Текст книги "Дурная слава"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Именно эти наблюдатели и были свидетелями того, как «скорая помощь» вылетела с территории словно ракета, освобожденная из ракетоносителя. Вскинув бинокли, мужчины успели опознать в фельдшере знакомый облик Александра Стрельцова.

Двое плюхнулись в незаметную «шестерку» с форсированным двигателем, которая стояла в проходном дворе и мимо которой полминуты тому назад промчался Стрельцов. На Лиговке их догнала «вольво». Обе машины вели ничего не подозревавшего водителя «скорой».

– Сейчас въедем во двор, там парадная проходная, – на ходу говорил Стрельцов. – Войдем в парадняк, выйдем на Кузнечный. Там поймаем тачку – и на дачу. Поняла?

– Поняла, – еле вымолвила Никитенко.

«Скорая» въехала во двор. Следом въехала «шестерка», затем степенно и спокойно в тесную арку двора вкатилась «вольво».

Через пару минут мужчина и женщина сели в такси на Кузнечном, а еще через некоторое время из двора на улицу вышла группа мужчин, которые оживленно переговаривались. Они сели в трамвай, доехали до вокзала и успели на «Аврору», которая увезла их в Москву.

Артем Михайлович Тихомиров вынужден был затормозить, съехать на обочину и заглушить мотор. Радиоприемник выдавал такое, что, если бы он, Тихомиров, не был уверен, что слышит голос Сашки Стрельцова, подумал бы, что идет радиоспектакль из жизни современной криминальной России. Но, вслушавшись в текст, он понял, что спектакль этот касается его самого, даже очень касается…

– Ах ты рвань… Заморыш… ах ты падаль вонючая, – бормотал Тихомиров, слушая, как Стрельцов оговаривает его и сдает оптом и в розницу. – Сучонок… Что же делать-то?

Но тут с пленки послышалась ругань, было очевидно, что возник какой-то переполох, форсмажор какой-то… Приникнув к приборному щитку, Тихомиров вслушивался в каждое слово, заглушаемое бесконечными помехами. Главное он понял: Сашка сбежал!

Сбежал со своей бабой! Во дает! Что ж, это хорошо. Куда он побежит? На дачу? Она оформлена на какого-то чуть ли не покойника, про нее органы ничего не знают. Санька туда и рванет. Да еще небось за защитой ко мне сунется, гаденыш, – растравливал себя Тихомиров. Сдал своего защитника, иуда, в пять минут и по полной программе!

– Что ж, Санечка, такое не прощается! Платить придется!

Он достал мобильник:

– Мертвец? Дело есть. Помнишь доктора, у которого на больничке лежал? Да, главного. Он сейчас к себе на дачу приедет, в Мельницу, соседняя с моей. На такси. Но потом когти рвать будет. Учти, ни его, ни его бабу с дачи живыми не выпускать. Тачка у него «БМВ». Скорее всего, на ней скрыться попытается. Понял меня? И молодец. А я завтра приеду…

Глава 34
ВРЕМЯ ЛЮБИТЬ

Возле здания суда одного из районов Москвы стояла толпа молодежи. Они явно кого-то поджидали. Но вот из здания выскочил молодой человек с микрофоном в руке и крикнул:

– Условно! Два года условно!

– Ура-а-а! – закричали молодые люди.

Спустя некоторое время из здания вышла высокая рыжеволосая девушка. Ее крепко держал под руку также высокий, очень хорошо одетый господин.

– Дашка! Ур-ра!

Толпа бросилась к девушке. Мужчине едва удавалось удерживать ее возле себя.

– Дашка, поехали в штаб!

– Не, сегодня никак!

– Дашка! Это кто?

– Брательник мой, кузен. Пятнадцать лет не виделись!

– Ой, это беда…

– Значит, не поедешь?

– Сегодня никак!

– Она не поедет, – повторил мужчина, усаживая девушку в иномарку.

– Крутая тачка! Он у тебя кто?

– Я у нее полковник ФСБ! – отчеканил мужчина и сел за руль.

Немая сцена. Машина скрылась из виду. С полсотни голов повернулись ей вслед.

– Я не понял, ее что, опять на Литейный? – спросил кто-то.

– Сказала про пятнадцать лет… Ей что, пятнаху впаяли? А в зале голову всем запарили?

И толпа ринулась в зал заседаний.

– Потеряли мы Дашку, – скорбно заметил юноша с чубом под Лимонова.

– Может, наоборот? Может, мы нашли союзника в рядах «конторы»! – задорно предположила пухленькая девушка.

И толпа направилась куда-то по партийным делам.

Квартира встретила Дашу образцовым порядком, букетом роз, бутылкой шампанского и обедом.

– Кто готовил? – заглядывая в кастрюли, осведомилась бывшая узница.

– Я готовил! Марш в ванную, я пока на стол накрою.

– Слушаюсь, мой старший брат!

Они ели, пили шампанское и болтали без умолку.

– Господи, Дашка, какая ты стала взрослая, умная, красивая и смешная! И как я тебе ужасно рад!

– А я, а я! Я тебе столько всего расскажу… про родителей – про твоих и своих, про дедушку с бабушкой, все-все про все пятнадцать лет, что тебя не было…

– Дай-ка лапу!

Она протянула ему руку. Он вытащил из кармана бархатную коробочку, надел ей на палец кольцо с сапфиром.

– Это же бабушкино! Это не мое…

– Теперь твое! Я, как старший по званию, наказываю тебе носить его и не снимать! И вообще, я намерен выдать тебя замуж! За приличного, серьезного разведчика. Он будет уезжать на задания, а ты будешь прясть свою пряжу.

– Что? Шутишь?

– Нет, – сохраняя самый серьезный вид, ответил Игорь. – Я тебе больше не позволю кидаться тортами. Хватит! Детей пора рожать! Завтра же и займемся. Есть у меня кандидатура…

– Ой не могу… – Даша опрокинулась на диван и задрыгала ногами. – А сам-то? Сам?

– Что – сам?

– Ты чего же не женишься?

– Я… Не успел еще.

– А помнишь, Игорь, помнишь, как ты был влюблен? – Она села, схватила его за руку. – Это уже перед отъездом твоим. Даже я помню! Ты был… Ты был особенный, ты светился весь… Я так ей завидовала! Где она?

– Откуда я знаю?

– Ты ей не звонил?

– Через пятнадцать лет?

– А давай позвоним?

– Она в Питере, ты что?

– Ну, по междугородному позвони. Струсил?

– Нет, но…

– Телефон забыл?

– Помню. Так его могли сто раз поменять. Она могла переехать.

– Звони! – Даша протянула ему трубку.

– А что я скажу? Здравствуй, я вернулся? Глупость какая-то…

– Звони! Давай, разведчик. Не робей! Что, слабо? – Она прищурила зеленые глаза.

Он медленно набирал номер.

– Не соединяется.

– Подожди, у нас всегда долго.

В трубке послышались длинные гудки. И у Игоря вдруг вспотели ладони. Хоть бы никто не ответил… Зачем я? Она замужем и все такое… И вдруг он услышал ее голос. Совершенно такой же, как пятнадцать лет назад.

– Лариса? Лариса, это ты?

– Да… Господи… Игорь? – быстро, не веря себе, воскликнул голос.

– Лариса! Я вернулся! – закричал в трубку Бобровников.

Кабинет первого заместителя генпрокурора освещала настольная лампа. В желтом круге стояла бутылка коньяка, блюдце с двумя аккуратно порезанными яблоками. Вокруг сидели все трое: Меркулов, Турецкий и Грязнов. Друзья делились впечатлениями от питерской операции. Говорил Александр:

– Представляешь, Костя, сколько людей через них прошло? У Гоголева более двухсот заявлений! Пять лет трудились на ниве «избавления от мук». Прямо фабрика смерти! Сволочи! Стрельцов-то сначала в благородство играл: мол, я могучий избавитель… Прекращаю мучения, освобождаю от страданий. Пока не приперли его к стенке…

– Ты лучше расскажи, как он от тебя из сортира сбежал, – посмеивался Грязнов.

– Ну бывает и на старуху Проруха: у них там лифтов в этом здании чертова туча. Чуть не упустили.

– Не чуть, а упустили, – поправил безжалостный Грязнов.

– Ладно! Эти пауки в банке, они сами себя жалят. Меньше хлопот. А то дали бы ему наши присяжные лет восемь, вышел бы он по амнистии и начал бы сначала. А так: Стрельцов убил Баркову.

– Это заведующая лабораторией?

– Ну да. Она им нужные результаты анализов клепала. Переходько застрелили братки Тихомирова.

– Переходько – это кто?

– Это, с позволения сказать, врач. Он убил Зою Михайловну Бобровникову. Депутат Тихомиров, правда, в бега ударился. Ищем его. Найдется, я думаю.

– А кто же расстрелял самого Стрельцова и его жену?

– Есть у меня соображения… – нехотя ответил Саша. – Главное, что мы эту свору обезвредили! Благодетели, понимаешь…

– А Верховный суд США на днях разрешил провести эвтаназию парализованной женщине… – заметил Меркулов.

– Так она пятнадцать лет в коме провела! И то сколько шуму было: сам президент выступил, высказался против.

– Я вот тоже иногда думаю, что не хотел бы в старости никому обузой быть… – вздохнул Константин.

– Прекрати! Что значит – обузой? Возможность ухаживать за близкими – это возможность грехи свои перед ними искупить… А то ведь после смерти совестью мучаешься: когда-то обидел, когда-то не пожалел… И вообще, когда любишь, разве об этом думаешь? Конечно, бывают случаи, когда невольно смерти пожелаешь… Если страдания невыносимы, конечно, всякое подумаешь… Но если узаконить эвтаназию, ты представляешь себе последствия, Костя? В нашей-то стране?.. Семейный бизнес Стрельцова – Никитенко – Барковой знаешь какую прибыль приносил? Сколько они добра нахапали! Квартиры, дачи, антиквариат, банковские счета… Там счет на миллионы идет! И все нажито на смерти!

– Это верно, – прогудел Грязнов. – Если такое и возможно, то не в нашей стае и не в наше время, как говорила Багира. Или Акела? Не помню. Важен смысл.

– Ладно, давайте не брать в свои головы то, что нам решать не предназначено! – резюмировал Костя. – Расскажите лучше, как Бобровников? Что это за наезд был?

– Наезд устроил Тихомиров, так считает Игорь. Это отдельная история. Они раньше пересекались, Бобровников вел дело депутата, когда тот ходил в членах ОПГ. Ну и опознали друг друга в самый неподходящий момент.

– А что вы его не привели? Все же член группы, хоть и внештатный.

– Он нынче сестру воспитывает, – широко улыбнулся Турецкий.

– Да! Сегодня ведь суд был! – воскликнул Меркулов. – Ей условно дали?

– Ага. Два года условно с освобождением в зале суда. Он ее оттуда на машине и увез, еле отбил от товарищей по партии. Говорит, ни на шаг теперь не отпустит.

– Ну я очень рад! Мне и полковник понравился, да и сестра его – девушка, судя по отзывам Турецкого, славная.

– Славная? Да будь я не я, а молодой, красивый и свободный, я бы сей же миг на коленях просил руки ея…

Мужчины молча воззрились на Александра.

– Это граф Лев Толстой. Из «Войны и мира». Монолог Пьера Безухова. Не дословно, но близко к тексту. Впрочем, вы все равно не читали.

И он лихо опрокинул стопку коньяка под дружный мужской смех.

– Увы, я женат, – трагически развел руки Александр, заканчивая таким образом мизансцену.

– У нас и без тебя жених есть, – напомнил Грязнов.

– О да! Туманов! Вот кого следует представить к награде! – уже серьезно воскликнул Александр. – Сунуть башку под эти психотропные лучи, причем зная, чем это может закончиться, это я вам скажу поступок…

– Что ж, может, и представим. Как он, оклемался?

– Да. когда мы уезжали, еще не очень. А давайте ему позвоним? Костя, разрешаешь?

Тот кивнул. Александр достал записную книжку, нашел номер, набрал.

– Позвони на мобильный, он же тебе давал, – прогудел Грязнов.

– Не, на мобильный неинтересно. Мобильный он сам возьмет…

– Алло? Это гражданка Ковригина? Или Туманова? – Саша включил громкую связь.

– Кто это? – раздался испуганный голосок, огласивший кабинет.

– «Кто», «кто»! Замгенерального прокурора в пальто!

– Ой, Александр Борисович! – послышался звонкий смех.

– Как там жертва врачей-садистов? Что с памятью?

– Если честно, еще не очень, но динамика положительная, – тихо произнесла Наташа. И добавила громко и весело: – Он забыл, что обещал жениться!

– А мы ему напомним!

– И нечего мне напоминать, – послышался баритон Виктора. – Точно помню, что женюсь первого июня, не помню только на ком.

И они оба рассмеялись.

– Мы вас всех ждем на свадьбу! И Игоря пригласим с Дашей. Приедете?

– А как же, Наталия? Обязательно! А что так поздно? Два месяца ждать!

– Витя завтра ложится в клинику. Ему подлечиться нужно.

– Наташа! Ели что нужно из лекарств, только скажи! Или, может; лучше сюда, в Москву? Мы в любую больницу устроим.

– Спасибо! Будет нужда, позвоним. Но думаю, справимся! Мы вместе со всем справимся! До свидания, ребята!

Звонкий голосок пропал в коротких гудках.

– Вообще, он сам говорил, что на восстановление пара месяцев уходит, – не очень уверенно произнес Грязнов.

– Все будет в порядке, я уверен! С такой женщиной он не может не поправиться. А насчет награды ты, Слава, прав. Нужно будет подумать.

– Его главная награда – Наташа.

– Это точно, – заметил Грязнов.

– Ну одна награда хорошо, а две лучше. Ты посмотри, какая зараза, лучи эти! Ты, Слава, заметил, что у Вити и тембр голоса другой? Немного замедленный… вот сволочи, что с пациентами делали!

– Я на видеозапись насмотрелся, – мрачно произнес Грязнов. – Между прочим, интересно, где, кем и против кого эти пси-лучи применяются. Не все ж аппараты Стрельцов украл.

Костя взглянул на задумчивые лица товарищей.

– Ладно, этот вопрос мы сейчас не решим. Давайте о своем, о девичьем. Кто у вас по этому делу обвиняемыми пойдет? Всех поубивали, понимаешь…

– Ну не всех. Вот доктор Ручников, семейный врач. Тоже в теме был. Обеими руками дает признательные показания. Руководитель службы безопасности, Викторов, тот тоже исполнен раскаяния. Ратнеры под суд пойдут за соучастие. А что? За все платить надо! А в общем, сами себя съели, как я уже сказал. Я в этом отношении фаталист: если закон не достанет, судьба сама накажет.

– Так, может, нам вообще на пенсию свалить? Пусть судьба работает? – предложил Грязнов.

– Ну нет! Пока каждый вор в тюрьму не сядет, я на пенсию не собираюсь.

– Это ты к чему? – Меркулов взглянул на Александра. – Все покоя не дает тень руководителя ФФА, господина Муравьева?

– Не дает!

– Он не имел отношения к этой клинике, Саша. Вернее, к тому, что там творилось. Я в этом уверен!

– Но он имел отношение к тому, чем все кончилось…

И, выдержав паузу, Александр добавил:

– Есть сведения, что киллеры, которые ликвидировали Стрельцова с супругой, что эти ребятишки посланцы… кого бы вы думали?

Костя и Вячеслав с некоторой даже опаской смотрели на друга.

– У тебя невроз навязчивых состояний! Может, ты тоже под облучение попал?

– Не пройдет и недели, Костя, и я представлю тебе первые улики и соображения.

– Хорошо, но это уже будет другое дело, договорились?

– Принято!

Меркулов облегченно вздохнул.