Текст книги "Алая нить"
Автор книги: Франсин Риверс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)
– Не надо, не извиняйся. Это было самое лучшее, что случилось со мной в жизни.
Не дойди она до предела, разве сумела бы она осознать, насколько сильно нуждается в Боге? Разве стала бы она той податливой плодородной почвой для семян мудрости, которые на протяжении всей ее жизни сеяли многие и очень разные люди? Разве сумела бы она понять и принять спасительную любовь Иисуса?
Алекс встал и вышел из кухни. Она наблюдала за его передвижениями в гостиной. В задумчивости он снова остановился перед квилтом, потирая шею. Алекс всегда делал так, когда был очень подавлен чем-то. На заре их совместной жизни она гладила его по голове и говорила, как сильно она любит его. Очень часто после этого они оказывались вместе в постели, забыв обо всем на свете, и наслаждались той радостью, которую дарили друг другу.
При воспоминании об этом ее бросило в жар.
Лучше вообще не думать о тех временах.
– Как ты посмотришь на то, если я сниму квартиру в этом комплексе?
Сердце ее остановилось.
– Что, прости? – невнятно пробормотала она.
Алекс обернулся и посмотрел на нее.
– Я спросил, как ты отнесешься к моему соседству?
Сьерра узнала этот взгляд. Твердая решимость заряженной и направленной в цель двустволки.
– Ты хочешь жить в многоквартирном комплексе?
Ей даже не верилось, что он произнес это. Он ведь отказывался жениться, пока не подыскал небольшой, сдаваемый в аренду домик. «Не хочу делить жилье с кем-то еще», – заявил он тогда. Она же была готова жить хоть в хибаре, если речь шла о совместной с ним жизни.
Алекс неотрывно глядел на нее с той минуты, как задал вопрос.
– Здесь есть подходящая для меня квартира. И мне бы хотелось обговорить это с тобой, прежде чем подписать бумаги.
– Ты клялся, что никогда больше не будешь жить в многоквартирном комплексе.
Алекс окинул гостиную взглядом:
– Площадь больше, чем я ожидал. И потом, я сегодня ни разу не слышал никакого шума, пока находился здесь.
– Соседи на работе.
Но и будучи дома, они не шумели.
– Значит, ты против.
– Я не говорила этого. Я…
Она запнулась, решив, что лучше все-таки подумать, прежде чем продолжать. Почувствовала, что начинает паниковать. Каждый раз она ощущала боль при виде Алекса. Неужели она должна будет видеть его каждый день? И что если он найдет себе новую женщину, которая переедет к нему жить? Или он начнет встречаться с одной из многих живущих в доме привлекательных и одиноких женщин? Или…
Сотни версий полезли ей в голову, каждая из которых рассыпалась мириадами болезненных осколков. Что если… что если… что если?..
Алекс снова сел на табурет, положив руки на столешницу.
– Я снова хочу разделять с тобой ответственность за детей. Они могут оставаться у меня, если тебе понадобится выйти.
– Выйти?
Как на свидание? Он что, надеялся отделаться от нее, выдав замуж? Рон страшно обрадовался бы, узнай он об этом.
– Клэнтон говорил, что ты хочешь поступить в колледж, но не можешь оставлять их дома одних дольше того, на что уже пришлось пойти из-за работы. Если бы я жил поблизости от тебя, ты могла бы оставлять детей со мной.
– Тот курс оказался дневным, а я работаю в это время.
– Можешь не работать. Тебе работать не обязательно.
– Нет, я должна.
Глаза его потемнели.
– Нет, если начнешь принимать деньги, которые я тебе посылал, вместо того чтобы делать с чеками то, что ты делала.
– Жить на алименты – ты имеешь в виду? Нет, спасибо. Каждый раз, когда я буду получать чек, я буду разрывать его на мелкие кусочки, а потом спускать в унитаз!
– Почему тебе так необходимо проявлять свое ослиное упрямство?
– Кто бы говорил. – Сьерра постаралась успокоиться. – Алекс, я видела, что делает с другими женщинами необходимость жить на алименты. Некоторые просто не могут существовать без них. Или же им начинает казаться, что они заслуживают большего. Жизнь дорожает. К тому же, всегда живо желание отомстить. Ты хочешь, чтобы я всю жизнь висела на твоей шее, как жернов? Алименты так же развращают человека, как и многочисленные пособия. А я хочу уважать себя и с достоинством выйти из всей этой неразберихи. Может, я и не живу в респектабельном районе, в каком мы жили раньше, но зато все это принадлежит мне, и выкручиваюсь я самостоятельно. Я счастливаздесь, и я сама оплачиваю свои счета.
– Мне положено помогать тебе. Мы женаты тринадцать лет.
– Мы былиженаты, и ты можешь считать свой долг прощенным.
Он начал было говорить что-то, но осекся. Прошелся пятерней по волосам.
– Послушай, я знаю, все это из-за тех слов, что я наговорил тогда по телефону, когда увидел твою квартиру. Я обидел тебя. Dios [45]45
Боже (исп.).
[Закрыть], ты думаешь, я не знаю?
– Возможно, поначалу причина заключалась именно в этом, – честно призналась Сьерра, – но не теперь. – Она прикрыла лицо руками, вздохнула и медленно выпустила воздух из легких в попытке обуздать эмоции. Опустила руки на колени и посмотрела ему прямо в глаза. – Любое твое упоминание о деньгах для меня, как красная тряпка для быка. Это одна из тех кнопочек, на которую ты постоянно давил.
– У меня тоже есть несколько подобных кнопочек, – выпалил Алекс с горящими глазами. – Хотя бы то, что ты не желаешь принимать от меня никакой помощи. Раньше ты полностью зависела от меня, Сьерра.
– Да, это так. И посмотри, куда нас это завело, – чувствуя пощипывание в глазах, не сдавалась она. Сглотнула и крепко сжала губы. Стала подыскивать слова насколько возможно мягкие, но достаточно весомые, отражающие ее твердую позицию. – Ты никогда не скупился на детей, всегда был безукоризненно щедр, Алекс, и я благодарна тебе за это. Пусть так будет и впредь.
– Ты хоть используешь эти деньги? – с горечью в голосе спросил он.
Сьерру бросило в жар. Он обвиняет ее в неразумной трате денег?
– Я кладу их на личный для каждого из детей сберегательный счет, – гневно бросила до глубины души задетая Сьерра. – Часть суммы я трачу на одежду. И я веду отчет о каждом центе, выданном тобой.
– Не сомневаюсь, но как насчет частной школы? Почему они туда больше не ходят?
– Потому что они возненавидели ее! Потому что Клэнтон дважды был отстранен от занятий, а Каролина чуть не заработала себе язву, стремясь получать только пятерки.
– Почему же ты мне ничего не говорила?
– Ну, предположим, я бы сказала. Что бы ты сделал?
– Попытался бы помочь!
Сьерра внимательно всматривалась в его глаза, стараясь понять, правду ли он говорит.
– Что, ты думаешь, я бы стал делать, Сьерра?
Она прикусила губу, ничего не сказав. Слишком была уверена: он обвинит ее в том, что она плохая мать, как когда-то обвинил в том, что она плохая жена. Поэтому она боялась и очень стыдилась признаться, что не может самостоятельно справиться с проблемами.
– Скажи мне, Сьерра.
– Теперь это не имеет значения. Тогда же ты был занят.
Цвет его лица изменился, в глазах появилось затравленное выражение.
– Теперь я не занят. И собираюсь тратить на работу в офисе гораздо меньше времени. Я уже обговорил свои планы со Стивом. Он вкладывает деньги в оборудование. Оно даже уже заказано. Все, что требуется от меня, – найти место для техники.
Почему он не сделал этого год назад? Это могло бы спасти их брак.
Она резко остановила такой ход мыслей. Если осуждать его, то тогда следует начать с себя. Все умны задним числом. С болью в сердце Сьерра отчетливо видела все свои ошибки.
– Я поставлю вопрос проще, Сьерра. Просто «да» или «нет». «Да» – и я подписываю аренду, «нет» – я не подписываю.
Ей хотелось сказать «нет». Хотелось избежать боли. Не видеть его с другими женщинами. Вообще не видеть его. Но избежать всего этого, она знала, невозможно. И если она произнесет это «нет», что почувствуют дети, когда узнают? Гнев? Что их предали? Они любят его. И хотят видеть своего отца так часто, насколько это возможно. Как она может быть такой эгоистичной и отказать им в праве больше общаться с собственным отцом? Кроме того, они нуждаютсяв нем.
– Я ничего не говорил детям, – тихо продолжил Алекс, – и не скажу, в случае твоего отказа.
Ее тронула чуткость Алекса. Именно это его качество прежде всего и послужило основой ее любви. А также его ярко выраженное мужское начало, как однажды заметил ее отец.
– Подписывай бумаги.
Его черные глаза блеснули знакомым огнем, перед тем как он отвел взгляд в сторону.
– Могу я воспользоваться твоим телефоном?
Она слегка нахмурилась и с некоторым усилием выдавила:
– Он там.
Алекс вытащил из кармана рубашки визитку и с удивительной расторопностью набрал номер телефона.
– Роберту Фолс, пожалуйста. Роберта? Алекс Мадрид. Ответ положительный. Как скоро вы со всем управитесь? Хорошо. – Он взглянул на часы. – Я буду там приблизительно через тридцать минут.
Осторожно положив трубку на рычаг, он обернулся к Сьерре и улыбнулся. Она почувствовала, как сердце ее замерло совсем как тогда, когда она в первый раз увидела его.
– Gracias, – сказал он. – Las cosas seran mas faciles [46]46
Спасибо. Так будет лучше (исп.).
[Закрыть].
Она выдавила в ответ улыбку, подумала, как же сильно он ошибается. Проще не станет. По крайней мере, для нее.
– Детям я позвоню позже, вечером. А пока ты можешь сообщить им, что я перееду в сто шестнадцатую квартиру рано утром в среду.
Когда он ушел, она громко застонала и схватилась руками за голову.
«О, Господи, это, оказывается, в сто раз хуже, чем я думала».
Алекс будет жить совсем рядом – через три двери от нее.
—*—
В от уж не думала никогда, что Ты пошлешь дикаря в ответ на мою мольбу.
Но я поняла, что Ты творишь чудеса по Своему усмотрению.
Сегодня на краю нашего луга объявился индеец. Его увидела Бет и решила, что это исключительно странного вида олень. Ну, так вот, я разглядела, что это никакой не олень, а одетый в оленью шкуру человек, с престранным, похожим на оленьи рога сооружением на голове. У него был лук со стрелами, он стоял как вкопанный и пристально наблюдал за нами. Хэнк готов был схватиться за ружье, но я предложила подождать и посмотреть, что пришелец будет делать. Кроме того, какая польза от ружья, если стрелять все равно нечем?
Я вспомнила слова Каванота о том, что земля эта принадлежит индейцам и что нам следует давать им что-то в обмен за право путешествовать по ней. Да, но мы-то никуда не собирались трогаться, Господи. Так что я все гадала, что же этот индеец думает, стоя на краю луга и наблюдая за нами. Может, он гневается из-за того, что мы поселились на его прекрасных угодьях, не спросив разрешения. Поэтому я приказала детям оставаться у повозки, а сама решила пойти и попробовать с ним мирно договориться. Я запомнила несколько знаков приветствия, когда наблюдала за Каванотом.
Предложить гостю еду я никак не могла, поскольку у нас самих ничегошеньки не было. Индеец оказался довольно миниатюрного сложения, но жилистым, с темными глазами и волосами. Он не понял ничего из того, о чем я ему толковала, усердно размахивая руками, так что мне пришлось протянуть ему единственную драгоценную вещицу – чудесный крестик, подаренный мне тетей Мартой в день отъезда из Галены. Он очень обрадовался подарку, но никак не мог справиться с замочком. Я помогла ему. Он мгновенно исчез в лесу, и я было решила, что на этом и закончилась эта история. Оказалось, нет.
Позднее, к вечеру, он вернулся с только что убитым небольшим оленем на плечах. Он положил его к моим ногам и явственно дал понять, что это подарок. Я расплакалась, когда стала благодарить его. Перед тем как уйти, он сумел объяснить, как его зовут. Коксэнис. Благодаря жестам и мимике я поняла, что это означает Приносящий Мясо.
Снова у меня текут слезы. Я такая недостойная, а Ты посылаешь мне и моей семье пищу. И мы не умрем голодной смертью. В эту самую минуту мои детки уснули сытыми впервые за много-много дней, а у меня есть Ты и есть кого благодарить – Тебя. Ты послал Коксэниса.
Я потеряла всякую надежду, но она вновь ожила во мне.
Сегодня вернулся Джошуа с бобами и свининой, мукой и кофе, с порохом, дробью и свинцом. Мы живем в полном изобилии. Я рассказала ему о Коксэнисе. Ему страшно захотелось познакомиться с этим индейцем. Я спросила его, видел ли он Каванота. Джошуа сказал, нет. Один человек поведал, что Каванот направился на север в Орегон.
Сегодня снова пришел Коксэнис. Мне было приятно увидеть его. Он остановился на опушке, пока мы не помахали ему руками в знак приглашения подойти к нам. Думаю, он очень стеснительный. Джошуа показал жестами, что мы с радостью разделим с ним ужин. Он едва дотронулся до нашей еды и отказался даже от маленького кусочка оленины, которую он же и принес для нас. Когда мы поели, он жестом указал нам следовать за ним. Прошел он не более ста футов от костра, достал принесенное с собой некое орудие, похожее на лопату, и с его помощью выкопал корни растения, которые можно употреблять в пищу. Потом он смущенно улыбнулся и снова юркнул в лес.
Все это время мы голодали, а еда – вот она, рядом, росла у нас под носом.
Господи, беда прямо с этим Джошуа. Он, кажется, что-то задумал! Непрестанно толкует о Коксэнисе, о том, что хочет найти его или пуститься в путь в сторону форта Саттера или дальше, в Монтерей. Он хочет идти своей дорогой. Он уже не мальчик, каким я его знала, но еще и не мужчина, каким, я думаю, он может стать. Он просто сплошная головная боль. Я так беспокоюсь за него.
Все это навело меня на мысль, что я сама была для Тебя большущей головной болью.
Я искренне сожалею, Господи.
Помню, как Ты был разгневан на тех израильтян, которых Ты вывел из Египта. Они все время хныкали, жаловались и суетились, как Джошуа сейчас. И как я вплоть до того самого Дня Медведя. А еще я помню, как Ты хотел стереть всех их с лица земли, но Моисей умолил Тебя не делать этого.
Так вот, Господи, я знаю, что Ты чувствовал, потому что сегодня язахотела стереть с лица земли моего Джошуа. Он меня так взбесил, что я вся тряслась от злости. Я наговорила ему кучу всякой всячины, которой и произносить-то не следовало. Хотя, возможно, это лучше, чем то, что я хотела с ним сделать. Господи, ведь будь у меня розга, я бы отлупила его. А он, к слову сказать, не очень-то был счастлив со мной.
Как можно любить кого-то так сильно и так же сильно ненавидеть, чтобы буквально хотеть убить? Четырнадцать лет назад я спасла ему жизнь. А сегодня я была в таком состоянии, что могла лишить его этой жизни.
Господи Иисусе, Джошуа не больно-то и помогает нам. Он предпочитает торчать днями напролет в индейском поселении с Коксэнисом и изучать премудрости их языка и быта, а не оставаться с нами и помогать.
Господи Иисусе, не сделаешь ли Ты что-нибудь с ним, пожалуйста?
Я отдаю его в Твои руки, иначе, клянусь, этот юноша не доживет до весны.
Сегодня вернулся Коксэнис. Очень интересовался повозкой. Хотелось бы знать, какое у него жилище. Я показала ему изнутри наше бедное самодельное обиталище. Затем предложила ему тушеную рыбу, хлеб и кофе. И сказала детям, что неплохо бы посмотреть, где и как он живет. Джошуа вызвался пойти с ним.
Я ответила, что если Коксэнис пригласит его, то я не против.
Джошуа знаками объяснился с ним, и они ушли вместе.
Их не было весь день, но я нисколечко не опасалась, что с Джошуа может приключиться беда. Ты послал нам Коксэниса, который оказался очень добрым и щедрым другом. Думаю, Джошуа по возвращении будет взахлеб рассказывать нам интересные истории.
Джошуа сказал, что Коксэнис живет в небольшой деревушке в нескольких милях к юго-западу от нас. Все в деревушке переполошились, когда они появились там, и говорили с Коксэнисом очень резко из-за того, что он привел Джошуа. Полагаю, на то есть веская причина. Когда я думаю, как обращались с индейцами в форте Саттера, меня бросает в дрожь. Там беднягам давали еду в кормушках, как скотине, и использовали их как рабов.
Джошуа поведал, что у Коксэниса есть жена и двое маленьких ребятишек, бегающих голышом где им вздумается. Что домишко его сделан из коры, плетеного камыша и глины. И что кров этот очень теплый внутри и стойко выдерживает все перепады температуры. Жена его готовит желудевую кашу в корзине, положив туда горячие камни! У вождя племени есть хранилище для еды, и он щедро раздает пищу людям.
Коксэнис показал другие съедобные растения, что произрастают вокруг нас. Джошуа пообещал научить Хэнка, Мэттью и Бет, как отыскивать эту годную в пищу зелень.
Джошуа и Хэнк весь день копались в земле. Джошуа говорит, что люди из племени Коксэниса выкапывают в земле яму глубиной в два фута и сооружают поверх нее купол. Он может построить такой дом в течение нескольких дней, тогда как на постройку деревянного сруба уйдет несколько недель. Наша парусиновая крыша вся истрепалась и нещадно протекает. Нам необходим кров, который защищал бы от холодных калифорнийских дождей.
Джошуа обставил яму шестами и покрывает их пластами древесной коры и камышом. Бет и мальчики месят для него глину. К счастью, вот уже два дня как погода немного успокоилась. Туман покрывалом лег на землю.
Теперь мы живем в хижине, такой же, как у Коксэниса и его соплеменников. Интересно, что бы подумала обо мне тетя Марта, узнай она, что мы живем как первобытные дикари? Однако, должна признать, жить в таком домике несравнимо лучше, чем в повозке. Мы перебрались туда, как только снова пошли дожди, и теперь нам сухо и тепло.
Спасибо Тебе, Господи, за то, что снова подарил нам крышу над головой.
* * *
Дети докладывали Сьерре абсолютно все, вне зависимости от того, хотела она слушать или нет.
– Папа взял в кредит кое-какую мебель, – сообщил Клэнтон после первого же посещения квартиры отца. – У него новый диван и пара кресел-качалок. А еще он купил домашний кинотеатр: телевизор с огромным экраном, колонки со стереозвучанием… И ты бы видела его компьютеры!
Каролину больше впечатлили белые крысята, которых отец купил для нее.
– Они такие миленькие, мама. Я назвала одного из них Великолепный, а другого – Творожок. Поскольку крысята мужского пола – детенышей не предвидится.
– Да, замечательно.
– А еще у него есть аквариум. Такой маленький, рассчитанный на несколько золотых рыбок.
Приманки.
Клэнтон и Каролина стали все больше и больше времени проводить с Алексом. Прибегали со школы, наспех проглатывали бутерброды и сообщали новости, быстро делали уроки и тотчас убегали к отцу. Сьерра начала уже сожалеть, что не сказала «нет». Она соскучилась по их голосам, даже по тем резким до хрипоты крикам, что раздавались во время их ссор. Иногда она возмущалась, видя их страстное желание быть с отцом, но потом ужасно раскаивалась. Иногда же ее одолевало тоскливое одиночество, и она страдала.
«Грех ли это, Господи? Тебя одного должно быть довольно для человека. Я люблю Тебя. Всей душой. Помоги мне принять эти перемены и не ревновать детей к Алексу. Помоги понять сердцем, что вполне довольно того, что Ты со мной. Помоги мне найти отдохновение в Тебе».
Очень помогали занятия в хоре. В субботу вечером Сьерра и дети шли вместе в церковь, затем отправлялись в семейное кафе, где заказывали десерт. Воскресные дни стали для нее истинно драгоценными, поскольку дети полностью принадлежали ей. Уходили они в церковь рано утром и не возвращались до часу дня. После обеда дети опять отправлялись в церковь, чтобы принять участие в молодежных мероприятиях, а она в это время посещала вечернюю воскресную школу.
Постепенно чувство одиночества перестало мучить ее. Она использовала время отсутствия детей для учебы и завершения всех маленьких, запланированных ею когда-то проектов, на которые вечно не хватало времени. Она могла включить приемник и слушать христианскую радиостанцию, по которой передавали современный рок, и могла подпевать, зная, что ее никто, кроме Господа, не слышит.
Наступало Рождество. Но вместо предвкушения праздника Сьерру не покидало чувство подавленности. Все покупки уже сделаны, подарки упакованы и спрятаны в ее спальне – в платяном шкафу и под кроватью. Детям вовсе не нужно было обыскивать ее комнату: после Дня благодарения они прекрасно знали, где что лежит. В первую же неделю декабря она начала подписывать поздравительные рождественские открытки и писать письма. Она всегда так делала. Это было единственное время в году, когда она могла наверстать упущенное и узнать все новости от друзей и родственников.
Снова позвонил Рон.
– Ты чем-то расстроена?
– Занимаюсь написанием рождественских писем. Убивает необходимость повторять снова и снова: «мама умерла от рака», «мы с Алексом развелись».
– Поможет ли мое предложение развеселить тебя?
Уголки ее губ дрогнули.
– Смотря какое.
– Исключительно пристойное, уверяю тебя. В отеле «Хайятт Редженси» мы организуем рождественский благотворительный вечер, и я отчаянно нуждаюсь в прекрасной хозяйке.
– Нужно подавать напитки и закуски?
– Нет. Стоять рядом со мной и приветствовать гостей, гостей такого ранга, которые обладают великим множеством денег и неодолимым желанием расстаться с ними ради хороших дел, таких, которыми занимается лос-анджелесское отделение «Аутрич».
– И кинозвезды будут? – спросила она, поддразнивая.
– Несколько.
– Шутишь!
– Думаю, тебе будет интересно.
Она сделала вид, что колеблется.
– Ну, не знаю. А Мэл Гибсон появится?
– Нет.
– Тогда я не…
– Умоляю.
Сьерра расхохоталась:
– Я с радостью поддержу тебя. И ты знаешь это. Форма одежды парадная?
– Конечно. Я буду во фраке.
Рон посвятил ее в детали. Заберет он ее рано. Званый вечер включает в себя полноценный ужин и танцы.
– Мероприятие затянется до глубокой ночи, – предупредил он. В ту минуту, когда она положила трубку, Клэнтон уже выходил за дверь.
– Милый, не скажешь ли отцу, что мне надо поговорить с ним? Это важно.
Через несколько минут зазвонил телефон.
– Что случилось? – спросил Алекс.
– Могут дети переночевать у тебя 21 декабря?
– Переночевать? Где же будешь ты?
– На благотворительной акции с Роном. Он сказал, что я приеду домой поздно.
– У меня нет лишних спальных мест.
Голос его был холоден.
– Возможно, я смогу дать пару спальных мешков. – А вдруг у него другие планы, планы, о которых ей вовсе не хотелось слышать? – Ладно, забудь. Мне следовало продумать все основательно, прежде чем беспокоить тебя, Алекс. Каролина уже давно просилась остаться на ночь у Сьюзан, а Клэнтон всегда может пойти…
– Я побуду с ними у тебя, – не допуская каких-либо возражений, заявил он. – Мы придумаем, как развлечься вечером, и потом я задержусь до твоего прихода.
– Может, меня не будет очень долго, Алекс.
– У тебя очень удобный диван.
– Ты уверен? – Голос ее звучал не очень радостно.
– Да, уверен.
Вздохнув полной грудью, Сьерра позвонила Одре и сообщила ей, что приглашена на официальное мероприятие в роли хозяйки.
– Мне необходимо найти подходящее платье.
– Сколько ты можешь потратить?
– Даже не смей думать о Родео-Драйв.
– Какой у тебя размер?
Когда Сьерра ответила на вопрос, та решительно произнесла:
– Великолепно. Я могу одолжить тебе один из моих нарядов. Когда подъедешь ко мне?
К тому времени как Сьерра подъехала, Одра подобрала платье, которое, по ее мнению, будет безупречно смотреться на приятельнице. Сьерра осмотрела весь гардероб и не могла не признать, что выбранный Одрой наряд был лучше всех. Платье было из темно-красного бархата и превосходно сидело на ней.
– Я приобрела его для рождественской вечеринки четыре года назад и ни разу не надевала, – любовалась Одра подругой в роскошном платье. – Мой размер ноги чуть больше твоего, но я точно знаю, где ты можешь отыскать подходящие атласные «лодочки», – проворковала она и взяла роскошное сверкающее ожерелье.
– Бриллианты, надеюсь, не настоящие? – поглаживая камни пальцами, уточнила Сьерра.
– Цирконий. Перестань трястись.
Одра отыскала подходящие серьги, а потом помогла с браслетом. Отступив на шаг, она оценивающе осмотрела Сьерру.
– Великолепно. На тебе оно смотрится лучше, чем на мне.
Одра прошла в гардеробную и вышла оттуда с шубой.
– Ни за что на свете! – воскликнула Сьерра, пятясь назад. – Исключено, Одра. Если я как-то испорчу ее или, того хуже, потеряю, я просто застрелюсь.
– Я уж подумала, что ты собираешься толковать о тех маленьких зверьках, что лишились жизни из-за этой вещицы.
– Ну, и это тоже, – пробормотала Сьерра. Да, на такую роскошь потребовалось огромное количество чудных смышленых норок.
– Именно это я сказала Стиву, но мужчины просто не задумываются о таких вещах, когда стараются поразить мир своим успехом. – Одра понесла шубу обратно в шкаф. – Разок-другой я надевала ее, когда ходила в оперу, и то лишь для того, чтобы не очень огорчать Стива. Там с обличительными речами никто не выступает. О, отлично! Я знала, что купила нечто подходящее к этому платью. – Она вышла из гардеробной с красной бархатной накидкой, отороченной атласом. Она накинула ее на плечи Сьерры и отступила на шаг. – Взгляни на себя.
Сьерра посмотрела в зеркало и оторопела. Она выглядела как сказочная принцесса.
– Вспомнилось чувство восторга маленькой девочки, которая наряжалась во взрослую одежду со своими подружками на чердаке. – Смеясь, она бросила взгляд на Одру. – Ну, что скажешь?
– Скажу, выглядишь сногсшибательно. Алекс знает, что ты идешь на это мероприятие с Роном Пейрозо?
– Он сегодня в роли няни.
* * *
В вечер благотворительного собрания Алекс пришел рано. Сьерра сообщила, что Рон заедет за ней в пять, Алекс появился в четыре.
– Мам, папа уже здесь.
– Спроси, не хочет ли он содовой, родная. Я скоро буду.
Возбужденная, Сьерра заплетала волосы в свою излюбленную, не слишком тугую французскую косу, успев предварительно принять душ. Чуть-чуть косметики, любимые духи «Шалимар», и затем только – вечернее платье. Нырнула в красные атласные «лодочки» и надела украшения. За полчаса до приезда Рона она уже была полностью готова.
– Мама, какая ты красивая! – воскликнула Каролина при появлении Сьерры в гостиной.
Польщенная, Сьерра признательно улыбнулась, по крайней мере, один человек в комнате заметил происшедшую в ней перемену. Алекс лишь безмолвно уставился на нее. Ни единого слова. На что она надеялась? Что у него отвалится челюсть и он высунет язык от изумления? Она аккуратно повесила на спинку стула красную накидку.
– Где Клэнтон? – спросила она, положив перчатки и обшитую красным бисером сумочку поверх накидки.
– Дома у Брейди, – ответила Каролина. Это был друг Клэнтона, с которым тот познакомился в церкви и который, как оказалось, жил в том же многоквартирном комплексе. – Он сказал, что будет дома через несколько минут. Зашел одолжить видеоигру. Мама, это бриллианты?
– Нет, родная. Я бы и шагу не ступила за порог, будь на мне настоящие бриллианты.
Каролина посмотрела на отца:
– Пап, что скажешь? Мама сегодня такая красивая, правда?
Вспыхнув, Сьерра отвела взгляд.
– Si, su mama esta muy bermosa [47]47
Да, твоя мама очень красивая (исп.).
[Закрыть], – тихо произнес он.
Сердце Сьерры болезненно сжалось, когда она взглянула на него. Она всмотрелась в глаза Алекса и поняла, что под каждым сказанным им словом он с готовностью подпишется.
Каролина подхватила рюкзачок и направилась в свою комнату. Взволнованная и напряженная, Сьерра обратилась к дочери:
– Куда ты, милая?
Каролина посмотрела на отца:
– Мне нужно сделать кое-какие домашние задания.
– Сегодня вечером?
– Ну, у меня сейчас есть немного времени. Папа обещал повезти нас с Клэнтоном на «Волшебные Горки». А еще, думаю, мне надо принять душ.
Сьерра оглянулась и заметила, как горечь тенью легла в уголках губ Алекса.
– Несколько дней назад она смотрела фильм «Ловушка для родителей».
Сьерра прижала руки к животу.
– Прекрасно, – бесцветно проговорила она.
Алекс заметил движение ее рук:
– Ты нервничаешь?
– Самую малость.
В меньшей степени из-за похода с Роном на званый вечер. Куда больше на нее подействовало выражение глаз Алекса. Она медленно выдохнула и подошла к креслу, чтобы сесть. Их разделял тот самый стол с «люкообразной» столешницей. Ей было спокойнее, когда между ними что-нибудь находилось.
Глаза Алекса слегка сузились.
– Насколько сильно тебе нравится этот парень?
Этот парень?
– Рон один из моих лучших друзей.
– А как он относится к тебе?
Сьерра вспыхнула:
– Почему ты спрашиваешь?
– Ты уволилась из его компании. Любопытно узнать, почему.
Она чуть было не сказала ему, что это его абсолютно не касается.
Учитывая его собственное поведение, надо было быть воистину непробиваемо толстокожим, чтобы вообще задавать вопросы. Вместо этого она обуздала свою злость и решила быть честной.
– Ушла потому, что поняла: если останусь, между нами может завязаться роман.
Глаза Алекса потемнели. От боли, не от гнева.
– Так же, как случилось у меня.
– Мне совсем не хочется говорить о твоих с Элизабет «почему» да «как», Алекс.
– Мне тоже. Я хочу поговорить о тебе.
– Обо мне?
– Ты… Ты вся просто светишься, – с трудом проговорил он. – Ты влюблена в него?
Ну, вот, опять этот тон. Он что, дразнит ее?
– Я была влюбленав тебя, Алекс, – выпалила она раньше, чем успела как следует все обдумать. Замолкла. Сделала глубокий вдох, чтобы обуздать чувства. Просто невероятная ситуация! – Не думаю, что когда-либо смогу испытывать подобное чувство к кому бы то ни было. А если это все-таки произойдет, я буду бежать от всего этого без оглядки и так быстро, как только смогу.
– Так же, как ты сбежала от Рона Пейрозо?
Она почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, и постаралась скрыть их.
– Ты намеренно пытаешься испортить мне вечер, Алекс? Мне нравитсяРон. Он добрый и веселый. Уверена, что вечер будет чудесным. Я никогда не ходила на подобные мероприятия. Мне просто хочется получить удовольствие. Имею я на это право? Как ты думаешь, Алекс?
– Не плачь, – нежно сказал он. – Вопросы я задавал не для того, чтобы расстроить тебя и испортить тебе настроение, Сьерра.
– Тогда почему?
– Потому что не хочу, чтобы тебе причинили боль.
Сьерра как-то безрадостно хохотнула. Никогда в жизни ей не приходилось слышать такое неуклюжее оправдание. И уж тем более от него.
– Ты причиняешь мне боль, Алекс. Рон никогда не обладал та кой властью надо мной.
Он подался к ней. Взгляд был пытливый, полный решимости.
– Не ходи с ним сегодня.
Всматриваясь в бездонную глубину его темных глаз, она вспомнила прошлое. И поняла, почему он предупреждал ее. Когда они были молоды и по уши влюблены друг в друга, когда ее чувства переливались через край, в период какого-либо кризиса, реального или надуманного, именно Алекс вовремя успевал погасить конфликт.
– Не надо обо мне заботиться, Алекс. Вот уже восемь месяцев как я обхожусь без этого. – Почему после этих слов в его глазах появилась боль? Она почувствовала необходимость успокоить его и нежно улыбнулась. – Один человек пожелал мне повзрослеть, что я и сделала.
Тренькнул дверной звонок.
Желваки ходуном заходили на скулах Алекса, он поднялся.
