Текст книги "Брет Гарт. Том 6"

Автор книги: Фрэнсис Брет Гарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

Билл дернул вожжи, и через пять минут они доехали до того места, где упало дерево. Огромную сосну, что свалилась с крутого склона горы и преграждала дорогу, теперь распилили пополам, часть ветвей обрубили и обе половины ствола откатили в стороны, чтобы карета могла кое-как проехать между ними. Громоздкая карета замедлила ход, и Юба Билл искусно провел шестерку лошадей сквозь эту узкую щель; сосновые ветки, блестящие и влажные от дождя, шуршали о бока и обшивку кареты, совсем заслоняя окна. С империала казалось, что лошади усердно прокладывают себе путь в темно-оливковом блестящем море и оно, едва расступясь, вновь смыкается за каретой. Передние лошади уже выходили из этого моря. Билл начал было подбирать ослабшие вожжи, как вдруг раздался повелительный окрик:

– Стой!

Фонари кареты осветили всадника в маске, неподвижно стоявшего посреди дороги. Билл схватился было за кнут, но тотчас опомнился, натянул вожжи и, выругавшись сквозь зубы, окаменел на козлах. А почтальон – этот мигом схватил ружье, но Билл стиснул ему локоть и прошептал прямо в ухо:

– Поздно! Не дури! Нас взяли на мушку.

Внутри, в темноте, пассажиры только и поняли, что карета опять остановилась. Те же, кто ехал на империале, почувствовали, что из-за ветвей деревьев, темневших по обе стороны дороги, на них направлены невидимые ружья, и не шевелились.

– Я решил не мешать тебе, пока ты не кончишь работу, Билл, – повелительно сказал довольно приятный голос. – Подай мне денежный ящик – и скатертью дорога! Я никого не трону. Но обоим нам недосуг, так что пошевеливайся!

– Отдай деньги, – мрачно посоветовал Билл почтальону.

Тот нагнулся к ящику под своим сиденьем; лицо его было бледно, глаза горели. Он замешкался – видно, замок не сразу подался, – но наконец вынул денежный ящик и подал его другому вооруженному человеку в маске, который неожиданно появился из-за ветвей.

– Ну, спасибо, – сказал голос. – Можешь ехать.

– Покорно благодарю, – едко усмехнулся Билл, подбирая вожжи. – Первый раз в жизни вашему брату пришлось даже дерево свалить, чтоб остановить меня.

– Ну, уж это ты врешь, Билл, хоть и сам того не знаешь, – весело возразил голос. – Я и не думал валить сосну, наоборот, это я послал тебя остеречь, а то бы ты разбился и попал раньше срока к чертям в пекло вместе со всеми своими пассажирами. Ну, езжай!

Взбешенный Билл не стал дожидаться повторного приказа; он хлестнул лошадей, и карета рванулась вперед. Все произошло так быстро, что пассажиры внутри ничего и не заподозрили; даже те, кто сидел наверху, очнулись от оцепенения и постыдного бездействия только потому, что карету, летевшую с горы, отчаянно трясло, и им пришлось изо всех сил цепляться за что попало, чтобы не свалиться. И все же, как ни мчались лошади, Юба Билл заметил, что почтальон то и дело украдкой озирается. Конечно, во время налета молодой человек не струсил и готов был кинуться в драку, хоть от этого и не было бы никакого толку, но сейчас его напряженное побелевшее лицо и стиснутые губы очень встревожили Билла; поэтому, когда они все тем же галопом одолели три мили и подлетели к ближайшей станции, он схватил почтальона за руку и, пока вокруг шумно обсуждали новость, которую они привезли с собой, потянул его в сторону от любопытной толпы, прихватил с прилавка графин виски, втолкнул молодого человека в боковую комнатушку и плотно закрыл дверь.

– Не вешай носа, Брайс! Что толку маяться? – заговорил он с чувством и положил большую руку на плечо почтальона. – Будь мужчиной! Ведь ты ж нынче доказал, что не трус, хоть совсем еще желторотый, и что парень ты стоящий; только, если б я тебя не придержал, ты бы сейчас уже был покойником. Дело-то было гиблое с самого начала, ты бы им все равно не помешал. Ты и то уж вовсю старался спасти деньги, я свидетель, и перед Компанией так и скажу: мол, я горжусь, что ехал с таким парнем. Так что брось горевать, и вот… – Он налил в стакан виски. – Возьми-ка, выпей.

Но Брайс отвел стакан рукой, глаза его горели, губы пересохли.

– Ты еще не все знаешь, Билл, – сказал он сдавленным голосом.

– Что там еще знать?

– Поклянись, что никому ни слова, – молодой почтальон судорожно схватил Билла за руку, – и я тебе скажу.

– Давай выкладывай!

– Карету ограбили раньше!

– Чего-о? – вскричал Билл.

– Деньги… пачка долларов… их уже не было в ящике, когда та шайка напала на нас.

– Какого черта ты плетешь?

– Да ты слушай! Когда ты велел мне отдать ящик бандиту, я подумал… может, и глупо: выну-ка я деньги и соскочу! Ясно, они будут стрелять, но ведь только в меня одного, а я, может, и сумею удрать; ну, а если убьют, что ж, я выполню свой долг и никто другой не пострадает. Ну вот, добрался я до ящика, хвать – замок уже взломан и денег нет! Я кое-как исхитрился, опять закрыл замок да и отдал ящик. И потом всю дорогу боялся: вдруг сразу увидят, что ничего там нет, и опять погонятся за нами!

– Постой, стало быть, они ящик-то взяли, а там пусто? – ахнул Билл, вытаращив глаза.

– Ну да!

Билл вскинул руку, точно принося торжественную клятву, с размаху стукнул себя по коленке и согнулся в три погибели в приступе неудержимого, хоть и совершенно беззвучного хохота.

– Тьфу ты, пропасть! – бормотал он, задыхаясь. – Держите меня, не то лопну от смеха! Тссс! – И он ткнул пальцем в сторону соседней комнаты. – Ни звука никому! Оно, конечно, молчать про такое трудно, меня так и подмывает… но уж придется держать язык за зубами. Ах ты, прах меня побери! Брайс, ты только представь, Стрелок Гарри перед всей своей шайкой открывает этот ящик… Ну и рожа у него будет! Он же до того хитрый да ловкий, думает, сам черт ему не брат! Ну и потеха! Вот бы поглядеть, как он откроет ящик, да послушать, как он станет ругаться на чем свет стоит! – Билл снова затрясся от сдерживаемого смеха и весь побагровел; молодой почтальон тоже был теперь не так бледен, как раньше.

– Но деньги-то все равно пропали, Билл, – сказал он мрачно.

Юба Билл единым духом осушил стакан виски, утер рот и глаза, подавил новый приступ смеха и уже серьезно сказал:

– А по-твоему, когда и как их украли?

– Наверно, когда я пошел с другими в ту хижину при дороге, – с горечью отвечал почтальон. – Я-то думал, беспокоиться тут не о чем, и потом в карете оставались двое пассажиров, один внутри да один на козлах, – тот, который сидел рядом с тобой.

– Ах, чтоб тебе! – Билл хлопнул себя по лбу. – Я ж совсем забыл подобрать их по дороге! Да они и сами вроде не собирались влезать обратно.

– Теперь я понимаю, – еще горестней сказал Брайс. – Значит, они тоже из той шайки.

– Ну нет, – решительно возразил Билл. – Не такой человек Стрелок Гарри; он грабит по-честному, в открытую. И дерево тоже наверняка не он повалил. Знаешь что, сынок? – прибавил он вдруг и опять положил руку на плечо Брайсу. – Ставлю сто против одного, это работа тех двух подлецов, которые прикинулись пассажирами, а потом надули свою шайку. И ведь этот шакал заплатил вдвое за место на козлах, а я-то хорош – ни о чем не догадался!

Брайс знал, что Билл всегда злится, если кто дает взятку кассиру, чтобы занять место на козлах: только его приятели имеют право на завидное местечко, может же он сам выбрать себе соседа на всю поездку!

– Какая разница, которому вору достались деньги, нам от этого ничуть не легче, – мрачно заметил Брайс.

– Ах, не легче? – Билл вскинул голову, и глаза его блеснули. – Видно, ты не знаешь Стрелка Гарри. Думаешь, его одурачили, а он так это им и спустит? Нет уж, – продолжал он, задумчиво расчесывая пятерней свою длинную бороду. – Он все понял, как только открыл ящик, потому и не погнался за нами. Теперь он выследит этих мошенников, они от него и под землей не укроются, и вот тут-то… – Он говорил все медленней, все раздумчивей. – Вот тут-то ты и вмешаешься в это дело, сынок.

– Ничего не понимаю, – нетерпеливо сказал почтальон.

– Видишь ли, – с той же раздражающей медлительностью продолжал Билл, точно говоря с самим собой, а не с Брайсом, – Гарри – он больно гордый и много об себе понимает, и что его так провели – это ему нож в самое сердце, верно тебе говорю. Тут не в деньгах соль, а что в шайке нашлись предатели, что его ослушаться посмели, – вот что главное, И если б только ему добраться до этих воров, он и денег не захочет, лишь бы тем ничего не досталось. Вот и выходит, на тебя будет работать такой сыщик, что ему вся полиция Калифорнии в подметки не годится! Да постой, ты, может, никогда и не слыхивал про Стрелка Гарри? Признавайся, – сказал вдруг Билл, словно между прочим, и в упор поглядел на жадно слушавшего почтальона.

Молодой человек слегка покраснел.

– Я очень мало о нем знаю, – сказал он.

Лицо прелестной девушки из придорожной хижины встало у него перед глазами, теперь он увидел ее в новом свете.

– Он человек не вовсе пропащий, за ним и хорошее водится, – задумчиво сказал Билл. – А живет он, говорят, где-то тут, в чаще, в хижине, с ним сестра-калека и ее дочь, обе они за него готовы в огонь и в воду. Найти его не так уж трудно, если кто по-настоящему захочет.

Брайс глянул на Билла, и глаза его были полны решимости.

– Я найду, – твердо сказал он.

– Коли тебе повезет и ты его увидишь, – сказал Билл еще медленнее, поглаживая свою бороду, – можешь сослаться на меня.

– На тебя? – изумился почтальон.

– Ну да, – спокойно подтвердил Билл. – Он знает, я обязан его прикончить, ежели подвернется случай, – это мой первейший долг, и я тоже знаю, он меня мигом продырявит, коли придется. Но в таких делах, как нынче, парень, Компания полагается на меня, – я в ответе за то, чтоб горячие головы вроде тебя да вон такие остолопы (он ткнул пальцем в сторону двери, за которой собрались пассажиры) не попали под пулю по собственной глупости. Стало быть, пока Компания не посадит на империал таких людей, чье дело драться, коли кто нападет, – а нападают-то такие, чье дело тоже драться, – ничего у нас не выйдет. Гарри всегда со мной поступал честно, потому я и знаю: к этому подлому воровству он не причастен, вот и не погнался за нами – понял, что это не мы его надули и тут кто-то другой замешан, я-то ведь тоже всегда честно с ним поступал. А все равно хотел бы я поглядеть на него, когда открыли ящик! Бог ты мой! – Билл опять затрясся в приступе беззвучного хохота. – Можешь рассказать ему, как я хохотал!

– Нет уж, про это я рассказывать не стану. – Молодой человек невольно и сам улыбнулся. – Но ты подал мне мысль… пожалуй, я так и сделаю.

Билл увидел, как загорелись глаза Брайса, как вспыхнули его щеки, и одобрительно кивнул.

– Что ж, валяй, сынок. Компании-то я доложу, что ты ни сном, ни духом не виноват, а дальше действуй один. Я дал знать кому положено, за Гарри уже послана погоня. Только не завидую я им, если они сейчас на него наткнутся, хоть и нет у них на это никакой надежды, – он теперь злой, как черт! Да нет, вся шайка уже, верно, разбрелась на много миль, никого им не найти! – Билл коротко хихикнул, осушил еще стакан виски, утер рот и подмигнул Брайсу. – Пора мне успокоить пассажиров. – И он пошел через битком набитый бар в контору, а Брайс – за ним.

Довольное, веселое лицо Билла, раскрасневшиеся щеки и горящие глаза Брайса отлично подействовали на пассажиров. Тем, кто ехал внутри, не пришлось во время налета ни напугаться, ни даже встревожиться, и когда остальные уверяли, что лишь чудом избежали смерти, они недоверчиво отмахивались; а теперь и те, кто сидел наверху, поверили, что опасность была невелика да и Компания не так много потеряла. Гул смолк почти так же внезапно, как начался; наиболее благоразумные пассажиры взяли пример с хладнокровного Юбы Билла, и вскоре все преспокойно покатили дальше, будто ничего и не случилось.

II

Об ограблении, как полагается, написали в газетах. Разумеется, превозносили всем известное самообладание Юбы Билла, восхваляли и молодого почтальона, «который, хоть и новичок на этой службе, проявил неустрашимость, подчинившись только превосходящим силам противника», и даже пассажирам отдали положенную дань восхищения, причем не забыли и даму, «которая отнеслась к происшествию спокойно и с достоинством, как и подобает настоящей жительнице штата Калифорния». Конечно, не обошлось без намека, что, мол, пора бы Комитету бдительности наконец покончить с этим организованным беззаконием. Но увы! Читатели «Глашатая», выходившего в поселке Рыжий Пес, всегда готовые линчевать конокрада, видимо, полагали, что богатые транспортные компании могут и сами позаботиться о своем имуществе.

Все это было хорошо известно мистеру Неду Брайсу и никак ему не помогало, поэтому на другое же утро он свернул с дороги в том месте, где накануне остановилась карета, и подошел к знакомой хижине. Конечно, сейчас, когда рядом не было Юбы Билла, он уже не чувствовал такой уверенности в успехе, однако его переполняла решимость осуществить план, о котором он не обмолвился даже Биллу. Он сам придумал этот план, возможно, чересчур прямолинейный и по-мальчишески безрассудный, но, вероятно, как раз поэтому казавшийся более верным, чем любые советы более опытного и потому нерешительного человека.

Секунду Брайс помедлил перед закрытой дверью и услышал внутри легкий шум и торопливые шаги, – очевидно, его заметили еще издали. Наконец дверь отворилась, на пороге стояла старуха. На лице ее, таком же замкнутом и упрямом, как накануне, нетрудно было прочитать теперь еще и недоумение: дескать, зачем пожаловал?

– Здравствуйте, – сказал Брайс.

Не выпуская ручку двери, она взглянула ему в глаза.

– Здрасте и до свиданья. Коли вы собрались опять разговоры разговаривать, как там вашу почту ограбили, можете не трудиться, мы нынче гостей не принимаем.

– А я и не собираюсь про это говорить, – спокойно отозвался Брайс, – и постараюсь, чтоб к вам никто не приставал ни с какими вопросами. Может, вы мне не верите и Компании тоже, так прочтите, пожалуйста, вот это.

Он вынул из кармана свежий номер газеты и указал пальцем нужное место.

– Это еще что такое? – проворчала старуха, нащупывая в кармане очки.

– Прочитать вам?

– Читайте.

Почтальон медленно прочитал отрывок вслух. Я с сожалением должен признаться, что сочинил он эти строки сам вместе со вчерашним попутчиком-журналистом в редакции газеты накануне вечером, – журналист хотел этим воздать дань прелестной мисс Фло. Тут говорилось:

«Хайрам Тарбокс, эсквайр, владелец дома близ места происшествия, оказал неоценимую помощь в устранении преграды, которую грабители, несомненно, воздвигли на дороге заранее, и гостеприимно приютил пассажиров задержавшейся кареты. В сущности, если бы мистер Тарбокс вовремя не остерег Юбу Билла, карета налетела бы на дерево в очень опасном месте и могло бы произойти несчастье, чреватое гораздо более тяжкими последствиями для пассажиров дилижанса, чем само ограбление».

Старуха вдруг расплылась в такой неподдельно радостной улыбке, что, не будь Брайс целиком поглощен своими планами, он непременно почувствовал бы угрызения совести от столь полного успеха своей хитрости.

– Хайрам! – закричала она.

Хозяин дома, очевидно, находился где-то очень близко: он мгновенно появился из-за какой-то боковой двери и свирепо уставился на Брайса, но увидел сияющее лицо жены, и злость сменилась удивлением.

– Прочтите-ка все это еще разок, молодой человек, – попросила старуха.

Брайс прочитал тот же отрывок мистеру Тарбоксу.

– Да ведь Хайрам Тарбокс, эсквайр, – это ты и есть, Хайрам! – захлебываясь от восторга, объяснила старуха.

Хайрам схватил газету и сам прочитал статейку; потом развернул всю страницу, внимательно ее просмотрел, и по лицу его стала разливаться глуповатая улыбка, рот расплылся до ушей, глаза превратились в щелочки, и вот уже незаметны стали ни упрямые, жесткие складки возле губ, ни тяжелый подбородок – все заслонила эта широкая, простодушная улыбка.

– Вот это по справедливости! – сказал он. – Чтоб мне провалиться! Может, оставите нам эту газету?

– Конечно, – сказал Брайс. – Я для вас ее и принес.

– Только за этим вы сюда и пришли? – с внезапным подозрением спросил старик.

– Нет, – честно ответил молодой человек. Потом запнулся и прибавил не сразу: – Я хотел бы повидать мисс Флору.

Его замешательство и вспыхнувший румянец вернее всякого напускного равнодушия рассеяли подозрительность Хайрама. Старики отлично знали, как хороша их племянница, и гордились ею, а потому сразу смекнули, в чем тут дело. Хайрам утер рот тыльной стороной ладони, глянул на жену и с самым невинным видом сказал:

– Ее тут нет.

Горькое разочарование отразилось на лице Брайса. Но тот, кто истинно влюблен, всегда вызывает сочувствие у стариков и молодых. Миссис Тарбокс вдруг ощутила прилив материнской нежности к бедняге, сраженному Купидоном.

– Фло ушла домой, – сказала она ласковее, чем прежде. – Нынче на рассвете и ушла.

– Домой! – повторил Брайс. – Где же ее дом?

Миссис Тарбокс искоса поглядела на мужа и замялась. Теперь к ней вернулась прежняя сдержанность и настороженность.

– У дядюшки, – сказала она коротко.

– А вы не скажете, как мне туда пройти? – простодушно спросил Брайс.

Они удивились, потом нахмурились и посмотрели на него подозрительно.

– Ишь ты, чего задумал, – начал Хайрам, угрожающе сдвинув брови.

– Ничего я не задумал, просто мне надо с ней поговорить, – смело ответил Брайс. – Я пришел один, безоружный, сами видите, – продолжал он, указывая на пустой пояс и перекинутую через плечо небольшую почтовую сумку, – и я никому не могу сделать ничего дурного. Я готов к любой опасности. И раз никто не знает, зачем я сюда пришел и вообще что я здесь был, то никому и не надо знать, если со мной что-нибудь случится. Никто нас ни о чем не спросит.

Он сказал это так решительно и с такой надеждой, что упрямые старики сдались.

– Кабы мы и могли объяснить вам дорогу, – осторожно сказала старуха, – все едино вам Фло не видать, живой вы туда не дойдете. Дом ихний стоит в лощине, кругом горы, а по горам засады. Как перейдете границу, тут вам и конец.

– А ты-то почем знаешь? – поспешно прервал ее муж, явно опасаясь, как бы она не сказала лишнего. – Нечего зря болтать.

– Отстань, Хайрам! Не хочу я, чтоб малый по дурости ни за что ни про что нарвался на пулю! Пускай хоть знает, на что идет, раз мы больше ничем не можем ему помочь. А пойдет он непременно, его не удержать, сам видишь.

Да, мистер Тарбокс ясно это увидел по глазам молодого почтальона – и заколебался.

– Могу вам только сказать, по какой дороге она отсюда ходит, – мрачно начал он, – а далеко ли до ее дома или это она нарочно идет обманным путем, сам не знаю, я там сроду не бывал, да и Гарри тоже к нам ходит не часто, разве что выдастся пустая ночка: ни почты, ни иных проезжих и на дороге делать нечего.

Он прикусил язык, видно, спохватясь, что сказал слишком много.

– Вот видишь, Хайрам, а еще меня ругал за болтовню. Теперь уж выкладывай все до конца, скажи ему, что дорога туда одна и Гарри тоже по ней ходит, когда надумает в кои веки навестить родню, повидать хоть кого-нибудь, кто не зверем на него смотрит.

Мистер Тарбокс помолчал.

– Знаете то место, где лежало дерево? – отрывисто сказал он наконец.

– Знаю.

– Там по правую руку от дороги круча, все поросло орешником да терновником, поглядишь – горный козел, и тот, кажется, не пройдет.

– Знаю.

– Так вот, это один обман! Есть там тропка шириной фута не будет, длиной с милю, и идет она по-над дорогой, и дорога с нее видна как на ладони, а сама тропка вся за кустами. Оттуда видно все как есть, и коли кучер с козел плюнет на дорогу – и то слышно.

– Ну дальше, дальше, – нетерпеливо сказал Брайс.

– Потом тропка поднимается вверх, переваливает через хребет, ныряет в лощину и по ней идет до каньона Северный рукав, там дорога проходит высоко по мосту. А тропка вьется краем Рукава и выходит на левую сторону дороги, футов на тысячу пониже. Ну вот, в той долине и живет Гарри, и пройти туда можно только этим путем. Потому что слева от дороги обрыв в тысячу футов, круча такая, что ни подняться, ни спуститься никому не под силу.

– Понятно, – сказал Брайс, и глаза его сверкнули. – Я не собьюсь.

– А как дойдете, тут уж глядите в оба, – предостерегла старуха. – Конечно, может, вам и повезет, может, наткнетесь на Фло раньше, чем попадете во владения Гарри: она ведь у нас бесстрашная, как заскучает, так и давай бродить, где вздумается.

– А есть у вас оружие: пистолет или еще что? – спросил вдруг Тарбокс со скрытой подозрительностью.

Молодой человек улыбнулся и еще раз показал им пустой пояс.

– Ничего нет, – сказал он честно.

– Что ж, может, так-то оно верней всего, ведь Гарри такой стрелок, с ним не потягаешься, – сурово молвил старик. – Ну, счастливо, – прибавил он и отвернулся.

Брайс понял, что разговор окончен, от души поблагодарил обоих и снова вышел на дорогу.

Место, где лежало дерево, было совсем недалеко от хижины, но если бы Тарбокс его не предупредил, Брайс никогда не разглядел бы узенькую тропинку на склоне горы. Он вскарабкался по крутизне и вскоре уже осторожно пробирался по скалистому уступу, совершенно незаметному с дороги, – она проходила на полсотни ярдов ниже, и Брайс хорошо видел ее сквозь заросли терновника и ежевики. На этой узкой каменной кромке каждый неверный шаг грозил гибелью, а в одном месте, там, где накануне с поросшей лесом вершины свалилась сосна и загородила дорогу карете, уступ обрушился и ступить было некуда. Брайс на миг в растерянности остановился там, голова у него закружилась, и он не знал, на что решиться. Поглядел вниз, отыскивая опору, и заметил над пропастью, на тонком слое глины, след женского башмачка. Конечно, здесь прошла утром Фло, ибо узкий носок указывал в ту сторону, куда ей надо было идти! Ну, уж если тут прошла девушка, неужели он отступит? Брайс решительно ухватился за корни деревьев, цепляясь и подтягиваясь на руках, миновал осыпь и вновь опустился на каменный карниз. И дальше на этом нелегком пути он опять и опять замечал след маленькой ноги, будто стрелка указывала ему дорогу через чащу. Мысль эта была ему приятна и в то же время озадачивала. Пустился бы он на поиски только ради того, чтобы повидаться с ней? И если он ее увидит, но не достигнет другой своей цели, не покажется ли ему этого мало? Чем дальше он шел, тем больше сомневался в успехе своей затеи. Накануне он сгоряча вообразил, что все очень просто, и даже утром еще надеялся без особого труда убедить тщеславного и своевольного грабителя, что интересы их совпадают, и добиться его поддержки: вдвоем они вернут украденные деньги, пожалуй, получат за это награду от Компании, да и вор будет наказан, – неужели это не соблазнит Стрелка Гарри? По молодости лет Брайс воображал, что самое главное – смело идти навстречу опасности и этим с лихвой искупаются любые логические просчеты в рассуждениях и планах. Но теперь, когда он одолел горный перевал, оставил позади проезжую дорогу и стал спускаться по узкой тропке, пробираться по которой с каждым шагом становилось все трудней, недавние рассуждения уже не казались ему убедительными. И, однако, он рвался вперед, готовясь к худшему. Тропка все сильнее петляла в зарослях папоротника; дружеский след маленькой ножки исчез в этой первобытной чащобе; Брайс медленно продвигался по узкому ущелью и наконец услышал рев Северного рукава: вода неслась по дну каньона, пересекавшего долину под прямым углом. Еще немного – и он достиг реки, стиснутой двумя отвесными стенами; между ними на высоте пятисот футов был перекинут шаткий мост, по нему-то и проходил почтовый тракт. Приближаясь к этому мрачному каньону, Брайс вспомнил, что, если посмотреть сверху, у реки не видно берегов, она словно прорезает толщу камня. И все же он обнаружил узкую кромку, образованную прибившимися к берегу стволами деревьев и обломками нависших скал. И снова на илистой полоске он увидел путеводный след маленькой ножки. Наконец Брайс выбрался из каньона, и глазам его представилось странное зрелище. Река здесь круто сворачивала вправо и, огибая гору, оставляла в стороне небольшую долину, со всех сторон закрытую отрогами гор. Слева остался перевал, который Брайс только что одолел, и лишь теперь он понял, какую описал своеобразную петлю! Он очутился сейчас по другую сторону дороги, она шла по широкому ровному уступу в тысяче футов над ним. С этой стороны отвесная голая скала огораживала долину. Вокруг теснились невысокие холмы, поросшие каштаном. С виду это был идиллический приют нимф и фавнов, но при этом надежно скрытый от посторонних глаз, недоступный и недосягаемый, как и подобает разбойничьему притону.

Брайс стоял и во все глаза смотрел на эту удивительную картину, как вдруг грянул выстрел. Он донесся словно издалека, и Брайс подумал, что это сигнал. Но тут же раздался второй выстрел, с Брайса едва не слетела широкополая шляпа, он ее придержал и заметил, что край пробит пулей. Намек был весьма недвусмысленный; почтальон остановился, снял с плеча сумку, положил ее на большой камень на самом виду и огляделся, словно ожидая появления таинственного стрелка. Грянул новый выстрел, сумка вздрогнула и перевернулась: в ней зияло отверстие от пули.

Брайс вынул белый носовой платок и помахал им над головой – ответом был новый выстрел, платок вырвался из его пальцев и поплыл по воздуху, разорванный наискось. Отчаяние и ярость охватили Брайса: искусный невидимый убийца вздумал всласть натешиться над ним, прежде чем его прикончить! Но на этот раз под платаном, в какой-нибудь сотне шагов от молодого человека, мелькнул дымок. Брайс упрямо стиснул побелевшие губы и решительно зашагал к платану. Конечно, еще миг, и все будет кончено – ну и пусть! По крайней мере такой стрелок его не искалечит, а убьет сразу.

Но не прошел он и пятидесяти шагов, как из-за платана выступил человек и небрежно вскинул ружье на плечо. Он был высокий, худощавый, с насмешливым лицом и проницательным взглядом и ничуть не походил на кровожадного убийцу. Стрелок встретил Брайса на полпути, опустил ружье, придерживая его поперек груди и чуть касаясь пальцами затвора, и испытующе посмотрел на молодого человека.

– Похоже, вы здорово перетрусили, приятель, и все-таки в отчаянности вам не откажешь, – сказал он, улыбаясь насмешливо и дружелюбно. – А зачем, собственно, вы сюда пожаловали? Постойте-ка, – продолжал он, потому что Брайс ответил не сразу: губы у него совсем пересохли. – Где-то я вас видел… Ба, да ведь вы почтальон! – Незнакомец быстро глянул через плечо Брайса вдоль долины, но тут же понял, что юноша пришел один, и, видимо, успокоенный, снова улыбнулся. – Так что же вам надо?

– Мне надо видеть Стрелка Гарри, – с усилием сказал Брайс; голос возвращался к нему медленно, куда быстрей исчезла бледность, что, впрочем, и не удивительно: должно быть, он стыдился своей недавней слабости.

– Сейчас вам надо глотнуть виски, – добродушно возразил незнакомец и взял юношу под руку, – и стаканчик для вас найдется вон в той хижине за платаном.

К своему удивлению, пройдя всего несколько шагов, Брайс увидел хижину, довольно большую и живописную, – она была чистая, удобная и выглядела куда привлекательней лачуги Тарбокса. На окнах стояли цветы в ящиках. «Чувствуется женский вкус», – подумал молодой человек. С порога он заметил, что и внутри заметно присутствие женщины. Он осушил предложенный стаканчик виски, и тогда незнакомец, все это время молчавший, указал ему на стул и сказал с улыбкой:

– Я Генри Димвуд, он же Стрелок Гарри, а это мой дом.

– Я пришел поговорить с вами про вчерашнее ограбление почтовой кареты, – поспешно начал Брайс, воспрянув духом от такого дружеского приема. – Понимаете… Я хочу сказать про настоящее ограбление – деньги-то были украдены еще до того, как вы нас остановили.

– Что-о? – воскликнул Гарри и вскочил на ноги. – Так вы об этом знали?

У Брайса екнуло сердце, но он решительно продолжал:

– Да, знал, когда отдавал ящик. Я сразу увидел, что замок взломан, и кое-как его защелкнул. Тут я, видно, дал маху, надо было вас предупредить… но виноват только я один.

– А Юба Билл тоже знал? – спросил разбойник со странным волнением.

– Тогда он еще ничего не знал, даю вам слово! – быстро ответил Брайс, думая только о том, чтоб не подвести старого товарища. – Я ему ни слова не говорил, пока мы не приехали на станцию.

– И тут он узнал? – нетерпеливо переспросил Гарри.

– Да.

– И что он сказал? Что сделал? Удивился, а?

Брайс вспомнил, как неудержимо хохотал Билл, но ответил неопределенно и уклончиво:

– Да, он очень удивился.

Глаза Стрелка Гарри весело блеснули, он расплылся в улыбке и вскоре уже так смеялся, что снова беспомощно опустился на стул. Потом вытер глаза и сказал прерывающимся от смеха голосом:

– Мне соваться туда, на эту станцию, – верная смерть, а все-таки я бы, пожалуй, рискнул, только бы поглядеть, какую рожу скорчил Юба Билл от такой новости! Надо же! Билл – всем хитрецам хитрец! Билл – недреманное око! Билл, которому только дай волю, и он сотрет меня в порошок! Он же все на свете знает, никому не даст себя провести, а вот моя шайка ограбила его дважды за один вечер! Да, брат! Мои ребята обчистили Юбу Билла и его несчастную колымагу два раза подряд за какие-нибудь полчаса!

– Значит, вы тоже об этом знали? – с тревожным удивлением спросил Брайс.

– Узнал после, мой юный друг, после… как и наш Юба Билл. – Он умолк, лицо его помрачнело. – Это дело рук двух трусливых подлецов, – сказал он резко. – Одного я и раньше подозревал, а другой у нас новичок, они стали закадычными друзьями. Их отрядили следить за каретой, проверить, там ли деньги, – не в моих привычках останавливать почту из-за пустяков. Они должны были сесть в карету на станции Рингвуд, за три мили до того места, где мы вас остановили, а тут вылезти и передать нам, что все в порядке. А они не вышли, и я сразу почуял неладное, но мы и тут не заподозрили их самих. Потом оказалось, они заставили одного из моих дозорных свалить сосну – уверили его, что это мой приказ, а сами решили в суматохе стащить деньги и удрать. Понятно, вы ничего этого не знали, когда пошли в хижину к Тарбоксу, ну и сыграли им на руку.

– А вы-то как же обо всем узнали? – перебил его удивленный Брайс.

– Они кое-что упустили из виду, – мрачно пояснил Стрелок Гарри. – За полчаса до налета мы всегда расставляем людей по всей дороге, сторожим каждый фут и, даже когда все уже кончено, снимаем часовых не сразу, а только через полчаса. Пока я там, в кустах, открывал ящик, эти два дурака хотели потихоньку улизнуть, наткнулись на часового и давай бог ноги! Одного мои люди настигли, изрешетили пулями и повесили на дереве, но сперва он во всем признался и сказал, что деньги у того, который удрал.