравейник!
 

Поет Зоя:

 
А была бы я мамой —
Ни за что б не сердилась
На пропавшую дочку:
Ведь она потерялась…
 

Тут Зоя запнулась, немного сбилась, пропела строчку по-другому:

 
Ведь она не нарочно…
 

Но и так не совсем получилось, и Зоя досказала шепотом:

 
– Ведь я потерялась нечаянно!
 

Пурзи молчали. И Зоя почувствовала, что ее жалеют, и от этого глазам сделалось горячо. И чтобы никто ничего не заметил, она отвернулась.

Чья-то рука коснулась ее волос. Зоя знала, кто это, но все же глянула искоса. Так и есть: Лиловый Пурзя смотрел на нее печальными глазами.

– Зося, Зося! – говорил он и гладил Зою по голове, как маленькую.

Остальные столпились тут же и тоже сочувственно поглядывали на гостью. А Рыжая Пурзя просто плакала, уткнув покрасневший нос в ладошки.

– Это что ж такое – не могут развеселить девочку! – всхлипывала она.

Зое было неудобно, что из-за нее так получилось.

Но тут вперед вышел Оранжевый Пурзя. Он хлопнул в ладоши:

– Все ко мне!

Головы повернулись к нему. Только Лиловый Пурзя так и не отвел глаз от Зои, и она кивнула ему благодарно.

– Давайте устроим маскарад! – предложил Оранжевый Пурзя. – Согласны?

– Да! Да! – закричали все. И побежали в дом. И Зою потащили за руку.

– Идем! Идем! Может, тебе достанется маска цветка!

– Или серого ослика!

– Или самый длинный нос!

Дедушка Музыкант молча откопал из-под пуха низенький деревянный сундучок, раскрыл, отвернулся и опустил в него руку.

– Кому?

– Зосе! – отозвалось несколько голосов.

И Дедушка Музыкант подал ей маленький сверточек из домотканой материи.

– Спрячься за куст и оденься, чтоб тебя никто не узнал, – шепнул он.

Зоя так и сделала. И вот на ней оказался высокий колпак с узором из разноцветных треугольников, высокий воротник закрыл почти все лицо, а просторный балахон оказался таким длинным, что даже носки красных туфелек не были видны.

Зоя огляделась: за соседними кустами мелькали яркие колпаки и маски, и вскоре уже нельзя было различить, где Желтый Пурзя, где Красный, где Лиловый или Голубой. Только малыша Розового Пурзю было легко узнать, хотя ему достался высоченный колпак, квадратный нос, и он подпрыгивал, чтобы быть повыше. И тут вдруг Зоя испугалась: она потеряла из виду Лилового Пурзю! Он был самый милый пурзя… или нет, не так – самый свой, самый ее пурзя… Как же теперь они узнают друг друга? Ведь и Зоя не похожа на себя.

Пурзи выбежали на поляну.

Кто-то взял ее за руку. Зоя оглянулась. Перед ней была маска – цветок. Шапочка из синих, розовых и желтых лепестков спускалась до самого носа, для глаз были оставлены дырочка. И вдруг глаза заметались, Зоина рука была опущена.

– Ой! – услышала Зоя из-под лепестков. – Ой, ой! Я, наверное, оставила его в кустах!

И Рыжая Пурзя – а это, конечно, была она – помчалась к кустам и притащила оттуда смычок.

– Я буду играть Белому Цветку! – шепотом сообщила она Зое.

Зоя не очень понимала про Белый Цветок, но ей хотелось послушать, как играет ее новая подружка. А пурзи между тем бежали, слегка подпрыгивая, по поляне.

– А почему мы остались? – удивилась Рыжая Пурзя.

– Может, надо догнать их? – подсказала Зоя.

– О, верно! – обрадовалась Рыженькая. – Ты ведь Зося, да? Я так и подумала: у тебя очень мягкая рука. И голос какой-то другой.

«Вот и хорошо, – подумала Зоя. – Я и хочу, чтобы узнали!»

Они догнали ребятишек. Теперь все брели медленно среди травы и каких-то незнакомых, тоже невысоких стеблей с мелкими цветами. От этих цветов в оранжевом воздухе было душисто. Душисто и весело. «Но где же Лиловый Пурзя? – думала Зоя. – А вдруг он не пошел? Тогда все это не так интересно». И как будто услыхав ее, один из пурзей оглянулся. И кивнул ей. Он был одет в зеленый балахон, а длинный острый нос совершенно менял лицо. Никогда бы не узнала! Зоя засмеялась про себя. Она очень обрадовалась Лиловому Пурзе.

И Лиловый Пурзя успокоился, побежал дальше, немного подпрыгивая. Они все двигались легко, а когда спешили – чуть-чуть подпрыгивали.

– Подходим к Белому Цветку, – шепнула Рыжая Пурзя.

И Зоя заметила, что та волнуется.

В свете оранжевого дня среди травы толстый шершавый стебель Цветка был сразу заметен, стал еще выше, плотнее, будто набрал соки. «Зря Оранжевый Пурзя волновался, что Цветок вянет», – подумала Зоя. И тотчас к ней обернулся мальчик в зеленом балахоне:

– Это твоя песенка помогла, – сказал он.

Зоя опять не поняла, пожала плечами. И придержала Лилового Пурзю за руку, чтобы он не убегал.

Мягко ступая, пурзи стали приближаться к Цветку, и как-то все разом, подогнув колени, сели в траву. Зоя тоже села. Стебли, листья, цветы сразу отделили ее от остальных. Теперь она видела только оранжевое небо и Белый Цветок с сомкнутыми лепестками. Вдруг он опять будет открываться, как тогда? Зоя, сама не зная почему, ждала этого, как ждут большой радости – праздника или новой куклы.

Она не отрывала глаз от Цветка. И вдруг услышала тихую музыку. Музыка звучала как бы шепотом и лилась откуда-то снизу.

Откуда?

Рядом согнулись травинки, закачались шапки пушистых мелких цветков: это Рыжая Пурзя проводила смычком по стеблям. Потом она поднялась и побежала вдоль поляны, задевая смычком стволы деревьев, ветки кустов, цветы, листья. Показалось, что звучит целый оркестр. В траве закружились голубые, красные, желтые пятнышки. Они были прозрачны, похожи на солнечных зайчиков. Пурзи вскочили, стали ловить их своими нескладными ладошками. И Зоя тоже побежала, а зайчик ускользал, прятался под листьями, в траве. Эти цветные пятнышки будто танцевали, и Зоя и пурзи стали двигаться в такт музыке, и Зоя почувствовала, как ее раскачивает – то поднимает над землей, то снова опускает, и она развела руки, чтобы удобнее было кружиться. И тогда цветной зайчик сам сел к ней на ладонь и долго оставался на ней теплым пятнышком. Зоя поднесла ладонь к лицу и услышала тихий звон. Будто звучал тоненький колокольчик: ля-ла-ле-ло!

Потом музыкальное пятнышко слетело, танец-полет кончился. Рыжая Пурзя опустила смычок.

И тогда встрепенулся на своем толстом стебле Белый Цветок. Вздрогнула его зеленая чашечка, и разжались цепкие зеленые лапки.

Распрямляясь, вбирая невидимые соки, вышел на свет и закачался в горячем оранжевом воздухе прекрасный Белый Цветок.

Теперь Зоя видела только его. А себя она ощущала то ли травинкой, то ли веткой куста, а может, птицей, глядящей с древесного сучка прозрачными желтыми глазами.

 
Сбывается, сбывается, —
 

звучало в ней.

 
Закрытое раскрывается.
Запретное разрешается.
Что-то нежное совершается.
Что-то ласковое…
 

Глава 9. Тяжелый день

Зоя проснулась от Дедушкиного голоса:

– Желтому дню наш привет.

И тотчас с разных сторон подхватили:

– Пусть он быстрее пройдет!

Зоя удивилась: зачем же торопить день? Может, он будет такой же хороший, как оранжевый. Но, взглянув из своей пуховой постельки на пурзей, поняла, что это не так: все были бледными, вялыми – будто заболели. Поднимались медленно, никто не смеялся, не пел. Рыжая Пурзя снова искала платок, но на этот раз молча, а маленький Пурзя в розовой шапочке даже хныкал, уткнув голову в колени Дедушки Музыканта.

Зоя не могла понять, что происходит. Ей стало жаль таких беззащитных пурзей, и она тоже притихла. И конечно, тотчас же ее услышал каким-то своим странным слухом Лиловый Пурзя. Он подошел, присел на корточки.

– Тебе тяжело? – спросил он.

– Нет, – ответила Зоя.

– Грустно?

– Нет. Мне только непонятно, почему вы все такие… ну… чудные.

– Видишь ли, Зося, желтый день – тяжелый.

– Почему?

– Не знаю, как объяснить… – Лиловый Пурзя опустил глаза. – Мы почему-то зависим от цвета. Может, так захотел пан Художник.

Зоя погладила Пурзину грубоватую руку:

– Как же теперь будет?

– Потом настанет зеленый день. Он легкий.

– Откуда ты знаешь?

– Так бывает всегда.

– Странно у вас все-таки… – проговорила Зоя. И почувствовала, что и ей как-то не по себе. Только не сразу поняла, в чем дело. Лиловый Пурзя тоже заметил:

– Видишь, и на тебя действует желтый день.

– Нет, Пурзинька, нет, постой… Ты знаешь, я… ужасно голодна. Просто ужасно!

– Ой, верно! – выкрикнул он. – Ах я бестолковый!

Я совсем забыл! Дедушка Музыкант говорил мне, что это может случиться.

– Что может случиться?

– Что ты захочешь есть.

– А вы разве… не едите?

– Мы едим, но можем и не есть. А ты не можешь.

Сейчас я принесу ягоды розовой травы.

Лиловый Пурзя поплелся по дорожке к лесу и притащил целую горсть розовых круглых и твердых плодов, похожих на орехи.

Зоя взяла в рот один, надкусила. Сразу к небу будто прилипла вата. Зоя прямо не знала, что делать – проглотить невозможно, плюнуть неловко.

– Не нравится? – удивился Лиловый Пурзя. – Совсем не нравится? А чего ты хочешь?

– Я люблю груши, – сказала Зоя. – Или клубнику.

Я хлеба хочу, вот что! Хлеба!

Лиловый Пурзя растерялся:

– Я не знаю, что это такое. У нас этого нет. И не бывает.

– Что случилось? – подошел к ним Желтый Пурзя.

– Она хочет… как его?.. хлеба. И… чего еще?.. толбу-лубо…

– Клубнику! – поправила Зоя.

– А что это?

– Не знаю, как объяснить, – растерялась Зоя. – Это такая ягода.

– Нарисуй! – сказал желтый Пурзя. – Ведь ты умеешь рисовать, верно?

– Но ведь я никому про это не говорила…

– А вот я знаю. – Желтый Пурзя подбоченился, выставил вперед ногу и с шутливой важностью добавил: – Желтый день – мой, и я в этот день очень все понимаю и все знаю.

Он и правда был бодрее всех. Зоя улыбнулась, но спорить не стала. Она вытащила из кармана блокнот и карандаш и нарисовала клубничинку, такую, какую видела на переводной картинке.

– И тебе хотелось бы ее съесть? – спросил Желтый Пурзя.

– Ее? Именно вот ее? Нет… – покачала головой Зоя. – Но вообще я хочу клубнику или грушу.

– От «вообще» ничего не получится, – строго сказал Желтый Пурзя. – Тебя кто-нибудь учил рисовать?

– Я… я сама. Но больше всего я хочу рисовать, как дядюшка Тадеуш…

– И Зоя покраснела: ведь это очень стыдно – хвалиться знаменитой родней.

Пурзи промолчали, будто не заметили. Потом Желтый Пурзя сказал серьезно, но очень мягко, чтобы не обидеть:

– Пан Художник создал все, что ты видишь вокруг. Ты не сможешь сделать так же, и никто не сможет. Тебе надо иначе.

– А как? – спросила Зоя.

– Я не знаю. – И он вдруг улыбнулся виновато: – Не знаю. Желтый Пурзя долго думал, прежде чем заговорил:

– Давай попробуем так. Сделай, будто она, эта… лбу-тлу…

– Клубника! – опять подсказала Зоя.

– Да, да, клубника, будто она вкусная и что ее так и хочется съесть.

– И что спелая? – уточнила Зоя, проглотив слюнки. – И сочная?

– Конечно.

– И что тогда?

– Тогда снимешь с листа, и все.

Зоя удивленно поглядела на Желтого Пурзю, потом на Лилового, и по их глазам поняла, что они не обманывают.

– Пусть Зося рисует, – сказал Лиловый Пурзя, и они вышли из дома.

А Зоя нарисовала еще одну клубничнику. На мякоти ее были хорошо видны точки, был у нее стебелек и широкий лист. Но и тут что-то не вышло, потому что, если бы даже ягоду можно было снять с листа, есть ее все равно было бы неприятно. Даже такому голодному человеку, как Зоя. Она принялась рисовать хлеб. Это оказалось еще труднее, хотя все было похоже. Вот честное слово, очень похоже!

Тогда она вышла из дома. Вокруг было тихо, безветренно и как-то пусто. Как-то ни горячо ни холодно.

«Скорее бы проходил этот день», – подумала Зоя и вспомнила слова утреннего приветствия: «Желтому дню наш привет». Да, да, пусть он скорее пройдет! Она побрела по тропинке и вдруг услышала разговор. Голоса она уже научилась различать. Говорил Желтый Пурзя:

– Это правда, что она, если не будет есть, упадет и останется лежать?

– Да. Так сказал Дедушка Музыкант, – ответил Лиловый Пурзя, и голос его задрожал от тревоги. – Неужели ничего нельзя сделать? Сегодня твой день! Ну подумай! Помоги!

– Она должна сама, – ответил Желтый Пурзя. – Я не сумею помочь.

– Зосенька! – позвал ее Лиловый Пурзя так, будто она маленькая или больная. – Зосенька!

Но Зоя отбежала. Она спряталась в кусты и закрыла лицо руками. Что же теперь будет? Что будет? Неужели она погибнет от голода и никогда больше не увидит маму?

И тетю Янину… И даже Любу Вилкину. Может, не зря тетя Янина беспокоилась и всплескивала руками: «Как наша девочка будет жить на свете?!» Тетя говорила так потому, что Зоя не решалась сходить за хлебом – боялась, что ей не дадут; и стеснялась выйти во двор в новых брючках и куртке. Но рисовать Зоя умела. Она всегда думала: «Зато я умею рисовать». И вдруг получается, что не очень-то умеет…

«Как это не умею? – спрашивала себя Зоя. – Неужели я не нарисую свою руку?»

И рисовала.

«А вот этот лист?»

И тоже рисовала.

«А вон то дерево?» «Пурзин дом?» «Мой дом?»

Зоя изрисовала почти весь блокнот, и выходило все лучше и лучше. «Ни-чего не умею, да?» – угрюмо спрашивала она тетю Янину и Лилового Пурзю. И рисовала комнату. Это была мамина комната – с диваном, картиной, столиком возле окна. На столе стояла ваза. В вазе появился прекрасный душистый апельсин, какой она ела прошлой зимой. А рядом лежала груша. Она лежала неуклюже, потому что была неровной. Так захотела Зоя.

А пирог? Будто Зоя не знает, что такое капустный пирог и как сверху украсить его перышками лука! Вот, вот, пожалуйста! А если рядом поставить еще одну вазу с цветами – всякими там ромашками-дурашками, васильками-кисельками, лютиками-прутиками, а на стул посадить драного соседского кота!.. Впрочем, нет, кота не надо, он непременно стащит пирог. Он же не знает, что внутри капуста!

И Зоя засмеялась. А засмеявшись, не заметила, как груша упала из вазы на стол, а потом к ней на колени. Зоя схватила грушу.

– Есть! Есть! – крикнула она, да так громко, что Рыжая Пурзя, которая проходила мимо, подскочила на ходу и помчалась обратно. Она влетела в дом и там набросилась на Лилового Пурзю:

– Девочка просит есть! Неужели ничего нельзя придумать, чтобы не мучить девочку! Вы ленитесь, вы совсем не думаете!..

– Да я… Да мы… – заволновался Лиловый Пурзя.

А Зоя уже гордо шла к ним, неся в руке прекрасную, душистую грушу.

– Есть! Получилось… Попробуйте, попробуйте все! – говорила она, забыв о голоде.

Лиловый Пурзя откусил кусочек и замер. Выплюнуть ему было неловко, а есть… Нет уж, пусть ест Зоя, если ей это нравится.

Зоя очень удивилась несходству вкусов. Она так и вонзила зубы в сочную мякоть груши.

Зоя ела грушу, сок стекал по щекам и подбородку.

Она была рада, что теперь не умрет с голоду, рада, что научилась наконец рисовать… Но что-то мешало ей радоваться. Что-то тревожило. А что? Если сказать, это может показаться странным.

Зое казалось, что на нее глядят.

Конечно, пурзи и сам Дедушка Музыкант нет-нет да и глянут на нее, улыбнутся ей, кивнут.

Дело было не в этом.

Зое казалось, что на нее тайно глядят. Исподтишка.

Но она потрясла головой: «Глупости! Глупости!»

Как только долетел сладковатый, острый запах Белого Цветка, пурзи забрались в дом, закопались в пух. Дедушка Музыкант провел смычком по ветке домашнего дерева:

 
Спать, спать,
Видеть сны,
Сны березы
И сосны,
Сны речного бережка,
И травы, и камешка!..
Птица
Спит,
Ослик
Спит,
Все, что будет после, —
Спит.
Спит – чего не знаем мы,
Спит – во что сыграем мы,
И не надо
Знать, знать,
Надо, надо
Спать, спать!..
 

Все быстро уснули.

Глава 10. На острове

В зеленом свете дня, под зеленым небом они бежали по узенькой тропинке, протоптанной в траве. Было весело, легко. Зоя удивлялась, что она тоже стала зависеть от цвета. Но это было приятно. Они бежали, а над ними нависали и сплетались ветки с крупными плотными листьями. Один лист оторвался, покружил в воздухе и упал на дорожку. Зоя подняла. Черенок был толст, поверхность глянцевита, и по ней во все стороны шли жилки и сосудики, как на руке человека. «Может, вообще оно живое, это дерево? – подумала Зоя. – Может, оно видит и слышит? Или даже говорит, только я ничего-ничего не понимаю?..»

– Ты устала? – услышала Зоя. Рядом с ней оказался Лиловый Пурзя.

– Я подумала… – кивнула она в сторону дерева, – я подумала: может, оно живое?

Лиловый Пурзя поглядел удивленно.

– Нет, глупости, – смутилась Зоя.

– Как это глупости? – снова удивился Лиловый Пурзя. – Разве ты не знаешь, что они живые?

– Как? – Зоя даже остановилась.

– Очень просто. Им бывает холодно, душно, больно, приятно. Они растут. Они умирают.

– А говорить они могут?

– Да. Конечно.

– Ну поговори с кем-нибудь из них! Пурзинька, пожалуйста!

Мальчик замялся, а потом ответил очень-очень вежливо, чтобы не обидеть.

– Зоя, я этого не могу сделать.

– Не умеешь?

– Умею. Мы разговариваем, когда бывает очень-очень нужно. А просто так, для забавы – нельзя. Ведь им это трудно.

Зоя так привыкла, что Лиловый Пурзя во всем подчиняется ей. И вдруг почему-то заупрямился! Было ужасно обидно. Просто до слез. И она заплакала. А Пурзя не принялся, как обычно, гладить ее по волосам и утешать, а стоял и молча смотрел. Потом сказал мягко и опять очень вежливо.

– Прости меня, Зося, но, по-моему, ты сейчас поступаешь плохо.

– И ничего не плохо! – прохлюпала она, закрыв лицо ладонями. – Чего тут плохого?

– Ты видишь ведь, что я не хочу, а раз не хочу – значит, нельзя. Все, что можно, я сделаю для тебя и так, даже без твоей просьбы.

– А почему нельзя? – спросила Зоя уже не так настойчиво, хотя ей очень интересно было послушать, как это он будет говорить с деревом.

– Потому что дереву трудно. Даже больно. Ну вот если заставить птицу не лететь, а ходить по земле…

– Но ведь она может!

– Да. Но ей тяжело. А зачем заставлять делать то, что тяжело, да еще просто так, для забавы.

Зоя вспомнила дрессированных животных в цирке. Их же заставляют! И вдруг подумала, что и ей всегда было жалко этих ученых медведей, тигров и слонов – как будто их обидели, унизили..

– Ага, – нагнула она голову. – Конечно, не надо. – И теперь сама преданно и просительно заглянула в глаза Лиловому Пурзе: – Ты не сердишься?

Нет, Лиловый Пурзя не сердился. Может, он и сердиться вовсе не умел. Зоя была так рада этому!

Они стояли как раз возле того куста, под которым Зоя вчера сняла со страницы блокнота грушу. Она заглянула под куст Страничка еще лежала там. На ней была нарисована мамина комната, стол, ваза и в ней апельсин. Но пирога… пирога не было. А в траве валялся маленький его огрызочек.

– Ой! – вскрикнула Зоя.

– Чего ты? – не понял Лиловый Пурзя.

Но она не смогла бы толком объяснить, в чем дело: Зоя огорчилась, потом обрадовалась и после снова огорчилась.

Сначала ее огорчило, что съели пирог. Он бы ей сейчас очень пригодился.

Потом она сообразила, что, раз его съели, значит, он сделался настоящим и, стало быть, она хорошо нарисовала. Как тут не обрадоваться!

А снова огорчилась потому, что прежде была уверена: пурзи никогда ничего не возьмут без спросу.

– Скажи, у вас здесь кто-нибудь может взять без спросу? – спросила она.

– Ни-ко-гда, – четко ответил Пурзя. И по его круглым глазам было понятно: он говорит правду.

– Но тут был… – И Зоя замолчала. Потому что Лиловый Пурзя и сам увидал кусок чего-то ему не знакомого. Он поднес пирог к носу, потом отвернулся и чихнул. – Нет, Зося, этого у нас никто не мог бы съесть.

И снова Зое показалось, что кто-то тайно поглядел на нее из-за деревьев.

Но Лиловый Пурзя взял ее за руку, и они пошли дальше.

Тропинка обрывалась, а внизу, под крутым песчаным откосом, была речка. К ней не вело ни ступенек, ни тропинки. «Как же они спускаются?» – подумала Зоя. И тут увидела удивительное: Зеленый Пурзя встал на самый край обрыва, как-то смешно сложил согнутые в локтях руки, присел и вдруг прыгнул! Он летел легко, как кузнечик. Вот он уже над речкой, а вот – на островке. Только сейчас Зоя заметила, что посредине речки был островок, поросший кустами.

Остальные Пурзи прыгнули следом за Зеленым. Но прекрасней всех взмыл в воздух Пурзя в розовой шапочке: он недавно научился и хотел показать, какой он молодец. Рядом с Зоей осталась только Рыжая Пурзя. Она тоже прижала руки к бокам, но тут оказалось, что в руках у нее смычок.

– Я боюсь сломать смычок, если прыгну.

– Тогда оставь его здесь.

– Но что ему тут делать без меня?! – удивилась Рыжая Пурзя. Потом махнула рукой: – Пусть прыгает сам, если захочет!

– Разве он умеет прыгать? – не поверила своим ушам Зоя.

– Кто? Смычок? – возмутилась Рыжая Пурзя. – Ты что? Смычок – прыгать?

– И засмеялась: – Ха! Ха! Ха! Скажет тоже! Чтобы смычок прыгал… Уж лучше я сама прыгну!

Она положила смычок в траву и легко перемахнула через реку.

– Зося! Иди сюда! – услышала Зоя ее голос снизу.

– Я не умею! – ответила Зоя.

Тогда Рыжая Пурзя стала кричать остальным:

– Вы что? Чем заняты ваши головы? Девочка осталась на берегу из-за моего смычка, чтобы его не унесло ветром, а вы бегаете здесь как угорелые и не поможете ей спуститься! Оставить без купания такой смычок… то есть такой ветер… то есть такую девочку!

– Ты опять все перепугала. Рыженькая! – засмеялся Желтый Пурзя. Он чуть-чуть разбежался, поднял руки кверху, присел и… и вот он уже допрыгнул до высокого берега.

Лиловый Пурзя сделал так же. Потом они схватили Зою один за правую руку, другой за левую, и она легко полетела с ними над рекой.

– Ой! – закричала Зоя. – Я боюсь!

Но страх уже прошел, хотя прямо под ней была вода, – ведь ее так крепко держали! Это был прекрасный прыжок и очень точный, потому что опустились они как раз посреди острова. Там уже собрались все пурзи. И теперь подбежали к Зое.

– Смотри, что у нас здесь! – закричал Розовый Пурзя.

Он хотел чем-то похвастаться, но Зоя, кроме густых-прегустых кустов, не видела ничего. И удивленно поглядела на Пурзю. Он все-таки был совсем маленький, этот Розовый. И глаза у него были круглые и озорные. Теперь Зоя различала пурзей не только по цвету шапочек. Это лишь с первого взгляда могло показаться, будто они на одно лицо. А они все были разные. Похожие, но разные.

Розового Пурзю Зое хотелось называть как-нибудь ласково.

– Пурзинька, – сказала она, – Пурзинька, я что-то ничего не пойму.

– Сейчас, сейчас увидишь! – радуясь, замахал он руками. – Пробирайся сюда! – И он повел ее сквозь заросли. И тут Зоя увидала шалаш. Густой, зеленый, душистый. Чтобы сплести его, ветки не срезали, их пригнули. А что? Очень просто: ветки трех кустов соединили над полянкой и вверху заплели. Ни топора не понадобилось, ни ножа, ни веревки. После разговора с Лиловым Пурзей Зоя знала, почему поступают так.

В шалаше свет был еще зеленее от листьев. Здесь было прохладно. Пурзи притих, только круглые глаза их светились.

Тихонько раздвинув листья, просунул голову Серый Ослик.

– Иди к нам, – позвал его Зеленый Пурзя.

И Ослик вошел.

– Он здесь живет, на острове, – сказал Зое Оранжевый Пурзя.

– И умеет плавать?

– Конечно. Он зовет нас купаться.

Ослик положил свою теплую мягкую мордочку Зое на плечо.

Зоя гладила Ослика, и что-то в ней ласково поворачивалось, пелось…

 
Когда в незнакомое ты войдешь,
Смотри, осторожней будь:
Не поломай, не потревожь,
Не обидь кого-нибудь…
 

«Никогда, никогда вас не обижу, не огорчу ничем…» – думала Зоя.

Пурзи сидели откинувшись, опираясь ладошками о землю и вытянув ноги. Они были одного с Зоей роста, но совсем другие: они не умели даже сердиться. И Зоя вдруг почувствовала себя взрослой рядом с ними: «Никогда вас не обижу»…

– Побежали купаться! – позвал всех Зеленый Пурзя.