Текст книги "Книжник"

Мы надеялись сесть на корабль, направляющийся в Рим, но, в конце концов, отплыли в

Тарент. Пожалуй, я привык к плаванию… Я пересекал залив Сароникос уже не

бесформенным кулем, валявшимся подле вонючего ведра в трюме или свесившимся за корму.

Я даже вышел на нос судна постоять рядом с Петром, хотя позже у меня была причина

пожалеть об этом. Когда корабль вдруг ухнул вниз с вершины водяного вала, меня окатило

волной с головы до ног, и, не ухвати Петр меня за пояс, я соскользнул бы по палубе прямо

под ноги занятых делом корабельщиков. Петр раскатисто хохотал. Как я любил этого

человека! Он нимало не напоминал моих знакомых ученых мужей и все же был мне как отец.

С тех пор я не был в море, но стоя у окна здесь, в Путеолах, и вдыхая соленый морской

воздух, я думаю о Петре и его жене. Не о том, как они умерли, а о том, как жили и живут

сейчас в присутствии Господнем. Нет больше страданий и боли.

Для них.

Пока мы были в пути, Петр перезнакомился со всеми моряками. Он разбирался в ветрах

и парусах, и для них он был свой человек , морская душа. Когда иным слишком сильно

мешало его галилейское произношение, я приходил на помощь и переводил. Он рассказывал

им морские истории. Про потоп и Ноев ковчег! Про то, как Моисей перешел море посуху!

Про Иону, которого проглотила огромная рыба! Про бурю на море Тивериадском и про то, как Иисус, Бог-Сын, ходил по воде! Иисус, распятый, погребенный, воскресший – обещающий вечную жизнь всякому верующему в Него.

Когда корабль приближался к Таренту, к Петру подошел Юнон, помощник капитана .

– Я решил сойти на берег и следовать за Господом. Как только будем в порту, попрошу

Асинкрита отпустить меня и пойду с вами в Рим.

Петр обхватил его за плечи рукой, развернул лицом к морю.

– Я рассказывал тебе, как на море Галилейском мы попали в страшный шторм – а

Иисус спал? Как мы разбудили Его, и Он велел ветру и морю успокоиться?

– Да.

Петр взялся за поручни.

– Мы поплыли в землю герасинцев. Не успели выбраться из лодки, как откуда-то из

могильных склепов выскочил буйный сумасшедший. Он побежал к нам. Тамошние жители

его много раз ловили и сковывали цепями, но ничто не могло его удержать. Я тогда был

много моложе и гораздо сильнее, чем теперь, но боялся, что он повредит Иисусу. Он бранил

нас с пеной у рта. Стал хватать камни. Я думал, он будет бросать их в нас. Но он принялся

бить ими себя по рукам и ногам, до крови. Иисус велел: «Дух нечистый, выйди из этого

человека». Всего несколько слов, негромким голосом – бесноватому, несущемуся прямо на

нас. Я думал, тот бросится на Иисуса, и стал у него на пути. – Он ухмыльнулся, подсмеиваясь над собой. – Я часто пытался заслонить Его собой. Видишь ли, я тогда еще не

до конца понимал, с Кем имею дело.

Петр схватил Юнона за руку.

– Иисус отстранил меня и шагнул вперед. И пошел навстречу одержимому. – Голос

Петра сделался хриплым. – А тот упал на колени и принялся кланяться и кричать: «Умоляю, не мучь меня!» Имя было «Легион». Вот сколько в нем жило бесов! – Петр отпустил

Юнона. – Они начали говорить. Мы все ужаснулись. Они на разные голоса устами этого

несчастного упрашивали Иисуса не отсылать их далеко. Бесы знали, кто такой Иисус и

откуда Он пришел. Иисус изгнал их, когда они попросились войти в стадо свиней, которые

паслись на горной круче.

Он боком облокотился на поручни и посмотрел на Юнона.

– Пастухи все видели не хуже нас и убежали. Привели с собой людей из города. К

79

этому времени мы того человека уже отмыли и окрестили. Нафанаил дал ему рубаху с

поясом, Иоанн – верхнюю одежду . Когда все горожане увидели, что он в здравом уме, они

еще сильнее испугались. Стали умолять Иисуса убраться из Десятиградия подальше.

– Что за глупцы!

– Не суди так поспешно, Юнон. Есть люди, не готовые принять Иисуса сразу после

первой встречи.

Эта истина была известна мне слишком хорошо.

– И что, Иисус сказал или сделал что-нибудь такое, чтобы они передумали?

Петр улыбнулся.

– Нет. Он сел в лодку.

– И отплыл?

– Да.

Внезапный хлопок паруса заставил Юнона резко вскинуть голову. Он рявкнул на

корабельщиков, несколько человек рванулись исполнять его приказание. Юнон снова

переключился на Петра.

– Так Иисус взял этого человека с собой.

– Нет. Не взял. Тот очень просился с нами. Иисус велел ему идти домой и рассказать

всем, что для него сделал Господь. «Расскажи им, какую милость явил тебе Бог».

Юнон нахмурил брови.

– Ты же говорил, что Иисус звал людей следовать за Ним.

– Да, Юнон, но иногда следовать – значит оставаться, где ты есть. – Петр накрыл

руку Юнона своей и улыбнулся. – Оставайся помощником капитана на этом прекрасном

судне. Служи ему, как Господу. Куда бы ты ни отправился, Бог будет с тобой везде. Тебе

теперь доверен драгоценный груз, дороже всего золота империи: Благая весть – Евангелие

Иисуса Христа. Вези его к далеким берегам. Неси Слово каждому, кто встретится на твоем

пути. Помни, что сказал Иисус бесноватому: «Расскажи им все, что сделал для тебя Господь и

какую милость явил тебе».

– Понимаю, – мрачно сказал Юнон, – но я бы лучше пошел с тобой и с Силой.

– Ну да, а я бы лучше – сразу к Господу. – Он развел руками. – Но вот они мы: ты, я, жена моя, Сила – все служим Господу, который спас нас и призвал к Себе. Наше дело – исполнять Его волю, а не свою.

Мы пробыли в Таренте несколько недель. Петр часто виделся с Юноном. С ним

приходили еще двое моряков.

– Господь – твой кормчий, – благословил Петр Юнона на прощание.

Мы двинулись по горной дороге. Сделали передышку в Помпеях, поговорили с людьми

на площади. И продолжали путь на север – в Рим.

Разнеслась молва о прибытии Петра, и его пришли повидать верующие из иудеев. Были

среди них и те, кто находился в Иерусалиме на Пятидесятницу, когда сошел Дух Святой.

О Павле ничего не было слышно.

Рим – город одновременно и величественный, и до крайности развращенный, высший предел того, чего способны достичь человеческие усилия и безграничное

тщеславие. Мы без затруднений передвигались по городу и узнали много от евреев, возвратившихся из изгнания после смерти кесаря Клавдия. Иные говорили, что Агриппина

отравила супруга вскоре после того, как он усыновил ее сына Нерона. Британник, родной

сын и наследник Клавдия, скончался на пиру при загадочных обстоятельствах, оставив

бразды правления Агриппине. Она воспользовалась этим и позже провозгласила

императором Рима Нерона. Многим было известно, что она не выпускает власть из рук. На

римских монетах ее изображали наряду с Нероном, лицом к лицу, что должно было означать

их равенство.

Пришли письма из Путеол. В Италию прибыл Павел – под охраной римлян, после трех

месяцев, проведенных вместе с Лукой, на острове Мелит, куда их забросило

кораблекрушение. «По дороге он остановится на Аппиевом Форуме, следом – в Трех

80

Гостиницах…

Мы с Иоанном Марком поспешили навстречу, и при виде старых друзей меня

переполнила радость. Павел со смехом обнял меня.

– Даже не думал, что доведется еще раз увидеться с тобой! И вот ты очутился в Риме

впереди нас! А Иоанн Марк! – Он заключил в объятия молодого человека: прошлое

недоразумение было давно забыто.

– Я так понял, вы натерпелись в дороге, – покачал головой Иоанн Марк.

– Это была долгая, темная и мокрая дорога, однако полная благоприятных

возможностей!

Он познакомил нас с Юлием, римским сотником, которому было поручено его охранять, потом стал приветствовать остальных, пришедших со мной. Я тем временем разговаривал с

Лукой. Его больше всего заботило здоровье Павла.

– Юлий сказал, что в ожидании суда Павлу можно жить отдельно. Ты можешь это

устроить, Сила?

– Да. Петр знает нескольких людей, которые предоставят жилье вам обоим. – Я

улыбнулся. – Так Павел сделал христианином собственного стражника!

– Юлий этого прямо не говорит, но относится к Павлу с великим уважением, и Бог с

его помощью защитил нашего друга от большой опасности. Когда корабль сел на мель

недалеко от берега, воины хотели перебить всех узников, чтобы не пришлось отвечать

головой, если те разбегутся. Но Юлий приказал их пощадить – ради Павла.

Лука рассказал, как Павел с самого начала предостерегал, что судно потерпит

крушение, и весь груз будет потерян.

– Никто и слушать не хотел. Много дней мы шли под ураганным северо-восточным

ветром. Звезд не было видно, и нельзя было понять, куда нас несет.

Чтобы облегчить судно, они сбросили за борт груз, потом частью – корабельные

снасти.

– Некоторые боялись, что мы разобьемся у берегов Африки. По правде говоря, Сила, я

думал, нам конец. Лишь Павел надеялся. Бог сказал ему, что он будет стоять перед кесарем, только на корабле ему ни один человек не верил. Корабль застрял между двух скал. Мы

видели отмель. Кто умел плавать, поплыли на берег. Остальные цеплялись за все, что может

держаться на плаву. Я наглотался соленой воды на всю оставшуюся жизнь. Павел тоже.

– Как вас приняли на Мелите?

– Весьма хорошо. Было холодно, и шел дождь. На берегу развели костер. Павла

укусила ядовитая змея, и он стряхнул ее в огонь. – Лука издал сдавленный смешок. – Все

думали, что он, должно быть, убийца, и получил судьбу по справедливости. Сидят вокруг и

смотрят, ждут, когда умирать начнет. А он не умирает. Тогда они передумали, решили, что он

бог, и отвели нас к Публию, а тот нас еще больше стал почитать, когда Павел исцелил его

отца – старик был при смерти от дизентерии. Весь Метит понес к Павлу своих больных, и

он их исцелял. – Он покачал головой. – Я часто задаюсь вопросом: почему же он себя

самого не может исцелить: от плохого зрения и этой болезни, которая его преследует.

– Как-то он сказал мне, что это ему дано, чтобы он во всем полагался только на Божью

силу.

Я отправил известие в Рим. Павел хотел повидать Петра и всех старейшин иудейской

общины, кто сможет прийти.

Через несколько дней по прибытии Павла в Рим, знатные иудеи собрались в снятом им

доме, послушать, что он имеет им сказать.

– Я нахожусь в узах за то, что верю, что надежда Израиля – Мессия – уже пришел.

Они покачали головами.

– Мы не получали о тебе никаких писем из Иудеи, и никто из приезжавших сюда

ничего не говорил о тебе. Знаем об этом учении одно – что его повсюду осуждают.

Это была правда. Нас осуждали многие, чьи сердца так затвердели, что в них

невозможно было заронить семя истины. И иудеи, и язычники. Мы беспрерывно молились, 81

чтобы нам было дано время проповедовать Благую Весть в Риме, ибо все дороги ведут в этот

великий город. Эти же дороги поведут христиан во все станы мира.

Назначили еще встречу. Явилось много больше слушателей. Павел проповедовал целый

день, с утра до вечера, приводя доказательства из Пятикнижия Моисеева и Пророков.

Когда он закончил, старейшины иудеев встали.

– Мы обсудим это между собой.

Безразличие, прозвучавшее в этих словах, повергло меня в отчаяние. Я понимал, что

вера тех, кто поверил сейчас, не настолько сильна, чтобы они вернулись еще послушать.

Прочие же в своей упрямой высокомерной гордыне не допускали мысли, что Мессия

предпочел умереть, а не призвать ангельское воинство, чтобы избавить Израиль от римских

угнетателей. Они не удовлетворялись меньшим: их Мессия должен был восстановить их

царство, как во времена Соломона. Им нужен был воин, царь Давид, а не Князь мира, Царь

Иисус.

Поднялся и Павел, лицо его пылало, глаза метали молнии.

– Дух Святой правильно сказал отцам вашим: «огрубело сердце людей сих, и ушами с

трудом слышат, и очи свои сомкнули…»

Они ощетинились.

Он успокоился, но продолжал возвещать истину с дерзновением, безо всякого намека на

компромисс.

– Да будет вам известно, что спасение Божье послано язычникам, и они услышат.

Они удалились. С самого начала Писание провозглашало Иисуса Господом всей земли.

Всякий, кто обратится к нему, будет принят. Бог обещал праотцу Аврааму, что сделает его

благословением для других, что благословит через него все племена и роды земные. Мессия

же придет из иудеев.

Если бы только они приняли Его!

Я часто плачу о своем народе. Молюсь, чтобы они обратились сердцами к Богу, возвратились к Нему. И буду молиться об этом до последнего вздоха.

Конечно же, Павел продолжал принимать посетителей и учить в снятом нами для него

доме. Он радушно принимал всякого, кто приходил к нему, говорил истину и обратил ко

Христу многих, включая и Юлия, которого, в конце концов, перевели на новое место, нам

неизвестное. Каждый день мы молились, чтобы Бог сохранил его. Случился пожар, и

большая часть Рима выгорела. Явились римские стражники с предписанием отвести Павла в

императорскую темницу. Мы знали, что конец близок.

Нерон, дорвавшийся до власти, вел себя, как взбалмошный ребенок, и приговаривал к

смерти всякого, кого заподозрит в заговоре против него. Эта участь постигла и его

собственную мать, Агриппину, хоть я и считаю, что это справедливый исход для женщины, столь же порочной, как жена царя Ахава, Иезавель, склонившая к идолопоклонству такое

множество израильтян. Она провозгласила своего убитого мужа Клавдия богом, а себя – его

верховной жрицей, хотя после ее смерти этот культ быстро сделался в Риме предметом

шуток.

Погибли Сенека и Бурр, а вместе с ними – надежда на справедливость. Ныне Нерон

прислушивается к советам Тигеллина, возродившего закон об измене. Многие знатные

римляне казнены по подозрению в заговоре против императора. Никто не может укрыться от

опасности. Лишена жизни даже Октавия, отвергнутая Нероном жена благородных кровей, а

новая императрица Поппея тем временем тешит свое раздутое тщеславие.

Истину говорит пословица: «Когда на престоле восседает зло, добрые люди

укрываются».

Только христиане имеют уверенность в небесном.

Император возложил вину за пожар на христиан ввиду того, что Павел и Петр

пророчествовали о суде огненном, который будет в последние времена. Ходят слухи, что

Нерон сам приказал поджечь город, чтобы расчистить место для нового Рима

(перестроенного по его собственному плану), который будет переименован в город Нерона, 82

Нерополис. Одному Богу известно, кто и почему это сделал, но страдаем мы. Нас

выслеживают. Нас привязывают к столбам на арене, обливают смолой и поджигают, чтобы

живые факелы освещали Нероновы игры.

Мы теряем своих любимых.

Павел обезглавлен. У меня остался присланный им плащ, драгоценный дар, переданный мне Иерусалимским советом.

Петр и его жена умерли на кресте.

Сотни христиан вынуждены скрываться, собираясь в катакомбах и храня веру во тьме.

Лука покинул Рим.

Мой дом – не в этом мире. Каждый день, прожитый мной здесь, – это сражение. Я

напоминаю себе, что битва выиграна, победа обеспечена, и моя жизнь в безопасности в руках

Иисуса, и Он приведет меня в мой дом на небесах. И все же каждый день приходится

бороться за то, чтобы удержаться в истине, которая мне хорошо известна.

О, как я ожидаю дня, когда Христос позовет меня домой, и эта война с самим собой

окончится навсегда!

Но вот что я точно знаю сейчас, сидя в тихой комнате в Путеолах: Господь не случайно

оставил меня в этом мире. Я должен двигаться дальше. Должен до конца пробежать

дистанцию, о которой так часто говорил Павел. Мой друг достиг финишной черты и увенчан

лавровым венцом победителя. Я воображаю, как сейчас он там, на небесном стадионе, болеет

за меня.

Для Петра жизнь была, как путь по морю, и паруса его наполнял Дух Святой. Господь

привел их с женой к желаемой пристани.

Те, кого я так сильно любил, не потеряны – лишь недосягаемы моему зрению.

Я не могу сдаться!

Я не могу потерпеть поражение!

Я должен идти вперед!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Сила отложил в сторону перо и аккуратно отрезал остаток папируса, чтобы не тратить

зря. Скатал пустой кусок и засунул в свой мешок. Подул на последние буквы, написанные его

рукой. Убрав гирьки, дал свитку своих воспоминаний закрыться самому собой. С глубоким

вздохом удовлетворения облокотился на стол и провел рукой по лицу. Поручение Епенета и

остальных было выполнено.

Списки посланий Петра отправлены верным друзьям в пять Асийских провинций, каждому блюстителю церкви, взращенному Павлом. Он несколько раз переписал и письмо

Павла римским христианам, один список отдал Патробасу.

– Отнеси это на север Иоанну Марку. Если его нет в Риме, передай Амплию. Он будет

хранить письмо, как зеницу ока.

Он сделал список и для Епенета. Это поможет ему учить вверенных его заботе.

И еще он переписал письмо, которое Павел когда-то попросил его составить для всех

христиан из иудеев, разбросанных по свету. Перед тем, как сесть за то письмо, он постился и

молился. Господь показал ему, как заповеди, обряды и пророчества отображают Божьи

обетования и показывают путь к прощению и спасению посредством Иисуса Христа, долгожданного Мессии. Он прекрасно знал, что такое борьба старой веры и новой жизни во

Христе, потому что прошел это сам. Изливая свое сердце в послании, он жаждал, чтобы все

иудеи познали, что Иисус превосходит ангелов, правителей и священников. Древний завет в

Нем исполнился, а новый – даровал свободу во Христе. Святилище уже не в Иерусалимском

Храме – Господь обитает в сердце каждого, кто признает Его своим Господом и Спасителем.

Христос, совершенная жертва, освободил их. В письме братьям и сестрам было заповедано

крепко держаться новой веры, увещевать и поддерживать друг друга, и ожидать возвращения

Христа. В нем содержалось и наставление, как жить благочестивой жизнью.

83

Павел, когда прочитал, улыбнулся ему довольной улыбкой: – Хорошо написано, друг!

Воистину, это была высокая похвала – от человека, которым Сила искренне восхищался.

Но он не мог отнести ее на свой счет.

– Это Господь дал мне слова.

– В этом, Сила, я не сомневаюсь.

Как тосковал Сила по разговорам с Павлом о Божьем Слове! Ему не хватало Павловой

страстности, преданности делу, непоколебимой настойчивости. Силе довелось быть

свидетелем того, как с годами Павел менялся, возрастая в смирении, и к концу жизни видеть

его столь же исполненным любви и сострадания к окружающим, как сам Христос.

Прикосновение Павла исцеляло многих, слова его возвещали истину. Бог в своей

бесконечной мудрости избрал врага и превратил его в ближайшего друга.

Сила выложил перед собой свитки. Дело его жизни. Он не расстанется с ними, будет

хранить оригиналы писем, продиктованных ему Павлом, и те, что помогал писать Петру, и

то, что написал сам и оставил неподписанным. Он взвесил на руке письмо Павла к римлянам, держа в другой несколько свитков поменьше, и улыбнулся. Ученому Павлу надо было

говорить часами, а рыбак Петр мог изложить вековую мудрость за пару минут. И оба

посрамляли величайшие умы империи, – ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом.

Его переполняли радость и боль. Прижав свитки к груди, Сила склонил голову, по

щекам заструились слезы благодарности.

– О, Господи, какая же мне выпала честь…

Как мало тех, кому досталась возможность сопровождать великого мужа Божьего, не

говоря уже о двух сразу! Господь дал Силу в соратники Павлу, когда тот отправился

возвестить Благую Весть грекам, а потом – Петру на его долгом пути в Рим. Он служил

писарем и тому, и другому. Тысячи миль прошел с Павлом и проплыл с Петром. Своими

глазами видел чудеса, которые творили оба. Они были его друзьями.

– … что Ты взял меня, самого недостойного, и…

Я ИЗБРАЛ ТЕБЯ. Я УСТРОИЛ ВНУТРЕННОСТИ ТВОИ И СОТКАЛ ТЕБЯ ВО ЧРЕВЕ

МАТЕРИ ТВОЕЙ. ТЫ МОЙ.

– Да будет так всегда, Господи. Испытай меня, Боже, и узнай сердце мое. Испытай

меня и знай помышления мои. И зри, не на опасном ли я пути, и направь меня на путь

вечный.

Он осторожно сложил свитки, чтобы не повредились в дороге. Один из них остался на

столе. Он прочтет его вечером, когда все соберутся.

Он почувствовал, будто у него гора свалилась с плеч. Слишком долго он сидел один в

добровольном заточении. Пора выбраться за стены Епенетова дома-крепости.

Во дворе стоял Макомбо с кувшином.

– Передай Епенету, что поручение исполнено.

Макомбо выпрямился, прекратив поливать растение.

– Ты выглядишь лучше.

– Да. – Вернулась вера, утихло горе. – Пойду прогуляюсь, посмотрю Путеолы.

Давно пора, верно? – Он рассмеялся. – К собранию вернусь.

Весь день Сила бродил по улицам. Беседовал с незнакомцами, разгуливал в порту.

Морской воздух навеял поток воспоминаний.

– Сила?

Сердце встрепенулось при звуке знакомого голоса. Он обернулся, пульс бешено

забился.

– Диана.

Она несла на бедре корзину с рыбой, Сила поискал глазами Куриата.

– Сын не с тобой? – он никогда не видел их по-одиночке.

– Он работает. Вон там. Ныряет. – Она махнула рукой. – Вот он, между двух

кораблей.

84

Что-то прокричали мужские голоса. Куриат скрылся под водой. Вынырнул около ящика, качающегося на волнах рядом с кораблем, и принялся обвязывать его веревкой.

– Он хороший пловец.

Она подошла ближе, подняла взгляд на него.

– Я никогда не встречала тебя здесь.

Он ощутил, как тонет в ее глазах.

– Я не выходил из дома с тех пор, как впервые переступил порог Епенета. – Смутившись, он тихо усмехнулся и отвел взгляд. Не слишком ли он на нее уставился? – Сегодня вот брожу весь день.

Старый дурак. Но он ничего не мог с собой поделать.

Ее лицо оживилось.

– Ты дописал, да?

Он кивнул, потому что боялся, что его выдаст голос; Скоро его здесь не будет. Он

больше никогда ее не увидит. Почему же от этого так больно? Он едва с ней знаком. Он не

давал себе чересчур сблизиться ни с кем в Путеолах, и меньше всех – с этой красивой

вдовой.

– Мне так много хочется узнать о тебе, Сила. – Она покраснела и застенчиво

засмеялась. – То есть, мы все хотим услышать твою историю. – Куриат крикнул, чтобы

поднимали ящик, и она оглянулась. – Мой сын донимает тебя с первого дня…

– Он помог мне вернуть веру, Диана. – Ох, не надо было называть ее по имени.

– Мы видели, как ты страдал, когда пришел к нам.

– Все страдают.

– Одни сильнее других. Я никогда не видела ни Петра, ни Павла. Никого, кто ходил с

Иисусом. Только тебя.

Сила внутренне вздрогнул. Всколыхнулись старые сожаления.

– Я не ходил с Ним. Не так, как ты думаешь. Только раз прошел вместе с Ним

несколько миль по дороге, уже когда Он воскрес. – Он не смотрел на нее из страха увидеть

разочарование в прекрасных темных глазах.

– Пора возвращаться. – Он улыбнулся, глядя поверх ее волос. – А то Епенет еще

подумает, что я снова сбежал.

Макомбо отворил по первому стуку:

– Слава Богу! Заходи. Епенет места себе не находит.

– Ну, наконец то! – Римлянин вышагивал по двору. – Тебя не было так долго, что за

это время можно было добраться до самых Помпей!

Сила промолчал про Диану.

– Я оставил свитки.

– И закончил тот, который все ждут услышать.

– Я видел. – Епенет казался серьезно озабоченным.

– Что случилось?

– Многое изменилось. – Нерон свирепствует. Он расширил поиски христиан.

Некоторые из знатнейших сенаторов умерщвлены исключительно по причине своего

благородного происхождения. Их казнил Тигеллин, сицилийский выскочка, при Калигуле

находившийся в изгнании.

– Тигеллин подогревает в Нероне тщеславие и страх одновременно. Если кто-нибудь

задремает на одном из Нероновых выступлений, он поплатится жизнью! Одно хорошо: если

у императора не остается времени на то, чтобы править страной, он будет править недолго.

Андроник, Юния, Руф и его милая матушка, все, кто были так добры к Павлу – замучены.

– Они с Господом, – сказал Сила.

– Хотел бы я видеть своими глазами, как умрут их убийцы! – яростно воскликнул

Епенет.

Сила с некоторым удивлением осознал, что не испытывает подобной ненависти.

85

– Я не желаю смерти никому, кто не спасен.

Епенет повернулся к нему.

– Даже Нерону?

– Даже ему.

Римлянин какое-то мгновение изучал его взглядом.

– Юлий говорил мне, что Павел тебя очень любил и уважал. Павел рассказывал ему, что ты человек большого ума и сердца и оставался ему другом при всех обстоятельствах.

При этих словах у Силы защипало в глазах.

– Откуда ты знаешь того, кто охранял Павла?

– Мы служили вместе в Иудее перед тем, как я сбежал.

– Сбежал?

– Скажем так, я еле унес оттуда ноги и до сих пор озираюсь через плечо. – Он

огляделся вокруг. – Этот дом мне не принадлежит.

Сила подавил желание разузнать больше.

– А где сейчас Юлий?

– Не знаю. От него уже несколько недель нет известий. Патробас его не нашел.

Сила боялся, что знает, что это означает.

– Тебе грозит опасность?

– Не от Рима. По крайней мере, пока. – Римлянин немного расслабился и поманил его

жестом. – Идем. Тебе надо поесть до прихода остальных. А то потом ведь не дадут.

– Должен поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал, – сказал Сила, следуя за

ним по пятам.

Епенет фыркнул.

– Я боялся, что приковал тебя к письменному столу.

– Это укрепило меня. Когда я переступил твой порог… – Он покачал головой, – у

меня было мало надежды.

– Я знавал людей, повредившихся в уме из-за меньшего, чем то, что довелось

пережить тебе, друг. Тебе просто нужен был покой. И время – вспомнить.

*