Текст книги "Сумма теологии. Том IX"

Автор книги: Фома Аквинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 67 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

Раздел 4. ПРЕВОСХОДНЕЙ ЛИ ДЕВСТВО СУПРУЖЕСТВА?

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что девство не превосходней супружества. Так, Августин говорит, что «воздержание равно достохвально и в безбрачном Иоанне, и в Аврааме, родившем детей». Но чём больше добродетель, тем больше и заслуга. Следовательно, девство не является большей добродетелью, чем супружеское целомудрие.

Возражение 2. Далее, похвала добродетельному адекватна его добродетели. Поэтому если бы девство было предпочтительней супружеского воздержания, то это, похоже, означало бы, что всякую деву до́лжно хвалить больше, чем всякую замужнюю. Но это не так. Следовательно, девство не предпочтительней супружества.

Возражение 3. Далее, как говорит философ, общее благо прекраснее частного[391]391
  Ethic. I, 1.


[Закрыть]. Но супружество определено к общему благу, поскольку, по словам Августина, «пища необходима для благополучия человека, а половое общение – для благоденствия человечества». С другой стороны, девство определено к благу индивида, а именно к избежанию того, что апостол называет «скорбями по плоти», субъектами которых являются состоящие в браке (1 Кор. 7:28). Следовательно, девство не превосходней супружеского воздержания.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Авторитет Священного Писания и здравый смысл говорят нам о том, что хотя в супружестве и нет никакого греха, тем не менее, его нельзя приравнивать ни к благу девственного воздержания, ни даже к воздержанию вдовства».

Отвечаю: как пишет Иероним, заблуждение иовиниан заключалось в том, что, по их мнению, девство не лучше супружества. Это заблуждение было опровергнуто, прежде всего, примером Христа, Который избрал Своей матерью деву и Сам сохранил девство, а также учением апостола, давшем совет оберегать девство как великое благо (1 Кор. 7). Это также опровергается разумом – как потому, что божественное благо предпочтительней блага человеческого, так и потому, что благо души предпочтительней блага тела, а благо созерцательной жизни – блага жизни деятельной. Но девство определено к благу души со стороны созерцательной жизни, которая, по словам апостола, состоит в размышлении «о божественном», тогда как супружество определено к благу тела, а именно – к телесному размножению человечества, и связано с жизнью деятельной, поскольку ставшие супругами муж и жена должны заботиться «о мирском» (1 Кор. 7:34). Поэтому девство, конечно же, предпочтительней супружеского воздержания.

Ответ на возражение 1. Степень заслуги определяется не только видом действия, но ещё более – намерением действователя. Затем, ум Авраама был расположен так, что он был приуготовлен к соблюдению девства в том случае, если бы это было принято в его времена. Поэтому в том, что касается сущностной награды, хотя и не в том, что касается награды акцидентной, в нём супружеская воздержанность была столь же похвальна, как и девственная воздержанность Иоанна. В связи с этим Августин говорит, что «как Иоанн в своём безбрачии, так и Авраам в своём браке были воителями Христовыми сообразно различию своих времён; но Иоанн был воздержан на деле, тогда как Авраам был воздержан только по навыку».

Ответ на возражение 2. Хотя девство и лучше супружеского воздержания, тем не менее, состоящий в супружестве человек может быть лучше девственного по двум причинам. Во-первых, со стороны самого целомудрия, если, так сказать, состоящий в браке умственно лучше приуготовлен к тому, чтобы в случае уместности блюсти девство, чем тот, кто актуально девственен. Поэтому Августин призывает девственников говорить: «Хотя целомудрие безбрачия лучше, чем целомудрие брака, однако сам я – не лучше Авраама». И ниже он приводит причину: «Ведь то, что я делаю ныне, он, если бы это было уместно делать тогда, сделал бы лучше; то же, что тогда делал он, и я буду делать, если ныне мне надлежит это делать». Во-вторых, потому, что утративший девство человек может обладать какой-то более возвышенной добродетелью. Поэтому Августин говорит: «Откуда деве, сколько бы она этим не озабочивалась, знать, кто Господень? Ведь, возможно, вследствие какого-то умственного заблуждения она ещё не готова к мученичеству, в то время как та жена, которой она с таким удовольствием предпочитает себя, уже способна испить чашу Господню?».

Ответ на возражение 3. Общее благо прекраснее блага частного в том случае, если они относятся к одному и тому же роду, однако частное благо может быть лучшим по роду, и в этом смысле посвящённое Богу девство предпочтительней плотского чадородия. Поэтому Августин говорит: «До́лжно признать, что плотское чадородие даже тех жён, которые ныне не ждут от супружества ничего иного помимо детей, которых желают сделать служителями Христовыми, не может возместить утраты девства».

Раздел 5. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ДЕВСТВО НАИБОЛЬШЕЙ ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что девство является наибольшей добродетелью. Так, Киприан говорит: «Теперь обратимся к девам. Величественна их слава, и столь же велико их призвание. Они – цветок, посеянный Церковью, гордость и украшение духовной благодати, славнейший удел паствы Христовой».

Возражение 2. Далее, чем больше добродетель, тем больше и награда за неё. Но наибольшей награды заслуживает девство, а именно, как говорит глосса на слова [Писания] (Мф. 13:23), стократного плода. Следовательно, наибольшей добродетелью является девство.

Возражение 3. Далее, добродетель тем больше, чем больше она уподобляет нас Христу. Но девство более всего уподобляет нас Христу, по каковой причине в Апокалипсисе сказано, что девственники «следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошёл» (Откр. 14:4), и что они поют «новую песнь», которой «никто не мог научиться» (Откр. 14:3). Следовательно, девство является наибольшей добродетелью.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Никто, думается мне, не осмелится сказать, что девство лучше мученичества»; и ещё: «Церковь со всей несомненностью уведомляет верных, сколь высока честь мучеников и умерших для этой жизни святых дев, поминая их во время священных таинств». Этим нам даётся понять, что мученичество и монашеское состояние предпочтительнее девства.

Отвечаю: что-либо может превосходить всё остальное двояко. Во-первых, в некотором частном роде, и в этом смысле девство есть самое превосходное в роде целомудрия, поскольку оно превосходит целомудрие и вдовства, и супружества. А так как миловидность усваивается целомудрию антономазически, то девству усваивается наивысшая красота. Поэтому Амвросий говорит: «Что может быть прекраснее девства, кое любимо своим Царём, одобрено своим Судией, посвящено своему Господу и освящено своим Богом?». Во-вторых, нечто может быть наиболее превосходным просто, и в этом смысле девство не является самой превосходной добродетелью. В самом деле, цель всегда превосходней того, что определено к цели, и чем действенней что-либо определено к цели, тем оно лучше. Затем, как было показано выше (4), целью девства, делающей его достойным похвалы, является то, что оно освобождает время для размышления о божественном. Поэтому теологические добродетели, равно как и добродетель религии, акты которых сосредоточены на божественном, предпочтительней девства. Кроме того, и деяния мучеников, которые ради того, чтобы прилепиться к Богу, пренебрегают собственной жизнью, и жизнь монахов, которые ради того же отрекаются от собственной воли и всего того, что они могли бы иметь, более [действенно определяют к Богу], чем девство, которое ради достижения этой же цели отказывается от сладострастия. Поэтому девство не является наибольшей добродетелью просто.

Ответ на возражение 1. Девы являются «славнейшим уделом паствы Христовой» с «величественной славой» по сравнению с замужними и вдовами.

Ответ на возражение 2. Иероним усваивает стократный плод девству, сравнивая его со вдовством, коему он усваивает шестидесятикратный плод, и с замужеством, коему он усваивает плод тридцатикратный. Августин же усваивает стократный плод мученикам, шестидесятикратный плод – девственникам и тридцатикратный плод – состоящим в супружестве. Поэтому из [сказанного] следует не то, что девство является наибольшей добродетелью просто, а только то, что оно [является таковой] по сравнению с другими степенями целомудрия.

Ответ на возражение 3. Как говорит Августин, девственники «следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошёл» потому, что они подражают Христу целостью не только ума, но и плоти. Но хотя они многообразно следуют за Агнцем, тем не менее, это не означает, что они в своём следовании находятся к Нему ближе всех, поскольку другие добродетели сильнее прилепляют нас к Богу благодаря более точному подражанию ума. Поющаяся же одними лишь девственниками «новая песнь» выражает их радость оттого, что они сберегли целость плоти.

Вопрос 153. О ПОХОТИ

Далее нам предстоит рассмотреть противный целомудрию порок похоти: во-первых, похоть в целом; во– вторых, её виды.

Под первым заглавием наличествует пять пунктов:

1) что является материей похоти;

2) всякое ли соитие незаконно;

3) является ли похоть смертным грехом;

4) является ли похоть главным пороком;

5) о её дочерях.

Раздел 1. ЯВЛЯЮТСЯ ЛИ МАТЕРИЕЙ ПОХОТИ ТОЛЬКО ПОЛОВЫЕ ЖЕЛАНИЯ И УДОВОЛЬСТВИЯ?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что материей похоти являются не только половые желания и удовольствия. Так, Августин говорит, что «похоть хочет прикинуться неумеренностью и изобилием». Но неумеренность связана с едой и питьём, а изобилие относится к богатству. Следовательно, похоть в строгом смысле слова имеет дело не с половыми желаниями и удовольствиями.

Возражение 2. Далее, [в Писании] сказано, что «вино – глумливо» (Прит. 20:1). Но вино связано с удовольствием от еды и питья. Следовательно, похоже, что они-то и являются материей похоти.

Возражение 3. Далее, похоть есть «желание распутного удовольствия». Но распутные удовольствия связаны не только со сладострастием, но и со многим другим. Следовательно, похоть имеет дело не только с половыми желаниями и удовольствиями.

Этому противоречит следующее: [как говорит Августин] слова: «Сеющий в плоть свою от плоти пожнёт тление» (Гал. 6:8) сказаны о похоти[392]392
  De Vera Relig. III.


[Закрыть]. Но сеяние плоти связано с половыми удовольствиями. Следовательно, они относятся к похоти.

Отвечаю: по мнению Исидора, «похотливый развращён удовольствиями»[393]393
  Etym. X.


[Закрыть]. Но половые удовольствия как ничто другое развращают человеческий ум. Поэтому похоть по преимуществу связана с такого рода удовольствиями.

Ответ на возражение 1. Подобно тому, как благоразумие, которое по преимуществу и в строгом смысле слова имеет дело с осязательными удовольствиями, опосредованно и по аналогии сказывается и о других материях, точно так же и похоть, которая по преимуществу имеет дело с половыми удовольствиями, больше чем что-либо иное приводящих в смятение человеческий ум, вторичным образом сказывается обо всём, что связано с излишествами. Поэтому глосса на слова [Писания] (Гал. 5:19) говорит, что «похоть есть всякое излишество».

Ответ на возражение 2. О вине говорится как о чём-то глумливом либо потому, что всякое излишество усваивается похоти, либо потому, что чрезмерное употребление вина распаляет похоть.

Ответ на возражение 3. Хотя распутные удовольствия связаны со многими материями, тем не менее, как замечает Августин, имя похоти принято прилагать к половым удовольствиям, в отношении которых обыкновенно сказывается и распутство[394]394
  De Civ. Dei XIV, 15, 16.


[Закрыть].

Раздел 2. МОЖНО ЛИ СОВЕРШИТЬ СОИТИЕ БЕЗ ГРЕХА?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что соитие без греха невозможно. В самом деле, добродетели, пожалуй, может препятствовать только грех. Но всякий половой акт является серьёзным препятствием добродетели. Так, Августин говорит: «По моему мнению, ничто так не лишает твёрдости мужественный дух, как женские прелести и телесные соприкосновения»[395]395
  Soliloq. I, 10.


[Закрыть]. Следовательно, похоже, что соитие без греха невозможно.

Возражение 2. Далее, любой избыток, побуждающий отступить от блага разума, греховен, поскольку добродетель, как сказано во второй [книге] «Этики», губят «избыток» и «недостаток»[396]396
  Ethic. II, 2.


[Закрыть]. Но каждый половой акт сопровождается избытком удовольствия. В самом деле, как замечает философ, «предаваясь ему, никто не способен что-нибудь понять умом»[397]397
  Ethic. VII, 12.


[Закрыть]. И Иероним утверждает, что он делает сердца пророков бесчувственными к духу пророчества. Следовательно, соитие без греха невозможно.

Возражение 3. Далее, причина могущественнее своего следствия. Но первородный грех, без которого невозможен никакой половой акт, по словам Августина, передаётся детям посредством вожделения. Следовательно, соитие без греха невозможно.

Этому противоречат слова Августина, сказанные им о половом общении древних патриархов с несколькими жёнами: «Достаточно ответить еретикам, если только они способны понять, что нет никакого греха в том, что не противно ни природе, ни морали, ни заповеди». Следовательно, не всякий половой акт является грехом.

Отвечаю: греховным в человеческих актах является то, что противно порядку разума. Затем, порядок разума заключается в надлежащем упорядочении им всего к своей цели. Поэтому если кто-либо, следуя указаниям разума, ради достижения цели использует нечто для этого уместное надлежащим образом и в должном порядке, и если сама эта цель является чем-то поистине благим, то в этом нет никакого греха. Но как поистине благим является сохранение телесной природы одного индивида, точно также поистине великим благом является сохранение природы всего человеческого вида. И как использование пищи определено к сохранению жизни в индивиде, точно так же использование половых актов определено к сохранению всего человечества. Поэтому Августин говорит, что «пища необходима для благополучия человека, а половое общение – для благоденствия человечества». Следовательно, подобно тому, как использование пищи, если она принимается надлежащим образом и в должном порядке, как это требуется для благополучия тела, может происходить без греха, точно также может происходить без греха и осуществление половых актов, если они производятся надлежащим образом и в должном порядке в соответствии с целью человеческого порождения.

Ответ на возражение 1. Что-либо может препятствовать добродетели двояко. Во-первых, со стороны обычной степени добродетели, и так препятствовать добродетели может только грех. Во-вторых, со стороны совершенной степени добродетели, и так добродетели может препятствовать не только грех, но и меньшее благо. В последнем смысле половое общение отвращает ум не от добродетели, а от высоты, то есть от совершенства добродетели. Поэтому Августин говорит: «То, что делала Марфа в своём служении святым, было хорошо, но то, что делала Мария, слушая слова Божии, было лучше; и точно так же мы хвалим благо супружеского целомудрия Сусанны, но предпочитаем ему благо вдовствующей Анны и уж тем более – благо девства Марии».

Ответ на возражение 2. Как уже было сказано (152, 2; ΙΙ-Ι, 64, 2), середина добродетели устанавливается не количественно, а в соответствии с суждением правого разума; следовательно, избыточность связанного с направляемым разумом половым актом удовольствия не противна середине добродетели. Кроме того, добродетель не имеет дела с количеством испытываемого внешним чувством удовольствия, которое зависит от расположения тела, а также и с тем, насколько это удовольствие воздействует на внутреннее влечение. И при этом нельзя утверждать, что рассматриваемый акт противен добродетели постольку, поскольку свободный акт созерцающего духовное разума несовместим с вышеупомянутым удовольствием. В самом деле, если акт разума подчас прерывается ради исполнения того, что сообразуется с разумом, то в этом нет ничего противного добродетели, иначе добродетели был бы противен даже сон. То же, что половое влечение и удовольствие не подчиняются предписаниям и удержаниям разума, связано с наказанием за первый грех, поскольку, как говорит Августин, разум своим неповиновением Богу заслужил неповиновение себе тела[398]398
  De Civ. Dei XIII, 13.


[Закрыть].

Ответ на возражение 3. Согласно Августину, «скованный первородным грехом ребёнок порождается посредством плотского вожделения (которое не вменяется рождённому в грех) как от дщери греха». Таким образом, из этого следует не то, что рассматриваемый акт является грехом, а то, что он содержит в себе нечто предосудительное, вытекающее из первого греха.

Раздел 3. МОЖЕТ ЛИ СВЯЗАННАЯ С ПОЛОВЫМИ АКТАМИ ПОХОТЬ ЯВЛЯТЬСЯ ГРЕХОМ?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что связанная с половыми актами похоть не может являться грехом. В самом деле, половой акт заключается в извержении семени, которое, согласно философу, является излишком пищи. Но в извержении всех других излишков нет никакого греха. Следовательно, не может быть никакого греха и в половых актах.

Возражение 2. Далее, всякий вправе использовать то, что принадлежит ему, по собственному усмотрению. Но при половом акте человек использует только то, что принадлежит ему, за исключением разве что прелюбодеяния или насилия. Поэтому в половых актах и, следовательно, в похоти не может быть ничего греховного.

Возражение 3. Далее, у каждого греха есть противоположный ему порок. Но дело представляется так, что у похоти нет противоположного ей порока. Следовательно, похоть не является грехом.

Этому противоречит следующее: причина могущественней своего следствия. Затем, вино запрещено по причине похоти, согласно сказанному апостолом: «Не упивайтесь вином, от которого бывает распутство» (Еф. 5:18). Следовательно, запрещена и похоть.

Кроме того, она входит в перечисление дел плоти (Гал. 5:19).

Отвечаю: чем более необходимой является вещь, тем более надлежит соблюдать порядок разума в её отношении и тем более греховно этим порядком разума пренебрегать. Затем, в предыдущем разделе мы показали, что использование половых актов крайне необходимо для общего блага, а именно сохранения человечества. Поэтому в их отношении существует необходимость соблюдения порядка разума, и при этом всё, что в данном случае делается вопреки предписанию разума, является грехом. Но суть похоти состоит в том, что она является избытком порядка и модуса разума в том, что касается половых актов. Следовательно, несомненно, что похоть является грехом.

Ответ на возражение 1. философ в том же месте говорит, что «семя является необходимым излишком». В самом деле, о нём говорят как об излишке потому, что оно представляет собою остаток деятельности питательной способности, однако при этом оно необходимо для деятельности порождающей способности. Другие же излишки человеческого тела таковы, что они не являются необходимыми и потому их можно извергать как угодно – лишь бы при этом соблюдались приличия общественной жизни. Иначе обстоит дело с извержением семени, которое должно происходить тем способом, который соответствует цели, ради которой оно необходимо.

Ответ на возражение 2. Как говорит апостол, предостерегая от блуда, «вы куплены дорогою ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших» (1 Кор. 6:20). Следовательно, когда человек из-за похоти неупорядоченно использует тело, он грешит против Бога, Вседержителя наших тел. Поэтому, по словам Августина, «Бог, управляющий рабами Своими не ради Своего, но – ради их блага, установил этот порядок и дал эти заповеди, чтобы незаконные удовольствия не уничтожили Его храм, в котором ты начал быть».

Ответ на возражение 3. Противоположность похоти встречается редко, поскольку люди обычно склонны к удовольствиям. Этот противоположный порок является своего рода бесчувственностью и обнаруживается в том, кому настолько противно половое общение, что он не желает исполнять супружеский долг.

Раздел 4. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ПОХОТЬ ГЛАВНЫМ ПОРОКОМ?

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что похоть не является главным пороком. В самом деле, как говорит глосса на слова [Писания] (Еф. 5:3), похоть есть то же, что и «нечистота». Но, по мнению Григория, нечистота является дочерью чревоугодия[399]399
  Moral. XXXI.


[Закрыть]. Следовательно, похоть не является главным пороком.

Возражение 2. Далее, Исидор говорит, что «как умственная гордыня приводит к разврату похоти, точно так же смиренность ума сохраняет целомудренность плоти». Но дело представляется так, что главный порок не может быть следствием другого порока. Следовательно, похоть не является главным пороком.

Возражение 3. Далее, похоть обусловливается отчаянием, согласно сказанному [в Писании]: «Они, дойдя до отчаяния, предались распутству»[400]400
  В каноническом переводе: «Они, дойдя до бесчувствия, предались распутству».


[Закрыть] (Еф. 4:19). Но отчаяние не является главным пороком; оно, как было показано выше (35, 4), считается дочерью лени. Следовательно, похоть тем более не является главным пороком.

Этому противоречит следующее: Григорий называет похоть одним из главных пороков[401]401
  Moral. XXXI.


[Закрыть].

Отвечаю: как уже было сказано (148, 5; ΙΙ-Ι, 84, 3), главным пороком является тот, цель которого настолько желанна, что человек из желания достижения этой цели совершает множество грехов, которые считаются следствиями этого порока как главенствующего над ними. Но целью похоти является очень большое удовольствие от соития. Поэтому чувственное пожелание стремится к этому удовольствию, как по причине его силы, так и потому, что такое желание для человека естественно. Отсюда понятно, что похоть является главным пороком.

Ответ на возражение 1. Как уже было сказано (148, 6), по мнению некоторых та нечистота, которая считается дочерью чревоугодия, является нечистотой тела, и потому приведённое возражение неуместно. Что же касается нечистоты похоти, то следует заметить, что материально она обусловливается чревоугодием, а именно постольку, поскольку чревоугодие поставляет телесную материю похоти, но не под аспектом конечной причины, в каковом отношении главные пороки принято считать причинами других.

Ответ на возражение 2. Как мы уже говорили при рассмотрении тщеславия (132, 4), гордыня считается матерью всех грехов, и потому даже главные пороки являются её порождением.

Ответ на возражение 3. Некоторые воздерживаются от удовольствий похоти в надежде обрести грядущую славу, и эта надежда может быть устранена отчаянием. Поэтому отчаяние является причиной похоти как устраняющее препятствие к ней, а не как её непосредственная причина, тогда как именно последнее является необходимым условием главного порока.