Текст книги "Книжник"
Автор книги: Франсин Риверс
Жанры:
Прочая религиозная литература
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
камень. – Мы встретимся позже.
Я знал: Павел боится за мальчика и не хочет подвергать его опасности, и потому
доверил его Луке.
Под покровом темноты мы выбрались из города и направились в Верию. Там мы пошли
прямиком в синагогу. Я ожидал новых неприятностей, однако верийские евреи оказались
более открыты умом и сердцем. Они слушали – и тщательно исследовали Писания, чтобы
убедиться в истинности наших слов. Тело Христа в Верии быстро росло – уверовали
многие: и иудеи, и знатные эллины – мужчины и женщины.
Вскоре к нам снова примкнули Лука с Тимофеем, горя желанием помочь. За ними по
пятам следовали некоторые религиозные деятели из Фессалоники, из иудеев, которых так
раздосадовало наше учение. Они намеревались уничтожить Церковь.
– Вам надо идти на юг, – предупредили нас верийские верующие.
Павлу не хотелось уходить.
– Сила, мы не можем бросить этих новорожденных агнцев.
Я же опасался за его жизнь. К уговорам присоединились Лука с Тимофеем, но Павел не
сдавался.
– Это упрямство и гордыня не дают этим фессалоникийцам оставить меня в покое. Я
не собираюсь им уступать.
– А что, как не гордыня, сейчас говорит в тебе самом, Павел? – Я знал, это жестокие
слова, но иногда до Павла доходило только так. – Не давай места греху. Если мы уйдем, то и
они разойдутся, решив, что овцы не смогут выжить без пастыря.
– А они смогут?
– Посеянное в них пустило корни, Павел. Они познали истину, и истина сделала их
свободными. Их будут направлять Святой Дух и Писание. Мы должны уйти – и не только
ради тебя, но ради них.
59
Тяжелее всего далось прощание на берегу. Денег на корабль до Афин хватило лишь на
двоих.
– Ты был болен. С тобой должен ехать Лука.
– Сила, ты знаешь, с какой любовью и уважением отношусь я к Луке, но я выбираю
тебя.
– У тебя до сих пор гноятся раны на спине. Врач необходим тебе больше, чем
соработник.
– Со мной все будет в порядке!
– Да, при надлежащем лечении, которое предусмотрел для тебя Бог.
– Но…
Тут моему терпению пришел конец.
– Да не спорь ты! Ну почему тебе надо все время спорить, даже с теми, кто с тобой
одной веры! Давай, укроти язык – и лезь на палубу!
Павел рассмеялся. Я тут же устыдился, что вышел из себя.
– Есть и другие заблудшие овцы, Павел. Подумай о них. И не забывай, что Бог призвал
тебя быть Его избранным сосудом, чтобы возвещать имя Его народам, царям и сынам
Израилевым. Ты не можешь остаться здесь и дать им тебя прикончить. Царям, Павел! Так
сказал Господь Анании! Может, однажды ты предстанешь перед кесарем, и, если будет на то
Божья воля, император будет слушать тебя. Ты должен ехать. Так хочет Бог!
Ом расплакался. Я обнял его.
– Ты самый убедительный проповедник – нам всем до тебя далеко! – Я нисколько
ему не льстил. Отступив на шаг, я сжал его руки в своих. – Твоя жизнь не должна
оборваться здесь.
– А как же вы с Тимофеем?
– Вернемся в Верию и будем сидеть тихо. Станем наставлять и увещевать братьев и
сестер, а позже присоединимся к тебе.
Павел обнялся с Тимофеем. Мальчик плакал.
– Пошли, Павел! – заторопил Лука. – Нам пора!
Я твердой рукой взял Тимофея за плечо. Двое друзей поднимались на корабль.
– Бог сохранит его, Тимофей. Давай подождем, пока корабль не выйдет из гавани. А то
вдруг нашему другу взбредет в голову выпрыгнуть за борт.
Тимофей издал сдавленный смешок.
– Он может. Он тревожится обо мне.
– Ты должен научиться жить без него, Тимофей. Он призван нести Благую весть
дальше. А задача других – оставаться после него и учить.
Он поднял на меня взгляд.
– Еще рано.
– Скоро. – Так сказал мне Бог.
У Павла никогда не будет легкой жизни.
Как и у всякого его спутника.
*
В ожидании известий от Луки с Павлом мы с Тимофеем нашли себе работу, позволявшую обеспечивать себя, и каждый вечер встречались с верующими. Я учил, Тимофей – ободрял.
Павел с Лукой часто писали, как идут дела в Афинах. Наш друг не собирался
скрываться.
«Я говорил в синагогах, но у афинских иудеев оказались каменные сердца. Теперь я
проповедую на площади, где люди слушают охотнее».
Однако Афины огорчали его дух.
«Не могу и шагу ступить, чтобы не наткнуться на какого-нибудь идола, олицетворение
нечистоты и распутства. Толпы народа стекаются к этим богам».
60
На агоре ему встретилось несколько философов: эпикурейцев и стоиков.
«Для афинян нет большего развлечения, чем узнавать новейшие идеи, и слово о Христе
пробудило в них любопытство. Меня пригласили выступить перед советом в Ареопаге. Я
пошел, молясь, чтобы Господь дал мне слова, способные коснуться сердец этих людей. Бог
ответил на мою молитву: я увидел жертвенник с надписью «Неведомому Богу». Иисус и есть
тот самый неведомый Бог. Почти все за исключением немногих сочли меня пустословом, проповедующим о странных божествах. Когда я рассказал о воскресении Иисуса, они
посмеялись. Тем не менее, некоторые спаслись. Здесь вы познакомитесь с Дионисием. Он – член Ареопага. Еще уверовала Дамарь, достойная женщина, известная своей добродетелью.
Каждый день мы собираемся в доме Дионисия. Он живет рядом с Ареопагом».
Следующее письмо было от Луки.
«Мы перебрались на юг, в Коринф».
Он не объяснил, по какой причине, но я легко мог представить, что Павла опять
выдворили из города иудеи или члены Ареопага.
«Мы встретили двоих иудеев, изгнанных из Италии эдиктом императора Клавдия.
Прискилла и Акила шьют палатки и пригласили Павла войти в дело. Я тоже с ними. Павел
выбивается из сил, но я не могу его остановить. Он постоянно в трудах: или сшивает кожи, или ведет споры с иудеями и эллинами в синагоге. Ему необходима помощь. Я врач, а не
проповедник. Приезжайте как можно скорее. Вы с Тимофеем нам очень нужны».
Мне удалось заработать только-только на дорогу для себя, но верийцы, узнав о
положении Павла, собрали средства, чтобы оплатить путь Тимофею. Тимофей написал им в
ободрение прекрасное исповедание веры. «Если мы с Ним умерли, то с Ним и оживем. Если
терпим, то с Ним и царствовать будем. Если отречемся, и Он отречется от нас. Если мы
неверны, Он пребывает верен, ибо Себя отречься не может». Я сделал список для Павла.
Позже Павел теми же словами воодушевлял Тимофея, когда тот стал пастырем в Ефесе
– месте, исполненном такого зла и непотребства, что оно казалось нам самим престолом
сатаны.
Сегодня слова Тимофея ободряют меня.
Всем нам предстоит переносить гонения, ибо мир лежит во зле. И все же Иисус
Христос – Господь! Я знаю: мы можем быть спокойны за свое будущее! И еще я знаю: Христос царствует в наших сердцах, умах и душах. Наши жизни – живые свидетельства
истинности Иисуса Христа – распятого, погребенного и воскресшего.
Однажды Иисус вернется, и дни испытаний останутся позади.
Гряди, Господь Иисус. Гряди скоро.
*
– Не пора ли тебе немного отдохнуть, Сила? Сердце его подпрыгнуло от звука голоса
Дианы.
Он обернулся – она стояла в дверях.
– Что ты здесь делаешь?
– Меня прислал Епенет. – Она смутилась. – Не знаю, почему, но он подумал, что я
смогу вытащить тебя из комнаты.
– Куриат с тобой?
– Он в саду.
Сила вложил тростниковое перо в футляр и поднялся.
– У тебя что-то болит? – Она шагнула к нему.
Он выставил вперед руку.
– Нет. Просто сидел слишком долго – мышцы затекли.
– Слишком долго сидеть – нехорошо для здоровья, Сила.
В голосе ее звучала такая забота, что сердце его заколотилось еще сильнее. Он искал
способ построить стену.
– Я уже старый.
61
– Не старше, чем был бы мой муж сейчас, будь он жив.
В голосе ее не было слышно ни тоски, ни печали. Тогда он посмотрел на нее.
– Давно он умер?
– Пять лет назад.
Мгновение затянулось: они долго молча глядели друг на друга. Она тихо вздохнула. Он
почувствовал, как у него запылало лицо.
– Мне жаль, – хрипло сказал он.
Она продолжала смотреть ему в глаза.
Он сглотнул комок в горле и отвел взгляд.
– Пойдем к остальным.
*
Путешествие до Афин прошло без особых затруднений, хотя я, не будучи опытным
мореплавателем, провел большую часть его, перевесившись головой через борт.
Прискилла и Акила нам сразу понравились. Они обратились к Христу всего через
несколько часов после знакомства с Павлом в синагоге. «Павел очень убедителен». Они стали
хорошими друзьями своему наставнику.
Лука возвратился к написанию своей истории и заботе о тех, кто нуждался во
врачебном уходе, в особенности, о Павле, которого мучили старые раны. Избиения сказались
на его здоровье, и у него ухудшилось зрение. Он больше не мог писать, только крупными
буквами. «Теперь я больше, чем когда-либо нуждаюсь в книжнике», – поведал он мне. Я рад
был послужить ему в этом качестве.
Мы с Тимофеем вскорости нашли работу в Коринфе. Она давала нам достаточно
средств к существованию, чтобы обеспечить и самих себя, и Павла. Это оказалось большим
благословением, потому что Павел опять мог полностью посвятить себя проповеди. Мы
помогали ему, наставляя обратившихся ко Христу.
Из Фессалоники стали приходить письма с нападками на Павла и проповеданное им
слово. Порядочность его ставилась под вопрос. Нескольким драгоценным братьям пришлось
заплатить за веру в Христа собственной жизнью, и их родные и близкие теперь сомневались
в учении Павла. Они не ожидали смерти верующих до явления Господня. Были люди, воспользовавшиеся их замешательством. Они объявили Павла лжецом, который проповедует
только ради собственной выгоды.
Мне никогда не доводилось видеть, чтобы Павла так глубоко задели обвинения. Как он
был опечален! Я негодовал не меньше него. Кому приходилось учить с большим риском для
собственной жизни, нежели Павлу? Никому!
По щекам его текли слезы.
– Вот как действует сатана!
Мне казалось, что все пропало. Все наши труды! Все молитвы! Обращенные позабыли
всякое здравое учение и внимали лжи!
– Мы должны вернуться туда и противостать этим лжеучителям, пока те не отвратили
наших братьев и сестер от Христа!
Я ощущал себя обломком кораблекрушения, швыряемым туда-сюда волнами прибоя.
Пойдет Павел – и я пойду. Захочет остаться – останусь. Я пустился в это путешествие, чтобы быть рядом с ним, невзирая на риск. Сам по себе я, возможно, отплыл бы в Кесарию
первым же кораблем!
Мы добрались до Афин и вынуждены были задержаться. Павла снова свалил недуг. Я
ухаживал за ним, как мог, но необходим был врач.
–Я пошлю за Лукой.
– Нет! – Павел лежал бледный, но, как всегда, в решениях был непреклонен. – Через
несколько дней я встану на ноги. Лука нужен там. Бог исцелит меня, если Ему угодно. А если
нет, значит, это бремя, которое мне суждено нести.
Как только Павел в достаточной мере оправился от болезни, мы снова тронулись в путь, 62
но неподалеку от порта подверглись нападению грабителей, которые отобрали у нас все
деньги, припасенные на дорогу. Нас выручила Дамарь, однако случалось то одно, то другое, что по-прежнему не давало нам отправиться на север.
– Возможно, это Господь не пускает нас туда, Павел, – заметил я.
Павел, который так и не выздоровел до конца, становился все более нетерпелив.
– Это сатана нам препятствует! Ждать больше нельзя! Кто-то должен идти в
Фессалонику и рассказать им правду, пока ложь не убила в них веру.
Идти вызвался Тимофей. Возложив на него руки, мы с благословением отослали его, горящего желанием защитить Павла и подробнее разъяснить суть обетования о возвращении
Христа. Признаюсь, я боялся, что природная застенчивость молодого человека может
помешать ему успешно исполнить поручение. Павел же опасался за его жизнь. Мы оба
непрестанно молились.
Для нас это было нелегкое время.
Здоровье Павла снова ухудшилось, и он впал в глубокую тоску.
– Боюсь, как бы все наши труды не пошли прахом.
Мы ничего не могли поделать – оставалось только молиться и уповать на Господа.
Ожидание оказалось для нашей веры более тяжким испытанием, чем побои и темница!
Но Бог был верен!
Тимофей вернулся весьма воодушевленный и принес хорошие вести. Возрадовавшись, мы втроем возвратились в Коринф, наша вера и силы были обновлены. Однако, воспрянув
было духом, спустя несколько недель мы получим новый удар: коринфские иудеи упорно не
верили ни одному слову, сказанному Павлом или мной. Сколько бы мы ни приводили
доказательств из Писания, они оставались в ожесточении сердца и не принимали Христа. В
последнее появление Павла в синагоге разразилась настоящая буря, его ненавистники
открыто бросали ему в лицо проклятия и оскорбления в адрес Иисуса.
– Ваша кровь – на ваших головах! – воскликнул Павел и покинул синагогу. Выйдя
из нее, он торжественно отряс одежды. – Отрясаю прах этого места от ног своих! – Он
воздел руки к небу. – Ты, ты и ты! – Он указал на некоторых. – Моя совесть чиста. Вы
сами повинны в своей погибели, ибо отвергли Господа Иисуса Христа. Я ухожу
проповедовать язычникам!
Волнения в округе не утихли ни в этот день, ни в последующие.
Может, Павел и заявил во всеуслышание, что предает их гневу Божьему, но в душе он
не оставлял надежды на лучший исход. Сейчас мне смешно, потому что Павел перебрался к
Титу Юсту, верующему из язычников. А Тит жил как раз напротив синагоги!
Ни дня не проходило, чтобы иудеи не видели, как Павел принимает у себя посетителей.
Крисп, один из их старейшин, пошел поговорить с ним. И таким образом, не стесняемый
давлением и ревностью прочих, обратился к Христу. Вскоре Крисп привел всех своих
домашних послушать об Иисусе. Недруги наши скрежетали зубами и шипели на
приходящих. Иудеи с язычниками под одной крышей вместе преломляют хлеб? Божий
Мессия для всех людей? Ожесточенные сердца отказывались этому верить.
На Павла постоянно сыпались угрозы, как и на меня, Тимофея и прочих его друзей. Но
ему доставалось больше всех. Он начал бояться. Я убежден, что страх был результатом
физического истощения. Павел трудился, не покладая рук, с раннего утра до поздней ночи.
Даже человек его невероятной выносливости нуждается в отдыхе. Я точно нуждался. Но
Павел чувствовал, что не может себе позволить не проповедовать, не дать ответа на каждый
вопрос, сопроводив его убедительными доказательствами. Он изливал свою жизнь на алтарь, как жертву перед Господом. В свободное от проповеди время он корпел над имеющимися у
нас свитками, приготовляясь к новой битве. Допоздна диктовал письма.
Усталого человека легче поколебать.
– Мне страшно, – признался он мне как-то вечером. – Одно дело, когда нападают на
меня, но мои друзья… – Глаза его налились слезами. – Я боюсь думать, на что еще
способны пойти мои враги, Сила, и кому они могут причинить вред из-за моих речей.
63
Я понимал, что Павел страшится за Тимофея – и не без причины. Но ведь Тимофей
пылал такой же страстью к Христу, как и он сам. Этот юноша принес свою жизнь на алтарь
Господа.
– Ты должен делать то, к чему Бог призывает тебя, Павел. Что бы это ни было. Если
Господь велит тебе говорить, ты знаешь, что имеешь благословение Тимофея. Равно, как и
мое.
Тит Юст сомневался, стоит ли Павлу продолжать.
– Ему есть чего бояться, Сила. – Тит рассказал мне, что Павлу угрожают всякий раз, когда он выходит из дома. Днем раньше, на площади, ревнители иудейства приперли Павла к
стене и обещали убить, если он не замолчит. Когда я прямо спросил об этом Павла, он
признался, что так и было .
– Пожалуй, нам опять пора двигаться дальше. Мы посеяли семя. Бог будет поливать
его, и оно возрастет.
Павел улыбнулся безрадостной улыбкой.
– Куда бы мы ни пошли, везде будет одно и то же, Сила. Тебе это известно не хуже
меня.
Всюду Павла подстерегали опасности – как когда-то Иисуса.
Сколько раз приходилось мне видеть, как Благую весть встречают гневом или
насмешками! Большинство людей не хочет и слышать об истине, не говоря уже о том, чтобы
последовать ей. Принять дар Христов означает признать, что все, на чем мы строили свою
жизнь до сих пор, не имеет никакой ценности. Предаться силе, большей, чем наше «я».
И немногие готовы полностью отдаться чему либо, кроме собственных похотей. Мы
цепляемся за свое тщеславие и продолжаем упорно искать собственный путь, тогда как путь
есть только один.
Я восхвалял Бога всякий раз, видя, как в чьих-то глазах загорается свет истины, как
рассеивается пелена дьявольской лжи, и каменное сердце начинает биться новой жизнью.
Человек, обретший веру, стоит на вершине горы, и взору его открывается необъятная ширь, великая надежда, пожизненное и вечное странствие рука об руку с Господом. Теперь он – живой, дышащий храм, в котором обитает Бог. Каждое рождение свыше было огромным
чудом, сравнимым с тем, когда Иисус накормил многотысячную толпу несколькими хлебами
и рыбами. Оно доказывало, что Он жив, и день ото дня обетования Его исполняются.
Но страх так легко проникает в душу.
Мы решили, что будем осторожны. Мы почитали это мудростью, но на самом деле это
означало, что Павел позволил заглушить свой голос. И я тоже. Мы позабыли, что необходимо
шагать вперед с верой, а не сидеть в тени и ждать, пока она умножится.
По милости Божьей, Иисус явился Павлу в ночном видении.
– Не бойся! Говори и не умолкай! – Господь уверил, что у Него много людей в этом
городе. Нужно только найти их!
Мы повиновались. Можно ли было поступить иначе, получив столь замечательное
подкрепление?
Мы выступили с новой верой и пылом.
Так прошло полтора года.
А потом в Ахаию прибыл новый проконсул и все опять изменилось.
Вскоре после того, как Галлион вступил в должность, Иудеи, сговорившись, поднялись
против Павла, схватили его и привели на судилище, обвиняя в том, что он учит людей
почитать Бога не так, как велит закон. Однако Галлион не был подобен Понтию Пилату, легко
подпавшему под влияние толпы. Павел не успел и рта открыть в свою защиту, как Галлион
уже покончил с этим делом.
– Раз речь идет только о словах, об именах и о вашем еврейском законе, разбирайтесь
сами. Я не хочу быть судьею в этом. – Он дернул головой, и стража принялась разгонять
иудеев с места судилища.
Греки набросились на старейшину синагоги Сосфена и стали его бить. Галлион же
64
продолжал заниматься своими делами, не желая обращать внимание на происходящее.
Какой-то язычник ударил Сосфена кулаком, свалил на землю и начал пинать ногами прямо
перед судейским помостом.
Павел попытался пробиться к нему.
– Стойте! – он невольно перешел на арамейский.
Я прокричал то же по-гречески, потом по-латыни. Они разошлись, оставив Сосфена в
полубессознательном состоянии истекать кровью на каменных плитах мощеного двора.
Друзья раввина не показывались. Мы пришли ему на помощь, но он отпрянул в страхе.
– Мы хотим помочь!
Почему вы это делаете? – прохрипел Сосфен. – Не кто-нибудь, а вы…
– Потому что так сделал бы Иисус, – проговорил Павел, помогая ему подняться.
Сосфен нетвердо держался на ногах, но мы поддерживали его. Всю дорогу до дома
Прискиллы и Акилы он плакал. Лука перевязал его раны. Мы послали в синагогу, но за ним
никто не явился. Они не пошли бы в дом язычника.
У Сосфена началась лихорадка, и мы по очереди ухаживали за ним. Мы рассказывали
ему об Иисусе.
– Он открывал очи слепым и уши глухим. Он воскресил сына вдовы и вызвал
своего друга из гробницы, где тот пролежал четыре дня.
Я поведал ему о суде перед Пилатом, о том, как Иисус умер на кресте в праздник
Пасхи, а через три дня воскрес. О своей жизни в Иерусалиме и Кесарии и о том, как
изменилась она на дороге в Эммаус. Павел – о том, как встретил Иисуса по дороге в
Дамаск.
Сначала Сосфен не хотел слушать. Плакал и затыкал уши. Но постепенно стал внимать.
– Не слова ваши убедили меня, – признался он нам, – а ваша любовь. Павел, я был
твоим врагом, а вы с Силой протянули мне руку помощи.
Мы окрестили его.
Он вернулся в синагогу, решившись убедить других. И не смог.
– Не твои или мои слова спасают людей, – сказал ему Павел, когда он пришел к Титу, – но сила Святого Духа.
– Это же мои друзья, – рыдал Сосфен. – Мои родные.
– Люби их по-прежнему. И продолжай молиться.
*
Через несколько месяцев Павел решил отправиться в Кенхреи и принести обет в
благодарение Господу.
– Иисус сохранил меня в Коринфе.
По обету он должен был остричь волосы и обриться.
Я помог ему собраться.
– Сколько ты пробудешь в уединении?
– Тридцать дней.
– Ты вернешься или хочешь, чтобы мы пришли к тебе?
– Вы с Тимофеем остаетесь здесь. Тут еще много надо потрудиться. Когда время обета
исполнится, ко мне присоединятся Акила и Прискилла, и мы вместе поплывем в Сирию.
Я был поражен. И уязвлен.
– Ты хочешь сказать, что больше не нуждаешься в моих услугах?
Он болезненно поморщился.
– Не смотри на меня так, Сила. Я должен идти туда, куда ведет меня Господь, даже
если ради этого приходится расставаться с любимыми друзьями.
На следующий день Павел покинул нас. Тяжелее всех расставание далось Тимофею, которому Павел велел оставаться со мной в Коринфе.
Церковь собиралась в доме Хлои. И что это была за церковь! Собрание бывших воров, пьяниц, идолопоклонников и прелюбодеев. Они стекались к Христу, Он очищал их от греха, 65
и они делались подобными новорожденным младенцам. Отвергнув прежние дела: блуд, мужеложство, распутство – посвящали себя Христу и жили отныне святой богоугодной
жизнью. Они сами стали чудом – живым свидетельством того, как Бог меняет людей
изнутри.
Прибыл с письмом от Прискиллы и Акиллы александрийский еврей Аполлос. В письме
они хвалили его и просили хорошо принять. Мы последовали их совету, и он оказался
проповедником не хуже Павла. Он сильно опровергал иудеев с помощью Писания.
Церковь в Коринфе укреплялась и продолжала расти.
Когда Павел написал, что собирается посетить церкви, основанные нами во Фригии и
Галатии, я решил, что пришла пора воссоединиться с ним. Стефан, Фортунат и Ахаик
проявили себя способными руководителями, равно как и Сосфен. Мы послали известие о
наших планах, но в Ефесе нас встречал не Павел, а Акила с Прискиллой.
– Он отправился на Пасху в Иерусалим.
Новость встревожила меня.
– Мне следовало приехать раньше и переубедить его! Синедрион ухватится за любую
возможность его уничтожить!
Тимофей был страшно огорчен и разочарован.
– Почему он не подождал?
– Сила, мы все пытались его разубедить, но ты же знаешь, каков бывает Павел, если
решился на что-то. Его невозможно остановить.
Когда они рассказали, что Павел не взял свои книги и бумаги, я понял, что мой друг
прекрасно сознавал, что ожидает его в Иерусалиме.
– Павел скорее пойдет на смерть, чем позволит иудеям сидеть во тьме.
Я было думал последовать за ним, но после многих молитв уразумел, что Божья воля
мне остаться в Ефесе.
Тимофей был еще не готов устоять в одиночестве.
*
Итак, мы высадились в Ефесе. Он находится на скрещении прибрежной дороги, ведущей на север, в Троаду, и западного пути в Колоссы, Лаодикию и далее. В гавань
заходят корабли со всех концов Римской империи. Ефес со своей великолепной
мраморной колоннадой, театром, банями, агорой, библиотекой и мощеными улицами
соперничает с самим Римом в величии – и разврате. Город пожалован почетным
титулом хранителя трех огромных храмов, сооруженных в честь императоров. Однако, первенство принадлежит храму Артемиды. Он в четыре раза больше, чем Афинский
Парфенон и каждый год привлекает тысячи паломников, жаждущих отдать дань
наиболее разнузданному из установленных человеком культов. К этому следует
добавить корабли, ежедневно поставляющие африканских диких зверей и гладиаторов
для игр.
Пребывание в Ефесе было для меня великим испытанием. Повсюду взгляду моему
представали изумительные красоты, но я знал, что они скрывают страшные грехи. Я
истосковался по благочестивому Иерусалиму, где человек стремится следовать законам
нравственности, в уединении ища премудрости.
Прискилла и Акила, уже известные здесь своим ремеслом, собирали верующих у себя в
доме. Они пестовали и наставляли уверовавших. Мы с Тимофеем проповедовали на агоре.
Аполлос, возвратившись, блистал в речах логикой римлянина и поэтичностью эллина.
Послушать его сходились толпы, и многих его учение обратило к Христу.
Тимофей стал хорошим учителем. Иных смущала его молодость, однако в Господе он
достиг большой зрелости и готов был возглавить церковь. Гай был ему хорошим
помощником. Очень полезным оказался и Ераст. В Коринфе он был эдилом, городским
казнохранителем, и его способности управителя сослужили хорошую службу Коринфской
церкви. Никто не испытывал недостатка ни в чем.
66
Собрание наше состояло из народа самого разношерстного, как и в Коринфе.
Раскаявшиеся идолопоклонники, блудники, прелюбодеи, мужеложники, пьяницы и
мошенники всякого рода – все жили теперь беспорочно, поддерживая друг друга. В Ефесе я
за короткое время узрел больше чудес, чем за три года служения Христа в Израиле. Господь
был жив, и Дух Его вершил великие дела посреди прекрасного и жалкого Ефеса.
Получив письмо от Совета, призывающее меня вернуться в Иерусалим, я понял, что
пришло время уступить место Тимофею.
Тимофей, при всей его вере в Бога, очень мало верил в себя.
– Сила, я еще не готов.
Ефесяне были не слишком послушны, и всегда находились волки с намерением
повредить стаду.
– Ты готов, Тимофей. У тебя есть знания – и сердце. У каждого из нас свое
признание. Я должен уйти. Ты – остаться.
– Но смогу ли я?
Я, как мог, напутствовал его:
– Бог снарядил тебя всем необходимым. Помни: мы всегда можем просить мудрости у
Бога, и Он дает ее без всяких упреков. Но когда будешь просить, проси с верой в одного
только Господа. Не сомневайся, Тимофей. И не пытайся все делать сам. Доверься Христу, пусть Он покажет тебе правильный путь. И тогда иди по нему! Когда Он дает тебе, что
сказать, говори. Поступай так, и Бог будет делать свое дело здесь, в Ефесе.
С ним оставались хорошие друзья – Акила и Прискилла, Аполлос, Гай – все
служители, преданные Господу. Я расстался с Тимофеем с грустью в сердце, но с полной
уверенностью, что Господь через Тимофея сильно утвердит Ефесскую церковь.
Я уже много лет не видел Тимофея, хотя мы продолжали писать друг другу. У него все
такое же смиренное сердце, хотя Господь весьма укрепил его за эти годы и посылал других
ему на подмогу, в том числе и апостола Иоанна, и с ним Марию, мать Иисуса.
Мария уже отошла к Господу, Иоанн же все еще с нами.
*
Со временем и с возрастом приходит склонность все больше погружаться в себя. Я не
помню уже ни времени некоторых внешних событий, ни последовательности, в которой они
происходили.
Павлу тогда еще не пришло время покинуть этот мир. Пробыв немного в Иерусалиме, он вернулся в Антиохию, где рассказывал о своем путешествии. После того отправился
обратно в Ефес. Я в то время уже находился дома, в Иерусалиме. Но услышав об этом, обрадовался – я знал, что Тимофею возвращение его наставника принесет огромное
облегчение, и что благодаря примеру и наставлению Павла он укрепится еще больше.
Лука продолжал сопровождать Павла и часто писал мне. Бог наделил Павла
чудотворной силой, которая отвратила многих от идолопоклонства. Те же, кто зарабатывал
себе на жизнь изготовлением идолов, подняли смуту. Опасаясь за жизнь Павла, церковь
отправила его в Филиппы. Тимофей пошел с ним, но вскоре возвратился.
Позже Павлу сопутствовали другие. Кто-то отстал от него, утомившись. Иные не
уживались с ним из-за его нрава. Павел шел дальше. Я не встречал в жизни человека, более
преданного своему делу. Однажды он сказал мне: «Вера подобна забегу на состязаниях, и
нужно бежать изо всех сил, так, чтобы в конце получить награду». Я верю, что сейчас его
голову венчают лавры победителя.
Мне его не хватает.
Останься я с ним, мои страдания бы уже закончились. Но Бог уготовал мне иную стезю, более протяженную и извилистую, чем и мог предположить.
Я, подобно множеству прочих, когда то считал, что до возвращения Иисуса остаются
считанные дни или недели. Потом мы ожидали Его возвращения через несколько месяцев, затем – через несколько лет. Он же сказал, что будет ждать до тех пор, пока весь мир не
67
получит возможность услышать о Нем. А мир оказался больше, чем нам представлялось.
Павел думал достичь Галлии – но так туда и не добрался.
Но я опять отвлекаюсь. Это думы усталого чело века. Я понапрасну трачу папирус.
*
Силе хотелось бросить задание Епенета. Ныли плечи, шея, спина. Немели пальцы. Но
то была не физическая боль от долгих часов, проведенных за письменным столом. То были
воспоминания: годы и версты, друзья – спасенные и потерянные.
Макомбо принес поднос.
– Ты закончил?
– Нет.
– Ты прожил богатую жизнь.
Сила закрыл лицо руками.
В ту ночь он уснул крепким сном, и ему приснился Иисус. Руки Господа, со шрамами от
гвоздей, были полны зерна. Он разбрасывал его во все стороны. Семена пустили корни – крошечные побеги пробивались сквозь почву – в пустынях, на горах, в больших городах и
маленьких деревнях. Некоторые упали в море, и волны понесли их к далеким берегам.
Иисус вложил Силе в ладонь свиток и улыбнулся.
*
Павла тянуло в Иерусалим. Для него, как и для меня, этот город был родным, сосредоточием всего, что мы знали и любили. Храм по-прежнему оставался Домом Божьим.
Я не мог подняться по его ступеням или пройти галереями без того, чтобы не вспомнить
Иисуса, мысленно услышать Его голос. Сердце ныло всякий раз, когда нога моя ступала на
это место, которому надлежало быть святым, и которое ныне было так осквернено.
До нас дошли вести, что Павел в Кесарии. Он остановился в доме, где жил Филипп-
благовестник со своими четырьмя дочерьми, незамужними пророчицами. Они, как и многие
прочие, включая меня, приняли решение не вступать в брак, ожидая возвращения Господня.
К Павлу пришел Агав. Ему приснилось, что если Павел придет в Иерусалим, то окажется в
тюрьме.
Но Павел отказался прятаться.
Когда они с Лукой явились в Иерусалим, их принял у себя Мнасон. Я бы с радостью
предложил им свое жилище, но времена изменились, и теперь я больше не владел
собственным домом ни в Иерусалиме, ни в Кесарии. Я не виделся ни с Павлом, ни с Лукой до
самого их появления на Совете, но когда мы встретились, стало ясно, что в наших
отношениях все как раньше.
– Сила! – обнял меня Павел. От радости я прослезился. Его присутствие в
Иерусалиме вызывало у меня противоречивые чувства. Я истосковался по задушевным
разговорам с ним, но в то же время боялся, что его выследят и убьют. Фарисеи так и не
простили ему, что он покинул их ряды.
Иаков и все члены совета тепло приветствовали Павла.
Он дал подробный отчет о своих путешествиях. Нередко он обращался ко мне, прося
добавить что-то такое, что сам мог позабыть, о городах, которые мы посетили вместе.
Забывал, впрочем, он мало.
Конечно же, Павел захотел пойти в Храм. Мы с Иаковом обсудили с остальными, насколько это возможно, и сочли, что беду удастся отвратить, если с Павлом пойдут четверо
взявших на себя обет. Если он вместе с ними совершит обряды очищения и оплатит за них
