355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Фритьоф Нансен » Через Сибирь » Текст книги (страница 1)
Через Сибирь
  • Текст добавлен: 17 марта 2017, 04:30

Текст книги "Через Сибирь"


Автор книги: Фритьоф Нансен



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Фритьоф Нансен
Через Сибирь

«Только вперёд!»

Фритьоф Нансен (норв. Fridtjof Wedel-Jarlsberg Nansen, 10 октября 1861–13 мая 1930) – путешественник, учёный, дипломат и политический деятель. Символ мужества, воли, выдержки и человечности. Борец за свободу страны.

Нансен был великим человеком – и великим эрудитом. Ему было, по собственному признанию, скучно заниматься одной областью науки – и он всё время совершенствовался, осваивая новые области знания. Он – «человек Возрождения», а исследователи его вклада в науку должны быть специалистами в этнографии, исторической картографии, метеорологии, биологии, медицине, анатомии и неврологии, геологии, гляциологии и океанографии, политологии, философии, истории и искусствоведении.

Всемирную славу Нансену принёс небывалый в истории науки и невероятно дерзкий – но построенный на выверенных до последней цифры расчётах – трёхлетний дрейф его судна «Фрам» («Вперёд», как нарекла его жена Фритьофа Ева) через Северный Ледовитый океан, а затем санный поход к Северному полюсу. Комбинация цифр 86–14 (86°14′ северной широты, которую достигли Нансен и его коллега Юхансен) прочно вошла в норвежское национальное сознание и стала частью исторического наследия.

Фритьоф Нансен родился в усадьбе Стуре Фрёен неподалёку от Кристиании (Осло до 1924 года). С самого детства Фритьоф был выдающимся лыжником и конькобежцем. Став взрослым, он 12 раз подряд выигрывал различные национальные соревнования по бегу на лыжах, а в возрасте 19 лет занял второе место в соревнованиях по бегу коньках в 1881 году.

Нансен очень интересовался естественными науками и устройством мира, а потому в качестве специализации в университете Кристиании выбрал зоологию. После университета он стал консерватором в Бергенском музее естественной истории и занялся изучением одной из самых сложных областей в зоологии – центральной нервной системы микроорганизмов.

В 1885 году Фритьофу Нансену за опубликованный труд «Материалы по анатомии и гистологии мизостом» была присуждена золотая медаль Королевской академии наук. Докторскую степень Фритьоф получил в 1888 году, за четыре дня до отправления в Гренландию.

У Нансена был план: он хотел пересечь Гренландию на лыжах с востока на запад, поскольку шведскому исследователю Арктики Адольфу Эрику Норденшёльду не удалось пройти остров с запада. Нансену уже доводилось бывать на восточном побережье Гренландии – ещё студентом он предпринял путешествие на промысловой шхуне «Викинг». Именно тогда, в 1883 году, у него и возник замысел экспедиции в Гренландию.

Гренландская экспедиция имела большое научное значение. Особую ценность представляют наблюдения над ледяным покровом Гренландии. Вопреки предположению некоторых учёных этот покров оказался сплошным, не прерывающимся никакими «оазисами». Именно благодаря этому походу Нансена был открыт второй «полюс холода» Северного полушария, лежащий в центральной Гренландии, где температура может падать до –70°.

Со времени возвращения из Гренландии Нансен сделался национальным героем, каким и остаётся до наших дней. По результатам этой экспедиции Нансен написал две книги: «На лыжах через Гренландию» (1890) и «Жизнь эскимосов» (1891).

После первой серьёзной экспедиции Фритьоф Нансен не стал почивать на лаврах и задумал новое путешествие, на этот раз на Северный полюс. Его план заключался в том, чтобы построить судно, достаточно крепкое, чтобы выдержать натиск льдов, отплыть на нём на север и продвигаться настолько, насколько позволят льды. Когда же судно скуют льды, Нансен хотел по воле течения дрейфовать к Северному полюсу. Многие учёные утверждали, что план Нансена равнозначен самоубийству, одна Норвегия поверила в своего героя – и стортинг ассигновал большую часть суммы, необходимой на снаряжение экспедиции.

По ходу экспедиции в план были внесены изменения: Нансен вместе с Яльмаром Юхансеном отправились на лыжах к Северному полюсу, а «Фрам» с командой продолжил дрейф во льдах. Нансен и Юхансен достигли широты, которая ещё никогда не покорялась человеку.

Экспедиция на «Фраме» имела громадное научное значение – команде Нансена удалось добыть важнейшие данные о Северном Ледовитом океане. В частности, было выяснено, что никакой земли, как предполагалось ранее, на Северном полюсе не существует, а сам полюс покрыт льдом.

После возвращения из экспедиции Нансен продолжил научную деятельность, много ездил по всему миру с лекциями и написал несколько книг – в том числе «Фрам в Полярном море» (1897).

В это же время Нансен начинает принимать участие в общественной и политической жизни страны. Он считал, что состоящие в унии Швеция и Норвегия должны рассматриваться как независимые государства. В 1905 году уния была расторгнута, а Фритьоф Нансен по решению правительства Кристиана Миккельсена послан в Лондон в качестве посла, где и пребывал в 1906–1908 годах. В результате большой проделанной работы в Лондоне в 1907 году был подписан Договор об интегритете (территориальной целостности) – обязательство четырёх великих держав (Великобритании, Германии, Франции и России) совместно гарантировать суверенитет Норвегии и целостность её территорий.

По возвращении из Англии Нансен занимается научной деятельностью и особое внимание уделяет океанографии.

В 1913 году по приглашению русского правительства он совершает путешествие по России, которое описывает в книге «Через Сибирь» (1914).

Во время Первой мировой войны Нансен был представителем Норвегии в США.

В 1921 году по поручению Международного Красного Креста он создаёт комитет «Помощь Нансена» для спасения голодающих Поволжья.

Международный офис Нансена по вопросам беженцев получил в 1938 году Нобелевскую премию за усилия по распространению паспорта Нансена, а вот сам Фритьоф Нансен был удостоен Нобелевской премии мира в 1922 году «за многолетние усилия по оказанию помощи беззащитным». Большую часть полученной суммы, составлявшей 122 000 крон, Нансен истратил на устройство в СССР двух показательных сельскохозяйственных станций, остальную часть пожертвовал в пользу греческих беженцев. Интересно, что в 1990 году норвежский посол на Украине Эйвинд Нурслеттен, как пишет биограф Нансена К. Э. Вогт, нашёл нансеновскую сельскохозяйственную станцию, которая продолжала существовать под именем «Птицефабрика имени Фритьофа Нансена».

В 1925 году Лига Наций поручила Нансену изучить вопрос о возможности устройства армянских беженцев, для чего была образована специальная комиссия с Нансеном во главе. Нансен поехал в Армению в 1925 году, главным образом с целью исследовать на месте возможность искусственного орошения. Вернувшись через Кавказ и Волгу в Западную Европу, Нансен доложил в Лиге Наций о результатах своей поездки. «Единственное место, – заявил он, – где в настоящее время можно устроить неимущих армянских беженцев, – это Советская Армения. Здесь, где несколько лет назад царили разруха, нищета и голод, теперь благодаря заботам Советского правительства установлены мир и порядок и население стало в известной степени даже зажиточным». Несколько десятков тысяч армянских беженцев удалось устроить в Сирии. Забот об армянском народе Нансен не оставлял до конца своей жизни. В 1928 году он совершил турне по Америке, во время которого читал лекции с целью сбора средств в пользу армян.

Нансен практически спас армянский народ, вернув тысячи беженцев на территории, ранее абсолютно непригодные для земледелия и жизни, поскольку там не было воды. Благодаря Нансену прорыли канал – и безжизненные земли, высушенные жарким солнцем, расцвели.

Но Фритьоф Нансен спасал не только человечество – но и конкретных людей, что всегда гораздо сложнее. Мало кто знает, что именно благодаря ему был спасён известный писатель Михаил Осоргин, который в 1921 году участвовал в Комиссии по оказанию помощи голодающим и был арестован вместе с некоторыми другими членами комиссии. От смертной казни их спасло вмешательство Нансена.

И именно Нансен одним из первых обратился в 1923 году со страстным призывом к Льву Троцкому не расстреливать патриарха Тихона.

* * *

В русской научно-популярной (и не только) литературе довольно часто можно встретить утверждение, что в 1913 году Нансен совершил путешествие в Россию, возглавив научную экспедицию. Это не совсем так. Действительно, Нансен совершил в 1913 году путешествие по России, но лишь в качестве гостя – сначала Сибирского общества, а затем – гостя русского правительства. А организовал это путешествие совершенно другой человек.

И тут в поле нашего зрения попадает совершенно фантастическая фигура – Юнас Лид.

Директор Лид – человек, который смог проложить путь по Ледовитому океану в Сибирь через Карское море и далее по великим сибирским рекам Оби и Енисею и начать торговлю с Россией.

Лид – норвежец, который, будучи тридцати лет от роду, в 1912 году основал Сибирское пароходное, производственное и торговое акционерное общество и открыл его представительства в Красноярске, Санкт-Петербурге и Лондоне.

Лид был очень успешным и удачливым бизнесменом. В Россию он приехал, будучи одержим идеей открыть регулярное сообщение с Сибирью. Он хотел использовать полноводные сибирские реки для удешевления доставки грузов в важные промышленные и торговые центры Западной Европы. Историки отмечают, что именно Лид сделал для претворения этой идеи в жизнь больше, чем кто-либо другой. Больше шведа А. Э. Норденшёльда, который в 1874–1875 годах совершил успешные путешествия к устью Енисея, а в 1878–1879 годах стал первым, кто выполнил сквозное плавание через Северо-Восточный проход и Берингов пролив. Больше норвежца Сигурда Скот-Хансена, который в 1910 году посетил Петербург во главе делегации норвежских судовладельцев, которые собирались учредить акционерную пароходную компанию для сообщения между Вардё и Туруханском на Енисее.

«Если верить сведениям, сообщаемым Й. Лидом в своей биографии (а полагаться на них можно не во всём), то он ничего не знал об инициативе Скот-Хансена, – пишут историки Й. П. Нильсен и В. Я. Карелин. – Впервые он узнал о Северном морском пути по дороге из Гамбурга в Париж в январе 1910 года, познакомившись в поезде с британским бизнесменом Альфредом Э. Дери, который имел деловые интересы в России. Во время поездки Дери увлечённо рассказывал о многообещающей перспективе проложить путь в Сибирь через ледовитые моря из портов Атлантического побережья Европы»[1]1
  Лид Й. Сибирь – странная ностальгия. М., 2009. с. 10. (Здесь и далее – примечания переводчика, если не указано иное.)


[Закрыть]
.

Прочитав книгу о сибирском путешествии английского капитана Джозефа Виггинса, Лид сделал для себя ряд важных выводов и принялся тщательно готовиться к осуществлению своего предприятия – практического использования Северного морского пути. Прежде всего он тщательнейшим образом изучил местные условия, а также юридические и политические аспекты иностранного предпринимательства в России. В течение двух лет – с 1910 по 1912 год – Лид изучал рынок и механизмы сбыта сибирских товаров в Европе и европейских товаров – в Сибири.

«С самого начала Лид старался установить хорошие отношения с российскими властями и, надо сказать, весьма преуспел в приобретении поддержки своего предприятия. В декабре 1911 года он обратился к премьер-министру В. Н. Коковцеву, предложив свой план развёртывания торговли с Сибирью. В отличие от предшественников план Лида был основан в первую очередь на экспорте в Западную Европу леса, лесных материалов и минералов из бассейна Енисея, – пишут Й. П. Нильсен и В. Я. Карелин. – Возможно, одной из причин его успеха стало то, что он, дабы не вызвать недоверия со стороны российского правительства и враждебности местного купечества, сразу отказался от выставления требований таможенных льгот (освобождения европейского импорта от пошлин) или предоставления компании прав порто-франко. Вместо этого он предложил идею вознаграждения премиями экспортёров сибирской продукции. Министерство торговли и промышленности поддержало этот вариант.

После этого Лид вернулся в столицу Норвегии, где 5 января 1912 года в Гранд-отеле состоялось учредительное собрание и была образована Сибирская компания пароходства, торговли и промышленности.

<…> Лид и возглавляемая им компания характеризуются современными норвежскими исследователями как наиболее полное проявление норвежской лесной экспансии на восток. Нет сомнений, что с самого начала Лид прежде всего имел в виду лесные богатства бассейна Енисея».[2]2
  Ibid. С. 11.


[Закрыть]

Летом 1912 года на «разведку» из Норвегии был отправлен первый пароход компании с названием «Тулла», а навстречу по Енисею ему вышел другой пароход – уже с сибирским грузом. Однако тем летом ничего из путешествия из Норвегии в Россию не получилось – виной всему, по мнению Лида, стало неумение капитана плавать во льдах Арктики. Однако были и объективные причины: ледовая обстановка в тот год сложилась так плохо, что пропало без вести три русские полярные экспедиции.

Сам Лид ждал «Туллу» в Сибири и не терял времени даром. Он не только покупал товары у местных купцов и занимался налаживанием добрых отношений, но и ввязывался во всевозможные авантюры. В том числе решил перевезти в Зоологический музей Осло мамонта!

Вот как он сам пишет об этом:

«Купец Кучеренко, прибывший в Гольчиху на собственном судне, спросил меня, не хочу ли я увидеть мамонта. Несколько охотников, или, вернее сказать, их собаки, нашли его в тундре где-то в 65 километрах отсюда. Он только что появился из вечного льда и был ещё в сравнительно хорошем состоянии, хотя собаки и другие дикие животные уже объели труп этого чудовища.

Конечно, мне захотелось туда поехать. Я даже договорился отвезти этого мамонта на «Туллу» и подарить его музею в Осло. Чтобы довезти остов животного до побережья, я нанял тридцать оленей.

«С другой стороны, – сказал Кучеренко, – вы, наверное, не захотите связываться с мамонтами. Самоеды очень суеверны и предпочитают не трогать трупы этих животных».

У меня не было никакого предчувствия по поводу возможных несчастий, преследовавших тех, кто имел дело с мамонтами, пока оленья упряжка не домчала меня в долгих сумерках до той сопки, где огромное животное испустило дух. Как писал Шекспир, преступники пытаются попасть в будущее, но вам бы понравилось перепрыгнуть через 50 тысяч лет назад, в далёкое прошлое? Признаюсь, я испытал жуткое ощущение, запустив руку в красивую шерсть, свисавшую с головы мамонта огромными космами, хотя в то время я мог, испугаться разве что самого чёрта.

<…> Принёс ли этот мамонт несчастье? Трудный вопрос. Потому что мне на самом деле повезло. Если бы «Тулла» пришла и взяла мамонта на борт, русское правительство возбудило бы против меня иск, что вызвало бы дипломатические осложнения. Скорее всего, дело приняло бы настолько серьёзный оборот, что нашему сибирскому бизнесу пришёл бы конец. Как только в правительстве узнали о находке мамонта, немедленно отдали приказ доставить его в Петербург. Глубокой зимой в это уединённое место направилась экспедиция, состоявшая из членов Академии наук. Восемьдесят оленей тащили мамонта вверх по замёрзшему Енисею до конечного пункта – железнодорожной станции в Красноярске. Я успел ухватить бивни, несколько зубов, немного шкуры и той коричневой шерсти. Эти экспонаты выставлены теперь в Зоологическом музее в Осло, но за данное преступление меня не подвергли никакому явному преследованию»[3]3
  Ibid. С. 122.


[Закрыть]
.

Путешествие за мамонтом[4]4
  Голландский учёный XVII века Н. Витсен считал, что мамонты переселились в Сибирь из Индии во время Всемирного потопа. Более убедительны доводы учёных XVIII века. Они связывали переселение мамонтов на север с периодом потепления Арктики. Учёные XIX века предложили свой вариант объяснения: в эпоху потепления климата острова восточной части Северного Ледовитого океана были соединены с материком. В XIX веке находки якутского промышленника Якова Санникова как бы подтверждали эту гипотезу – на острове Новая Сибирь он обнаружил кости нескольких видов ископаемых животных. К удивлению учёных, среди находок оказались и фрагменты окаменелых деревьев, а это свидетельствовало о том, что над Новосибирскими островами некогда шумели дубравы.


[Закрыть]
не пропало даром: Лид и бивни в музей привёз, и получил в дальнейшем лишнюю «завлекалочку» для Нансена – он стал соблазнять путешественника возможностью отведать бифштексы из мамонтятины.

«Тулла» ни за мамонтом, ни за другими сибирскими товарами не пришла. Тем не менее Лид решил не отступать и организовал новую экспедицию, которую сам же лично и возглавил.

Для плавания был выбран специальный корабль «Коррект» со стальным корпусом и специальной дубовой обшивкой – так называемым «ледовым поясом» высотой в шесть брёвен в три фута над ватерлинией и в шесть под ней, длиной в семьдесят футов от форштевня. Кроме того, на судне установили беспроволочный телеграф, для чего удлинили две мачты и установили на них радиоантенны. На одной из мачт укрепили глубокую бочку, в которой находился вперёдсмотрящий. Он наблюдал за льдами, сидя в этой своеобразной кабине, чей край находился на уровне глаз наблюдателя.

Но самым главным в подготовке к экспедиции была не техническая сторона дела. Необходимо было привлечь к этому проекту внимание широкой общественности – и Лид принимает гениальное решение; он приглашает принять участие в этом поистине авантюрном предприятии Нансена.

По словам самого Лида, он прекрасно понимал, что «для того, чтобы заинтересовать Нансена, нужно прислать ему официальное приглашение от русского правительства посетить Сибирь, воспользовавшись Карским морским путём»[5]5
  Ibid. С. 125.


[Закрыть]
.

Нансен был для Лида очень привлекательной фигурой во всех отношениях. Уже в 1889 году Лид с интересом следит за экспедицией Нансена в Гренландию, а затем с восторгом читает о его приключениях на «Фраме». Он не только восхищается им, но и прекрасно отдаёт себе отчёт в его популярности. И оказывается прав: приглашение русского правительство для Нансена получить оказалось очень легко, ведь именно в нашей стране, по признанию Лида, имя Нансена «открывало многие двери».[6]6
  Ibid. С. 126.


[Закрыть]

Тем не менее и в России были у великого путешественника недоброжелатели – даже среди царской семьи. Когда Лид получил аудиенцию у кузена русского царя, великого князя Александра Михайловича, то последний довольно прохладно высказывался о Нансене. Позднее Лид узнал, что великий путешественник «совершенно неосознанно обидел великого князя»[7]7
  Ibid. С. 126.


[Закрыть]
.

Надо признать, что Лид в своих мемуарах иногда не очень тепло отзывается о своём соотечественнике. Он пишет: «Нансен, как известно, был очень чувствителен и обидчив. С ним следовало обращаться, как с мировой знаменитостью (которой он, в общем, и являлся), иначе у него найдётся тысяча уважительных причин отказаться от приглашения»[8]8
  Ibid. С. 129.


[Закрыть]
.

Вероятно, тут есть доля «белой» зависти, которая проскальзывает в объяснении причин приглашения морского героя:

«Когда я посетил Нансена на его вилле в Люсакере, он спустился в холл, перепрыгивая сразу через две-три ступеньки, как мальчишка, хотя ему уже исполнилось пятьдесят три года. Это было многообещающее начало. Может быть, так он выплёскивал свою юношескую энергию. Он вовсе не чувствовал себя старым для новой схватки со льдами. Чтобы Карский морской путь стал успешным, наша поездка не должна была превращаться в новое испытание для героя. <…> Если бы Нансен присоединился к нам, он оказал бы нам великую честь, нам на самом деле была нужна его слава. В действительности у нас не было никакой необходимости привлекать гения полярных исследований для безопасного проведения судна к устью Енисея. Это нам обеспечил ледовый лоцман из Тромсё. Но я знал, что нансеновские наблюдения за Ледовитым океаном окажутся неизмеримо ценны для дальнейшего развития этого маршрута.

«Чёрт его знает! – сказал Нансен. – Неплохая вообще-то мысль!»

Он говорил в своей обычной меланхоличной манере, хотя загорелся идеей, никак не показывая радости и разбиравшего его восторга. Его взгляд был несколько отстранённым, будто он всегда наблюдал за льдами из своей гостиной. Но он уделял пристальное внимание каждой мелочи на картах, что я принёс ему. <…> Он был крайне острожен. Я чувствовал, он бы присоединился к нам, если бы наша экспедиция имела хоть малейшее научное обоснование, подтверждённое приглашением русского правительства. Я навещал его неоднократно и продолжал свою деятельность в Петербурге»[9]9
  Ibid. С. 130–131.


[Закрыть]
.

Лид несколько раз навещал не только Нансена, но и ездил в Россию, где ему с трудом, но всё же удалось заручиться согласием правительства России. С трудом – потому что в правительстве не верили, что Нансен примет подобное приглашение, и боялись получить отказ.

Однако всё у Лида получилось. И Нансен согласился принять участие в этой экспедиции. У нас есть уникальная возможность посмотреть на это путешествие глазами разных людей, потому что не только Лид оставил свои мемуары, но и Нансен по возвращении домой написал книгу «Через Сибирь»[10]10
  Книга вышла на русском языке в Петрограде в 1915 году в авторизованном переводе А. и П. Ганзен под названием «В страну будущего».


[Закрыть]
, основываясь на своих дневниковых записях.

Вот как он сам с большой долей кокетства описывает причины своего согласия участия в путешествии по «стране будущего»:

«Экспедиция наша была предпринята с целью попытаться завязать постоянные торговые отношения с Центральной Сибирью морским путём через Карское море. Для этой-то цели главным образом и было по инициативе Й. И. Лида основано Сибирское акционерное общество пароходства, промышленности и торговли.

<…> Весь вопрос заключался в том, удастся ли нам на этот раз пройти намеченным путём или нет. В случае повторной неудачи Обществу пришлось бы отказаться от дальнейших попыток, а в случае удачи наша экспедиция могла бы положить начало ежегодным морским рейсам к устью Енисея.

<…> Как и почему собственно я попал в это общество, в сущности так и осталось для меня лично загадкой: меня ведь никоим образом нельзя причислить к коммерсантам, и с Сибирью я никогда не имел никакой связи, только проехал однажды вдоль её северного побережья. Впрочем, я всегда живо интересовался этой необъятной окраиной и не прочь был познакомиться с нею поближе. Не знаю я также за своей особой какого-либо преимущества, которое могло бы сделать моё присутствие желательным, разве вот только то, что я когда-то плавал по Карскому морю и вообще обладаю некоторым опытом по части плавания во льдах. Поэтому, должно быть, Лид несколько раз и обращался ко мне, чтобы узнать моё мнение о возможности установления ежегодных рейсов через Карское море. Возможно, у него самого при этом составилось представление, что я интересуюсь самим вопросом. И вот в одни прекрасный день я получил от Сибирского акционерного общества приглашение совершить на пароходе «Коррект» в качестве гостя путешествие к устью Енисея. Одновременно пришло от Е. Д. Вурцеля, управляющего казёнными сибирскими железными дорогами, необыкновенно любезное приглашение проехать с ним дальше вверх по Енисею и затем по железной дороге в Восточную Сибирь и Приамурье для осмотра строящейся там железной дороги. А русский министр путей сообщения присоединил к упомянутому приглашению любезное предложение считать себя во время всего путешествия гостем России.

«Имя Нансена, напечатанное крупными буквами, стояло на первых полосах всех газет Осло, – пишет Лид. – Вот что встретило меня, когда я прибыл в Норвегию. Я читал о Нансене, о самом себе и о «Корректе» по пути на юг из Тромсё в Трондхейм на скоростной пароходной линии. Журналисты быстро поняли, что наша успешная экспедиция вызовет интерес. Магическое имя Нансена создавало впечатление, что он осуществил ещё одно предприятие в дополнение к предыдущим и лично открыл Карское море. Это пришлось как нельзя кстати. Тысячи людей, чьими фантазиями не так-то легко было завладеть, заинтересовались нашим предприятием. Когда начинаешь такое дело, как развитие сибирской торговли через Северный Ледовитый океан, необходимо привлечь многих влиятельных персон. Ведь дело, скорее всего, не ограничится только плаваниями. Это – двери, ждущие своего открытия, привилегии, которые можно будет получить, и огромные суммы дополнительного капитала, которые в конечном итоге можно будет записать на свой счёт. Как только образованные обыватели поймут, какие возможности открывает этот транспортный путь, то начнут обсуждать это со своими посредниками, в своём банке, в своём клубе и за зваными обедами; если они с интересом будут читать об этом в газетах и слушать лекции по данному вопросу, то нашим членам правления не придётся тратить силы на осторожное сближение или утомительные объяснения при попытках продвижения нашего предприятия.

Каждый поймёт, какую важную роль в нашем деле сыграли имя и известность Нансена. Когда я приехал в Осло, то очутился в лучах нансеновской славы. Все журналисты хотели взять у меня интервью. Мне особенно запомнился корреспондент газеты «Русское слово» из Москвы. Он подготовил сенсационный материал для воскресного выпуска, поскольку реакция в России оказалась такой же бурной, как и в Норвегии, если даже не больше. О нас очень много писали в русских газетах. Я поехал в Петербург и вскоре получил дружественное приглашение выступить с докладом перед ведущими представителями промышленных и финансовых кругов. Тимирязев, председатель правления товарищества «Лена Голдфилдс», настаивал на этом. 7 октября я выступил с первой лекцией на иностранном языке в Императорском совете съездов представителей промышленности и торговли. Я выступал на русском языке. Должно быть, я достиг успеха, поскольку этот доклад широко цитировался и на следующее утро появился на первой полосе «Таймс» в Лондоне. Но это ничего не значило по сравнению с тем восторгом, с каким Нансен был встречен в Петербурге, где он выступил с докладом для членов правительства, представителей знати и других влиятельных лиц. Он собрал самую большую аудиторию в русской столице. Великолепно! Нансен нашёл ключик ко всему русскому обществу, ключик, которым я смог воспользоваться так же свободно, как и он сам».

Экспедиция стартовала из Кристиании, поскольку именно там собрались все участники путешествия.

Отъезд был назначен на 20 июля 1913 года. За несколько дней до этой даты в Норвегию приехал Степан Васильевич Востротин. Помимо него в качестве гостя был приглашён ещё секретарь русского посольства в Швеции князь Лорис-Меликов.

Востротин решил познакомиться с Нансеном и отправился к нему в гости:

«Я ехал по красивой местности, среди садов и парков, по которым были разбросаны отдельные домики и дачи причудливой, своеобразной архитектуры.

Экипаж мой остановился у калитки забора, которая оказалась открытой, и я вошёл в обширный двор. Меня поразили удивительная тишина этого двора и скудность надворных построек. Я остановился на некоторое время, но так как никто не выходил навстречу и во дворе не было никаких признаков жизни, я решил направиться через этот большой, тщательно расчищенный двор к стоявшему в глубине его двухэтажному дому и, поднявшись на несколько ступенек каменного крыльца, позвонил. Открывший мне слуга провёл меня через большую уютную приёмную, тесно заставленную разной мягкой мебелью, в такую же по обстановке гостиную, служившую как бы продолжением первой, но меньшего размера, и попросил подождать. В комнатах, устланных коврами с разбросанными по ним около диванчиков и кресел шкурами полярных животных, преимущественно белых медведей, царила такая же поразительная тишина, как и во дворе. По стенам были развешаны в разных местах чучела голов морских зверей и оригинальных птиц арктической фауны. Всё это, очевидно, трофеи полярных скитаний хозяина дома. Картины, занимавшие значительную часть простенков, по содержанию своему были из той же полярной области или родной страны – Норвегии, изобилующей красотами природы, причём многие из них нарисованы самим Нансеном.

Не прошло и нескольких минут, как послышались шаги быстро спускавшегося по лестнице человека, и передо мной стоял знаменитый исследователь полярных стран и океанов. Он просто и тепло приветствовал меня как будущего своего спутника. Мы расположились поудобнее в креслах и заговорили о предстоящем путешествии. Нансен сообщил, что получил от директора Сибирского акционерного общества пароходства, промышленности и торговли приглашение совершить в качестве гостя путешествие на пароходе «Коррект» к устью Енисея. А в то же приблизительно время пришло от господина Вурцеля, начальника по сооружению русских казённых дорог, весьма любезное предложение проехаться с ним на пароходе и затем дальше вверх по Енисею и по Сибирской железной дороге в Восточную Сибирь, на строящуюся Амурскую железную дорогу. Русский министр путей сообщения С. В. Рухлов присоединил к предложению Вурцеля предложение считать себя во время всего путешествия гостем России. «Я только однажды проехал, – рассказывал Нансен, – вдоль северного побережья Сибири и всегда интересовался этой необъятной страной. Представлялся заманчивый случай совершить вновь путешествие по Ледовитому океану и затем по Сибири до её крайних восточных границ, без всяких затруднений и хлопот. Я принял предложение, тем более что нуждался в отдыхе и трудно было лучше использовать свои вакации».

Затем Нансен перешёл к расспросам о Сибири, выразил большой интерес к северным сибирским инородцам, в особенности к вымирающим енисейским остякам, язык которых, по исследованиям некоторых учёных, будто бы имеет некоторое сходство в своих корнях с норвежским.

Я перевёл разговор на предстоящую поездку и в свою очередь старался узнать, чем необходимо запастись в отношении теплой одежды, обуви и других предметов, необходимых в полярных зонах. Мой собеседник выразил удивление, так как считал, что Ледовитый океан и Карское море до устья Енисея мы пройдём ещё в тёплое время года. «Я не знаю, – сказал он, – какую низкую температуру воздуха мы встретим при плавании осенью вверх по Енисею. Разве там в конце сентября или начале октября, когда мы именно рассчитываем прибыть в Енисейск и Красноярск, свирепствуют уже морозы? – спросил он меня недоумённо. – Я думаю, что для нашей поездки достаточно иметь тёплую шапку, рукавицы да по 2–3 пары шерстяных чулок, всё это мы в изобилии найдем в Тромсё».

При прощании он пригласил меня ещё раз до отъезда побывать у него и вместе позавтракать и назначил день и час.

Я возвращался в Кристианию под впечатлением этого первого с ним знакомства. Вся внешность Нансена представлялась мне раньше несколько иной по тем описаниям и иллюстрациям в его книгах и других изданиях, какие мне приходилось встречать и которые я вновь проштудировал перед поездкой. Вместо среднего роста блондина с приличной ещё шевелюрой, которого я рассчитывал встретить, передо мной стоял высокого роста, довольно стройный, почти совершенно лысый человек, с большим открытым лбом, с густыми, спускающимися вниз усами, с несколько суровой на вид внешностью, дышащей волей и характером, но в голубых глазах которого сквозила исключительная доброта.

Мне вспомнились отдельные моменты из его путешествий. Нансен не только умел совершать путешествия, но у него был и удивительный литературный талант, дававший ему возможность ярко и живо передать свои приключения».

Для Нансена всё плавание от начала до конца стало большим событием. Особенно свидание с Ледовитым океаном. «Коррект» шёл по маршруту «Фрама», и потому опыт Нансена, его знание ветров, льдов и течений очень пригодились. Все члены экипажа прекрасно понимали, кто находится на борту – а потому часто советовались с Нансеном.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache