Текст книги "Сказочные повести. Выпуск четвертый"

Автор книги: Галина Демыкина

Если повернуть с улицы Белых мышат в маленький переулок и пройти к речке… Впрочем, лучше не будем туда поворачивать. Ведь это переулок, где все чихают. Туда повернешь, и сразу – апчхи! апчхи! апчхи! апчхи! апчхи! апчхи! – начнешь чихать. Это переулок Табачников. И на всех домах в этом удивительном переулке висят таблички с такими словами: «Будь здоров! Будь здоров! Будь здоров!»

Мы пойдем другой дорогой, мы лучше пройдем чуть дальше, мимо булочной, мимо аптеки, мимо оранжевого дома, где живет собака. На воротах оранжевого дома написано: «Заходите, пожалуйста! Во дворе живет добрая собака».

Что ж, давайте на минуту зайдем в оранжевый дом. Когда-то очень давно в этом доме жил злой человек в оранжевой шляпе. Он привел с собой коричневого щенка пуделя по прозвищу Тигр. Злой хозяин велел пуделю сторожить свой оранжевый дом. Но пудель, по прозвищу Тигр, не умел сторожить. Он умел улыбаться, вилять хвостом, умел говорить: «Доброе утро! Как вы себя чувствуете?» И еще знал много-много добрых слов.

А злому хозяину нужны были злые слова. И хозяин стал учить Тигра злым словам. Он кричал:

– Говори: «Р-р-р! Разорву!..»

А Тигр говорил:

– Доброе утро!

Хозяин кричал:

– Скажи: «Съем! Съем!»

– А Тигр спрашивал:

– Зачем? Зачем?

– Как зачем? – рычал хозяин. – Чтобы ра-р-рразорвать!..

– Не понимаю, – качал головой Тигр и вилял хвостом.

Однажды злой хозяин так зарычал, что, наверно, лопнул от натуги А может быть, от злости он превратился сам в настоящего тигра и убежал в лес? Так или иначе, но никто больше не видел его в нашем городке. И все о нем забыли А коричневый пудель остался жить в оранжевом доме, и все его стали называть Тигрушка-Добрушка.

Тигрушка-Добрушка так и не научился злым словам. Он не умеет рычать, скалить зубы, зато он умеет радоваться всем, кто заходит в дом или проходит мимо. Он помогает старушкам носить сумки из магазина. И всем желает:

Доброго утра!

Счастливого дня!

Спокойной ночи!

И вам, ребята, Тигрушка-Добрушка желает всего хорошего.

Потом мы с вами пойдем на улицу Веселого маляра. А эта улица выведет нас прямо на высокий берег Усуськи Там, на берегу, стоит маленькая зеленая скамеечка. Вечерами я люблю на ней сидеть, слушать, как журчит Усуська, и ждать заката. Тогда особенно красив наш городок Жур Жур. И часто мне там вспоминается песенка нашего городка:

 
Наш городок Жур-Жур —
Как в шапке-невидимке.
В наш городок Жур-Жур
Нет хоженой тропинки.
Но если в свой черед
Ты в нем побыть захочешь,
Он сам к тебе придет,
Как сны приходят ночью…
 

Г. Демыкина и Г. Балл
Алошка

Часть первая. Зеленый огонек

За высокой-высокой горюй, среди темного-темного леса, на зеленой поляне в маленьком домике ЖИЛ-БЫЛ Я.

А у меня жила-была бабушка. Моя бабушка – красавица; красивей ее нет на всем белом свете.

Моя бабушка сказки рассказывает.

Мы сидим с ней в нашем маленьком домике, около маленького окошка и на наш сад смотрим. А в саду у нас растут красные и синие цветы и летают большие бабочки с желтыми крыльями и зелеными усиками.

А еще прилетают к нам в сад гуси-лебеди из сказочной страны Авдотий.

Это их моя бабушка приручила. Она ведь добрая. Очень добрая. Жалеет своих гусей-лебедей и кричит им вечером:

– Тега! Тега! Гуси-лебеди, домой, серый волк под горой!

А под нашей горой живет волк Левон, а еще медведь Михайло.

Целый день они спят-храпят: хры-фры-брум… А как подступает ночь, надевают волк и медведь овечьи тулупы, чтоб их никто не узнал, и шагают к нашему домику.

…Нет! Нет! Нет! Нет!.. Это не наша с бабушкой, это уже тети Верина сказка.

Ну, а по правде мы живем в городе, на улице Почтовой в большом доме.

На втором этаже. С нами живет тетя Вера. Одной рукой тетя Вера может закрыть солнце, – она сама мне показывала. Вы, наверно, думаете – почему она мне тетя?

Потому что она мамина сестра.

Целый день тетя Вера на кухне сидит.

А добрая моя бабушка с утра в магазин уходит. Мама – на работу. А папа совсем далеко уехал. Он уехал далеко-далеко: за высокую гору, за речку Ладогу.

И мы всегда ждем его, даже ночью. Одна тетя Вера не ждет. А только сидит на кухне и колдует:

 
Кол-дуй, ба-ба, кол-дуй, дед,
За-кол-до-ванный обед…
 

И никуда меня не пускает, потому что я часто простуживаюсь… Гулять не разрешает, а играть тоже не разрешает, потому что я топаю. И если я тихонечко топну, тетя Вера услышит. Потому что у нее есть волшебные очки. Это такие большие очки в черной оправе. Как наденет их тетя Вера, так на сто верст крутом все видит и все слышит.

Эх, скорей бы приехал папа!

Вот приедет папа и прогонит тетю Веру…

Дорогой папа, приезжай!

Мы все хотим, чтоб ты скорее вернулся. Одна тетя Вера не хочет. Я-то знаю, почему она не хочет: боится!

Как-то темной-темной ночью кто-то позвонил в серебряный колокольчик.

Мама сказала:

– Телефон звонит! Это папа.

Тетя Вера сказала:

– Что ты, моя дорогая сестричка, это тебе только почудилось.

– Нет, я слышала, – сказала мама.

А тетя Вера не хочет пустить маму к телефону и ласковым голосом говорит:

– Просто ты начиталась со своим сыном всяких сказок, вот тебе и слышатся разные звонки да колокольчики.

И она увела маму спать. И запела ей тихонечко свою страшную баюкалку:

 
Баю-баюшки-баю. Тяп-тяп-тяп!
Не ложися на краю,
А то серенький волчок… Тяп-тяп-тяп!..
Схватит маму за бочок. Тяп!..
 

Мама испугалась и сразу уснула. И тетя Вера тоже легла в кровать и – хры-фры-брум – тоже уснула.

А я увидел: там, где телефон, зажегся СВЕТ. Я встал и тихонечко подошел. А на столе вместо телефона стоял маленький домик.

– ДИНЬ-ДИНЬ-ДИНЬ! – зазвонил колокольчик в домике.

– Хры-фры-брум, – сказала тетя Вера спросонок.

Я замер.

– Небыль-небыль-небылица, – забормотала тетя Вера. – Что-то мне давно не спится! Мне не спится, не лежится! Встать, что ли? Поглядеть, что ли?

А я зашептал:

– Тетя Верочка, не вставай! Тетя Верочка, засыпай!

– Ох, я красная девица, – зевнула тетя Вера. – Что-то мне и спится и лежится. Что-то мне вставать не хочется!

И она не встала.

А я заглянул в окошко. В домике был мальчик. Он сидел на маленьком стульчике за маленьким столом под зеленым абажуром. Он был зеленый, как кузнечик.

– Эй, ты кто? – спросил я.

– Эй, ты кто? – спросил он.

– Я здесь живу, – сказал я.

– Я здесь живу, – сказал он.

Вдруг мальчишка засмеялся, подскочил, перевернулся через голову. И как зазвонит!

Я увидел у него в руке МАЛЕНЬКИЙ СЕРЕБРЯНЫЙ КОЛОКОЛЬЧИК…

– Ах, чтоб тебя, небыль-небылица! – закричала тетя Вера. – КТО-ТО нарочно не дает мне спать-почивать. А снился мне добрый молодец. Добрый молодец Иван Иваныч. Эх, просыпаюсь, просыпаюсь!..

И она проснулась.

Я прыгнул в кровать и спрятался под одеяло. Тетя Вера в одной рубашке подбежала к столу. А там уже не было домика, а стоял телефон.

– Алло! Алло! Чего надо? – закричала тетя Вера.

НИКТО НЕ ОТКЛИКНУЛСЯ.

И я понял: это потому никто не откликнулся, что прибежала ТЕТЯ ВЕРА.

Утром я подошел к столику, где стоял телефон. И тихонечко позвал:

 
Мальчик-мальчик,
Динь-динь-динь,
Поскорее приходи.
Вылези в окошко
На мою ладошку.
Побегут ножки
Вверх по дорожке.
Ты маленький,
Я большой,
Я ХОЧУ, ЧТОБ ТЫ ПРИШЕЛ.
 

А пришла бабушка. От нее пахло пирогом. От нее всегда пахнет вкусным и теплым.

– Бабушка, – спросил я, – а кто это ночью звонил?

– Это Алошка звонил, – сказала бабушка. – Спать тебе не давал.

– Бабушка, а ты разве его знаешь?

– Кого?

– Алошку. Он ведь маленький. Вот такой.

– Я всех знаю – и больших и маленьких, – сказала бабушка. И позвала меня завтракать, потому что тетя Вера опять начала сердиться.

За столом я думал про маленького мальчика, как он живет у себя в домике, спит на маленькой кроватке, а проснувшись, звонит в серебряный колокольчик.

И я нечаянно уронил чашку с молоком, и она – динь! – разбилась.

Конечно, тетя Вера сразу поставила меня в угол, и я там плакал, плакал, плакал и все равно думал про Алошку, а еще про папу – чтоб он приехал и прогнал от нас тетю Веру.

– Если ты будешь еще баловаться, – сказала тетя Вера, – этой ночью или в какую другую ночь к нам придут медведь Михайло и волк Левон и заберут тебя. Они берут с собой нехороших мальчиков.

– По-моему, ночью КТО-ТО звонил, – сказала мама. – Может, это папа звонил?

Тетя Вера загремела посудой. И я понял: она нарочно загремела, чтоб мама все забыла. И я услышал, как тетя Вера тихонечко зашептала:

 
Тары, бары, бум-бум!
В старых дырах шум-шум!
В старых дырах,
В старых норах
Шум и шорох,
Шум и шорох
Мыши, мыши
Вышли в путь.
Все, что было,
По-за-будь!
 

И моя мама забыла, все забыла. А тетя Вера громко уж о другом кричала:

– Я у вас вроде прислужницы. Нет мне счастья в этой квартире! Одна я осталась! Одна. Как пенек в лесу, как поганочка! – И тетя Вера даже всхлипнула.

Мама стала тетю Веру уговаривать не надрываться так, побольше отдыхать да почаще ходить в кино.

А тетя Вера ничего не ответила, повязала себе голову полотенцем. Она всегда так делала, когда сердилась, чтобы нам страшнее было.

Мама тихонько надела пальто и ушла. А тетя Вера пошла слушать радио.

В тот же вечер случилось вот что: тетю Веру пригласил в кино наш усатый сосед с третьего этажа – Иван Иваныч.

Тетя Вера надела самое прекрасное свое платье – голубое-преголубое, и я услышал, как она прошептала:

– Есть еще добрые молодцы на свете, – и повязала на голову голубую ленту. – Вот теперь, – сказала тетя Вера, – я голубая и красивая, – и повернулась к нам: – А вы не балуйтесь! Я мигом вернусь: одна нога там, а другая здесь.

Как только за тетей Верой захлопнулась дверь, бабушка тоже начала собираться. Взяла бидон и сказала:

– Ты, победна головушка, посиди тихо, а я схожу за молоком.

Я сразу согласился:

– Ладно, бабушка, иди. Я с Алошкой поиграю.

– Если кто постучит, никому не отворяй, – сказала бабушка, – только мне.

– Ладно, бабушка. Мы с Алошкой никого не пустим. Ты, как придешь, станешь под дверью и запоешь: «Отопритеся, отворитеся. Ваша бабушка пришла, молочка вам принесла».

– Верно, верно, – сказала бабушка. – Никого чужих не пускайте. Играйте тихонечко.

Когда бабушка ушла, я скорее побежал к столу, где телефон. А там опять стоял домик. В домике горел зеленый огонек. Из окошечка прямо на меня смотрел Алошка. Глаза у него круглые. А реснички черненькие. И он зачопал этими ресничками: хлоп-чоп, хлоп-чоп! Я пододвинулся совсем близко и совсем тихонечко позвал:

– Ало-шка. Ало…

– Алло, – ответил он.

– Алошенька, выходи!

И он вышел. Вылез через окошко и колокольчик с собой взял. И совсем он был не зелененький, а просто обыкновенный мальчик, – только маленький. На нем были коротенькие штанишки, и рубашка в клеточку, и носочки, и ботиночки. На ботинках – галошки, а на голове – кепочка.

– Зачем ты надел галошки? – спросил я.

 
Чи-чок,
чи-чик,
чи-маль,
чи-чик!
На ногах – галошки!
 

«Глупый, – подумал я. – А все-таки хорошо, что ты у меня есть! Ведь ты маленький, а я большой. И я буду тебя любить. И я буду с тобой играть. И я буду тебя угощать».

Я сделал на диване из подушек огромную гору. И я собрал на гору свое храброе войско – всех солдатиков. И конницу и пушки. И я сказал:

– Эй ты, храброе мое войско! Хватит тебе под столом валяться-лежебочиться, а слушай лучше Последние известия.

И я даже стал говорить тише, чтоб тетя Вера в своих волшебных очках из кино не услышала.

– Видите, солдатики, как стало темно. А когда наступит ночь, выйдут из темного леса волк Левой и медведь Михайло… И пойдут по лестнице к нашей двери: скрип-скрип… Приоткроют дверь и спросят у тети Веры хриплым голосом: «Это кто у вас сегодня разбил чашку? А как он спит – на бочку или на спинке? А мама как спит? А бабушка?» И тетя Вера как захочет, так и ответит. Ну? Что будем делать? – спросил я. – Как будем жить-быть?

Не ответило ничего мое храброе войско: пушки стояли тихо и кони стояли тихо, а на конях тихо сидели солдатики. И вдруг у самого моего уха тоненький голосок пропищал:

– Чи-чок, чи-чик, чи-маль, чи-чик, а я знаю, что делать.

Алошка! Это он забрался ко мне на плечо и расселся там, точно в креслице.

– Говори скорее, что ты придумал?!

– А вот это видел? – крикнул Алошка. И он сунул мне под самый нос свой серебряный колокольчик.

– Ну и что?

– А вот что… Этой ночью я не лягу в кровать, а буду бегать по городу и звонить в серебряный колокольчик. И никому не дам спать.

– Ну и что?..

– Все будут гулять, как днем, – сказал Алошка. – НЕ БУДЕТ НОЧИ.

– И тогда НЕ ПРИДУТ сюда ВОЛК ЛЕВОН И МЕДВЕДЬ МИХАЙЛО? – спросил я.

– Конечно, не придут, – сказал Алошка. – Как же они придут, если не будет ночи?

– Ура! – крикнул я. – Да здравствует Алошка!

И все мое войско закричало «ура!». И разом запалили пушки и пулеметы.

И с дивана сами собой поднялись подушки и стали летать по комнате. И начался тут пир горой! И мы хватали из вазы конфеты. И пили сок от варенья прямо из банки.

Потом Алошка спрыгнул с моего плеча на стол – динь! Со стола на пол – динь! И быстро-быстро побежал по коридору – динь-динь-динь!

Добежал до входной двери. Уцепился за щель почтового ящика. И выскочил наружу…

Он бежал по улице, запрокинув голову. Черные волосики его растрепались. Он смеялся и топал в своих галошках прямо по лужам, по лужам! И громко звенел серебряный колокольчик: динь-динь-динь-динь-динь-динь!

Часть вторая. Дверца № один и чудо № один

Только убежал Алошка, как загудела земля, распахнулась дверь и вбежала тетя Вера. Вбежала и остолбенела.

– Что случилось? Почему в коридоре валяются подушки? – спросила тетя Вера.

Потом она вошла в комнату и закричала:

– Ты что здесь натворил, безобразный мальчишка?! Почему стулья перевернуты? Почему ваза на полу валяется?!

– Она же не разбилась, – сказал я.

– Не разбилась? А что вообще здесь происходит, в нашей несчастной квартире? Я тебя спрашиваю: что?

– У нас тут был пир горой.

– Что? Пир? Он тут пирует, а я в кино не могу спокойно сходить?! Боже мой! – вскричала тетя Вера.

И неизвестно, что бы она сделала, как вдруг в дверь постучали, и тихий голосок запел:

 
Отопритеся, отворитеся,
Ваша бабушка пришла,
Молока вам принесла.
 

Тетя Вера бросилась в коридор. А я за ней.

– «Отопритеся, отворитеся…» – пела за дверью моя бабушка.

Тетя Вера распахнула дверь и закричала:

– Входи! Входи, козочка! Полюбуйся, что твой козленочек натворил.

Бабушка вошла с бидоном. А тетя Вера повязала голову полотенцем, надела слуховые очки, – и я понял, что нам с бабушкой теперь несдобровать.

– Вера Акимовна! А, Вера Акимовна! – услышали вдруг мы.

Тетя Вера подбежала к окошку:

– Это вы, Иван Иваныч?

– Я, – ответил наш усатый сосед. – Что это вы, Вера Акимовна, шумите?

– Да я тут с малышом играю, – засмеялась тетя Вера. А нам с бабушкой сказала: – Быстро уберите в комнате. И не шумите. И вообще идите спать. А я посижу у окошка: уж больно вечер хороший.

Бабушка помогла мне все убрать, а я прошептал тихонечко:

– Ты меня сегодня не баюкай, бабушка. Сегодня не будет ночи.

– Это что еще выдумал?! – закричала из своей комнаты тетя Вера. – Немедленно в постель марш!

И вдруг топ-топ-топ… Это затопали под кроватью мои верные солдатики. А я им скомандовал:

– Марш! Марш! Топайте сильнее! Пусть тетя Вера думает, что я иду спать.

– Перестань! – крикнула тетя Вера, да так громко, что мои верные солдатики замертво повалились под кроватью А я тоже залез под кровать и там спрятался.

Бабушка понесла посуду в кухню, а тетя Вера в своей комнате стала зевать.

– О-о-ох… Э-э-эх! Набегалась я за день… То в кино, то домой. Натрудились мои ноженьки, мои разлапушки, сниму-ка я туфельки…

Тетя Вера грохнула туфли под кровать.

– О-хо-хо, – опять зевнула тетя Вера. – И ты, мой носик-востроносик, устал, намаялся, сниму-ка я с тебя очки.

Тетя Вера положила свои волшебные очки на стул.

– О-о-ох! – и сама легла в постель. – Хры-фры-брум! Хры-фры… – и заснула…

Тихо-тихо стало в квартире. Вдруг динь-динь-динь-динь!

– Ах, чтоб вас! – крикнула тетя Вера да как вскочит с кровати. – Что за несчастная наша квартира: днем – дили-бом, и ночью – дили-бом… Ну, погоди!

Но я не стал ждать, а крикнул своим солдатикам:

– Бежим! Вперед за Алошкой, ура!

И мы побежали на улицу…

А на улице – ой-ей-ей!

А на улице – ай-яй-яй!

На улице ночи нет, горят фонари. Светло как днем. Народу полным-полно. Ребята бегают и кричат:

– Хорошо, что день! И ночью день! И вечно день!

Папы и мамы бегают за ними:

– Не день, не день!

А колокольчик:

– Динь-динь-динь.

А ребята:

– День-день-день!

И поют песенку, чтобы солнышко вызвать, чтоб еще светлее стало:

 
Солнышко, солнышко,
Полное ведрышко,
Для брусники сладкий сок.
Для орешка ядрышко,
Гори ясно,
Чтобы не погасло,
Ты свети – не уходи,
Ты ходи – не упади,
Сол-ныш-ко!
 

И вышло солнышко. Тут все ребята увидели, что я вывел на улицу солдатиков. И тоже побежали за своими – у нас собралось большое войско. А девочки вынесли кукол. А кто-то выкатил из комнаты кровать на колесиках – зачем она теперь, ведь ночи все равно нет!

И мы взобрались на эту кровать, и она поехала по мостовой, как машина:

 
Мы вытащим кровати,
Кровати,
Кровати,
Им хватит-хватит-хватит
По комнатам стоять.
Садитесь на подушки!
Поехали гулять!
 

Сначала мы поехали на кровати мимо большого желтого дома с балконами, мимо детского сада. В окнах детского сада мы увидели флажки и игрушки.

Около углового магазина с синей вывеской опять повернули к нашему дому.

А за нашим домом, за нашей улицей все время бегал Алошка и прогонял ночь серебряным колокольчиком: динь-динь-динь-динь!

Вышла на улицу моя бабушка.

– Бабушка! – крикнул я. – Иди к нам.

А моя бабушка сказала:

– Вставайте скорее в круг, будем хоровод водить.

Мы взялись за руки. И куклы и солдатики тоже взялись за руки и закружились. А моя бабушка запела:

 
Хожу я, гуляю
Вокруг хоровода,
Заинька беленький!
Гляжу я, смотрю
По всему народу,
Заинька беленький!
 

Вдруг открылось окно, и тетя Вера закричала:

– Это какой-сякой заинька спать не дает? Кто это звенит на весь город? – И крикнула на третий этаж Иван Иванычу: – Наведи порядок, Иван Иваныч, найди поскорее того, кто шумит-звонит, спать не дает! – и засмеялась. – Ну, теперь кто-то попадется в лапы к доброму молодцу Иван Иванычу.

– Ты как сюда попал? Вылезай! – услышал я мамин голос.

И я увидел моих солдатиков на полу и ножки от кровати. Мама заглядывала под кровать, тянула меня за руку и спрашивала:

– Ты что ж, так здесь и заснул?

Мама раздела меня и уложила в постель.

– Что ж ты там делал, мой маленький? – спросила мама.

Мама всегда думает, будто я маленький. А я большой, это Алошка маленький.

– Почему ты не лег в кровать?

– Не знаю, мама. Просто мы хотели помочь Алошке – я и мои солдатики.

– Кому-кому? – не поняла мама. Она потому не поняла, что ничего не знала про Алошку.

И я рассказал маме про моего дружка, про Алошку, какой он веселый и забавный и как он захотел сделать из ночи день.

– Зачем же день из ночи? – удивилась мама.

– Чтобы из темного леса не пришли волк Левон и медведь Михайло, – сказал я.

– Что за ерунда? Какой еще медведь? – Мама засмеялась и спутала мне все волосы на макушке. А потом укрыла одеялом до самого носа и сказала:

– Спи. Спокойной ночи! Не придут волк Левон и медведь Михайло.

Я их прогоню.

А сама собралась уходить.

– Мамочка, ну посиди со мной, – попросил я. – Ты никогда не сидишь. Посиди, мам!

– Тихо, сынок, а то тетю Веру разбудишь.

– Не хочу тихо, – сказал я. – Тетя Вера мне целый день – все тихо да тихо. Днем играть не разрешает, ночью тоже не разрешает.

– Ночью надо спать, – сказала мама и запела тихонько: – Баю-баюшки-баю, не ложися на краю…

– Не надо, мама! Эта песенка страшная, ее тетя Вера поет. Ты мне лучше расскажи сказку. Я ни одной твоей сказки не знаю, – только бабушкины. Расскажи, мама, а что было бы, если бы и ночью был день… И никто не ложился спать.

– Что было, то уже было, – сказала мама своим обычным голосом.

Но я понял, я сразу догадался – это началась мамина сказка.

 
Что было, то уже было,
Чего не было, то еще будет.
В одном далеком городе
Сговорились люди:
Каждый делает,
Что ему нравится.
Кто хочет – на улице кувыркается,
Кто хочет – хохочет,
Кто хочет – топочет.
И многие стали шуметь даже ночью.
А те, которым хотелось спать,
Начали их унимать:
– Тише! Тише! Тише!
Не пой!
Не шуми!
Не играй!
Иначе запрячем в сарай.
В темный сарай с мышами,
Сторожить его будем мы сами!
 

* * *

 
И вот уж весь город не спит,
Двигается,
Шумит.
В городе ночи нет,
В городе ночью свет.
Для поддержания тишины
Ходят специальные крикуны:
– Кому перековать звонкий голосок:
На тихий басок?! —
Идут крикуны улицей ночной,
Следят за тишиной:
– Люди, когда вы спите,
Матрацами не скрипите!
Тромбоны и барабаны —
Убрать в чемоданы!
Летучие мыши,
Летайте тише,
Следите за пешими мышами,
Чтоб не шуршали ушами!
Тише! —
Идут крикуны вдоль улиц ночных,
Никому не укрыться от них:
Чуть зазвонит трамвай,
Сразу: – А ну, давай! —
И тащат его в сарай!
А трамвай-то трамваится,
Упирается,
Цепляется за провода:
«Не пойду никуда!»
Лошадь стукнет подковой. —
Готово:
Тащат ее в сарай.
А она с перепугу: «Му-у-у!
Почему-у-у?!»
Ей кричат:
– Ты не думаешь о тишине!
А она им:
«Топнула я во сне,
Как вышло, сама не пойму! —
И опять по ошибке: – Му-у!»
Крикуны с мычащей лошадью
Скрываются где-то за площадью.
Но выходят новые крикуны:
– Люди, смотрите тихие сны!
 

Мама засмеялась, наклонилась ко мне и поцеловала:

– И ты, сынок, смотри тихие сны…

– А дальше, мамочка, – попросил я.

Но мама приложила палец к губам:

– Тише! Тетю Веру разбудишь, – и на цыпочках вышла из комнаты. И свет погасила.

Я приоткрыл штору. На улице было совсем темно. А откуда-то издалека доносилось: динь-динь-динь!

Это бегал по городу мой Алошка. Он все еще хотел прогнать ночь своим серебряным колокольчиком.

Я спустил ноги с кровати, побыстрее оделся и тихонечко вышел на улицу.