Текст книги "Сказочные повести. Выпуск четвертый"

Автор книги: Галина Демыкина

Соавторы: Георгий Балл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11. Странная находка

Купание – дело веселое. Особенно если это не просто купание, а еще – ныряние, догоняние, брызгание и визжание. Пурзи прыгали в речку прямо в своих одеждах и колпачках, и – ах, как они прекрасно плавали! А Зоя совсем почти не умела – так только, немножечко! Поэтому она раньше других выбралась на берег, достала свой блокнот и карандаш и принялась рисовать.

Сегодня, в бодром и ясном свете зеленого дня, ей не так хотелось есть. А рисовать было легко. Она наготовила себе яблок, груш, еще один пирог и все это положила под куст, чтобы взять с собой, когда будет возвращаться.

Зоя грызла яблоко и смотрела, как плавают, брызгаются, смеются пурзи. Серый Ослик был тоже тут, только он купался чуть подальше от берега, а потом – Зоя даже не заметила, когда – он вышел из воды и спрятался где-то в кустах. Она стала искать взглядом Ослика и вдруг увидала: речной волной к берегу прибило веревку. Как раз такую, через какую они прыгали с Любой и лохматой девочкой Нинкой. Веревка лежала на песке, и один конец ее с деревянной ручкой покачивался в воде.

Люба сейчас же закричала бы: «Чур на одного!» – схватила бы эту скакалку и унесла домой или спрятала бы в карман. Но Зоя никогда так не делала. Вот и теперь она предложила пурзям:

– Попрыгаем?

Желтый Пурзя выбежал на берег, отряхнулся, начал подскакивать, да так, что доставал ногами до верхних веток кустарника!

Другие пурзи тоже запрыгали. Но без веревочки.

Зоя взяла прыгалки, стала ловко скакать, взбивая мокрый песок. Потом дала другой конец Рыжей Пурзе и показала, как крутить, вбегать и выбегать.

Лиловый Пурзя первый вбежал в вертящийся круг. Он прыгнул так высоко, что Зоя и Рыжая Пурзя успели прокрутить веревку три раза, прежде чем он опустился на землю. Зоя никогда не сумела бы так. Но зато и они не умели так четко, как Зоя.

– Я тоже, я тоже хочу! – крикнул Розовый Пурзя.

– Давай, Пурзинька! – позвала Зоя.

И он тоже очень высоко прыгнул.

– И я! – попросила Рыжая Пурзя.

Она подпрыгнула, держась за конец веревки, веревка натянулась, дернула Рыжую Пурзю вниз, и она свалилась на песок.

– Вот удивительно, – сказала она, отряхиваясь. – Я даже без веревки прыгаю выше всех, а тут что-то мешает. – Она очень огорчилась.

– Рыженькая, ты лучшая прыгунья, – сказал ей Желтый Пурзя. – И если бы не путала…

– Я никогда ничего не путаю, – ответила Рыжая Пурзя. – Это веревка для высокого прыжка.

Зоя слушала и удивлялась, наконец спросила:

– Разве вы раньше не прыгали через веревочку?

– Нет, – ответил Лиловый Пурзя. – Никогда.

– Откуда же у вас прыгалки?

– У нас? – удивились все. – Разве это не ты их принесла?

Нет, Зоя их не приносила. Впрочем, может, они лежали у нее в кармане и выпали, когда она вместе с пурзями перелетала через реку?

Глава 12. Тревога

В кубике-доме было тихо. Дедушка Музыкант готовился играть Песню Смены Дня, уставшие пурзи, присмирев, ждали.

Но что-то слишком долго не начинает старик.

Что-то резки его движения. И тревожен взгляд.

И Зое тоже стало беспокойно. Неизвестно почему. Но все молчали, и молчала она.

– Рыженькая, где смычок? – вдруг спросил Дедушка Музыкант.

– Здесь… То есть там… Ой! Я, кажется, забыла его на берегу!

По дому пробежал тревожный шепот. Еще бы! Ведь должна быть Песня Смены Дня.

– Не беда, – мягко сказал дедушка. – Если случилось только это – не беда!

«А что еще?» – хотела спросить Зоя. Она же чувствовала – есть что-то еще!

Желтый Пурзя и Рыженькая побежали к реке.

– Я тоже! – вскочил Розовый Пурзя.

– Нет, – строго сказал Дедушка. Даже, пожалуй, слишком строго.

Издалека донесся пряный запах Белого Цветка. Он был слабее и не такой, как всегда. Как будто с горчинкой. Почему?

Зоя видела, что Дедушка Музыкант поднял глаза, о чем-то размышляя. Пурзи притихли, как притихают деревья и травы перед грозой.

Как же это они забыли смычок? Зоя отлично помнила, что Зеленый и Оранжевый пурзи прыгнули вместе с ней с острова на высокий берег и что Рыжая Пурзя была тут же. Но они так устали от купания и прыгания! Только возле дома Зоя сказала Лиловому Пурзе:

– Я забыла на острове всю свою еду – и груши, и яблоки, и пирог!

– Я принесу, – ответил Лиловый Пурзя.

А про смычок Зоя не вспомнила. Вот тебе и старшая!

И тут в дом вбежала Рыжая Пурзя. Она потеряла платок, волосы ее взлохматились.

– Нет! – задохнулась она. – Нет смычка!

Следом примчался Желтый Пурзя:

– На острове кто-то кричит.

Пурзи повскакивали с мест, побежали к реке, стуча своими деревянными башмачками.

– Да, да, я чувствовал, – шептал Дедушка Музыкант. (Зоя бежала радом с ним, так ей было спокойнее.) – Такого еще никогда не бывало, – качал он головой. – Ни-ко-гда!

И тут они услышали крик. Он шея откуда-то снизу. Зоя сразу узнала голос. Это был Лиловый Пурзя. Он устал и охрип, а может, ему было больно, а может, он…

– Может, он тонет? – спросила Зоя, которая, если говорить честно, боялась воды.

– Мы никогда не тонем, – быстро ответил ей Дедушка Музыкант. Они теперь стояли на высоком берегу.

Желтый Пурзя прыгнул первым.

– Здесь! – крикнул он снизу. – Его кто-то привязал к дереву!

– Что он говорит? – не поняла Рыженькая. – Разве можно привязать мальчика?

Зоя ничего не ответила, но почему-то вспомнила о прыгалках – ведь они тоже остались на острове.

Глава 13. Как все было

Да, да, так оно и было! Лиловый Пурзя сам рассказал, когда все собрались на острове и уселись там, чтобы немного передохнуть и успокоиться. Так все и было.

Он вернулся к реке за Зоиными припасами. Когда собрался прыгнуть, кто-то схватил его сзади, зажал руками глаза, повис на его спине:

– Прыгай! Прыгай же!

Этот кто-то был тяжелый, Пурзя прыгнул и не долетел до острова, упал в воду. Он испугался и удивился – ведь такого с ним не бывало. Он не закричал, и не попытался сопротивляться, и вот поплыл по реке, а на его спине сидел кто-то и командовал:

– Левей! Левей! Немного правее!..

Глаза его теперь чем-то завязали, и он совсем ничего не видел.

Когда Пурзя оказался на острове, его притащили к дереву и привязали. Прыгалками. И еще сказали:

– Сиди тут и молчи. А то небось сразу побежишь жаловаться. Ябеда. И не бойся, никто тебя бить не будет. – Потом этот кто-то стал шарить по кустам, а потом есть – жевать, чавкать.

– Что же он ел? – спросил Дедушка Музыкант. – Ведь на острове нет розовой травы.

– Я там оставила яблоки, – ответила Зоя. – Яблоки и клубнику. И пирог.

– Что-что? – переспросил Оранжевый Пурзя.

Но в это время из кустов выскочил Розовый Пурзя.

– Куда-то девался Ослик! Он ведь всегда спит на острове, когда смена дня. Верно, Дедушка?

Стали искать, звать. Ослика не было. Рыжая Пурзя вдруг горько заплакала. Она вытирала слезы концами платка, а они все текли и текли.

– Это что же! – причитала она. – Привязали! Увели! Унесли! Разве так бывает вообще?!

– Поищи смычок, – сказал Дедушка Музыкант. Он медленно поднялся и приготовился к прыжку. – Немедленно поищи.

Он все как-то тревожно озирался, приглядывался к небу, вдыхал запах Белого Цветка, который здесь почему-то был более сильным и более горьким.

– Я помню, где я его оставила! – вытерла слезы Рыжая Пурзя и первая прыгнула на берег.

– А я знаю, где Ослик, – тихо, будто про себя, сказал Лиловый Пурзя. – Тот… ну, который… утащил меня… наверное, он переплыл на Ослике обратно, – он не умеет плавать.

– А почему же он не прыгнул? – спросил Зеленый Пурзя.

– Он и прыгать… – начал Лиловый Пурзя и боязливо огляделся.

– Как? Совсем?!

– Так не бывает! – заговорили остальные.

Желтый и Оранжевый пурзи подхватили Зою – ведь она тоже не умела прыгать, – и вскоре все оказались наверху.

Лиловый Пурзя едва долетел до берега. Он весь дрожал и старался ни на кого не смотреть, – вобрал голову в плечи, будто был в чем-то виноват.

Подошел Дедушка Музыкант, обнял Пурзю, прижал его к себе.

– Мальчик узнал, что такое страх, – сказал он, обращаясь к Зое, будто она была старшей. – Это очень опасно и дурно. – И заглянул в глаза Лиловому Пурзе: – Я… Я и Зося – мы сделаем все, чтобы ты его забыл.

И тут раздался крик. Так мог кричать зверь, попавший в калкан, или птица, схваченная хищником…

Но это был не зверь и не птица. Кричала Рыжая Пурзя. Она стояла поодаль на коленях, пригнувшись к земле, и раскачивалась из стороны в сторону.

– Сломался смычок?! – предположил Дедушка Музыкант и заспешил к девочке: – Не плачь, не плачь! Я сделаю нов… – И замолчал.

На песке лежал Белый Цветок. У самой головки он был придавлен камнем, а остальная часть стебля вилась вниз по откосу, не дотягиваясь до воды. Тонкие лепестки уже немного подсохли, они издавали горьковатый залах и были хрупки. А рядом, на песчаной поляне, виднелась цепочка следов. Тут прошли туфли с квадратными каблучками.

Зоя стояла, забыв выдохнуть: это были следы ее туфель.

– Я здесь оставила смычок… – плакала Рыжая Пурзя. – А вместо него… вот…

Пурзи молчали. Дедушка Музыкант нагнулся над Цветком, поднял его никнущую головку:

– Может, отнести Цветок на его поляну? – спросил кто-то.

– Или спеть ему?

– Может, он еще…

– Его не спасешь… – сказал Дедушка Музыкант тихо, но все услышали. Он выпрямился, глаза его потеряли доверчивое выражение. – Я хотел бы знать, – проговорил он еще тише, – я хотел бы знать, кто это сделал.

Пурзи переглянулись.

– И я придумал, как быть. Все встанут у края поляны и отпечатают след своей ноги на песке.

Пурзи тотчас так и сделали. Когда Зоя занесла ногу, Лиловый Пурзя тихонько потянул ее назад:

– Не надо, Зося.

– Почему?

– Не надо! – опять попросил Лиловый Пурзя.

И Зоя вдруг поняла.

– Ты что же, думаешь, это я сорвала? Да? Да?

И она изо всех сил наступила на песок, вдавила в него свой квадратный каблук. Потом закрыла лицо руками и отбежала.

Пурзи стояли молча.

Неловко согнув нога в коленях, рядом с ней опустился на землю Лиловый Пурзя. Он, он один глядел на Зою, глядел прямо в глаза ей добрым и преданным взглядом.

– Я же знаю, знаю, что это не ты, – проговорил он. – Но мне так больно здесь. – И он прижал руку к груди. – Мне так больно!

– Я не виновата, – сказала Зоя. – Мне тоже больно.

– Да? И тебе? – отозвался Лиловый Пурзя. – Это потому, что ты стала как мы. А мы не можем жить без Белого Цветка.

– Я не виновата, – повторила Зоя. И совсем тихо добавила: – Только кто мне поверит?

А пурзи все стояли и молчали, потом медленно побрели к дому. Впереди шел Дедушка.

Никто не сказал Зое ни слова, но никто и не позвал ее. Ни ее, ни Лилового Пурзю.

Глава 14. Как все нарушилось

Вдруг стало темно. Потом темнота сменилась ярко-желтым светом… Нет, не совсем так. Не темнота сменилась, а из темноты протянуло желтые ветки желтое дерево, и небо вокруг него, и трава под ним, и река – все стало желтым. После так же все стало синим: река, дерево, трава… Потом точно так же – зеленым. И все быстрей, быстрей… Начало мелькать, как в испорченном цветном телевизоре. А вместо музыки, которая звучала при смене дня, слышалось сухое пощелкивание. Зоя зажмурила глаза, надеясь, что ей показалось и что это пройдет. Но нет, нет, все было именно так..

Лиловый Пурзя схватил Зою за руку и потащил к дому. Они бежали, а вокруг, будто молнии, мелькали разные цвета: цок! – голубая тропинка, голубой песок, голубая трава; цок! – красный куст, красное дерево; цок!..

– Если бы Дедушка мог сыграть… – задыхаясь, сказал Пурзя. – Ведь они вместе – цвет и музыка…

Но говорить было не о чем. Дедушка ничего не мог сыграть без смычка. А мелькание все убыстрялось.

Цок! Цок! – оранжевое дерево, оранжевый кубик-дом. Цок! Цок! – зеленая дверь…

И вдруг возле самой двери Зоя увидела смычок. Он стоял, прислоненный к стенке дома. Кто-то принес и поставил его. Вернул.

Девочка схватила его и со смычком в руках вбежала в дом.

В пуховом гнезде лежали пурзи лицами вниз. Старик сидел, прикрыв глаза негнущимися пальцами. Зоя вложила ему в руку смычок. Старик глянул рассеянно и поднес его к стволу дерева. Послышался одинокий грустный, но мягкий звук. Он как-то заглушил, погасил щелканье. Мелькать стало чуть реже, цвета потеряли резкость. Зоя вздохнула. Она подсела к старику, она прижалась к его сухому жесткому плечу, заглядывая в круглые, широко открытые глаза.

– Дедушка! – взмолилась она. – Дедушка, я не рвала Цветка! Ну поверьте…

Старик ответил, не переставая играть:

– Мы попали в беду, Зося. А тебе я верю.

Зоя понимала: он говорит так от доброты. И опять зашептала:

– Но почему же тогда там были следы моих туфель? А? Ведь это были мои туфли с квадратными каблуками.

Дедушка Музыкант отложил смычок, задумался.

– Да. Это были твои следы. И все-таки я тебе верю.

Цок! – вспыхнул ярко-голубой свет, и все стало голубым. Цок! – ярко-красный. Цок! Цок!

Это потому, что Дедушка перестал играть.

Он снова поднес смычок к дереву, и опять утихли краски. Лиловый Пурзя знаком подозвал Желтого, и они вместе вышли.

– Дедушка, – между тем шептала Зоя, – но что же делать? Ты ведь не можешь без конца играть! Я хочу помочь. Давай придумаем что-нибудь!

Старик грустно пожал плечами.

В это время, толкаясь, в дом вбежали Желтый и Лиловый пурзи.

– Это не те следы! – крикнул Лиловый Пурзя.

И Желтый повторил:

– Это не те, не Зосины следы!..

Потом немного успокоился и объяснил:

– Мы сравнили: где Зося наступила рядом с нами – там следочек маленький. А те – похожие, но большие. Они много больше!

– А еще мы нашли вот это, – сказал Лиловый Пурзя и разжал кулак.

Все кинулись смотреть, что там.

– Это жучье крылышко, – сказал один из пурзей.

– Шелушинка от шишки! – заспорил второй.

– Засохший листок! – крикнул третий.

Зоя тоже посмотрела. На шершавой ладошке лежало что-то очень знакомом – полупрозрачное, серое, с черной кляксой, похожей на кошку.

Зоя шагнула поближе. Она взяла с Пурзиной ладони полупрозрачную бумажку и при вспыхнувшем свете прочитала знакомые буквы: «Кис-кис».

Глава 15. Ловушка

Теперь Зоя знала, что делать Она уселась возле двери, положила на колени блокнот и начала рисовать.

Лиловый Пурзя заглянул через плечо, удивился:

– Ты хочешь есть, Зося?

Девочка не ответила. Она нарисовала грушу, яблоко и пирог, сняла их с листа и быстро вышла из дома. Она спешила к реке На песчаной поляне уже не было Цветка. Вероятно, пурзи, уходя, взяли его с собой. Но следы остались. Вот деревянные башмачки пурзей, вот ее, Зоин, след, а рядом, у обрыва, ходила, придавливала камнем Белый Цветок Люба Вилкина. «У, противная! – думала о ней Зоя. – Все тебе надо сломать да испортить! Зачем тебе Цветок, а? Зачем? Да еще камнем его!» Зоя вспомнила, как свисал стебелек над песчаным обрывом, далеко не доставая до воды. И вдруг поняла: да ведь Люба хотела перебраться на остров. Зачем? Как же зачем?! Там Зоя оставила еду. Ведь Люба не умеет рисовать – где же ей взять? Это она, она, конечно, съела тогда пирог И Пурзю украла, чтобы переправиться на остров. Увидела, что по стеблю не спуститься, и утянула Лилового Пурзю. И про Ослика понятно: на нем после уплыла с острова. И смычок схватила, а потом, когда стало мелькать, вернула: ведь ей и самой плохо, когда мелькает! Только зачем ей понадобился? Может, хотела научиться играть, как Рыженькая?

«Противная Любка! – думала Зоя. – Ну ладно! Больше ты не сможешь никому повредить!»

И Зоя принялась разгребать мягкий приречный песок – копать яму.

Копать было сначала совсем легко, а потом совсем трудно, потому что внизу песок слежался и не поддавался пальцам. И все же яма получилась довольно глубокая. Хорошо, что Зоя догадалась заранее подтянуть к яме длинную ветку куста. Эту ветку она пригнула к земле и присыпала песком, чтобы та не распрямилась и не убежала.

Когда работа была кончена, Зоя, держась за ветку, вылезла из ямы, а ветку отвела в другую сторону. И тогда только огляделась. Воздух был розоватый, иногда набегали другие цвета – лиловый, синий, оранжевый, – но сменялись они не резко. Издалека долетала музыка, и Зоя узнала мелодию: ее играла Рыжая Пурзя в день карнавала. Значит, Рыженькая сменила Дедушку Музыканта. Но долго ли они так выдержат?

И Зоя заторопилась. Она бросила на дно ямы всю еду: яблоко, грушу и пирог. Кушай, Любочка! Любочка спрыгнет, а вылезти не сможет. Вот и весь разговор!

Но это еще не все. Потому что сколько бы Люба не сидела на дне ямы – хоть сто лет, – Белый Цветок от этого не оживет. А как оживить его, не знают ни пурзи, ни сам Дедушка Музыкант. А Зоя… Зоя попробует.

Глава 16. Попытка

«Нас привел сюда пан Художник. И нас, и все, что ты видишь вокруг», – сказал как-то Желтый Пурзя.

«Художник живет в своих картинах», – говорила мама.

«И в этой?» – спросила тогда Зоя.

«Конечно».

А вечером, при задернутых шторах, Зоя сама видела, отлично видела, в правом углу картины – вероятно, очень далеко – белел дом. Издалека он казался игрушечным. Одно окошко его светилось.

Зоя захлопала в ладоши.

– Ослик! – позвала она. И знала, что Ослик придет, потому что теперь был ее день, хотя никакой палочки на ней не было Просто сегодня она была сильнее всех остальных.

И верно: в кустах зашуршало, потом послышался треск и стук копыт, и на поляну вышел Серый Ослик. Он поглядел знакомо и потянулся к Зое доверчивой мордой.

– Помоги мне, Ослик, – попросила она. – Помоги мне перебраться на тот берег. Ведь я не умею прыгать, как пурзи, и не умею плавать.

Ослик потерся боком о Зоин бок. Может он и не понимал слов, но Зоя знала, что он доверяет ей. Зоя забралась к нему на спину, он припал на задние ноги, прыгнул и легко понесся над рекой. Зоя даже не думала, что он умеет так отлично прыгать!

И почему она вообразила, будто он не понял ее слов? Отлично понял, иначе не приземлился бы, как всегда, на острове. Теперь же они оказались на другом берегу реки. Зоя обняла Ослика, поцеловала его в теплую серую мордочку.

– Спасибо, Ослик, милый!

– И, не оборачиваясь, пошла по тропинке, протоптанной в траве.

Дорога полого подымалась в гору. Чем дальше от реки, тем ниже становилась трава. Кроме этой травы, ничего не было видно. Зоя шла, шла вверх, стала уставать. Неужели она ошиблась и здесь нет никакого белого дома? Что же тогда делать?

И вдруг из-за холма выступили верхушки деревьев. Зоя так обрадовалась, что побежала. Но быстро задохнулась и пошла медленней.

Деревья приближались, и вот за ними открылся взгляду белый дом. Он стоял на поляне и был обнесен белым забором с воротами.

«Только бы застать его! – шептала Зоя, пересекая поляну. – Только бы застать и суметь объяснить все».

Глава 17. У дядюшки Тадеуша

Белые ворота оказались незапертыми. Зоя толкнула створку и вошла во двор, поросший ровной зеленой травой. Дом за воротами был двухэтажный, узкий, с верандой вдоль всего первого этажа. А на ступеньках веранды стоял дядюшка Художник. Он был точно такой, каким когда-то нарисовал себя: узколицый, в темном бархатном берете и платке, заправленном под отложной воротник белой рубашки. А на плече сидела большая коричнево-красная птица.

– Дя… – проговорила Зоя и запнулась.

– Здравствуй, Зося! – ласково, как своей, улыбнулся он. Поцеловал ее в макушку, обнял за плечи и повел в дом.

За высокой белой дверью с медным витым кольцом сразу начиналась деревянная лесенка – узкая, домашняя; окошко было прорезано высоко, а на подоконнике стояли горшки с цветами. Зое показалось, что она когда-то уже поднималась по такой лестнице.

Художник распахнул высокую коричневую дверь. Зоя почувствовала запах красок.

– Входи, входи, Зося, – пригласил дядюшка. – Тебе будет интересно.

Здесь была мастерская. По стенам стояли и висели картины, на грубо сколоченном столе у окна были разложены краски, из высокого стакана торчали кисти. И тут же стояла резная черная шкатулка – точно такая, какую тетя Янина подарила Зое в день рождения. Зоя подошла, притронулась к ней пальцами.

– Нравится? – спросил дядюшка Тадеуш.

– У меня есть такая же, – тихонько ответила Зоя. – Только она не открывается.

– Не может быть! – И дядюшка поднес шкатулку к глазам. – Эту тоже так просто не откроешь; во всех этих старинных вещицах есть свой секрет. – Он передал Зое шкатулку. – Попробуй, открой.

Зоя не знала, как начать говорить о главном, и, чтобы не обидеть дядюшку, попыталась разъять ящичек. Ничего не получилось.

– А посмотри-ка на нее внимательно: может, что и заметишь.

Зоя, продолжая думать о своем, стала вертеть вещицу, вглядываться в резной рисунок с матово блестящими кусочками перламутра. На нем были изображены женщины в длинных платьях, и каждая держала в руках по веточке. Все точно так же, как на Зоиной шкатулке. И тут на одной из веточек Зоя увидела бутон цветка – он был более выпуклым, чем все другие цветы и ветки. Зоя оглянулась на дядюшку, тот едва заметно кивнул.

– Просто нажмешь, – сказал он, – но сейчас не надо.

И он так это сказал, что Зоя поняла: настало время. И голос у нее дрогнул.

– Дядюшка… – начала Зоя. – Дядюшка Тадеуш… У пурзей больше нет Белого Цветка. И они без него не могут жить.

Художник нахмурился, пожал плечами:

– Что я могу сделать? Надо было беречь.

– Но они не виноваты! Это я, я! Все из-за меня! – И Зоя заплакала.

Она не ожидала, что дядюшка так холодно примет эту весть.

А он отвернулся, стал перебирать краски на столе, и Зоя увидела: руки его дрожат.

– Что за глупости! – сказал он резко. – При чем здесь ты? Я ведь все знаю.

– Дядюшка, милый, я показала ей картину и пурзей… И потом она вошла за мной…

– И тебе тоже нечего было тут делать, – проворчал художник. – Разве так учатся?!

Зоя видела, что он сердится, ну и пусть, пусть, лишь бы помог пурзям! Она подбежала к Художнику, прижалась к его руке:

– Дядюшка, ну сделайте что-нибудь! Ведь они такие тихие, такие… беспомощные!

– Я знаю, какие они, Зося, – гораздо мягче ответил Дядюшка Тадеуш и погладил ее по голове. – И рад, что ты полюбила их. Я даже попытался нарисовать, но… – Он поднял и поставил на мольберт картину, которая была повернута к стене. – Вот смотри!

На картине был цветок, свежий, сочный, очень похожий на тот, на настоящий Белый Цветок.

– Почти такой же… – проговорила Зоя робко.

– Да. Почти. Похож, да не тот. И я не знаю, удастся ли… – Художник еще раз оглядел картину и остался недоволен. – Нет, два раза не бывает одинаково. Впрочем… Почему обязательно такой же, а, Зося? Лишь бы он жил, перекликался с цветом, с музыкой картины, что ли, верно ведь? Как ты считаешь?

Зоя не знала, не могла ответить, но была рада, что дядюшка снова взялся за работу А он уже схватил кисть, он свободно менял форму лепестков, удлинял стебель.

– Как ты называешь их? – работая, весело спрашивал он Зою. – Пурзи? Почему пурзи!

– Так… Не знаю…

– Очень смешно. А они и правда милые Когда я впервые нарисовал такого «пурзю»… Видишь ли, Зося, я жил тогда в чужой стране, тосковал по родине. И вдруг у меня появились они. Эти существа. Я придумал их Понимаешь – сам! Я тогда почувствовал себя счастливым! – И вдруг добавил непонятное: – Ты когда-нибудь тоже найдешь своих пурзей.