Текст книги "Золотой омут"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Внезапно шаги стихли. Гордеев прислушался и снова побежал вверх.

Вскоре он оказался на верхней площадке. Здесь имелось две большие дубовые двери с потемневшими медными ручками и кнопками старинных звонков. Куда идти?

Адвокат подергал одну ручку. Заперто. Другую… Тяжелая дверь со скрипом подалась. Гордеев осторожно заглянул внутрь.

Очевидно, это была какая-то заброшенная квартира. Темная прихожая вела в пыльную комнату с обшарпанными полосатыми обоями, которые клочьями свисали со стен. Здесь, судя по всему, давным-давно никто не жил. И именно сюда, скорее всего, забежал убийца…

«Эх, мне бы пистолет сейчас…» – подумал Гордеев, переступая порог.

Но пистолет ему не понадобился. Потому что откуда-то сверху, на него, словно гигантская летучая мышь, кинулся человек.

30

– Старший оперуполномоченный Комаров, – отрекомендовался подошедший оперативник.

– Следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Турецкий, – ответил Александр Борисович. – Ну что тут у вас?

– Проникающее черепно-мозговое ранение. С летальным исходом.

– Кто вызвал милицию?

– Местные жители. Вон старушка стоит, ее уже валерьянкой тут отпаивали. На до вашего приезду я ее не стал отпускать. Мало ли что…

– Правильно, я с ней еще поговорю, – согласился Турецкий. – Личность установили?

– Да, установили.

– Кто убитый? – поинтересовался Турецкий, скорее для формы – ответ на этот вопрос он и сам прекрасно знал.

– Евгений Николаевич Володин. Следователь Мосгорпрокуратуры.

Турецкий кивнул и вполголоса пробормотал:

– Да, не уберегли мы его… Значит, судьба такая.

– Что? – переспросил Комаров. – Простите, не понял…

– Да ничего особенного… Что еще у вас?

– Вот. Найдено оружие, из которого произведен выстрел. Пистолет ТТ. С фабричным глушителем.

– По картотеке еще не проверяли?

– Нет.

Следователь Володин был застрелен из пистолета того самого типа, что и Константин Апарин.

«Возможно, из того самого пистолета, – подумал Турецкий, – скорее всего, это так…»

Оперативники районного УВД уже успели огородить двор, а рядом с машиной орудовали судмедэксперты. Вокруг суетился фотограф. За красно-белой полосой стояли зеваки, которых безрезультатно пытались разогнать милиционеры.

– Гильзы? – спросил Александр Борисович у Комарова. – Нашли?

– Нашли. Вон там, за гаражами. Оттуда и произведен выстрел.

– А пистолет где был найден?

– В кустах. Видимо, выбросил сразу после того, как произвел выстрелы. Обычное дело.

– Ну ладно. Пошли посмотрим.

Турецкий вместе Комаровым отправился за гаражи. Здесь уже снимали гипсовые отпечатки подошв ботинок.

– Да, – сказал Турецкий, становясь рядом с тем местом, откуда стрелял преступник, – лучшего места для выстрела не найти. Видимо, убийца прекрасно знал, когда Володин выходит из дома.

– Может, следил? – предположил Комаров.

– Может быть… Но пока мы не можем опрашивать соседей – надо точно установить приметы преступника.

– Возможно, его видела старушка. Та, которая милицию вызвала.

Турецкий кивнул:

– Может быть.

А сам подумал: «Гордеев опишет внешность преступника гораздо лучше, чем эта старушка. Даже если не сумеет его задержать…»

– А скрылся он как? На машине? – поинтересовался Турецкий.

– Да. Она стояла тут же, рядом. Сразу после того как сделал выстрелы, выбросил пистолет, сел в машину и скрылся. Обычное поведение заказного убийцы.

– Все понятно… Пусть снимут отпечатки протектора.

Турецкий прекрасно знал, что скорее всего и оружие окажется тем же самым, из которого убит Апарин, и отпечатки протекторов будут соответствовать тем, что у машины, которую он уже поручил найти на стоянке аэропорта Шереметьево-2. Больше всего сейчас он волновался за Гордеева, который позвонил ему, когда Александр Борисович собирался выехать на место преступления.

– Теперь давайте посмотрим оружие.

– Вот пистолет. – Комаров достал полиэтиленовый пакет, в котором лежало орудие преступления.

– Отпечатки уже сняли?

– Да. Но, судя по всему, перед тем как выбросить, он наскоро постарался стереть отпечатки. Эксперты сказали, что кое-что найти удалось, но отпечатки некачественные.

– Ну что ж, чем богаты…

Турецкий взял тяжелый и массивный пистолет ТТ с длинным никелированным глушителем, привинченным к дулу. Вынул магазин.

– Тут осталось еще семь патронов, – подсказал Комаров.

– Да, так и должно быть, – согласился Турецкий, – всего восемь, один раз выстрелил, осталось семь. На этот раз у него патронов хватило…

– Простите, что? – насторожился Комаров, услышав последнюю фразу Турецкого.

– Да так, ничего…

Вернув пистолет Комарову, Турецкий прошел между гаражами и остановился у машины.

– Что можете сказать? – поинтересовался Турецкий у судмедэксперта, который колдовал над трупом Володина.

– Проникающее ранение. Мгновенная смерть, – коротко ответил эксперт.

– Это все?

– А что вы хотите еще услышать? – пожал плечами эксперт, поднимаясь. – Пуля попала точно в височную часть. Предварительно разбила стекло машины со стороны пассажирского кресла.

– Верно, – согласился Турецкий, – тут сказать больше нечего. Не прибавить, не убавить, так сказать.

Он подошел к старушке, которая сидела на скамейке. Вокруг уже стали собираться дворовые коты, привлеченные запахом валерьянки.

– Добрый день, – поздоровался Александр Борисович, – я следователь Турецкий, расследую это дело.

– Турецкий, – задумчиво повторила старушка, – фамилия-то какая затейливая.

– А вас, простите, как зовут? – поинтересовался Турецкий, не вдаваясь в подробности происхождения своей фамилии.

– Наталья Леонидовна Фролова.

– Вы давно живете в этом доме?

– Да как переехали сюда в пятьдесят первом году, так и живу.

– Ого! Значит, вы всех соседей знаете?

– Ну, может, и не всех, – скромно ответила старушка, – врать не буду, но со многими знакома.

– А Володина знали?

– Как не знать? Знала. И жену его тоже знаю. Хорошая женщина, душевная. Всегда здоровается, если что, поможет. Хорошие люди, ничего не могу сказать.

Она приложила к глазам платок.

– А когда в него стреляли, вы во дворе были?

– Была. Я собачку выгуливала. Всегда в это время выхожу.

– А скажите, вы посторонних людей здесь не видели, когда выгуливали собаку? Ну, например, вчера, позавчера?

– Здесь часто увидишь посторонних – двор-то проходной. Вот и ходят, – ответила Наталья Леонидовна.

– А может быть, кто-то несколько раз появлялся? Вспомните, Наталья Леонидовна, это очень важно.

Старушка задумалась, но потом покачала головой.

– Не помню. Да и со зрением у меня неважно.

– Как же вы разглядели, что Володина убили?

– А я как раз из-за гаража выходила. Чапа моя там местечко облюбовала – она у меня собачка деликатная, где попало не гадит… Ну вот я выхожу, а тут как раз звук такой, будто пробка из шампанского вылетает. И звон стекла. Ну и вижу – он голову свесил, так неестественно… И кровь из виска… Я быстро домой, к телефону, в милицию звонить… А когда снова вышла, тут еще никого не было.

– Значит, вблизи вы видите хорошо?

– Да, жаловаться не стану. Вблизи – даже без очков.

– А того, кто стрелял, вы разглядеть не успели?

– Нет, – покачала головой старушка, – да я и не пыталась… У меня от испуга голова закружилась. А еще, когда кровь увидела…

– Ну, вы просто героическая женщина, – похвалил ее Турецкий. – После такого потрясения найти в себе силы вызвать милицию…

– А что? Я же понимаю – прежде всего в милицию звонить надо. Ну а потом как сердце забилось, давление поднялось, голова закружилась…

– Спасибо вам. Вы очень сильно нам помогли..

Внезапно он услышал какие-то крики, вернее, разговор на повышенных тонах. Обернувшись, Александр Борисович заметил, что Комаров разговаривает с какой-то женщиной, беспрестанно прикладывающей к глазам носовой платок.

– Я имею право подойти к своему мужу! – восклицала она.

– Подождите Немного. Совсем немного, сейчас эксперты закончат работу и подойдете… – тактично успокаивал ее Комаров.

– Я имею право! Я его жена! – кричала женщина, всхлипывая.

– Минутку. Только минутку подождите, пожалуйста, – у Комарова явно кончались аргументы.

– Здравствуйте. Александр Турецкий, следователь по особо важным делам Генпрокуратуры, – представился Турецкий, подходя к ней. – Я буду расследовать убийство вашего мужа.

Увидев Турецкого, женщина разрыдалась еще сильнее.

– Вы жена Евгения Николаевича? – не обращая внимания на ее всхлипывания, спросил Турецкий.

– Да, – сказала она сквозь слезы, – Татьяна.

– Татьяна…

– …Сергеевна.

– Татьяна Сергеевна, – как можно более проникновенно произнес Александр Борисович. – К сожалению, туда сейчас нельзя. Там работает эксперт. Вы можете помешать. А это затруднит следствие. Понимаете?

Женщина кивнула.

– Поэтому придется подождать. Но мне надо задать вам несколько вопросов. Это очень важно. Может быть, мы поднимемся в квартиру?

Татьяна Сергеевна с тоской посмотрела в сторону машины своего мужа и снова заплакала.

– Не волнуйтесь. Мужайтесь. Тут уже ничем не поможешь.

Она всхлипнула и кивнула.

Володина долго не могла попасть ключом в замочную скважину, поэтому Турецкому пришлось взять у нее ключ и открыть дверь самому.

Квартира следователя Володина оказалась довольно скромной, без всяких претензий. Полированная стенка, два ковра – один на полу в гостиной, другой прибит к стене. Журнальный столик с хрустальной пепельницей в центре, телевизор в углу. На нем – ваза. Обычная обстановка среднестатистической московской квартиры.

– Татьяна Сергеевна, – сказал Турецкий, когда они устроились в гостиной – Александр Борисович в кресле, а Володина на диване, – я вам сейчас буду задавать вопросы, а вы постарайтесь на них отвечать как можно более подробно. От этого зависит то, как быстро мы раскроем это преступление.

– Я понимаю… – сказала Володина, – я ведь жена следователя. Только, честно говоря, я сомневаюсь, что вы найдете убийцу.

– Почему вы так думаете? – возразил Турецкий. – Это преступление, так же как и вчерашнее убийство Константина Апарина, находится наличном контроле Генерального прокурора.

Татьяна Сергеевна с сомнением махнула рукой.

– Это же заказуха… – сказала она, – а такие убийства почти не раскрываются.

Турецкий вспомнил, что не далее как утром говорил то же самое Юре Гордееву.

– Но это мы раскроем, – серьезно ответил он, – это ведь наш коллега. И я сделаю все, что от меня зависит, уж поверьте.

«Только бы Гордеев не упустил его», – подумал Турецкий и достал блокнот.

– Хотелось бы верить, – ответила женщина.

– Скажите, вы не заметили ничего подозрительного в последние дни? Может быть, Евгений Николаевич был как-то взволнован или нервничал?

– А он всегда на нервах. Сами понимаете – работа такая.

– А вы сами кого-нибудь подозреваете?

Татьяна Сергеевна покачала головой:

– Муж никогда не делился со мной своими делами. Да и какой смысл – я все равно в этом ничего не понимаю. Я преподаватель русского Языка и литературы. Я очень далека от этого. Женя очень редко что-то рассказывал.

– Значит, ничего особенного вы не заметили?

– Нет. Ну вот только вчера, то есть уже сегодня, он вернулся взволнованный и сказал что Апарина застрелили.

– Он переживал?

– В общем-то, да. Но для него это было как облегчение.

– То есть?

Татьяна Сергеевна подумала, потом решительно сказала:

– Уже все равно… И тот и другой мертвы. К чему скрывать? У них были странные отношения… Женя очень зависел от Апарина, а тот часто пользовался этим.

– Каким образом?

– Насколько я знаю, по поручению Апарина он отмазывал некоторых людей, которые попали в поле зрения прокуратуры. Вы понимаете, это было не совсем законно… Женя не хотел этого делать, но приходилось. Муж пытался избавиться от этой зависимости, но не мог. Он даже уволиться не мог.

Она снова заплакала.

– Вы думаете, эти убийства как-то связаны с общими делами Апарина и вашего мужа?

– Я почти уверена. Я много раз ему говорила, что нужно уволиться и уехать из Москвы… Но как-то раз он мне сам сказал, что не может. Апарин не пустит.

– Значит, не было никакой надежды?

Татьяна Сергеевна еще раз всхлипнула и сказала:

– Знаете, я вспомнила. Когда Женя пришел сегодня ночью домой и рассказал мне про убийство Апарина, он был в каком-то возбуждении. Мне даже показалось, что он рад.

– Ну что ж, – заметил Турецкий, – его можно понять. Апарин мертв, а, значит, ваш муж освободился от зависимости.

– Я тоже сначала так подумала… И даже спросила, а не станут ли подозревать его в убийстве? Да и у меня, грешным делом, мысль мелькнула, а может быть, сам Женя его застрелил…

– Он вам не сказал, что ночью стреляли и в него тоже?

Татьяна Сергеевна подняла глаза:

– Нет…

– Никаких подозрений у нас в отношении вашего мужа не было. Я сам его допрашивал ночью.

– Ну, теперь-то уже все равно…

– Так что вы говорили? Он пришел возбужденный…

– Да. Сначала рассказывал мне про убийство Апарина, а потом и говорит: скоро, говорит, мы с тобой совсем иначе заживем. Я спросила, а что такое? Он ответил, что у нас будет много денег. Я сначала подумала, что он шутит, а он гнул свое. Мол, вот съездит в командировку, и все у нас будет иначе.

– А куда? В какую командировку?

– Вы не поверите. Он сказал, что собирается в Париж. Ну кто же серьезно к такому отнесется? Я тогда подумала, что это шок. А вот сейчас вспоминаю – лицо у него было серьезное. Я Женю хорошо знаю. Он не шутил…

Турецкий кивнул. Он тоже понимал, что Володин не шутил, когда говорил о командировке в Париж. Но что он там собирался делать? С кем общаться?

Расспросив Татьяну Сергеевну, Турецкий вместе с ней спустился во двор. Труп отправили в морг, Татьяна Сергеевна уехала туда же.

– Где вещи, которые обнаружили на трупе и в машине? – спросил Турецкий Комарова. – Что-нибудь интересное есть?

– Да нет… Я все уложил в пакеты. В машине сумка была, там бумаги разные, записные книжки.

– Дай-ка посмотреть.

В сумке Володина обнаружилась папка с делом Лучинина, записная книжка и ежедневник.

Турецкий открыл ежедневник и посмотрел последние записи. На странице, датированной сегодняшним числом, значилось:

1. Адрес Лепшева.

2. Билет в Париж (виза).

3. Поговорить с Лучининым.

«Насчет Лучинина – неплохая мысль», – подумал Турецкий и, оставив Комарова составлять протокол осмотра места происшествия и забрав с собой кое-что из вещдоков, уехал. У него было еще много дел.

Прежде всего Турецкий заехал в МУР, к Грязнову-старшему. Секретарша, конечно, сразу пропустила Александра Борисовича в кабинет начальника Московского уголовного розыска.

– Саша, у меня ни минуты свободного времени! – закричал Вячеслав Иванович, увидев Турецкого. – Зайди ближе к вечеру.

– Исключено, Слава, время не ждет, – ответил Турецкий.

– Твое не ждет, а мое, значит, может подождать? – воскликнул Грязнов. – У меня совещание, потом надо ехать в МВД, потом еще куча дел!

– Слава, – Турецкий подсел к письменному столу Грязнова, – ты слышал, конечно, про вчерашнее убийство начальника московского РУБОПа Константина Апарина?

– Естественно! Обижаешь… – Грязнов потихоньку начал понимать, что просто так ему от Турецкого не отделаться. – Об этом во всех выпусках новостей сообщили.

– Ну и ну! – удивился Турецкий. – Значит, начальник МУРа узнает о происшествиях на вверенной ему территории из выпусков новостей? Вот это да! Ты только налогоплательщикам об этом не рассказывай.

– Каким еще налогоплательщикам? – не понял Грязнов, у которого, судя по груде бумаг на столе, действительно было дел по горло.

– На деньги которых и существует вот эта ваша контора, – Турецкий сделал жест рукой, показав на кабинет Грязнова.

– Ну ладно, – согласился Грязнов, – когда увижу живого налогоплательщика, ни за что ему ничего не расскажу… Саша, говори, зачем пришел. А лучше не надо говорить, у меня дел полно…

– Слава, – серьезно сказал Турецкий, – правда, очень надо. Юра Гордеев в Париже охотится на неизвестного убийцу, который утром застрелил следователя Мосгорпрокуратуры Володина…

– И об этом я тоже слышал! – вставил Грязнов.

– Что, тоже из новостей?

– Да нет, из сводки, – Грязнов постучал пальцем по листу бумаги, который лежал поверх всех документов, – и, кстати, знаю, что ты будешь расследовать и это убийство. С чем тебя и поздравляю.

– Спасибо. Но я уже практически его раскрыл.

– Да ну! – изумился Грязнов.

– Ну да. Именно так. Тем более что вчерашнее убийство Апарина тоже его рук дело.

– Молодец, Саша! Высший пилотаж! – с уважением покачал головой Грязнов. – Это же надо – и суток не прошло, трупы остыть не успели, а убийца уже найден. Ну а от меня-то ты что хочешь? И при чем тут Юра Гордеев в Париже? Я вообще ничего не понимаю.

– В подробностях рассказывать нет времени. Короче, это связано с одним делом, которым занимается Юра.

– Погоди… Он ко мне заходил пару дней назад.

– Вот-вот, – подтвердил Турецкий, – именно по этому делу.

Александр Борисович в двух словах рассказал Грязнову суть дела.

– А теперь у меня к тебе просьба, – сказал Турецкий, доставая из сумки полиэтиленовый пакет с пистолетом. – Вот пистолет, из которого был убит Володин. Надо пальчики скатать. И как можно быстрее. А то в нашей лаборатории, как всегда, очередь на месяц вперед.

– Как будто у. нас работы нет, – проворчал Грязнов, но трубку снял. – Лаборатория? Грязнов… Сейчас к вам подойдет Турецкий… Да, Турецкий, Александр Борисович, следователь. Принесет вещдок, как можно быстрее снимите пальцы… Ага, очень срочно… – Грязнов повернулся к Турецкому. – Ну вот, теперь дуй в лабораторию, все будет в лучшем виде. А потом в дактилотеку, если повезет – найдем вашего убийцу.

И он опять погрузился в чтение своих бумаг.

Турецкий, не мешкая, пошел в лабораторию. Не прошло и часа, как отпечатки пальцев были сняты и проверены в компьютерной базе данных. Вот что получил Александр Борисович в итоге:

АКТ

судебно-криминалистической (дактилоскопической) экспертизы экспертно-криминалистического управления г. Москва

В криминалистическое управление на исследование поступил пистолет ТТ (серийный номер уничтожен) и глушитель к нему. В лаборатории проведено дактилоскопическое исследование данных предметов, в результате которых были сделаны следующие выводы:

1. Следы пальцевых отпечатков на плоскостях пистолета и глушителя принадлежат одному лицу.

2. Характер отпечатков (места расположения, характер захвата) позволяет установить, что именно этим лицом был произведен выстрел из данного пистолета.

На материалах, полученных в результате экспертного исследования дактилоскопических проб, была проведена идентификация пальцевых отпечатков в дактилотеке лаборатории. Полученный результат см. Приложение.

СПРАВКА

Михаил Минанишвили, 1972 года рождения, уроженец г. Рустави, Республика Грузия. Национальность – 1рузин. Образование среднее, закончил Тбилисский техникум работников общественного питания, специальность – официант. Имел приводы в милицию за мелкое хулиганство. В 1991 году народным судом Раменского района Московской области осужден по ст. 158 УК РФ (кража) и приговорен к лишению свободы на срок 3 года с отбытием наказания в колонии общего режима. В конце 1993 года освобожден условно-досрочно по амнистии. В середине 1994 года был осужден Кунцевским судом г. Москвы по ст. 159 {ч. 2) УК РФ (мошенничество) и приговорен к лишению свободы на срок 4 года с отбытием наказания в колонии общего режима. Освобожден в 1996 году за образцовое поведение и по амнистии. В том же, 1996 году был осужден судом Центрального округа г. Москвы по ст. 131 (ч. 1) (изнасилование), 107 (ч. 2) (убийство), 159 (ч. 2) и 158 (ч. 1) и приговорен по совокупности к 10 годам лишения свободы с отбытием наказания в колонии усиленного режима. В 1998 году из мест заключения бежал. В настоящий момент находится в федеральном розыске.

Прочитав эту справку, Александр Борисович срочно послал фотографию Минанишвили в Интерпол. Это пока было все, что он мог сделать…

Затем Турецкий поехал в Бутырскую тюрьму: он хотел встретиться с Вадимом Лучининым.

– …Понимаете, Вадим, ведь от вас зависит не только жизнь людей, которые сейчас пытаются остановить череду всех этих бессмысленных убийств. Подумайте о себе. Ведь обвинение с вас еще не снято. А как ни странно, ваш рассказ об истинных причинах вашего ареста – это единственный путь оправдания.

Турецкий уже полчаса беседовал с Вадимом Лучининым. Тот молчал… Вернее, отвечал, но очень неохотно, односложно. Он явно пытался сохранить свою тайну.

«А он прав, – думал Александр Борисович, глядя на исхудавшее лицо Лучинина, на его потемневшую в бутырской камере кожу, тусклые глаза, – его тайна – единственное, что гарантирует жизнь. С какой стати он должен доверять мне? Следователь по особо важным делам? Ну и что? Вон одного важняка уже застрелили. Я бы на его месте тоже молчал…»

– Кто теперь будет вести мое дело? – спросил Лучинин.

– Вы уже знаете о гибели Володина?

– Конечно. В камере телевизор есть. Круглые сутки орет…

– Ваше дело скорее всего буду вести я.

– Ого, – иронично заметил тот, – вместо московской прокуратуры – сразу в Генеральную. Расту.

– Не стоит иронизировать. Ко мне ваше дело попало только потому, что оно связано с другими очень важными дедами. Но я прекрасно понимаю, что. вы сидите в камере безвинно.

Лучинин вскинул голову:

– А почему же вы тогда не выпустите меня?

– Я вас выпущу, – спокойно ответил Турецкий, – но для этого нужны основания.

– Какие?

– Существенные.

– А отсутствие улик, по-вашему, это не существенное основание? – грустно улыбнулся Лучинин.

– Пока что те улики, которые собрал следователь Володин, я не опроверг. И поверьте, мне будет трудно это сделать, если вы мне не поможете.

Лучинин молчал. Александр Борисович встал со стула и подошел вплотную к нему.

– Я прекрасно понимаю, что ты боишься. Столько людей погибло – а ты жив. Пока жив. Но стоит тебе рассказать о том, что ты знаешь, как надобность в твоей жизни отпадет. Более того, ты будешь опасен для них. Так? Верно?

Лучинин кивнул:

– Вот видите, как вы все хорошо понимаете.

– Мне нужно только одно. Адрес Лепшева. Ведь жесткий диск твоего компьютера у него.

Лучинин даже привстал:

– Не может быть!

– Может, – невозмутимо ответил Турецкий, – ведь это он послал своего приятеля Джека Хокинса, чтобы он похитил твой ноутбук из комнаты Ольги…

– Этого не может быть… – повторил Лучинин.

– К сожалению, это так.

– Откуда вы знаете?! – вдруг закричал Лучинин.

– Я знаю еще много чего… И могу успокоить. Тебе опасность уже не грозит.

– Почему?

– Потому что все, кто представлял опасность для твоего приятеля Лепшева, уже в могиле. И отправил их туда он сам. Своими руками.

– Что вы хотите этим сказать?

Турецкий снова сел за стол.

– Ты хочешь доказательств? Хорошо… Вот они.

Он достал из портфеля папку.

– Подойди сюда. Вот отпечатки пальцев, которые утром сняли с пистолета, из которого застрелен Володин, а четырнадцатью часами ранее – начальник столичного РУБОПа Апарин. А вот отпечатки из дактилотеки Московского уголовного розыска. Смотри. Они идентичны.

– И чьи это отпечатки?

– Михаила Минанишвили. Особо опасного преступника, который совершил несколько краж, мошенничеств, изнасилование и убийство в середине девяностых годов. Он был осужден на десять лет лишения свободы. Но из мест заключения бежал. С тех пор его следы теряются.

– Ну и что? Какое отношение имеет этот Минанишвили ко мне?

– Посмотри. Вот фотография из личного дела Минанишвили.

Турецкий достал фотографию и показал ее Лучинину. У того глаза на лоб полезли.

– Тебе знаком этот человек?

Лучинин молчал.

– Знаком?! – Турецкий повысил голос.

– Да, – еле слышно ответил тот.

– Кто это?

– Сергей Лепщев.

Турецкий спрятал фотографию.

– Теперь ты веришь, что я пришел сюда не шутки с тобой шутить? Мне этот ваш клад – до лампочки. И то, что ты сам его искал и имел глупость рассказать особо опасному уголовнику, – это в общем-то твое личное дело. Но из-за этого погибли люди. И в том числе – твоя девушка. Ольга Каштанова. И виноват в этом ты!

Вадим Лучинин закрыл глаза и затрясся в беззвучных рыданиях.

– Слезами делу не поможешь. – Турецкий был неумолим.

– А что же мне было делать? – сквозь слезы проговорил Вадим.

Турецкий кивнул:

– Я понимаю. Прекрасно понимаю, что у тебя не было иного выхода, чем молчать. Но когда у тебя появился адвокат, надо было все рассказать ему. Тогда бы мы приняли меры. И этих смертей можно было бы избежать.

– Откуда я знал, что ему можно доверять?

– Надо было знать. Мог бы и рискнуть, чтобы спасти Ольгу. Ты же понимал, что они не остановятся ни перед чем…

Лучинин покачал головой:

– Я все-таки не думал, что они ее убьют.

– Ну ладно. У нас мало времени. Сейчас в Париже, между прочим, твой адвокат следит за Лепшевым. И подвергает свою жизнь опасности.

– Лепшев уже в Париже?

– Да, а что? После того как Лепшев застрелил Володина, он улетел в Париж.

– И у него мой жесткий диск?

– Скорее всего, да.

– Тогда он в ближайшее время расшифрует информацию и будет знать, где находится клад.

Турецкий стукнул по столу кулаком:

– Сколько раз повторять, что меня ваш клад не интересует! Мне надо найти особо опасного преступника. За которым сейчас следит мой друг. И тоже подвергается смертельной опасности.

Лучинин улыбнулся:

– Если бы вы знали, какое это сказочное богатство. Это золотые горы!

– Пока что я вижу золотой омут. В котором гибнут люди. Один за другим… Итак, ты знаешь парижский адрес Лепшева?

– Нет, – ответил Лучинин.

– То есть как это «нет»? – опешил Турецкий.

– Мы встречались только у нас в гостинице.

– А как же вы познакомились?

– Его адрес Ольге дал Джек. Это ее старый приятель, раньше, кажется, у них были серьезные отношения, но потом они стали просто друзьями. Я не ревновал, потому что видел, что Оля меня любит. И когда мы поехали в Париж, где Оля должна была посмотреть архивные данные, касающиеся сокровищ, Джек дал нам телефон Лепшева. Он сказал, что тот может нам сильно помочь. Так и получилось.

– А Джек знал о кладе?

Вадим вздохнул:

– Теперь я понимаю, что Ольга ему что-то сказала. Она не могла хранить тайны, даже самые маленькие. Ведь я ей не рассказывал всего, знал, что нельзя. Но и хо, о чем она догадалась, сразу же рассказала Джеку. Она к нему очень хорошо относилась.

– Да, – заметил Турецкий, – это хорошее отношение стоило Хокинсу жизни… Кстати, что это за сокровище?

Лучинин засопел, с недоверием поглядывая на Турецкого.

– Не волнуйся, прослушка отключена.

Турецкий действительно перед тем, как вызвать Лучинина в комнату для допросов, зашел к Кумачу Абовичу и предупредил, что записи допросов Лучинина ему не потребуются. И вообще никому не потребуются, поскольку и Володин и Апарин мертвы… Впрочем, Кумач Абович и сам дрожал как осиновый лист после всего, что произошло.

– Это бриллианты и золото, принадлежавшие великому князю Владимиру Александровичу, – ответил Лучинин.

– Что-то я не припомню такого, – заметил Турецкий. – Среди ближайших родственников царя его не было.

– О нем вообще мало что известно, – согласился Лучинин, – это троюродный племянник царя Николая Александровича, титул великого князя ему был пожалован прямо перед самой революцией. Раньше он занимался бизнесом, причем не всегда был чист на руку. Например, имеются данные, что он занимался поставками в армию во время Первой мировой войны и сильно нагрел на этом руки. Махинации с качеством сукна для шинелей, кожи, из которой шили сапоги, и так далее… На этом он заработал большие деньги. Очень большие.

– Понятно… А потом пришли большевики, и богатство надо было куда-то спрятать…

– Да, – кивнул Вадим, – причем, как рассказывают современники, богатство было огромным. По самым приблизительным подсчетам, ценностей на три миллиона золотых рублей.

– А по сегодняшним ценам…

– Запредельная сумма, – подтвердил Вадим.

– Значит, тайна клада сейчас в руках Лепшева?

Лучинин улыбнулся и покачал головой. Турецкий внимательно посмотрел на него и спросил:

– Ты снова врал? Это дезинформация?

– Да, – просто ответил Лучинин, – там, на этом жестком диске, ровным счетом ничего нет. То есть имеется информация, но она не содержит данных о местонахождении клада.

– Это что же, маскировка?

– Да. Понимаете, информацию о кладе приходилось собирать буквально по крупицам. Сведения были очень разрозненными. Мне кажется, сам князь об этом позаботился… Я чувствовал себя как золотоискатель – в прямом и в переносном смысле.

– А золотоносную руду, как я понимаю, добывала Ольга Каштанова?

– Да. Но после того как я обнаруживал тот или иной факт, приближающий к разгадке, я сразу же убирал это из текстов, с которыми она работала. Поэтому я был спокоен, что никто и никогда, кроме меня, не узнает о местонахождении тайника.

– То есть о нем знаешь только ты и никто больше?

– Да. Апарин об этом догадывался. Он вообще был умным человеком, не то что Лепшев. Но я прекрасно знал, что, расскажи я ему хотя бы сотую часть – мне не жить. Поэтому и молчал.

– Хорошо. Но ты уверен, что твои догадки верны?

– Да. И наша поездка в Париж доказала это. Оля работала в архивах, и я теперь уверен в том, что сокровище находится именно там, где я думаю.

– Чтобы не испытывать судьбу, не стану спрашивать, где именно, – пошутил Турецкий, – у меня сейчас другие заботы – надо арестовать Лепшева. А что касается тебя, то постараюсь в ближайшее время заменить меру пресечения на подписку о невыезде. Ведь тебе для поисков клада выезжать не понадобится?

– Ну, это как сказать, – уклончиво ответил Лучинин.