Текст книги "Горячий лед"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

3

Молодой следователь почему-то хитро улыбался. Он просматривал бумаги, во множестве валяющиеся на его письменном столе, и время от времени поднимал глаза на Александра. Тот чувствовал себя не в своей тарелке, ёрзал на стуле, теребил пальцами пуговицу на рубашке, как будто это он был преступником и это именно его причастность к совершенному убийству теперь нужно было доказать или, наоборот, представить доказательства, подтверждающие невиновность.

«Да что же это такое в самом деле! – возмущался он про себя. – Ужас какой-то! Это же он, тот подонок шлепнул Колодного. А может быть, они меня подозревают! Что я с ним в сговоре?.. Да нет, что за бредовая мысль! А что же он так тянет, хоть бы сказал что-нибудь!»

Александр с ненавистью посмотрел на следователя.

Тот наконец-то закончил изучать свои бумаги, откинулся на спинку стула, опять хитро взглянул на Александра и, медленно растягивая слова, произнес:

– Так. Вы подождите, пожалуйста, немного в коридоре. Можете сходить покурить, выйти освежиться на улицу, но далеко не уходите. Мы с вами еще не закончили.

Александр коротко кивнул и вышел за дверь. Ему действительно как будто не хватало воздуха, он спустился на первый этаж, открыл большую стеклянную дверь и вышел во двор. Двор был забит машинами – милицейскими и гражданскими. Какой-то человек в форме, с погонами младшего лейтенанта попросил у Александра огоньку.

– Погодка! – мечтательно взглянув на небо и сильно затянувшись сигаретой, произнес он. – Эх, на рыбалочку бы! А? Водичка плещет… Ветерок обдувает… И тишина-а…

Но Александр только угрюмо смотрел на лейтенанта, и тот, поняв, что его не поддержат в отношении погоды и рыбалки, недовольно вскинул бровь и отошел. Александру и правда не было никакого дела до погоды, и уж тем более до рыбалки. Сначала он думал о мирской несправедливости, но потом, как это обычно бывает, когда тема слишком сложная или совершенно бесполезно-безнадежная, мысли его стали отдаляться, течь в каком-то приниженно-бытовом направлении. Подумалось о своих личных проблемах, о маленькой зарплате, о том, что в квартире давно пора делать капитальный ремонт. Ему стало очень жалко себя. Наконец, когда сигарета была докурена, Александр, опустив голову, поплелся обратно.

В коридоре было все так же душно, несмотря на открытые окна. Солнце запускало обжигающие лучи внутрь комнат и жарило, как в аду. Александр подумал о том, что неплохо было бы, чтобы следователь надолго не забывал о нем и скорее позвал в свой кабинет, где, как сумасшедший, крутился мощный напольный вентилятор.

В это время в кабинет следователя провели задержанного Александром киллера. Тот бросил на него насмешливый взгляд, и Александр так стиснул зубы, что ему показалось, будто его челюсть сейчас хрустнет.

– Валерий Синицын? Так ваше имя? – напустив на себя строгий вид, спросил следователь, когда задержанного ввели в его кабинет.

– А закурить можно? – вместо ответа нагло поинтересовался допрашиваемый.

– Нет, нельзя, – спокойно ответил следователь. – Отвечайте на вопросы.

– Да ладно, гражданин начальник, – усмехался Синицын, – столько дней в камере просидел и ни одной сигареты не выкурил. Уголовнички-то коптят вовсю, а простому человеку и затяжечки сделать нельзя. Куда это годится? Где справедливость? Неужели нельзя навести порядок в тюрьмах? Теснота, духота, спим по очереди…

Киллеру явно хотелось почесать языком.

– Это не к нам претензии, – ответил следователь, которому тоже торопиться было некуда, – мы – следственный орган.

– Вот всегда так, – обреченно кивнул киллер, – только и слышишь, что «моя хата с краю». А вот когда каждый из нас, вы, я, вон тот, который в коридоре сидит, осознает свой гражданский долг, вот тогда в стране наступит порядок.

– Вы, я вижу, уже осознали, – усмехнулся следователь. – И вообще, хватит тут балаган разводить.

– Гражданин начальник, дай сигаретку, а? У меня, вон, уже руки дрожат, а при виде пачки «Мальборо», – он кивнул на сигареты, лежащие на столе, – вообще слюнки текут. Ну, будь человеком!

Следователь нахмурился и грозно взглянул на Синицына, но потом с брезгливой гримасой на лице кинул ему пачку сигарет:

– Черт с вами! Курите! Только вот я не помню, чтобы разрешал вам ко мне на «ты» обращаться.

– Прости, начальник, то есть простите… – жадно закуривая, бросил Синицын.

– И я не начальник, а следователь. Начальник у тебя на зоне будет.

– Ну, что же вы мне пеняете, что я вас на «ты»… А сами… – киллер закурил и с наслаждением вдохнул дым. Затем, некоторое время подержав его внутри, медленно, с удовольствием, как бы нехотя, выпустил его через ноздри. – Хорошо. Спасибо, началь… то есть гражданин следователь.

– Приступим… – откашлявшись и опустив глаза, сказал следователь.

– Ну, что ж, давайте, – с комической готовностью подхватил Синицын, не забывая, однако, с удовольствием затягиваться. – Я готов.

– Валерий… – прочитал следователь.

– Да, да, да. Валерий Синицын, это я. – С готовностью закивал Синицын. – Вы не ошиблись. У вас там все правильно записано.

– Год, дата рождения, род занятий? – следователь еще больше сдвинул брови.

– Боже мой! – тяжко вздохнул Синицын. – Что ж такое? Каждый раз одни и те же вопросы! Не надоело? У вас же там все написано! Вы каждый раз по бумажке сверяете! По одной и той же! Вы считаете, что за несколько дней, проведенных в камере, среди всякой шушеры, человек может кардинально изменить имя, дату рождения и род занятий?

– А вы, значит, не из шушеры? – ехидно поинтересовался следователь. – Порядочный, законопослушный гражданин?

– Ну да! – охотно согласился Синицын, с сожалением гася выкуренный до самого фильтра окурок в пепельнице. – А что, у вас есть какие-то сомнения?

– Что же вы тогда, порядочный человек, забыли у нас, в прокуратуре? – усмехнулся следователь.

– Да, по-моему, вроде как и ничего, – с готовностью ответил Синицын. – Это у вас надо бы узнать, что я у вас делаю?! В самом деле! По всей видимости, жду, когда разрешится это чудовищное недоразумение.

– Ну, хорошо, заканчивайте демагогию, отвечайте на вопросы. Я вас допрашиваю только второй раз. А официально – первый. – Следователь снова взялся за шариковую ручку.

– Черт, бюрократию развели, – с досадой покачал головой Синицын.

– Что, что вы сказали? Я не ослышался? – рассмеялся следователь.

– Нет, нет. Ничего. Это я так… Мысли вслух, – скорбно потупив взор, отреагировал Синицын.

– Итак, – следователь занес ручку над протоколом, – я жду ответа на поставленные вопросы.

– Итак… – задумчиво повторил Синицын, и в глазах его мелькнули два хитрых огонька. – Род занятий? Да какой род занятий? Никакой. Графского происхождения мы, а какой у графов род занятий? За счет бедных крестьян живем, душегубствуем помаленьку. А как же, без этого нашему роду никак нельзя, нет! Зато уважают! Да. Года рождения своего точно не знаю, поскольку паспортов тогда не было, а матушка моя мне не сообщила. Ее казнили, когда я еще малюткой был, да, прилюдно на костре сожгли, как потомственную ведьму. Помню вот, что семидесятилетие свое я шикарно отметил в тысяча шестьсот восемнадцатом году от рождества Христова. Да… Кровушка тогда рекой текла… Вот и считайте…

– А фамилия ваша, никак, Дракула, – покачал головой следователь, до сих пор внимательно слушавший Синицына.

– Вы – умный человек, гражданин следователь! – просиял Синицын. – От вас ничего не утаишь. Даже фамилию.

– Да уж, книги на досуге читаю. В библиотеку захаживаю. Обидно только за Дракулу. Именем такого великого губителя жизней и душ прикрывается какой-то обыкновенный, жалкий наемный убийца Валерий Синицын. У меня здесь все про вас записано. Дьявола из себя строите!

– Да нет, это не я, это вы из меня дьявола делаете, – возразил Синицын. – Убийство не на кого повесить, вот вы на меня и вешаете. А раз у вас там все записано про меня, то и нечего мне глупые вопросы задавать.

– Ладно, – посерьезнел следователь. – Где вы были седьмого июля, около двенадцати часов дня?

– Я не помню. Я по часам не живу, – пожал плечами Синицын.

– Интересно… А как же вы живете?

– По солнцу, – упрямо ответил Синицын.

Следователь внимательно посмотрел в искрящиеся весельем глаза Синицына и вздохнул. Да, непросто будет с ним… Ну да ладно, еще не таких встречали.

– Тогда по порядку. С самого начала дня.

– А во сколько день начинается?

Следователь зло стукнул кулаком по столу:

– Хватит уже дурачиться! Рассказывайте весь ваш день и по порядку.

Синицын заметно струхнул, но своего гонора не растерял:

– Хорошо, значит, с восхода… Ну-у, сначала проснулся, умылся, на рынок пошел. Там работал. Потом надоело. Пошел гулять. Гулял… – на этих словах Синицын умолк.

– Ну а дальше? Дальше что? – допытывался следователь.

– Ничего… – пожал плечами Синицын. – Гулял по городу.

– Вблизи офиса Колодного? – следователь аккуратно записывал показания Синицына.

– Я и не знаю, где его контора находится. Да и кто такой Колодный, тоже не знаю. Так слышал краем уха… – Синицын покосился на пачку сигарет, и вкрадчиво произнес: – Гражданин следователь, а можно еще одну, а?

– Можно, – устало кивнул следователь и, пока Синицын с таким же наслаждением закуривал, молчал.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Синицын, выпустив облако дыма.

– Не за что… А подтвердить на рынке кто-нибудь может?

– На рынке все меня знают, все вам скажут, что я там был. А когда гулял… Да люди, мимо проходившие, все вам скажут, что я мирно шел по улице, когда этот боров обкуренный на меня налетел.

– Этот, как вы изволили выразиться, «обкуренный боров» – охранник дома, где находился офис Колодного, и сотрудник милиции, – сказал следователь.

– Так вот, этому охраннику стоило бы заниматься своими прямыми обязанностями – охранять Колодного со всем его офисом, а не гоняться по улицам за добропорядочными гражданами, – назидательным тоном произнес Синицын.

– А вот гражданин Фомин, тот самый охранник, утверждает, что вы сидели в кустах, во дворе того самого здания, и что, когда Колодный подъехал на своей машине, вы выстрелили в него из пистолета один раз, а затем попытались скрыться. Вы скинули в каком-то лифте серую куртку и пистолет. Фомин узнал вас по татуировке на затылке и задержал, – следователь вопросительно смотрел на задержанного.

– Да мало ли что этот ваш Фомин утверждает, он еще не то утверждать будет, – беспечно пожал плечами Синицын. – Он же обкуренный был!

– Это как? – не понял следователь.

– Очень просто, – гнул свою линию Синицын. – Явно обкуренный! Вы бы на его глаза в тот момент посмотрели! Вам когда-нибудь приходилось видеть глаза навозной мухи, возомнившей себе, что она бык на корриде?

Следователь машинально покачал головой. Глаза навозной мухи ему видеть действительно не доводилось.

– Вот то-то же! – с энтузиазмом подхватил Синицын. – А я видел. Уж я-то знаю этих чертовых наркоманов! Я не один раз видел такие глаза. А что до татуировки, так это такое дело… Сейчас только у ленивых тату нет. Мода такая, понимаете? И где только их не налепят. Затылок – это еще полбеды. А бывает, что…

– Но это достаточно серьезное обвинение, – протянул следователь.

– А я тоже могу этому придурку обвинение выдвинуть, – возразил Синицын. – Ну, точно! За то, что он обкурился на службе! Это идея! Да и за хулиганство в общественном месте. И за телесные повреждения – у меня, вон, синяки до сих пор. Показать?

– Так, спокойно, – следователь снова попытался вернуть разговор в нужное русло. – Вы сначала со своим обвинением разберитесь.

– А чего там разбираться? Никого я не убивал. А что там померещилось охраннику, это его личное дело. – Синицын сделал обиженное лицо и глубоко затянулся.

– Хорошо… Вы узнаете это? – спросил следователь.

– Что «это»? – переспросил Синицын.

Следователь указал на соседний стол, где лежали серая куртка и пистолет. Синицын мельком глянул в сторону, указанную следователем и усмехнулся.

– А как же! – протянул он, – Конечно узнаю.

– Узнаете? – с радостью оживился следователь.

– Да, узнаю. Этот ваш идиот, Фомин, вы его так, кажется, назвали? Так вот, это он бежал за мной, размахивая этим пистолетом. А потом накинулся на меня. Ударил, между прочим, наручники надел, вон, до сих пор запястья болят. И, главное, мерзавец, заставлял надеть эту куртку! Сумасшедший какой-то! И чего ему эта куртка далась?

Следователь погрустнел, вздохнул, потер рукой лоб и позвал лейтенанта, скучавшего у двери.

– Лейтенант, уведите задержанного. И скажите Фомину, чтоб он зашел в кабинет.

– Куда, куда? – выкрикивал Синицын. – Вы меня отпускаете, да? Гражданин следователь, ну, когда же вы меня отпустите? Не я должен сидеть за решеткой, а этот боров! – выкрикнул он в лицо входящему Александру. – Вы проверьте! Небось, он сам замочил этого Колодного, а на меня пытается повесить!

Александр вздрогнул и хмуро посмотрел на следователя. Тот взглядом указал ему на стул. После разговора с Синицыным следователь выглядел совсем не так, как прежде. Куда-то подевался его хитрый вид, в настоящий момент глаза были несколько растерянные. Александр сел на стул.

– Ну что? – спросил он следователя.

– Фомин, – как будто немного стесняясь, спросил его следователь. – Фомин, ответьте мне на один вопрос. Вы курите… это самое… ну, травку?

Александр ошалело уставился на молодого следователя:

– То есть как это?

Тот слегка покраснел, а потом махнул рукой:

– Черт! Это я так. Простите.

– Гражданин следователь, это он убил Колодного! Я точно знаю. Да как же я могу не знать, если сам битый час гонялся за ним по всяким подворотням и подъездам!

– А вот он утверждает, что это именно вы напали на него, когда он мирно гулял по улице, – тяжко вздохнув, сказал следователь.

– Да вы что, издеваетесь? – Александр так возмутился, что даже привстал. – Мирно гулял! Он, «мирно гуляющий», убил человека! На моих глазах, между прочим! А я, плохой, обкуренный, – вы, видимо, это подразумевали, когда спрашивали, не курю ли я травку, – плохой охранник не дал этому хорошему человеку сделать контрольный выстрел?

– Да, но Колодный все равно скончался, – резонно возразил следователь. – Киллер, возможно, это увидел и не стал лишний раз подходить к трупу.

– Этому я помешать уже не смог, – опустил голову Александр. – Но моя обязанность – охранять офис, а не самого Колодного. А Колодный в офис еще не вошел.

– Да понимаю я все это! – с каким-то надрывом произнес следователь, встал и подошел к окну. – Но поймите, мы не можем больше держать его под арестом. Нет, совершенно нет никаких доказательств. Ни отпечатков пальцев, ничего! Задержанный все отрицает. Еще как отрицает! Видели бы вы, какой он тут балаган устроил! Цирк просто!

Следователь подошел к Александру и нагнулся:

– Вы знаете, а он совершенно прав.

– То есть как это «прав»? – опешил Александр.

– Очень просто. Какой дурак признается во всем? Я сразу предвидел. Нет у нас доказательств его вины… – следователя даже передернуло от досады.

– Подождите. – Александр помассировал виски, будто пытаясь что-то вспомнить. – Вы же, помнится, говорили, что найдены следы пороха на одежде Синицына…

– Да. Все верно. Найдены. Но вы же понимаете, что это не может служить доказательством вины. Свидетелей, кроме вас, нет. А вы – сотрудник милиции, вы не можете быть свидетелем. Так что, замкнутый круг. И что самое главное, этот… Синицын, – следователь едва сдержался, чтобы не выругаться, и ограничился тем, что погрозил кулаком в сторону закрытой двери, – все прекрасно понимает. И еще насмехается, мерзавец!

– Черт! Неужели никаких доказательств? Неужели его нужно отпускать? – с каким-то ужасом произнес Александр, как будто речь шла не о Валерии Синицыне, а, как минимум, о Джеке Потрошителе. – Нельзя его еще подержать? Может быть, что-нибудь найдется…

– Вы понимаете, что говорите? – следователь нервно прошелся по кабинету и снова сел за стол. – Сколько его можно держать? А на следующем допросе он не только обвинит вас в том, что вы наркоман, а еще придумает, что вы лично с ним. знакомы и преследовали свои особые цели, когда накинулись на него. От такого что угодно можно ожидать.

Он снова с ненавистью уставился на дверь в коридор.

– Да как он вообще осмелился?! – рассвирепел Александр. – Я же стоял на крыльце… Стойте. Стойте! Я знаю!

Следователь внимательно посмотрел на Александра, пальцы которого снова потянулись к вискам.

– Что вы знаете? – безнадежно поинтересовался он.

– Был еще один свидетель! Должен быть!

– Да? Интересно… – следователь выпрямился и даже машинально потянулся к авторучке. – И кто это? Вы же говорили, что больше свидетелей нет.

– Есть! Это – старуха попрошайка. Я, правда, прогнал ее, когда Колодный подъехал к офису. Но она не могла уйти так далеко, чтобы не слышать выстрела, не видеть всего происшедшего.

– Старуха? – Следователь махнул рукой. – Перестаньте. Где вы теперь станете искать эту старуху, тем более если она все видела? Да ее днем с огнем не найдешь. Попрошайка! А если даже найдешь, она все равно ничего не скажет, независимо от того, видела она или нет. Зачем ей связываться?

– Если бы вы дали мне хоть немного времени… – Александр умоляюще посмотрел на следователя. – Я бы ее нашел… Я бы заставил дать показания…

– Не говорите ерунды, – покачал головой следователь. – Я просто не имею право дольше задерживать человека без весомых оснований.

– Как это без оснований? Он человека убил! – воскликнул Александр.

– Без всяких доказательств его вины, – устало уточнил следователь.

– Вы сами понимаете, что говорите?! – от ярости Александр стал запинаться. – Да он… он… не виновен так же, как Раскольников не виновен в смерти старушки-процентщицы или как граф Дракула не виновен в казнях крестьян…

– Граф Дракула? – следователя передернуло. – Только не это… Знаете что? Идите домой, Фомин, отдохните. Расслабьтесь. И не мучайтесь слишком долго. Мир несовершенен и никогда не станет таким, каким хотим его видеть мы.

Следователь попытался вложить в свои слова как можно больше убедительности. Но на Александра это не подействовало. Он молча вышел из кабинета и удалился, почти физически ощущая на своей спине насмешливый взгляд Синицына.

«Я найду! Я найду ее! – думал Александр по дороге домой, сам понимая всю утопичность своей идеи. – Она должна была что-нибудь видеть. Я заставлю ее сказать! Я найду эту старуху!»

4

Сон был неспокойный. Нет, никаких кошмаров, просто какая-то вязкая липкая масса из сновидений, но проснуться Лена Бирюкова не могла, слегка поднималась над поверхностью этого сонного болота, но тут же чьи-то цепкие щупальца затягивали ее обратно. Поэтому, пожалуй, первый раз в жизни резкий звук будильника Лена приняла с облегчением и благодарностью.

Она присела на кровати. Летнее солнце пробивалось сквозь легкие прозрачные занавески и пускало свои лучи по комнате, отражалось в подвесках люстры, играло бликами на потолке, скользило по зеркалам, отчего спальня то и дело наполнялась яркими вспышками света, искрилась. От этой идиллической картинки у Лены защемило сердце, и она поняла, что пора ждать неприятностей.

Быстро одевшись и приведя себя в порядок, она приготовила кофе, выпила его почти залпом, поморщилась, как от самогона, побросала грязную посуду в раковину и вышла из дома. Сделав первый шаг по разрисованному детскими рисунками асфальту и бросив взгляд на свой автомобиль, Лена остолбенела: на лобовом стекле ее любимой машинки красовались два нарисованных пульверизатором косых глаза, разноцветные поролоновые уши тихонечко раскачивались на крыше, к заднему бамперу был привязан длиннющий хвост, явно отодранный от какого-то плюшевого животного.

– Пони недоделанная, – только и смогла выдохнуть Лена.

Времени на облагораживание автомобиля не было.

– Поеду верхом, – решила девушка, заботливо поправила одно, сбившееся набок, ухо, завела машину и резко рванула с места.

На дороге «наездница» произвела фурор. Водители сигналили вслед, выставляли в окна руки с поднятым вверх большим пальцем, крутили около виска, свистели, что-то кричали вслед – одним словом, разными способами выражали свое одобрение. Один особенно ретивый сотрудник ГИБДД даже заставил Лену остановиться, но, увидев удостоверение Генеральной прокуратуры, недоуменно вскинул брови, взял под козырек и отпустил с извинениями. Так, с шутками и прибаутками, Лена добралась до работы, привычно припарковалась на стоянке и легко вбежала по широкой каменной лестнице в подъезд следственной части Генеральной прокуратуры, что в Благовещенском переулке.

– Здравствуй, Лена, – поприветствовала девушку Маша, следователь-стажер, которая сидела за столом в ее кабинете. – Тебя что-то уже Меркулов разыскивал. С самого утра звонит, не переставая. Велел передать, чтобы ты сразу к нему зашла.

Столь ранний интерес к своей персоне со стороны начальства совсем не обрадовал Лену, тем более неумолимые стрелки часов показывали, что она опаздывает уже на двадцать минут.

«Так, от Благовещенского до Дмитровки не меньше десяти минут езды, учитывая московские пробки, которые, кажется, не рассасываются даже ночью», – подумала она, в отчаянье глядя на часы. Минутная стрелка дернулась, перешла на следующее деление.

Лена кинулась вниз и помчалась на Дмитровку, в Генеральную прокуратуру, где ее ждал заместитель Генерального прокурора Российской Федерации Константин Дмитриевич Меркулов.

Уже через восемь с половиной минут, счастливо избежав дорожных заторов, Лена открывала обитую коричневой кожей дверь.

– Доброе утро, Константин Дмитриевич, – произнесла девушка, возникнув на пороге начальственного кабинета.

Меркулов читал какие-то бумаги, поднял глаза и неодобрительно покачал головой:

– Здравствуй, Бирюкова. Проходи. Почему опаздываешь?

– Так всего же на двадцать минут, – начала вяло оправдываться Лена.

– Неважно, – прервал ее Меркулов. – За двадцать минут знаешь сколько всего произойти может? Садись. У меня к тебе серьезный разговор.

– А когда это у нас с вами несерьезные разговоры случались? – невесело пошутила Лена.

Она осторожно присела на краешек стула, как бы всем своим видом подчеркивая надежду на быстротечность беседы.

– Лена, – необычно вкрадчиво начал Меркулов. – Я хочу поручить тебе одно очень важное дело. Ты должна понимать, что для младшего следователя это очень серьезная работа, но в то же время и большая ответственность…

Лена с пониманием качала головой.

– Я хочу, чтобы ты занялась расследованием убийства одного очень известного и влиятельного человека, – продолжал Константин Дмитриевич.

– Влиятельного? – переспросила Лена.

– Да, – кивнул Меркулов. – Очень влиятельного.

– Но, почему я? Мне это, как бы выразиться, не по рангу, что ли, – удивилась Лена.

– Ну, надо же когда-то начинать, – не слишком уверенно ответил Меркулов.

– Константин Дмитриевич, – произнесла Лена. – Не обманывайте меня. Мне, конечно, приятно такое доверие, но я ведь чувствую, что дело не в этом. Раньше вы меня кидали грудью на бюрократическую амбразуру, бумажки собирать и всякой ерундой заниматься, а тут вдруг раз – и убийство кого-то знаменитого и влиятельного.

– Ну а почему бы нет? Человек ты сообразительный, хваткий. Все на лету схватываешь. Пора уж опыта в серьезных делах набираться.

– Константин Дмитриевич… – укоризненно протянула Лена и пристально посмотрела на начальника.

Меркулов тяжело вздохнул:

– Хорошо, давай начистоту, все равно придется… Зачем от тебя скрывать? Отказались все остальные, – пробурчал он тихо. Но тут же поспешно добавил: – Это совершенно не умаляет всего сказанного ранее. Я действительно считаю, что ты вполне достойна заняться этим делом.

Лена беззвучно смеялась.

– Ну, будет тебе. Возьмешься? – спросил Константин Дмитриевич.

– А чего остальные отказались? – справившись с собой, ответила вопросом на вопрос Лена.

– Не хотят, по-видимому, с заказухой возиться. Один в отпуск собрался, другой а командировку, даже Турецкий ноет, что загружен по горло. На тебя вся надежда.

– А что за дело-то?

– Убийство адвоката Якова Колодного. Знаешь, наверное?

– Знаю. По телевизору видела, – угрюмо кивнула Лена.

– Ну что? По рукам? – Меркулов выжидательно смотрел на Лену.

– Нет-нет-нет, – замахала руками Лена. – Константин. Дмитриевич, я правда не потяну. Заказное убийство известного адвоката! Спасибо за честь, но я не имею права брать на себя такую ответственность. Я должна реально оценивать свои силы.

– С каких это пор? – вперился взглядом начальник. – То вечно рвешься в бой, готова хоть убийство Кеннеди расследовать, а тут вдруг начала реально свои силы оценивать. В чем дело?

Лена молчала.

– Ладно, шутки в сторону. Время дорого. Давай-ка, милая, откидывай ложную скромность и дуй в межрайонную прокуратуру к следователю Фролову. Заберешь у него дело.

– Не поеду, – уперлась Лена. – У меня сейчас своих дел много. Проверяю информацию по делу Перовского, потом я еще у Семина на подхвате, а еще…

– Лена! – прикрикнул Меркулов на подчиненную. – А ну-ка прекрати свои капризы. Последний раз спрашиваю, берешься за дело?

– Нет, – насупилась она.

– Ладно. Вот тебе лист бумаги. Ручка есть?

– Есть, – кивнула Лена.

– Очень хорошо. Пиши заявление по собственному желанию.

– Константин Дмитриевич, ну зачем вы так?

– Как «так»? Как «так»? – завелся Меркулов. – Что за моду взяли, обсуждать решение начальства?! У нас здесь частная лавочка или Генеральная прокуратура?! Совсем обнаглели. Один мне свои пожелания высказывает, другой условия диктует, теперь вот третья капризы свои демонстрирует. У Семина она на подхвате, видите ли! Я тебя на работу взял, чтобы ты на подхвате была? А?

– Нет… не знаю… – замялась Лена.

– Я тебя взял потому, что мне нужен был инициативный работник. Вы сюда работать пришли или удовольствие получать? Вот что, Бирюкова, если через десять минут ты не поднимешь свою… – Константин Дмитриевич осекся. Лена прыснула в кулак.

– Короче говоря, если через десять минут ты не будешь на пути в межрайонную прокуратуру Центрального округа, – продолжил Меркулов, найдя подходящий синоним, – можешь писать заявление об уходе. Это ясно?

– Ясно, – вздохнула, Лена, поднялась со стула и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

– Ишь ты, – усмехнулся Меркулов, глядя Бирюковой вслед.

Через шесть минут Лена уже заводила машину. Она готова была разрыдаться от злости. Она не хотела заниматься этим делом, не хотела до рези в желудке. Просто не имела права. Она ведь все равно не справится…

Ей казалось, что это ужасно несправедливо со стороны Меркулова – пугать ее увольнением и заставлять взяться за убийство Колодного. На какое-то мгновенье ей захотелось действительно положить на стол начальника заявление об уходе. Лена даже представила, как эффектно это будет выглядеть: она распахивает дверь в кабинет, чеканными шагами подходит к столу, ни слова не говоря, кладет лист бумаги, разворачивается и уходит, громко хлопнув дверью. Картина радовала воображение, но Лена все же справилась с чувствами, вернула свое обычное хладнокровие и благоразумие и направилась в прокуратуру Центрального округа.

Следователь Фролов оказался молодым человеком не старше тридцати, со странным, хитроватым взглядом. Когда он смотрел на человека, создавалось впечатление, что он знает о нем что-то тайное, сокровенное, что-то, чего о себе тот не знает и сам.

– Бирюкова Елена, – представилась она, входя в кабинет. – Следователь Генеральной прокуратуры.

Лена считала, что не стоит указывать то, что она являлась младшим следователем. Это придавало ей вес, а словосочетание «следователь Генеральной прокуратуры» вообще действовало безотказно. Вот и сейчас хитроватый блеск в глазах Фролова сменился явным уважением.

– Добрый день, – Фролов приподнялся из-за стола. – Очень рад. Проходите. Меня предупредили, что вы приедете.

– Очень хорошо, – чуть заметно улыбнулась Лена. – Введите, пожалуйста, в курс дела.

Она напустила на себя деловой вид, и Фролов тут же последовал ее примеру. «Вот что значит правильно отрекомендоваться!» – с удовлетворением подумала Лена.

– Ну, что вам сказать? – Следователь открыл папку. – Честно говоря, я вам не завидую и, как ни стыдно в этом признаваться, рад, что могу передать этот случай. Сами знаете, заказные убийства – кошмар для следователя. А если жертва – знаменитость, то вообще катастрофа. Вероятность раскрытия преступления практически нулевая, а нервотрепка та еще. Явный висяк. Мало того, что начальство жить спокойно не даст, замучает проверками, так еще и журналисты к расследованию подключатся. Спасибо, если только мешать будут, но ничего не напортят, а бывает и по-другому. Тогда хоть караул кричи.

– Это так, – кивнула Лена. – Но тем. не менее необходимость расследовать заказные убийства не отменяет, не так ли?

Следователь согласно кивнул. В его глазах было видно явное уважение к представителю вышестоящей инстанции, хотя фактически Лена была его коллегой.

– Так что давайте вернемся к нашим баранам, – резюмировала Лена.

– Давайте, – согласился следователь. – Итак, адвокат Яков Колодный подъехал к своему офису на собственном автомобиле марки «мерседес», вышел из машины, но не успел пройти и двух шагов, как был убит выскочившим из кустов человеком. Был произведен всего один выстрел, который и оказался смертельным, что говорит о неоспоримом профессионализме киллера.

– Ну, это необязательно, – вставила Лена, – может быть, он случайно оказался смертельным. Ведь даже очень опытные киллеры обязательно делают контрольный выстрел. За исключением, конечно, снайперов. А здесь контрольного, как я понимаю, не было.

– Верно, – кивнул следователь. – Но факт остается фактом – выстрел был всего один и оказался смертельным. Выстрелив, убийца бросился бежать. Но охранник офиса Колодного успел заметить преступника и бросился в погоню. После достаточно продолжительного преследования он и задержал подозреваемого.

– И где же задержанный? Я могу его допросить? – поинтересовалась Лена.

– Не можете, – вздохнул следователь, разведя руками.

– Почему же? – удивилась Лена.

– Подозреваемого пришлось отпустить за недостаточностью улик, – во вздохом ответил следователь.

– Как это так? Ведь есть же свидетель – охранник, он опознал убийцу! – изумилась Лена.

– В том-то и дело, что он может опознавать, но охранник – сотрудник милиции и потому не имеет права давать свидетельские показания, – грустно проговорил следователь. – А кроме него больше никаких свидетелей нет.

– Совсем? – спросила Лена.

– Да. И доказать вину Валерия Синицына – так зовут задержанного – невозможно, – пояснил Фролов.

– Такого не может быть, – веско заметила Лена. – Доказательства всегда есть. И свидетели тоже. Просто нужно хорошо искать.