Текст книги "Сумма теологии. Том IX"

Автор книги: Фома Аквинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 67 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

Раздел 3. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЦЕЛОМУДРИЕ ОТЛИЧНОЙ ОТ ВОЗДЕРЖАНИЯ ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что целомудрие не является отличной от воздержания добродетелью. В самом деле, для одной и той же по роду материи достаточно одной добродетели. Но всё, что относится к одному и тому же чувству, однородно. Следовательно, коль скоро вкусовые удовольствия, которые являются материей воздержания, и сладострастные удовольствия, которые являются материей целомудрия, суть осязательные [удовольствия], то, похоже, что целомудрие не является отличной от воздержания добродетелью.

Возражение 2. Далее, философ уподобляет все пороки невоздержанности детским грехам, которые нуждаются в обуздании[371]371
  Ethic. III, 15.


[Закрыть]. Но «целомудрие» получило своё имя от «сдерживания» противоположных пороков. Следовательно, коль скоро некоторые пороки обуздываются воздержанием, то похоже на то, что воздержание – это целомудрие.

Возражение 3. Далее, удовольствия других чувств касаются благоразумия в той мере, в какой они соотносятся с являющимися материей благоразумия осязательными удовольствиями. Затем, вкусовые удовольствия, которые являются материей воздержания, определены к удовольствиям сладострастия, которые являются материей целомудрия, в связи с чем Иероним, комментируя слова [Писания]: «Не пьяница, не бийца…» и т. д. (Тит. 1:7), говорит: «Чрево соседствует с половыми органами, а соседство органов нередко означает их соучастие в пороке». Следовательно, добродетели воздержания и целомудрия суть одно и то же.

Этому противоречит следующее: в своём перечислении апостол упоминает вместе «целомудрие» и «посты», которые относятся к воздержанию[372]372
  В каноническом переводе: «В постах, в чистоте…».


[Закрыть] (2 Кор. 6:5-6).

Отвечаю: как уже было сказано (141, 4), в строгом смысле слова благоразумие связано с желанием удовольствий от осязания, и потому содержит в себе столько добродетелей, сколько насчитывается видов таких удовольствий. Затем, как сказано в десятой [книге] «Этики», удовольствия адекватны действиям, завершением которых они являются[373]373
  Ethic. X, 2–3.


[Закрыть]. Но очевидно, что действия, связанные с питанием, посредством которого поддерживается природа индивида, по роду отличаются от действий, связанных с половым влечением, посредством которого сохраняется природа вида. Поэтому целомудрие, которое связано с удовольствиями от соития, является добродетелью, отличной от воздержания, которое связано с вкусовыми удовольствиями.

Ответ на возражение 1. Благоразумие по преимуществу связано с осязательными удовольствиями не со стороны ощущения чувством осязаемых объектов, каковое ощущение всех таких объектов качественно однородно, а со стороны использования этих объектов, о чём читаем в третьей [книге] «Этики»[374]374
  Ethic. III, 13.


[Закрыть]. Но использование еды, питья и любовных утех качественно отлично. Поэтому хотя речь и идёт об одном чувстве, тем не менее, здесь необходимо должны наличествовать различные добродетели.

Ответ на возражение 2. Удовольствия от любовных утех более пылки и в большей степени угнетают разум, чем вкусовые удовольствия. Поэтому они нуждаются в большем обуздании и сдерживании, ибо одного только согласия на них достаточно для усиления вожделения и ослабления ума. В связи с этим Августин говорит: «По моему мнению, ничто так не лишает твёрдости мужественный дух, как женские прелести и те телесные соприкосновения, без которых жена обойтись не может»[375]375
  Soliloq. I, 10.


[Закрыть].

Ответ на возражение 3. Удовольствия других чувств связаны с поддержанием человеческой природы только в той мере, в какой они определены к осязательным удовольствиям. Поэтому материя таких удовольствий не содержит никакой иной добродетели, которая входила бы в состав благоразумия. Однако вкусовые удовольствия, будучи в некотором смысле определены к удовольствиям сладострастия, сущностно определены к сохранению человеческой жизни, и потому по своей природе связаны с особой добродетелью, хотя эта добродетель, именуемая воздержанием, и определяет свой акт к целомудрию как к своей цели.

Раздел 4. ПРИНАДЛЕЖИТ ЛИ ЧИСТОТА ПО ПРЕИМУЩЕСТВУ ЦЕЛОМУДРИЮ?

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что чистота не принадлежит по преимуществу целомудрию. Ведь сказал же Августин, что «чистота есть душевная добродетель»[376]376
  De Civ. Dei I, 18.


[Закрыть]. Следовательно, она не есть нечто, принадлежащее целомудрию, а суть отличная от целомудрия добродетель.

Возражение 2. Далее, «pudicitia» (чистота) происходит от «pudor», означающее, помимо прочего, стыдливость. Но стыдливость, как указывает Дамаскин, связана с постыдным деянием[377]377
  De Fide Orth. II.


[Закрыть], а таковыми являются все согрешения. Следовательно, чистота принадлежит как целомудрию, так и другим добродетелям.

Возражение 3. Далее, философ говорит, что «любой вид распущенности заслуживает наибольшего порицания»[378]378
  Ethic. III, 15.


[Закрыть]. Но именно чистоте, похоже, свойственно избегать всего, что заслуживает порицания. Следовательно, чистота принадлежит всем частям благоразумия, а не только целомудрию.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Воздадим хвалу чистоте, дабы имеющий уши услышал, что нельзя незаконно пользоваться теми органами, которые предназначены для порождения». Но использование таких органов является материей, свойственной целомудрию. Следовательно, чистота по преимуществу принадлежит целомудрию.

Отвечаю: как уже было сказано, «pudicitia» происходит от «pudor», что означает стыдливость. Поэтому чистота необходимо связана с тем, чего человек стыдится больше всего. Но люди больше всего стыдятся половых актов, причём настолько, что, по словам Августина, даже освящённое благообразием брака супружеское соитие не лишено безобразия[379]379
  De Civ. Dei I, 18.


[Закрыть]. И так это потому, что движения порождающих органов, в отличие от движений других внешних членов, не подчиняются разуму. Кроме того, как замечает философ, человек стыдится не только самого соития, но и всех его признаков[380]380
  Rhet. II, 6.


[Закрыть]. Следовательно, чистота непосредственно связана со сладострастием, и в первую очередь – с его признаками, каковы непристойные взгляды, поцелуи и соприкосновения. А так как именно они обыкновенно и бросаются в глаза, то чистота в большей степени имеет дело с этими внешними признаками, в то время как целомудрие – с соитием. Поэтому чистота определена к целомудрию не как отличная от него добродетель, а как то, что выражает обстоятельство целомудрия. Впрочем, подчас они сказываются друг о друге.

Ответ на возражение 1. В данном случае Августин, говоря о чистоте, имеет в виду целомудрие.

Ответ на возражение 2. Хотя в той или иной мере постыден любой порок, однако, как было показано выше (142, 4), наиболее постыдными являются пороки распущенности.

Ответ на возражение 3. Из всех пороков распущенности наибольшего порицания заслуживают грехи сладострастия – как вследствие неподчинения [разуму] половых членов, так и потому, что эти грехи больше всего поглощают разум.

Вопрос 152. О ДЕВСТВЕ

Теперь мы должны рассмотреть девство, под каковым заглавием наличествует пять пунктов:

1) в чём состоит девство;

2) насколько оно законно;

3) является ли оно добродетелью;

4) о его превосходстве над супружеством;

5) о его превосходстве над другими добродетелями.

Раздел 1. СОСТОИТ ЛИ ДЕВСТВО В ЦЕЛОСТИ ПЛОТИ?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что девство не состоит в целости плоти. Ведь сказал же Августин, что «девство есть непрерывное созерцание непорочности в подверженной порче плоти». Но созерцание не связано с плотью. Следовательно, девство не находится в плоти.

Возражение 2. Далее, девство означает своего рода чистоту. Но, по словам Августина, «чистота пребывает в душе»[381]381
  De Civ. Dei I, 18.


[Закрыть]. Следовательно, девство не является целостью плоти.

Возражение 3. Далее, целость плоти, похоже, состоит в печати девственной чистоты. Однако подчас при нарушении такой печати девство не утрачивается. Так, Августин говорит, что «эти члены могут подвергаться насильственным повреждениям в разных случаях, а бывает, что и врачи, стараясь восстановить здоровье, делают над нами такое, что кажется на первый взгляд ужасным. Повивальная бабка, производя рукою исследование невинности одной девицы, по злому ли умыслу, или по невежеству, или по случайности уничтожила во время осмотра целость её». И далее добавляет: «Не думаю, чтобы кто-нибудь был настолько глуп, что подумал бы, будто девица потеряла что-нибудь даже в смысле святости самого тела, хотя целость известного члена и была погублена»[382]382
  Ibid.


[Закрыть]. Следовательно, девство не состоит в нетронутости плоти.

Возражение 4. Кроме того, порча плоти в первую очередь связана с разрешением семени, что может происходить и без соития, как во сне, так и наяву. Однако девство, похоже, без соития не утрачивается, поскольку, по словам Августина, «девственная целость и святое целомудрие, которое воздерживается от всяческого полового общения, есть ангельский удел». Следовательно, девство не состоит в нетронутости плоти.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что «девство есть воздержание, блюдущее обет сохранения целости плоти, данный во славу Создателя души и плоти».

Отвечаю: [слово] «девство», по всей видимости, происходит от [слова] «viror» (свежесть), и подобно тому, как что-либо считается свежим и сохраняющим свежесть до тех пор, пока не иссушается чрезмерной жарой, точно так же и девство означает, что его обладатель не опален жаром вожделения, который возникает при достижении наибольшего из телесных удовольствий, а именно [удовольствия] от соития. Поэтому Амвросий говорит, что «девственная чистота – это целость безо всякой скверны».

Затем, в сладострастии до́лжно усматривать три вещи. Первую – со стороны тела, а именно нарушение печати девства. Второй является связь между тем, что касается души, и тем, что касается тела, и таково обусловливающее чувственное удовольствие разрешение семени. Третью же [надлежит усматривать] полностью со стороны души, и она суть намерение получить это удовольствие. Из этих трёх [вещей] первая является акциденцией морального акта, который как таковой относится к душе. Вторая связана с материей морального акта, поскольку чувственные страсти являются материей моральных актов. Третья же связана с формой и полнотой, поскольку сущность моральности совершенствуется тем, что касается разума. И коль скоро девство состоит в свободе от вышеупомянутой скверны, из этого следует, что целость телесного органа является акциденцией девства, тогда как свобода от удовольствия разрешения семени связана с ним сущностно, а намерение неизменного воздержания от этого удовольствия – формальной и завершающей частью девства.

Ответ на возражение 1. В этом определении Августин непосредственно указывает на то, что является в девстве формальным. Ведь «созерцание» означает намерение разума, а дополнение «непрерывное» подразумевает не то, что девственник должен всегда актуально созерцать, а то, что он должен быть стойким в таком намерении. Материальная часть опосредованно выражена словами о «непорочности в подверженной порче плоти». Это добавление сделано им для того, чтобы показать, сколь трудно хранить девство, поскольку если бы плоть не была подвержена порче, то и непрерывное созерцание непорочности не представляло бы особой трудности.

Ответ на возражение 2. Действительно, со стороны своей сущности чистота пребывает в душе, однако со стороны своей материи она пребывает в теле, и то же самое можно сказать о девстве. Поэтому Августин говорит, что «хотя девство пребывает в плоти», по каковой причине и является телесным качеством, «тем не менее, оно духовно, и святое целомудрие лелеет его и сохраняет».

Ответ на возражение 3. Как уже было сказано, целость телесного органа является акциденцией девства в той мере, в какой человек, намеренно воздерживаясь от любовных утех, сохраняет целость телесного органа. Поэтому если орган утрачивает свою целость случайно и как-то иначе, то это повреждает девство не больше, чем потеря руки или ноги.

Ответ на возражение 4. Последующее разрешению семени удовольствие может возникать двояко. Если оно обусловливается намерением ума, то тогда оно уничтожает девство независимо от того, имело ли место соитие или нет. Августин упоминает о половом общении лишь потому, что разрешение при его завершении является наиболее обычным и естественным. Оно также может иметь место и помимо намерения ума – либо во сне, либо в результате насилия, когда плоть испытывает удовольствие без согласия на это ума, либо по слабости природы, как это бывает в случае семенного истечения. В таких случаях девство не теряется, поскольку такого рода осквернение не является следствием той нечистоты, которая несовместима с девством.

Раздел 2. ЗАКОННО ЛИ ДЕВСТВО?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что девство незаконно. В самом деле, всё, что противно предписанию естественного закона, незаконно. Но подобно тому, как слова [Писания]: «От каждого дерева в саду ты будешь есть» (Быт. 2:16) являются предписанием естественного закона в отношении сохранения индивида, точно так же слова [Писания]: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю» (Быт 1:28) являются предписанием естественного закона в отношении сохранения вида. Следовательно, подобно тому, как воздержание от всяческой пищи было бы греховным как противоречащее благу индивида, точно так же и полное воздержание от акта порождения греховно как противоречащее благу вида.

Возражение 2. Далее, всё, что отступает от середины добродетели, греховно. Но девство является отступлением от середины добродетели, поскольку оно воздерживается от всех сладострастных удовольствий. А между тем философ говорит, что «тот, кто наслаждается всяким удовольствием и ни от одного не воздерживается, распущенный, а тот, кто сторонится всякого удовольствия, не отёсан и бесчувственен»[383]383
  Ethic. II, 2.


[Закрыть]. Следовательно, девство есть нечто греховное.

Возражение 3. Далее, наказанию подлежит только порок. Но в древние времена, как утверждает Валерий Максим, за безбрачную жизнь подвергали наказанию. Поэтому, согласно Августину, о Платоне говорят, что «он принёс жертву природе, дабы загладить своё девство, как если бы это был грех»[384]384
  De Vera Relig. III.


[Закрыть]. Следовательно, девство является грехом.

Этому противоречит следующее: никакой грех не может быть предметом недвусмысленного совета. Но девство является предметом недвусмысленного совета, в связи с чем читаем: «Относительно девства я не имею повеления Господня, а даю совет» (1 Кор. 7:25). Следовательно, девство не является незаконным.

Отвечаю: греховными являются те человеческие акты, которые противны правому разуму. Но правый разум предписывает использовать определённые к цели вещи в той мере, в какой это адекватно цели. Затем, в первой [книге] «Этики» сказано, что человеческие блага трояки: одни являются внешними, например богатство, другие относятся к телу, а третьи – к душе[385]385
  Ethic. I, 8.


[Закрыть]. Что касается последних, то, по словам философа, блага созерцательной жизни предпочтительней благ жизни деятельной[386]386
  Ethic. X, 7.


[Закрыть]. На это указывает и Господь, когда говорит: «Мария же избрала благую часть» (Лк. 10:42). Из всех этих благ внешние блага определены к телесным, а телесные – к душевным. Кроме того, те, которые связаны с жизнью деятельной, определены к тем, которые связаны с жизнью созерцательной. Поэтому правый разум предписывает использовать внешние блага в той мере, в какой они адекватны телу, и так далее. Следовательно, если человек воздерживается от обладания некоторыми вещами, каковое обладание само по себе было бы для него благом, ради блага своего тела или ради созерцания истины, то это сообразуется с правым разумом и ничуть не греховно. И точно так же если человек воздерживается от телесных удовольствий ради того, чтобы полностью посвятить себя созерцанию истины, то это сообразуется с правым разумом. Но святое девство воздерживается от всех сладострастных удовольствий ради того, чтобы иметь досуг для созерцания божественного, в связи с чем апостол говорит: «Незамужняя заботится о Господнем (как угодить Господу, чтобы быть святою и телом, и духом); а замужняя заботится о мирском (как угодить мужу)» (1 Кор. 7:34). Из всего этого следует, что девство не только не греховно, но и заслуживает похвалы.

Ответ на возражение 1. Как уже было сказано (122, 1), предписание подразумевает долженствование. Затем, существует два вида долженствования. Так, есть долженствование, которое надлежит исполнять отдельному человеку, каковой вид долженствования не может быть опущен без согрешения. Другое долженствование надлежит исполнять множеству людей, и исполнение этого вида долженствования не является обязательным для каждого члена этого множества. В самом деле, у множества людей есть множество обязанностей, которые не могут быть исполнены одним индивидом, и потому одни исполняют одни, а другие – другие. Таким образом, предписание естественного закона, обязывающее человека питаться, необходимо должно исполняться каждым индивидом, в противном случае индивид не будет сохранён. С другой стороны, предписание порождения относится ко всему множеству людей, которое нуждается не только в телесном размножении, но и в духовном продвижении. Поэтому для человеческого множества вполне достаточно, если одни обращаются к чувственному порождению, в то время как другие воздерживаются от него, обращаясь к созерцанию божественного ради достоинства и процветания человечества. Это подобно тому, как в войске одни несут сторожевую службу, другие – знамёна, а третьи воюют с мечом в руках; всё это необходимо армии, хотя и не может быть выполнено одним человеком.

Ответ на возражение 2. Тот, кто воздерживается от всех удовольствий, отвращаясь от них не потому, что это сообразовано с правым разумом, а именно как от удовольствий, не отёсан и бесчувственен. Но девственник воздерживается не от всех удовольствий, а только от сладострастных, причём, как было показано выше, воздерживается от них по велению правого разума. Что же касается середины добродетели, то она, как сказано во второй [книге] «Этики», устанавливается не согласно арифметической пропорции, а так, как её определяет правый разум[387]387
  Ethic. II, 5–6.


[Закрыть]. Поэтому о величавом читаем, что он «крайний с точки зрения величия и срединный с точки зрения должного поведения»[388]388
  Ethic. IV, 7.


[Закрыть].

Ответ на возражение 3. Законы создаются в отношении того, что случается наиболее часто. Но в древности редко кто, подобно Платону, воздерживался от любовных утех из любви к созерцанию истины. Поэтому он принёс жертву не потому, что полагал это грехом, а потому, что, по словам Августина, «устрашился извращённого мнения своего времени»[389]389
  De Vera Relig. III.


[Закрыть].

Раздел 3. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ДЕВСТВО ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что девство не является добродетелью. Ведь сказал же философ, что «добродетели существуют в нас не от природы»[390]390
  Ethic. II, 1.


[Закрыть]. Но девство существует в нас от природы, поскольку все при рождении девственны. Следовательно, девство не является добродетелью.

Возражение 2. Далее, как уже было сказано (ΙΙ-Ι, 65, 1), обладающий одной добродетелью обладает всеми. Но некоторые обладают другими добродетелями без обладания девством, в противном случае, коль скоро никто не может достигнуть царствия небесного без добродетели, никто не смог бы достичь его без девства, что означало бы осуждение супружества. Следовательно, девство не является добродетелью.

Возражение 3. Далее, любую добродетель можно восстановить покаянием. Но девство нельзя восстановить покаянием, поскольку, по словам Иеронима, «Бог может всё, но и Он не может восстановить порушенное девство». Следовательно, похоже, что девство не является добродетелью.

Возражение 4. Далее, никакая добродетель не может быть утрачена без греха. Однако девство может быть утрачено без греха, а именно вследствие супружества. Следовательно, девство не является добродетелью.

Возражение 5. Кроме того, девство сопоставляют с вдовьей и супружеской чистотой. Но последние не являются добродетелями. Следовательно, не является добродетелью и девство.

Этому противоречат следующие слова Амвросия: «Любовь к девству побуждает нас говорить о девстве; промолчи мы о нём, и кто-нибудь мог бы подумать, что мы с пренебрежением относимся к высочайшей добродетели».

Отвечаю: как уже было сказано (1), формальной и завершающей частью девства является намерение воздерживаться от любовных утех, каковое намерение заслуживает похвалы с точки зрения своей цели, а именно освобождения времени для [созерцания] божественного. Материальной же частью девства является целость плоти, свободной от познания каких бы то ни было любовных утех. Затем, очевидно, что там, где у благого деяния наличествует особая материя по причине наличия особого превосходства, существует и особый вид добродетели; так, например, великолепие связано с большими затратами, и потому оно является особой добродетелью, отличной от щедрости, которая связана с любыми видами затрат. Но сохранять свободу от познания каких бы то ни было любовных утех превосходней и заслуживает большей похвалы, чем сохранять свободу от неупорядоченных любовных утех. Поэтому девство является особо добродетелью, соотносящейся с целомудрием как великолепие со щедростью.

Ответ на возражение 1. Люди при рождении обладают тем, что в девстве является материальным, а именно целостью плоти и свободой от познания сладострастия. Но они не обладают тем, что в девстве формально, а именно намерением сохранить эту целость ради Бога, каковое намерение сообщает девству признак добродетели. Поэтому Августин говорит: «Мы же хвалим дев не за само их девство, а за то, что посредством святого целомудрия они посвящают своё девство Богу».

Ответ на возражение 2. Добродетели взаимосвязаны посредством того, что является в них формальным, а именно любви, или же, как было показано выше (129, 3), рассудительности, а не того, что является в них материальным. В самом деле, ничто не препятствует тому, чтобы добродетельный обладал материей одной добродетели и не обладал материей другой; так, бедняк обладает материей благоразумия и не обладает материей великолепия. Поэтому обладателю других добродетелей может недоставать материи девства, а именно вышеупомянутой целости плоти, однако при этом он может обладать тем, что является в девстве формальным, а именно умом, приуготовленным к тому, чтобы иметь намерение хранить эту целость плоти в том случае, если бы это было уместным. Это подобно тому, как и бедняк может быть умственно приуготовленным к намерению быть великолепным в своих затратах, если ему представится такая возможность, или же удачливый человек может быть умственно приуготовленным к намерению невозмутимо переносить невзгоды, без каковой готовности ума никто не может быть добродетельным.

Ответ на возражение 3. Добродетель можно восстановить покаянием со стороны того, что в добродетели формально, но не со стороны того, что в ней материально. В самом деле, если великолепный расточил всё своё богатство, то никакое раскаяние за грех ему его не вернёт. И точно так же раскаяние утратившего вследствие греха девственность человека восстанавливает не материю девства, а его цель.

Что же касается материи девства, а именно целости органа, которая, по нашему мнению, является акциденцией девства, то она может быть чудесно восстановлена Богом. Однако есть нечто такое, чего нельзя восстановить даже чудом, а именно то, чтобы испытавший любовную похоть утратил это познание, поскольку Бог, как было показано выше (I, 25, 4), не может сделать бывшее не бывшим.

Ответ на возражение 4. Девство как добродетель означает цель, подкреплённую обетом соблюдения неизменной целости. Поэтому Августин говорит, что «девство есть воздержание, блюдущее обет сохранения целости плоти, данный во славу Создателя души и плоти». Следовательно, девство как добродетель не может быть утрачено без греха.

Ответ на возражение 5. Супружеское целомудрие заслуживает похвалы просто потому, что оно является воздержанием от незаконных удовольствий. Следовательно, оно не добавляет никакого превосходства к целомудрию как таковому. Вдовство, со своей стороны, добавляет нечто к целомудрию как таковому, но и оно не может достичь того, что в нём является совершенным, а именно полной свободы от сладострастного удовольствия, которого может достичь только девство. Поэтому девство считается более возвышенной добродетелью, чем целомудрие, равно как и великолепие считается [добродетелью], превосходящей щедрость.