Текст книги "Побег с «Оборотнем»"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Депрессивненько, да? – вздохнула Валюша. – Здесь все деревни такие. Мы единственная страна в мире, которая от варварства перешла к упадку, минуя стадию цивилизации.

Он ухмыльнулся, перевел взгляд на южную околицу. Дом семейства Латыпиных относительно выделялся на фоне тотального уныния. Просторное подворье, ломаная лента подсобных строений, а сам дом, в отличие от остальных, был двухэтажный. Правда, мансарда напоминала скворечник, но в ней могли разместиться две небольшие комнаты. Несколько минут он напряженно всматривался в объект. Никаких шевелений, никаких примет, что в доме или надворных постройках обитает человеческое существо.

– Бинокль нужен, – компетентно заметила девчонка, – пусть даже театральный. Без бинокля мы тут ни хрена не разглядим.

– Пусто на подворье, – отозвался Турецкий. – Ты не думала, что Поличный мог и не внять твоему совету? Мало ли нор в этой области, где он может отсидеться?

– А я не всезнайка, – дерзко ответила Валюша, – я сразу тебе сказала: я ни в чем не уверена. Догадайся, Турецкий, с трех раз, сколько существует способов развеять наши сомнения? Может, все-таки прогуляемся? – она вскочила на колено, но он схватил ее за руку.

– А ну, ложись, девчонка! Куда без спроса?

– Ты что, таблетку от трусости забыл съесть? – она вырвалась, но осталась лежать, уставилась на него недоуменными глазами. – Там же безопасно, ты что, не видишь?

– Это ложное чувство безопасности, – проворчал он, – лежи, не рыпайся. А то накажу. Учти, у меня черный пояс.

– По каратэ? – она сделала огромные заинтересованные глаза.

– По заднице. Я больше не шучу, Валюша. Ситуация опасная и ненормальная. Если нас поймают, то просто так не выпустят. А это обидно, потому что мы даже не знаем, что происходит. Поэтому лишний раз перестрахуемся, чем тупо полезем на рожон. Помолчи минутку, дай подумать.

Он лихорадочно размышлял, грызя веточку осота.

– Странно, – пришла ему в голову интересная мысль, – если допустить, что Поличный уже неделю кукует в Тасине, что он ест?

– Я уже думала над этим, – прошептала Валюша. – Может, картошку гнилую выкапывает, или кур по ночам у соседей таскает. А может, скорешился с какой-нибудь бабкой – заплаты ей на крыше латает, а она его подкармливает. А может, – Валюша хихикнула, – услуги сексуального характера оказывает. Бабкам это очень надо. Тебе не все ли равно, Турецкий? Пойдем скорее, может, он там с голодухи уже ноги проткнул.

– За неделю не протянет. Нормальные герои всегда идут в обход, понимаешь мою мысль? Отползаем, Валюша, и пулей в лес. Проложи маршрут в голове – только не так, как ты это делала раньше. Мы должны выйти из леса на южной околице…

Опять они плутали по буеракам, огибая деревню. В районе шести вечера они лежали на опушке за поваленным деревом. Турецкий понимал, что тянуть резину бессмысленно, если оппоненты получат информацию о заброшенном доме в деревне Тасино, они рано или поздно сюда явятся. Но и действовать наобум он остерегался. Изучал пути отхода, возможные препятствия. Соваться напрямую к дому было глупой затеей – между ними и домом была чересполосица ям и канав, заросших бурьяном. Там же рухнувший забор, распавшийся от природных воздействий сарай, – то есть уйма препятствий. В любом случае, пришлось бы подходить с улицы, которая в этой части деревни была простым тупиком, упирающимся в ельник. Валюша прониклась непростой ситуацией (а, возможно, ей просто надоело спорить с упертым дядькой), впитала инструкции, понятливо кивнула. Он перебежал от опушки к ржавой трансформаторной будке, увенчанной рассохшимся птичьим гнездом, рядом с которой красовался покосившийся столб с бетонной опорой, высунулся, обозрел окрестности дома, махнул рукой. Валюша юркнула к нему за будку.

– Мы с тобой настоящие индейцы, Турецкий. Самому-то не смешно?

– Грустно, – проворчал он. – Заткнись, пожалуйста. Я знаю, что у тебя язык, как у хамелеона.

– Это как? – не поняла она.

– В полтора раза длиннее тела.

Вероятно, со стороны их перемещения действительно носили забавный характер. Но в данной точке вычислить их можно было только со второго этажа дома. Окна мансарды, выходящей на дорогу, мутновато поблескивали, никакого шевеления за ними не наблюдалось. Забор состоял из набитых внахлест оструганных досок – просветов между ними не было – и хоть изрядно покосился, но пока стоял. В отличие от калитки, которая болталась на одной петле.

– Странно, – рассуждала сама с собой Валюша, – эти надписи на каждом столбе – «Не влезай – убьет». Но ведь если влезешь, тоже убьет, верно?

– Ты права, – прошептал он, – надо что-то делать с этой неопределенностью… – он скосил глаза, – не ковыряй в носу, палец сломаешь.

– А мне скучно, – заявила Валюша. – Долго мы тут еще сидеть будем?

– Уже идем. Вернее, я иду, а ты внимательно наблюдай. Если что-нибудь шевельнется, дашь сигнал. Если все в порядке, кивнешь, и я зайду в калитку. Сама никуда не ходи, сиди тут.

– Ну вот еще, – фыркнула она. Он показал ей кулак.

– Давай без самодеятельности, Валюша. Если Поличный в доме, он все равно не вооружен. Справлюсь как-нибудь.

Он оторвался от ржавого железного короба, перебежал пустое пространство, не спуская глаз с заляпанных грязью окон второго этажа, присел у калитки. Посмотрел назад – Валюша снисходительно кивнула, мол, так и быть, разрешаю. Он сделал ей знак, чтобы не сходила с места, отвел предательски скрипнувшую калитку, проник на территорию заброшенного дома.

Шестое чувство как-то озадаченно помалкивало. Решило, видимо, умыть руки. Он примостился у завалинки, осмотрелся. Двор просторный. Хозяев здесь наверняка несколько лет не было. Наличники поросли плесенью, краска облупилась, решетка для чистки обуви под крыльцом проржавела насквозь, под навесом с раскрошенным шифером висели на веревке полуистлевшие брезентовые штаны. Напротив крыльца красовалась недоделанная собачья будка, валялись сгнившие березовые чурки, старые ведра, заляпанные раствором цемента. Двери в сараи заблокированы изъеденными коррозией стяжками и замкнуты на амбарные замки. Вряд ли кто-то станет их взламывать – для проникновения в сарай вовсе не обязательно использовать дверь, доски прогнили настолько, что дыру в человеческий рост можно проделать в любом месте – парой пинков. И кто-то, по-видимому, не так давно этим занимался…

Он крался вдоль вросшего в землю фундамента. Ставни на окнах закрыты – причем закрыты не сегодня. И все же, добравшись до крыльца, он обнаружил приметы недавнего присутствия разумного существа. Позади крыльца стоял прокопченный мангал на трех ножках (четвертую заменяли несколько кирпичей, составленных стопкой), и из него характерно тянуло. Турецкий повертел головой, – не собирается ли швырнуть в него камень одичавший майор милиции? – подошел к мангалу. Потрогал жиденький слой угольков, они еще были теплые. Жаровней пользовались часа четыре тому назад. Под домом валялись перья, страшноватая куриная голова – шея разлохмачена, явно не ножом резали. Он вернулся к крыльцу, поднялся по ступеням, стараясь не наступать на них посередине, помялся на крыльце. Заметил шевеление боковым зрением. Вскинул голову. В калитку просовывалась мордашка с горящими от возбуждения глазами. Он чертыхнулся про себя – даже собака понимает слово «нельзя». Показал кулак – она усердно закивала, мол, дальше ни ногой. Слабовато как-то верится. Ладно, хватит изображать из себя крадущуюся за птичкой кошку. Он приоткрыл дверь и громко сказал:

– Евгений Михайлович, вы дома? Это следователь из Москвы, моя фамилия Турецкий. Я хочу с вами поговорить.

Глава одиннадцатая

Дом многозначительно помалкивал. Он вошел внутрь, вытер зачем-то ноги о грязный коврик. В заброшенном доме властвовала тишина. Только муха билась о стекло, крест-накрест переклеенное изолентой. В доме было пусто, грязно. Со стен свешивались отпавшие обои. В углах громоздились клубы пыли. Мебели в двух комнатах на первом этаже почти не осталось. Диван с выдранными пружинами, старый трельяж без зеркала, угловатые тумбочки, раритетный буфет с уцелевшими стеклами. Половицы прогибались и утробно поскрипывали. Он сунулся на кухню, пробежался взглядом по навесным ящикам с распахнутыми дверцами, по осколкам кувшина на полу. Можно не сомневаться, что после окончательного отъезда Латыпиных в доме похозяйничали мародеры, забрали все, что могло сгодиться в хозяйстве. Он отбросил ногой пыльный половик, задумчиво уставился на крышку люка. Нет, Поличный туда не полезет. Не станет он себя замуровывать в подвале. Да и как он умудрился постелить коврик, после того как оказался внизу?

Он вернулся в прихожую, встал под лестницей на мансарду.

– Евгений Михайлович, не будьте дураком! Выходите, поговорим! Я не верю в вашу виновность!

Дом уныло помалкивал. Частички пыли кружились в воздухе, оседали на пол. Лестницу на второй этаж нельзя было назвать приставной. Хотя и стационарной ее нельзя было назвать, она стояла как-то кособоко, а верхние концы, когда-то закрепленные в пазах межэтажного перекрытия, лишь касались опоры. Лестница предельно аварийная. Он подошел поближе. Такая, если дернуть что есть мочи за конец, просто рухнет. Покачав головой, он потряс лестницу. Вроде не падает. Взялся за перила, начал осторожно подниматься. Добрался до середины, вытянул шею, прислушался.

– Евгений Михайлович, вы здесь? Я поднимаюсь, постарайтесь не делать глупостей, договорились?

Глаза сравнялись с линией второго этажа. В этой части дома царило аналогичное запустение. Сорванная с петель дверь – просто стояла, прислоненная к стене. Зеркало, треснутое пополам, лохмотья наружной электропроводки. Две комнаты – в одной практически пусто, во второй просматривалась кровать, у которой когда-то были ножки. Он оторвал ногу, сделал шаг, второй, критическим взглядом оценил прочность перил метровой галереи, решив на всякий случай к ним не прикасаться.

– Евгений Михайлович, выходи…

Как он ни готовился, а атаку прошляпил! Скрюченное тело вырвалось из-за простенка и, издавая рычание, вцепилось ему в грудь. Турецкий оступился, оба покатились по ступеням вниз. Лестница тряслась, но, кажется, устояла. Он опомниться не успел, как уже лежал на полу, а за грудки его тряс какой-то небритый диковатый мужик с перекошенной физиономией. Он ухитрился подтянуть ногу, согнул ее в колене, отпихнул от себя агрессора. Удар, которым тот собрался прибить Турецкого к полу, пришелся в воздух. Он отклонил голову – мужик треснул кулаком по полу. С координацией у него были большие проблемы. Турецкий тоже схватил его за грудки, потянул на себя… и резко ударил лбом по губам, заросшим жесткой волосней! Мужик взвыл от боли; Турецкий развил наступление, сбросил с себя тушу, поднялся на колени. Но тот не ведал страха и отчаянием был обеспечен на несколько жизней вперед, набросился, невзирая на боль. Они покатились по полу, награждая друг друга оплеухами.

– Дядя Женя, прекратите! – пронзительно заверещала Валюша, прыгая на спину Поличному, схватила его за шею, словно задушить собралась, а тот, не разобравшись в ситуации, мотнул всем корпусом, сбросил ее с себя, и та куда-то полетела, махая ножками. Ничего себе, долгожданная встреча… Валюша не пострадала, уже неслась обратно, визжа в каком-то клиническом восторге. Турецкий рывком развернул Поличного, уселся на него сверху, сжал за воротник. Валюша прыгнула Поличному на ноги, чтобы не болтал почем зря.

– Евгений Михайлович, успокойтесь, припадочный вы наш… – зашипел Турецкий в горящие злобой глаза. – Моя фамилия Турецкий, я не связан с господами из Дубовской милиции, а прибыл в ваши Палестины, чтобы разобраться в ситуации. Со мной Валя Латыпина – она помогла вам бежать. Ведите же себя благоразумно…

Мужчина обмяк, глаза подернулись влажной пеленой. Он испустил судорожный вздох. Турецкий сполз с него, подался в угол. Мужчина приподнялся. Его еще ни в чем не убедили. Он никому не верил. Он тяжело дышал, с опаской наблюдал за Турецким, готовый мобилизовать последние силы для отпора врагу. Пикнула Валюша – мужчина резко вскинул голову.

– Валюша, угомони, наконец, этого рембу… – Турецкий в изнеможении закрыл глаза.

Передохнув, он обнаружил, что в доме царят тишина и спокойствие. Валюша, скрестив ноги, сидела напротив и сочувственно рассматривала своего «протеже». Поличный, кряхтя, поднялся, доковылял до кухни, зачерпнул ковшом из бака с водой, жадно выпил почти весь ковш, вернулся, рухнул на пол. Он не поднимал глаза – наверное, стыдно было. За неделю «отсидки» он не успел исхудать, но выглядел убого. Ни разу не брился – щеки и шея обросли стальной щетиной, под глазами висели жирные мешки. Не расчесывался, не мылся – руки были черные, под нестрижеными ногтями скопилась грязь. Он до сих пор был в том плаще, который выдала ему Валюша – не всякий бомж отважится носить подобное.

– Простите, – прохрипел Поличный, поднимая глаза, – я, кажется, одичал.

– Заметно, дядя Женя, – сказала Валюша. – Признание вины не снимает с вас ответственности. Я вот тоже не люблю наводить порядок, не очень-то обожаю ежедневно мыться,) испытываю первобытный страх перед пылесосом, но чтобы довести себя до такого…

– Бывает, Валюша… – Поличный пристыженно покосился на девчонку.

– Вы сломались, Евгений Михайлович, – справедливо подметил Турецкий, – с вашими-то заслугами, с вашим послужным списком…

– Вы, правда, хотите помочь? – перебил Поличный, водружая на Турецкого тяжелый взгляд.

– Признаюсь честно, желанием не горю, – не стал кривить душой Турецкий. – Я всего лишь частный сыщик на службе у государства и вряд ли способен в одиночку раскрутить дело о злоупотреблениях служебным положением в неустановленных масштабах. Но с удовольствием вас выслушаю, Евгений Михайлович, и постараюсь надавить в столице на определенные рычаги. Но обещать что-нибудь существенное не могу, сами понимаете. Вляпались вы по самую макушку – подозреваю, в том, что случилось, есть и ваша вина. Не считаю вас злодеем, но думаю, что со злоупотреблениями и у вас не все ладно. Ведь нужно обладать матерыми талантами, чтобы так ловко подставить абсолютно невиновного человека. Ума не приложу, как помочь вам отскочить от этой проблемы.

– Вы правы, – вздохнул Поличный. – Но мои шалости не идут ни в какое сравнение… – он замолчал, тоскливо уставился в стену.

– Как вы здесь живете-то, дядя Женя? – пробормотала Валюша, недоверчиво озирая антураж.

– Нормально, не обращай внимания, Валенька, – майор милиции усмехнулся, – внеочередной отпуск, надо думать, последний… На автобусе добрался до вокзала – его еще не успели перекрыть, прыгнул в электричку без билета, к вечеру дополз до деревни… Тут живут какие-то люди, я к ним даже не выходил. И меня боятся, думают, наверное, что бомж из города, кому охота связываться… Отловил пару куриц – они копались в разбитом сортире на участке напротив – вот и вся еда за неделю. Да ладно, – от стыдливо отмахнулся, – от голода не помираю.

– Времени нет, Евгений Михайлович, – посмотрел на часы Турецкий, – рассказывайте все, что знаете. А потом уходить вам отсюда нужно, обосноваться в другом месте. Неприятности не только у вас, но и у нас с Валюшей.

– Не будем уточнять, из-за кого, – проворчала девчонка.

– Хорошо, пойдемте наверх, – Поличный поднялся, держась за стену, потащился к лестнице. – Там и поговорим. Там хотя бы есть куда сесть.

– Второй этаж похож на западню, – пробормотал Турецкий.

– Немного. – Поличный взялся за перила, обернулся. Гримаса перекосила правую часть лица. – Но западня – в любом месте. Из дома есть только один выход. Окна заколочены. А с мансарды – два. Удобный проход на крышу, можно перебраться на козырек крыльца и без сложностей спуститься. А лучше всего прыгать из окна – я там соломки подстелил…

* * *

Во втором помещении на мансарде было не только куда сесть, но и на что прилечь. Здесь Поличный проводил большую часть своего свободного времени. На тахте валялись дырявые покрывала, на них и под ними он спал, анализировал свою несчастную жизнь и строил мрачные прогнозы на будущее. Здесь же стоял замызганный столик, остатки кресла-качалки, на которых обложкой вверх лежал увесистый том «А.П. Чехов в воспоминаниях современников» (и где добыл только?). Поличный прилег на тахту, извинившись и объяснив, что так ему легче переносить трудности. Позапрошлой ночью его здорово продуло, и теперь в верхней части позвоночника поселился гном-паразит, не дающий толком передвигаться. Нет, передвигаться он может, может даже нападать на людей и падать с лестниц, чему уважаемые посетители были свидетелями, но вот как его ахово крутит после этого…

– Вам нельзя здесь оставаться, – покачал головой Турецкий, – на вашем месте я бы немедленно обратился к ближайшему врачу.

– Оставьте, – поморщился Поличный, – ближайший врач находится в Щечино. Даже если допустить, что я туда доберусь, кому там нужен человек без паспорта, которого ловит вся милиция региона?

– Вам точно не в чем признаться? – уточнил Турецкий.

– Чушь… – Поличный надрывно закашлял, долго переводил дыхание. – Это чистейшей воды подстава… Что вы хотите? Такова жизнь, криминалу скучно ходить проторенными дорогами, теперь он шагает не только в политику, торговлю и производство, но и в науку, в нанотехнологии, в молекулярную биологию… Возможно, до поры до времени они только присматриваются, ищут выгодные для себя темы…

– Мне кажется, вы сильно преувеличиваете, – засомневался Турецкий.

– Здешняя власть насквозь продажна и срослась с криминалом, – гнул свое Поличный. – Возможно, я не ангел, но я честно всю жизнь ловил бандитов и старался не поганить образ милиционера… У них есть полезные связи в местных институтах, можете не сомневаться. А там, где имеется производственная база или щедрое финансирование, им сам бог велел… Я закрывал на многое глаза, но сколько можно? Мои ребята пару месяцев назад на съемной квартире взяли заезжего киллера – вышло случайно, аккурат после загадочной смерти доверенного лица одного итальянского инвестора. Этот человек долго рыл землю в нашем городке, после чего у него возникло навязчивое желание рекомендовать боссу отказаться от инвестиций в наукоемкие технологии Дубовска. Слишком умным он, видимо, не был, потому что вел телефонные переговоры по незащищенной линии. Его нашли мертвым в гостиничном номере. Киллер сработал оригинально, эксперт констатировал смерть от острой сердечной недостаточности. А попался по глупости. Стали всплывать имена заказчиков… Сохранить работу в тайне не удалось, пришлось остановиться. Но эти оборотни уже насторожились, стали, шевелиться…

– Кого из них вы можете назвать по именам?

– Свечкин – начальник криминальной милиции, Махонин, Куприянкин… Да какая разница? Нужно лопатой выкорчевывать это гнездо… Я копал по собственной инициативе, не привлекая людей. Кое-что удалось узнать. Через Дубовск транспортировали наркотики, замаскированные под видом безобидных лекарств. Доставляли из Воронежской области на «Газелях», под охраной ребят из военизированной охраны, которые даже не знали, что охраняли. Из Дубовска везли под тем же конвоем на север, в Белоречье, где сдавали груз наркоторговцам из Московского региона. Были слухи, что на базе нашего института фармакологии даже действует тайная лаборатория по изготовлению наркотиков из безобидных компонентов.

Врать не буду – слух не проверен… В Туле с воинских складов в прошлом году пропала партия свеженьких модернизированных «Каштанов». Заказ, судя по всему, с Северного Кавказа. Есть свидетели, утверждающие, что видели это оружие на складах бывшего Потребсоюза – здесь оно хранилось, пока была шумиха, отсюда его и увозили в неизвестном направлении. Заместителя Короленко Свечкина, якобы, видели на тех складах… Свидетели, разумеется, никогда не подтвердят свои показания под присягой. Это то же самое, что их нет… Начальник собственной безопасности Махонин замешан в нескольких убийствах местных коммерсантов, в том числе одного немецкого, который собирался перекупить фирму, через которую удобно было отмывать деньги… Махонин тут вообще во многом замешан. Ему ничего не стоит изгнать из органов неугодного ему человека, или подставить – да так, что тот никогда не отмоется, или убить… Здешние коммерсанты давно у него в кулаке – либо напрямую, либо через городские управляющие структуры. Почему погиб в прошлом году капитан Припятко – сотрудник отдела по борьбе с экономическими преступлениями? Вдова призналась, что он отказался брать взятку от замдиректора НПО «Титан». Пообещал, что посадит этого жулика. А остальные не отказались. Дело замяли на ранней стадии, замдиректора понизили в должности, теперь он начальник производственного сектора… Эти умники учредили фирму «Абрис», на счета которой поступают средства, выделяемые правительством на возведение центра информационных технологий. Почему замедлилось строительство? Сваливают на кризис, хотя финансирование сократилось всего на восемь процентов…

– Что там с убийством Дерябина? – спросил Турецкий. – Вам инкриминируют расправу над ним.

– Решили разделаться одним махом, – Поличный усмехнулся. – Просекли, что я начал настойчиво интересоваться, и теперь хотят всех своих собак на меня взвалить.

– Но вас там не было?

– Разумеется, нет, – превозмогая боль в спине, Поличный поднялся с тахты, стал вышагивать по крохотной комнате. – И с Дерябиным я никаких совместных дел не имел. Но поступили грамотно, сволочи. Меня в ту ночь не было дома, так что подтвердить невиновность некому. Не хочу говорить, где я был и как объяснил свое отсутствие жене… – Поличный не смутился, но поморщился. – За мной определенно в ту ночь висел хвост, о всех перемещениях известно. Не знаю, чей голос слышала Алена Игоревна, но явно не мой. Запугали ее, или внушили, что это был мой голос, я не знаю. Несложно воздействовать на испуганную, убитую горем женщину. А тем двоим, которых взяли на «горячем», посулили хорошую скидку за «правильные» показания, вот они и разливаются соловьями. Неужели непонятно?

– Как вы считаете, Короленко в теме?

Поличный осекся на полуслове, задумался.

– А вот по этому вопросу, уважаемый, ничего полезного сообщить не могу. Сам не мог понять? Непосредственно Пал Палыч не замаран. Может, умный такой, может, не при делах. Но в таком случае, он должен быть слепым, глухим и со справкой о невменяемости в кармане. В принципе, он не деспотичен, не самодур, всегда может понять, помочь, если в его силах, вникнуть в проблему… Не знаю – честно вам говорю. Очень хочется верить, что Пал Палычем ловко манипулируют беспринципные типы вроде Махонина и Свечкина…

– И что вы собираетесь делать, Евгений Михайлович? – Ответа Турецкий не дождался, добавил: – Вы должны понимать, что убедительных доказательств преступной деятельности дубовского руководства у вас нет. Лично я охотно верю, что вы не страдаете паранойей, но мое мнение мало что решает.

Поличный долго мялся, вздыхал, подошел к окну, уставился на мрачный лес. Потом испустил мучительный вздох, словно решился, наконец, присесть на электрический стул.

– Есть определенные материалы… Не сказать, что это разбивающие в пух и прах доказательства, но все равно любопытно. Видеосъемка, запечатлевшая встречу Свечкина и Махонина с одним из лидеров тульской преступной группировки Аркашей Серым. В миру Аркадий Серов. Съемка производилась месяц назад в одном из заведений на окраине Тулы. Фигуранты обсуждали безопасность перевозки наркосодержащих веществ до перевалочного пункта в Белоречье. Съемка проводилась скрытой камерой, качество изображения и звуковое сопровождение довольно хреновенькие, но пища для размышлений есть. Запись может быть основой для начала непредвзятого следствия.

– Как вам удалось?

– Как всегда, – Поличный криво усмехнулся, – все произошло случайно, предполагалось, что в заведении соберутся преступные авторитеты. Заменили бармена на сотрудника УБОП. Кто эти люди, тульские оперативники даже не поняли, они ведь не обязаны знать в лицо всех милиционеров области. Запись случайно попала в мои руки через… – Поличный задумался, разумно ли называть источник.

– Где хранится эта запись? Смею догадаться, что с собой у вас ее нет.

– Да уж, – Поличный смерил сыщика оценивающим взглядом, – чего нет, того нет. – Он погрузился в размышления, временами поглядывая на Турецкого. Внезапно решил сменить тему: – Как моя семья?

– С вашей семьей все в порядке. Если не считать, что настроение у них изрядно подпорчено.

– Представляю, каким ударом стали для Инны и Раечки эти новости…

– Ладно, вы тут разговаривайте, а я прогуляюсь. – Валюша зевнула, запоздало прикрыла рот ладошкой и вышла из комнаты. Мужчины слушали, как она спускается по лестнице.

– Далеко не уходи, – бросил ей вслед Турецкий и повернулся к собеседнику. – И все же не могу понять, Евгений Михайлович, какие у вас дальнейшие планы. Сидеть в этом доме и ждать, пока захлопнется мышеловка? Ждать осталось недолго. Собирайтесь. Не знаю, где мы вас поселим, но из Тасино вам нужно убираться. Посмотрим, может, в дороге появятся дельные мысли. И не забудьте поставить в известность, где вы храните видеоматериалы.

– Хорошо, – решился Поличный, бросил быстрый взгляд за окно и повернулся к Турецкому. С этого момента и стартовали неприятности. Внезапно он изменился в лице, побелел, втянул голову в плечи, вновь повернулся к окну. Попятился, тяжело задышал, уставился на Турецкого огромными блестящими глазами.

– Это вы их с собой привели… Я так и знал, что вам нельзя доверять…

– Позвольте. – Сердце Турецкого похолодело. – У вас горячка, Евгений Михайлович?

* * *

Слишком быстро все происходило. Турецкий бросился к окну, но Поличный в бешенстве оттолкнул его.

– Не подходите ко мне, Иуда! Каким же я был идиотом…

Турецкий прилип к оконной раме. Ничего тревожного, почему столько волнения? Солнце закатилось за лес, данное время суток у кинематографистов называется «режим» – когда день уже закончился, а вечер еще толком не освоился. Сараи на соседнем участке, заросшие бурьяном грядки. Нет, шевельнулось что-то за сараем. Наблюдатель догадался, что его увидели. Поднялся человек в темной рубашке, сжимая что-то обеими руками. Грохнул выстрел, вдребезги разлетелось оконное стекло! Турецкий отшатнулся, зацепился за кресло, неловко упал на колено – хорошо, что не в гущу осколков.

– Сволочи! – гаркнул Поличный.

Турецкий попытался подняться, но тот снова его оттолкнул, метнулся к противоположному окну, распахнул раму. Прозвучал второй выстрел – пуля влепилась в косяк, расколов его надвое. Поднимаясь на корточки, Турецкий видел, как Поличный вскарабкался на подоконник, прыгнул вниз. Глупо было думать, что эту сторону дома оставили без присмотра. Но на что еще рассчитывать загнанному человеку? Он подтянулся к подоконнику и стал свидетелем драматической развязки. Со стороны дома, обращенной к опушке, Поличный действительно постелил «соломку» – «прополол» грядки, натаскал травы. Копна получилась внушительная. Прыжок был эффектным, красивее некуда, голливудские каскадеры нервно курят… Он сжал ноги в прыжке, рухнув в траву, перекатился через голову, вскочил на ноги. Какой-то тип в камуфляжной рубашке бросился ему наперерез. Поличный покатился ему под ноги, тот грохнулся плашмя о землю, выронив пистолет, а когда поднялся, получил прямой удар в челюсть, брыкнулся обратно. Поличный бросился за пистолетом, но прозвучали два выстрела, он завертелся юлой. Еще один мужчина средних лет вывалился из-за угла, встал, расставив ноги, выставил ствол. Ужас поселился в глазах Поличного. Он бросил попытки обзавестись пистолетом, кинулся к сараю, увертываясь от пуль. От первой он, и впрямь увернулся, вторая попала в плечо. Поличный закричал от страха и боли, но продолжал бежать. Вторая пуля угодила в поясницу, сломала его пополам. Он рухнул в пыль, забил ногами. Стрелок выпустил еще две пули. Турецкий видел, как свинец рвет старый плащ, как Поличный еще какое-то время конвульсивно вздрагивал, потом успокоился. Голова провернулась, застыла, стеклянные глаза обратились к небу…

Охватил липкий ужас. Не нужны этим упырям свидетели – убьют и не почешутся. Эх, Валюша… Он бросился к лестнице, но по дому уже кто-то топал. Что там Поличный говорил про два выхода? Одним он уже «воспользовался», остается крыша… Битое стекло хрустело под ногами, он распахнул раму. Широкий козырек, человеку средней комплекции не составит труда на него взгромоздиться. Он полез через подоконник, вмял ногой кусок шифера… и застыл, встретившись с насмешливым взглядом человека в черной рубашке. Упырь держал пистолет, как держат винтовку, отведя до упора локоть вправо. Не стрелял, наслаждался моментом – и властью, дарованной ему вышестоящим начальством. Прищурился, холодок заблестел в насмешливых глазах. А ведь пальнет, – ужаснулся Турецкий и запрыгнул обратно в комнату. Выстрела не последовало. Он заметался по узкому пространству. К окнам нельзя, по лестнице поднимались люди. Вот воистину, дурака только пуля излечит. Знал же, что опасное место, нельзя тут долго оставаться, что мешало хватать за шкирку Поличного и волочь в ближайшую чащу?..

Он справился с собой. Когда участники засады поднялись на второй этаж, Турецкий со спокойным видом стоял, опираясь на подоконник, скрестив руки на груди, равнодушно их рассматривал. Сначала появились двое мужчин в штатском – один постарше, другой помоложе, осмотрели первую комнату, заглянули во вторую, скользнули взглядом по Турецкому. Один кивнул – как бы поздоровался. Турецкий тоже кивнул. Когда вошел начальник УВД Короленко в сопровождении Махонина, он не изменился в лице, хотя сердце тоскливо защемило. Четверо стояли напротив него, двое при оружии, а руководство как бы нет. Рядовой состав рассредоточился по флангам, держа Турецкого на прицеле. Махонин и Короленко рассматривали с алчным любопытством добычу. Одеты скромно. Махонин – в сером джинсовом костюме, Короленко – в шерстяных брюках, застегнутой под горло ветровке, в бейсбольной шапочке, делающей его неузнаваемым со спины.

– Здравствуйте, Александр Борисович, – поздоровался Короленко.

Турецкий пожал плечами.

– Все ясно, Пал Палыч, вопросов нет.

– Вам даже не интересно, что здесь происходит? – цинично усмехнулся Махонин.

– Повторяю, мне все ясно, – сказал Турецкий. – На современном языке это называется ликвидацией предприятия в присутствии заказчика.

– Остроумно, – оценил Короленко. – А вы сегодня спокойны, Александр Борисович. Только нога у вас почему-то подрагивает.

– Нервный тик, – отшутился Турецкий. – Полагаю, нет причины возмущаться, качать права, апеллировать к Генеральной прокуратуре?