Текст книги "Коньки и Камни (ЛП)"

Автор книги: Фрэнки Кардона

Соавторы: Фрэнки Кардона
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

7

Минка

Мы с Брук были окружены заряженной энергией вечеринки. Оживленный сарай окутывал пространство, в нем звучала грохочущая музыка, смех, смешивались запахи пота и алкоголя. Приглушенный свет отбрасывал туманное сияние, подчеркивая царящий внутри хаос.

Я никогда раньше не была на подобных вечеринках.

Черт, да я вообще никогда не была на вечеринках.

Сам амбар представлял собой деревенское зрелище, деревянные балки над головой создавали возвышенную, почти неземную атмосферу. Нити мерцающих лампочек пересекали потолок, отбрасывая мягкий золотистый оттенок, который танцевал по толпе. Танцпол был оживлен пульсирующей энергией, тела двигались в ритм музыке, а разговоры и смех эхом отражались от деревянных стен.

Однако мое внимание было быстро отвлечено, когда к нам приблизилась какая-то фигура. Коннор Брэдли – возвышающийся человек, которого я не ожидала увидеть, несмотря на предупреждение Брук. Его точеные черты лица обрамляли короткие светлые волосы и напряженные глаза, в которых чувствовалась резкость и присутствие, требующее внимания.

"Ну и ну, если это не дорогая дочка декана, осчастливившая нас своим присутствием", – заметил профессор Брэдли, в его тоне сквозило тонко завуалированное неодобрение.

Брук встретила его взгляд. "Брэдли", – ответила она с оттенком веселья, явно не обеспокоенная тем, что ее прервали.

Обмен мнениями между ними проходил с явным напряжением, в котором чувствовался намек на то, что между ними есть какая-то история. Присутствие Коннора, казалось, бросало тень на оживленную атмосферу, его поведение внушало уважение, несмотря на непринужденную обстановку.

"Это профессор Брэдли для тебя", – сказал он.

Она насмешливо хмыкнула и попыталась обойти его, но его рост в шесть футов три дюйма оказался перед ней. Она сузила глаза. "Что ты делаешь?" – потребовала она.

"На что это похоже?" – спросил он. "Я слышал, ты умная девушка. Уверен, ты сможешь догадаться".

"Чего я не могу понять, – сказала она сквозь стиснутые зубы, – так это почему ты меня останавливаешь".

Несколько других девушек проскользнули мимо нас. Брэдли не сводил глаз с Брук, игнорируя их.

"Ты знаешь, что будет, если твой отец узнает, что ты здесь, Вествуд", – надавил Коннор. "Он не хочет, чтобы ты находился поблизости".

"Насколько я знаю, ты мне не отец", – ответила она, не отводя взгляда.

На губах Коннора заиграла слабая ухмылка. "Верно, но я знаком с тем, как выносить мусор", – проворчал он с ноткой сухого юмора.

Брук недоуменно вскинула бровь. "Должно быть, так и есть, если учесть, как быстро твоя жена бросила тебя", – возразила она.

Его глаза сузились, а в льдисто-голубых глазах сверкнула та самая злость, из-за которой Брэдли прозвали Яростным Брэдли.

Брук встретила его непоколебимый взгляд. "И что ты собираешься с этим делать?" – ответила она, не теряя уверенности в себе.

"Кто-то должен наказать тебя, соплячка", – огрызнулся он. "Избалованная принцесса. Ты хоть представляешь, что происходит на этих вечеринках? Разве Стивен Хэнсон не рассказывал тебе, когда твоя пизда растягивалась вокруг его члена, как он трахал двух девушек в Хантерс-холле одновременно? Хм? Должно быть, это было примерно тогда, когда ты с ним сошлась, верно? Если только ты не была…"

Без предупреждения Брук ударила его по лицу. Он едва успел отреагировать. Вместо этого его губы дрогнули, но взгляд Брук был устремлен на ее руку, словно она не могла поверить в случившееся.

Как будто она не собиралась давать ему пощечину.

"Я задел нервы, да, принцесса?" – спросил он.

Она стиснула зубы и подняла на него глаза. "Мне не следовало тебя бить", – сказала она, хотя казалось, что слова даются ей с трудом. "Неважно, какой ты мудак, я не должна была тебя бить".

Его голова слегка дернулась назад, удивленная ее извинениями.

Честно говоря, я тоже была удивлена.

Он переместился, и гнев тут же исчез. "Послушай, – сказал он, его голос был все еще твердым, но уже без резкости. "Ты не должна быть здесь. Моя задница на кону…"

"Как будто мне есть дело до твоей задницы", – сказала она. "Это ты облажался в Детройте. То, что мой отец держит тебя на поводке, – твоя собственная проблема. Ты не можешь указывать мне, что делать. Я здесь. Я остаюсь здесь. И пока ты не перекинешь меня через плечо и не унесешь, я никуда не уйду".

Его глаза потемнели. "Не искушай меня".

Как Брук могла противостоять Коннору Брэдли, я не представляла. Я была уверена, что кто-нибудь вдвое крупнее ее уже обмочился бы.

Но только не Брук.

Бросив на меня последний взгляд, Брук потащила меня в сарай, ее щеки все еще пылали от противостояния с Коннором Брэдли. Я не могла не заметить красноту ее щек и жесткость плеч. Ее взволнованное состояние резко контрастировало с ее обычной уверенной аурой, и было странно видеть ее такой выведенной из равновесия.

"Что это было?" спросила я с беспокойством в голосе, пока Брук вела меня дальше в сарай. Мне пришлось кричать, чтобы нас было слышно из-за музыки.

Она крепче сжала мою руку и на мгновение замешкалась, прежде чем открыть рот. "Летом мой отец нанял Брэдли на основании предварительных тестов, – объяснила она. "Глупые вещи, такие как принести кофе, помыть машину, подстричь газон, даже почистить наш бассейн. В общем, он хотел проверить, стоит ли нанимать Брэдли, и ему пришлось надавить на него, потому что если Брэдли не может справиться с моим отцом, то он ни за что не справится с кучей детей из колледжа".

"Не похоже, что он может справиться с тобой", – заметила я.

"Да, но, похоже, я единственная, кто его достает", – ответила она. "Он отлично справился, или, по крайней мере, мой отец так считает. В конце концов, он его нанял". В ее тоне слышалось разочарование. "Такое ощущение, что он лично мне мстит из-за отца. Он вымещает это на мне, и это просто кошмар".

"По крайней мере, ты можешь с ним справиться", – сказала я.

Она вздохнула. "Не знаю, что в нем такого, но он действует мне на нервы", – сказала она. "Это раздражает. У него такое лицо, что хочется ударить, понимаешь? Такие большие глаза серийного убийцы и такая челюсть?"

Я закатила глаза. "Пожалуйста", – сказала я. "Я слышала, что у него было много вариантов. Он даже не уродлив".

Она насмешливо хмыкнула, но не стала возражать. "Неважно. Мне нужно потанцевать".

"Подожди", – сказала я, останавливая ее. Девушка столкнулась с Брук и пролила свой напиток. Брук нахмурилась, но ничего не сказала. "Почему он возится с тобой, зная, что ты можешь рассказать отцу? Я имею в виду, это довольно смело для такого человека, как он, особенно если учесть, что это первая кость, которую ему подбросили с тех пор, как его уволили в прошлом году".

"Я могла бы сделать это проблемой, но я не хочу, чтобы меня воспринимали как человека, которому нужно полагаться на влияние ее отца", – призналась Брук, ее взгляд был непоколебим, несмотря на скрытое под ним волнение. "Я хочу справиться с этим сама. Я не хочу, чтобы меня воспринимали как беспомощную девочку, которой нужен кто-то другой, чтобы спасти ее".

"Ему все равно не нужно быть таким засранцем", – пробормотала я, пытаясь понять, чем это чревато.

Она вздохнула. "Ты что, не знаешь, о ком говоришь?" – спросила она. "Но, как бы то ни было. Я не позволю ему запугать меня. Я хочу стоять на своем". Она посмотрела на меня. "Давай потанцуем, хорошо?"

Пульсирующий ритм музыки охватил нас, и мы с Брук стали раскачиваться в такт на танцполе. В переполненном сарае, в окружении таких же студентов, как и я, я потеряла себя в музыке. Казалось, стук музыки заглушал все тревоги этой ночи, оставляя после себя только захватывающее чувство свободы.

Когда я двигалась в такт с Брук, на затылке у меня возникло ощущение, что за мной наблюдают. Я обшарила толпу, ища источник взгляда, но мои усилия были тщетны. Как будто посторонние глаза оставались неуловимыми, скрытыми среди моря лиц, которые мелькали вокруг нас.

Однако среди оживленных танцоров мой взгляд метнулся к Коннору Брэдли, чье загадочное выражение лица привлекло мое внимание. Его глаза были прикованы к Брук, и в его взгляде чувствовалась напряженность, намекающая на нечто более глубокое, чем простое наблюдение. В том, как он наблюдал за ней, чувствовалось невысказанное напряжение, словно маска, скрывающая его мысли, когда он не сводил с нее пронзительного взгляда.

В чем же его проблема?

Я покачивалася в такт музыке, попав в водоворот оживленного танцпола. В голове промелькнула мысль – возможно, мимолетное желание, чтобы кто-нибудь посмотрел на меня таким же пристальным взглядом, каким Коннор Брэдли смотрел на Брук. В том, как он смотрел на нее, было что-то магнетическое, интенсивное, что, казалось, окутывало ее невидимыми объятиями.

То, что на меня смотрят с таким глубоким вниманием, что чьи-то глаза задерживаются на мне с такой интенсивностью, которая говорит о многом, не произнося ни слова, – это желание будило во мне что-то, чего я никогда не знала, что хочу.

"Черт".

Мои глаза распахнулись. Я не осознавала, что погрузился в свои мысли, пока не услышал голос Брук.

"Это Генри", – сказала она.

"Что?"

Брук указала на Генри с другой стороны сарая.

"Какого черта он здесь делает?" спросил я. "Он никогда не ходит на вечеринки".

"Не знаю, – сказала Брук, – но какова бы ни была причина, я думаю, что это связано с той блондинкой. Он не сводил с нее глаз все то время, пока я его замечала".

Я моргнула. "Это Фрея", – сказала я.

"Фрея?"

"Его невеста", – объяснила я.

"Если они помолвлены, какого черта она танцует со старшекурсником?" спросила Брук, скривив губы от удовольствия.

"Я не…"

Генри оттолкнулся от стены.

Я оглянулся на Фрею, но увидел, что парень обхватил ее за талию.

"Черт", – сказала Брук. "Знаешь что? Я скажу Брэдли, чтобы он занялся своей работой и прекратил это, пока это не вышло из-под контроля. Я почти не вижу твоего брата сердитым, если он не на льду, и я видела, что он делает, когда он на льду. С тобой все будет в порядке?"

"Со мной все будет в порядке", – заверила я ее, пытаясь развеять ее тревоги.

Ее взгляд задержался еще на мгновение, молча оценивая мою решимость. Я встретила ее взгляд ободряющей улыбкой, скрывая слабый след неуверенности, который оставался внутри.

"Я уверена", – сказала я. "Если только ты не хочешь, чтобы я пошла с тобой?"

"Я ни за что не хочу, чтобы Генри видел тебя здесь", – прошипела она. "А если он вернется к твоему дяде? Нет. Я сама разберусь с этим. Ты спрячешься. Туда, где он тебя не найдет. Только… не попадай в армию, Минка. Поняла?"

Я кивнула. Я двинулась через море тел, изо всех сил стараясь ни на кого не натолкнуться. Я сомневалась, что Генри вообще заметил бы это, учитывая, что его внимание было приковано к Фрее, но я не хотела ничем рисковать. Я не останавливался, пока не оказался на противоположной стороне амбара, ускользнув от внимания Генри. Едва повернувшись, я столкнулся с твердым присутствием.

Испугавшись, я подняла голову и встретилась с поразительным серым взглядом Дэмиена Синклера. "И что же такое чистое и невинное, как ты, здесь делает?" – спросил он.

Я на мгновение оглянулась, и мое беспокойство усилилось, когда вдалеке показалась фигура Генри.

"А, – сказал он. "Значит, твой брат все-таки появился. Я не был уверен, придет он или нет. Обычно он не приходит". Он снова посмотрел на меня. "Это все? Ты ведешь себя как плохая девочка, находясь там, где тебе не положено быть?"

Я стиснула зубы. Его слова были шелковыми, но в его глазах было что-то хищное, что-то, что намекало на опасность, что-то, что заставило мой желудок подернуться трепетом.

"Я могу помочь тебе", – сказал он. "Я могу вытащить вас отсюда. Он даже не заметит. Дело в том, что… ты не должна знать, куда мы идем. Мне придется завязать тебе глаза. Это секрет Титана". Он достал шелковистый белый носовой платок, такой же чистый и белый, как его зубы.

Зажатая между чувством страха и потребностью в убежище, я колебалась. Репутация Дэмиена как доминирующей фигуры в кругах колледжа промелькнула у меня в голове благодаря тому, что Брук быстро рассказала о команде перед нашим отъездом.

Я не доверяла ему.

Я знала, что он делал с девушками. Он использовал их как инструменты и избавлялся от них. Он был известен как Бессердечный Всадник, безразличный и стоический, но достаточно обаятельный, чтобы все сходило с рук.

Но сейчас он был моей единственной надеждой выбраться отсюда незамеченным.

Тяжесть решения висела в воздухе, с каждой секундой усиливая остроту моей дилеммы. Предложение Дэмиена оградить меня от возможной конфронтации с Генри казалось мне спасательным кругом, мимолетным шансом избежать последствий, с которыми, как я знала, мне придется столкнуться, если Генри поймает меня здесь. Он мог бы держать рот на замке из-за Сойера, но я не думала, что его добрая воля распространится на вечеринку в колледже.

Я нахмурилась.

Даже в Крествуде я чувствовала себя как в клетке, как будто за моим выбором постоянно следили.

Я знала, что мой дядя скрывается в тени, готовый наброситься на меня при любом признаке отклонения от его ожиданий.

Дамоклов меч висел надо мной, как власть Ричарда над моим образованием, его возможность использовать свое влияние и заставить меня переехать в более близкую, более контролируемую школу. Это была судьба, которую я не могла себе позволить, будущее, которому я не могла поддаться.

В этот напряженный момент предложение Дэмиена показалось мне мерцающим маяком надежды.

Тяжело вздохнув, я кивнула.

Это была авантюра, шаг в неизвестность, но риск казался пустяком по сравнению с последствиями, которые ожидали меня, если Генри узнает о моем присутствии здесь.

"Какая хорошая, маленькая девочка", – сказал он. "Я почти завидую, что позволил ему заполучить тебя".

Прежде чем я успела спросить, что он имеет в виду, мое зрение исчезло – повязка была наложена на глаза и закреплена на голове.

Я не могла ничего видеть.

Единственным выходом было довериться Дэмиену Синклеру, но даже я понимала, что это плохая идея.

8

Леви

Комната гудела от пьянящей смеси предвкушения и желания. В воздухе висел тяжелый аромат мускусных духов и слабый намек на возбуждение. Я наблюдал за тем, как мои товарищи по команде смотрят на хихикающих женщин, которые добровольно завязали себе глаза, отдаваясь неизведанным удовольствиям, которые их ожидали.

Атмосфера была заряжена гедонистической энергией, но для меня это ничего не значило. Я был заперт в этой маленькой комнате, окруженный развратом и легкомыслием, которые не привлекали меня.

Я осматривал комнату, ожидая прихода Дэмиена. Мне что-то обещали, что-то, что принадлежало мне. Она грызла меня изнутри, эта неутолимая потребность обладать ею.

Я понятия не имел, откуда она взялась. На самом деле, я никогда раньше не испытывал подобных чувств. Словно огонь когтями впивался в мои вены. Как будто жизнь обрела новый смысл. Но оно было, оно было, и я должен был удовлетворить его любым способом.

Женщины вокруг меня продолжали весело болтать, совершенно не обращая внимания на наше присутствие. Они носили повязки на глазах, как трофеи, и их смех резко контрастировал с бурей, бушевавшей внутри меня. Но я оставался безучастным, не обращая внимания на то, что они могли предложить.

Наконец в комнату вошел Дэмиен с высокомерием, от которого у меня закипела кровь. Самодовольство в его ухмылке только усилилось, когда я увидел его руку на ее плечах.

Это была она.

Минка Мэтерс.

Черт, в белом платье и с повязкой на глазах она была просто видением.

Она стояла в центре комнаты, неосознанно окруженная морем голодных взглядов. Одно ее присутствие завораживало, притягивая всеобщее внимание, как мотылек к огню. Повязка на глазах усиливала излучаемую ею уязвимость, и я не мог не почувствовать прилив собственнических чувств.

Дэмиен крепче сжал ее плечи, ведя к центру комнаты. На его губах играла самодовольная ухмылка, точно у хищника, упивающегося своей добычей. Но я не позволил бы ему так легко заполучить ее. Не тогда, когда я ждал этого момента, этого шанса отомстить.

Сердце бешено колотилось, ладони увлажнились от предвкушения. Злая улыбка заиграла в уголках губ Дэмиена, когда он повел ее дальше в комнату, прижимая к себе. Во мне зажглось что-то первобытное, яростная потребность потребовать то, что принадлежит мне по праву.

Когда они приблизились, взгляд Дэмиена встретился с моим, и между нами промелькнул невысказанный вызов. Он знал, чего я хочу, чего жажду. И он упивался властью, которую имел надо мной, той извращенной игрой, в которую мы играли.

Губы Минки приоткрылись в сладкой неизвестности. Она излучала невинность даже в этой развратной обстановке, что только разжигало огонь, пылавший во мне. Ее чистота словно взывала к моей тьме, притягивая к себе, и я не мог устоять.

Дэмиен отпустил ее и отступил назад, его глаза сверкнули злобным блеском.

"Добро пожаловать на ежегодный призыв этого года", – объявил он.

Девочки снова начали смеяться.

Минка повернула голову. "Что?" – спросила она.

"О, разве вы не слышали? Команда проводит свой собственный драфт во время ориентации. Мы выбираем, кто будет нашим первым нотчем. И тебя выбрали для участия".

Она покраснела при виде этого. "Я не поэтому…"

Он шагнул к ней. "Разве не этого ты хочешь? Свободы от ожиданий своей семьи?" – спросил он. "Право самой выбирать?"

"Я не собираюсь…"

"Ты даже не можешь произнести это слово, не так ли?" Он наклонился к ней, и его дыхание коснулось ее лица.

Я стиснул зубы.

Слишком близко.

Он был слишком близко.

Его глаза нашли мои, как будто он тоже это знал. Он хихикнул, но звук был пустой.

"Ну же, Мэтерс", – сказал он. "Твой брат не знает, что ты здесь. Он не любит участвовать в призыве. А этот дядя, конечно, не знает, что здесь происходит. Разве тебе не надоело делать все, что они говорят? Ведь именно тебе предстоит унаследовать Змей. Разве ты не хочешь самой распоряжаться своей жизнью? Разве ты не хочешь хотя бы этого?"

Ее брови сошлись. Он не продавал ей это, что меня не удивило.

"Мы оба знаем, что ты помолвлена с этим придурком из Лейкшора, – продолжил он. "Захудалым братцем Вулфа. Неужели ты хочешь, чтобы он стал твоим первым?"

"I-"

"Очевидно, что ты девственница, и мы можем помочь с этим", – сказал он. "Мы ведь можем быть нежными, правда, мальчики? Для нас важно согласие, так что если ты хочешь уйти…"

"Я хочу уйти", – настаивала она, ее голос был ровным.

Я шагнул вперед. "Я заберу ее".

Дэмиен бросил на меня взгляд, но не выглядел невозмутимым. Он отступил назад, давая мне возможность подойти ближе. Ее руки дернулись, собираясь снять повязку, но Дэмиен поймал ее за запястье.

"Э-э-э", – сказал он. "Только тем, кто играет в эту игру, позволено видеть. Наш Номер 1 отведет вас обратно. Надеюсь, Генри не заметит".

Я протянул руку, замешкавшись лишь на секунду. Физические прикосновения были не тем, к чему я привык. Даже когда я трахался, я старалась обходиться минимумом. Мне не нравилось, когда ко мне прикасались; мне не нравилось прикасаться к кому-то еще. И все же мне нужны были ее руки, чтобы требовать ее. Я хотел видеть синяки на ее теле, где я помечал ее как свою.

Как не более чем объект для моего использования.

Наконец я положил руку ей на спину и мягко вывел ее из главной комнаты.

"С..спасибо", – пробормотала она.

Я ничего не ответил.

Я пожалел, что она не поблагодарила меня.

"Ты хорошо пахнешь", – продолжила она. "Как… сосна. И снегом".

Мои глаза сузились до щелей. К чему она клонит?

Я перенес ее с главного этажа на лестницу. Внизу находился подвал, куда одни парни уводили девушек, а другие оставались на главном этаже и пользовались спальнями.

Охотничий зал.

Это было место, куда игроки ходили, чтобы снять стресс. Девушка по нашей прихоти, когда бы мы ни захотели.

Еще один грязный секрет Крествуда, хотя я сомневался, что преподаватели знают о нем.

Я вел Минку по коридору, тусклое освещение отбрасывало вытянутые тени вдоль стен. В воздухе витал слабый запах состаренного дерева, земляной аромат, который окутал нас, когда мы подошли к неприметной двери в конце коридора. Сам коридор носил следы времени: стены украшали старинные картины – остатки прошлой эпохи, застывшей во времени.

Крепко взявшись за ручку, я толкнул дверь, открыв комнату, пропитанную тихой элегантностью. Мягкие, приглушенные оттенки преобладали в интерьере, стены украшали гобелены, напоминающие о забытом прошлом. Антикварная мебель, обветрившаяся от возраста, но излучающая непреходящее очарование, украшала комнату: пара кресел, стоящих по бокам скромного кофейного столика, письменный стол из красного дерева, приютившийся в углу и украшенный старинными латунными светильниками, и книжные полки, уставленные обветренными томами.

Однако центральное место здесь занимало широкое окно с видом на безмятежную территорию кампуса, лунный свет проникал сквозь тонкие занавески, которые мягко развевались на ночном ветерке. Комната напоминала святилище, убежище, огражденное от суеты студенческой жизни, – место, где шепот ожиданий исчезал, и оставались только люди и ничто другое.

Когда я ввел Минку внутрь, спокойствие комнаты, казалось, окутало нас, тишина пропитала воздух. Мягкое сияние старинной лампы создавало теплую атмосферу.

"Куда мы идем?" – спросила она.

Я закрыл дверь.

Запер ее.

Я переключил свое внимание на нее.

Она напоминала мне маленькую лань, заблудившуюся в лесу. Было что-то манящее в том, как она закрывала глаза с повязкой, как углублялось ее дыхание, чтобы подчеркнуть ее грудь.

Она была слишком чиста для этого мира.

Было бы правильно, если бы ее запятнали, и я был бы тем, кто это сделает.

"Простите меня?" – спросила она.

"Закрой рот, маленькая лань", – сказал я.

Она подпрыгнула.

Мне это нравилось.

Мне нравилось запугивать ее.

"Что ты…"

Она снова попыталась снять повязку, но я схватил ее за запястье и остановил.

"Давай сыграем в игру", – сказал я. "Разве это не весело? Ты ведь хочешь повеселиться, не так ли?"

Я говорил слишком много, но ничего не мог с собой поделать.

"Я хочу уйти", – твердо сказала она, хотя ее голос дрожал. "Это не весело".

"Это так", – пробормотал я. "Да, потому что в кои-то веки я нахожусь у власти, а ты – моя добыча".

Я наблюдал за тем, как она сглатывает.

"Ты думаешь, что все контролируешь, – продолжил я, делая еще один шаг к ней, – но это не так. Ты теряешься без того, чтобы кто-то говорил тебе, что делать".

"Это ложь", – сказала она.

"И все же ты не снимаешь повязку с глаз", – возразил я. "Хочешь знать, почему?"

Она стиснула зубы, но ничего не сказала.

Мои губы изогнулись в нехарактерной для меня причуде. Я не любил улыбаться. Никогда.

"Потому что ты такая хорошая девочка", – продолжил я. "Тебе нравится подчиняться. Ты выбираешь послушание, разве не видишь? Ты слушаешься, потому что тебе это нравится. Разве не так?"

"I-" Она прервала себя.

"Но ты не понимаешь, как это хорошо, когда ты позволяешь кому-то другому полностью контролировать тебя", – продолжил я, понизив голос. Я наслаждался тем, как ее голая кожа покрывается мурашками, как соски проступают сквозь белое платье. "Ты смотришь на это как на что-то хлопотное, но на самом деле это может принести гораздо больше удовольствия. Это и есть настоящая свобода". Я наклонился вперед и прижался лбом к ее лбу. "Я могу показать тебе".

Мои руки нашли ее талию, узкую и теплую. Я не планировал прикасаться к ней, но ничего не мог с собой поделать. Я прижался к ней всем телом, наслаждаясь тем, как сбивается ее дыхание. Аромат ее ванильных духов витал вокруг нас, смешиваясь с пьянящим предвкушением. Она дрожала от моих прикосновений, ее тело выдавало смесь страха и желания.

"Я не хочу этого… Я не хочу, чтобы ты… контролировал меня". Ее голос дрогнул, когда она заговорила, едва переходя на шепот. Я и не думал, что голос может звучать так же сладко, как ее, когда страх окутывает ее слова. "Я не знаю тебя".

"И это даже лучше", – сказал я ей, кончиком пальца проведя по ее нижней губе. "Ты никогда не узнаешь. Это может быть нашим секретом".

"I…" Ее брови приподнялись, повязка на глазах не позволяла ей увидеть интенсивность моего взгляда.

Я остро ощущал дисбаланс сил между нами, разительный контраст между моим превосходством и ее уязвимостью. Это возбуждало меня, разжигало первобытную потребность, которая текла по моим венам. Я хотел поглотить ее, овладеть ею всеми возможными способами. Игра началась, и я был полон решимости сломить ее, пока не останется лишь покорный, желающий участвовать в ней.

Я жаждал ощутить вкус контроля, почувствовать себя хозяином каждой части ее существа.

Я нуждался в этом.

Это была та область моей жизни, которую я никогда не мог контролировать – то, что случилось с моим отцом, то, во что меня превратила его смерть. И я заставлю ее заплатить за это.

Она пожевала нижнюю губу, и мне потребовалось все, чтобы удержать себя от того, чтобы взять ее между зубами.

Притягательность капитуляции была неоспоримой, и в глубине души она тоже это знала. Ее притягивал хаос, который кипел под моей невозмутимой внешностью, ее манила тьма, затаившаяся между нами.

"Пожалуйста", – прошептала она, ее голос был тяжелым от неуверенности. "Я не понимаю, почему… почему ты этого хочешь".

Моя хватка на ее талии слегка ослабла, пальцы впились в ее мягкую плоть. "Иногда, лань, – пробормотал я, прижимаясь губами к мочке ее уха, – мы находим утешение в вещах, которые пугают нас больше всего. Именно в такие моменты мы по-настоящему узнаем, кто мы есть, когда отдаемся неизвестности. И прямо сейчас ты стоишь на пороге этого открытия".

У нее перехватило дыхание, когда мои слова дошли до нее. Я хотел бы видеть ее глаза, хотел бы прочитать, о чем она думает. Бушевала ли в ней борьба, желание сопротивляться вступало в конфликт с неодолимым желанием подчиниться? Это был хрупкий баланс, тонкий танец, который нам предстояло исполнить вместе.

Медленным, обдуманным движением я провел рукой по ее спине и опустился на изгиб ее бедра. Она задрожала от моего прикосновения, ее тело выдало, что она жаждет большего. Я наклонился ближе и прикоснулся губами к раковине ее уха.

Она застонала, склонив голову набок, длинные волосы рассыпались по плечам.

Глупышка.

Изголодавшаяся по прикосновениям, жаждущая внимания. Внимания, которое не было связано с ее фамилией или богатством.

Было так легко, так жалко отнять это у нее.

Заставить ее трахнуть своего избранника.

Она хотела быть под контролем?

Я покажу ей, кто здесь хозяин.

Мои губы нашли ее горло, и я не смог удержаться, когда мои зубы впились в ее плоть.

Мягкую.

Тёплую.

Такую невинную.

Ее вкус заставлял мое тело гореть.

Она издала вздох. Ее тело напряглось, пока она не расслабилась, отдаваясь ощущениям, проникающим в нее. Я наслаждался властью над ней, тем, как ее желания совпадали с моими собственными.

С каждым нежным поглаживанием и поцелуем вдоль ее шеи я чувствовал, как рушится ее сопротивление. Повязка на глазах, заслонявшая ей зрение, служила метафорой стен, которые она возвела вокруг себя. И сейчас, в этот момент, я разрушал эти стены кирпичик за кирпичиком.

Моя рука скользнула от ее бедра к пояснице, притягивая ее к себе. Тепло, исходящее от наших тел, смешивалось и усиливалось, создавая атмосферу, заряженную неоспоримой химией.

Такая невероятно мягкая. Как получилось, что она оказалась такой невероятно мягкой?

Ее руки инстинктивно вцепились в мои плечи, а ногти оставили слабые следы на моей коже. Это был момент, которого я ждал, точка невозврата, когда она полностью сдастся.

С каждым прикосновением к ее нежной коже я чувствовал, как рушится ее сопротивление. Она трепетала в моих руках, ее тело таяло в моем, пока я продолжал метить свою территорию. По ее плоти побежали мурашки, прокладывая дорожку желания, которая вела прямо к кончикам моих пальцев.

Я провел рукой вверх по изгибу ее груди, а затем провел по ключице. Она затаила дыхание, когда мое прикосновение разожгло в ней огонь, раздувая пламя тоски, которое разгоралось все ярче с каждой секундой. Она была моей, чтобы повелевать ею, чтобы обладать ею.

"Я хочу, чтобы ты умоляла", – прошептал я, прижимаясь к ее коже, и в моем голосе прозвучал непонятный мне голод. "Скажи мне, как сильно ты этого хочешь".

Ее дыхание перехватило в горле, когда она пыталась найти слова. Ее тело дрожало, разрываясь между сопротивлением и непреодолимым желанием, которое струилось по ее венам. Но когда мои пальцы продолжили свои мучительные поиски, прочерчивая узоры по ключицам и спускаясь к выпуклости груди, ее решимость рассыпалась, как песочный замок во время прилива.

"Я… я хочу почувствовать…", – сказала она, ее голос дрожал, но был решительным. "Я хочу, чтобы ты показал мне".

Мои губы скривились в хищной улыбке, когда я наслаждался ее признанием. Власть, которую я имел над ней, опьяняла, как пьянящий эликсир, подпитывающий самые темные части моего существа. Я разрушил ее стены, разбил барьеры, которые держали ее в рамках общественных ожиданий.

"Хорошая девочка", – прошептал я, в моем голосе звучало удовлетворение. "Ты начинаешь понимать". Я провел губами по ее шее, пока они не зашептали над ее ухом. "Если ты действительно хочешь узнать, каково это, приходи сюда после игры в субботу".

"Что?" – спросила она. "Но я думала…"

"Я отказываюсь торопить события, маленькая лань", – сказал я.

Какого черта я делал?

Зачем позволять ей убегать, если она сама готова делать то, что я хочу?

И все же желание поиграть с ней в игру, затянуть все это, было непреодолимым.

"И я не могу поверить, что ты не захвачен моментом". Я отстранился, облизнув губы. "Я отведу тебя обратно в сарай. Но если ты действительно хочешь почувствовать то, что я обещал, ты будешь здесь".

"Я даже не знаю, где здесь", – пробормотала она.

"Иди в сарай", – сказал он. "Принеси повязку. Я сделаю все остальное. Но знай, лань. Я не буду ждать тебя. Если ты не придешь, значит, все. Мы закончили".

Я знал, что она придет.

Я знал, что она у меня есть.

Я знал, что она будет моей.

И как только она окажется у меня на ладони, преследуемая, извивающаяся и совершенно неуправляемая, я полностью ее уничтожу.