Текст книги "Горячий лед"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Так, так, – закивала головой старуха.

– А откуда же вам известна Старостина Ульяна?

– Так она меня Соболеву и порекомендовала.

– Ах, вот как? И вам известно, конечно, какие отношения у Старостиной с Соболевым?

– Известно, известно.

– Она его любовница, – скорее утверждала, чем спрашивала Лена.

– Да, вроде того…

– Что значит «вроде того»?

– Ну… – старуха замялась.

– Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, – вмешался Гордеев. – Вы подмешивали в еду Соболева сушеные мухоморы? – резко спросил он.

– Я не знала, не знала… – затряслась старуха.

– Перестаньте! Что значит «не знала»!

– Это не я! Мне велели так сделать!

– Велели? Что значит, «велели»? Вас заставляли это делать? Вы не знали, что это мухоморы, или не знали, что мухоморы содержат смертельный яд?

– Нет, нет… То есть да. Я знала. Только, понимаете?.. Нет, меня не заставляли…

– То есть? Что вам давала смерть Соболева?

– Ничего, ничего… Не это вовсе… Нет, я не хотела смерти… Я не знала… Мне деньги платили за то, чтобы я добавляла ему это в еду.

– Кто?

– Его любовница, Ульяна Старостина.

– Зачем ей это было нужно?

– Не знаю, не знаю… – старушка расплакалась.

Лена с Гордеевым удовлетворенно переглянулись.

– Что же, много платила?

– Да, да, много. Я столько денег в жизни не видела. А у меня пенсия маленькая и никого нет, никакой помощи…

– И вы знали, что это отрава?

– Знала. Но не знала, что от нее умирают.

– Неужели вы так любите деньги, что ради них готовы загубить жизнь человека? – спросил Гордеев.

Старуха только трясла головой.

– Вы даже не поинтересовались у Старостиной, умрет ли от этого Соболев?

– Нет, нет, не интересовалась. Она сама сказала, что просто для того, чтобы на некоторое время устранить его. Что ничего не будет. И большие деньги платила…

– Неужели вы и в Бога не верите? – спросил Гордеев. – Это же грех то, что вы делали!

Старушка беззвучно плакала. Лена с Гордеевым собрались уходить.

– Подождите, – пропищала домработница. – Меня теперь в тюрьму посадят, да?

– Вас? – Гордеев задумался. – Вы выступите, как свидетель? Дадите показания против Старостиной?

– Да, да, – мелко закивала та.

– Ну, насчет вас, это как суд решит. Но, по крайней мере, можно будет как-нибудь похлопотать. Но учтите, мне вообще-то не резон о вас хлопотать! Просто из уважения к вашему возрасту… Хотя у вас нет уважения даже к чужой жизни. Но если вы выступите на стороне Соболева…

Старуха опять яростно закивала головой.

– Да! И не смейте отлучаться из города!

– Нет, нет, куда мне!

– Еще один вопрос, – вспомнила Лена. – Вам известно такое имя Петр Буздыган?

– Нет, нет, не известно, – ответила слегка уже пришедшая в себя старуха…

– Вот тварь! – с сердцем произнесла Лена уже на улице.

– Ты про домработницу?

– Нет, я про Старостину. Я за нее так волновалась, так переживала, когда этот чертов Буздыган увез ее в качестве заложницы в неизвестном направлении. А это, оказывается, был хорошо поставленный спектакль!

– Да. Не хило она жертву сыграла!

– Тварь! – еще раз повторила Лена.

Гордеев усмехнулся. Было такое впечатление, что Лена вне себя лишь от того, что Старостина зря заставила ее волноваться, обманула, а не от того, что она травила Соболева, была заодно с Буздыганом, да и вообще оказалась форменной преступницей.

20

Утро было приятным. Гордеев снова проснулся в объятиях Лены и сладко потянулся.

– Эй, красавица, пора вставать, – ласково пощекотал он девушку по спине.

– Ох, Гордеев, отстань, спать хочется, – в полусне пробормотала Бирюкова.

– Просыпайся-просыпайся, соня. Половина девятого на часах, а нам с тобой еще работать и работать.

– Не хочу, – приподнялась Лена над подушкой и тут же рухнула обратно. – Ты себе не представляешь, какие мне снились сны. Ты разбудил меня в самый неподходящий момент. Представляешь, я прилетаю в какую-то страну. Какую-то южную и жаркую. Там такая красота, цветы необыкновенные, запахи, все яркое, небо нереально синего цвета, пальмы, фрукты. И вот я иду по дороге к морю, я его уже вижу, в лицо ветерочек дует, песок под ногами желтый-желтый. Я скидываю с себя одежду, бегу к морю, там как раз идет волна, и только я касаюсь ногами воды, как слышу: «вставать пора, вставать пора» – и просыпаюсь. Есть в жизни справедливость?

– Никакой, – авторитетно заявил Гордеев. – Это я тебе как адвокат говорю. Давай вставать.

– Вставай. Я в гостях, так что кофе не мне варить.

– Вот так. Узурпаторша. Ладно, валяйся, я пошел завтрак готовить. – Юрий вылез из кровати и поплелся в кухню. Лена тут же юркнула под одеяло и свернулась в клубочек. Гордеев появился снова через десять минут.

– Эй, ты, нечестная женщина, – обиженно протянул он, – ну, вставай же, наконец, кофе готов!

– Ладно, – вздохнула Бирюкова. – Отвернись, я встаю.

Юрий послушно повернулся спиной. Лена, завернувшись в простыню, пошлепала в ванную. Через несколько минут она уже сидела на кухне, одетая, причесанная, и попивала приготовленный Гордеевым кофе.

– Слушай, Юр, ты когда кофе варить научился? Я так не умею.

– Поживи с мое, – улыбнулся Гордеев. – Ешь бутерброды, а то опять будешь весь день голодная бегать.

– Поговори со мной еще, папочка, – рассмеялась Лена.

– Ну, ладно, а кроме шуток, история-то наша все усложняется и усложняется, – вернулся к извечной теме работы Юрий.

И правда, Лена с Гордеевым терялись в догадках. Теперь когда в главной роли злодейки на авансцену выступила Старостина, все окончательно запуталось.

– Я не понимаю, не понимаю, не понимаю… – твердила Лена. – Старостиной-то это зачем? Зачем ей была нужна смерть Соболева? Ну, не из-за наследства же! Она сама не бедствует. Неужели можно решиться на убийство из-за денег? Нет, то есть можно, я допускаю, но в том случае, что тебе самой жрать нечего, да еще и дети от голода на твоих собственных глазах умирают. Но у нее же все есть. Зачем ей это?

– Лена, ты знаешь, иногда женские поступки не объясняются простой, незатейливой логикой, – отвечал Юрий.

– Гордеев, слушай, – вскинулась Лена. – Я в последнее время то и дело слышу от тебя один и тот же постулат, облеченный в разные словесные выражения. Если упростить, то смысл его сводится к тому, какие бабы дуры. Тебе самому не надоело?

– Да что я такое сказал? – изумился Гордеев. – Я просто хотел сказать, что в чужую голову не залезешь и поступки другого человека объяснить нелегко.

– Если бы ты хотел сказать это, ты бы так и сказал, а не пускался в рассуждения о женской логике. Надоел уже. Шовинист проклятый. Женоненавистник.

– Ладно, не кипятись. Был не прав, каюсь и беру свои слова обратно.

– То-то же, – удовлетворенно пробурчала Бирюкова.

– Ладно. Давай действовать. Теперь мы хотя бы знаем, что Старостина с этим, как ты его обозвала, с Кабыздохом, работали вместе. Нужно в розыск подавать.

– Вспомнил! – рассмеялась Лена. – Давно уже сделала. Но у меня много дела в прокуратуре. Надо съездить в Благовещенский. А ты что делать будешь?

– Не знаю, пока не решил. Возможно, навещу Соболева. Если оклемался чуток, поговорю с ним снова. Может, после этой истории он все-таки что-нибудь расскажет. Ведь я точно знаю, что он чего-то скрывает.

– Попробуй. Отвезешь меня на работу?

– Не вопрос, собирайся.

Лена была готова через пятнадцать минут. Молодые люди сели в машину и направились в сторону Генеральной прокуратуры. Высадив Бирюкову в Благовещенском, Гордеев поехал в больницу к Соболеву. Возле палаты его встретил лечащий врач Михаила Васильевича.

– Нет-нет, я вас не пущу, – запротестовал он на просьбу Юрия повидаться с подзащитным. – Он очень слаб. Только что от него вышла жена, больше сегодня к нему никто не войдет.

– Очень жаль. У меня крайне важный разговор к Михаилу Васильевичу.

– Ничем не могу помочь, приходите завтра, – не уступал доктор. – Если ему будет лучше, я позволю вам пообщаться несколько минут.

– Хорошо. Вы сказали, что Ирина Соболева была здесь. Давно она ушла?

– Минут пять назад, спуститесь в кабинет заведующего отделением, она хотела поговорить с ним.

– Спасибо, – поблагодарил врача Гордеев и направился разыскивать Соболеву.

Искать долго не пришлось, Юрий столкнулся с ней нос к носу возле лифта.

– Доброе утро, Ирина Петровна.

– Здравствуйте, Юрий Петрович.

– Когда вас отпустили?

– Вчера вечером.

– Мне очень жаль, что пришлось вас арестовать, но понимаете, тогда все подозрения падали на вас.

– Я понимаю, – сдержанно ответила Ирина.

– У вас есть несколько минут, чтобы поговорить со мной? – спросил Гордеев.

– Если только несколько. Мне необходимо поговорить с заведующим, но он куда-то вышел, так что, пока его нет, я в вашем распоряжении.

– Очень хорошо. Давайте выйдем на улицу и присядем вон на ту скамейку.

Гордеев с Ириной спустились в больничный дворик и опустились на деревянную лавку.

– Ну, начинайте, спрашивайте, – торопила адвоката Соболева.

– Да, конечно. Ирина Петровна, но я ничего нового у вас не спрошу. Просто я подумал, что в свете последних событий вы по-другому ответите на мой вопрос: почему вы дали показания против своего мужа?

– Ну-у, Юрий Петрович, это уже становится скучным, – капризно произнесла Соболева. – Я дала показания против своего мужа, потому что он угрожал убить Колодного, а через пару дней Яков был застрелен. У меня есть все основания считать своего мужа виновным в гибели Колодного.

– Ирина Петровна, посмотрите мне прямо в глаза и скажите, что действительно верите в то, что Колодного убил ваш муж, – попросил Гордеев.

– Верю.

– Ну, с вами положительно невозможно разговаривать. Я не понимаю вашего упрямства, мы ведь можем помочь вам, а вы абсолютно не хотите помочь следствию, причем ради вашей же собственной безопасности.

– Все, что было нужно сделать для безопасности моей семьи, я сделала, – твердо заявила Ирина.

– Ну, бог с вами, – сдался Гордеев. – Не хотите говорить, не надо, я все равно сам все выясню. И мне действительно будет жаль, если та информация, которую я узнаю, будет повернута против вас или Михаила Васильевича, но помочь я тогда уже ничем не смогу.

– Меня трогает ваша забота, Юрий Петрович, но я все равно ничего не могу добавить к сказанному. Я могу идти?

– Идите, – развел руками Гордеев.

Соболева зашагала к дверям больницы, но вдруг неожиданно развернулась:

– Скажите, а та девушка, которая была с вами при захвате дома, это ваша невеста?

– Нет, с чего вы взяли? Мы просто коллеги.

– Ну, нет, просто коллеги так друг на друга не смотрят, – улыбнулась Ирина. – Кстати, она вам подходит, женитесь на ней.

– Упаси Бог, – открестился Юрий.

– А зря, – веско сказала Соболева и ушла.

Гордеев остался один в саду больницы.

– И что мы будем делать? – рассуждал он вслух. – Начало истории – это убийство Колодного, конец – попытка убийства Соболева. Если они оба так мешали кому-то, то, возможно, нужна порыть землю вокруг их отношений. Что мы знаем о них? Колодный был адвокатом Соболева, вел его дела. Возможно, узнал что-то лишнее о бизнесе, Соболев его шлепнул. Нет, слишком просто, а следовательно, на правду не похоже, это было ясно с самого начала. Соболев с Колодным были завязаны на чем-то более серьезном. Как бы проверить мои предположения? С кем я еще не пообщался, кому глаза не намозолил? Идти в офис Соболева и требовать документацию? Кто ж мне ее даст без разрешения хозяина? Офис Колодного наверняка опечатан, и туда без санкции прокурора меня не пустят. Куда же нам идти с тобой, Юрий Петрович?

Тут Гордеева осенило.

– А почему бы нам не пообщаться с вдовой Колодного? – воскликнул он наконец. – Может, узнаю от нее что-нибудь.

Юрий позвонил в прокуратуру, выяснил адрес Колодного и направился туда. Он застал хозяйку квартиры за переездом.

– Проходите, – открыла дверь женщина. – Вы от новых хозяев?

– Нет, – ответил Гордеев. – Я адвокат, мне нужно с вами поговорить.

– Ну, ладно, заходите.

Юрий зашел в квартиру. Повсюду стояли коробки, чемоданы, свертки, хозяйка паковала в оберточную бумагу картины, запихивала в коробки вещи, проверяла стенные шкафы.

– Простите, как вас зовут? – спросил Юрий.

– Марина.

– Очень приятно, Юрий. Я адвокат Соболева Михаила Васильевича, вы ведь знаете такого?

– Конечно, – кивнула Марина.

– И то, что он подозревается в убийстве вашего мужа, тоже знаете?

– Конечно, – повторила женщина, при этом на лице ее не появилось и тени ненависти к Соболеву.

– А вы верите, что он убил вашего мужа? – в лоб спросил Юрий.

– Нет, не верю.

– Почему?

– У них были хорошие отношения. Миша не стал бы убивать Якова. У него не было повода.

– А вот Ирина Соболева утверждает, что Михаил Васильевич угрожал вашему мужу.

– Ну, раз утверждает, значит, так и было, – безразличным тоном ответила женщина.

– Но вы сами-то как считаете?

– Молодой человек, мне все равно, – подняла Марина свои усталые глаза на Гордеева. – Все равно. Яков убит, и все остальное для меня не важно.

– Ну, неужели вы не хотите, чтобы настоящий убийца понес справедливое наказание?

– Мне все равно. Я не верю в справедливость. Я не знаю, поймаете вы настоящего убийцу или нет, но справедливости все равно не будет.

– Почему? – не понимал Юрий.

– Потому что мне легче не станет, даже если вы найдете всех, кто участвовал в этом преступлении: исполнителя, заказчика, советчика, кого угодно. И если вы их всех посадите за решетку, ничего не изменится, Якова как нет, так его и не будет.

– Странно вы рассуждаете, – пожал плечами Гордеев.

– Возможно. Вы извините, конечно, вы еще что-то хотите у меня узнать? Видите, мне некогда, я продала квартиру и теперь собираюсь.

– Вы уезжаете куда-то?

– Да, поеду в Испанию. У нас там дом, там дочка с семьей живет. Здесь мне больше делать нечего. Я не люблю Россию. Жила здесь только из-за Яши, он не хотел уезжать ни в какую. Сколько я ни просила, ни умоляла, он был непреклонен. Говорил, что больше нигде жить не может. Россия – дом родной, и все тут. А я как сердцем чувствовала, что жизнь в России ничем хорошим кончиться не может. В бандитском государстве жить можно только по бандитским законам, а кто не может – плохо заканчивает.

– Ну, ладно вам, в России живет сто пятьдесят миллионов человек, и примерно процентов восемьдесят из них вполне законопослушные граждане, и прекрасно проживают свою жизнь до старости, и на пенсии внуков нянчат.

– У них с Яшей уровни разные, – жестко возразила Марина. – Яков поднялся на тот уровень, когда спокойно жить уже нельзя. Нужно быть все время начеку: или ты, или тебя. Получилось – его. Не знаю, может быть, сейчас страшную вещь скажу, но, может, и лучше, что – его. Потому что если бы он кого-нибудь, я бы точно на себя руки наложила. Устала я ужасно. Бежать нужно отсюда, как можно скорее. Вот бы только с делами развязаться, и я свободна. Квартиру уже продала, пока некоторое время поживу в гостинице, а когда все решится, уеду и никогда сюда не вернусь.

– Почему так категорично? – тихо спросил Юрий.

– Потому что нет мне здесь жизни. Я с детства мечтала уехать за границу, и даже возможность у меня была такая. Я ведь до Якова собиралась замуж за другого человека. Он был намного старше меня, я его не любила, но он был с положением, дипломат, уезжал в Австрию. Мы должны были пожениться, и мне было все равно, что он старый и я совсем его не люблю, мне хотелось уехать в Европу, а дальше хоть трава не расти. Но однажды я встретила Яшу. Он был молод, красив и беден как церковная мышь. Но это была любовь! Через неделю я послала своего дипломата в его Австрию, отменила свадьбу, ушла жить к Якову. Мои родители в ужасе были, обещали меня от семьи отлучить. От дипломата ушла к нищему студенту, мать со мной месяц не разговаривала. Но потом отошла, правда, простила. Да и Яша быстро в гору пошел. Высоко поднялся, выше только звезды. И понеслось: любовницы, измены, какие-то непонятные дела. Кошмар, а не жизнь.

– Почему вы считаете, что в вашей неудавшейся жизни виновата страна?

– Потому что если бы я двадцать пять лет назад уехала со своим дипломатом в Австрию, жила бы сейчас припеваючи и горя не знала, – всхлипнула Марина.

«Эх, жаль, нет Лены рядом, что бы она сейчас возразила по поводу женской логики?» – подумалось Гордееву.

– Все теперь, – продолжала Марина. – Продам бизнес и уеду. Начну новую жизнь. Может, хоть в старости поживу, как человек.

– Какой бизнес? У вашего мужа были еще какие-то дела, кроме адвокатской деятельности?

– Были. Яков любил деньги, поэтому любую возможность использовал для пополнения своего капитала. Он владел оптовой фирмой, теперь я, как наследница, имею право делать с ней все, что захочу.

– Чем занималась эта фирма?

– Закупала продовольствие, продавала.

– Где закупала, кому продавала? – наступал Гордеев.

– Да не знаю, я не занималась этим. Теперь бы мне все это сбагрить поскорее. Вы, кстати, не хотите ничего приобрести? Дельце откроете.

– Я подумаю над этим. А как фирма называется?

– «Велес-трейд».

– Спасибо, – Гордеев поднялся с запакованного в полиэтилен стула. – Не буду больше вас отвлекать. Счастливого пути.

– Спасибо, – не глядя на Юрия, ответила женщина.

Гордеев, не дожидаясь, пока его проводят, вышел из квартиры, осторожно прикрыл дверь и тут же начал звонить Лене.

– Ленок, ты в прокуратуре?

– А где ж мне быть, – отозвалась Бирюкова.

– Какие новости? Розыск Старостиной и Буздыгана объявили?

– Естественно, я же говорила.

– Чем занимаешься?

– Отчет для Меркулова строчу, роман-эпопея выходит. Такие перепетии сюжета, ты не представляешь! Выйду на пенсию, начну детективы писать.

– Тогда я тебе сейчас еще один сюжетец подкину.

– Ну-ка, давай, – заинтересовалась Лена.

– Я только что вышел от вдовы Колодного.

– Вот как, – после недолгого молчания произнесла Бирюкова. – Ну и как она?

– В смысле?

– Ну, красивая?

– Нет, – соврал Гордеев. – Старая совсем, мешки под глазами, вся в морщинах, да еще индифферентная какая-то, все ей по Цельсию. Но дело не в этом. Он сказала мне, что Колодный владел оптовой фирмой, закупающей продовольствие. Ты знала что-нибудь об этом?

– Нет, – удивилась Лена. – Я и не подозревала, что он еще чем-то кроме юриспруденции занимался.

– Ну вот, выходит, занимался. Фирма называется «Велес-трейд», узнай про нее все, что можешь. Торговые каналы, деловые контакты, клиенты, покупатели, в общем, ты умничка, сама знаешь все.

– Ну, надо же! Дожила, на старости лет Гордеев меня умничкой обозвал! – поразилась Лена. – Ладно, выясню что-нибудь, позвоню. Или знаешь что, приезжай за мной. К этому времени, может, будет какая-то информация.

– Идет, сейчас заеду перекушу где-нибудь, и к тебе.

– Юр, шоколадку привези с орехами, – попросила Бирюкова. – Мне необходимы эндорфины.

– Хорошо, жди меня. – Гордеев дал отбой.

Юрий зашел в первую попавшуюся кафешку, долго размышлял над меню. Ему очень хотелось вкусного, сочного шашлыка, пахнущего дымом, но после Лениных шуточек он опасался употреблять шашлык в подобных заведениях. Но в конце концов чувство голода победило, и Гордеев заказал себе большую порцию шашлыка, жареную картошку и овощной салат. Быстро расправившись со всеми блюдами, шашлык, надо заметить, оказался очень даже недурственным, Юрий расплатился и поехал за Леной. Та уже ждала его на ступеньках здания.

– Долго же вы обедаете, Юрий Петрович. Шоколадку привез?

– Вот, – вытащил плитку из нагрудного кармана Гордеев.

– Ой, спасибо, моя любимая. А теперь слушай, что я тебе скажу.

– Я весь внимание.

– Очень хорошо, потому что инфромация внимания как раз заслуживает. Фирма «Велес-трейд» занималась закупкой продовольствия.

– Ну, это мы уже знаем.

– Не перебивай, – махнула Лена рукой. – Вы не знаете, у кого фирма закупала продовольствие.

– И у кого же?

– Основным ее поставщиком был «Московский холод»! – торжествующе воскликнула Бирюкова.

– Вот так-так! – присвистнул Гордеев. – Значит, Соболев с Колодным были завязаны еще и бизнесом?

– Выходит, но слушай дальше.

– Еще и дальше будет?

– А то! Теперь фирма принадлежит вдове Колодного, Марине Колодной, и она деятельность свернула и распродает товары. – Лена выжидающе замолчала.

– И? – поторопил ее Гордеев.

– А среди покупателей знаешь кто нарисовался?

– Лен, не томи.

– Ульяна Старостина! Старостина покупает товары фирмы Колодного, приобретенные у «Московского холода»! Странный треугольник, не правда ли?

– Более чем, – согласился Гордеев. – Есть объяснение?

– Пока нет, но я чувствую, что разгадка близка. Гордеев, мы с тобой наконец-то поймали кончик веревочки. Теперь главное – грамотно распутать клубочек. Смогем?

– Смогем, Ленок. Ты же у меня умница.

– Смотри, Юрка, захвалишь – возгоржусь, обнаглею, – рассмеялась Лена.

– Ну и что получается, Лен? Старостиной крайне необходимы продукты из холодильников Соболева? Она голодает, бедняга?

– Хотелось бы у нее лично спросить, но наши возможности с желаниями не совпадают, поэтому придется действовать по-другому.

– Как, например?

– Может, устроить импровизированный незапланированный обыск в холодильниках Соболева? Обвинение в убийстве с Соболева еще никто не снимал. В интересах следствия имеем полное право произвести ревизию.

– Но если мы пойдем получать разрешение на обыск «холодильников», может подняться шумиха, и если там есть что-то интересующее нас, его немедленно там не станет.

– А мы будем все делать тихо-тихо, как мышки в кладовке, – ткнулась Лена носом в ухо Гордееву.

– Тихо-тихо? – передразнил Юрий.

– Ага.

– Ладно, подумаем. Пока ничего не предпринимай. Может, мне удастся еще завтра поговорить с самим Соболевым. Сегодня меня к нему не пустили, сказали, что очень плох. Вот если завтра ничего не получится, тогда будем действовать по-твоему, договорились?

– Договорились, – согласилась Лена.

– Кстати, с Ириной Соболевой разговаривал опять.

– И что, опять глухая несознанка?

– Ага, типа того. Но знаешь, что она сказала?

– Что?

– Она решила, что ты моя невеста, и когда я сказал, что это не так, она ужасно расстроилась, практически зарыдала и начала меня уговаривать, чтобы я на тебе женился. В ногах валялась, говорила, пожалей, Гордеев, девушку, она по тебе сохнет, тает на глазах, а ты ее замуж не берешь.

– Так и сказала?

– Так и сказала, – подтвердил Юрий.

– Не, Гордеев, я за тебя замуж не выйду, ты женоненавистник. Женись на телевизоре.

– Почему на телевизоре?

– Ну, во-первых, с ним не скучно, во-вторых, нельзя почувствовать, что он умнее тебя, а в-третьих, всегда можно выключить звук.

– Хорошая идея, Лен. Наверное, я так и поступлю.

– Я знала, что тебе понравится. Ну, все, пошла отчет дописывать, там у меня самое интересное началось: перестрелка и закрывающий меня своим телом Гордеев.

– Ты давай не увлекайся, Нобеля все равно не дадут.

– Кто знает? Увидимся вечером. – Лена чмокнула Гордеева в щеку и побежала вверх по ступенькам. Юрий проводил ее взглядом и махнул вслед рукой.