Текст книги "Перо на Луне"

Автор книги: Филлис Уитни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Я постаралась ответить как можно спокойнее.

– Мне жаль, если она расстроилась. Я говорила с ней об Элис, но она не захотела слушать.

– По-моему, вы какая-то ненормальная, – грубо заявил Корвин и вернулся обратно в дом.

– Он начинает терять самообладание, – высказалась я.

– Ну так пусть теряет дальше. Флаг ему в руки, – Джоэл потянул меня за руку, но Лита покачала головой.

– Флаг – это не то. У меня есть идея получше. Ты поведешь, Джоэл? Едем прямо в "Императрицу". Садитесь на переднее сидение, Дженни, и постарайтесь отрешиться от всего неприятного.

Я заняла переднее сидение и попыталась отключиться от треволнений. Мне не хотелось думать о том, с чем я не могла справиться. Я хотела отвлечься и придумать план действий, который бы позволил мне дотянуться до Элис.

13

Отель "Императрица" впервые распахнул свои двери в 1908 году, и с тех самых пор стабильно был главной достопримечательностью Виктории. Внешне он выглядел как огромный французский замок, высокие потолки придавали ему величественности, хотя сам отель был не очень высоким, в шесть или семь этажей. Он смотрелся с достоинством даже в сравнении со зданиями Парламента, что находились в противоположном углу гавани и явно были спроектированы тем же архитектором.

Зайдя внутрь, мы все втроем прошли через большой холл к лифтам. Любимый номер Литы находился под самым карнизом, от которого уже начиналась отвесная шиферная крыша. Дверь лифта открылась на верхнем этаже, и перед нами раскинулся длинный коридор, чем-то напоминающий туннель. Мы зашагали по красному ковру, словно не имевшему ни конца, ни края.

На потолке, рассеивая тени, висели люстры с изогнутыми бронзовыми рожками и большими хрустальными плафонами. В дальнем конце коридора виднелся слабый свет, видимо, там было окно. Здесь было совершенно пусто, и тишина казалась жутковатой.

– Призраки, – тихо произнесла я, пока мы шли по манящей рубиновой полосе, именуемой ковром.

Лита улыбнулась.

– Конечно. Вдовы богатых колониальных чиновников обитали здесь до самой Великой Депрессии. У них были постоянные номера и свои столики в столовой. Холл становился их парадной гостиной, и в нем происходили традиционные английские чаепития. Уверена, что духи этих салонных леди до сих пор обитают в "Императрице". Собственно, в последний свой визит я даже видела одну из них – на ее привычном месте в холле. В этом отеле до сих пор витает аура изысканности, и в нем никогда не бывает много народу.

Мы подошли к номеру Литы, Джоэл вытащил ключ и отпер дверь. В окна просачивался вечерний свет, я подошла и выглянула на улицу из-под фронтона. Напротив тоже виднелась крыша, с нее поднимался такой же выступающий фронтон, явно скопированный с нашего.

С неба начали падать тяжелые капли, по шиферу потекли дождевые ручьи, которые с плеском собирались в водостоки и выливались на землю. Трава перед отелем потемнела в серебре дождя. Далеко внизу на дамбе-шоссе виднелась ровная лента машин, в которой выделялись высокие красные автобусы; маленькие яхточки в гавани покачивались от ветра и казались зыбью на водной глади.

Я так и стояла у окна, не желая ни думать, ни действовать – мне хотелось только стоять в неподвижности и внимать.

За моей спиной тихо заговорила Лита.

– Дженни, нам надо поговорить.

Я повернулась – передо мной была комфортабельная и достаточно старомодная комната. Со времен вдов здесь так и не появилось никакого телевизора, что явно было анахронизмом. Здесь нашлись кресла для всех нас, и когда мы в них уютно устроились, Лита стала рассказывать, что у нее на уме.

– Дженни, ваша единственная надежда состоит в том, чтобы вытащить из Пиони признание о похищении. Это ваш шанс – заставить ее признаться, что она в этом участвовала.

– Вы знаете, что она дочь Диллоу? – спросила я. – Ее настоящее имя – Нелли.

Джоэл и Лита удивленно посмотрели друг на друга, и я передала им рассказ Пиони о том, как миссис Ариес отказалась признавать, что жена Эдварда – дочь дворецкого.

Я рассказала им, что совсем недавно произошло в квартире Кирка: как я наткнулась на Пиони, как она рвала в клочья дневник Эдварда и что сказала о фотографии, которую Кирк повесил на стенку.

– Наверное, это Фарли довел ее до уничтожения дневника, – сказал Джоэл.

– Она еще сделала очень странное заявление, – продолжила я. – Она сказала, что Кирк убил Эдварда Ариеса.

Такое потрясло даже Литу.

– Какой интересный поворот! А она объяснила, как и что?

– У нее не было времени. Вернулся Кирк и увидел, что она натворила. Пиони ужасно его испугалась. Она закричала, что все записи в дневнике – это ложь, и сбежала, как испуганный кролик.

– А ты сказала об этом Кирку? – поинтересовался Джоэл.

– Да, сказала. И еще о ее словах насчет фотографии Эдварда – что он был красивым молодым человеком и она любила его.

Лита закрыла глаза и, похоже, погрузилась в себя. Джоэла же все еще разбирало любопытство.

– И как Кирк отреагировал на ее обвинение?

– Оно не произвело на него сильного впечатления, но он ничего не отрицал. Он вел себя так, словно его не волнуют никакие обвинения. Я спросила, в какую игру он играет, а он только сказал, что эту игру нужно доиграть до конца.

Лита открыла глаза.

– Полагаю, нам надо заставить Пиони себя выдать. Но пока с ней Фарли, мы ничего от нее не добьемся. Вы с Джоэлом должны привезти ее в мой дом.

– Она не поедет, – категорично сказала я.

– Поедет, если в качестве приманки использовать Элис.

– Как она может верить, что Элис ее дочь? – сказала я. – Как она может так дурачить саму себя?

– Она не смеет верить во что-то иное, – сообщила Лита. – Это трудно преодолеть. Фарли, наверное, запугал ее до такой степени, что эта иллюзия – единственное, что у нее осталось. Если нам удастся выманить ее из дома и привести ко мне в комнату для медитаций, кто знает, что может произойти?

Та комната со всеми ее эмоциональными эффектами плюс таланты Литы – возможно, у нас и правда есть какая-то надежда.

Джоэл согласился с матерью.

– Да, это может сработать. Если тебе удастся вытащить ее из дома.

– Удастся, – Лита улыбнулась уверенной и немного мечтательной улыбкой. Сейчас я уже не сомневалась в ее способностях добиваться цели.

Джоэл посмотрел на часы.

– Почти четыре. Спускаемся вниз выпить чашечку чая?

– Да, уже время для чая, – согласилась Лита. – Но я с вами не пойду. У меня был долгий день, и я хочу подремать, а потом закажу еду в номер.

– Переубеждать ее бестолку, – объяснил мне Джоэл и поцеловал мать в щеку. – Отдыхай. Естественно, я позвоню тебе, если понадобится твоя помощь у Коринтеи.

Лита проводила нас до двери и потом накрыла мою руку своей.

– То перо, что я вам дала, по-прежнему у вас в сумочке?

Я уже давно не вспоминала о нем.

– Да, оно у меня с собой, – ответила я.

– Всегда носите его при себе, моя дорогая.

Лита отпустила нас, и мы с Джоэлом двинулись к лифту по коридору-туннелю.

В главном холле можно было полюбоваться на навесной потолок с красивой лепкой. Белые колонны отделяли чайные столики от остального лобби с его занавешенными фасадными окнами.

Нас привели к угловому столику у окна. Я погрузилась в приятную ауру прошлого и с удовольствием слушала негромкий голос Джоэла.

По его словам, подобные лобби были ему не в новинку, ребенком он часто путешествовал вместе с родителями.

– Такие есть и на Дальнем Востоке, и в Индии – везде, где оставили след британцы. Я помню очень похожее лобби в отеле "Пенискула" в Коулуне. Он находится на острове Гонг-Конг, где тоже есть город под названием Виктория.

Такой спокойный разговор ничего от меня не требовал. Я перестала думать о Радбурн-Хаусе.

Официантка положила перед нами небольшие меню, но не для того, чтобы мы выбирали. В них просто перечислялось, что нам подадут к чаю.

Я слушала, как Джоэл рассказывает о каких-то пустяках, и большего мне не требовалось. Джоэла никогда не переполняли злость и сомнения. Он выбрал себе образ жизни и будет его придерживаться, неважно, найдет он деньги на свои исследования, или нет. Это Литу вели амбиции, а не его.

К тому времени, как нам подали чай, я уже успела проголодаться. Нам принесли оладушки с медом, домашние булочки с густыми джерсейскими сливками, пальчиковые сэндвичи с огурцами, сыр, ветчину, порезанные томаты и ростки люцерны. "Императрица" славилась своим миндально-лимонным тортом и самыми разными пирожными. Ко всему этому, естественно, прилагался большой фарфоровый чайник фирменного чая "Императрицы". Я пожалела, что с нами нет Элис. Может, когда-нибудь я смогу привести ее сюда.

Недолгий период спокойствия дал трещину, когда, оглядывая чайный зал, я увидела троих людей, направляющихся к своему столику. Элис все-таки имела шанс насладиться вкусной едой. Она шла нетерпеливым подпрыгивающим шагом в сопровождении Тима и Кирка Маккея, причем на последнем была обычная, не форменная одежда.

Джоэл заметил, как изменилось мое лицо, и повернулся посмотреть. Однако его спокойная уверенность совсем не поколебалась.

– Дженни, не обращай внимания. Я рад, что дядя Тим и Элис решили выйти в свет. А новому шоферу повезло! Но сейчас тебе лучше о них забыть.

Совет хороший, но я не в силах была ему последовать. Я осознала, что то и дело поглядываю на их столик. Кирк вытащил желтый блокнот, что-то написал в нем и передал Тиму. Старик прочитал, кивнул и с улыбкой посмотрел на Элис, которая терзала меню, перечисляя все, что собиралась съесть. На ее личике сияла улыбка, она просто наслаждалась этой небольшой передышкой. Передышкой, которую необходимо было превратить в постоянный образ жизни.

Тим отвечал Кирку излишне громким голосом, и я услышала слово "тотем". Кирк слушал с серьезным видом, потом снова взялся за ручку. К разговору с энтузиазмом присоединилась Элис, и я уловила несколько слов. Тим и Элис рассказывали Кирку о тотеме, который Тим сделал для миссис Ариес, и как Крамптон забрала его с подушки больной.

– Дженни, возвращайся, – попросил Джоэл. – Останься за нашим столиком.

Но мне нужно было понаблюдать за этой троицей. Они понизили тон, и у меня создалось впечатление конспирации, как будто Кирк что-то с ними планировал. Мне стало от этого еще неуютнее. Тим, похоже, начал сердиться.

– Кирк его взбаламучивает, – сказала я Джоэлу.

– Вы этого не знаете, – спокойно ответил тот.

Внезапно я ощутила приступ раздражения. Мне захотелось бросить вызов неизменному спокойствию Джоэла – именно тому, что я так ценила совсем недавно.

– Тебя что-нибудь вообще может вывести из равновесия? – набросилась я на него. – Что-то настолько тебе небезразличное, за что ты будешь сражаться?

Его непринужденность тут же исчезла, словно я задела какой-то рычаг и вызвала волнение, которое даже не подозревала в Джоэле Радбурне.

– Может, – ответил он. – Я выведен из равновесия с тех пор, как ты приехала в Радбурн-Хаус и лишила покоя Коринтею и мою мать.

Я уставилась на него, а он продолжал, все сильнее меня удивляя.

– Никогда не знаешь, верно? Мы судим людей по внешним проявлениям – и часто заходим слишком далеко. Если, конечно, эмоции не читаются на лице, буквально бросаясь в глаза. Ты именно такая. И моя мать тоже. Но сомневаюсь, что меня так уж легко прочесть.

Я посмотрела на него, словно впервые увидела – заглянула под оболочку тихого доктора, который умел принимать на себя ответственность, не становясь при этом агрессивным. Человека под этой маской я знала еще хуже, чем тихого доктора.

– Дженни, тебе лучше быть бдительной, – В его словах звучало холодное предупреждение. – Ты понятия не имеешь, что тут происходит с нами со всеми. Хотя мы сами в тебе очень уверены – и, вполне возможно, что зря. Вдруг ты тоже не та, кем кажешься? Иногда ты меня беспокоишь, Дженни Торн. И я пока не знаю, на что ты окажешься способна в безрадостной ситуации. Вероятно, именно по этой причине моя мать захотела, чтобы я побыл с тобой наедине.

Еда потеряла для меня всякое удовольствие, но я с жадностью допила чай.

– Я ничего так не хочу, как вернуться домой, – сказала я. – Я бы так и поступила, если бы не понимала слишком хорошо, что здесь оставляю. Я уже давно чувствую себя испуганной и несчастной. Из-за Элис. Из-за того, что с ней уже сделали и еще сделают в будущем, если я не найду способ вмешаться. Оставлять ее с миссис Ариес почти так же ужасно, как отпускать с Корвинами.

Холодность Джоэла растаяла, и он ответил уже более доброжелательным тоном.

– Послушай совета моей матери. Она хочет помочь тебе, и ее способ действий – хоть я и не всегда его понимаю – довольно часто срабатывает. Не бросайся к тому, с чем не сможешь справиться.

Я снова глянула на другой столик и обнаружила, что наше присутствие раскрыто. Все трое смотрели на нас с Джоэлом. Элис улыбнулась и помахала нам, однако Тим почему-то расстроился. Но больше всего меня встревожило лицо Кирка – его мрачно-насмешливый взгляд, к которому я так привыкла и который видел насквозь мои намерения, чего я никому не позволяла. Я заставила себя улыбнуться хотя бы Элис.

– Давай уйдем, – попросила я Джоэла.

– Конечно, – ответил он и оглянулся в поисках официантки.

Но Элис уже вышла из-за столика и подошла к нам. Она поздоровалась с Джоэлом и потом повернулась ко мне.

– Привет, Дженни. Правда, здесь все очень вкусное? – Она с интересом глянула на оставшиеся у нас пирожные.

Я протянула ей тарелку, и она выбрала себе два с глазурью.

– Мне очень понравилось, как ты читала миссис Ариес, – сказала я ей. – Где ты научилась так хорошо читать вслух?

Элис неопределенно пожала плечами.

– Я не знаю.

– Кто-то тебе читал? Пиони? Фарли?

Она покачала головой, словно удивляясь своим же словам.

– Нет, это я читала Пиони, а не она мне. Наверное, так я и научилась. А прабабушке понравилась эта книга. Она слушала с открытыми глазами.

Итак, теперь миссис Ариес уже не Коринтея и не старая леди. Ее приняли в той роли, которую она себе заявила.

– Ты знаешь, может, она тебе и не прабабушка, – тихо сказал Джоэл.

Элис широко раскрыла глаза.

– Что вы имеете в виду? Все говорят, что она моя прабабушка!

– Не все, – ответил Джоэл. – Я не считаю, и моя мама тоже. И Дженни так не думает.

– Но кто же я тогда? Кто был моим отцом, если не Эдвард Ариес?

Я обняла ее за плечи.

– Элис, не надо волноваться. Я уверена, что в конце концов все уляжется. Просто подожди немного, и все прояснится.

Я сердито посмотрела на Джоэла, чувствуя, что он зашел слишком далеко и слишком скоро.

Кирк пошел вслед за Элис, а дядя Тим остался на месте, читая, что написал для него Кирк в желтом блокноте.

Дойдя до нашего столика, Кирк положил руки Элис на плечи, однако все его внимание было приковано к Джоэлу.

– Здравствуй, Джоэл Радбурн, – произнес он.

Такая фамильярность со стороны простого шофера, видимо, потрясла Джоэла, и он с удивлением поднял глаза на Кирка. Воздух наполнился каким-то особым значением, которое я не могла понять.

– Господи Боже! – вырвалось у Джоэла.

– Точно, – согласился Кирк. – И ящик Пандоры, да?

Он развернул Элис к их столику, отсалютовал Джоэлу и ушел вместе с девочкой. На меня он даже не посмотрел.

– В чем дело? – воскликнула я. – Джоэл, объясни мне!

К нам подошла официантка, она принесла счет, и Джоэл ответил:

– Пойдем, Дженни, я отвезу тебя домой. Я на улице все объясню.

Проходя по залу, я снова глянула в сторону Кирка и обнаружила, что он наблюдает за нами со странно грустным выражением, которое я раньше уже замечала – и это еще сильнее меня встревожило. Я не могла понять, что произошло, и едва мы вышли из отеля, я повторила свою просьбу Джоэлу.

– Мы возьмем такси, – сказал он. – Моя машина осталась у дома, а брать машину матери я не хочу. Я все объясню по дороге.

Дождь уже немного стих. Мы сели в такси, и Джоэл спросил меня:

– Что ты знаешь о Кирке Маккее?

– Только, что он предположительно был другом Эдварда Ариеса и что твоя мать ему почему-то не доверяет.

– Сейчас она уже наверняка знает, почему, – ответил Джоэл. – Я не узнавал его, пока не присмотрелся вблизи – и без этих темных очков. Я за всю жизнь видел только одного человека с такими странными глазами цвета морской волны. Кирк никакой не друг Эдварда Ариеса. Он и есть Эдвард Ариес собственной персоной.

14

На некоторое время я буквально лишилась дара речи. Мы проехали мимо Парламента, освещенного, несмотря на ранний вечер, "сказочной" подсветкой. За окнами такси стремительно проносились расплывающиеся пейзажи.

– Он прав, – спокойно произнес Джоэл. – Действительно, это ящик Пандоры.

Я подумала о грядущих осложнениях. Кирк – он для меня не Эдвард – внук Коринтеи Ариес. И настоящий муж Пиони, а Фарли не муж ей вообще. Неудивительно, что она пришла в отчаяние.

– Сомневаюсь, что Фарли об этом знает, – сказала я. – Он почти не встречался с Кирком, а тот, наверное, специально держался от него подальше. И Фарли теперь остается за скобками.

– Верно. Хотя если он до сих пор не знает, сомневаюсь, что Пиони ему расскажет.

– Но почему Кирк ничего не рассказал своей бабушке? Почему сразу не пошел к ней?

– Спроси об этом у него самого.

Я не хотела ничего у него спрашивать. Он надул меня, как и остальных. И, наверное, считает Элис своей дочерью. Он все время проявлял к ней повышенный интерес.

– И еще есть Элберт Диллоу, тесть Кирка, – продолжала я перечислять проблемы. – Неудивительно, что Диллоу принял его на работу и сохранил тайну. Но многого я все равно не могу понять.

– Тогда лучше и не пытайся, – сказал Джоэл. Он накрыл ладонью мои стиснутые руки, и я немного расслабилась. – Перестань так волноваться, Дженни. Ничего не поделаешь, придется подождать, пока миссис Ариес не поправится. Нужно время, чтобы все утряслось и нашелся выход – каким бы он ни был.

– А если она умрет? Если она умрет, так и не узнав, что ее внук жив?

– Мы ничего не можем сделать. Ей нельзя этого сейчас говорить.

Если она умрет, не успев узнать про внука, то ее старое завещание останется в силе и все состояние отойдет Джоэлу – как того и хотела Лита. А если миссис Ариес поймет, что ее внук вернулся, это может все изменить.

– Самое ужасное, что перспективы забрать Элис становятся все призрачнее, – печально сказала я. – Фарли-то, наверное, можно остановить, но если Кирк решит потребовать ее себе…

– Не надо так сильно забегать вперед, – Его рука сжала мою. – У мамы есть план, как заставить Пиони признаться. Если она откроет правду о рождении Элис, все остальное будет просто. Только помни: есть люди, которые не хотят, чтобы правда вышла наружу. Так что будь осторожна. Может быть, тебе даже стоит на какое-то время уехать из дома. Ты можешь пожить у моей матери в Ок-Бей.

– Не думаю, что смогу так поступить, – ответила я. – Я должна остаться.

Такси свернуло на подъездную дорожку Радбурн-Хауса. Мы вышли из машины и поднялись по ступенькам, но к нам никто не вышел. Странно. На улице уже начало темнеть, а свет в холле не горит. Только из библиотеки в глубине дома пробивается какой-то источник света.

– Я пойду взгляну на Коринтею, – сказал Джоэл. – И потом оставлю ее с Крамптон. После этого мне надо будет вернуться в отель и рассказать матери, что произошло.

Он включил свет в холле, и мы вошли в дом, однако Диллоу к нам не вышел. Как не вышли ни Пиони, ни Фарли. В столовой был накрыт стол на четверых, что подразумевало и меня тоже, но за ним никого не было. В доме было неестественно пусто.

Мы с Джоэлом зашли к миссис Ариес; она спала, пришлепывая губами на выдохе. Но в комнате все равно ощущалась пустота. Рядом с больной не было Крамптон, что само по себе было необычным.

– Пойду, поищу кого-нибудь из домочадцев, – сказал Джоэл. – Ты не побудешь с Коринтеей до моего возвращения?

Я села около постели больной.

– Только не забудь про меня. Я ужасно устала за сегодняшний день.

Он ответил добрым, понимающим взглядом.

– Знаю. Я не забуду.

Я услышала, как он зовет в холле Диллоу и Крамптон, но никто ему не ответил.

Тишину комнаты нарушало только дыхание миссис Ариес. Я встала и подошла к стеклянной балконной двери, закрытой портьерами. Я раскрыла занавески и выглянула наружу – зеленая листва внизу еле виднелась в исчезающем вечернем свете. В садовом домике было темно, значит Кирк-Эдвард еще не вернулся с чаепития в "Императрице". Еще одна строчка в моем перечне грядущих проблем – дядя Тим действительно связан с Кирком. И, как я теперь подозревала, Тим все это время знал его тайну и с удовольствием ее хранил.

Я не представляла, что со всем этим делать.

Через несколько минут вернулся Джоэл.

– Я только что говорил с кухаркой. Грейс сердится, поскольку Пиони и Фарли решили поужинать в городе, а она уже приготовила домашний ужин. Я сказал ей, что вы с Элис вряд ли захотите есть, я прав?

– Если мы потом проголодаемся, я что-нибудь сама сооружу, – сказала я. – Ты можешь передать Грейс, чтобы она ехала домой. Но что насчет Диллоу и Крамптон? Где они?

– Грейс не знает. Ей показалось странным, что Крамптон куда-то ушла, не сказав ни слова. Они с Диллоу обычно ужинают рано. Диллоу приходил, но, как она сказала, он вел себя очень странно, как ненормальный. Словно его что-то до смерти перепугало. Он почти ничего не съел и сразу ушел по своим делам. Я уже сказал Грейс возвращаться домой. Я объяснил, что попрошу тебя остаться с Коринтеей, пока кто-нибудь не появится. Я вернусь, как только поговорю с мамой. Я уверен, все нормально, и скоро всему найдется объяснение. Ты с ней побудешь?

– Конечно, побуду, – ответила я.

Он поблагодарил меня и ушел, но вид у него все равно был обеспокоенный. Сидеть у постели больной без дела было выше моих сил. Может, стоит пока написать родителям? Я села за стол и включила лампу. В ящиках для корреспонденции нашлась бумага для писем, и я вытащила себе бледно-желтый листок с шапкой "Радбурн-Хаус". Взяла из держателя ручку и взялась за письмо. Я написала, что произошло слишком много событий, чтобы писать подробно. Поэтому я решила описать Викторию вообще и Радбурн-Хаус в частности, чтобы дать родителям хоть какое-то представление. О дяде Тиме я написала довольно подробно, я знала, что они поймут и посочувствуют. И еще мне необходимо было им сообщить, что я верю: Элис – это Дебби, они ведь так хотели это услышать. Но я так же написала, что существуют осложнения, о которых я не могу сообщить в письме.

При воспоминании о родителях у меня перехватило дыхание и на глаза навернулись слезы. Все свое мужество я обрела через их любовь и заботу. Они помогли мне выстоять в моей беде – как и должны поступать родители. Они видели меня насквозь, и хоть я не могла рассказать им все, я написала, что я их очень люблю и мне повезло, что они у меня есть. И как я им за это благодарна.

На некоторое время реальность отступила на второй план, но едва я положила ручку, как на меня снова обрушились все эти ужасные вопросы. Что же на самом деле случилось в Бразилии? Дневник, скорее всего, не был подделкой, и подозрительный Эдвард Ариес – Кирк – делал в нем записи, компрометирующие Фарли. И, может, даже Пиони. Видимо, они пытались его убить, но ему удалось спастись. Но, как он сказал, до самого недавнего времени он не знал, где они, и много лет их разыскивал. Ради мести?

Естественно, Пиони знала, кто такой Кирк, и, наверняка, с ума сходила от страха. Ведь сказала же она мне, что любила Эдварда и что Кирк его "убил". Может, в каком-то смысле, он так и поступил с юношей, которым был когда-то. Красивый, но слабый парень, которого любила Пиони, уже давно растворился в небытие. Он возмужал, ожесточился, стал сильнее физически и эмоционально и превратился в беспощадного незнакомца, которого она теперь боялась. И не без причины.

Время шло, а Джоэл все не возвращался. Через пару часов я позвонила в "Императрицу" и попросила соединить меня с номером Литы. Мне ответили, что она выехала, и это меня еще сильнее встревожило. Когда мы с ней виделись, она точно не собиралась покидать отель. Я позвонила в Ок-Бей, но там никто не брал трубку. Так где же она, и куда девался Джоэл? У меня было такое чувство, что меня бросили в океане дрейфовать к какому-то острову. Грейс ушла домой, и теперь только мы с Коринтеей Ариес были единственными живыми здесь существами. Элис, Кирк и дядя Тим тоже еще не вернулись, я бы их услышала.

Миссис Ариес зашевелилась, и я подумала, что, наверное, надо помочь ей поменять положение. Если у нее постельный режим, это не значит, что она должна лежать без всякого движения.

Тишина в доме уже начинала казаться жуткой, и я осознала, что прислушиваюсь к поскрипываниям, которых раньше не замечала. Хлопнула входная дверь, и я подскочила на месте. В коридоре раздались чьи-то шаги, и внезапно я заволновалась – словно приближалось нечто, чего я не хочу знать. Шаги, хоть и приглушенные ковром, были тяжелыми. Я затаила дыхание. Дверь открылась, и на меня посмотрел дядя Тим. В его взгляде чувствовалась неловкость, и мое беспокойство улеглось не полностью. У него тоже были свои секреты.

Я жестом показала ему входить, и он неуверенно двинулся к кровати.

– Крамптон? – спросил он.

Я покачала головой и пожала плечами.

Тим подошел к столу, куда медсестра поставила его подарок-тотем, но фигурки там уже не было, и он вопросительно посмотрел на меня.

Я вдруг поняла, что миссис Ариес не спит и наблюдает за нами. И, похоже, она поняла, что именно нужно Тиму.

– Я сказала Крамптон его убрать, – произнесла она не очень внятным от лекарств голосом. – У меня от него мурашки по коже.

Она отвернулась и, казалось, снова провалилась в сон. Тим стоял и смотрел на нее, и я чувствовала в нем тяжелую скорбь. Казалось, весь его гнев растаял, и на его месте возникли жалость и великодушие, которых она не заслуживала.

Я встала на ноги.

– Давайте попробуем перевернуть ее на другой бок, – я подкрепила свои слова жестами. Тим сразу пришел мне на помощь, и мы перекатили миссис Ариес на правую сторону, чтобы она могла при желании наблюдать за дверью. Она что-то проворчала, но, похоже, в новом положении ей было удобно.

Дядя Тим посмотрел на меня.

– А где все?

Объяснить ему я не могла, и поэтому только сказала:

– Не здесь. – И потом спросила у него, где Элис.

Тим прочитал по губам.

– Она осталась с Кирком. Он хотел что-то показать ей у себя дома.

Мое беспокойство усилилось. Возможно, Кирк решил рассказать Элис, кто он такой. Вдруг ей понравится мысль, что он ее отец? Но я не смела думать о такой возможности.

Похоже, сейчас Тим понимал мои чувства лучше всех. Видимо, кто-то объяснил ему мое положение – Кирк, скорее всего.

– Дженни, вы устали и переволновались. Идите наверх и отдохните. Я побуду с ней, пока кто-нибудь не придет.

Я слишком устала, чтобы спорить, и вообще уже начала становиться фаталисткой. Все будет как будет, и не важно, что я в итоге сделаю или скажу.

Я поблагодарила Тима понятным ему жестом амеслана, и стала подниматься наверх. На втором этаже тоже было темно, я наощупь добралась до своей спальни и толкнула внутрь приоткрытую дверь. В комнате было темно, если не считать лунного света, проникавшего с балкона – ночь была ясной. Я отчетливо помнила, что закрывала ту дверь, когда уходила, но сейчас она была открыта. Я застыла, прислушиваясь. Я почти боялась, что из старого телефона снова раздастся тот жуткий свист. Но все было тихо – по крайней мере, на слух.

Едва я вошла в комнату, как меня сразу окутал тяжелый фиалковый аромат. И даже ветерок с улицы его не развеял. Должно быть, у меня в гостях Крамптон. Я включила свет и огляделась, но никого не увидела.

Я вынула из сумочки перо черного ворона и снова подумала о способностях Литы – ею владеют силы добра или зла? Возможно, наступает время, когда перо должно охранять меня от чьих-то дьявольских сил.

С пером в руке я вышла на чистый прохладный воздух, пахнущий обновленным миром. Ветры почти очистили небо от облаков, и на моих глазах как раз поднималась луна – большая, круглая, тыквенно-желтая. Мне показалось, что в такой момент нужно совершить какой-нибудь ритуал: я подняла руку вверх и закрыла пером лунный диск. Оно целиком заслонило луну собой, остались только редкие желтые лучики, просвечивающие сквозь тонкие перышки. Я криво усмехнулась над собственными пассами перед лунной богиней. Надо поскорее взять себя в руки!

Возвращаясь в комнату, я случайно поддала что-то ногой, и предмет покатился по полу. Я нагнулась и подняла маленькую деревяшку. Тотем Тима, который тот искал в комнате миссис Ариес. Я ощущала под пальцами резные лица. Значит, Крамптон точно приходила в мою комнату и принесла сюда тотем – а потом почему-то вышла с ним на балкон, где и уронила. Очень странно.

Я внимательно посмотрела вокруг. Под моим балкончиком находился фасад парадной гостиной и его выступающие эркеры. С одной стороны мне был виден козырек над входной дверью и ступеньки крыльца. С другой открывался вид на маленький сад камней, который я видела еще в первый день своего приезда.

Но перила в одном месте были сломаны, и между мной и камнями зияло пустое пространство. Я сжала в руке перо, подошла к неповрежденной части перил и глянула вниз с балкончика. На гранитном выступе что-то белело.

Сжимая в руках перо и тотем, я ринулась обратно в дом и сбежала вниз по лестнице. У входной двери я столкнулась с Элис, и она увидела мое лицо.

– Что случилось? – вскрикнула она.

– Найди и приведи сюда Кирка, – попросила я. – Пусть он придет как можно скорее.

– Он сейчас придет, – махнула рукой Элис. – Он привел меня из своего дома через сад. Черный ход был заперт. Мы видели, что дядя Тим в комнате у Коринтеи, но нашего стука он услышать не мог. Мы и решили обойти дом и войти через парадный вход.

Она сбежала вниз по ступенькам и позвала Кирка. Я заторопилась ему навстречу.

– На той стороне дома случилось нечто ужасное.

Мне хотелось удержать Элис, но она не желала пропускать зрелище, и мы с ней остались смотреть, как Кирк взбирается по камням и опускается на колени около распростертой фигуры.

– Это Крамптон, – сказал он.

Элис втянула носом воздух.

– Чувствуйте, как пахнет фиалками? Крамп опять украла духи Коринтеи. Я один раз видела, как она пользовалась ими в прабабушкиной спальне, а она вообще всегда душится очень сильно.

Я уже знала, что Крамптон побывала у меня в комнате, но, каким образом она упала с балкона, оставалось совершенно непонятным.

Кирк глянул на нас с камней.

– Боюсь, она умерла. Она ударилась головой о скальный выступ. – Он поднялся на ноги и посмотрел на сломанные перила, их расколотые обломки белели в лунном свете, как человеческие кости,.

– Она оттуда упала, – сказала я, хоть в этом и не было необходимости.

Уродливая правда о смерти Крамптон почему-то сделала ее для меня более реальной, чем раньше. Интересно, какие тайны она скрывала. Ее преданность Коринтее внезапно показалась мне трогательной и жалкой.