Текст книги "Через Сибирь"

Автор книги: Фритьоф Нансен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Мы весь день безостановочно мчались вдоль берега, огибая озеро с южной стороны; проносились через туннели и долины, огибали мысы и оставляли за собой леса. Пейзажи тут очень красивые и самые разнообразные. Однако попался нам и лес, в котором ещё недавно бушевал пожар. Он произвёл самое печальное впечатление своими чёрными оголёнными стволами. Но кому здесь до этого дело? Лес не имеет здесь никакой цены. Большей частью он состоит из обыкновенной сосны и пихты, но попадается и ель, и сибирский кедр, и берёза, а вдоль рек – бальзамический тополь, мелкий ольшаник и др. Из ягодных кустов встречаются малина и дикая смородина. Вообще в этих местах богатая и разнообразная флора.

Под вечер мы прибыли на станцию Мысовую на южном берегу озера, как раз напротив станции Байкал. Здесь после долгого и приятного совместного путешествия мне пришлось расстаться с двумя спутниками, Востротиным и Лорис-Меликовым. Они собирались переправиться обратно через озеро на пароме, а затем по железной дороге вернуться через Иркутск в Красноярск. Они ещё спускались к пристани, когда наш вагон тронулся и повёз нас дальше на восток. Некоторое время дорога шла по-прежнему вдоль озера, но у большой дельты Селенги свернула в сторону и пошла берегом реки.

Мы въехали на территорию Забайкалья, самого красивого района Сибири, славящегося своими живописными горами и долинами, огромными реками и дремучими лесами. Забайкалье находится между Байкалом (на западе) и Приамурьем и Маньчжурией (на востоке). На юге Забайкалье граничит с Монголией. Страна эта богата золотом и другими металлами, минералами и драгоценными камнями, но всё это ещё пока мало используется. Есть тут, судя по всему, и ценные минеральные источники. Забайкалье в течение долгого времени считалось самым страшным местом ссылки в Сибири, и много народу сгинуло в здешних рудниках навсегда. Местное население состоит в основном из коренных народов – монгольских бурятов и племён, родственных тунгусам. Поскольку у Забайкалья печальная слава места ссылки, то русские едут туда очень неохотно. На площади в 613 368 квадратных километров в 1911 году жило всего 869 999 человек, из них 591 000 русские. Зато здесь проживает много китайцев, особенно много их работает на золотых приисках.

На большей части Забайкалья почва никогда не оттаивает. Другой местной отличительной чертой является способность рек промерзать до дна. Средняя годовая температура тут от плюс 1 до минус 4 градусов. Зимой очень холодно. Средняя температура января – от минус 120 до минус 28 градусов. Зато летом очень тепло. Июльская средняя температура колеблется от плюс 15 до плюс 20. Несмотря на промёрзшую почву, здесь очень неплохие условия для земледелия и разведения скота. Правда, осадков выпадает мало (всего-навсего 200–300 мм), но большая их часть приходится на лето. В некоторых областях почва очень плодородная, особенно в так называемых чернозёмных лесных долинах (там, где лес перемежается лугами).

Мы всё едем и едем, и за окном совсем стемнело. Больше ничего уже рассмотреть нельзя. Мы поворачиваем в сторону от Селенги у города Верхнеудинска, откуда идёт караванный путь в Монголию и Китай. Железная дорога идёт сначала вдоль реки Уды, притока Селенги, а затем начинается подъём на склоны Яблонового хребта, части Станового нагорья.

Среда, 1 октября.

Ночью мы проехали Петровские железные рудники, принадлежащие Кабинету Его Императорского Величества[99]99
  Кабинет Его Императорского Величества — учреждение, ведавшее личным имуществом царской фамилии и занимавшееся некоторыми другими вопросами в 1704–1917 годах.


[Закрыть]. Именно сюда после восстания декабристов 14 декабря 1825 года (при вступлении на престол императора Николая I) были сосланы на каторжные работы его участники. Сначала их сослали в Читу, а затем сюда. В качестве особой монаршей милости жёны ссыльных получили разрешение последовать за своими мужьями. В числе этих женщин были княгини Трубецкая и Волконская и многие другие дамы из дворянских семей. Много лет прожили они здесь в собственных домах, в то время как их мужья были в тюрьме и работали на рудниках.

От Петровска мы поехали вдоль реки Хилок, притока Селенги, поднимаясь всё выше и выше к вершинам Яблонового хребта. Росли тут исключительно сосны, что говорит о песчаных почвах. Сосны невысоки и растут негусто. Поскольку на глубине – вечная мерзлота, то корни растут не вглубь, а параллельно поверхности земли. Корни не в состоянии удержать деревья в вертикальном положении при сильном ветре, который часто вырывает их целыми полосами, и они лежат, устремив вверх корни, которые часто по своей длине равны высоте дерева. Земля очень сухая, осадков выпадает мало. Плодородный слой почвы очень невелик, под ним идёт прослойка песка, а далее – промёрзшая земля. Такие условия не благоприятствуют земледелию, да и нигде не видно следов проживания человека, даже коренные народы здесь надолго не останавливаются. Ландшафт очень однообразный – приземистые горы волнистых очертаний, поросшие редким невысоким лесом.

Между станциями Сохондо и Яблоновой железная дорога проложена на высоте 1090 метров над уровнем моря, или 600 метров надо уровнем Байкала. Это наивысшее место во всей Транссибирской магистрали. Здесь же проходит водораздел, по одну сторону которого находятся реки Хилок и Селенга, озеро Байкал, Ангара и Енисей, а по другую сторону – Ингода, которая впадает в Амур. Прямо на севере от нас в поле нашего зрения находятся Витимские ключи, которые питают реку Лену. Итак, это водораздел между Енисеем и Леной с одной стороны и Амуром – с другой, а можно сказать, и водораздел между Северным Ледовитым и Тихим океанами.

По другую сторону водораздела дорога идёт под уклон. Низкие горы, поросшие редким лесом, луга, но нигде не видно пашен. К востоку от станции Яблоновой стали попадаться хлебные поля. Теперь вокруг широкая холмистая долина. Вскоре мы уже доехали до Читы, построенной посреди степи. Здесь там и сям видны распаханные поля. Чита – столица Забайкалья, самый крупный город в этом крае. В начале XIX века здесь был казачий острог с населением в несколько сотен человек. Благодаря декабристам город Чита до неузнаваемости изменился: начиная с 1825 года острог стал разрастаться. Декабристы строили себе тюрьму, а их жёны строили себе дома на так называемой Дамской улице[100]100
  Дамская улица — самая старая улица Читы, вернее, её первая упорядоченная улица. Жёны декабристов были вынуждены на собственные средства строить дома на специально отведённом для них месте. Постепенно за целым рядом новеньких домиков жён декабристов из лиственничных брёвен закрепилось прозвище «Дамская улица». От тех домов сейчас остался только один, стоящий ныне по Селенгинской улице, он принадлежал жене декабриста Михаила Михайловича Нарышкина – Елизавете Петровне.


[Закрыть], которая сохранила своё название и поныне. По переписи конца 1890-х годов в городе проживало около 11 500 человек, но в последние годы, после окончания войны с Японией, Чита очень разрослась. Мне говорили, что её население составляет 70 000—80 000 жителей.

Город красиво расположен в степи у места впадения реки Читы в реку Ингоду. Последняя является левой составляющей реки Шилки, а та, в свою очередь, – левой составляющей Амура. Правая составляющая Амура носит название реки Аргунь. В половодье маленькие пароходы могут подниматься от Амура до самой Читы, а плоты можно сплавлять вниз по этим рекам и по Амуру до самого Тихого океана.

Мы едем некоторое время вдоль берегов Ингоды. И тут я вновь отметил для себя, что правый берег выше левого, а склоны его намного круче. Изредка встречаются обработанные полоски земли, но их намного меньше, чем можно было бы ожидать.

Маньчжурия.

Четверг, 2 октября.

Ну вот мы и в Китае, в Поднебесной стране. Границу мы пересекли ночью. Но должен заметить, что ничего поднебесного я вокруг не вижу. Когда я рано утром расшторил окно, то был разочарован: кругом простиралась бурая волнистая степь с приземистыми голыми холмами. Если бы не трава, то можно было решить, что мы оказались в пустыне Гоби. Нигде ни следов человеческого жилья, ни дерева, ни жалкого кустика. Одна высохшая бурая трава до горизонта. Затем мы доехали до извивающейся по степи реки Хайлар. По берегам её торчат кустики и одинокие берёзки. И нигде ни домика, ни человека. Пустынная страна! И нет иного следа присутствия человека, кроме проложенной по бурой степи железной дороги. Река течёт в противоположном нашему движению направлении, торопясь впасть в Аргунь и Амур.

Хулунбуирское нагорье, по которому мы сейчас мчимся, расположено на высоте около 600 метров над уровнем моря. Это нагорье – продолжение Монгольского плоскогорья с его обширными степями на юге и западе. На севере оно тянется до Забайкалья. Неизвестно, в Маньчжурии мы сейчас или в Монголии, потому что местность больше всего напоминает Монголию, но с точки зрения политики мы уже в Маньчжурии. Я подумал, что здесь слишком сухо, если принять во внимание, что холмы безлесны, и нигде не растут деревья, и мы действительно не так далеко от Гоби. Надо полагать, что эта местность и сама продолжение Гоби. Однако в реке много воды, а в степи видны большие стоячие озёра и болота. Откуда берётся вода? Бывает ли здесь засушливо лишь в определённые времена года? К югу недалеко отсюда почва богата солонцами, а потому вода в озёрах горько-солёная.

Наконец нам попались несколько низеньких каменных строений. Но это были не жилые дома, а будки путевых обходчиков, выстроенные из камня, потому что дерева здесь нет.

Там и сям на фоне высохшей степной травы торчали голые скалы. Большей частью они покрыты продуктами выветривания, накапливающимися на месте своего образования. В этом климате с резкими перепадами температур и холодной зимой процесс выветривания происходит очень быстро, но из-за малого количества осадков и плоского ландшафта прочь уносится лишь малая толика продуктов распада.

Далеко на востоке на горах рос молодой редкий березняк. Зато на станциях я видел огромные штабеля берёзовых поленьев. Они предназначены для локомотивов, это их топливо. Правда, в этом краю обнаружены небольшие залежи каменного угля, но он неудовлетворительного качества.

Вновь бескрайние просторы без следа растительности. Мы медленно поднимаемся вдоль по западному склону горного хребта Большой Хинган. Обширные, но плоские и пологие массивы этого хребта отходят от Монгольского и Хулунбуирского плоскогорий на запад, где достигают высоты около 600 метров, и примыкают к более низкой равнине на востоке, которая граничит с Восточной Гоби. Там, возле Цицикара, высота их достигает 150 метров. Гор выше 1100–1200 метров в этой цепи, насколько я знаю, нет. Нет там и ни одной снежной вершины. Склоны всюду длинные и пологие, расчленённые на многочисленные отроги, причём невысокие гребни последних также имеют волнистый рисунок.

Меж скалами всё-таки сложены стога сена – признаки некоторой обитаемости страны. Земля кажется чёрной и плодородной, надо полагать, тут проходит полоса чернозёма – и довольно глубокая. По разрезам вдоль железнодорожного полотна видно, что чернозём достигает иногда нескольких футов толщины. Казалось бы, пройдись разок плугом – и земля даст богатый урожай, но вот людей-то тут и нет.

В Северной Маньчжурии суровый климат. Средняя годовая температура минус два. Зимой бывают пятидесятиградусные морозы. Средняя температура января – минус 26. Зато лето жаркое. В июле средняя температура больше 20 градусов. А тёплое лето – главное для землепашца. Да и осадки. Хоть их не много, выпадают они в основном летом благодаря господствующим южным и юго-западным ветрам. Сезон дождей начинается, как правило, в июле. А вот зимой снега мало, потому что дуют преимущественно северные и северо-западные ветры.

Придёт время, когда эти бесконечные степи будут обработаны и заселены людьми, а пока и просто смотреть на эти первозданные земли приятно. Значит, и на нашей маленькой планете есть ещё место для людей!

На здешних станциях я увидел первых китайцев. У всех волосы были заплетены в косу. Они выглядели очень довольными – представительные, высокие, крепкие на вид. Невольно создаётся впечатление, что они – народ будущего.

Однако просто удивительно, насколько разнообразны лица китайцев: среди них есть узколицые, но у большинства лица круглые и широкие. Они, вероятно, очень смешанная раса.

Пятница, 3 октября.

В два ночи, с опозданием в три часа, мы наконец прибыли в Харбин. Русский генерал, начальник Восточно-Китайской железной дороги[101]101
  Именно так, а не Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД) называлась эта магистраль во времена Ф. Нансена.


[Закрыть] приезжал накануне вечером нас встретить, но поскольку он не мог сидеть всю ночь, то на перроне нас приветствовал его представитель барон Гаральд фон Гойнинген-Гюне. Он был родом из Эстляндии, и немецкий оказался его родным языком. Он сказал, что откомандирован сопровождать меня до Владивостока и останется со мной столько, сколько я пожелаю. От буквально два дня назад вернулся домой из длительной поездки по Европе, но, когда генерал позвонил ему по телефону и спросил, не согласится ли он сопровождать меня в путешествии на восток, то тут же согласился. Вот что значит русское гостеприимство! О лучшем и более приятном в общении попутчике я и мечтать не мог.

Ось нашего вагона сломалось, и его по предложению обер-кондуктора решили оставить для ремонта в Харбине. Инженер Вурцель предложил нам занять два обыкновенных купе в поезде, но из управления последовало немедленное распоряжение предоставить в наше пользование совсем новый вагон. Могу лишь констатировать, что в России умеют принимать гостей!

Затем мы узнали, что генерал-губернатор из Хабаровска поехал во Владивосток, а поскольку с ним необходимо было встретиться Вурцелю, то он решил ехать туда же, а потому во Владивосток мы отправились всей компанией.

Когда я проснулся утром и выглянул в окно, то увидел, что мы едем по горной долине с обломанными вершинами и большим количеством валунов, разбросанных по склонам. Были они и на дне ущелья, так что река пробивала себе путь среди больших камней и россыпи малых. Мы ехали по восточному склону горной цепи Чанг-хван-цай-линг (Чан-бо-шань). К сожалению, мы уже проехали горы, которые мне очень хотелось бы рассмотреть в подробностях. Там были красивые леса и прекрасные пейзажи, как сказал мне барон. А ведь больших лесов я в этом районе пока ещё не видел, только бурые однообразные степи. Западный же склон Чанг-хван-цай-линга порос лесом, там растут лиственница и кедр, по словам барона Гюне.

Скоро мы спустились в долину у притока Сунгари, который называется Мутан. И вновь стала встречаться та же бурая степь, волнистый рельеф и голые холмы с редкими деревцами на вершинах. Больше всего тут растёт карликовых дубов, но есть деревья и побольше, напоминающие каменные дубы. Постепенно попадается всё больше и больше обработанных полей. На огородах растёт капуста и другие овощи, а на полях колосится просо и растут бобовые культуры. Попадаются и стога сена. Всё это работа китайцев, они очень умелые и усердные земледельцы.

На примере этой железной дороги понятно, какое значение имеет прокладка путей для таких необитаемых районов! До прокладки дороги здесь никто не жил, не возделывал землю. После того как проложили пути, а особенно после 1906 года, здесь поселилось много китайцев, которые стали распахивать участки и сеять на них соевые бобы, богатые маслом, и хлеб. Надо полагать, что скоро будут посажены и сахарные плантации. Широкие полосы земли вдоль железнодорожного полотна русское правительство получило от китайского в пользование, так что китайцам приходится селиться за границами этих участков. Но постепенно вся страна будет возделана трудолюбивыми китайцами, которых очень поддерживает их собственное правительство. Но между возделанной землёй здесь и обработанными полями в Южной Маньчжурии лежат ещё огромные пространства девственной и практически необитаемой степи. Точно так же обстоит дело и к северу, вплоть до Сунгари и Амура.

Мы часто проезжаем мимо лесных пожаров. Над большими районами леса стелется дым. Теперь становится понятно, почему леса тут так мало. Он постоянно горит. Траву в степях сжигают дважды в год – осенью и ранней весной, – чтобы дать возможность расти молодой травке. Но из-за этого начинают гореть и леса на склонах гор, но это никого не волнует, и пожары могут бушевать целую неделю. Никто не собирается да и не умеет гасить их.

Мы едем по широкой и ровной долине Мутана между Чанг-хван-цай-лингом на западе и Кентей-Алинем на востоке. Мы всё ещё можем видеть горы, оставленные далеко позади на западе. Некоторые вершины кажутся очень высокими, но в Маньчжурии нет гор выше 2440 метров (такова высота вулкана Пейк-ту Сан на границе с Кореей).

Далее путь резко пошёл в гору (15:1000), и поезд зигзагами стал подниматься на вершины Кентей-Алиня. Точно так же зигзагами мы спустились по противоположной стороне хребта. На вершине мы видели совсем редкий хвойный лес, да изредка попадаются лиственницы у самого полотна. Лес совсем молодой, выросший на местах пожаров. А вдоль железной дороги деревьев почти нет. Происходит это из-за искр, летящих из трубы паровоза, который топят дровами, настоящим фонтаном, они падают на сухую траву и легко поджигают её. А с травы огню ничего не стоит перепрыгнуть на деревья. Но их нет ещё и потому, что брёвна нужны для построек и на дрова для тех же паровозов, а также чтобы топить печи в домах служащих на железной дороге. Вот лес таким образом и уничтожается.

После спуска к притоку Уссури, реки Мурене, начинается новый подъём, вновь зигзагообразный, на горный хребет Ляу-ю-линь, всё ближе и ближе к границе между Маньчжурией и русскими владениями – Уссурийским краем.

На одной из станций (Селинхэ) встретили мы поезд необозримой длины с высокими товарными вагонами. Это возвращались домой колонисты. Говорят, что ежегодно с Дальнего Востока возвращаются в Центральную Россию 10% переселенцев, а в некоторые годы даже и больше. В этих высоких товарных вагонах едут они практически вповалку безо всяких удобств, едут целыми семьями с детьми. Поезд идёт не очень быстро, потому что дорогу ему дают, лишь когда колея свободна и по ней не идут скорые, поэтому в дороге колонисты часто проводят по нескольку месяцев. Очень печальное зрелище – такой поезд несбывшихся надежд. Всё своё имущество продали эти люди в своих деревнях и отправились за новой счастливой жизнью на Дальний Восток, у них были радужные планы на будущее, но там их ждало лишь разочарование. Вот и вынуждены они возвращаться обратно в свои деревни, где придётся им побираться по домам односельчан.

Но вот мы прибыли на пограничную станцию, которая так и называется – Пограничная. Она большая и красивая. Мы покидаем Маньчжурию и переезжаем в Россию. Селение вокруг расположено на террасах, что придаёт ему весьма нарядный вид. Мы ещё немного проехали по горам, но вскоре уже Поднебесная империя осталась позади, а мы стали медленно спускаться в долину реки Суй-фун, которая впадает в Амурский залив, внутренний залив у северо-западного берега залива Петра Великого. Мне показалось, что земли тут более плодородные, но стемнело, и разглядеть что бы то ни было стало невозможно. Виден был только огонь в тех местах, где горела трава. Поздним вечером мы проехали мимо полыхающего стога сена, который загорелся в результате ежегодного поджога травы. Как правило, стога обычно защищают от огня, предварительно выжигая вокруг них один или даже два кольца травы. Но тут, видимо, что-то не получилось. Языки пламени плясали в кромешной тьме, и зрелище было совершенно фантастическое. Можно представить себе, как выглядит горящий лес, когда пожар беснуется на всём горном склоне несколько дней и даже недель подряд.

Уссурийский край, Владивосток и Хабаровск

Мы прибыли в важнейшую часть русского Дальнего Востока. Это Приморская область, пограничная земля у Японского моря. Она простирается от границ Кореи на юге на широте 42¹/₂° и оканчивается на севере на широте 56° у берегов Охотского моря. Восточной её границей также является море, а западной – озеро Ханка и река Уссури, впадающая в Амур около Хабаровска. Дальше граница идёт в северном и северо-западном направлении. Площадь Приморского края около 580 000 квадратных километров, а по переписи 1911 года тут проживает приблизительно 523 840 человек, из которых 360 437 русские. Половина населения приходится на южную, наиболее плодородную часть края в Южно-уссурийском уезде, чья площадь – 145 000 квадратных километров, а по переписи 1908 года в нём проживает 244 000 человек, не считая проживающих в гарнизонах Владивостока и Хабаровска, а также корейцев и китайцев, приезжающих сюда на летние заработки.

Рельеф местности определяет горная цепь Сихотэ-Алинь, пересекающая весь Дальний Восток в северо-восточном направлении – от берегов залива Петра Великого на юге до берегов Охотского моря к северу от устья Амура. Это очень старая горная страна, высота которой на протяжении многих веков постепенно таяла благодаря выветриванию. Средняя высота гор тут 900–1200 метров. Самая высокая гора – Голая – достигает 1500–1600 метров. У Сихотэ-Алиня крутые склоны на востоке, ближе к морю, а вот западные отлого спускаются к рекам Уссури и Амуру, которые текут на большем своём протяжении по ровным долинам. На многих горных вершинах круглый год лежит снег, а склоны поросли дремучим первозданным лесом, бесконечной тайгой. Но большие участки леса выжжены местным населением и китайцами, чтобы было легче охотиться на оленей и лосей, рога которых очень ценятся в Китае, потому что их них делается лекарство.

Эта местность в целом можно назвать волнистым нагорьем. По нижнему течению Уссури и Амура тянутся большие и низкие равнины, которые часто переходят в болотистые места со стоячей водой. Часто они заливаются водой при половодье, а потому мало пригодны для земледелия. Почва тут очень плодородна, но вот климатические условия не способствуют её обработке. Кроме того, хотя Владивосток лежит практически на широте Ниццы и Флоренции (43°06' северной широты), но вот среднегодовая температура всего плюс 4,6 градуса. Летом воздух прогревается до плюс тридцати, а зимой остывает до минус двадцати пяти. И получается, что среднегодовая температура ниже, чем в Кристиании. В городе Николаевске в устье Амура, на 53° северной широты, то есть немного севернее Берлина и чуть южнее Манчестера, среднегодовая температура минус два, а зимой морозы бывают и минус сорок шесть. Зато летом тридцатиградусная жара.

Северная часть края непригодна для земледелия, но в нижнем течении Амура и вблизи его устья есть заливные луга, на которых скашивается много травы. Зато в южной части Приморья, несмотря на суровые климатические условия, есть отличные предпосылки для развития земледелия: плодородная почва, наличие атмосферных осадков, хоть и не особенно обильных и по преимуществу летом. Во Владивостоке выпадает 372 миллиметра осадков, в Хабаровске – 607, а между Сихотэ-Алинем и Уссури летом часто идут дожди. А вот зимой снега мало, потому что в это время года тут дуют северо-западные ветры.

В древние времена тут жили различные тунгусские племена – орочоны, гольды и другие. Жили они по большей части вдоль рек, где ловили рыбу, а зимой кочевали по лесам, где ловили соболя, енота-полоскуна и других зверей. Гольды ещё немного и обрабатывали землю в Уссурийской долине. На севере возле устья Амура живёт ещё удивительный народ гиляки[102]102
  Гиляки — устаревшее название народа нивхи. Нивхи – прямые потомки древнейшего населения Сахалина и низовьев Амура. Существует точка зрения, что предки современных нивхов, северо-восточных палеоазиатов, эскимосов и индейцев – звенья одной этнической цепи, охватывавшей в далёком прошлом северо-западные берега Тихого океана. Нивхи относятся к палеоазиатскому типу монголоидной расы. По языку и культуре нивхи близки народам, разговаривающим на палеоазиатских языках (чукчам, корякам и др.).


[Закрыть], рыбаки и охотники, которые, вероятно, находятся в родстве с тунгусскими племенами. Некоторые исследователи, например доктор Штернберг[103]103
  Штернберг Лев Яковлевич (1861–1927) – народоволец, крупнейший этнограф. Будучи ещё студентом, участвовал в студенческих народовольческих организациях. В 1886 году после трёх лет тюрьмы сослан на север Сахалина на 10 лет. Во время ссылки провёл весьма важную этнографическую работу среди гиляков, определившую всю его дальнейшую деятельность («Гиляки. Происхождение, быт, семья, род и религия», 1894). По отбытии ссылки назначен сотрудником Музея антропологии и этнографии Академии наук. После Октябрьской революции был избран в 1918 году профессором Ленинградского университета, а в 1924-м – членом-корреспондентом Академии наук.


[Закрыть] и капитан Арсеньев[104]104
  Арсеньев Владимир Клавдиевич (1872–1930) – выдающийся русский путешественник, географ, этнограф, писатель, исследователь Дальнего Востока. Доказал, что нанайцы, удэгейцы, орочи – потомки древнего и исконного населения Дальнего Востока и Сибири.
  С 1900 года В. К. Арсеньев является членом Общества любителей охоты, с 1903-го – действительным членом Общества изучения Амурского края. Первые свои экспедиции (1902–1907) Арсеньев совершил в качестве военного топографа. В его задачу входило проведение маршрутной съёмки, но он попутно собирал и научные материалы о рельефе, геологии, флоре и фауне южного Приморья и Сихотэ-Алиня, о народах, населяющих эти места.
  В 1909 году В. К. Арсеньева избрали действительным членом Императорского русского географического общества. В 1908–1910 годах Арсеньев при поддержке Русского географического общества осуществляет исследования северного Приморья. Обобщённый материал, полученный в ходе этих экспедиций Арсеньева – «Краткий военно-географический и военно-статистический очерк Уссурийского края», – был издан в 1912 году. Следующая экспедиция Арсеньева (1918) была на Камчатку.
  В 1930 году Арсеньев трагически погиб от воспаления лёгких во время экспедиции на нижний Амур.


[Закрыть] выдвинули гипотезу о том, что этот народ, как и эскимосы и алеуты, пришёл с северо-востока и родственен с американскими аборигенами.

И в этом краю привлекает внимание удивительное смешение рас и племён. Неподалёку от гиляков живут айны[105]105
  Айну, или курильцы (курилы, курильские мужики, курильские камчадалы), населяли Сахалин и Курильские острова, а также южную часть Камчатки от реки Большой на западе и Авачинской бухты на востоке. Происхождение народа остаётся неясным. Айну часто относят к австралоидам, но эти предположения основываются на сходстве черт лица, телосложения, волосяного покрова и т. д. Последние исследования дают возможность предположить их близкие расовые связи с тунгусами, алтайцами и другими жителями Урала и Сибири. На Японских островах айны появились около 8–7 тысяч лет назад, создав неолитическую культуру дзёмон.


[Закрыть] отличающиеся от азиатских племён. У них густые длинные бороды и волосы. Выдвигалась теория об их родстве с папуасами и австралийскими неграми. Они распространились к северу вдоль восточного побережья Азии.

Мы мало что знаем о ранней истории Уссурийского края, а большую часть сведений черпаем в китайских источниках. Около 300 лет до н. э. на восток от Сихотэ-Алиня на берегу моря жило племя дамалу, а к западу от Сунгари жило племя илау. Последнее упоминается также как племя, жившее в Северной Маньчжурии во времена правлении второй династии Хань (25–220 гг.), судя по всему, бывшее в родстве с тунгусскими племенами. Они находились в то время на этапе развития эпохи каменного века и занимались охотой, а оружием им служили лук и стрелы. Жили в пещерах и лесах. Постепенно научились строить лодки. Каменный век у них сменился железным, они словно перепрыгнули в своём развитии бронзовый век. Илау охотились на медведей, лосей, оленей, и известно, что они были отличными воинами, от которых страдали соседи. Но впоследствии стали скотоводами и земледельцами.

В середине VII века в Северной Маньчжурии воцарилось господство племени бохи – или, вернее, бохай[106]106
  Бохай (Бохайго – «приморское государство») – раннефеодальное государство в Северо-Восточной Азии. Существовало с начала VIII века по 926 год. Основное население – тунгусские племена мохэ, а также когурёсцы, китайцы и другие народности, всего до 100 000 семей.


[Закрыть]. Это было тунгусское племя, которое постепенно подчинило себе всю Северную Маньчжурию, покорило воинственных илау и подчинило также Южно-уссурийский край. В результате возникло могучее процветающее государство, достигшее расцвета в IX веке, когда в нём насчитывали не менее пяти крупных городов. Есть предположение, что город Никольск[107]107
  Никольск ныне называется Уссурийск. Это третий по населению (после Владивостока и Находки) город Приморского края.


[Закрыть] был основан именно тогда.

Остатки городов и дорог, находимые в Южно-уссурийском крае и около Нингуты, или Нинъаня (близ границы в Маньчжурии), по большей части тоже являются следами былой цивилизации в эпоху господства племени бохай. Но затем его господство было свергнуто племенем кидани[108]108
  Кидани – кочевые племена монгольской (согласно китайской историографии – тунгусской) группы, в древности населявшие территорию современной Внутренней Монголии, Республики Монголия и Маньчжурии.


[Закрыть], или династией Ляо[109]109
  Ляо – китайское название киданей и правящей династии их государства.


[Закрыть] (916–1125), и началась эпоха упадка. Тогда господство в этой области перешло к народу чурчени, и династия Ляо сменилась в 1125 году династией Цин, или Гин (1125–1237). «Цинн» значит «золотой».

В 1237 году эта династия была свергнута монголами, и для Уссурийского края началась тревожная, полная переворотов эпоха, о которой мало что известно; длилась она, по-видимому, до тех пор, пока южная часть не была подчистую разорена во время возникновения царства в Нингуте в начале XVII века и связанных с этим войн. Население было отчасти пленено, отчасти перебито, а остальные разбежались, и Уссурийский край совсем запустел. Старые цветущие города были разрушены, и понемногу сами места, где они находились, заросли лесом. В таком положении оставалась страна в течение 146 лет, пока ею не овладели в 1861 году русские. Именно в это время туда стали перебираться китайцы, ведшие полукочевой образ жизни, так называемые манзы[110]110
  Манзы — устаревшее название китайцев и маньчжур в Уссурийском крае.


[Закрыть] о которых речь пойдёт далее.

Капитан Арсеньев сообщает несколько интересных преданий о временах владычества Хуан-Юня. Эти предания напоминают, что когда-то страна жила бурной и обеспеченной жизнью, у неё были хорошие дороги. Она успешно вела войны. И вдруг, словно по мановению волшебной палочки, всё исчезло, и страна замерла на многие сотни лет. Когда русские переселенцы, занявшие места древних укреплённых городов, распахивают вновь или роют ямы для фундамента, то часто находят ножи, стрелы, металлические головные украшения, обломки мечей, а иногда и большие кувшины и блюда. Не зная им цены, крестьяне, посмотрев на находку, чаще всего отбрасывают её в сторону или отдают детям играть. Так новая волна европейской культуры смывает последние следы давно умершей древней.

Город с гордым названием Владыка Востока – Владивосток – является важнейшим и крупнейшим в краю. После падения Порт-Артура он – самый большой оборонительный пункт на Тихом океане для России и место, которое в ближайшем будущем может стать горячей точкой, в которой произойдут большие и имеющие мировое значение события. Раньше Тихоокеанский флот России базировался в Петропавловске на Камчатке, где гавань большую часть года скована льдом. После 1860 года база была перенесена в Николаевск, в устье Амура, а в 1872 году – во Владивосток. Потом на несколько лет флот разместили в Порт-Артуре, а затем вновь перевели во Владивосток.

Город очень красиво расположен на полуострове, берега которого полого спускаются к бухте Золотой Рог, части залива Петра Великого. Это отличная и удобная гавань, воды которой затягиваются льдом лишь на несколько месяцев – с конца декабря до конца марта. Но ледоколы всё время следят, чтобы в бухте был расчищенный фарватер – во всяком случае, для больших судов водоизмещением более 800 тонн.

В 1910 году во Владивостоке жили 89 600 человек, не считая проживающих в гарнизоне, из них 23 000 женщин. По национальности же население делилось следующим образом: 53 000 русских, 29 000 китайцев, 3200 корейцев и 2300 японцев.

Благодаря прекрасной большой гавани Владивосток является и большим торговым пунктом, однако из-за строительства Россией южной ветки Восточно-Китайской дороги до Квантуна и основания города Дальнего Владивосток может потерять своё ведущее положение в торговле с Маньчжурией.

После окончания войны с Японией внутренняя торговля в России вновь стала оживлённой. И огромное значение для развития Владивостока, как и для всего Уссурийского края, имело, как я уже говорил, строительство железной дороги до Хабаровска и Амура, оконченное в 1896–1897 годах.

Суббота, 4 октября.

Вместе с бароном Гюне мы с раннего утра отправились осматривать город. Глава крупной лесоторговой фирмы господин Скидальский чрезвычайно любезно прислал нам для поездок по городу своих чудесных лошадей и коляску. Видели мы, между прочим, китайские базары, где городские хозяйки покупают овощи. Все огородничество здесь в руках китайцев, несмотря на гонения губернатора. Вообще они очень способные и трудолюбивые земледельцы и ремесленники. Видели мы и японские базары и сделали кое-какие покупки. Но ввозятся через русскую границу преимущественно дешёвые изделия и разная мелочь, так как на ценные товары установлена слишком высокая пошлина. Зато в Харбине, где вовсе нет пошлины, таких товаров в изобилии.

Уличная жизнь во Владивостоке пёстрая. Везде мы видели китайцев и японцев, много корейцев в белых одеяниях. Часть их – русские подданные и живёт в собственном квартале на западной стороне полуострова.

Нынешний генерал-губернатор Гондатти[111]111
  Гондатти Николай Львович (1861–1946) – первый и последний гражданский генерал-губернатор Приамурского края, этнограф, антрополог. Назначен на должность генерал-губернатора в 1911 году. Проводил политику укрепления могущества России на Дальнем Востоке. В отношении аборигенов края не допускал вмешательства в их самобытную жизнь, запрещал торговлю алкоголем в национальных селениях. После революции эмигрировал в Харбин.


[Закрыть] старается выжить из своего края «жёлтых», особенно китайцев, поскольку видит в их нашествии опасность для будущего. Попадающихся на улицах китайцев, у которых бумаги оказываются не в порядке, полиция часто забирает целыми толпами, сажает на первый попавшийся пароход и отправляет обратно в Китай. Говорят, им даже не разрешают сходить к себе на квартиру забрать вещи. Однако такие меры вовсе не выгодны для русских обитателей края. На другой день после подобных облав явившихся на рынок за покупками хозяек ждёт жесточайшее разочарование: все цены резко поднимаются. Продавцы-китайцы, пожимая плечами, говорят, что лишились рабочих рук и уже не могут продавать свои овощи по прежней цене. Само собой, это полная глупость, но так они мстят русским, и иной реакции на подобную политику и ждать нечего.

С японцами полиция при всём желании не может справиться подобным образом. Согласно договору, заключённому после войны, японцы имеют право привилегированной нации, то есть могут переезжать с места на место и селиться где хотят, хотя сами русские склонны видеть в каждом японце шпиона.