Текст книги "Вынужденное признание"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

21

В кабинете Турецкого Чернявый потерял львиную долю своей уверенности. Облепленный пластырем, с гипсовой повязкой на носу, понурый и растерянный, он казался древней мумией, неизвестно кем вынутой из гробницы и выставленной на всеобщее обозрение.

– Имя, фамилия, отчество, – приступил к допросу Турецкий.

– Я ведь уже говорил… Григорий Стальевич Пивоваров.

– «Стальевич», – усмехнулся Турецкий. – Это в честь усатого, что ли?

– Угу.

– Год рождения?

– Мой?

– Ну, не Сталина же.,

– Пятьдесят восьмой.

– Место работы и должность.

– Директор детективно-охранного агентства «Витязь».

Турецкий осторожно вставил в опухшие губы сигарету и закурил. Пристально посмотрел на Пивоварова:

– А теперь вы мне расскажете, каким образом ваше агентство связано с Шаховским и кто инициировал операцию по захвату Ирины Генриховны Турецкой.

Пивоваров глянул на Турецкого тяжелым взглядом.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – тихо, спокойно и без всякого вызова ответил он.

– Хорошо. Начнем с начала. Вы ведь не станете отрицать, что похитили Ирину Генриховну Турецкую?

– Я? – поднял брови Пивоваров. – Турецкую? Что за чушь! Я никого не похищал. И кстати, – он обиженно шмыгнул носом, – вы еще ответите за то, что приволокли меня сюда. Так же, как и за побои, которые нанес мне ваш… коротышка.

– Забавный ход, – усмехнулся Турецкий.

– Забавный? – Пивоваров осклабился. – Что же тут забавного? Вы напали на меня и на моего приятеля, избили нас до полусмерти, а потом еще и приволокли сюда, в прокуратуру, хотя не имеете на это никакого права. Я сегодня же потребую медицинского освидетельствования.

Турецкий посмотрел на Чернявого с сожалением.

– Вы серьезно влипли, Пивоваров. Вряд ли ваши хозяева станут вытаскивать вас. Они плюнут на вас. Стряхнут, как ненужный мусор.

– Не понимаю, о каких хозяевах вы говорите.

Турецкий откинулся на спинку стула и окинул Пивоварова насмешливым взглядом:

– Вы можете юлить, сколько пожелаете, но от похищения вам отвертеться не удастся. Это я вам лично гарантирую.

– Вот как? – вновь вскинул брови Пивоваров. – Гарантируете? Может, вы мне предъявите ваши гарантии?

– Легко, – кивнул Турецкий.

Он достал из ящика стола диктофон и положил его на стол. Пивоваров подозрительно прищурился.

Турецкий нажал на кнопку воспроизведения. Диктофон забубнил:

«–  Вот и вам я доверял, Александр Борисович, и что я получил взамен? Пленку, склеенную из нелепых обрывков. Разве это справедливо, а, Александр Борисович?

– Другой у меня нет… И эта пленка была цела до тех пор, пока ваши архаровцы не обстреляли машину.

–  Вы хотите сказать, что пуля попала в кассету?

–  Именно.

–  Чудеса, да и только. Значит, вы хотите сказать, что мы зря похитили вашу жену? Зря привезли вас сюда? Значит, все это было зря?

–  Выходит, что так…»

Турецкий выключил диктофон. Посмотрел на Пивоварова:

– Достаточно? Или хотите послушать еще?

– Черт… – процедил сквозь зубы Пивоваров. – Как же я упустил…

– Упустили, Пивоваров, упустили. При вашем профессионализме это недопустимый просчет. Честно говоря, ваши показания не будут играть решающей роли. Стоит мне прокрутить эту запись Быку, и ваш Бык запоет, как соловей.

Чернявый заставил себя улыбнуться:

– Выходит, он до сих пор не запел? Интересно знать – почему?

– Ответ прост. Ваш приятель никак не придет в себя после разговора с «коротышкой». Сейчас ему ставят компрессы и примочки. Через час-другой он будет готов к исполнению своей лебединой песни. А пока у вас есть шанс его опередить.

Пивоваров задумался.

– Я устал, – сказал он после паузы. – Вызывайте охрану и везите меня в свое чертово Лефортово.

– Лефортово? – деланно удивился Турецкий. – А почему вы решили, что я отправлю вас в Лефортово?

– Насколько я знаю, людей, подобных мне, везут именно туда.

Турецкий покачал головой:

– Я так не думаю.

И без того бледное лицо Пивоварова стало белее бумаги.

– Вы не имеете права, – прорычал он.

Турецкий дернул уголком рта.

– Допустим… – раздумчиво сказал он. – Допустим, я отдам приказ везти вас в Лефортово. Но вы ведь знаете, что и в нашем ведомстве бывают путаницы и накладки. Допустим, по ошибке вас отвезут не в Лефортово, а в Матросскую Тишину. Или в Бутырки. Посадят в камеру к парочке уголовников. А там найдется человечек, который шепнет уголовникам, что вы – мент. Последствия такой ошибки могут быть самыми непредсказуемыми, правда?

Бледное лицо Пивоварова оцепенело.

– Вы блефуете, – сказал он, дернув щекой. —

Меня на такие фокусы не купишь. Я вам ничего не скажу.

Турецкий потер пальцами ноющие виски.

– Ох, – вздохнул он, морщась от боли, – как же вы мне надоели, Пивоваров. Ладно. Видать, вам и впрямь нужно отдохнуть.

Турецкий снял телефон и вызвал охранников, а когда те вошли, коротко скомандовал:

– В Бутырку его.

Отправив Пивоварова в СИЗО, Александр Борисович сделал себе кофе, откинулся на спинку кресла, вытряхнул из пачки последнюю сигарету и с удовольствием закурил.

Скрипнула дверь, и в образовавшийся проем заглянул Меркулов:

– Саня, можно к тебе?

– Разве я могу отказать боссу?

Меркулов вошел в кабинет и уселся на стул напротив Турецкого.

– Кофе хочешь? – спросил Турецкий.

– Нет. Я только что выпил две чашки.

– Боишься за сердце?

– Боюсь, Саня, боюсь. Это ваше похищение меня чуть не доконало.

Турецкий с юмором посмотрел на Меркулова:

– Вот уж не думал, Костя, что ты такой впечатлительный.

– А я не думал, что ты такой свинтус. Какого черта ты мне с самого начала все не рассказал? Одна голова хороша, а две лучше. Вместе что-нибудь и придумали бы.

– Ну, во-первых, Константин Дмитриевич, я не мог рисковать. А во-вторых, все закончилось не так уж плохо. Мы с Ириной живы, мерзавцы пойманы. Так что и с одной головой тоже можно выпутаться из сложной ситуации. Тем более когда под рукой есть ребята из «Глории».

– Ну да, – со скептической улыбкой ответил Меркулов. – Только на эту голову теперь и посмотреть страшно. А с твоими ребятами я еще поговорю. Не думаю, чтобы им понравилось то, что я собираюсь им сказать. Ну ладно, давай рассказывай. Что это за тип?

Турецкий глотнул свежесваренного кофе и только потом заговорил:

– В общем, настоящее имя этого бледного типа – Григорий Стальевич Пивоваров. Он возглавляет частное детективно-охранное агентство «Витязь».

– Привет Денису Грязнову, – усмехнулся Меркулов.

– Да, что-то вроде «Глории», – кивнул Турецкий. – Но только на первый взгляд. Насколько я понимаю, агентство занимается… вернее, занималось выполнением секретных заказов группы высокопоставленных лиц.

– Что за лица? Шаховской?

– На этот счет Пивоваров ничего нам пока не сказал. Да это и не важно. На Шаховского у нас и так уже целое досье. А зная о связях Шаховского, логично предположить, что в «группу высокопоставленных лиц» входили также премьер-министр Лобанов, министр печати Полянин и члены коллегии его министерства. Все они тридцать лет назад были членами «Университетского проспекта» и поддерживают дружбу до сих пор. Помнишь, ты мне рассказывал?

– Помню, – кивнул Меркулов. – Что еще?

Турецкий пожал плечами:

– Да практически все. Пивоваров решил идти в отказку. Вероятно, надеется, что хозяева вытащат его из камеры.

– Ну это вряд ли. Слава богу, в нашей стране за похищение людей дают приличный срок.

– Что верно, то верно, – согласился Турецкий. – Однако этот срок не так страшен, как срок за убийство. Я думаю, это он, Пивоваров, организовал аварию, в которой погиб Владимир Дементьев. Это он организовал покушение на Данилова. И он же отправил подполковника на дно Москвы-реки. Но, к сожалению, товарищ генерал, у нас с вами нет ни улик, ни доказательств.

Меркулов вздохнул и покачал головой:

– Н-да… Взяли парня с поличным, а толку почти никакого.

Турецкий жестко сощурился:

– У нас есть записи, и мы в любом случае припрем этих ублюдков к стенке. Что фээсбэшники?

– Молчат. Как воды в рот набрали. Ты ведь знаешь, эти господа никогда не признаются в своих проколах.

– Это точно. А что с операцией, в которую был вовлечен Кожухов?

– Информация засекречена.

– Черт! – выругался Турецкий. – Ну как прикажете работать в таких условиях?!

– Кстати, насчет работы. – Меркулов нахмурил лоб: – Нужно торопиться, Саня. Теперь ты можешь прижать этих мерзавцев, но нужно торопиться. Они сделают все, чтобы дело было закрыто. Я буду тянуть столько, сколько могу, но… Я не исключаю, что крайним останется Богачев. Мотив у него есть. Правда, смехотворный, но для закрытия дела вполне сгодится.

Турецкий нервно поиграл желваками:

– Значит, рапортуем о том, что Богачев убил Кожухова из личной мести? Но ведь это полный маразм!

Меркулов ничего не ответил. Некоторое время он сидел молча, потом протянул руку и сказал:

– Дай сигарету!

– Нету, – отозвался Турецкий.

Меркулов обиженно поджал губы.

– Да нет, Костя, ей-богу, нету, – поспешил заверить друга Турецкий. – Могу пачку показать. Все выкурил.

– Вот так мы и работаем, – хмуро резюмировал Меркулов. – Ни улик, ни свидетелей, ни доказательств, ни сигарет…

22

В дверь тихо постучали.

– Да! – громко отозвался Турецкий.

Дверь приоткрылась. На этот раз в дверном проеме показалась совсем юная женская головка.

– Можно войти? – спросила головка.

– Входите! – хором откликнулись мужчины.

Турецкий сурово посмотрел на Меркулова. Тот виновато пожал плечами – дескать, извини, не сдержался.

Девушка и впрямь оказалась очень миловидной. Чуть затемненные очки в тонкой позолоченной оправе совсем ее не портили, скорей, наоборот, придавали ей шарм.

– Садитесь, пожалуйста! – пригласил Турецкий и указал на свободный стул.

Девушка поблагодарила и села.

– Если не ошибаюсь, вы – Дарья Матвеевна Кожухова? – спросил Турецкий.

Девушка смущенно улыбнулась и кивнула:

– Да. Я звонила вам сегодня.

– Признаюсь, ваш звонок был очень интригующим, – заметил Турецкий. – Ну, теперь вы мне можете сказать, зачем вам нужно было со мной встретиться?

– Теперь могу. Я бы и по телефону сказала, но… – Она пожала худыми плечиками: – Как-то неудобно было. Я боялась, что вы расцените это как глупую шутку.

Девушка сунула руку в красную лакированную сумочку, такую же лучезарную, как и сама хозяйка, и вынула оттуда маленький конвертик из плотной белой бумаги.

– Вот, – сказала она. – Это отец просил передать вам.

– Как это – просил? – удивился Турецкий. – Когда просил?

Девушка виновато улыбнулась:

– Понимаю, как вы удивлены, Александр Борисович. Я и сама страшно удивилась, когда получила письмо от отца. Само письмо я не принесла, потому что оно очень личное. Но в письме был и этот маленький конвертик. А в конце письма отец написал, чтобы в случае его смерти я передала это письмо вам.

– Именно мне? – удивился Турецкий.

– Именно вам. Ведь это вы ведете дело об убийстве моего отца? А он так и написал: «передай этот конверт следователю, который будет вести мое дело». – Девушка достала из сумки платочек, приподняла очки и промокнула глаза. – Вот, – закончила она. – Я и принесла.

Турецкий взял конвертик, осмотрел его со всех сторон.

– Когда вы получили это письмо? – спросил он девушку.

– На прошлой неделе. Я только сегодня утром прилетела в Москву. И сразу позвонила вам.

Турецкий вскрыл конверт и вытряхнул на стол магнитофонную микрокассету.

Меркулов и Турецкий переглянулись.

– А ты говоришь – фантастика, – серьезно сказал Турецкий.

Меркулов улыбнулся и развел руками.

Меркулов скептически оглядел старенький диктофон, который Турецкий позаимствовал у ребят из экспертного отдела.

– Думаешь, работает?

– Единственный способ установить это – поставить кассету, – резонно ответил Турецкий.

Он взял со стола микрокассету и, откинув крышку деки, вставил ее в диктофон.

– Подожди, – жестом остановил его Меркулов. – А вдруг зажует? Мы не можем рисковать. Нужно найти аппаратуру покачественней.

– Ты прямо как барышня, – усмехнулся Турецкий и, не взирая на предостерегающие жесты начальника, нажал на кнопку воспроизведения.

«…Алексей хочет идти ва-банк, – забубнила кассета голосом Шаховского. – И поверь мне, у него для этого есть все основания. Страна недовольна Президентом, за последние четыре месяца его рейтинг упал процентов на двадцать, и это по самым скромным данным. После того как мы обнародуем некоторые документы, касающиеся славного прошлого нашего Президента, никто не поставит на него и ломаного гроша…

–  Опасная игра, Лева. Очень опасная. Что я лично буду с этого иметь?

– Алексей не забывает друзей, Матвей Иваныч… Кому, как не тебе, об этом знать…

– Что ж, не скрою, мне не нравится политика, которую проводит Панин. Но тягаться с ним – это безумие. Народ доверяет ему, а нас – по малейшему знаку Панина – он разорвет на части.

– Пока… Пока доверяет. Но когда люди узнают, что Президент жулик, ему не удержаться на второй срок…»

– Останови! – взволнованно крикнул Меркулов.

Турецкий послушно нажал на кнопку. Затем воззрился на Меркулова:

– Что случилось?

– Уф-ф… – вздохнул Меркулов. – А мне показалось, что пленку зажевало.

Турецкий откинул крышку деки и внимательно осмотрел кассету.

– Паникер, – резюмировал он. – С кассетой все в порядке. И машинка пашет как новая.

– Значит, показалось.

Турецкий собрался было продолжить прослушивание, но Меркулов положил ладонь ему на руку.

– Ты понял, Саня, какая бомба попала к нам в руки? – серьезно произнес он.

Турецкий покачал головой:

– Пока еще нет. Но если ты дашь мне дослушать запись, возможно, я пойму.

Меркулов нахмурился и с видом непонятого гения убрал ладонь с руки Турецкого.

И вновь закрутилась кассета.

«…– Но ведь должен быть конкурс на покупку канала!

–  Конкурс будет, но ты в нем победишь. И стоить это тебе будет немного».

Меркулов выразительно посмотрел на Турецкого – дескать, узнаешь, чей голос? Турецкий молча кивнул.

«…—Пятнадцать миллионов долларов. Десять процентов от этой суммы я удержу в качестве… Впрочем, обойдемся без формулировок. Считай это дружеской сделкой.

–  Что ж, это по справедливости. А что еще?.. Что потребуется от меня за все эти услуги?..

–  Взамен я хочу стопроцентной лояльности по отношению к моей персоне…

–  Ты хочешь, чтобы канал стал твоим агитационным листком?

–  Не надо утрировать, Матвей. В любом случае канал не сможет остаться в стороне от схватки. Не мне тебе это объяснять. Но никто не предложит тебе лучших условий. Ты просто напряги воображение и посмотри в перспективу.

–  И что я там увижу?

–  …Все, что захочешь…»

Голоса неожиданно замолчали, вместо них из динамика послышалось тихое шуршание.

– Кончилась? – поднял брови Меркулов.

Но не успел Турецкий остановить кассету, как голоса забубнили вновь:

«…Атака на Панина должна быть массированной, что называется, по всем фронтам и сразу.

–  Правильно. Для этого мне и нужно твое согласие, Матвей Иваныч. Мы объединим «Российские известия» и «МТВ-плюс» в один мощный концерн и точно скоординируем наш удар… Будучи мэром Санкт-Петербурга, наш Панин вляпался в одну нехорошую историю, связанную с продажей иностранной фирме цветных металлов за бесценок.

–  Я помню эту историю. Тогда ходило много слухов насчет причастности Панина к этой афере, но доказательств, насколько я знаю, никто не нашел.

–  …На самом деле доказательства есть…»

Вновь пауза и затем:

«…– Панин не из тех людей, которых можно загонять в угол.

– На этот раз ты переоцениваешь Президента, Матвей. Во-первых, я не собираюсь загонять его в угол сразу. Для начала мы предложим ему компромисс. Он добровольно откажется баллотироваться на второй срок, мы проводим его с почестями, сделаем «персональным пенсионером», поставим во главе какого-нибудь фонда. Если же Панин заартачится – мы обнародуем имеющуюся у нас информацию. Обнародуем сразу и везде. Для этого ты-мне и нужен, Матвей Иванович. Я не доверяю людям со стороны, но я доверяю тем, кого знаю всю жизнь…»

Турецкий остановил запись. Некоторое время он сидел, уставившись на диктофон, и молчал. Затем поднял взгляд на Меркулова и сказал:

– Да, Константин Дмитриевич, похоже, ты прав. Это и в самом деле бомба. Но что мы с ней будем делать?

– Предоставь это мне, – ответил Меркулов. – Я сделаю так, что эту запись услышит тот, кому необходимо ее услышать.

24

Турецкий принял душ, побрился и надушился новым одеколоном, который Ирина Генриховна преподнесла ему в благодарность за «счастливое и, самое главное, своевременное освобождение». Шрамы и синяки Александра Борисовича еще не исчезли полностью, но пожелтели и поблекли и теперь выглядели не столь вызывающе, как пару дней назад.

– Ты мой спаситель! – торжественно изрекла Ирина Генриховна, когда Турецкий явился на кухню, и нежно поцеловала его в уголок губ.

– И это все, что я заслужил? – притворно обиделся Турецкий.

– Не в твоем состоянии желать большего, – улыбнулась жена. – Вот когда все твои раны и шрамы зарастут, тогда я тебя отблагодарю по полной программе.

Турецкий приобнял жену рукой за талию и притянул к себе.

– Ты меня недооцениваешь, жена! Чтоб сломить такого крутого парня, как я, потребуется человек десять, и чтоб у каждого в руках была бейсбольная бита. Да и в этом случае шансы будут – пятьдесят на пятьдесят.

– Что ж, – улыбнулась Ирина Генриховна, проводя ладонью по гладко выбритой щеке мужа, – то, что ты умеешь хвастать, я всегда знала. А как насчет более серьезных вещей?

– Каких, например?

Улыбка жены стали игривой.

– Догадайся, – томно прошептала она.

Турецкий придал своему лицу свирепо-мужественное выражение, затем поцеловал жену в губы и одним движением подхватил ее на руки.

– А как же кофе? – спросила Ирина Генриховна, с любовью глядя на израненное лицо мужа.

– Успеется, – ответил Турецкий и понес жену в спальню.

Через час Турецкий, благоухающий новым одеколоном, в новом халате (опять же подарок жены), сидел за ноутбуком с дымящейся сигаретой в смуглых пальцах и читал автомобильный гороскоп, составленный с учетом его личных астрологических особенностей. Каждое утро он получал по электронной почте очередной прогноз относительно предстоящей жизни на колесах.

Ирина Генриховна плескалась в душе, напевая какую-то незатейливую песенку. Турецкий прислушался к песне, улыбнулся и покачал головой. Затем вновь углубился в гороскоп.

«Вас ожидают большие изменения в вашей профессиональной жизни. Однако для того, чтобы эти изменения имели положительный характер, вам нужно быть сильным и стараться контролировать ситуацию самому, не доверяясь судьбе. Это, конечно же, не означает, что вам нужно проезжать на красный свет и не обращать внимания на дорожные знаки. Однако вы должны крепко держать руль в своих руках, не доверяя его никому – ни друзьям, ни тем более врагам. Возьмите карту и тщательно исследуйте маршрут, по которому вам предстоит ехать. И еще – старайтесь как можно меньше отвлекаться. Будьте предельно сконцентрированны и собранны».

Шум воды в душе стих. Турецкий закрыл просмотровую программу и выключил ноутбук.

Вскоре дверь ванной комнаты скрипнула, а еще мгновение спустя на пороге спальни показалась Ирина Генриховна, благоухающая, веселая, ослепительная, в розовом пушистом халатике, эффектно облегающем стройную фигуру.

– Почему так долго? – с напускной строгостью спросил Турецкий.

– Чтобы ты успел соскучиться, – ответила жена.

Она подошла к мужу и села ему на колени. Обняла его и с нежностью посмотрела ему в глаза:

– Ну так как, муженек? Ты успел соскучиться или нет?

– Я… – начал было Турецкий, но тут зазвонил телефон.

– Вот черти! – поморщился Турецкий. – Умеют же выбрать время!

Он протянул руку и снял трубку:

– Алло.

– Саня, – послышался в трубке бодрый голос Меркулова, – через полчаса за тобой придет машина. Форма одежды – парадная.

– Но…

– Возражения не принимаются, – отрезал Меркулов. – Жди! – И Меркулов положил трубку.

– Ну что? – спросила Ирина Генриховна, с усмешкой глядя на мужа.

– Через полчаса за мной придет машина, – с виноватой улыбкой ответил Турецкий. – Надо ехать.

– Что ж, надо так надо. А пока… – Тонкие руки жены обвили смуглую шею Турецкого. – …У нас есть еще полчаса, не так ли? Как думаешь, чем бы нам заняться?

– Не знаю, как у тебя, а у меня есть одна неплохая идея, – сказал Турецкий и заключил жену в объятия.

25

Пока машина добиралась до конечного пункта в Кремле, у Турецкого проверили документы семь раз. Впрочем, процедура эта была для «важняка» вполне привычной.

Кабинет нисколько не изменился с тех пор, как Турецкий был здесь в последний раз. Средних размеров, мебели мало, но вся она – от большого стола до двух изящных стульев – из красного дерева.

– Подождите, пожалуйста, здесь, – с вежливой улыбкой сказал Турецкому сопровождающий его господин в строгом темно-синем костюме. Затем повернулся и оставил важняка в полном одиночестве. Однако не прошло и минуты, как открылась вторая дверь и в кабинет быстрой походкой вошел человек, которого каждый день показывают по телевизору.

– Здравствуйте, Александр Борисович! Давно не виделись.

– Здравствуйте, Вадим Вадимович!

Президент и «важняк обменялись рукопожатием.

– Ну, – улыбнулся Панин, – как жена, как дочь?

– Все в порядке, – вежливо ответил Турецкий. – А как ваши?

– Спасибо. Все живы, здоровы. – Панин сделал рукой широкий жест: – Садитесь, пожалуйста.

Турецкий сел на стул, хотел закинуть ногу на ногу, но передумал. Панин расположился напротив. Посмотрел на Турецкого и сдвинул белесые брови.

– Константин Дмитриевич Меркулов передал мне кассету, – сказал Президент. – И я ее прослушал. Признаюсь вам, я не был удивлен.

«Еще бы, – подумал Турецкий. – Тебе небось аналитики и советники все уши с этой кассетой прожужжали».

– Я знаю, о чем вы думаете, – прищурившись, сказал Президент. – Что советники давно уже предупреждали меня о чем-то подобном. Не скажу, чтобы я не прислушивался к их мнению. Однако человеку всегда свойственно надеяться на лучшее. Поэтому, скажу вам честно, я был огорчен.

Президент замолчал и уставился на Турецкого.

– Да уж, – кивнул Турецкий, понимая, что Президент ждет от него какой-то реплики. – Приятного здесь действительно мало.

Президент улыбнулся:

– Однако прежде чем приступить к серьезной беседе, Александр Борисович, я хотел бы поблагодарить вас за отличную работу. Вы сделали то, что не удалось сделать сотрудникам ФСБ, которые, собственно, и занимались этим делом.

– Вы имеете в виду убийство Матвея Кожухова? Или то, что… вернее, с чем связана эта кассета?

– Я имею в виду все, – с легкой усмешкой ответил Президент.

– Если бы между нашими ведомствами было больше доверия, мы бы распутали это дело гораздо быстрее.

– Не сомневаюсь, – кивнул Панин. – Однако… скажите мне, Александр Борисович, убийство Кожухова и впрямь организовали силы, стоящие за спиной премьер-министра?

«Силы, стоящие за спиной? – удивился Турецкий. – Он что, издевается, что ли?»

– Я не думаю, чтобы эти силы стояли за спиной Лобанова, – нахмурившись, сказал Турецкий. – Я думаю, они стоят с ним в одном ряду.

– Может быть, может быть… Ну, не будем спешить с выводами. – Президент довольно потер ладони. Видно было, что для себя-то он все выводы давно уже сделал.

«Лобанову теперь не позавидуешь», – подумал Турецкий.

– Однако прямых доказательств связи Лобанова и Полянина с организацией убийства Кожухова у вас все же нет? – вежливо поинтересовался Президент.

– Если федеральная служба безопасности пойдет нам навстречу и рассекретит материалы этого дела, то…

– Да, да, да, – поспешно закивал Панин. – Я постараюсь вам помочь. А пока… – Он придвинулся поближе, поднял руку и кашлянул в кулак. – Александр Борисович, я бы хотел, чтобы все, о чем мы с вами будем говорить, не вышло за пределы этих стен. Я могу на это рассчитывать?

Турецкий кивнул:

– Разумеется, Вадим Вадимович. Даю вам стопроцентную гарантию.

Панин улыбнулся:

– Я рад. Что ж, тогда я прямо возьму быка за рога. Что вы думаете об обстановке в стране?

– Если вы имеете в виду криминальную обстановку, Вадим Вадимович, то я считаю, что она просто взрывоопасная. Если такие дела творятся на самых верхах, среди таких людей, то чего же ждать от остальных?

Панин махнул рукой:

– Знаю, знаю… Рыба гниет с головы. Однако, уверяю вас, все не так плохо, как вам кажется. Конечно, политика не делается в белых перчатках. Главное для политика – уметь влиять на умы людей. А влиять можно разными способами, в том числе и откровенной ложью. Конечно, народ всегда разберется, кто говорит правду, а кто врет, но вы знаете, что это происходит не сразу. – Панин нахмурился: – И тем не менее на это можно взглянуть и под другим углом. Черный пиар неизбежен при… – Президент нахмурился еще больше, – …свободных выборах. Каждый кандидат использует те ресурсы, какие у него имеются. Но если дать этому волю, Александр Борисович, страна будет ввергнута в хаос. Конечно же, в данном вопросе нужна большая гибкость, но вместе с тем мы обязаны поставить работу властных структур в предвыборный период под максимально жесткий контроль. Вы согласны с этим?

– В общем, да, – кивнул Турецкий.

– Нужно создавать специальные контролирующие структуры, чтобы история с Лобановым не повторилась впредь. Можете вы что-нибудь предложить, Александр Борисович?

Турецкий пожал плечами:

– Почему нет? Конечно, с кондачка эту проблему не решить, нужно много думать, но… – Турецкий сдвинул брови и почесал пальцем переносицу. – В качестве первой, предварительной, что ли, меры я бы предложил создать специальную группу при президенте, состоящую из сотрудников Генпрокуратуры, Министерства внутренних дел и Федеральной службы безопасности.

Панин кивнул.

– Какова будет основная функция этой группы? – спросил он.

– Борьба с коррупцией в верхнем… – Турецкий замялся, – …и в самом верхнем эшелонах власти. Я читал, что сумма взяток дошла в этой сфере до десяти миллиардов долларов. Я, конечно, не социолог и не политолог, но я вижу, что творится вокруг, и эта цифра представляется мне вполне правдоподобной.

Президент задумался. Наконец кивнул:

– Ваше предложение кажется мне интересным, Александр Борисович. Я подумаю над ним. – Лицо его вновь стало открытым и приветливым. – Я давно наблюдаю за вашей работой, Александр Борисович. Мне кажется, что мы не используем ваш потенциал в полной мере. Что вы скажете, если я предложу вам сменить оперативную работу на работу государственного чиновника? Причем чрезвычайно высокого ранга?

Взгляд Турецкого охладел, лицо приобрело упрямое выражение.

– Моя работа – расследовать правонарушения, – холодно сказал он. – А в политесы я не играю. Вы уж не обижайтесь на меня, господин Президент, но это так.

Президент внимательно посмотрел на Турецкого и вздохнул.

– Жаль, – сказал он. – Мне бы очень хотелось выдвинуть вас на руководящий пост. Ввиду ближайших выборов мне нужны честные и преданные люди. Да вот, кстати, вы наверняка знаете следователя Черкасова. Не далее как вчера утром я выдвинул его на должность председателя комитета по борьбе с наркотиками.

Панин улыбнулся, ожидая положительной реакции со стороны важняка, однако Турецкий остался серьезен.

– Я не Черкасов, – медленно и тяжело произнес он. – У меня неплохая память, Вадим Вадимович, и я помню, как в свое время «честный чекист» Черкасов гонялся за правозащитниками. Все пытался их в тюрьму упрятать. Кстати, тот же Кожухов постоянно был под прицелом команды Черкасова. Нет, Вадим Вадимович, уж лучше я буду заниматься своим делом. По крайней мере, от этого есть хоть какая-то польза.

– Жаль, очень жаль, – явно смутившись, ответил на это Панин. – Я считаю, из вас получился бы неплохой руководитель антикоррупционного ведомства. Честные и умные люди мне сейчас нужны как никогда. Вам не кажется, что вы слишком… принципиальны в своих мнениях и суждениях?

Турецкий покачал головой:

– Нет, Вадим Вадимович. Я считаю, что невозможно быть «слишком принципиальным». Так же, как невозможно быть «слишком честным». Слава богу, моя должность позволяет мне не вступать в сделку с собственной совестью. – Турецкий дернул плечом. – И знаете, Вадим Вадимович, меня это вполне устраивает.

Президент молча выслушал слова Турецкого, и его узкое лицо потеряло большую часть доброжелательности.

– Хорошо, – сказал Панин и резко поднялся со стула. – Еще раз спасибо вам за хорошую работу. А с делом Лобанова-Шаховского я разберусь. Обещаю вам. И помните – я не забываю друзей.

– Я об этом слышал, – кивнул Турецкий, пожимая протянутую Президентом руку.

– Не смею вас больше задерживать.

Панин повернулся и быстрой походкой вышел из кабинета.