Текст книги "Ночь Бармаглота (ЛП)"

Автор книги: Фредерик Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Что вы делали на чердаке особняка Уэнтвортов? Вы имеете в виду, что были там сегодня вечером?

Я снова пожалел, что здесь нет Хэнка Гэнзера вместо Кейтса. Хэнк поверил бы мне на слово и поехал за телом; тогда моя история не звучала бы так невероятно, как когда я её рассказываю.

– Да, я только что оттуда, – сказал я. – Я поехал туда со Смитом по его просьбе.

– Кто такой этот Смит? Вы его знаете?

– Я впервые встретил его сегодня вечером. Он пришёл ко мне.

– Зачем? Что вы там делали? В доме с привидениями!

Я вздохнул. Мне ничего не оставалось, как отвечать на его чёртовы вопросы, а они становились всё жёстче.

Как мне всё изложить, чтобы это не звучало слишком безумно?

– Мы там были, – сказал я, – потому что он считается домом с привидениями, Кейтс. Этот Смит интересовался оккультными… психическими явлениями. Он попросил меня пойти туда с ним поставить эксперимент. Я полагал, что появится ещё кто-то, но они не пришли.

– Что за эксперимент?

– Не знаю. Его убили, прежде чем мы смогли им заняться.

– Вы были там одни?

– Да, – сказал я, но понял, к чему это ведет, и добавил: – Но я не убивал его. И не знаю. Кто это сделал. Его отравили.

– Как?

Часть моего мозга хотела сказать: «Из маленького пузырька с пометкой „ВЫПЕЙ МЕНЯ!“ на стеклянном столике, как в „Алисе в Стране Чудес“». Разумная часть моего мозга сообщила мне, что он должен выяснить это сам. Я сказал:

– Из бутылочки, которую ему там оставили выпить. Кто это сделал, я не знаю. Но вы, похоже, не верите мне. Почему бы вам не поехать взглянуть самому, Кейтс? Чёрт возьми, я сообщаю об убийстве. – И тут мне пришло в голову, что никаких доказательств убийства, в самом деле, нет, и я поправился: – Или, по крайней мере, о насильственной смерти.

Он уставился на меня, и, думаю, самую малость убедить его удалось. Телефон зазвонил, и вращающееся кресло вновь взвизгнуло, когда он развернулся к аппарату.

– Алло. Шериф Кейтс, – рявкнул он в трубку. Затем его голос немного смягчился. Он сказал: – Нет, миссис Харрисон, ничего не слышал. Хэнк в Нилсвилле, проверяет с того конца, а на обратном пути снова осмотрит дорогу. Позвоню вам, как только что-нибудь выясню. Но не беспокойтесь; едва ли тут что-то серьёзное. – Он снова повернулся ко мне. – Стэгер, если это шутка, я вас на куски разорву. – Он имел это в виду и действительно мог это сделать. Кейтс среднего роста, не сильно выше меня, но физически силён и крепок, как скала. Он может справиться с мужчинами вдвое большего веса. И у него достаточно садистских наклонностей, чтобы охотно делать это, если только нашлось веское оправдание.

– Это не шутка, – сказал я. – Что там с Майлзом Харрисоном и Ральфом Бонни?

– Исчезли. Уехали из Нилсвилла с платёжной ведомостью Бонни вскоре после половины двенадцатого и должны были вернуться сюда около полуночи. Уже почти два, и никто не знает, где они. Слушайте, если бы я думал, что вы трезвый, и там правда что-то стряслось, я бы вызвал копов штата. Мне нужно оставаться здесь, пока мы не выясним, что случилось с Майлзом и Бонни.

Полиция штата показалась мне отличной мыслью. Я сообщаю туда, куда следует, а Кейтсу нечего мне предъявить, если в полицию штата позвонит он сам.

Я только открыл рот сказать, что это хорошая идея, как телефон снова зазвонил. Кейтс что-то завопил в него, а затем:

– Кассирша говорит, они ехали обратно, Хэнк? Ничего необычного с того края, да? Окей, возвращайся и поглядывай по обеим сторонам дороги, вдруг они съехали вбок или типа того… Да-а, в колючки. Только туда и могли. О, и ещё, притормози по дороге у дома Уэнтвортов и глянь на чердаке… Да-а. Я сказал, на чердаке. Тут док Стэгер, пьяный, как сапожник, и он говорит, там на чердаке кое-что есть. Если оно там, я займусь этим.

Он бросил трубку и принялся перебирать бумаги на столе, придавая себе вид загруженного делами человека. Наконец, он придумал, чем заняться, и позвонил в компанию Бонни узнать, не появлялся ли там Бонни и не звонил ли туда.

Судя по тому, что я мог расслышать, тот не сделал ни того, ни другого.

Я понял, что всё ещё стою, и решил, что теперь, раз Кейтс велел своему помощнику туда съездить, то до возвращения Хэнка ничего не произойдёт – по крайней мере, если тот будет ехать медленно и смотреть по сторонам. Поэтому я взял стул и сел. Кейтс снова тасовал бумаги и не уделял мне внимания.

Я задумался о Бонни и Майлзе, надеясь, что с ними ничего не стряслось. Если произошла авария, то серьёзная, ведь прошло уже два часа. И тогда оба сильно пострадали, иначе один из них давно бы добрался до телефона. Конечно, они могли остановиться где-нибудь выпить, но это казалось сомнительным, по крайней мере, в последние два часа. Если задуматься, они вообще не могли этого сделать; заведения закрывались одновременно во всём округе, не только в Кармел-Сити. Полночь минула почти два часа назад.

Мне захотелось, чтобы это было не так. Не то чтобы я так уж хотел выпить или тем более нуждался в выпивке именно в тот момент, но куда приятнее было бы дожидаться у Смайли, чем здесь, в офисе шерифа.

Кейтс внезапно развернул кресло ко мне.

– Так вы ничего не знаете про Бонни и Харрисона?

– Ничегошеньки, – ответил я.

– Где вы были в полночь?

С Иегуди. Кто такой Иегуди? Человечек, которого там не было.

– Дома, – сказал я, – говорил со Смитом. Мы оставались там до половины первого.

– С кем-нибудь ещё?

Я покачал головой. Если подумать, то, судя по всему, никто, кроме меня, вообще не видел Иегуди Смита. Если на чердаке Уэнтвортов не будет его тела, мне придётся потратить чертовски много времени, доказывая его существование. Карточкой, ключом и фонариком.

– Откуда этот Смит вообще взялся?

– Не знаю. Он не сказал.

– Как его имя?

Я решил потянуть с этим.

– Не помню, – сказал я. – Где-то у меня была его карточка. Он давал мне.

Пусть думает, что карточка может быть где-то в том доме. Я был ещё не готов показать ему её.

– Как он мог явиться к вам и позвать с собой в дом с привидениями, если даже не был знаком с вами?

– Он знал, что я поклонник Льюиса Кэрролла, – сказал я.

– Чего?

– Льюиса Кэрролла. «Алиса в Стране Чудес», «Алиса в Зазеркалье». – И пузырёк «ВЫПЕЙ МЕНЯ!» на стеклянном столике, и ключик, и «Стрижающие мечи» с Бармаглотами. Но пусть Кейтс узнает об этом сам, когда найдёт дело и поймёт, что я не пьян и не свихнулся.

– «Алиса в Стране Чудес!» – произнёс он и фыркнул. Он пялился на меня добрых десять секунд, а затем, похоже, решил, что тратит время зря, и снова принялся перебирать бумаги.

Я проверил карманы, чтобы убедиться, что карточка и ключ ещё там. Они были на месте. Фонарик оставался в машине, но он всё равно ничего не значил. Может быть, и ключ тоже. Но карточка, в каком-то смысле, была моей связью с реальностью. Пока там всё ещё было написано имя Иегуди Смита, я знал, что не сошёл с ума. Знал, что такой человек действительно был, что он не плод моего воображения.

Я вытащил карточку из кармана и ещё раз взглянул на неё. Да, там всё ещё была надпись «Иегуди Смит», хотя мои глаза с трудом на ней фокусировались. Печатные буквы расплывались, а это значило, что мне стоило выпить или чуть больше, или значительно меньше.

«Иегуди Смит», шрифтом с нечёткими краями. Иегуди, человечек, которого там не было.

И вдруг – не спрашивайте, как, но я понял. Я не видел всю закономерность, но различал большую её часть. Человечек, которого там не было.

Не должно было быть.

Хэнк войдёт и скажет: «Что за чушь с тем чердаком? Я ничего не нашёл». Иегуди. Человечек, которого там не было. Я человечка у перил увидел, но он там не был. Сегодня нет его опять, эх, хочу его прогнать...

Это предопределено; так и будет. Я видел большую часть закономерности. Имя Иегуди – не случайность. Думаю, уже тогда вспышка озарения показала мне большую часть закономерности, если не всю её. Знаете, как бывает, когда ты пьян, но не слишком, и чувствуешь, что дрожишь на пороге чего важного и космического, ускользавшего от тебя всю твою жизнь? И – очень едва ли – ты стоишь там на самом деле. Думаю, я стоял – в тот момент.

Затем я оторвал взгляд от карточки, и нить мыслей оказалась потеряна, потому что на меня взирал Кейтс. На сей раз он повернул ко мне только голову, а не всё своё скрипучее вращающееся кресло. Взирал он на меня сумрачно и с подозрением.

Я старался не замечать этого; я пытался восстановить ход своих мыслей и позволить им вести меня. Я был близок к чему-то. Я видел человека на лестнице. Пухлый зад Иегуди Смита, взбирающегося по чердачной лестнице прямо передо мной.

Нет, мёртвого тела с искажённым лицом – бедного куска хладной глины, когда-то бывшего милым парнем с прочерченными смехом морщинками вокруг глаз и в уголках рта, – не будет на чердаке, когда там появится Хэнк Гэнзер. Не может быть; его присутствие там нарушит закономерность, которую я всё ещё бессилен был разглядеть или понять.

Визг вращающегося кресла, Рэнс Кейтс поворачивал тело, дабы оно соответствовало положению головы.

– Эту визитку вам дал тот парень?

Я кивнул.

– Как его полное имя?

Чёрт с ним, с Кейтсом.

– Иегуди, – сказал я. – Иегуди Смит.

Конечно, оно не настоящее; уж это-то я теперь знал. Я встал и подошёл к столу Кейтса. К несчастью для моего достоинства, я слегка пошатывался. Но проделал это, не упав. Я положил карточку прямо перед ним, и вернулся, и снова сел, стараясь на сей раз держаться прямо.

Он смотрел на карточку, и потом на меня, и снова на карточку, и опять на меня.

И тогда я понял, что должен быть сумасшедшим.

– Док, – спросил он, тише, чем когда-либо на моей памяти, – какой у вас номер жучка?

Глава одиннадцатая

А Плотник молвил: «Хорошо

Прошлись мы в час ночной.

Наверно, Устрицы хотят

Пойти к себе домой?»

Но те молчали, так как их

Всех съели до одной.

Я просто сидел и смотрел на него. И в который раз за последний час думал, что либо он сошёл с ума, либо я. Какой у вас номер жучка? Что за вопрос человеку в моём положении. Какой у вас...

Наконец, я смог ответить.

– Хм? – сказал я.

– Номер жучка. Вашей этикетки.

Я понял. Всё-таки я не сошёл с ума. Я знал, про что он.

Я управляю профсоюзным предприятием, то есть подписал контракт с Международным типографским союзом[20]20
  Профсоюз работников печатного дела США, существовавший с 1852 по 1986 годы. В дальнейшем вошёл в состав единого профсоюза «Рабочие коммуникаций Америки».


[Закрыть] и плачу Питу, моему единственному работнику, надбавку за членство в профсоюзе. В таком маленьком городке, как Кармел-Сити, можно обойтись и без этого, но я верю в профсоюзы и нахожу профсоюз печатников хорошим. В силу членства мы ставим этикетку союза на всей своей продукции. Это маленькая овальная штучка, такая маленькая, что даже с хорошим зрением шрифт едва можно разобрать. А рядом – такая же крошечная цифирка, комер моего предприятия среди других предприятий профсоюза в этом районе. По сочетанию названия места в этикетке и номера предприятия рядом с ней можно определить, где выпущена любая продукция профсоюза.

Но не входящие в союз печатники называют этот маленький овальный логотип «жучком». Должен признать, он действительно походит на крошечного жучка, ползающего по нижнему углу листа. А номер предприятия рядом с «жучком» не входящие в союз называют «номером жучка». Сам Кейтс не был печатником, хоть в союзе, хоть вне его, но теперь я припоминаю, что двое его братьев в Нилсвилле занимались этим делом вне профсоюза, и, естественно, он перенял от них язык и предубеждения.

– Мой номер – семь, – сказал я.

Он бросил визитную карточку на стол перед собой. Он буквально фыркнул; часто читаешь, как кто-то фыркнул, но редко слышишь это сам.

– Стэгер, – сказал он, – вы сами отпечатали эту штуку. Всё это – розыгрыш. Чёрт бы вас побрал...

Он привстал, затем снова сел и посмотрел на лежащие перед ним бумаги. Затем вновь перевёл взгляд на меня, и, думаю, он хотел сказать мне, чтобы я убирался куда подальше, но затем решил, что лучше дождаться, пока вернётся Хэнк.

Он перебирал бумаги.

Я сидел там и пытался переварить тот факт, что, по крайней мере, визитная карточка Иегуди Смита была напечатана в моей собственной типографии. Я не встал проверить это. Почему-то я был совершенно готов поверить Кейтсу на слово.

Почему нет? Это составляло часть закономерности. Я и сам должен был догадаться. Не по шрифту; «Гарамонд» восьмого размера есть почти везде. Но из того факта, что в пузырьке «ВЫПЕЙ МЕНЯ!» был яд и что Иегуди не будет там, когда придёт Хэнк. Это соответствовало закономерности, и теперь я знал, в чём она заключается. Это закономерность безумия.

Моего или чьего? Я был испуган. В ту ночь я уже не раз пугался, но этот испуг был иным. Я боялся самой ночи, её закономерности.

Мне нужно было выпить, очень нужно. Я встал и направился к двери. Вращающееся кресло скрипнуло, и Кейтс сказал:

– Куда вы, чёрт побери, идёте?

– Вниз, к машине. Взять кое-что. Скоро вернусь. – Я не хотел с ним спорить.

– Садитесь. Вы никуда отсюда не пойдёте.

Я захотел с ним поспорить.

– Я арестован? И по какому же обвинению?

– Вы ключевой свидетель в деле об убийстве, Стэгер. Если там, как вы говорите, оно произошло. А если нет, то это станет пьяным хулиганством. Выбирайте.

Я выбрал. И снова уселся.

Он загнал меня в угол, и я видел, что ему это нравится. Я пожалел, что не пошёл в редакцию и не позвонил в полицию штата, невзирая на последствия.

Я ждал. Заметив «номер жучка», Кейтс заставил меня задуматься, как он мог появиться и с чего бы визитной карточке Иегуди Смита быть напечатанной в моей типографии. Если задуматься, не то чтобы это «как» было столь уж неразрешимым. Я запираю дверь при уходе, но простеньким дешёвым ключом. Такие продают по две штуки за десять центов. Да, Кто Угодно мог войти. И Кто Угодно, кем бы он ни был, мог отпечатать эту карточку, ничегошеньки не зная о печатном деле. Нужно знать регистры, чтобы установить верный размер шрифта, но кто угодно может подобрать дюжину букв, чтобы методом проб и ошибок набрать «Иегуди Смит». Маленький ручной пресс, на котором я печатаю карточки, так прост, что ребенок, во всяком случае, старшеклассник разобрался бы, как им пользоваться. Да, он сохранит не лучшие воспоминания и потратит кучу карточек в поисках результата. Но Кто Угодно, если он как следует потренировался, может напечатать отличную карточку с именем Иегуди Смита и поставить внизу мою профсоюзную этикетку.

Но зачем Кому Угодно это делать?

Чем больше я думал об этом, тем меньше оставалось смысла, хотя появилось кое-что, делавшее всё ещё более бессмысленным. Было бы куда легче напечатать эту карточку без профсоюзной этикетки, чем с ней, значит, Кто Угодно приложил некоторые дополнительные усилия, чтобы указать на тот факт, что карточка напечатана в «Гудке». Не считая смерти Иегуди Смита, всё это могло быть закономерностью чудовищного розыгрыша. Но розыгрыши не включают скоропостижную смерть. Даже такую фантастическую, какая выпала Иегуди Смиту.

Почему Иегуди Смит умер?

Где-то должен быть ключ.

И это напомнило мне о ключе в моём кармане, и я достал и изучил его, задаваясь вопросом, что я могу им открыть. Где-то должен был быть соответствующий замок.

Ключ не выглядел ни знакомым, ни незнакомым. «Йели» всегда такие. Возможно, он мой? Я мысленно перебрал все свои ключи. Ключ от парадной двери моего дома, был того же типа, но не той же фирмы. Кроме того....

Я извлёк из своего кармана ключницу и открыл её. Ключ от моей парадной двери – слева, и я сравнил его с ключом, который принёс с чердака. Выемки не совпадали; это не дубликат. И ещё больше он разнился с ключом от моей задней двери, того, что с другого края. Между ними были ещё два ключа, но оба были совсем иного типа. Один – от двери в редакцию «Гудка», а другой – от гаража позади моего дома. Я никогда не использую его; в гараже я не держу ничего ценного, кроме самой машины, а её всегда оставляю закрытой.

Мне показалось, что в ключнице должно было быть пять ключей, а не четыре, но я не мог точно вспомнить и не мог понять, какой из них отсутствует, если он вообще отсутствовал.

Это не ключ от моей машины; я никогда не убирал его в ключницу (ненавижу, когда ключ болтается и качается в замке зажигания, поэтому всегда держу его в жилетном кармане).

Я убрал ключницу обратно и снова уставился на одинокий ключ. Внезапно я подумал, не может ли он оказаться дубликатом ключа от моей машины. Но я не мог их сравнить, поскольку на сей раз оставил, уходя из машины, ключ в замке, ведь я думал, что я всего на минуту-другую забегу в офис шерифа, и кто-то из них поедет со мной в дом Уэнтвортов.

Кейтс, должно быть, повернул голову, а не всё своё вращающееся кресло, поскольку оно не скрипело, и стал смотреть, как я гляжу на ключ.

– Что это? – спросил он.

– Ключ, – сказал я. – Ключ к разгадке. Ключ к убийству.

Тут кресло заскрипело.

– Стэгер, какого чёрта? Вы просто пьяны или рехнулись?

– Не знаю, – сказал я. – А вы что думаете?

Он фыркнул.

– Дайте взглянуть на этот ключ.

Я протянул его.

– Что он открывает?

– Не знаю. – Я снова разозлился, на сей раз не на Кейтса, а на всё сразу. – Но знаю, что он должен открыть.

– Что?

– Маленькую дверцу дюймов в пятнадцать вышиной на дне кроличьей норы. Она ведёт в сад удивительной красоты.

Он долго смотрел на меня. Я отвернулся. Мне было наплевать.

Я услышал снаружи машину. Возможно, это Хэнк Гэнзер. Он не нашёл тела Иегуди Смита на чердаке. Я почему-то это знал.

И мог догадаться, как Кейтс отреагирует на это. Хотя, очевидно, он с самого начала не поверил ни единому слову. Я многое бы отдал тогда, чтобы оказаться внутри сознания Рэнса Кейтса – или того, что он использовал для этих целей, – и посмотреть, о чём он думает. Впрочем, куда больше я бы дал, чтобы оказаться внутри сознания Кого Угодно, человека, напечатавшего на моём ручном прессе карточку Иегуди Смита и положившего яд в пузырёк «ВЫПЕЙ МЕНЯ!».

На лестнице послышались шаги Хэнка.

Он вошёл в дверь, и взгляд его первым делом устремился на меня. Проговорив обычное «Привет, док!», он повернулся к Кейтсу.

– Никаких признаков аварии, Рэнс. Я ехал медленно и смотрел по обе стороны дороги. Ни следа съехавшей вбок машины. Но, может, нам заняться этим вместе? Если один станет водить взад-вперёд прожектором, а другой вести, то видно будет куда дальше. – Он взглянул на наручные часы. – Всего половина третьего. Рассветёт не раньше шести, а это нескоро...

Кейтс кивнул.

– Окей, Хэнк. Но, знаешь, я собираюсь привлечь к этому делу ребят штата, на случай, если машина Бонни окажется где-то ещё. Мы знаем, когда они уехали из Нилсвилла, но не можем быть уверены, что поехали они в Кармел-Сити.

– Но зачем им?..

– Откуда я знаю? – сказал Кейтс. – Но если они поехали сюда, то сюда они не приехали.

Меня с таким же успехом могло бы там не быть вовсе.

– Хэнк, ты смотрел у Уэнтвортов? – вставил я.

Он перевёл взгляд на меня.

– Конечно, док. Слушай, что это за шутка?

– Ты смотрел на чердаке?

– Конечно. Всё облазил с фонариком.

Я знал это, но закрыл глаза.

И тут Кейтс меня всё-таки удивил. Его голос зазвучал едва ли не мягко.

– Стэгер, идите отсюда к чёрту. Идите домой и проспитесь.

Я снова открыл глаза и посмотрел на Хэнка.

– Ладно, – сказал я, – я пьян или безумен. Но послушай, Хэнк, стоял наверху перил чердачной лестницы огарок свечи?

Он медленно покачал головой.

– А столик со стеклянной крышкой в углу чердака, кажется, северо-западном?

– Я не видел, док. Я не искал столик. Но я заметил бы огарок, если бы он был на перилах. Я помню, как держался за них, спускаясь.

– И ты не помнишь труп на полу?

Хэнк мне даже не ответил. Он снова перевёл взгляд на Кейтса.

– Рэнс, может, мне лучше отвезти дока домой, пока ты будешь звонить? Где твоя машина, док?

– Через дорогу.

– Ладно, не будем выписывать штраф за парковку в неположенном месте. Отвезу на своей. – И он опять посмотрел в поисках подтверждения на Кейтса.

И Кейтс подтвердил. Я возненавидел за это Кейтса. Он ухмылялся мне. Он поставил меня в такое дрянное положение, что мог себе позволить быть великодушным, чёрт бы его подрал. Если бы он бросил меня на ночь в обезьянник, я мог бы дать отпор. Если он отправит меня домой проспаться и даже выделит водителя...

– Пошли, док, – произнёс Хэнк Гэнзер. Он направился к двери.

Я встал. Я не хотел домой. Если я пойду сейчас домой, у убийцы Иегуди Смита останется вся ночь, чтобы закончить – что? И какое мне дело, не считая того, что мне нравился Иегуди Смит? И кто такой, чёрт подери, был Иегуди Смит?

– Послушайте, Кейтс... – сказал я.

Кейтс смотрел в дверной проём мимо меня.

– Иди, Хэнк, – произнёс он. – Посмотри, стоит его машина как надо или посреди улицы. Мне надо сказать ему кое-что, а потом я его отпущу. Думаю, он доберётся.

Должно быть, он надеялся, что я сломаю себе на лестнице шею.

– Конечно, Рэнс.

Шаги Хэнка вниз по лестнице. Затихающие.

Кейтс поднял глаза на меня. Я стоял прямо перед его столом, стараясь не выглядеть мальчиком на экзамене перед учителем.

Я поймал его взгляд и чуть не отступил назад; я ненавидел Кейтса и знал, что он ненавидит меня, но я ненавидел его как должностное лицо, про которое мне известно, что это тупой болван и мошенник. Он, как мне казалось, ненавидел меня как кого-то, кто в качестве редактора имеет власть и использует её против людей, подобных ему.

Но его взгляд был не таким. Это была чисто личная ненависть и злоба. Это было что-то, о чём я не подозревал, и меня это потрясло. А в пятьдесят три года меня потрясти нелегко.

А затем этот взгляд исчез, так внезапно, словно выключили свет. Он глядел на меня безразлично. И его голос был безразличным, почти ровным, совсем не таким громким, как обычно.

– Стэгер, – сказал он, – вы знаете, что я могу с вами за такое сделать, а?

Я не ответил; он и не ждал этого от меня. Да, кое-что я знал. Начиная с ночи в обезьяннике за пьянство и буйство. А утром, если я буду настаивать в свою иллюзиях, он сможет позвонить доктору Бакену за психиатрической помощью.

– Я этого не делаю, – сказал он. – Но я хотел бы, чтобы вы больше не мешались у меня под ногами. Понятно?

И на это я не ответил. Если ему надо подумать, то и молчание сойдёт за согласие. Очевидно, он тоже так решил.

– А теперь убирайтесь отсюда ко всем чертям, – сказал он.

И я так и сделал. Я легко отделался. За исключением взгляда, которым он меня наградил.

Нет, я не чувствовал себя героем-победителем. Мне следовало смотреть правде в глаза и настаивать, что в том чердаке произошло убийство, остались ли там вещественные доказательства или нет. Но я сам слишком запутался. Мне нужно было время всё обдумать и понять, что же, чёрт возьми, произошло на самом деле.

Я спустился по лестнице и вышел наружу, в ночь.

Машина Хэнка Гэнзера стояла у входа, но он вылезал из моей машины через дорогу. Я направился к нему.

– Ты малость отклонился от тротуара, док, – сказал он. – Я тебе её передвинул. Вот твой ключ.

Он протянул мне ключ, я положил его в карман, а затем снова открыл только что закрытую им дверь, чтобы взять лежавшую на сиденье бутылку виски. Нет смысла оставлять её, если уж приходится оставлять тут машину.

Затем я отошёл к задней части машины снова взглянуть на те шины. Я всё ещё не мог поверить; утром они были совсем спущены. Тоже часть загадки.

Хэнк вернулся и встал рядом.

– В чём дело, док? – спросил он. – Если ты на шины смотришь, то они в порядке. – Он пнул ближайшую к нему, затем обошёл автомобиль и пнул другую шину. Развернувшись, он замер. – Слушай, док, – сказал он, – у тебя, похоже, в багажнике что-то пролилось. Там была банка с краской или типа того?

Я покачал головой и подошёл взглянуть, на что он смотрит. Похоже, что-то вытекало из-под дверцы багажника. Что-то густое и черноватое.

Хэнк повернул ручку и пытался поднять дверцу.

– Незаперто, – сказал я. – Никогда этого не делал. Там ничего нет, кроме истёртой покрышки без камеры.

Он снова подёргал.

– Незаперто, как же. Где ключ?

Ещё одна деталь закономерности встала на место. Теперь я знал, каким должен быть пятый, средний ключ в моей ключнице. Я никогда не запираю багажник своей машины, не считая тех редких случаев, когда куда-то еду и действительно держу там багаж. Но я ношу ключ в ключнице. И это «Йель», и его там не было, когда я смотрел несколько минут назад.

– Он у Кейтса, – сказал я. Так должно было быть. Один «Йель» похож на другой, но карточка, визитная карточка Иегуди Смита, напечатана в моей типографии. И ключ будет моим.

– Хм? – произнёс Хэнк.

– Он у Кейтса, – снова сказал я.

Хэнк странно посмотрел на меня.

– Подожди минутку, док, – проговорил он и пошёл к своей машине. Дважды по дороге он оглядывался, словно чтобы убедиться, что я не сяду внутрь и не уеду.

Достав из бардачка фонарик, он вернулся. Наклонившись, он внимательно рассмотрел подтёки.

Я тоже подошёл поближе взглянуть на них. Хэнк отступил, словно внезапно испугался, что я стою сзади и заглядываю ему через плечо.

Так что мне смотреть не было нужды. Я знал, что это за подтёки – или, по крайней мере, чем их считает Хэнк.

– Серьёзно, док, где ключ? – сказал он.

– Я серьёзно, – ответил я. – Я отдал его Рэнсу Кейтсу. Тогда я не знал, что это за ключ. Но теперь уверен.

Я подумал, что теперь знаю и о том, что лежит в багажнике.

Он неуверенно посмотрел на меня и вышел на середину проезжей части, поворачиваясь так, чтобы видеть меня. Приложив ладони к губам, он позвал: «Рэнс! Эй, Рэнс!» А затем быстро оглянулся посмотреть, не подкрадываюсь ли я к нему и не пытаюсь ли сесть в машину и уехать.

Ничего не случилось, и он повторил всё это.

Открылось окно, и показался силуэт Кейтса на светлом фоне.

– Что за чёрт, Хэнк, – крикнул он в ответ, – шёл бы ты сюда. Не буди весь этот треклятый город.

Хэнк снова покосился на меня через плечо. Затем он крикнул:

– Док дал тебе ключ?

– Да. А что? Что он там тебе скармливает?

– Принеси ключ, Рэнс. Быстрее.

Он снова оглянулся через плечо, направился ко мне, затем замялся. Он пошёл на компромисс, оставаясь на месте, но наблюдая за мной.

Окно захлопнулось.

Обойдя вокруг машины, я чуть было не решил зажечь спичку и сам взглянуть на те пятна. Но потом подумал, какого чёрта это делать.

Хэнк подошёл чуть ближе.

– Куда ты, док? – сказал он.

К тому времени я был уже на тротуаре.

– Никуда, – произнёс я и уселся.

Ждать.