Текст книги "Врата"

Автор книги: Фрэнсис Пол Вилсон (Уилсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

12

Семели сбросила с глаза раковину, упала на пол, схватившись за левый бок, как копьем проткнутый. Никогда в жизни не испытывала такой боли.

– Больно, Люк! Ох, боже, как больно...

Он наклонился, протянул к ней руки, отдернул.

– Что случилось? В чем дело?

– Не знаю... – Боль уже отпустила. – Не знаю, как это могло случиться, только Дьявол ранен. Серьезно.

– Со стариком покончено?

– Нет. Невозможно добраться.

– Он ранил Дьявола? – спросил Люк, судя по тону не веря собственным словам.

– Нет-нет. Произошло то же самое, что в больнице, но в десять раз хуже. Пытаясь переступить черту, я чувствовала, что меня сейчас стошнит или разорвет на части... Не смогла провести Дьявола. – Собственно, не смогла себя заставить пересечь границу. – Потом бок Дьявола как бы пронзили кинжалом... изнутри.

– Сын старика?

– Не думаю. Это было перед домом старухи соседки. Наверняка она нам мешает.

– Что будем делать?

– Не знаю. Потом подумаю. Надо сначала Дьявола домой отвести. Ему очень больно, он не знает дороги. Я должна его проводить.

Семели посмотрела на раковину. Как только прижмешь к глазу, вновь почувствуешь боль. Но это необходимо. Нельзя бросать Дьявола. Надо вернуть его в нору, пусть спокойно лежит, выздоравливает.

Как костлявой карге удалось пробить его стальную броню?

Неизвестно, но обязательно выяснится. А когда выяснится, старуха расплатится за Дьявола. Суке будет точно так же больно. Может быть, даже больнее.

13

– Папа, тебе плохо?

Том, сидевший в кресле, открыл глаза. Сын озабоченно смотрел на него.

Вид у меня, наверно, чертовски поганый, подумал он, попытался ответить, но сумел лишь покачать головой, обливаясь потом.

– Сердце?

– Нет. – Наконец вернулся дар речи. – Не сердце. Голова. Вспомнил, что было в понедельник ночью.

– То есть во вторник утром?

– Когда произошла авария. Там... был тот самый аллигатор.

– Тот самый? – переспросил Джек.

– Думаешь, я бы забыл рога и лишние ноги?

Аня наблюдала за ним из шезлонга.

– Сколько раз я тебе говорила, не выходи ночью из дому.

– Даже не сосчитать. – Том вздохнул. – Надо было слушаться.

Джек сел напротив него на свой стул.

– Какое отношение аллигатор имеет к несчастному случаю? Или не имеет?

– Имеет. Теперь помню. Я ехал к югу по Пембертон, не спеша...

Некуда было спешить, поездка не имела цели, время не подгоняло теплой, хоть не по сезону прохладной ночью. В такую прохладу вполне можно ехать с открытыми окнами, не думая о москитах, которым не по силам даже столь невысокая скорость. Помнится шорох покрышек на дороге, мягкий ветерок в машине, смешанные запахи: резкий дух меч-травы, изголодавшейся по воде, сладкие ароматы цветущих кустов вдоль дороги.

– ...подъехал к знаку «стоп» у Южной, замедлил ход, остановился... ну, может быть, не совсем, но практически затормозил. Выехал на перекресток, снял ногу с тормоза и, не успев снова нажать на газ, увидел, как передо мной что-то выползло на дорогу. Я изо всех сил ударил по тормозам, встал посреди перекрестка как вкопанный.

– Аллигатор? – уточнил Джек. – Тот, которого мы только что видели?

Том кивнул:

– Никаких сомнений. Дальше нельзя было ехать. Препятствие такого размера – футов двадцать длиной – не объедешь. Да и не хотелось, по правде сказать. В машине я себя чувствовал в безопасности, особенно когда поднял стекла. Он не нападал, просто смотрел. Я включил верхние фары, чтоб лучше было видно, и, наверно заглядевшись на рогатого аллигатора, не услышал грузовика, пока он на меня практически не налетел. К тому же у меня окна были закрыты, а у него фары выключены.

– Обожди, – сказал Джек. – Шофер вел грузовик без фар в темноте? Даже без ходовых огней?

– Без всего. Я услыхал справа шум, оглянулся, вижу – темная громада мчится на меня с запада, уже почти налетает. Не успел среагировать... или просто в шоке замер. Так или иначе, не мог убраться с пути, и он меня здорово стукнул. Видно было, как в правое переднее крыло врезался большой бампер, потом грузовик шарахнулся в сторону, будто... не знаю... Бог его отшвырнул. Я головой ударился, в глазах потемнело. Сколько времени прошло, не помню. Очнулся в тумане, в облаке пара... наверно, из разбитого радиатора.

– Ты разглядел грузовик? Скажи, пожалуйста, это, случайно, не старый красный пикап?

Том отрицательно покачал головой:

– Нет. Большой грузовик в хорошем состоянии. По крайней мере, бампер, который в меня врезался, крепкий, как стенка, блестящий, хромированный. Почему ты решил, что пикап?

– Просто подумал. – Джек почему-то был недоволен.

– Наезд – не самое страшное. Дальше было хуже. Лежу я с тошнотой, с болью, обливаясь кровью, не в силах пошевельнуться, но живой, благодаря пристегнутому ремню безопасности, слышу приближавшиеся голоса. Помню, кто-то бешено ругался, мол, слишком сильно стукнули, вдруг убили? Потом дверца распахнулась, я чуть не вывалился из машины. Кто-то говорит: «Смотри! Он шевелится. Благодари Бога, что живой остался!»

– Похоже, тебя сбили намеренно.

– Конечно. – Том, сдержав дрожь, посмотрел на Аню, которая бесстрастно наблюдала за ним с нейтральным выражением на лице.

– Ты уверен? – переспросил Джек. – Почему...

– По тому, что дальше было. Они расстегнули ремень, вытащили меня, бросили на дорогу. Обращались, по-моему, дьявольски грубо, зная, что у меня спина может быть сломана. Тут я увидел большой грузовик, стоявший на обочине Южной дороги.

– Стой, – опять перебил Джек. – Грузовик стоял? По утверждению полиции, он после наезда скрылся с места происшествия.

– Действительно, только не сразу. Дашь договорить?

– Конечно, просто хочется, чтобы все в голове улеглось.

– Забудь пока про грузовик. Аллигатор пополз ко мне, и я понял, что это конец. Точно не могу сказать, может быть, показалось, что его поманили вытащившие меня мужчины. Как будто хотели, чтоб он меня съел... убил... – На этот раз не удалось удержаться от содрогания. – Он был от меня в десяти футах, когда послышалась сирена. Мигалки я не видел, но слышал, как мужчины осыпают проклятиями полицейскую машину, удивляются, откуда она тут взялась, и так далее.

– Офицер Эрнандес, – кивнул Джек.

– Ты его знаешь?

– Встречались. Помнишь, я рассказывал, что за двадцать минут до аварии в полицию сообщили по телефону о несчастном случае? – Он взглянул на Аню, не добившись реакции. – Он поехал разбираться на место. Похоже, тот звонок спас тебе жизнь.

Какая-то бессмыслица, думал Том. Кто мог знать об аварии до аварии? Тем не менее какая-то сирена выла на дороге.

– Не знаю, кто это ехал. Знаю лишь, что сирена спугнула мужчин, они заговорили с аллигатором, как с человеком. Один крикнул: «Коп едет! Прячься. Встретимся в лагуне!» Потом оба бросились к грузовику.

– Ты их разглядел? – спросил Джек. – У одного голова исковеркана?

– Голова? Почему...

– Ничего необычного не заметил? – быстро спрашивал он.

– Нет. Не помню. Не сводил глаз с аллигатора, который уползал с дороги в траву, а они тем временем уж почти добежали.

– А грузовик помнишь? Какой модели? Полуфургон, фургон?

– По-моему, полуфургон... без обычного прямоугольного кузова. Кузов особый, в каком возят гравий или еще что-нибудь.

– Никаких эмблем, надписей?

– Не видел, света не было, кроме луны и звезд... – Что-то мелькнуло в памяти.

– Что? – Джек придвинулся ближе.

– Кажется... на задней стенке что-то вроде цветка, сплошь черного. По крайней мере, в лунном свете выглядел черным. Потом помню вспыхнувший свет, и больше ничего, пока нынче утром не пришел в себя.

Внезапная мысль ударила, как... наехавший грузовик. Том посмотрел на Джека, на Аню.

– Меня кто-то хотел убить.

– Не обязательно, – возразил Джек. – Судя по замечанию «благодари Бога, что живой остался», они тебя убить не хотели.

Видно было, что Джек не верит ни единому своему слову, просто хочет его успокоить. Не вышло.

– Машину хотели сбить. И по-моему, хотели скормить меня аллигатору.

– Может быть, просто ты оказался в неудачное время в неудачном месте.

Тоже не помогло. Кто-то, несомненно, хочет его убить.

От этой мысли Тому стало плохо. В Корее его хотели убить северные корейцы и красные китайцы, но тогда шла война, этого следовало ожидать. А здесь Флорида, где он прожил чуть больше года. Завел много новых друзей и не может поверить, что нажил врага.

Тем не менее его кто-то пытался убить.

Том вдруг почувствовал себя мишенью на Аниной лужайке. Лучше сидеть в четырех стенах. Он неуверенно поднялся с кресла:

– Пожалуй, домой пойду.

– Как ты? – спросил Джек.

– Ничего. Все в порядке. Пойду лягу. Извини, Аня.

– Иди, Том, – сказала она, сидя в шезлонге с мокрым псом, свернувшимся в клубок у нее на коленях. – Тебе надо отдохнуть.

– Я с тобой, – вызвался Джек.

– Ни к чему. Найду дорогу.

– Не в том дело, – ответил сын, вставая и беря его под руку. – Пошли. Я тебя провожу. Понимаю, как ты себя чувствуешь.

Нет, не понимаешь, подумал Том. И, надеюсь, никогда не поймешь.

Хороший мальчик Джек. Впрочем, не мальчик – мужчина, и очень отважный. Бросился между злобным аллигатором и стариками с одним легоньким стульчиком вместо оружия. Только не понимает, что значит страх перед тем, кто жаждет твоей смерти. Это хуже войны. Том всей душой надеялся, что его сыновьям никогда не придется идти на войну и узнать такой страх. Теперь с этим покончено. Оба были слишком молоды для Вьетнама, а в Заливе воевали добровольческие отряды.

– Постой, – оглянулся он. – Надо позвонить в полицию или в природоохранный контроль...

– Зачем? – спросила Аня.

– Предупредить, что в нашем пруду чудовищный аллигатор.

Она махнула рукой:

– Не волнуйся. Он исчез и, по-моему, вряд ли вернется после нынешнего приема.

– Как он мог исчезнуть? – полюбопытствовал Джек.

– Через подземный туннель, который ведет из пруда в Эверглейдс.

– Правда? – удивился Том. – Я не знал.

Джек внимательно посмотрел на нее:

– А вы откуда знаете, Аня?

– Я здесь давно, – пожала она плечами. – Было время узнать кое-что.

Том заметил, что Джек снова к ней пригляделся, махнул рукой:

– Нам надо поговорить.

Она подняла бокал.

– Я здесь посижу.

Обмен репликами озадачил Тома. Как только они вошли в дом, он обратился к Джеку:

– Зачем тебе это надо?

– Что?

– Разговаривать с Аней. О чем? Что это означает?

– У меня к ней несколько вопросов.

– Каких?

– Разных. Я тебе потом расскажу.

Почему-то не особенно верится... Что между ними происходит? Том собрался было поднажать, но Джек схватил с телефонной тумбочки блокнот и ручку.

– Кое-что вдруг пришло в голову. Назови мне фамилии троих погибших людей.

– Зачем? – Он сразу сам понял. – Ох, нет. Неужели ты думаешь...

– Я не знаю, что думать, пап. Когда мы говорили об этом, Карл верно заметил, что других убили птицы, пауки, змеи, а ты, попав в автомобильную аварию, не укладываешься в картину. Но если ты все правильно вспомнил, то стал бы не жертвой наезда скрывшегося грузовика, а был бы съеден аллигатором. Это укладывается в картину.

Том покачал головой:

– Ты недавно намекал, будто бы во Вратах осуществляется коварный план по возврату недвижимости. Теперь на что намекаешь? Разве можно заставить птиц, змей на кого-то напасть?

Джек посмотрел на него:

– Разве можно заставить напасть аллигатора? Дважды. Папа, он направлялся к тебе. Нацелился на тебя, словно стрела из лука.

Том хотел – пытался – возразить и не мог. Сын прав. Открытая пасть целилась прямо в него.

– Дичь какая-то, – пробормотал он. Причем самое дикое то, что аллигатор остановился на краю Аниного газона. Он вдруг почувствовал себя слишком усталым, чтобы сейчас об этом раздумывать. Есть еще один более важный вопрос. – Почему на меня?

– Вот это я и намерен выяснить, – сказал Джек.

Том заметил сверкнувшую в его глазах ярость. Никак не ожидал увидеть в своем сыне-наладчике огонь, пыл, решимость...

...и что-то еще. Кажется, будто Джек уже знает ответ, знает хотя бы, где его искать. Тоже невероятно. Он тут и двух дней не пробыл.

– Диктуй фамилии, – велел тот, поднося ручку к бумаге.

14

Папа пожелал доброй ночи, ушел к себе в спальню. Послышался шум воды в душе, бормотание телевизора за закрытой дверью. Может быть, смотрит, может быть, дремлет перед экраном.

Джек с большим удовольствием остался в одиночестве. Есть время подумать. Вытащил из холодильника пиво, зашагал по передней комнате, пережевывая случившееся и едва не случившееся. Он был без оружия. Ну и что? Пошел к соседке поболтать и выпить на закате. Кому нужно оружие?

В другой раз будет умнее. Если другой раз настанет. Несколько выстрелов между глаз и в открытую пасть остановили бы аллигатора. Почти наверняка.

Пистолет не потребовался – аллигатор не смог переступить границу Аниного двора.

Он успел привыкнуть к сверхъестественным явлениям, однако...

Кто или, того хуже, что способно держать под контролем жизнь здешней дикой природы? Кругом написано крупными буквами – Иное. Несомненно, Иное отняло у него Кейт, покусилось на Джиа и Вики, на еще не родившегося младенца. Теперь ринулось на отца?

Джиа и Вики...

Джек вытащил сотовый телефон, набрал номер. Она обрадовалась, что отец вышел из комы, он придержал другие детали, включая две неудачные атаки аллигатора, предупредил, что задержится на несколько дней, пока не убедится, что с папой все в порядке.

К телефону подскочила Вики с просьбой привезти ей маленького аллигатора. Джек содрогнулся, но пообещал постараться поймать. Только маленького.

Опять заговорила Джиа. Чувствует себя хорошо, младенец вроде толкается, хотя точно не скажешь. На Саттон-сквер тихо-спокойно.

Обменявшись признаниями в любви и пожеланиями спокойной ночи, Джек разъединился и снова позвонил в Манхэттен. На этот раз Эйбу.

Услыхав голос в трубке, сказал:

– Привет, это я.

За его мобильным «тракфоном» проследить невозможно, но Бюро по контролю над продажей алкогольных напитков, табачных изделий и оружия всегда может заинтересоваться Эйбом в связи с незаконной торговлей оружием и установить прослушивание. Ради всеобщей безопасности он никогда не произносит ни своего, ни прочих имен, даже самого Эйба не называет по имени.

– Добрый вечер. Как отпуск проводишь?

– Можно бы и получше. Знаешь, думал развеяться во время турнира. Не вышло. Противники гораздо сильнее, чем ожидалось.

– Правда? Насколько я помню, ты не ждал особой конкуренции.

– Представь, оказалось, ошибся. Дело вот в чем. Мне нужна хорошая дополнительная экипировка. Точней, новые теннисные костюмы. Большого размера.

– Какого?

– Самого большого. На слона.

– На слона?

– На мастодонта. И пожалуй, несколько ракеток.

– Какой-нибудь особой модели?

– Сам выбери. С красивыми наклейками и гораздо прочнее моих.

– Значит, против тебя выступает могучий игрок?

– Да. Сегодня впервые вышел на корт. По-моему, лучших приемов еще не демонстрировал, поэтому хочу приготовиться.

– Правильно. Пришлю чудесную коллекцию ракеток на выбор. Может, струны еще положить про запас, на случай, если лопнут?

– Конечно. Чем больше, чем лучше. Ты же знаешь, как у меня рвутся струны.

– Еще бы. Больше ничего?

– Теннисные мячи.

– Мячи? Не понимаю. Разве там нельзя купить теннисные мячи?

– Такие, как у тебя, всегда новые – нет. Обязательно пришли желтые. Светло-желтые.

– Светло-желтые...

В тоне Эйба послышалась неуверенность.

– Да, светло-желтые. Цвета моего любимого фрукта.

– Лимона?

– Нет, старик, ананаса. Помнишь, как я люблю ананасы?

– Ну конечно. Как можно забыть! Хорошо, посмотрю, найдутся ли на складе. Сколько прислать?

– Дай подумать... Надо запастись. Пожалуй, десяток.

– Десяток? Видно, много у тебя будет матчей.

– Надеюсь, что нет. Чем больше играешь, тем больше шансов получить травму. Предпочитаю играть без ушибов и растяжений, однако наперед не угадаешь. Лучше подстраховаться, правда?

– Безусловно. Прислать на тот адрес, что ты мне оставил?

– На тот самый. И поскорей, хорошо? Кто знает, с кем я завтра буду встречаться.

– Прямо сейчас упакую, вечером отправлю. Со спецкурьером. Если ничего не случится, завтра днем получишь.

– Отлично. Запиши за мной, расплачусь по возвращении. Я твой должник.

– Припишу к сумме долга.

– Давай. Ох, кстати, я тут девчонку тебе приглядел. Старушка, которая может стать задушевной подружкой.

– С каких пор ты стал сводником?

– Просто стараюсь скрасить тебе жизнь, дружище.

– Ладно. Сейчас я тебе прочищу мозги. Первый вопрос: скорей толстая или скорей худая?

– Олив Ойл рядом с ней – чемпион по сумо.

– Извините, не интересуюсь. Мне нужна женщина в теле, полная, чтобы мы рядом не напоминали толстого и тонкого, которая не покосится на лишний намазанный сливочным сыром рогалик, а предложит другой, даже, может быть, третий. Для чего мне женщина без аппетита?

– Ладно. Я ведь только предложил.

– Найди пампушку, тогда побеседуем. Возвращаясь к теннису: будь осторожен. Смотри под ноги. Чуть оступишься – вылетишь из игры.

– Сущая правда. Потом поговорим.

– Не пропадай. Сообщай счет.

– Непременно.

Джек с улыбкой разъединился – улыбка погасла при взгляде на отцовскую спальню. Он тихонько стукнул в дверь, не получил ответа, приоткрыл, заглянул. Папа лежал в постели, тихонько похрапывал с пультом дистанционного управления в руке, с включенным погодным каналом.

Джек повернулся, направился к парадной двери. Пора нанести визит мисс Манди. Получить ответы на несколько вопросов. Черт возьми, у него куча вопросов, и на некоторые у нее наверняка есть ответы.

15

В переднем саду у Ани было пусто. Мебель стояла на своих местах, а она с Ирвингом исчезла. Равно как бокалы, вино, пиво, которое принесли Джек с отцом.

Он постучал в дверь. Аня, в другом пестром кимоно с плывущими на плоской груди красочными китайскими лодками-сампанами, открыла почти сразу.

– Вернулся? Значит, с отцом все в порядке.

– Пережил потрясение, но, по-моему, ничего. Надо поговорить.

– Если хочешь. – Она посторонилась. – Входи.

Джек вошел в оранжерею.

– Пиво я поставила в холодильник, чтобы не согрелось, – объяснила Аня по дороге на кухню. – Будешь?

– Нет, спасибо. Я не затем пришел.

Она остановилась у кухонного буфета, где стояли в ожидании бутылки вина, пустой бокал рядом с наполовину полным. Не изящные бокалы для кларета, а огромные стеклянные шары вместимостью в восемь – десять унций. Наполнила оба, один протянула.

– Попробуй. Итальянское. «Вальполичелла».

– Правда не хочется. Я...

Она посмотрела ему в глаза:

– Не люблю разговаривать с теми, кто отказывается со мной выпить.

Джек, пожав плечами, принял бокал, пригубил. Приходилось делать кое-что похуже, чтоб кого-нибудь разговорить.

– Неплохо. – Ну, теперь она довольна? – Можно задать вам несколько вопросов?

– Если угодно. – Аня села на диван, над которым висели растения, лозы, закурила, принялась тасовать карточную колоду. Указала ему на шезлонг: – Садись. Хочешь спросить о русской женщине с эскимосской лайкой-маламутом?

У него отвисла челюсть.

– Я... я...

– Об индианке с немецкой овчаркой? О той, что советовала держаться подальше от дома в Астории, что ты глупо проигнорировал.

– Откуда вы знаете? – пробормотал Джек, обретая дар речи.

Она выпустила струю дыма, начиная раскладывать на столике классический пасьянс.

– Случайно догадалась.

– Я с июня наталкиваюсь на женщин, которым слишком много известно... На женщин с собаками. Вы третья. Две – еще не правило, а три...

– Не волнуйся. Тебе нечего их опасаться. Меня тоже.

Он глубоко вдохнул и выдохнул. Надеялся на запирательство, на уклончивые ответы. Прямота, подтвердившая подозрения, полностью сбила с толку.

Джек хлебнул вина. Может, поэтому Аня настаивала на выпивке.

– Кто вы такие?

Она разложила карты, начала игру, открывая их звучными короткими щелчками.

– Да, собственно, никто.

– Не верю. Слишком много знаете. В июне во время болезни ко мне пришла русская дама, – он мысленно увидел ее: волосы цвета соли с перцем, серый спортивный костюм для пробежек, крупная белая лайка-маламут, – и начала толковать о войне, в которой я будто бы принимаю участие. «Идет война, ты – боец», – объявила она. Не помню, прямо высказалась или нет, только наверняка имела в виду так называемое Иное...

Аня оставила карты, глядя на него.

– Об Ином ты к тому времени уже слышал.

– Угу.

Хотя лучше в не слышал. Впервые услышал в этом году, как ни странно, на конференции, посвященной разоблачению заговоров. И с тех пор уже как бы не распоряжался собственной жизнью.

Услышал, что две колоссальные непостижимые космические силы вечно ведут войну. Борьба идет за все миры, измерения, за само бытие. Земля с человечеством в глухом уголке Вселенной – малая пешка на игровой доске, не имеющая большого значения. Но чтобы объявить себя победителем, надо завладеть всем до последней крохи. На одной стороне стоит нечто враждебное людям. Эта стихия, сущность, сила не имеет названия. Те, кто знает о ее существовании, испокон веку зовут ее «Иное». Если победит Иное, Земля превратится в гиблое место для любой известной формы жизни. К счастью, она пока находится под опекой другой стороны, которую именуют Союзником. Не совсем точно, насколько можно судить. Эта сила не дружелюбная, а просто враждебная врагу человечества. Самое большее, чего Земля от нее может ждать, – милостивое пренебрежение.

– В ту минуту я принял русскую женщину за лихорадочный бред, но потом она вновь появилась и предупредила...

– Что совпадений в твоей жизни больше не будет.

Джек кивнул. От такого предупреждения до сих пор мороз прохватывает. Катастрофический смысл.

– Она была права?

Аня вернулась к игре, передвигая на столике карты, выкладывая на базу тузы и двойки.

– Боюсь, да, милый.

– Значит, кто-то руководит моей жизнью. Зачем?

– Затем, что ты принимаешь участие.

– Не по своей воле.

– Воля в таких делах не имеет значения.

– Ну, если кто-то или что-то видит во мне своего знаменосца, пусть еще раз хорошенько подумает.

– Ты не знаменосец. Пока.

Уже легче. Немного.

– А кто?

Аня увлеклась раскладкой. Джек невольно обратил внимание, как ловко карты ложатся на столик.

– У тебя был предшественник, – объявила она. – Тот же самый, что у Близнецов. Не забыл Близнецов?

Перед глазами Джека мелькнули двое мужчин в одинаковых черных костюмах и темных очках, с идентичными бесстрастными бледными лицами.

– Разве можно забыть?

– Им предстояло заменить предшественника. А когда ты отправил их...

– Не оставалось особого выбора. Либо они, либо я. Я потом попытался помочь, но они отказались.

– Они сделали свое дело, однако с их исчезновением образовалась брешь. Которую ты должен заполнить.

– Вы же сказали, еще кто-то есть?

Аня кивнула, положив на столик последнюю карту. Все открылись. Пасьянс сошелся. Не трудясь перекладывать карты на базу, она собрала колоду, перетасовала.

– Есть. Мужчина из мужчин. Только он уже стар и может умереть, прежде чем снова понадобится.

– Снова?

– Он давно сражается на стороне Союзника.

– Сколько лет?

– Очень давно. Так давно, что ты не поверишь. Теперь его дни сочтены. После многовековой службы Союзнику – по-моему, слишком долгой, да кто прислушивается к старухе – его освободили. Впрочем, кажется, преждевременно. Несмотря на возраст, он может еще пригодиться. А если не доживет до того дня... – Она взглянула Джеку в глаза.

– Тогда я?

– Тогда ты.

Против всякой вероятности Джек поверил. С усилием прогнал мрачные мысли. Может быть, этот день никогда не наступит. Или к тому времени он сам умрет от старости.

Ладно. Он ведь пришел к Ане не ради себя – ради папы.

– Иное причастно к несчастному случаю с папой?

Аня кивнула, закончила тасовать, начала раскладывать другой пасьянс.

– И Союзник тоже, хоть скрытно.

– Вы с подругами, как я догадываюсь, стоите на стороне Союзника?

– Нет, – покачала она головой. – Я противница Иного, но не сторонница Союзника.

– На чьей же вы стороне?

– На твоей.

– Если я связан с Союзником, значит...

Аня раздраженно поморщилась и прервала игру.

– Я говорю, что не стою на стороне Союзника. Я сказала, что стою на твоей стороне. Значит, ты действуешь отдельно и независимо от Союзника.

– Почему?

– Потому что Союзник бывает таким же безжалостным, как Иное. Он противостоит Иному по собственным соображениям, ни одно из которых не связано с нашим благополучием и безопасностью. Использует в борьбе с Иным тебя и любого другого, не заботясь о том, что с тобой будет. Процветание человечества не входит в его планы. А в мои входит.

– Почему? Что вам до этого?

Аня вновь принялась перекладывать карты на столике.

– То же, что и тебе. Мы все в одной лодке на этой планете. Земля и есть лодка, если подумать. Люди заслуживают освобождения от обеих агрессивных сил. На нашей планете, в нашем уголке мироздания обитают разумные существа, поэтому она играет в борьбе столь важную роль. Это не просто собственность, которую можно выиграть, проиграть, обменять по собственному желанию. Если она должна достаться одному из двух, я предпочла бы Союзника, чем Иное. Хотя зачем кому-нибудь доставаться? Почему не избавиться от обоих?

– Согласен, – кивнул Джек, откинулся на спинку стула, стараясь разобраться в ее словах, в их смысле. – Однако из всего вами сказанного следует... что тут замешана и третья сила?

– Пожалуй.

– В том числе вы... и те женщины?..

– Получается так.

– Разве можно соперничать с двумя другими участниками?

– Я обязана.

– Но кто вы такая? Откуда?

– Мы отовсюду. Повсюду, кругом. Ты нас просто не замечаешь.

Джек затряс головой, разгоняя туман. Не хотелось сейчас разбираться. Без того трудно верить в сценарий космического перетягивания каната, а теперь выясняется, что в потасовке участвует третья сила или всегда участвовала, да никто ему не рассказывал. В любом случае потом можно об этом подумать. Сейчас надо сосредоточиться на отце.

– А папа тут при чем? Почему...

В голове возникла леденящая мысль. Что Аня сказала в первый день в больничной палате?

Поверь, малыш, ты многого не знаешь о своем отце.

– Ох, нет! Неужели тот самый «предшественник» – мой отец?

– Том? – расхохоталась Аня. – Что за бред! Думаешь, будто в волшебной сказке живешь? Это надо ж такое придумать!

– Вы фактически не говорите «нет».

– Хорошо. Хочешь услышать «нет»? Пожалуйста – нет. Твой отец не имеет непосредственного отношения ни к Союзнику, ни к Иному. Никогда не имел и никогда не будет иметь.

Она вновь рассмеялась и вернулась к картам.

Джек тоже вынужден был улыбнуться. Ладно, мысль, конечно, смешная. Перо бывает сильнее меча, но бухгалтер в роли защитника человечества от Иного? Безумная идея.

И все-таки... был момент...

– Вы сказали, непосредственного отношения не имеет. А косвенное?

– Разумеется. Разве не видно?

– Потому, что он мой отец?

– Кровный родственник, – кивнула Аня.

Джек закрыл глаза. Вот что он подозревал, чего боялся.

– Значит... аллигатора прислало Иное.

– Прислало? Нет, это чья-то чужая инициатива. Могу подтвердить – эту тварь породило Иное, но специально или случайно, трудно сказать.

– Почему? Вы ведь все знаете.

– Я не все знаю, малыш. Иначе мы с тобой заставили бы Иное и Союзника собирать чемоданы.

– Я почему-то не могу отделаться от ощущения, что вы что-то скрываете. Не все знаете? Хорошо. Всего никто не знает. Но почему не расскажете все, что знаете?

– Потому что порой предпочтительно узнавать самому. Впрочем, могу рассказать о связи Иного с тем самым аллигатором.

Джек развалился на стуле, хлебнул вина.

– Внимательно слушаю.

– Он появился на свет вблизи от узловой точки.

– Что это такое?

– Совершенно особое место. В разных местах земного шара завеса между нашим миром и Иным утончается. А иногда разрывается в точке, где к нам слегка, ненадолго просачивается Иное. Существа редко проникают с той стороны. А влияние – дело другое.

– Я, кажется, догадываюсь, где находятся такие точки, – вставил Джек. – В Вашингтоне, округ Колумбия... Скажем, возле Капитолийского холма или Белого дома...

Аня улыбнулась, собирая карты. Пасьянс опять сошелся.

– Боюсь, действия этих мошенников не объяснить подобной причиной, малыш. Одна точка находится неподалеку отсюда, а другая поблизости от вашего старого дома.

– Где? – Он почему-то не удивился.

– В лесных пустошах Нью-Джерси. В местечке под названием Рейзебэк-Хилл.

Прошлой весной Джек отправился в пустоши и чуть там навсегда не остался.

– Должно быть, очень хорошо спрятана. Я имею в виду, кто-нибудь уже наткнулся бы.

– В лесных пустошах есть места, где не ступала нога человека. Даже если б ступала, узловые точки открываются только дважды в год, в дни равноденствия. Хотя косвенное влияние постоянно заметно.

– Например?

– По мутациям. Во время равноденствия что-то просачивается с другой стороны, изменяя клетки живых существ – растений, животных, деревьев... людей.

– Кто-то должен обратить внимание!

Аня покачала головой:

– Узловые точки расположены в безлюдных местах.

– Очень удачно.

– Да нет. Все правильно, если припомнить, что протечки случаются сотни лет и люди рядом с точками тревожно себя чувствуют. Не точки возникают в местах, откуда ушли люди. Ровно наоборот: люди – в большинстве своем – инстинктивно бегут от точек.

Узловые точки... мутации... рогатый людоед-аллигатор...

– Узловая точка не здесь, а в болоте.

– Говорю тебе, не в болоте, а...

– В травяной реке. Правильно. Ладно. Я ведь все-таки прав, что узловая точка находится в Эверглейдс?

Аня кивнула:

– В лагуне, рядом с пригорком, поросшим деревьями.

– Откуда вам известно?

– Я уже говорила, милый, что живу здесь дольше, чем ты.

– Как долго?

– Вполне достаточно.

– Ну хорошо. – В Ане чувствовалось нечто вечное, наверняка она гораздо старше, чем кажется. Воспользовавшись моментом, Джек прямо спросил: – Сколько лет вы и другие женщины здесь живете?

– Интересуешься моим возрастом?

Она закурила другую сигарету, собрала карты. Очередной пасьянс сошелся. Третий подряд. Определенно, не просто удача. Либо фокус показывает, либо... Ну, бог с ней.

– Не хотите говорить – не надо. Может, снова индианку встречу, – он вспомнил оранжевое сари, длинную косу, немецкую овчарку, – у нее спрошу. Она молодо выглядит.

– Никогда не спрашивай женщин о возрасте, – рассмеялась Аня.

Подумав о других женщинах с собаками, Джек кое-что припомнил.

– Русская говорила о каком-то Противнике. Кто это? По ее словам, я с ним встречался.

Аня откинулась на спинку дивана, глядя на него.

– Встречался. Помнишь, я тебе рассказывала о старике, некогда защищавшем Союзника? И у Иного есть свой боец. Очень опасный. Древний. Не однажды его убивали, а он всякий раз возрождался.

– И я с ним встречался? Однако...

Он вдруг понял. Удивительный, странный мужчина, который впервые ему рассказал об Ином и в котором он заподозрил окончательного виновника смерти Кейт.

– Рома, – шепнул Джек. – Сол Рома. По крайней мере, так он мне представился. Потом оказалось, что это неправда.