Текст книги "Ночь Бармаглота (ЛП)"

Автор книги: Фредерик Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Я ударился, упал и покатился. Обрыв оказался не столь уж крутым, всего в сорок пять градусов, и поросшим травой. Я раздавил пару кустов, прежде чем ещё один остановил меня. Я слышал, как за мной скользит Смайли, и карабкался вперёд так быстро, как только мог. Руки и ноги, похоже, работали, так что серьёзно я не расшибся.

Теперь, когда мои глаза немного привыкли к темноте, я мог что-то видеть. Разглядев впереди деревья, я пополз к ним вниз по склону – то бежал, то скользил, то просто падал, а это служит самым простым, пусть и не самым удобным способом спуска.

Я добрался до деревьев – и услышал, что добрался и Смайли, – как раз в тот момент, когда на дороге наверху вспыхнули фары машины. Несколько выстрелов пронеслось в нашу сторону, а затем я расслышал, как Джордж говорит: «Не трать их зря. Поехали», а Бэт отвечает: «Ты думаешь, нам...»

– Чёрт подери, да, – заворчал Джордж. – Там внизу лес. Мы целый час потратим на игру в прятки. Поехали.

И это были самые чудесные слова, какие я только слышал за много-много лет.

Я расслышал, как хлопнули дверцы машины, и она тронулась.

Ярдах в двух левее меня голос Смайли произнёс:

– Док? Ты в порядке?

– Думаю, что да, – сказал я. – Ты умница, Смайли. Спасибо.

Он появился из-за дерева позади меня, и теперь я его видел.

– Давай, док, – сказал он. – Пошли, быстрее. У нас есть шанс, очень маленький шанс их остановить.

– Остановить? – произнёс я. Мой голос звучал пронзительно и странно. Я подумал, не сошёл ли Смайли с ума. Я не мог придумать, чего в целом мире я хочу меньше, чем остановить Бэта Мастерса и Джорджа.

Но он схватил меня за руку и начал спускаться с холма, через смутно различимые деревья, прочь от дороги, увлекая меня за собой.

– Послушай, док, – сказал он, – я знаю эти места, как свои пять пальцев. Я часто тут охотился.

– На грабителей? – спросил я.

– Слушай, эта дорога делает петлю и проходит прямо под нами ярдах в сорока отсюда. Если мы сможем оказаться чуть выше дороги раньше, чем они туда приедут, и если я найду большой валун, чтобы скатить его вниз, когда машина...

Я ещё не настолько свихнулся, но он тащил меня за собой, и мы уже вошли в рощу. Мои глаза привыкли к темноте, и я смутно различал дорогу в дюжине ярдов впереди и ниже нас. Вдалеке, за поворотом, послышался шум автомобиля; я его ещё не видел. Шум раздавался в отдалении, но быстро приближался.

– Ищи валун, док, – сказал Смайли. – Если не сможешь найти достаточно большой, чтобы его скатить, то можно бросить что-нибудь. Если мы сможем разбить им лобовое стекло или вроде того...

Он, нагнувшись, шарил вокруг. Я сделал то же самое, но земля была гладкой и травянистой. Если там и были камни, я их не нашёл.

Смайли, похоже, тоже не повезло. Он выругался.

– Будь только у меня пистолет... – произнёс он.

И я кое-что вспомнил.

– У меня есть, – сказал я.

Он выпрямился и посмотрел на меня, и я был рад, что вокруг слишком темно, чтобы он мог разглядеть моё лицо, а я – его.

Я протянул ему оружие. Из-за поворота показались огни машины. Смайли оттолкнул меня обратно в рощу и встал за одним из деревьев, высунув только голову и руку с пистолетом.

Машина вылетела, как адская летучая мышь, но Смайли спокойно прицеливался. Первый выстрел он сделал, когда машина была ярдах в сорока от него, второй – когда оставалось только двадцать ярдов. Первый выстрел попал в радиатор; не то чтобы мы тогда могли это понять, но так оказалось впоследствии. Второй пробил лобовое стекло, почти по центру, но, конечно, под углом. Он оставил борозду на шее Мастерса. Машина накренилась, а затем съехала с дороги вбок и вниз, прочь от нас. Она несколько раз перевернулась, лучи фар пронзили ночь пьяными параболами, а затем автомобиль с шумом, подобающим концу света, врезался в дерево и остановился.

Лишь на секунду вслед за всем этим шумом повисла почти оглушающая тишина. А затем взорвался бензобак.

Машина вспыхнула, ярко осветив всё вокруг. Подбегая к ней, мы заметили, что одного из мужчин из неё выбросило; приблизившись, мы смогли разглядеть, что это Мастерс. Джордж был всё ещё в машине, но мы ничего не могли для него сделать. И в этом ревущем аду для него не было ни малейшего шанса дожить хотя бы до того момента, как мы доберёмся до места крушения.

Мы оттащили Мастерса подальше от огня и лишь затем проверили, жив ли он. Удивительно, но он был жив. Его лицо выглядело прокрученным сквозь мясорубку, а обе руки были сломаны. Стряслось ли с ним что-то ещё, мы не могли сказать, но он ещё дышал, а его сердце ещё билось.

Смайли глядел на пылающие обломки.

– Отличный «Бьюик» пошёл ко всем чертям, – сказал он. – Пятидесятая модель.

Он печально покачал головой, а потом отскочил вслед за мной, когда в машине вновь что-то взорвалось; должно быть, патроны в пистолете Джорджа.

– Возвращаться придётся одному из нас, – сообщил я Смайли. – Другому лучше остаться тут, ведь Мастерс ещё жив.

– Пожалуй, – сказал он. – Не знаю, что кто-нибудь из нас может для него сделать, но нельзя нам обоим просто уйти и его бросить. Слушай, там машина едет.

Я посмотрел туда, куда он указывал, на верхний участок дороги, где мы вышли из машины, прежде чем дорога сделала крутой поворот, и там показались огни приближающегося автомобиля.

Мы вышли на дорогу, готовые окликнуть, но он всё равно остановился бы. Это была машина полиции штата с двумя копами. К счастью, я знал одного из них, Вилли Пибла, а Смайли знал другого, так что они поверили нам на слово. Особенно потому, что Пибл знал про Мастерса и смог опознать его, несмотря на обезображенное лицо.

Мастерс был ещё жив, и его сердцебиение и дыхание оставались такими же чёткими, как прежде, когда мы добрались до него. Пибл решил, что лучше не пытаться его поднимать. Он вернулся в полицейскую машину и воспользовался радиосвязью, чтобы вызвать скорую помощь и сообщить в управление о случившемся.

Вернувшись, Пибл сказал:

– Мы подвезём вас с приятелем в город, как только прибудет скорая помощь. Вам, конечно, нужно будет дать показания, подписать их и всё такое, но шеф говорит, вы можете сделать это завтра; он знает вас обоих и говорит, всё порядке.

– Шикарно, – сказал я. – Мне нужно вернуться в редакцию как можно скорее. А что до Смайли, его заведение открыто, и там никого нет. – И тут меня осенило: – Слушай, Смайли, у тебя случаем не осталось той бутылки, из которой мы пили в машине, а?

Он покачал головой.

– Выключая свет, и выталкивая тебя, и выбираясь оттуда...

Я вздохнул, провожая утрату хорошей выпивки. Другая бутылка, та, что оставалась в левом кармане Бэта Мастерса, не пережила крушения. Тем не менее, Смайли спас нам жизни, так что пришлось простить его за выброшенную бутылку.

Огонь уже гас, и меня подташнивало от запаха шашлыка. Хотелось, чтобы приехала скорая помощь и забрала нас.

Внезапно вспомнив про Карла, я спросил Пибла, не сообщали ли по полицейскому радио что-нибудь про Карла Тренхольма. Он покачал головой.

– Но говорили про сумасшедшего на воле, – сказал он. – Сбежал из окружной психушки. Должно быть, его поймали; нам отменили поручение.

В каком-то смысле это была хорошая новость. Это значило, что Иегуди всё-таки не дожидался у меня дома. Мне почему-то очень не нравилась мысль натравить на него санитаров, пока он там. Безумен он или нет, это неподобающее отношение к гостю.

А тот факт, что по полицейскому радио ничего не говорили о Карле, хотя бы не обескураживал.

С противоположной стороны показалась машина, и водитель затормозил, увидев тлеющие обломки и автомобиль полиции штата. Нам со Смайли повезло. Водитель оказался из Уотертауна, был знакомым Вилли Пибла и ехал в Кармел-Сити. Когда Пибл представил нас и поручился, тот сказал, что будет рад отвезти нас со Смайли в Кармел-Сити.

Поначалу, взглянув на циферблат часов на приборной панели автомобиля, я не поверил, что мы приехали в Кармел-Сити в десять с минутами; казалось невероятным, что столько всего могло случиться за едва ли четыре полных часа, прошедшие с тех пор, как я ушёл из редакции. Но мы проехали мимо светящихся часов в витрине, и я увидел, что часы в машине всё же показывали правильное время, ошибаясь лишь на несколько минут. Была четверть одиннадцатого.

Мы вышли у заведения Смайли. Через улицу я увидел в редакции огни, значит, Пит был там. Я подумал, что выпью немного со Смайли, прежде чем пойду в редакцию, и так и поступил.

В баре с нашего ухода ничего не изменилось. Если и заходил какой-нибудь посетитель, он устал ждать и уже удалился.

Смайли зашёл за стойку и налил нам выпивки, а я отправился к телефону. Я собирался позвонить в больницу разузнать про Карла Тренхольма, но потом решил лучше позвонить Питу. Конечно, он уже звонил в госпиталь. Поэтому я продиктовал номер «Гудка».

Узнав мой голос, Пит сказал:

– Док, вы где, чёрт подери?

– Скажу через минуту, Пит. Прежде всего, ты что-нибудь знаешь про Карла?

– С ним всё в порядке. Не знаю точно, что случилось, но он окей. Я звонил в больницу, и они сказали, что ему помогли и выписали. Я пытался выяснить, что это были за травмы и как они получены, но они сказали, что таких сведений не предоставляют. Я звонил ему домой, но, думаю, он ещё не вернулся; никто не ответил.

– Спасибо, Пит, – сказал я. – Это здорово. Слушай, нам есть о чём написать. Несчастный случай с Карлом, когда мы с ним свяжемся, и побег и поимка сумасшедшего, и что-то даже большее, чем обе эти истории. Так что, думаю, мы могли бы заняться этим вечером, если ты не против.

– Конечно, док. Лучше покончу с этим вечером. Вы где?

– Тут, у Смайли. Заходи отпраздновать здоровье Карла. Он не мог сильно пострадать, раз его отпустили так быстро.

– Ладно, док, буду. Но где вы были? И Смайли, кстати, тоже? Я заглянул к нему, когда шёл в редакцию, увидел, что там нет света, и понял, что вы ещё не пришли, но вы оба со Смайли куда-то делись. Я подождал минут пять-десять, а затем решил, что лучше пойду прямо сюда на случай, если кто-то позвонит, и начну плавить металл для линотипа.

– Мы со Смайли немного прокатились, – сказал я. – Расскажу тебе.

– Окей, док. Увидимся через пару минут.

Я вернулся к барной стойке, и протянутая за налитым Смайли напитком рука дрогнула.

Смайли ухмыльнулся и проговорил:

– Моя тоже, док.

Он протянул руку, и я увидел, что она держит стакан ненамного твёрже моей.

– Ну, – сказал он, – у тебя есть статья, док. Ты об этом беспокоился. А вот и твой пистолет. – Он извлёк короткоствол тридцать восьмого калибра и положил на стойку. – Как новенький, только двух пуль нет. Кстати, откуда он у тебя оказался, док?

Мне почему-то не хотелось рассказывать ни ему, ни кому-либо ещё, что меня довёл до этого сбежавший сумасшедший, гостивший у меня дома. Поэтому я сказал:

– Я решил прогуляться в центр, а Пит только что позвонил мне, что сбежал сумасшедший, поэтому я сунул его в карман. Занервничал, наверное.

Он посмотрел на меня и медленно покачал головой. Я знал, он думает про то, что у меня всё это время, всё время той поездки, которую мы считали последней для нас, был в кармане пистолет, а я даже не пытался им воспользоваться. Я так перепугался, что совершенно забыл о нём, пока Смайли не сказал, что хотел бы, чтобы у него был пистолет.

Я усмехнулся и сказал:

– Смайли, ты прав в своих мыслях. Я обращаюсь с оружием не лучше, чем змей с роликовыми коньками. Держи.

– Ну? Док, ты серьёзно? Я подумывал, не держать ли в стойке пистолет.

– Конечно, именно это я и имею в виду, – ответил я. – Я боюсь этих чёртовых штук, и мне безопаснее без них.

– Хорошее оружие. – Он оценивающе взвесил его. – Чего-то да стоит.

– Моей жизни, Смайли, – сказал я. – Для меня, по крайней мере. А ты спас её, когда вытолкнул меня сегодня из машины в обрыв.

– Забудь, док. Я сам не мог выбраться через ту дверь, пока ты там завис. А выбираться с другой стороны машины было бы не лучшей идеей. Ну, если ты всерьёз, спасибо за пистолет.

Он спрятал его под барную стойку и налил нам по второй.

– Побыстрее, – сказал я ему. – У меня ещё много работы.

Он взглянул на часы – всего половина одиннадцатого.

– Ну, док, вечер только начинается, – произнёс он.

«Зато как начинается!» – подумал я.

Интересно, что бы я подумал, если б догадался, что всё это были только родовые схватки того вечера.

Вошёл Пит.

Глава седьмая

«Мой друг, их заставлять спешить

Отнюдь мы не должны.

Проделав столь тяжёлый путь,

Они утомлены».

Мы со Смайли еще не успели притронуться к налитой им второй порции, так что у Пита Кори было время присоединиться; Смайли налил и ему.

– Ладно, док, – сказал Пит, – что там с рассказами, будто вы со Смайли куда-то прокатились? Вы говорили мне, что ваша машина сломана, а Смайли не водит.

– Пит, – проговорил я, – Смайли нет нужды водить машину. Он умнейший джентльмен. Он убивает или ловит убийц. Этим мы и занимались. Во всяком случае, это делал Смайли. Я просто прокатился с ним.

– Вы шутите, док.

– Если не веришь мне, – сказал я, – прочти завтрашний «Гудок». Слышал что-нибудь про Бэта Мастерса?

Пит покачал головой и потянулся за стаканом.

– Значит, увидишь, – сообщил я ему. – В завтрашнем «Гудке». А о Джордже слышал?

– Каком Джордже?

Я открыл рот сказать, что я не знаю, но Смайли опередил меня:

– Джордже Крамере.

Я уставился на Смайли.

– Откуда ты знаешь его фамилию?

– Видел в одном журнале. И его фото, и Бэта Мастерса. Они члены банды Джина Келли.

Мои глаза округлились ещё больше.

– Ты их узнал? В смысле, пока я не пришёл?

– Конечно, – сказал Смайли. Но звонить копам, пока они сидели здесь, было не лучшей идеей, так что я ждал, когда они уйдут, чтобы сообщить копам штата, чтобы они сцапали их по дороге в Чикаго. Именно туда они ехали. Я слушал их разговор, слов было немного, но главное я уловил. Чикаго. У них встреча там завтра днём.

– Смайли, ты серьёзно? – спросил я. – Ты действительно их узнал ещё до моего прихода?

– Покажу тебе журнал с их фотографиями, док. Фотографиями всей банды Джина Келли.

– Почему ты мне не сказал?

Смайли пожал большими плечами.

– Ты не спрашивал. Почему ты мне не сказал, что у тебя в кармане пистолет? Если бы ты подсунул мне его в машине, мы бы разделались с ними раньше. Дело верное; когда мы выехали из города, на заднем сиденье было так темно, что Джордж Крамер ничего не заметил бы.

Он рассмеялся, словно сказал что-то забавное. Может быть, и на самом деле сказал.

Пит переводил взгляд с одного из нас на другого.

– Послушайте, – произнёс он, – если это шутка, вы, ребята, затянули. Что, чёрт возьми, произошло?

Мы не обратили на Пита внимания.

– Смайли, где тот журнал? – спросил я. – Можешь его принести?

– Конечно, он наверху. Ты мне не веришь?

– Смайли, – сказал я, – я бы поверил тебе, если бы ты сказал мне, что лжёшь. Нет, у меня на уме, что этот журнал избавит меня от многих бедствий. Там сведения про парней, с которыми мы играли сегодня вечером в полицейских и воров. Я думал, мне придётся звонить в Чикаго узнавать всё у тамошних копов. Но если в том журнале целая статья про банду Джина Келли, мне хватит и её.

– Принесу немедленно, док. – И Смайли ушёл наверх.

Я сжалился над Питом и вкратце обрисовал ему наш опыт общения с гангстерами. Забавно было смотреть, как он разевает рот, и думать, что немало других ртов в Кармел-Сити сделают завтра, получив «Гудок», то же самое.

Смайли вернулся с журналом, я убрал его в карман и снова подошёл к телефону. Мне всё ещё нужны были для газеты подробности о случившемся с Карлом. Просто для собственного сведения; они были уже не так важны, раз он пострадал не сильно.

Сначала я обратился в больницу, но там отделались той же отговоркой, что с Питом; извините, но, поскольку мистера Тренхольма выписали, никакой информации предоставить не можем. Я поблагодарил их. Позвонив Карлу, ответа я не дождался, поэтому вернулся к Питу и Смайли.

Смайли смотрел в окно.

– Кто-то только что зашёл к тебе в редакцию, док, – сказал он. – Похож на Клайда Эндрюса.

Пит тоже обернулся, но было слишком поздно.

– Угадайте, кто это должен быть, – сказал он. – Забыл сообщить вам, док; он звонил минут двадцать назад, когда я ждал вас в редакции. Я сказал ему, что вы будете с минуты на минуту.

– Ты же не запер дверь, Пит? – спросил я. Он покачал головой.

Я подождал, давая банкиру время подняться по лестнице и войти в комнату, а затем вернулся к телефону и продиктовал номер «Гудка». Какое-то время Клайд, похоже, размышлял, ответить или нет. Наконец, он это сделал.

– Это док, Клайд, – сказал я. – Как мальчик?

– С ним всё в порядке, док. В полном порядке. И я хочу ещё раз поблагодарить тебя за то, что ты сделал, и поговорить с тобой кое о чём. Придёшь сюда?

– Я через дорогу, у Смайли. Может, заглянешь сюда, если надо поговорить?

Он поколебался.

– А ты не можешь прийти сюда? – спросил он.

Я мысленно усмехнулся. Клайд Эндрюс – не только ярый сторонник воздержания; он возглавляет местное отделение (слава Богу, небольшое) Антисалунной лиги. Должно быть, он ни разу в жизни не бывал в питейном заведении.

– Боюсь, что не могу, Клайд, – постарался я произнести как можно серьёзнее. – Боюсь, если ты хочешь поговорить со мной, придётся сделать это у Смайли.

И он всё понял.

– Буду, – сухо проговорил он.

Я неторопливо вернулся к бару.

– Сюда идёт Клайд Эндрюс, Смайли, – сказал я. – Открывай счёт.

Смайли уставился на меня.

– Не верю, – со смехом произнёс он.

– Увидишь, – ответил я.

Я торжественно обошёл барную стойку, взял бутылку и два стакана и отнёс их к столику в дальнем от бара конце. Мне нравилось, какими глазами глядели на меня Пит со Смайли.

Я наполнил оба стакана и сел. Пит со Смайли уставились ещё пристальнее. Затем они повернулись и уставились туда, где возник, скованно шагая, Клайд. Поприветствовав Пита: «Добрый вечер, мистер Кори», а Смайли: «Добрый вечер, мистер Уилер», он направился ко мне.

– Садись, Клайд, – произнёс я, и он уселся.

Я посмотрел на него. Я строго сказал:

– Клайд, мне заранее не нравится твой вопрос.

– Но, док, – серьёзно, почти умоляюще проговорил он, – тебе действительно нужно это напечатать? Харви не собирался...

– Именно это я и имел в виду, – сказал я. – Что заставляет тебя считать, будто я хотя бы подумал, не напечатать ли про это хоть слово?

Он устремил на меня взгляд, и его лицо переменилось.

– Док! Ты не собираешься...

– Конечно, нет. – Я подался вперёд. – Послушай, Клайд, я готов пари держать – был бы готов, если бы ты их держал. Так вот, я готов поспорить, что знаю, сколько денег у парня было в кармане, когда он уходил через окно – и нет, я не заглядывал в его карманы. Готов поспорить, у него есть сбережения на счету, он работает летом не первый год, не правда ли? И он уезжал. И он чертовски хорошо знал, что ты не позволишь взять ему его собственные деньги и что он не сможет взять их без твоего ведома. Будь у него двадцать долларов или тысяча, готов поспорить, ровно столько и было у него на счету.

Он глубоко вздохнул.

– Ты прав. Абсолютно прав. И спасибо, что ты так думал, ещё не зная точно. Я хотел тебе это сообщить.

– Для пятнадцатилетнего Харви неплохой парень, Клайд. А теперь послушай, ты признаёшь, что я правильно сделал, что позвонил тебе, а не шерифу? И что ничего не напишу в газете?

– Да.

– Ты в салуне, Клайд. В притоне беззакония. Ты должен сказать: «Чёрт подери, да». Но я не думаю, что у тебя это прозвучит естественно, так что не настаиваю. Но, Клайд, ты подумал, почему мальчик убегал? Он уже рассказал тебе?

Тот вновь медленно покачал головой.

– Сейчас он в кровати, мирно спит. Доктор Минтон дал ему успокоительное, но сказал мне, что с Харви лучше не разговаривать до завтра.

– Тогда я скажу тебе, – проговорил я, – что у него не будет на этот счёт никакого вразумительного рассказа. Быть может, он скажет, что убегал записаться в армию, или пойти на сцену, или ещё зачем-нибудь. Но это не будет правдой, даже если он сам так думает. Знает он это сам или нет, но, Клайд, он убегал откуда-то. А не куда-то.

– И от чего?

– От тебя, – сказал я.

На секунду я подумал, что он сейчас рассердится, и был рад, что он этого не сделал, потому что тогда я бы тоже мог рассердиться, и это всё испортило бы.

Вместо этого он слегка поник. И произнёс:

– Продолжай, док.

Мне не хотелось этого делать, но я должен был бить, когда замах хорош.

– Послушай, Клайд , – проговорил я, – можешь в любой момент встать и уйти, но я скажу тебе прямо. Ты был паршивым отцом.

В любое другое время он ушёл бы. Я видел по его лицу, что даже сейчас эти слова ему не нравились. Но в любое другое время он и не сидел бы за задним столиком в заведении Смайли.

– Ты хороший человек, Клайд, – сказал я, – но слишком много работаешь. Ты жёсткий, непреклонный, праведный. Шомпол не нравится никому. И нет ничего плохого в том, что ты религиозен. Некоторые хорошие люди религиозны. Но надо понимать, что не все, кто думает не так, как ты, обязательно ошибаются.

– Возьмём, – продолжал я, – алкоголь в буквальном смысле, если тебе угодно; вот теперь тобой стакан виски. Но, в любом случае, возьмём его в переносном смысле. Он служит утешением человеческой расе, одной из тех вещей, что делают жизнь терпимее, с чертовски давних времён, с тех лет, когда человеческая раса едва ли была человеческой. Да, некоторые люди не могут с ним справиться, но это не причина запрещать его людям, которые с ним справиться могут и чьи жизненные удовольствия растут благодаря его умеренному или даже порой неумеренному потреблению, при условии, что это не делает их драчливыми или иным образом неприятными. Но оставим алкоголь. Я хочу сказать, что человек может быть хорошим человеком, не пытаясь так сильно вмешиваться в жизнь своего соседа. Или своего сына. Мальчики – люди, Клайд. Человечество вообще состоит из людей; и люди более человечны, чем кто-либо ещё.

Он не говорил ни слова, и это был обнадёживающий признак. Быть может, десятая часть его изменилась.

– Завтра, когда ты сможешь поговорить с парнем, – произнёс я, – что ты ему скажешь, Клайд?

– Не знаю, док.

– Не говори ничего, – сказал я. – Прежде всего, не задавай ему вопросов. Ни единого. И оставь ему те деньги наличными, чтобы он мог уехать в любой момент, когда этого захочет. Тогда он, может быть, не захочет. Если ты изменишь своё отношение к нему. Но, чёрт возьми, Клайд, ты не можешь изменить своё отношение к нему, не можешь стать терпимее, не став терпимее к человеческой расе в целом. Ребёнок – тоже человек. И ты можешь быть человеком, если захочешь. Возможно, ты думаешь, это будет стоит тебе твоей бессмертной души, но сам я так не думаю; а думаю я, что есть много действительно религиозных людей, кто тоже так не думаешь; но если ты настаиваешь, что ты не такой, то своего сына ты потеряешь.

Я решил, что это всё. Больше я не мог сказать ничего, не ослабляя свою позицию. Я решил, что лучше помолчать. И так и сделал.

Казалось, прошло много, очень много времени, прежде чем он открыл рот. Он смотрел в стену над моей головой. И отвечая на мои слова, он по-прежнему ничего не говорил. Он поступил лучше, куда лучше.

Он взял стоявший перед ним виски. Я вовремя подхватил свой стакан, чтобы осушить его в тот момент, когда он сделает глоток. Он скорчил гримасу.

– Ужасный вкус, – сказал он. – Док, тебе правда эта штука нравится?

– Нет, – ответил я. – Вкус я ненавижу. Ты прав, Клайд, он ужасный.

Он посмотрел на стакан в своей рук и слегка вздрогнул.

– Не пей это, – сказал я. – Тот глоток подтвердит твою точку зрения. И не пытайся выплюнуть, а то можешь подавиться.

– Полагаю, его надо учиться любить, – проговорил он. – Док, я пару раз пил вино, довольно давно, и мне оно не так уж не нравилось. У мистера Уилера есть вино?

– Его зовут Смайли, – сказал я, – и вино у него есть. – Я встал. Я похлопал его по спине, первый раз в жизни. И добавил: – Пошли, Клайд, посмотрим, что там найдётся у ребят в задней комнате.

Я отвёл его в бар, к Питу и Смайли.

– Пьём за счёт Клайда, – сказал я Смайли. – Ему вино, а мне в этот раз немного пива; мне еще надо переписать вечером газету.

Я нахмурился, заметив на лице Смайли предельное изумление, и он понял намёк и исправился.

– Конечно, мистер Эндрюс, – произнёс он. – Какое вино?

– У вас есть шерри, мистер Уилер?

– Клайд, – сказал я, – это Смайли. Смайли, Клайд.

Смайли засмеялся, а Клайд улыбнулся. Улыбка вышла слегка натянутой, придётся ещё попрактиковаться, но я знал, чертовски хорошо знал, что Харви Эндрюс больше не захочет убегать из дома.

Отныне у него будет отец-человек. О, я вовсе не имею в виду, будто ожидал, что Клайд внезапно станет лучшим клиентом Смайли. Возможно, он больше никогда не вернётся к Смайли. Но, заказав в баре хоть раз хотя бы вино, он перешёл Рубикон. Он больше не был безупречен.

Сам я начинал снова ощущать выпитое, а выпивки, купленной Клайдом, мне не хотелось, но это был Случай, и я им воспользовался. Но я торопился вернуться через улицу в «Гудок» и заняться всеми теми статьями, какие следовало написать, так что быстро проглотил напиток, и мы с Питом ушли. Клайд ушёл вслед за нами, поскольку хотел вернуться к сыну; и я его не виню.

В «Гудке» Пит проверил тигель в линотипе и нашёл его достаточно горячим, а я пододвинул к столу подставку для пишущей машинки и принялся ругать древний «Ундервуд». Я прикинул, что с учётом всей пустой болтовни в журнале Смайли, мне хватит трёх-четырёх колонок, так что предстояло немало работы. Сбежавший псих и Карл могли теперь подождать, коли первый пойман, а второй, как я знал, в безопасности, покуда я не закончу главный материал.

Я велел Питу, пока он ждёт первой порции, набрать заголовок «ВЛАДЕЛЕЦ БАРА ЛОВИТ УБИЙЦ В РОЗЫСКЕ» и посмотреть, пойдёт ли он. О, конечно, я собирался упомянуть и себя, но героем должен был оказаться Смайли, по одной простой причине: он им был.

Пит набрал заголовок как раз к тому моменту, когда я попросил его установить его в машину.

В середине второй колонки я понял, что не знаю точно, жив ли ещё Бэт Мастерс, хотя в передовице я высказался в соответствующем духе. Стоило узнать наверняка, жив ли он и в каком состоянии.

Я знал, что лушче не звонить в полицию за сведениями более подробными, чем мёртв он или нет, поэтому вызвал управление полиции штата в Уотертауне. Ответил Вилли Пибл.

– Конечно, док, он жив, – сказал тот. – Он даже был в сознании и кое-что сообщил. Решил, будто умирает, так что разошёлся.

– Он умирает?

– Само собой, но не в том смысле, как думает он. Это будет стоить штату несколько киловатт. И он не отмажется; прижарят всю банду, как только поймают. В том ограблении банка в Колби они убили шестерых, из них двух женщин.

– Джордж там был?

– Ну как же. Он и застрелил женщин. Одна была кассиршей, а другая посетительницей, слишком напуганной, чтобы не шевелиться, когда ей велели лежать плашмя.

Теперь я не так расстраивался из-за случившегося с Джорджем. Впрочем, не то чтобы меня это так уж беспокоило.

– Тогда я могу написать в статье, что Бэт Мастерс сознался? – сказал я.

– Не знаю, док, честно. С ним сейчас говорит в больнице капитан Эванс, и мы получили отчёт, что Мастерс говорит, но не детали. Не думаю, что кэп его вообще будет об этом расспрашивать.

– Тогда о чём он спрашивает?

– Об остальной банде, где они. Там есть ещё двое помимо Джина Келли, и было бы настоящим прорывом, если кэп сможет вытянуть из Мастерса что-то, что поможет нам найти остальных. Особенно Келли. Те двое, кого мы взяли сегодня вечером, мелочь по сравнению с Келли.

– Большое спасибо, Вилли, – сказал я. – Слушай, если еще что-нибудь выяснится, позвонишь мне? Я пока тут, в «Гудке».

– Конечно, – сказал он. – Пока.

Я повесил трубку и вернулся к материалу. Он шёл великолепно. Я был уже на четвёртой колонке, когда зазвонил телефон, и это оказался капитан Эванс из полиции штата, звонивший из госпиталя, куда отвезли Мастерса. Он только что связывался с Уотертауном и узнал о моём звонке туда.

– Мистер Стэгер? – произнёс он. – Вы будете тут ещё минут пятнадцать-двадцать?

Я собирался работать ещё несколько часов и так ему и сказал.

– Отлично, – проговорил он, – я подъеду.

Это был полный восторг; я получу материал о допросе Мастерса из первых рук. Так что я не стал тревожить его по телефону никакими вопросами.

И обнаружил, что, закончив колонку, дошёл как раз до того места, где должен последовать допрос Мастерса, так что решил, что подожду, пока не поговорю с Эвансом, раз он собирается скоро появиться.

Тем временем я мог бы начать снова проверять две других истории. Я позвонил Карлу Тренхольму, вновь не получив ответа. Я позвонил в окружную психиатрическую лечебницу. Её заведующего, доктора Бакена, на месте не было, как сказала мне девушка на коммутаторе; она спросила, не хочу ли я поговорить с его помощником, и я согласился.

Она соединила меня с ним, и, не успел я объяснить, кто я такой и чего хочу, он прервал меня:

– Он уже едет повидаться с вами, мистер Стэгер. Вы в редакции «Гудка»?

– Да, – сказал я, – сейчас я там. И вы говорите, доктор Бакен едет? Отлично.

Опустив трубку, я радостно подумал, что материал сам едет ко мне. И капитан Эванс, и доктор Бакен. Вот бы Карл тоже зашёл и объяснил, что с ним случилось.

Так он и сделал. Не в ту самую секунду, но через пару минут. Я подошёл к готовому набору, злорадно взирая на ужасную первую полосу, размышляя, как чудесно она будет выглядеть через пару часов, и слушая щёлканье матриц в клиньях линотипа, когда дверь распахнулась, и вошёл Карл.

Одежда его была слегка пыльной и взъерошенной, на лбу красовался большой пластырь, а глаза смотрели слегка затуманено. Он застенчиво улыбался.

– Привет, док, – сказал он. – Как дела?

– Чудесно, – ответил я. – Что с тобой стряслось, Карл?

– Как раз зашёл тебе это рассказать, док. Подумал, можешь получить искажённую версию и встревожиться из-за меня.

– Мне и искажённой не досталось. Больница не дала никакой. Что случилось?

– Напился. Пошёл прогуляться за город, чтобы протрезветь, и так захмелел, что понадобилось прилечь на минутку, так что я направился на травку за придорожной канавой, ну и, когда я перебирался через канаву, нога поскользнулась, выбив из земли камешек, а тот полетел мне прямо в лицо.

– Кто нашёл тебя, Карл? – спросил я.

Он усмехнулся.

– Даже и не знаю. Я очухался или начал очухиваться в машине шерифа по дороге в больницу. Отговаривал его везти меня туда, но он настоял. Меня проверили на сотрясение мозга и отпустили.

– Как ты себя сейчас чувствуешь?

– Ты действительно хочешь знать?

– Ну, – проговорил я, – может и нет. Выпьешь?

Он вздрогнул. Я не настаивал. Вместо этого я спросил его, где он был с тех пор, как ушёл из больницы.