Текст книги "Ночь Бармаглота (ЛП)"

Автор книги: Фредерик Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава двенадцатая

Так нальём же в бокалы чернила и клей,

И осушим их залпом за наших гостей.

Вина с пеплом мешай, веселись до утра!

Девяностожды девять ура!

Дверь суда открылась и вновь захлопнулась. Кейтс пересёк улицу. Он посмотрел на меня и спросил Хэнка:

– Что там не так?

– Не знаю, Рэнс. Похоже, из багажника машины у дока капает кровь. Там заперто. Он говорит, что отдал ключ тебе. Я не хотел… м-м… оставлять его, пока пойду за ключом. Поэтому покричал тебя.

Кейтс кивнул. Его лицо было обращено ко мне, и Хэнк Гэнзер видеть его не мог. Я мог. Оно было счастливым, совершенно счастливым.

Его рука нырнула в пальто и возникла вновь с пистолетом.

– Обыскивал его, Хэнк? – спросил он.

– Нет.

– Так вперёд.

Хэнк обогнул Кейтса и подошёл ко мне сбоку.

Я встал и вытянул руки, облегчая ему задачу.

В одной из них была бутылка виски. Ничего более смертоносного он не отыскал.

– Чисто, – сказал Хэнк.

Кейтс не убрал пистолет. Он полез в карман свободной рукой и вытащил ключ, который я ему отдал. Он протянул его Хэнку.

– Открой багажник, – произнёс он.

Ключ подошёл. Ручка повернулась. Хэнк поднял крышку.

Я услышал, как он резко выдохнул, повернулся и посмотрел. Два тела; это я мог различить. Понять, кто они, мне оттуда, где я стоял, не удалось. Хэнк подался вперёд и посветил фонариком.

– Майлз Харрисон, Рэнс, – сказал он. – И Ральф Бонни. Оба мертвы.

– Как он убил их?

– Ударил чем-нибудь по голове. Тяжёлым. Похоже, по нескольку раз. Тут море крови.

– Оружие там?

– Похоже на него. Там револьвер – старенький – с кровью на рукояти. Никелированный «Айвер-Джонсон», проржавевший, где отслоилось покрытие. Думаю, тридцать восьмой калибр.

– Деньги там? Платёжная ведомость?

– Под Майлзом лежит что-то вроде портфеля. – Хэнк повернулся. Его лицо побледнело, как звёздный свет. – Мне надо… э-э… передвинуть его, Рэнс?

Кейтс задумался.

– Пожалуй, нет. Пожалуй, лучше сперва сделать снимок. Вот что, Хэнк, иди наверх и возьми камеру и вспышку. И пока будешь там, позвони доктору Хейлу, пусть идёт сюда. И… ты уверен, что они оба мертвы?

– Клянусь Богом, Рэнс. У них размозжены головы. Дорберга тоже позвать?

Дорберг – местный гробовщик, и он берётся за всё, что офис шерифа ему предложит; он зять Кейтса, и это тут может играть роль.

– Конечно, передай ему, пусть подгонит фургон, – сказал Кейтс. – Но торопиться ему незачем; нам надо, чтобы коронер осмотрел тела, прежде чем мы их сдвинем. А сперва нужно их отщёлкать.

Хэнк подошёл к двери суда и снова повернулся.

– М-м… Рэнс, как насчёт того, чтобы позвонить жене Майлза и на фабрику Бонни?

Я снова сел на бордюр. Мне ещё сильнее хотелось выпить, а бутылка была в руке. Но в тот момент глотать из неё казалось неверным.

«Жена Майлза, – подумал я, – и фабрика Бонни. Какая чертовская разница».

Но ведь Бонни развёлся в тот самый день; у него нет детей, нет, насколько я знал, никаких родственников – по крайней мере, в Кармел-Сити. Но ведь и у меня их нет. Если бы убили меня, кого бы об этом известили? «Гудок Кармел-Сити» и, возможно, Карла Тренхольма, если бы тот, кто извещал, знал, что Тренхольм – мой лучший друг. Да, быть может и к лучшему, что я не женился. Я подумал про развод Бонни и про стоявшие за ним факты, о которых Карл – через Смайли – рассказал мне. И про то, как себя будет чувствовать этой ночью жена Майлза Харрисона, узнав новость. Но тут была разница; я не знал, хорошо или плохо, что никто не испытает таких чувств по поводу моей внезапной смерти.

И всё же я чувствовал себя чертовски одиноким. Что ж, сейчас они меня арестуют, а значит, я смогу вызвать Карла как своего адвоката. Меня ждут жуткие проблемы, но из всех людей на свете Карл поверит мне – и поверит, что я в своём уме.

Кейтс размышлял.

– Пока нет, – сказал он, – не звони ни туда, ни туда, Хэнк. Особенно Милли; она ещё бросится сюда и примчится, пока мы не отвезли трупы Дорбергу. А на фабрику лучше звонить, когда мы сможем сказать им, где платёжная ведомость. Возможно, Стэгер спрятал её ещё где-нибудь, и сегодня мы её не найдём.

– Верно, – сказал Хэнк. – Насчёт Милли. Не стоит, чтобы она видела Майлза – вот так вот. Ладно, тогда звоню Хейлу с Дорбергом и возвращаюсь с камерой.

– Хватит болтать. Иди.

Хэнк зашёл в здание суда.

Это было бесполезно, но я должен был это сказать. И я сказал:

– Послушайте, Кейтс, я этого не делал. Я не убивал их.

А Кейтс сказал:

– Сукин сын. Майлз был хорошим парнем.

– Хорошим. Я не убивал его.

Я подумал, жаль, что Майлз не позволил мне в тот вечер угостить его. Если бы я только знал, то настоял бы, уговорил бы его. Но это, конечно, было глупо; нельзя знать вещи заранее. Иначе их можно было бы предотвратить. Не считая, конечно, Зазеркалья, где люди порой живут задом наперёд, где Белая Королева сперва закричала, а уже потом вонзила в палец иголку[21]21
  Отметим, что тут доку Стэгеру изменяет память. Белая Королева укололась застёжкой от брошки.


[Закрыть]. Но даже в этом случае, – если не учитывать, конечно, того факта, что книги об Алисе всего лишь восхитительная чепуха, – зачем ей было брать иглу, если она знала, что уколется ей?

Но восхитительной чепухой всё это было до сегодняшнего вечера. Сегодня кто-то обращал самые забавные эпизоды Льюиса Кэрролла в невразумительный ужас. «Выпей меня!» – и умри внезапно и жутко. Тот ключ – ключ должен был открыть дверцу дюймов пятнадцати вышиной в сад удивительной красоты. Но он открывал дверь в… Ну, туда я даже не хотел заглядывать.

Я вздохнул и подумал, что с этим теперь, чёрт побери, покончено. Меня арестуют, а Кейтс думает, что я убил Майлза и Бонни, и я не могу винить его за это. Нужно ждать, пока Карл меня не вытащит.

– Встаньте, Стэгер, – произнёс Кейтс.

Я этого не сделал. Зачем? Я только подумал, ведь Майлз или Ральф не будут возражать, если я отхлебну немного из бутылки?

Я стал откручивать крышку.

– Встаньте, Стэгер. Или я пристрелю вас прямо здесь. – Он подразумевал именно это. Я встал. Его лицо было в тени, так он стоял, но я помнил тот злобный взгляд, которым он одарил меня в своём кабинете, взгляд, говоривший: «Хотел бы я убить тебя».

Он собирался меня застрелить. Здесь и сейчас.

И был бы в полной безопасности. Он мог бы заявить – если я повернусь и побегу, а он застрелит меня в спину, – что стрелял, потому что я пытался сбежать. А если стрелять спереди, то я – маньяк, уже убивший Майлза и Бонни – приближался к нему, чтобы напасть.

Вот почему он отослал Хэнка и велел ему сделать два звонка – чтобы тот не вернулся ещё долго.

– Кейтс, вы же не всерьёз, – сказал я. – Вы не можете хладнокровно застрелить человека.

– Да, человека, убившего моего помощника. Если я этого не сделаю, Стэгер, вы опять вывернетесь. Добьётесь признания психом и останетесь безнаказанным. Я хочу быть уверен.

Конечно, это было далеко не всё, но это давало ему оправдание перед собственной совестью. Он думал, что я убил его помощника. Но он так меня ненавидел, что хотел убить ещё до того. Ненависть и садизм – вот идеальное оправдание.

Что я мог сделать? Закричать? Не поможет. Вероятно, никто из проснувшихся – было уже три с лишним часа ночи – не расслышит меня вовремя, чтобы увидеть случившееся. Хэнк будет звонить из задней комнаты; он не успеет подбежать к окну.

А Кейтс будет утверждать, что я крикнул, прыгая на него; крик просто спровоцировал его на выстрел.

Он подошёл ближе; если он застрелит меня в грудь, там должны появиться следы пороха, указывающие, что он выстрелил, когда я подбирался к нему. Дуло пистолета нацелилось на моей груди, едва ли в футе от неё. Я мог прожить ещё пару секунд, если бы развернулся и побежал; возможно, в этом случае он подождёт, пока я отойду на десяток шагов.

Его лицо оставалось в тени, но я мог различить, как он улыбается. Я не видел ни его глаз, ни остального лица, только эту улыбку. Бестелесную улыбку, как у Чеширского Кота в «Алисе». Но, в отличие от Чеширского Кота, он не собирался исчезать.

А я исчезну. Если не случится чего-то неожиданного. Быть может, появится свидетель, вон там, на тротуаре с той стороны. Он не станет хладнокровно стрелять в меня при свидетеле. При Карле Тренхольме, Эле Грейнджере, ком угодно.

Я заглянул Кейтсу через плечо и крикнул:

– Привет, Эл!

Кейтс повернулся. Ему пришлось; он не мог рисковать, если кто-то действительно приближается.

Он отвернулся просто мельком взглянуть и убедиться.

Я поднял бутылку с виски. Возможно, стоит сказать, что её подняла моя рука; едва ли я вообще помнил, что всё ещё держу её. Бутылка ударила Кейтса по голове, и лишь поля шляпы спасли ему жизнь. Думаю, я замахнулся так сильно, что убил бы его, окажись он с непокрытой головой.

Кейтс и его револьвер, каждый сам по себе, упали на проезжую часть. Бутылка виски выскользнула из моей руки и упала на тротуар; и разбилась. Должно быть, тротуар оказался жёстче головы Кейтса – или же она разбилась бы о голову Кейтса, не будь там полей шляпы.

Я даже не приостановился проверить, не мёртв ли он. Я бросился бежать со всех ног.

Естественно, на своих двоих. Ключ зажигания всё ещё лежал в моём кармане, но уезжать с двумя трупами было едва ли не последним, что я хотел бы сделать

Я пробежал квартал и запыхался, прежде чем осознал, что не имею ни малейшего представления, куда направляюсь. Я сбавил шаг и свернул с Оак-стрит. В первый же переулок. Я налетел на мусорное ведро, а затем сел на него отдышаться и подумать, что делать дальше. Но мне пришлось снова уйти, потому что залаяла собака.

Я оказался позади здания суда.

Конечно, я хотел знать, кто убил Ральфа Бонни и Майлза Харрисона и положил их тела в мою машину, но кое-что представляло интерес ещё более непосредственный; я хотел знать, неужели я убил Рэнса Кейтса или серьёзно его ранил. Будь так, я попал бы в адскую передрягу, ведь – в дополнение ко всему остальному против меня – всего лишь моими словами против его слов будет утверждение, что я сделал это ради самообороны, спасая свою жизнь. Мои слова против его слов – если, конечно, он только ранен. И мои слова сами по себе, если я убил его.

А мои слова не будут ничего значить ни для кого, пока я не смогу объяснить два трупа в своей машине.

Первое же окно оказалось незапертым. Думаю, они не запирают окна в здании суда, потому что там не хранится ничего такого, что мог бы хотеть стянуть любой обычный грабитель, а кроме того, в здании офис шерифа, а там кто-то дежурит всю ночь напролёт.

Я очень медленно поднял окно, и оно не произвело шума, по крайней мере, не настолько, чтобы это услышали в офисе шерифа, который находится на втором этаже почти над парадной дверью. Я снова опустил окно, так же тихо, чтобы оно не было открыто на случай, если меня будут искать в переулке.

Я шарил в темноте, пока не нашёлся стул, и сел собрать ещё оставшиеся у меня мысли и подумать, что делать дальше. В тот момент я был в относительной безопасности. Комната, куда я попал, была одной из маленьких приёмных при зале заседаний; никто не будет меня здесь искать, по крайней мере, пока я сижу тихо.

Конечно, они нашли шерифа, или же шериф очнулся и сам себя нашёл. На парадной лестнице послышались шаги; шаги нескольких людей. Но я был слишком далеко, чтобы слышать, о чём они говорят, если разговор вообще был.

И это могло подождать минуту-другую.

Мне чертовски хотелось выпить; никогда в жизни я не желал этого сильнее. Я обругал себя за то, что уронил и разбил ту бутылку – хотя она спасла мне жизнь. Не окажись её в моей руке, я был бы уже мёртв.

Не знаю, как долго я там сидел, но, должно быть, не больше пары минут, потому что всё ещё часто дышал, когда решил, что лучше двигаться дальше. Думаю, имея в спутниках бутылку, я бы радостно просидел там до утра.

Но мне следовало узнать, что случилось с Кейтсом. Если я убил его – или если его отвезли в больницу, и он вышел из игры, – то мне лучше сдаться и покончить с этим.

Если с ним всё в порядке, и он ещё в деле, то сдаваться было бы глупо. Если он хотел убить меня и до того, как я вырубил его той бутылкой, теперь он захочет этого ещё больше, быть может, даже не удосужившись найти предлог, прямо на глазах Хэнка или других помощников, которых, несомненно, разбудили присоединиться к розыску, на глазах коронера, да и любого другого, кто окажется поблизости.

Я наклонился и разулся, прежде чем идти дальше. Убрав ботинки в карманы пиджака, я на цыпочках двинулся через зал суда к задней лестнице. Я бывал в этом здании столько раз, что знал его помещения не хуже, чем свой собственный дом или редакцию «Гудка», так что ни на что не натыкался и не спотыкался ни обо что.

Я поднялся по тёмной задней лестнице, держась за перила и избегая середины ступенек, где они могут заскрипеть.

К счастью, верхний коридор, проходя от парадной лестницы к чёрной, делает поворот, так что меня, когда я поднялся по чёрной лестнице, не мог бы заметить никто входящий или выходящий из офиса шерифа. И теперь я мог воспользоваться тусклым светом лампы в передней части коридора, у входа в офис шерифа.

Я на цыпочках прокрался почти что до угла коридора, а затем толкнул дверь офиса окружного землемера[22]22
  Выборная должность, существующая в большинстве округов США. В задачи занимающего её входит ведение записей о земельном межевании, проверка соответствующих планов и поддержание расположенных на территории округа государственных геодезических знаков.


[Закрыть], находящегося по соседству с офисом шерифа и отделённого от него лишь самой обыкновенной дверью с матовым стеклом. Дверь в офис оказалась не заперта.

Я очень тихо открыл её. Она выскользнула из моей руки, когда я стал закрывать её изнутри, и едва не захлопнулась, но я успел вовремя поймать и аккуратно прикрыть её. Мне хотелось запереться, но, не зная точно, не щёлкнет ли вдруг замок, не стоило рисковать.

В офисе землемера было вполне светло; матовое стекло двери в офис шерифа представляло собой ярко-жёлтый прямоугольник, сквозь который проникало достаточно света, чтобы я мог ясно различать стоящую в комнате мебель. Осторожно огибая её, я на цыпочках прокрался к жёлтому прямоугольнику.

Я ясно слышал доносившиеся оттуда голоса, а приблизившись к двери, смог слышать их ещё лучше, но разобрать, кто это и о чём они говорят, мне удалось, лишь приложив ухо к стеклу. И тогда я всё прекрасно услышал.

– Я всё ещё ничего не понимаю, Рэнс, – говорил Хэнк Гэнзер. – Такой милый старичок, как док. Два убийства и…

– Тише ты, чёрт! – Это был голос Кейтса. – Может, он и был милый, пока был в здравом уме, но сейчас он вконец рехнулся. Эй! Полегче там с этим бинтом, а?

Тихий голос доктора Хейла трудно было разобрать. Похоже, он настаивал, чтобы Кейтс позволил отвезти себя в больницу убедиться, что у него нет сотрясения мозга.

– Да чёрт с ним, – сказал Кейтс. – Нет, пока мы не поймаем Стэгера, а то он ещё кого-нибудь убьёт. Как убил Майлза с Бонни и чуть не убил меня. Хэнк, что там с трупами?

– Я сделал быстрый предварительный осмотр. – Голос Хейла стал слышен яснее. – Причиной смерти, очевидно, стали неоднократные удары по голове чем-то вроде того заржавленного пистолета на вашем столе. А с учётом пятен на пистолете не думаю, что в этом есть причины сомневаться.

– Они всё ещё снаружи?

– Нет, – сказал Хэнк, – у Дорберга – или на пути туда. Он с одним из ребят приехал на своей труповозке.

– Док. – Это произнёс Кейтс, и я чуть не подпрыгнул, прежде чем понял, что он обращается к доктору Хейлу, а не ко мне. – Вы там закончили? В смысле, с этой треклятой повязкой. Мне надо заняться всем этим. Хэнк, сколько ребят ты там вызвал по телефону? Кто придёт?

– Трое, Рэнс. Я позвонил Уоткинсу, Элерсу и Биллу Дину. Все они уже едут в центр. Будут тут через пару минут. Так что нас пятеро.

– Полагаю, это всё уладит, Рэнс, – произнёс голос доктора Хейла. – Я всё ещё советую вам поехать в больницу и сделать рентген как можно скорее.

– Само собой, док. Как только я поймаю Стэгера. И он не сможет улизнуть из города, даже если угонит машину, полиция штата прочешет для нас дороги. Идите к Дорбергу и сделайте там, что надо, а?

Голос Хейла, вновь стихший, сказал что-то, что я не мог разобрать, а затем в коридоре раздались шаги. Я расслышал и другие шаги, поднимающиеся по лестнице. Пришёл кто-то из дневных помощников.

– Билл, Уолт, привет, – произнёс Кейтс. – Элерс с вами?

– Не видел его. Наверное, скоро придёт. – Голос напоминал Билла Дина.

– Отлично. Тогда пусть остаётся здесь. У вас обоих пушки с собой? Хорошо. Слушайте, вы двое идёте вместе, и мы с Хэнком идём вместе. Работаем в парах. Не беспокойтесь о дорогах; за ними следят ребята из штата. А поездов и автобусов до утра не будет. Мы просто прочешем весь город.

– Разделив между собой, Рэнс?

– Нет. Ты, Уолт и Билл прочешете весь город. Пройдёте всеми улицами и переулками. Мы с Хэнком заглянем всюду, где он мог найти укрытие. Обыщем его дом и редакцию «Гудка», горит там свет или нет, и проверим любое помещение, где он только мог спрятаться. Например, в пустом доме. Есть у кого-нибудь ещё предположения, что он придумает?

– Он водится с Карлом Тренхольмом, – произнёс голос Билла Дина. – Может пойти к Карлу.

– Хорошая мысль, Билл. Ещё?

– Мне он показался довольно пьяным, – сказал Хэнк. – И он разбил ту бутылку, что нёс с собой. Ему может взбрести в голову, что надо выпить ещё, и он вломится в какую-нибудь распивочную. Скорее всего, к Смайли; он там обычно ошивается.

– Окей, Хэнк. Проверим… Так, это, наверное, Дик пришёл. Есть еще у кого-нибудь мысли, прежде чем мы разделимся?

Вошёл Элерс.

– Иногда, – сказал Хэнк, – они возвращаются туда, где их, как им кажется, никому и в голову не придёт их искать. Я имею в виду, Рэнс, что он мог вернуться сюда и спрятаться в задних комнатах или вроде того, думая, что безопаснее всего прятаться у нас под носом. Здесь, в здании.

– Слышал, Дик? – сказал Кейтс. – И остаёшься здесь следить за офисом, это тебе работа на сегодня. Но сперва обыщи здание.

– Хорошо, Рэнс.

– Ещё одно, – произнёс Кейтс. – Он опасен. Возможно, уже вооружён. Так что не упускайте ни единой возможности. Как только увидите его, стреляйте.

– В дока Стэгера? – Чей-то голос прозвучал удивлённо и даже слегка потрясённо. Я не мог понять, кто из помощников это был.

– В дока Стэгера, – сказал Кейтс. – Вам он, может быть, кажется безобидным парнем – но именно из таких обычно и получаются маньяки-убийцы. Он уже убил сегодня двоих и пытался убить меня, возможно, он думает, что убил меня, иначе бы остался и доделал работу. И не забывайте, кто один из убитых им сегодня. Это Майлз.

Кто-то что-то пробормотал.

Билл Дин – думаю, что это был он – сказал:

– Но я не понимаю. Такой парень, как док. Он не бедствует; у него газета, которая приносит доход, и он не мошенник. Зачем ему ни с того ни с сего убивать двоих людей ради какой-то паршивой пары тысяч баксов?

Кейтс выругался.

– Он тронулся, – сказал он, – поехал крышей. Деньги, вероятно, тут не играли особой роли, хотя он в них и шарит. Они лежали в том портфеле под телом Майлза. А теперь послушайте, в последний раз вам говорю; это маньяк-убийца, и лучше вспоминайте про Майлза в ту минуту, когда заметите его и тут же выстрелите. Он спятил по полной. Пришёл сюда с какой-то белибердой про парня, которого грохнули в доме Уэнтвортов, – кстати, парня по имени Иегуди Смит. И у дока была в подтверждение его карточка, вот только он сам эту карточку напечатал. Чокнулся достаточно, чтобы напечатать на ней свой собственный номер жучка – этикетку профсоюза. Даёт мне ключ, который, по его словам, открывает дверцу высотой в пятнадцать дюймов, ведущую в прекрасный сад. И это был ключ от багажного отсека его машины, понимаете? С телами Майлза и Бонни и деньгами по платёжной ведомости внутри. Припаркована прямо перед входом. Он приехал на ней сюда. Приходит и даёт мне ключ. И пытается уговорить пойти с ним в дом с привидениями.

– Кто-нибудь там смотрел? – спросил Дин.

– Конечно, Билл, – сказал Хэнк. – По пути из Нилсвилла. Перерыл всю эту помойку. Ничего. И, знаешь, Рэнс прав, что он спятил. Я сам слышал кое-что из той чепухи, что он нёс. И если вы не думаете, что он опасен, то посмотрите на Рэнса. Мне самому жаль, мне нравился док. Но, чёрт возьми, я согласен с Рэнсом – надо сперва стрелять, а потом ловить его.

Кто-то:

– Боже праведный, если он убил Майлза…

– Если он настолько безумен, – думаю, это был Дик Элерс, – мы ему только поможем, в смысле, так поступив. Если я когда-нибудь зайду так далеко, в смысле, кого-то убью, то, чёрт подери, лучше пусть меня пристрелят, чем сидеть остаток жизни в уютной камере. Но что толкнуло его на такой путь? В смысле, так внезапно?

– Алкоголь. Размягчает мозг, а затем всё внезапно вот так вот.

– Док не пил так много. Он набирался понемногу, пару вечеров в неделю, но не был алкоголиком. И он был такой милый…

Удар кулака по столу. Должно быть, кулака Кейтса по столу Кейтса. Вращающееся кресло Кейтса скрипнуло, а голос Кейтса произнёс:

– Какого чёрта мы ходим кругами. Пошли брать его. И сперва стреляйте, таков приказ. Я потерял уже сегодня одного помощника. Идите. – Шаги, много шагов, к двери. И голос Кейтса оттуда: – И не забудь обыскать это здание, Дик. От подвала до крыши, прежде чем вернёшься сюда.

– Хорошо, Рэнс.

Шаги, много тяжёлых шагов, вниз по ступенькам.

И чьи-то шаги сворачивают обратно в коридор.

Мимо офиса окружного землемера.

Мимо меня.