Текст книги "Муравейник Хеллстрома"
Автор книги: Фрэнк Патрик Герберт
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
Частные инструкции Перуджи, данные им Даниэлю Томасу Олдену: «Джанверт получил в свое распоряжение специальный номер и код, необходимые для того, чтобы позвонить президенту. При любой попытке Джанверта позвонить президенту, любой секретной попытке воспользоваться телефоном вы должны остановить его, используя силу в случае необходимости».
Перуджи настроил приемник отеля на симфоническую музыку, руководствуясь, как оказалось, ложной идеей, что она его отвлечет. Снова и снова он возвращался мыслями к той женщине на ферме Хеллстрома.
Фэнси.
Какое странное имя.
Этот мотель был выбран потому, что в занимаемой им комнате через заднее окно можно было организовать визуальную связь с лагерями, расположенными на горе Стинс, которые разбили его группы поддержки, выдающие себя за отпускников. Перуджи знал, что ему достаточно махнуть рукой в заднем окне, чтобы войти в контакт с любой из трех групп. Лазерный приемопередатчик даст им возможность побеседовать так, словно они находились в одной комнате.
Перуджи беспокоило, что он оставил Коротышку Джанверта руководителем этих групп.
Ситуация ему не нравилась, и, пока сгущались сумерки над бурым ландшафтом за окном, Перуджи заново обдумал полученные инструкции и сделанные приготовления.
Насколько умно было ограничивать Джанверта прямым приказом: «Вы должны предупреждать центр о намерении предпринять неоговоренные заранее шаги в течение тех периодов, когда вы вне досягаемости на ферме»?
Оговоренные шаги можно было пересчитать по пальцам, и касались они узкого круга вопросов: поездки в Фостервилль за провизией и визуальное наблюдение за Линкольном Крафтом; смена расположения лагеря при необходимости; сообщение между лагерями для передачи объектов наблюдения и обеспечения его непрерывности…
До сих пор Джанверт не давал поводов себе не доверять. Его контакты удовлетворяли всем требованиям надежности.
– Шеф знает, что вы идете без связи?
– Да.
– Мне это не нравится.
– Это моя забота, не твоя, – отрезал Перуджи. «Кем этот выскочка себя возомнил?»
– Я хотел бы сам побывать на ферме, – сказал Джанверт.
– Ты не должен пытаться это сделать без соответствующего указания из центра и только в случае, если я не вышел на связь в предусмотренное время.
– Я не сомневаюсь в ваших способностях, – сказал Джанверт участливым тоном. – Меня просто беспокоят многие темные пятна в этом деле. Хеллстром бравирует отсутствием уважения к нам.
Перуджи подозревал Джанверта в имитации участия. Это ему казалось излишним.
– Ферма – моя проблема, – сказал Перуджи. – Твоя проблема – наблюдать и докладывать.
– Должна быть возможность наблюдать за вами, когда вы внутри и без передатчика.
– Вы все еще не можете нащупать слабое место в их защите?
– Если бы это удалось, я сразу сообщил бы!
– Успокойся. Я знаю, вы стараетесь.
– За этими стенами – ни звука. У них за этими стенами, наверно, хитрая система глушения. Масса странных звуков в долине, но ни один мы не можем идентифицировать. Механизмы, и, судя по звукам, серьезные механизмы. Подозреваю, у них имеется оборудование, способное обнаружить наш зондаж. Сампсон и Рио ночью выдвинутся на позицию Y-6 со своими приборами. Они в основном занимаются зондированием.
Джанверт делал все правильно. Перуджи подумал: «Почему я не доверяю ему? Так и будет жить этот коротышка с подозрением, вызванным из-за своего несильного рекрутирования? – и рассердился на себя: Нехорошо отдаваться потоку мыслей. Что в действительности затеял Шеф?»
Магнетическая женщина на ферме Хеллстрома – могло ли так быть, что она просто дразнила его? Многие женщины находили его привлекательным, и его крупное тело сочилось животной силой, что и могло объяснить случившееся.
Вздор! Ее подослал Хеллстром!
«А что если Шеф смотрит на него тоже как на расходуемый материал?»
– Вы еще на связи? – спросил Джанверт.
– Да, – сердито и резко прозвучал ответ.
– Откуда у вас ощущение, что может быть больше людей, чем видно нам? Туннель?
– Да, в общем, но еще больше – неосязаемые причины. Передай в центр, Коротышка. Я хочу, чтобы снабжение фермы было взято под контроль. Какое количество продуктов и прочее. Осторожно, но досконально.
– Я займусь этим. Вы хотите, чтобы я поручил это дело ДТ?
– Нет. Пошли Ника. Я хочу оценить, на сколько людей рассчитаны продукты.
– О'кей. Шеф сказал вам об алмазах для бурения?
– Да. Они были привезены приблизительно в то время, когда здесь были Карлос и Тимена.
– Странно, не так ли?
– Складывается причудливая картина, – сказал Перуджи. – Но природу ее еще предстоит разгадать. – Он попытался понять, для каких бурильных работ могут понадобиться алмазы кинокомпании. Объяснения этому просто не было, и бесполезно было гадать, не имея информации. Более вероятно получить неправильный ответ, чем правильный, и, в любом случае, уверен в нем он быть не может.
– Я согласен, – сказал Джанверт. – Что-нибудь еще?
– Нет. – Перуджи выключил связь, уложил устройство в пакет и спрятал его в футляр бритвенного прибора.
Джанверт сегодня был более разговорчив, чем обычно; откровенная покладистость этой маленькой свиньи не могла быть ничем иным, кроме притворства.
Перуджи думал об этом, лежа на постели в темной комнате. Он знал, что был отрезан, что лишен даже защиты со стороны Шефа, и удивлялся, что заставляло его продолжать.
«Потому что я хочу разбогатеть, – подумал он. – Стать богаче, чем эта сволочь из Совета. И буду, если смогу наложить руки на этот чертов «Проект 40».
Консультация по сценарию, говорит Нильс Хеллстром: «На экране аудитория увидит бабочку, вылупляющуюся из кокона. Мы увидим много больше, и, в более глубоком смысле, мы хотим, чтобы и аудитория увидела то, что мы видим, подсознательно. Бабочка персонифицирует нашу собственную долгую борьбу. Это долгая темнота человечества, когда дикие воображали, что они говорили друг с другом. Это метаморфоза, трансформация нашего Муравейника в спасении вида людей. Это предзнаменование дня, когда появимся мы и покажем нашу красоту восхищенной Вселенной».
– Передатчик у него в наручных часах, – сказал Салдо. – Мы успели засечь его прежде, чем он его отключил.
– Хорошая работа, – сказал Хеллстром.
Они стояли в электронном мраке сарая, на командном пункте службы безопасности. Работники вокруг них бесшумно выполняли свою работу с чувством решимости в каждом движении. Ничто не должно пройти незамеченным через их защиту.
– Зондаж, который мы зафиксировали, идет со стороны горы Стинс, – сказал Салдо. – Мы определили их нахождение на карте.
– Отлично. Неуспех их подстегивает, или они успокаиваются?
– Успокаиваются. Я подготовил опытную группу, которая завтра отправится в ту зону на пикник. Они там развлекутся, а завтра вечером сообщат об увиденном.
– Не рассчитывай на то, что они много узнают. Салдо кивнул.
Хеллстром закрыл глаза от утомления. Похоже, ему не удастся хорошо отдохнуть, а то малое для отдыха, что удавалось урвать, не позволяло восстановить силы. В чем они нуждались и чего им никогда не достичь, это отправить Перуджи паковать чемоданы, ответив на все его вопросы, в действительности не ответив ни на один из них. Эти таинственные, прощупывающие вопросы о металлургии и изобретениях раздражали Хеллстрома. Что это могло иметь общего с «Проектом 40»? Изобретения – да, возможно. Но металлургия? Он решил сообщить об этом вопросе в лабораторию при первой возможности.
Говорят специалисты Муравейника:«Как примитивны и как далеко отстали от нас специалисты по поведению из дикого Внешнего мира!»
Перуджи воспринял скребущий звук у двери как часть своего сна. Это была собака из его детства, зовущая его вставать и идти завтракать. Добрая старая Данни. Перуджи зримо представил ее широкую уродливую морду, челюсти с капающей слюной. Внезапно что-то щелкнуло в его памяти. Эта собака давно умерла. Он моментально проснулся, пытаясь понять, откуда исходит опасность.
Звук повторился.
Он вынул тяжелый пистолет из-под подушки, встал и подошел к двери, босыми ногами ступая по холодному полу. Стоя с оружием наизготовку, он толкнул дверь, не снимая цепочки.
За дверью был ночной свет. Он отбрасывал желтый отблеск на Фэнси, которая стояла, укутанная во что-то пушистое, темное и объемное. Левой рукой она придерживала велосипед.
Перуджи закрыл дверь, снял цепочку и широко распахнул дверь.
Он понимал, что выглядит странно в пижаме и с большим пистолетом в руке, но он ощущал острую необходимость завести ее в комнату.
Его охватило радостное возбуждение. Они прислали эту кошечку, чтобы скомпрометировать его, да? Но он вытащил-таки одну из них наружу с этой проклятой фермы.
Фэнси вошла молча, ведя с собой велосипед. Она прислонила его к стене, пока Перуджи закрывал дверь. Когда он повернулся к ней, она стояла к нему лицом и снимала верхнюю одежду, свою меховую накидку. Она отбросила ее на руль велосипеда, оставшись в тонком белом халате, который был на ней, когда он в последний раз ее видел. Она пристально и слегка насмешливо смотрела на него.
«Сначала удовольствие? – подумал Перуджи. – Или дело прежде всего?» Его рука, державшая пистолет, стала липкой от пота. Сексуальная стерва!
Он подошел к окну, отодвинул занавеску и поглядел наружу. Топтунов нигде не было видно. Перуджи повернулся к заднему окну, выходящему на площадку для парковки машин, и посмотрел в направлении горы. Никого посторонних. Никого. Сколько сейчас времени? И почему она молчит? Он подошел к ночному столику и посмотрел на часы: 1.28.
Фэнси смотрела на его действия, слегка улыбаясь. Внешние такие странные создания. Этот казался еще страннее, чем обычно. Их тела говорили им, что надо делать, а они не слушались. Ладно, она пришла сюда подготовленной.
Перуджи взглянул на нее. Ее руки были сжаты в кулаки, но, похоже, она была безоружной. Он сунул пистолет в ящик стола. Объяснялось ее спокойствие тем, что комната прослушивалась? Это исключено! Перуджи тщательно проверил комнату. Он передвигался осторожно, следя за тем, чтобы не поворачиваться к ней спиной. Почему она приехала на велосипеде? И меховая накидка! Перуджи подумал, не мог ли он растревожить ночных наблюдателей на горе. Пока нет. Сначала удовольствие.
Фэнси подняла левую руку, словно прочитав его мысли, расстегнула пуговицы и стряхнула халат с плеч. Она стояла обнаженная, с чувственным телом, ускорившим ток его крови. На ногах ее были сандалии, и она сбросила их, взбив небольшое облачко пыли, собранной ею по дороге в город.
У Перуджи загорелись глаза. Он облизнул губы и сказал:
– Ну ты и штучка.
Так же молча Фэнси приблизилась к нему, схватила его за голые руки. Его левую руку что-то укололо, когда она коснулась ее, и он почувствовал резкий и тяжелый запах мускуса. Перуджи отпрянул в испуге и, посмотрев на место укола, увидел крошечную, телесного цвета ампулу под ее указательным пальцем, острие которой упиралось в его кожу. На месте укола выступила капелька крови. Перуджи понял, что должен оттолкнуть ее и позвать на помощь, но мускулы его ему не повиновались, и все тело словно зазвенело, подчиняясь невидимому камертону. Взгляд его оторвался от ампулы и переместился на твердые груди Фэнси, темные соски, напрягшиеся от возбуждения.
Будто туман поднимался по телу от его чресел, растворял волю, пока он не забыл обо всем, кроме женщины, приникшей к нему, давящей на него с неожиданной силой, увлекающей его к постели.
Наконец Фэнси заговорила:
– Ты хочешь совокупиться со мной. Это хорошо.
Из руководства Муравейника:«Главная цель процесса социализации должна состоять в создании широчайшей терпимости к разнообразию общественных компонентов».
– Фэнси пропала! – сказал Салдо.
Он примчался в комнату Хеллстрома по коридорам и галереям, где и так был высокий уровень активности, не обращая внимания на переполох среди работников, вызванный его почти паническим бегом.
Хеллстром сел на постели, протирая глаза, и встряхнул головой, окончательно просыпаясь. Он спал крепко, в первый раз за несколько последних дней, стараясь хорошенько отдохнуть перед завтрашней конфронтацией с Перуджи и теми, кто будет помогать ему в оказании давления на Муравейник.
Фэнси пропала!
Он посмотрел вверх на испуганное лицо Салдо.
– Одна?
– Да.
Хеллстром глубоко вздохнул с облегчением.
– Как ей удалось выйти? Где она сейчас?
– Она воспользовалась ложным аварийным вентилятором в скале северного периметра. Она уехала на велосипеде.
– Там не было охраны?
– Она оглушила их.
– Но посты службы безопасности!
– Они не заметили ее, – признался Салдо. – Она, очевидно, не в первый раз уходит этим путем. Она вошла под деревья и обошла все наши детекторы.
«Конечно, – подумал Хеллстром. – Велосипед. Почему велосипед? Куда она поехала?»
– Где она взяла велосипед?
– Это тот, что мы отобрали у Внешнего.
– Как так? Почему его не отправили на утилизацию?
– Инженерам он зачем-то понадобился. Они думали о производстве собственной модели для ускорения доставки нужных материалов на нижних галереях.
– В каком направлении она уехала? – Хеллстром встал с постели. Который час? Он посмотрел на настенные часы: 3.51 ночи.
– Она, очевидно, поехала через Палмерский мост. Там есть следы.
– В город? Зачем?
– Охрана, которую она оглушила, утверждает, что она была в одежде Внешних, – сказал Салдо. – Из костюмерной сообщили, что исчезло меховое пальто. Она опять побывала на складе. Мы пока еще не выяснили, что ей там понадобилось.
– Как давно она ушла? – спросил Хеллстром. Он сунул ноги в сандалии. Было холодно, но он подумал, что это по причине замедленного кровообращения.
– Почти четыре часа, – сказал Салдо. – Охрана находилась без сознания довольно долго. – Он потер заживающую рану на щеке. – Я уверен, что она направилась в город. Двое прошли по ее следу так долго, как позволяла осторожность.
– Перуджи, – сказал Хеллстром.
– Что?
– Она поехала соединиться с Перуджи.
– Ну конечно! Позвать Линка и…
– Нет, – Хеллстром покачал головой. Салдо дрожал от нетерпения.
– Но этот велосипед принадлежал одному из агентов Перуджи!
– Кто может узнать велосипед? Вряд ли они его свяжут с пропавшим агентом. Фэнси же не скажет ему, откуда взялась эта машина.
– Вы уверены?
– Уверен. У Фэнси голбва работает только в одном направлении – бридинга. Мне бы следовало понять это, когда я смотрел на ее атаку на Перуджи.
– Этот человек далеко не глуп. Она может ему сказать что-нибудь важное, даже не подозревая того.
– Об этом мы не должны забывать. Но сейчас надо связаться с Линком. Сообщи ему, где она сейчас находится, и пусть он проследит, чтобы они не взяли ее к себе для допроса. Перуджи, безусловно, находится под постоянным наблюдением своих людей. В районе мотеля следует действовать с максимальной осторожностью, по возможности избегая привлекать к себе чье-либо внимание.
Салдо ошеломленно смотрел на Хеллстрома, не в силах произнести ни слова. Он ожидал, что тот поднимет по тревоге все наличные силы. Его реакция непонятна!
– Были еще проявления возмущений? – спросил Хеллстром.
– Нет. Усиленная вентиляция, похоже, помогла.
– Фэнси готова к оплодотворению. К нашей выгоде, если она забеременеет от Внешнего. В такие периоды ее поведение предсказуемо.
Салдо стоял, восхищаясь мудростью Хеллстрома.
– Я знаю, что она взяла со склада ампулу, – сказал Хеллстром. – Вероятнее всего, она взяла мужскую секс-фракцию в ампуле, чтобы возбудить Перуджи. Она хочет с ним спариться, вот и все. Пусть. Внешние крайне странно реагируют на эту естественную форму человеческого поведения.
– Да, так говорят, – пробормотал Салдо. – Я изучал поведенческие особенности, необходимые для работы во Внешнем мире.
Хеллстром улыбнулся.
– Я видел это уже много раз. Завтра он здесь появится, полный раскаяния. Он прибудет с Фэнси и займет круговую оборону. Он будет чувствовать себя виноватым. В этом будет его уязвимость. Да, полагаю, я знаю, как овладеть ситуацией, спасибо Фэнси.
– О чем вы говорите?
– Дикие Внешние не во всем так сильно отличаются от нас, я имею в виду – химически. Фэнси напомнила мне об этом. Ту же технику, какую мы используем, делая наших работников предсказуемыми, ручными и податливыми Муравейнику, мы применим и к Внешним.
– Еда?
– Или их питьевая вода, или даже воздух.
– Вы уверены, что Фэнси вернется? – Салдо не мог избавиться от гложущего его сомнения.
– Уверен.
– Но велосипед…
– Ты действительно думаешь, что они смогут его узнать?
– Мы не можем рисковать!
– Если это тебя успокоит, предупреди Линка. Думаю, чувства Перуджи будут притуплены после ночного бридинга с Фэнси, так что утром он вряд ли опознает велосипед, если его увидит.
Салдо нахмурился:
– Все же мне это не нравится, Нильс.
– Понравится, – уверил его Хеллстром. – Поверь мне. Скажи Линку, что тебя направляют в специальную группу службы безопасности. Я хочу, чтобы данные им инструкции были ясными, исключающими неверное толкование. Отправляйся вместе с ними, соблюдая максимальную осторожность. Они не должны вмешиваться этой ночью. Их главная задача состоит в обеспечении того, чтобы Фэнси не увели из этого мотеля. Она должна провести ночь с Перуджи. Утром они Должны забрать ее при первой же возможности и привести ко мне. Я хочу поблагодарить ее лично. Муравейник учится, он реагируетна опасность как единый организм. Именно так, как я всегда и предполагал.
– Я согласен, что мы должны обеспечить ее возвращение, – сказал Салдо, – но благодарность?
– Естественно.
– За что?
– За напоминание, что Внешние химически нам идентичны.
Мудрость Муравейника:«Специалисты высшего уровня, выращенные нами с учетом базовых целей, в конечном счете принесут нам победу».
Перуджи проснулся в серой рассветной мгле, вплыв в сознание откуда-то издалека, из лишенного энергии места. Он повернул голову, чтобы посмотреть на смятую в беспорядке постель, медленно осознал, что находится в постели один и что это – важная информация. Велосипед, через руль которого было перекинуто меховое пальто, стоял у стены рядом с дверью. Между постелью и дверью валялся белый халат. Он посмотрел на велосипед, силясь понять, что важного, казалось ему, было с ним связано?
Велосипед?
В ванной слышался плеск воды. Кто-то напевал. Фэнси!
Он сел на постели со спутанными, как и постель, мыслями. Фэнси! Боже милостивый! Что она ему вколола? У него осталось смутное воспоминание о, как ему казалось, восемнадцати оргазмах. Возбуждающее средство? Если так, то это самое сильное возбуждающее, какое только можно себе представить.
Плеск воды не прекращался. Она принимала душ. Господи! Как она может двигаться?
Перуджи попытался восстановить в памяти события ночи, но из этого почти ничего не вышло, помнилось только, как корчилась плоть. Он подумал: «Это был я! Боже праведный! Это был я! Так что это за наркотик она ему вколола? Может быть, это и есть «Проект 40», проект небесной любви?» Ему захотелось смеяться, но не было сил. Шум воды прекратился. Он переключил внимание на дверь ванной комнаты. Движение за дверью, напевающий голос. Где она берет силы?
Дверь открылась, и появилась Фэнси с одним полотенцем на бедрах и другим в руках, которым она сушила волосы.
– Доброе утро, милый, – сказала она, и подумала: «Выглядит как выжатый лимон».
Он смотрел на нее молча, роясь в памяти.
– Разве тебе не понравился бридинг со мной? – спросила она.
Вот оно! Это слово он как раз пытался вспомнить и не мог, пока она его не произнесла. Спариваться с ней? Может быть, она одна из этой сдвинутой части нового поколения: секс только для продолжения рода?
– Что ты со мной сделала? – спросил он хриплым, каркающим голосом, напугавшим его самого.
– Сделала? Я просто…
Он поднял свою руку, показывая место, куда она вколола таинственную мускусную субстанцию. Слабая бледность прикрывала подкожный синяк.
– А, это, – сказала она. – А тебе не нравится? Он опустился на спину, подложив поудобнее подушку.
Господи, как он устал.
– Значит ты ввела мне какой-то наркотик? – уточнил он.
– Я только добавила тебе то, что есть в крови у каждого мужчины, когда он готов к совокуплению, – сказала она, зная, что ее тон выдавал испытываемое ею смущение. Внешние такие странные, когда дело касается бридинга.
Голова у Перуджи раскалывалась, и ее слова усиливали боль. Он медленно повернулся и посмотрел на нее в упор. Боже! Какое чувственное тело! Он говорил с трудом, но отчетливо.
– Ты все время говоришь про бридинг.
– Я знаю, вы используете для этого другие слова, – начала объяснять она, – но мы называем это так – бридинг.
– Мы?
– Мои… друзья и я.
– Ты соединялась с ними?
– Иногда.
Сумасшедшие групповые наркоманы! Может быть их-то Хеллстром и прячет: секс-оргии и возбуждающие наркотики? Перуджи внезапно глубоко ощутил похотливую зависть. Положим, эти чокнутые так развлекаются. Положим, они регулярно устраивают такие вечера, подобные тому, что он провел с Фэнси. Не может, конечно, быть. Но какой бы это был опыт для мужчины! И для женщины, конечно.
Разумеется, это вне рамок закона, но…
Фэнси сбросила полотенца и стала надевать халат, как и ночью, совсем не смущаясь своей наготы. Несмотря на головную боль и апатию, Перуджи не мог не восхищаться ее чувственной грацией. Она была женщиной с ног до головы!
Одевшись, Фэнси вспомнила о том, что ничего не ела, и подумала, хватит ли у Перуджи денег, чтобы накормить ее. Ей нравилась мысль об экзотической еде Внешних, но она забыла захватить с собой деньги. Теплое пальто, ампула, велосипед, но не деньги.
«Я торопилась», – подумала она и хихикнула. Дикие Внешние такие смешные, если их возбудить, словно подавляемая энергия специально приберегается в них для таких случаев.
Наблюдая за процессом одевания Фэнси, Перуджи вновь начал испытывать тревогу. Что привело ее в его постель? Бридинг? Чепуха! Впрочем, где-то она все-таки достала это возбуждающее средство. Этого нельзя отрицать. Его собственное поведение этой ночью служило тому лучшим подтверждением.
Восемнадцать раз!
Что-то глубоко порочное связано с этой фермой. Бридинг!
– У тебя есть дети? – спросил он.
– О, несколько, – сказала она, но тут же решила, что не следовало признаваться в этом. Инструкции насчет сексуальных запретов Внешних были четкими. Ее собственный опыт говорил о том же. Это признание несло в себе потенциальную опасность. Перуджи не мог знать, сколько ей лет. Достаточно, чтобы быть матерью, разумеется. Свойственное Муравейнику различие между внешним видом и возрастом нельзя раскрывать Внешним. Она ощутила внезапный приступ осторожности.
Ее ответ удивил Перуджи:
– Несколько? И где же они?
– С друзьями.
Она пыталась казаться спокойной, но внутри у нее все напряглось. Следует сменить тему разговора.
– Ты хочешь спариться еще? – спросила она. Но так просто сбить Перуджи не удалось.
– У тебя есть муж?
– О, нет.
– Кто же отец твоих нескольких детей? – спросил он, а затем подумал, что лучше ему было употребить множественное число – отцы.
Его вопросы усилили ее нервозность:
– Я не хочу говорить об этом.
Признав, что у нее есть дети, она сделала ошибку. Воспитанное Муравейником сознание постепенно восстанавливало события проведенной с Перуджи ночи. Внешний сделал несколько интересных признаний в муках экстаза. Был момент, когда глубины его сознания были полностью открыты для нее. Двигаясь с показной беззаботностью, она подошла к велосипеду и сняла длинное меховое пальто, держа его в руках.
– Куда ты собралась ехать? – требовательно спросил Перуджи. С трудом подвинув ноги к краю постели, он позволил им упасть на холодный пол, придавший ему некоторые силы. Голова кружилась от утомления, в груди появилась боль. Что, черт возьми, она ему вколола? Фэнси попросту им попользовалась.
– Я хочу есть, – сказала она. – Могу я оставить здесь велосипед на время, пока я схожу на улицу и чего-нибудь перекушу? Может быть, несколько позднее, мы позанимаемся бридингом еще.
– Поесть? – Его чуть не стошнило от одной мысли.
– Здесь кафе неподалеку, – сказала Фэнси. – Мне очень хочется есть… – она хихикнула, – после ночи.
«По крайней мере, ей придется вернуться за своим чертовым велосипедом», – подумал Перуджи, поняв, что сейчас, в его состоянии, он ей не пара. Перуджи подготовит к ее возвращению комиссию по встрече. Они должны наконец распутать тайну Нильса Хеллстрома, и ниточку, за которую они потянут, зовут Фэнси.
– Только до кафе, – сказал он, словно объясняя это себе. Перуджи вспомнил виденный им неоновый знак.
– Я хочу… позавтракать, – сказала она и нервно сглотнула. Она чуть было не сказала «Внешний» завтрак. «Внешний» – слово, неупоминаемое в присутствии Внешних. Девушка скрыла смущение за вопросом:
– У тебя есть деньги? Я торопилась, чтобы уйти незамеченной прошлой ночью, и не захватила с собой ни цента.
Перуджи почти не расслышал ее неуклюжую фразу и только махнул рукой в сторону брюк.
– В кармане. Бумажник.
Он откинул голову на подушку. Просто сидеть требовало пугающих усилий, да еще боль в груди и раскалывающаяся голова. Перуджи понял, что потребуется вся его воля, чтобы подняться на ноги. Может быть, принять холодный душ? Он слышал, как копошится Фэнси, но не мог заставить себя поднять голову. «Возьми все! Проклятая ведьма!»
– Я возьму пять долларов, – сказала Фэнси. – Ничего?
«Я часто плачу больше», – подумал Перуджи. Но проституция, очевидно, не была ее профессией, иначе она взяла бы больше.
– Конечно, бери сколько нужно.
– Принести тебе кофе или еще что-нибудь? – спросила Фэнси. Перуджи действительно выглядел больным. Ей следует о нем позаботиться.
Перуджи проглотил ком в горле и сделал слабый жест:
– Нет, я поем позже.
– Ты уверен?
– Да.
– Хорошо.
Его внешний вид беспокоил Фэнси, но она все же решила идти. Может быть, ему просто нужно немного отдохнуть. Уже выходя, она обернулась и с бодрой уверенностью пообещала:
– Я скоро вернусь.
– Подожди, – сказал он, приподнимая голову с явным усилием.
– Хочешь, чтобы я все-таки принесла тебе что-нибудь поесть?
– Нет. Я просто… подумал. Значит, мы спарились. Ты думаешь забеременеть от меня?
– Я надеюсь на это. Я сейчас в верхней точке цикла. – Она обезоруживающе улыбнулась и добавила: – А сейчас я иду есть. Я мигом вернусь. Все говорят, что я быстрый едок.
Она вышла, закрыв за собой дверь.
«И быстрый бридер тоже», – подумал он. В какую историю он, собственно, попал? Ребенок? Именно это узнал Карлос? Ему внезапно представился Карлос Д., упрятанный в подземном узилище Фэнси и ее друзьями, постоянные оргии с применением таинственного возбуждающего средства. Пока хватает Карлоса. Постоянная бридинг-оргия, дети на конвейерной линии. Но почему-то ему трудно было представить Карлоса в этой роли. Не мог он также представить в этой роли Тимену и даже Портера. Тимена никогда не казалась ему прирожденной матерью. И сухарь Портер избегал женщин как огня.
Хеллстром, впрочем, как-то вовлечен в дела, связанные с сексом, и эти дела пахнут дурно.
Перуджи провел ладонью по лбу. Мотель предоставлял комнатный кофейный автомат с бумажными пакетами растворимого кофе. Перуджи встал на ноги и неуверенной походкой подошел к аппарату, установленному в нише рядом с дверью ванной комнаты, вскипятил воду и приготовил две порции. Он выпил кофе слишком горячим. Ему обожгло рот, но самочувствие улучшилось и боль в голове поутихла. Перуджи закрыл дверь на защелку и достал передатчик.
На втором сигнале на связь вышел Джанверт. Руки у Перуджи дрожали, но он сумел подвинуть стул к окну, установить прибор на подоконник и настроить себя на доклад. Они обменялись кодовыми сигналами, и Перуджи начал подробный пересказ событий последней ночи, не упуская ни единой детали.
– Восемнадцать раз? – спросил недоверчиво Джанверт.
– Насколько я могу помнить.
– Славно время провели, – передатчик не мог скрыть ноты циничного удивления в тоне Джанверта.
– Заткнись, – прорычал Перуджи, – она мне что-то вколола, возбуждающее, или что-то в этом роде, и я превратился просто в большой кусок плоти. Мы должны выяснить, что это за. наркотик. – Он посмотрел на свой синяк.
– Как ты намереваешься сделать это?
– Я собираюсь сегодня к Хеллстрому в гости. Нажму на него.
– Это не самый лучший способ. Вы связывались с центром?
– Шеф хочет… я связывался.
Черт! Слишком трудно объяснить, что Шеф дал указание вести прямые переговоры. То, что случилось, ничего не меняло, а только добавляло лишний вопрос в повестку переговоров.
– Проявляйте осторожность, – сказал Джанверт. – Помните, что мы уже потеряли троих наших людей.
Джанверт что, принимает его за идиота?
Перуджи потер правый висок. Господи, голова пуста, пуста так, как и его тело. Она вытянула из него все соки.-
– Как она попала к вам с фермы? – спросил Джанверт. – Ночной дозор ничего не сообщал об автомобилях на дороге.
– Она приехала на велосипеде, Боже праведный. Разве я об этом не говорил раньше?
– Нет. Вы уверены, что с вами все в порядке?
– Я только немного устал.
– Это я могу понять. Значит, она приехала на велосипеде. Любопытно.
– Что любопытно?
– Карлос был помешан на велосипедах. В Портлендском офисе нам сказали, что он взял с собой велосипед. Помните?
Перуджи посмотрел на велосипед, прислоненный к стене. Он вспомнил сейчас, что Коротышка упоминал о нем. Велосипед. Возможно ли это?
– Есть у нас серийный номер или еще что-нибудь, позволяющее идентифицировать велосипед Карлоса? – спросил он.
– Может быть. На нем могут даже сохраниться отпечатки пальцев. Где этот велосипед сейчас?
– Здесь, в моей комнате. Я пока один, она пошла в кафе перекусить. – Он вспомнил свое решение. Боже Всемогущий! Совсем голову потерял! – Коротышка, – пролаял он, испытывая даже слабый прилив сил, – бери группу и дуй сюда как можно быстрее. Надо взять не только велосипед, но и Фэнси – для допроса с пристрастием.
– Ясно, – сказал Джанверт. – Со мной рядом ДТ, он все слышал и рвется ехать.
– Нет! ДТ должен оставаться там и следить за Хеллстромом. Шеф дал четкие указания. Пошли команду Сэмпсона.
– ДТ проследит за этим. Они отправятся через минуту.
– Вели ему поторопиться. Я знаю только один способ задержать эту мадам, но после этой ночи я не в состоянии им воспользоваться.
