Текст книги "Золотой омут"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

5

Гордеев ждал, когда освободится камера для допросов, почти два часа.

Ему было жалко Вадима Лучинина. Адвокат знал, что вызванных на допрос к следователю или на свидание с адвокатом заключенных размещали в специальных комнатах следственного корпуса – боксиках. Их было около полутора десятков. Были одноместные беженки – стаканы, но были и такие, куда контролеры забивали под завязку по двадцать, а то и по тридцать человек, вплотную друг к другу, так что было абсолютно невозможно не только сесть, но и свободно подвинуться. В боксиках ни окон, ни вентиляции, ни туалета.

«Летом здесь настоящий ад, да и осенью не лучше», – посочувствовал Гордеев несчастным зекам. В таком боксике можно просидеть тридцать минут, если повезет, а если нет, то и все восемь часов, так и не встретившись со своим адвокатом.

Наконец дверь в камеру допросов открылась, и на пороге появился слегка небритый парень в потертых джинсах и футболке. На щеке были видны следы не то ссадин, не то царапин. Контролер без усилия подтолкнул парня в комнату, тот сделал несколько шагов и остановился. Следом в комнату вошел контролер. Дверь за его спиной закрылась.

Стараясь опередить возможную реплику Гордеева, контролер выпалил:

– Это твой адвокат, хотя ты и отказался добровольно от защиты. Я ненадолго оставлю вас наедине, порядок есть порядок, и ты ему можешь сам сказать, что в защите не нуждаешься и отказываешься от адвоката… Ясно?

– Ясно, – отреагировал молодой человек.

Гордеев поднялся со стула и сделал шаг навстречу парню, одновременно протягивая руку для приветствия.

– Здравствуйте, Вадим. Я Юрий Гордеев, ваш адвокат. Вот мое удостоверение. Для участия в деле меня пригласила ваша мать. Если вы, конечно, не будете против…

Вадим с тревогой посмотрел на Гордеева, но протянутую руку пожал. Рука Гордеева была твердая и теплая. Рукопожатие придало Вадиму уверенности.

– Здравствуйте. Как мама? – спросил он.

– Нормально. Конечно, насколько это возможно в настоящих условиях. Она у вас молодец…

– Я знаю…

Гордеев вынул из сумки объемистый пакет:

– Вот передача от вашей матушки, там необходимые веши и продукты. Я ей там немного посоветовал, что положить… Тут мыло, сигареты…

– Спасибо…

Молодой контролер, который уже успел вернуться, невозмутимо наблюдал за происходящим, явно не собираясь двигаться с места. Гордеев с нескрываемым сарказмом посмотрел на контролера:

– Ну вот что, молодой человек, порядок есть порядок. Адвокаты разговаривают с клиентами, и в этом особом деле им помощники не нужны…

Щеки на круглом детском лице контролера заалели, а оттопыренные уши зарделись. Он резко повернулся, шагнул к двери и несколько раз ударил по ней связкой ключей, которую сжимал в руке. Дверь распахнулась, и контролер скрылся за ней. Дверь закрылась, и в замочной скважине со скрежетом повернулся ключ.

Когда Гордеев и Лучинин остались наедине, Вадим еле слышно произнес:

– Меня почти заставили подписать отказ от зашиты. Я не хотел, но следователь сказал… – В горле Вадима пересохло, он с трудом сглотнул.

Гордеев решил прийти парню на помощь:

– Известные присказки. Защитник, дескать, не нужен, дело очень легкое, а адвокат все испортит, без него меньше проведешь под следствием, здесь, в Бутырках… Много раз уже слышали, знаем.

– Да, он мне так и сказал… – подтвердил Лучинин. – Что сами без него разберемся. А, дескать, появление защитника только все усложнит.

– Куда уж сложнее… – усмехнулся Гордеев. – Вы ведь не в бегах, в Бутырской тюрьме. Всегда под рукой. А если дело такое простое, да еще его хотят закрыть, к чему бросать человека в камеру? Следователь наверняка говорил вам, что никакого зла вам не причинит, а только немножко допросит – и все будет в порядке… Верно?

Лучинин кивнул:

– Не такими словами, но смысл практически был тот же. Меня тут допрашивали. Мне кажется… Я боюсь…

Гордееву показалось, что в глазах Вадима мелькнул страх.

– Боитесь? Чего? Вам угрожали, применяли силу, воздействовали еще как-нибудь? – допытывался Гордеев.

Лучинин молчал.

– Вы можете мне обо всем этом рассказать? – настойчиво расспрашивал Гордеев. – Понимаете, надо пресечь это сразу, как говорится, на корню…

Усилием воли Вадим взял себя в руки:

– Н-нет… П-просто следователь сказал…, что может меня обвинить по другой статье…

– По какой? Он называл ее?

– Не помню, что-то о хищении имущества в особо крупных размерах с отягчающими обстоятельствами… В общем, по статье, которая предусматривает более тяжелое наказание.

– Что за бред? Вы разве что-то похищали? Да еще в крупных размерах?

– Вроде нет, не похищал.

– А в чем же тогда дело? – пожал плечами Гордеев.

– Не знаю… Но ведь все можно сфабриковать.

– Вот для того чтобы не сфабриковали, и нужен адвокат, который будет следить за соблюдением законности во время следствия. Понимаете?

– Да, понимаю… – упавшим голосом подтвердил Лучинин.

– И тогда, – продолжил Гордеев, – пусть попробует внести в обвинение хоть один фактик, не подтвержденный документально. Не беспокойтесь. У него это не получится. Я от всех этих обвинений камня на камне не оставлю. Знаем, видели… Если у следователя нет убедительных аргументов, он ничего не докажет.

– Какие могут быть аргументы, когда я ничего такого не совершал? – пожал плечами Лучинин.

– Ну конечно, доказательства всегда найти можно… Для этого следователь и существует – чтобы раскапывать улики. Но они должны быть убедительными. А не взятыми с потолка.

Гордеев хотел успокоить Вадима, но в глубине души сомневался и ни в чем уверен не был. Каждый раз соревнование со следователем напоминало бой без правил, потому что никогда нельзя было предугадать, что в следующий раз он придумает, как поведет себя в тех или иных условиях. Но, как говаривали классики, главное – это ввязаться в бой, а там видно будет. Что-что, а ввязываться в борьбу Гордеев умел. Он даже любил это чувство постоянной мобилизации.

«И вечный бой, покой мне только снится, – подумал Гордеев, наблюдая за Лучининым. – Парень явно что-то недоговаривает. Возможно, нечто важное. Почему? Он чего-то боится. Или кого-то… Видимо, мне надо будет выяснить это, иначе защита окажется неэффективной. Но пока не будем форсировать события».

– Здесь прохладно, – сказал Лучинин, – и воздух…

– Понимаю. После бутырской камеры тут как на курорте.

Вадим подошел к зарешеченному окну и посмотрел во двор следственного изолятора.

– На улице опять дождь… – задумчиво произнес он. – Сегодня целый день идет.

– И слякоть, и мерзость невообразимая, – подтвердил Гордеев. – Но это не повод оставаться в тюрьме. Ну так что, вы согласны быть моим клиентом? – спросил Гордеев.

– Да, согласен, – ответил Вадим, продолжая смотреть в окно.

– Вот и отлично.

– А не будет проблем с тем моим первоначальным отказом?

– Нет. Это просто бумажка. Вы имеете право брать адвоката или отказываться от защиты; когда вам вздумается. Но в первую очередь, Вадим, запомните, в девяноста случаях из ста обвинения в суде основываются на показаниях подсудимых.

– А я думал, главное – это свидетели, разные там вещественные доказательства…

Гордеев махнул рукой:

– Это, конечно, тоже имеет огромное значение, но следователь всегда пытается вытянуть из самого подсудимого признание. И оно значит гораздо больше для суда. Кроме того, следователю чисто физически легче допрашивать подследственного, чем мотаться по городу, беседовать со свидетелями и так далее… Понимаете?

Вадим присвистнул:

– Значит…

– Это значит, к каждому своему слову вы должны относиться очень и очень серьезно. Все, что вы ненароком сболтнете следователю, обязательно будет использовано против вас.

– Чем больше узнаю людей, тем больше люблю компьютеры, – вздохнул Вадим.

– Устами младенца – да мед пить, – усмехнулся Гордеев, а затем серьезно продолжил: – Ну а вообще-то следователь просто делает свою работу – так же как и я свою.

– Понимаю.

– Короче говоря, с этой минуты все разговоры со следователем только в моем присутствии. Все без исключения. Договорились?

– Да. Но если…

– Никаких «если», особенно со следственными органами.

– А все же – если он придет сюда и станет задавать вопросы? Как тогда действовать?

– Отказаться отвечать. Требовать вызова адвоката, то есть меня. Запомните, любые разговоры только в моем присутствии, ясно?

– Ясно…

– Я сделаю все, что смогу, – проговорил Вадим Лучинин.

– Хорошо. А сейчас вы подробно ответите на все мои вопросы.

Гордеев посмотрел на часы. Рабочий день ожидался долгим. Но такова уж планида адвокатская, и с этим Юрий Петрович уже давно смирился. Рабочий день ненормированный – никогда не знаешь, когда попадешь домой.

Он достал из кармана ручку, вытащил из папки с десяток листов писчей бумаги, несколько прозрачных файлов и диктофон.

Адвокат подробно расспросил Лучинина обо всех обстоятельствах дела, о методах и способах проникновения в чужую компьютерную сеть. От всей этой профессиональной терминологии, перемешанной с не менее профессиональным жаргоном, у Гордеева через пару часов голова пошла кругом. Он чувствовал, что еще немного – и ему место будет в Кащенко. Впрочем, Лучинин говорил много и охотно. Ему явно не хотелось возвращаться в душную камеру.

«Его можно понять, – думал Гордеев, аккуратно конспектируя самое интересное из того, что говорил Вадим, – ну и я тоже не буду спешить…»

Когда Гордеев прервал расспросы Лучинина, шел уже девятый час вечера. Адвокат напоследок еще раз подробно проинструктировал своего клиента, что, как, кому и когда говорить или, наоборот, молчать.

– На сегодня, пожалуй, достаточно, – встав со стула и пройдя к окну и обратно, сказал Гордеев. – Информации к размышлению мне на всю ночь хватит. Надо все как следует обмозговать. И в первую очередь пообщаться с этим, как вы его назвали, «админом» из банка.

– Да, он вам обязательно должен рассказать, как все было на самом деле…

– Завтра же пойду к нему. А матушке вашей я позвоню сразу, как выйду отсюда, по этому поводу не беспокойтесь. Может, еще какие просьбы есть?

– Если не затруднит… – неуверенно начал Вадим.

– Я думаю, не затруднит, – утвердительно кивнул Гордеев. – Конечно, если это законно.

– Совершенно законно, – улыбнулся Лучинин. – Вы не могли бы узнать о моей девушке? Ее зовут Ольга… Ольга Каштанова.

– Конечно, – согласно кивнул Гордеев.

– Я ведь уже почти все, что планировал, закончил, когда ко мне ворвались… Ну омоновцы, я имею в виду… Мне перед этим на сотовый позвонила Надя.

– Что за Надя?

– Надя Галкина. Подруга моей девушки. Она мне рассказала, что с Олей случилось нечто страшное.

– Что именно?

– В том-то и дело, что я не знаю… Когда Надя позвонила, я сразу хотел бежать к Оле… Но тут ворвались омоновцы, арест, обыск… Я так ничего и не успел узнать… Очень беспокоюсь… Я все это время в тюрьме только о ней и думаю, что с ней случилось… И никто мне сказать не может. Вы ведь первый человек, с которым я после всего этого нормально смог поговорить и который меня выслушал.

– Это моя обязанность. Я постараюсь узнать все о вашей девушке. – Гордеев протянул Лучинину лист бумаги и ручку: – Напишите, кого спросить, все координаты, телефоны.

Как только Вадим написал и передал листок Гордееву, тот нажал кнопку вызова. Когда контролер уводил Лучинина, Гордеев немного проводил его и на прощание крепко пожал руку:

– Все будет хорошо. Помните, о чем мы с вами договорились, никакой самодеятельности – и тогда прорвемся. – Гордеев постарался придать своему голосу твердости и уверенности. – Мужайтесь.

Вадим ничего не ответил, только молча кивнул. Адвокат смотрел ему вслед, пока Лучинин и контролер не скрылись за поворотом коридора.

Гордеев представил, как будут шмонать Вадима в поисках запрещенных вещей, переданных адвокатом. Но сегодня они ничего не найдут. Вещи, принесенные Гордеевым, Вадим надел на себя, а стряпня вряд ли заинтересует контролеров. Затем Лучинина запрут в боксике. Там ему придется дожидаться комплектования группы из других заключенных, и только потом его отведут в общую камеру. Сложная, унизительная процедура…

Но облегчить положение подзащитного Гордеев пока не мог. Конечно, можно было заявить ходатайство об изменении меры пресечения, но предварительно следовало найти убедительные причины для этого. Их у Гордеева пока не имелось. Он мог только добиваться его оправдания и освобождения.

6

Здание центрального офиса коммерческого банка «Европа – Азия» располагалось в самом центре Москвы, недалеко от Никитских ворот. Оно было возведено в тупичке, носившем гордое наименование улицы. Однако на карте города, которую Гордеев всегда носил с собой, эта улица почему-то не была обозначена. Поэтому ему пришлось полагаться на схему, нарисованную Лучининым, и сделать несколько кругов, прежде чем искомая цель была найдена. Обычное дело для центра Москвы – адрес дома может быть вдалеке от улицы. Банк занимал небольшой компактный трехэтажный особнячок, выполненный в Новомосковском стиле, середины девяностых годов двадцатого века. Псевдорусский стиль, некоторые вкрапления модерна и модного хайтека. На крыше конечно же красовалась обязательная несуразная башенка, которые так любило московское правительство. Архитекторы старались поместить эти башенки даже там, где и надобности-то в них не было. Зато такая башенка являлась своеобразным выражением лояльности к московскому правительству.

«Живем, живем… – с грустью подумал Гордеев, – а ничего не меняется. Интересно, наступят ли времена, когда никому не будет дела до вкусов властей предержащих?»

Охранник на входе лениво поднялся навстречу Гордееву:

– Добрый день. Вы к кому?

– Мне нужен… – Гордеев сверился по записи в блокноте, – Вячеслав Леонидович Ампилогов…

– А-а… Сейчас. – Охранник нажал на аппарате, стоявшем перед ним на столе, какие-то кнопки и взял телефонную трубку: – Слава, тут к тебе пришли, выйди, пожалуйста…

Холл банка производил впечатление. Над дизайном поработали на совесть. Зеркала, кресла, столики, зимний сад. Аквариум чуть ли не во всю стену. Даже небольшой фонтан в центре холла. Однако людей, за исключением нескольких банковских операторов и двух охранников, видно не было. Банк, судя по всему, не страдал от наплыва клиентов.

«Скорее всего, в основном занимаются кредитованием бизнеса», – подумал Гордеев.

– Доброе утро. Вы меня спрашивали?

Гордеев повернулся. Перед ним стоял молодой парень лет двадцати пяти – двадцати шести, одетый совсем не как банковский клерк – в простые джинсы и вязаный свитер с оленями и ромбами.

– Доброе утро. Моя фамилия Гордеев, вот мое удостоверение. – Гордеев протянул парню свою адвокатскую корочку, но тот даже не взглянул на нее. – Мне надо с вами поговорить.

– А по какому вопросу?

– Я по поводу несанкционированного проникновения в компьютерную сеть вашего банка…

– Ах, об этом… Но я уже вчера все рассказал вашим и вряд ли что смогу добавить…

– Нашим?

– Ну милиции…

– Дело в том, что я не из милиции. Я адвокат Вадима Лучинина, того человека, который…

– Да я прекрасно знаю Вадима… Попал он в переплет. Давайте пройдем ко мне, я вам все расскажу.

Маленький кабинет Ампилогова находился под лестницей и навевал мысли о каморке папы Карло. Но, судя по всему, хозяина кабинета это ничуть не смущало.

Ампилогов сел за стол с компьютером, смахнул дискеты и какие-то схемы и детали в верхний ящик стола и предложил Гордееву расположиться в кресле напротив. Гордеев сел и вынул блокнот.

– Я в какой-то степени виноват перед Вадимом, – начал Ампилогов. – Все дело в том, что проникновение в банковскую сеть было все-таки санкционировано мною и начальником службы безопасности.

– То есть? – удивился Гордеев.

– Да, именно так. Он взламывал нашу сеть с нашего ведома. Правда, это не было зафиксировано письменно…

– А вот с этого места, пожалуйста, помедленнее и поподробнее. Насколько я понял, вы с Вадимом Лучининым знакомы, – направил разговор в нужное русло Гордеев. – Вы позволите записать нашу беседу на диктофон?

– Да. Пожалуйста… – Ампилогов подождал, пока Гордеев включит диктофон, и продолжил: – Я Вадима знаю довольно давно. Мы с ним учились вместе. На одном факультете. Я, правда, на курс старше был.

– Вы были друзьями?

– Не так чтобы очень, но приятелями нас можно назвать.

– Что вас связывало?

– Компьютеры… Они тогда были не так распространены, как сейчас, но бум уже начинался… Игры, трехмерная графика – все это завораживало… Мы просто бредили компьютерами. На факультете у нас был свой круг общения – мы обменивались новостями, программами. На этой почве и сошлись. Ну а потом начали изучать языки программирования – тут вообще лучше, когда есть товарищи по интересам.

– Вадим способный программист?

– Да. Очень способный. О нем тогда по факультету ходили самые фантастические слухи.

– Какие?

– Ну, например, что он может взломать любую, самую хитроумную защиту. Знаете, среди хакеров есть понятие «гуру», так называют человека, который с ходу может увидеть, как устроена программа. Вот Вадим приближается к такому искусству. Мне пока это недоступно – я всегда немного отставал от него.

– Может взломать любую защиту? – с сомнением переспросил Гордеев. – Что же это за защиты такие, которые легко можно взломать?

– Ну, во-первых, не так уж и легко – для этого надо быть Лучининым. А во-вторых, как говорится, то, что человек построил, он же может и ломать…

– То есть любую программу можно взломать? Я слышал, что есть хакеры, которые учатся в младших классах средней школы.

– Конечно. В любой самой навороченной программе есть дыры, в которые можно проникнуть. Разумеется, для этого нужно быть профессиональным программистом, много знать, уметь, следить за новинками, постоянно читать книги, практиковаться… Тут с наскока не возьмешь. А что касается школьников, то да, иногда попадаются одаренные ребята. Но в основном хороший хакер – это прежде всего труд и опыт.

– М-да, – усмехнулся Гордеев, – многие воры тоже становятся виртуозами своего дела… Например, медвежатники, которые грабили сейфы раньше, могли дать фору любому инженеру-механику.

– Ну хакеров ни в коем случае нельзя называть ворами, – убежденно сказал Ампилогов.

– Но они ведь незаконно проникают в чужие компьютеры, могут украсть деньги. Недаром же в Уголовном кодексе есть соответствующая статья.

– Конечно, в семье не без урода. Но в основном хакеры помогают совершенствовать способы защиты. А если серьезно, скажу вам честно: я думаю, что на сегодняшний день Вадим один из лучших специалистов по компьютерной безопасности в Москве, а быть может, и в России. Он компьютерщик от Бога. Точнее сказать, суперманьяк. Его вон даже как-то раз в Штаты на международный съезд хакеров приглашали со спецдокладом. Для него взломать программу как два пальца…

– Но все равно хакеры – это почти те же грабители-взломщики?

– Не надо путать кракеров и хакеров, как это делают наши доблестные органы.

– А что, есть разница?

– Есть. И большая. Хотя неспециалисту разобраться здесь трудновато. И хакеры и кракеры ставят перед собой одни и те же задачи – найти в программе компьютерной безопасности той или иной системы уязвимое место, ахиллесову пяту, так сказать, дыру или недоделку и атаковать такую программу.

– Пока особой разницы не замечаю, – честно признался Гордеев.

– Главное отличие между хакерами и кракерами в целях, – растолковывал Ампилогов. – Хакеры ищут дыры и недостатки в системах безопасности и сообщают о них пользователям и разработчикам. Они анализируют эти программы и помогают составить требования к безопасности программ. Хакеры своего рода «санитары компьютерного леса»…

– Ну а кракеры?

– Кракерам взлом системы как раз и нужен для несанкционированного доступа к чужой информации, для ее кражи или искажения. То есть, проще говоря, они ломают программы, изменяют код, который отвечает за лицензирование, а потом торгуют этой программой как своей. Вот это и есть настоящая кража.

– И это уже безусловное преступление… С этим, кажется, я разобрался. Но вернемся к Лучинину. Он, по вашим словам, благородный хакер, так?

– Да. Во всяком случае, я могу свидетельствовать, что мне неизвестны случаи, когда он взламывал программы в корыстных целях.

– Расскажите о конкретном случае, из-за которого Вадим Лучинин оказался под следствием.

– Меня взяли на должность системного администратора компьютерной сети этого банка примерно с полгода назад. Раньше я работал в одном журнале – отвечал за локальную сеть и обслуживал все компьютеры. А потом меня пригласили сюда.

– Денег больше?

– Конечно, это ведь банк все-таки, – усмехнулся Ампилогов, – кроме того, это своего рода повышение. Ответственности, конечно, больше, зато и квалификация требуется высокая. Та система безопасности, которая здесь была до меня… Это нечто невообразимое… Даже первоклассник мог проникнуть в наши компьютеры. Как они жили до этого времени – ума не приложу.

– А что, бывали попытки взлома?

– К счастью, нет. Но я, как только разобрался, что тут к чему, сразу начал бить тревогу. Писал докладные записки, требовал… Начальство, конечно, реагировала вяло, но потом я как-то раз прямо заявил, что, если не будут приняты срочные меры, деньги со счетов могут исчезнуть в любой момент. И что жить с такой системой безопасности – это то же самое, что хранить деньги в мешках у подъезда, надеясь, что никто не додумается посмотреть, что, там внутри.

– Это должно было возыметь действие, – вставил Гордеев.

– Да, – улыбнулся Ампилогов, – они и вправду перепугались. Денег-то никому терять не хочется. И вот месяца два назад начальство наконец решилось сменить систему. Купили новые, мощные компьютеры, заново проложили провода. Самое главное, конечно, – новая, эксклюзивная система безопасности. За нее заплатили большие деньги. Короче, новую программу поставили. Но все-таки я не был в ней полностью уверен. Как говорится, доверяй, но проверяй… Да и разработчики что-то недоговаривали.

– Что именно?

– Не знаю. Это ведь как с замком – когда слесарь ставит новую дверь, надо быть уверенным, что он по ходу дела не снял слепок с ключа.

– То есть вы не были уверены в том, что разработчики сами не оставили в программе каких-то дыр для последующего проникновения?

– Да.

– А что это за разработчики?

– Из одной довольно крупной московской фирмы, которая занимается разработкой таких систем. В принципе фирма известная, но всякое бывает…

– Но тогда в случае взлома их можно было бы найти без труда. Так?

– Понимаете, тут ведь надо еще доказать, что именно они это сделали, что практически невозможно… – пожал плечами Ампилогов. – При незаконном проникновении, конечно, могут остаться следы, но есть и довольно эффективные способы их заметания. Во всяком случае, мало-мальски опытный человек обязательно воспользуется этими способами, – например, зайдет в сеть с помощью мобильного телефона, купленного специально для этого, или, проще, из Интернет-кафе, где не ведут учет посетителей… Способов много, и они, в отличие от методов защиты, почти все очень эффективны. А если применить несколько, то тогда даже ФСБ не найдет никаких концов.

– Тогда скажите, а разработчики дают какую-нибудь гарантию на случай взлома?

Собеседник грустно покачал головой:

– Такое вообще не практикуется. Даже сам Билл Гейтс, хоть и дерет огромные деньги за свои программы, не дает самой маленькой гарантии. Обо всем заботится сам владелец.

– То есть спасение утопающих – дело рук самих утопающих…

– Да, что-то в этом роде…

– Ну и ну, – только вздохнул Гордеев. – Ладно, давайте-ка поближе к Вадиму Лучинину.

– Короче говоря, программу эту еще надо было проверять и проверять. И это должен был делать я. Дело в том, что, выделив деньги, начальство возложило всю ответственность на меня. Конечно, я проверял, но, знаете, всего ведь учесть невозможно…

Нужен был грамотный человек, который бы помог тестировать эту программу. Вот тогда я и вспомнил о Вадиме. Это был именно тот, кто мог досконально проверить все и даже усовершенствовать.

– А почему нельзя было поручить самому Вадиму написать такую программу.

– Дело в том, что процесс написания такой сложной программы очень долог и труден. Этим занимаются целые коллективы программистов. Каждый отвечает за свою часть работы, соответственно время написания во много раз сокращается.

– Ну а потом они тестируют свой продукт?

– Конечно. Но программы – такая вещь, что, чем больше их тестируешь, тем лучше. Вот я и предложил Вадиму Лучинину за небольшое вознаграждение поискать дыры в нашей новой программе. И даже больше – попытаться всеми возможными способами ее взломать.

– Он сразу согласился?

– Конечно. Это ведь не только его. работа, но и хобби. Лучинина хлебом не корми, дай в программах покопаться. А тут еще и денег можно заработать! Конечно, он согласился с большим удовольствием.

– А вы поставили в известность начальство о том-, что хотите привлечь человека со стороны?

– Да, конечно… Начальство было уверено, что это лишнее, но я уговорил, и начальник дал добро на эксперимент…

– Значит, действия Лучинина были согласованы с руководством банка?

– В том-то и дело! Я думал, Вадиму понадобится несколько недель, а он взломал систему за считанные дни. Я так и сел… Он действительно очень талантливый компьютерщик. Думаю, если бы он участвовал в конкурсах взломщиков, зарабатывал бы большие деньги.

– Что это за конкурсы такие?

– Они частенько проводятся. Скажем, сделала фирма какую-то программу. И объявляет конкурс – кто взломает программу, тот получает приз. Причем призы бывают довольно крупными.

– И для чего это нужно? Какой смысл?

– Понимаете, если взломать не получится – для фирмы это бесплатная реклама, дескать, вот какие мы программы хорошие делаем. А если взломают – опять же хорошо, значит, были какие-то недоработки, что-то нужно усовершенствовать… В этом случае фирма опять же выглядит как заботящаяся о своем имидже. Как ни крути, со всех сторон выгодно. Вот компьютерщики во всем мире садятся за компьютеры и начинают тестировать.

– Понятно… Но скажите, почему тогда арестовали Лучинина? Если все были поставлены в известность, да еще он получал от вас же деньги за свои старания…

– Об этом мне сообщили только вчера. Я уже сказал, что все было согласовано, но без письменного договора. Это моя вина… Я думал, Вадим долго промучается, меня на следующий день отправили в командировку в другой город, там у нас филиал банка… Только когда приехал, увидел, что по всему экрану рассыпаны смайлики и приколы… И надпись во весь экран «Здесь были Ося и Киса». Это мог оставить только Вадим.

– Так как же насчет ареста? – настойчиво повторил свой вопрос Гордеев.

– Взлом системы, который осуществлял Вадим, был тайной для всех, кроме меня и начальника службы безопасности банка. Я был в командировке, а начальник взял в тот день отгул. Мой заместитель, тоже весьма талантливый хакер (потому я его и пригласил на работу), когда началась атака на систему, сразу понял, что к чему. Ему удалось проследить трафик Вадима и место, откуда ведется атака. Дальше дело техники… Вызов ОМОНа – и дальше по сценарию… Ну вы сами знаете…

– А ваш заместитель не был поставлен в известность?

– К огромному сожалению, нет…

– Как результат – Вадим в тюрьме… И в этом не его вина получается, а банка и вас лично?

– Получается… – тяжело вздохнул Ампилогов. – Я вчера, как только пришел с допроса от следователя, поставил в известность свое начальство. Конечно, случай очень неприятный, но мне удалось все объяснить. Ведь и вправду здесь виноват случай. Если бы я не уехал, если бы Вадим провозился дольше, как я и рассчитывал…

– То есть Лучинин стал жертвой собственного таланта…

– Да, – грустно согласился Ампилогов. – Но мы готовы покрыть Вадиму моральный и материальный ущерб. Банку, как вы понимаете, судебное разбирательство ни к чему. Кроме того, Вадим просто честно и очень квалифицированно выполнил работу, которую мы же ему и поручили. Да, и сегодня утром мы направили с курьером в прокуратуру наше объяснение случившегося и подтверждение невиновности Вадима.

Ампилогов достал из своего стола принтерную распечатку:

– Вот копия нашего заявления.

– В таком случае документы уже, наверное, у следователя.

– Наверняка.

– Ну хорошо, – сказал, поднимаясь, Гордеев. – То, что вы мне сообщили, в корне меняет все дело. Я иду к следователю. Теперь все должно быть в порядке.

– Передавайте Вадиму от меня искренние извинения…

– Передам обязательно, – ответил Гордеев. И добавил с улыбкой: – Но мы с моим клиентом к вам все-таки наведаемся. По поводу издержек и компенсаций. Ждите.

– Конечно. Да, если вдруг выяснится, что возникли какие-то проблемы, банк даже может выплатить залог, чтобы Вадима выпустили из тюрьмы.

– Думаю, что проблем не возникнет. Дело совершенно ясное. Но на всякий случай, конечно, будем иметь это в виду. До свидания.

«Ну вот, – подумал Гордеев, выходя из банка, – вроде бы все решилось. И практически само собой, без моего участия. А значит, на большой гонорар рассчитывать не приходится…»

Снова пошел дождь, и Гордеев, шлепая по лужам, направился к троллейбусной остановке.