Текст книги "Окно с видом на площадь"

Автор книги: Филлис Уитни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Пока я спускалась на второй этаж, слабое пламя моей свечи мало-помалу раздвигало передо мной темноту. Когда я достигла последних ступенек, оно вдруг высветило картину, которая убедила меня в том, что звук, конечно, поднял и других в доме, и они были так же напуганы, как я.

Глава 23

В дверях спальни своей хозяйки стояла Тора Гарт, поддерживая рукой Лесли, заботу о которой она приняла на себя, когда эта женщина была еще ребенком. Лицо Лесли было белее мела, глаза огромны. Обе женщины пристально смотрели на меня, пока я спускалась по лестнице. Обе выглядели так, что мне нечего было ждать от них помощи, и мне пришлось подстегнуть свою храбрость.

– Как вы думаете, это был выстрел? – спросила я.

Лесли, ослабев, прильнула к гувернантке, и мне, естественно, ответила мисс Гарт:

– Конечно, это был выстрел, и он раздался в библиотеке. Я тут же кинулась вниз, чтобы посмотреть, не случилось ли что с мисс Лесли. Где Джереми?

– В постели, – ответила я, с трудом шевеля непослушными губами.

Я крепко обхватила пальцами подсвечник, боясь, что уроню его. Где же Брэндан? Почему он не вышел из своей спальни?

Я не могла вынести это новое чувство ужаса. Дверь в библиотеку была открыта настежь, густая темнота неохотно расступалась перед светом свечи. Тени заплясали по комнате, когда я подняла свечу над головой. При первом взгляде все, казалось, было на своих местах. Я двинулась к письменному столу Брэндана и споткнулась обо что-то, лежащее на полу около его кресла.

Мне ничего не оставалось, как опустить свечу, чтобы посмотреть на то, что лежало у моих ног. На мгновение я оцепенела и не могла произнести ни звука. Потом я крикнула двум женщинам, которые остались в холле:

– Идите сюда и посмотрите, что произошло!

Лесли все еще была так напугана, что не хотела входить, но Тора Гарт вошла в комнату и встала возле меня. Вместе с ней мы молча смотрели на осколки, разбросанные по полу перед нами. Кто-то разбил бюст Озириса, и осколки его разлетелись далеко по ковру. Я поняла, что в скульптуру выстрелили из пистолета.

– Где мистер Рейд? Почему его нет здесь?

– Он вышел еще перед обедом, – жестко сказала Гарт. – Насколько я знаю, он еще не вернулся. И ему повезло, что его здесь не было!

Я почувствовала тошноту, когда до меня дошло значение ее слов. Она хотела сказать, что Джереми вошел в эту комнату с пистолетом в руках, вероятно, в поисках своего дяди, так же, как он однажды искал своего отца. А не найдя дяди, он вылил свой гнев на каменную голову, которую так ценил Брэндан. Это было возмездие, его месть за сломанную карусель.

Мисс Гарт вернулась к женщине, которую опекала.

– Все в порядке, мисс Лесли, дорогая. Разбили только эту отвратительную голову. Вы можете успокоиться, любовь моя.

Лесли нерешительным шагом вошла в библиотеку, и именно тогда мы услышали поворот ключа в замке входной двери. Брэндан Рейд возвратился домой. Мы ждали его появления, застыв на месте, будто представляли собой часть неодушевленных предметов в комнате. Он поднялся по лестнице, увидел свет в библиотеке и вошел.

– Что произошло? – спросил он.

Я протянула ему свечу и указала на пол. Он взял подсвечник из моих рук и с недоверием посмотрел на разбитые куски камня.

– Зажгите газ, Меган, – бросил он через плечо, не оборачиваясь.

Я поспешила выполнить его просьбу, и он быстро, целенаправленно обыскал комнату. Очень скоро он нашел то, что искал, под письменным столом и показал нам. Лесли в ужасе вскрикнула. Это был пистолет, из которого, должно быть, и стреляли. Пистолет необыкновенно красивой формы, богато украшенный орнаментом.

– Подождите здесь, – сказал нам Брэндан. – Я хочу посмотреть внизу.

Когда он вышел, мисс Гарт заговорила ужасающе холодным тоном:

– Это зашло слишком далеко. Надо что-то делать с мальчиком.

– Да, – безнадежно прибавила Лесли, – что-то надо делать. Я подумала о дрожавшем наверху Джереми, ожидавшем наказания, которое падет на него. Может быть, он снова хочет, чтобы его наказали? Я обещала ему быстро вернуться, но теперь должна была подождать.

Брэндан вернулся к нам через несколько минут. В руках он нес полотенце, полное серебристых осколков стекла.

– Все так, как я предполагал. Кто-то обернул кулак полотенцем, чтобы было поменьше шума, и разбил переднее стекло шкафа с коллекцией пистолетов.

Лесли тихо заплакала. Возможно, воспоминание о другом, более ужасном выстреле, вернулось к ней и лишило ее сил. Но теперь мисс Гарт не пыталась ее утешить.

– Мальчик убил бы вас, окажись вы здесь, – сказала она Брэндану со злостью. – Теперь, может быть, вы прислушаетесь к разумным советам.

– Уведите ее в постель! – Слова Брэндана прозвучали отрывисто и грубо.

Мисс Гарт жестом выразила отчаяние, а затем взяла Лесли за руку.

– Пойдемте, любовь моя. Вам надо отдохнуть. Когда они ушли, Брэндан повернулся ко мне.

– Я поговорю с мальчиком, – бросил он и вышел из комнаты. Поднимаясь вслед за ним по лестнице, я пыталась заступиться за Джереми, но почти ничего не могла сказать в его оправдание. Если бы Брэндан был дома, разве в Озириса стрелял бы Джереми? Ужасное обвинение, прозвучавшее из уст Гарт, заставляло меня молчать.

Уже наверху Брэндан заговорил со мной:

– Я частично виноват в этом. Из-за карусели. Но это не оправдывает действия мальчика. Такие вспышки слишком опасны, слишком неистовы. Что было бы, если бы я работал этой ночью в библиотеке?

Что бы я ни сказала, мои слова могли только ухудшить положение, и я молчала.

Несмотря на то, что Джереми отчаянно замерз, он не вернулся в постель. Он сидел, скрестив ноги, на полу, сжавшись в комочек, словно стараясь сделать себя таким маленьким и незаметным, чтобы никто не нашел его. В глазах его сквозило безысходное отчаяние, и это напоминало мне то время, когда он убежал в дом-мемориал и спрятался там.

Брэндан начал говорить с ним очень мягко:

– Скажи мне точно, что случилось, Джереми.

Мальчик встал и посмотрел в лицо дяде. Он мгновение колебался, потом бросился на постель, поперек кровати, и разразился таким же горестным плачем, как это бывало раньше.

– Я не хотел так делать! – кричал он, рыдая. – Я никогда не хотел так делать! Никогда-никогда! Я только хотел попугать его. Но не убивать. Я хотел только направить на него пистолет. Я не собирался нажимать на курок.

Мы с Брэнданом взглянули друг на друга. Джереми говорил не о голове Озириса. Его память переместилась во времени к моменту убийства отца.

Я села возле него на кровати и попыталась успокоить его, но он не позволял мне дотрагиваться до него. Он дико выворачивался, избегая моих рук, и в ужасе смотрел на своего дядю.

– Послушай, Джереми, – спокойно сказал Брэндан. – Мы говорим не о том, что произошло несколько лет тому назад. Сегодня ночью кто-то забрался в коллекцию пистолетов. Кто-то вошел в библиотеку с заряженным пистолетом и пулей разбил голову Озириса.

Ужас в глазах Джереми не уменьшился, но он перестал рыдать и сел на кровать в молчании, не в силах что-либо сказать.

– Не задавайте ему сейчас вопросов, – попросила я Брэндана. – Вы видите, он не в состоянии отвечать разумно. Вы можете поговорить с ним завтра.

На этот раз Брэндан послушался. Он серьезно пожелал Джереми спокойной ночи и направился к двери. Джереми повернулся к нему и заговорил высоким, напряженным голосом:

– Вы не будете сейчас наказывать меня? Да, дядя Брэндан? Но вы позволите мне пойти на службу в память моего отца? Ведь вы позволите мне пойти туда?

Мы оба были удивлены неожиданным поворотом мыслей в голове Джереми. Мне показалось, Брэндан колеблется, не решаясь отказать ему немедленно.

– Посмотрим, – наконец произнес он и вышел из комнаты. Я последовала за ним в холл и снова попросила его:

– Будьте утром с ним помягче. Он переживает ужасное время. Брэндан покачал головой.

– Бесполезно мириться с этим, Меган. Тем более что вы уходите. Я дал мальчику все возможности, но мы не в силах справиться с этим. Его нужно поместить туда, где он не сможет никому причинить зла.

Это было слишком, и я запротестовала:

– Так отдайте его мне. Позвольте мне увезти его и заботиться о нем. Если у него будет другая жизнь в других обстоятельствах, где никто не будет знать о нем ничего, где не происходили такие ужасные события, он исправится. Он уже стал лучше. Я знаю, что это так!

Минуту Брэндан холодно смотрел на меня. Затем он заговорил, но ни капли доброты не слышалось в его голосе:

– Вы все время думаете только о мальчике. Неужели справедливо, если эта бешеная сила будет направлена на тех, кто не будет даже ожидать ничего подобного и не сможет защитить себя?

Минуту меня одолевали сомнения, разбуженные его словами. Был ли он прав? Будет ли опасность для других, если мальчик окажется в нормальном обществе? После того что он сделал сегодня ночью, казалось, что Брэндан собирается поступить правильно. И все же я не могла покинуть Джереми и позволить им убрать его из жизни, заперев в одно из этих ужасных заведений.

Я вернулась в комнату, где Джереми все еще лежал поперек кровати, и заставила его лечь под одеяло. Потом я села возле него и поговорила с ним немного. Сейчас он был сравнительно спокоен, как будто все его эмоции вылились со слезами.

– Я думаю, ты уже достаточно взрослый, чтобы понять: то, что произошло с каруселью, было случайностью, это не было задумано, – сказала я. – Случайное происшествие, которое необходимо простить. И ты был не прав, когда пытался отомстить дяде.

Он кивнул с широко раскрытыми глазами.

– Не можешь ли ты мне рассказать об этом? – мягко попросила я.

– Не помню, – произнес он, и в его голосе послышалось отчаяние. – Я ничего не помню об этом. Мисс Меган, я ничего не помню и о том, как застрелил отца. Не помню, как взял у Гарт ножницы и наперсток, совсем не помню. И меня пугает, что я делаю что-то, о чем потом не помню.

Он сел на кровати и обвил руками мою шею.

– Помогите мне не делать этого, мисс Меган! Помогите же мне!

Я вспомнила, как обещала мальчику, что не позволю ему причинить зло ни себе самому, ни мне, и как это утешило его. И я хотела бы дать ему такую же уверенность и на будущее. Но как можно охранять и оберегать его, не зная, что он может сделать в любой момент?

– Я знаю, что ты любишь своего дядю, – продолжала я. – И все же ты попытался сделать ему больно. Ты так усердно работал над ожерельем для Озириса. Как же ты смог уничтожить его голову?

Глаза его были темными от внутренней боли.

– Как я мог? – эхом повторил он. – Как я мог сделать такую ужасную вещь?

И он зло посмотрел на меня.

– Я даже не помню, что выходил из этой комнаты. Я прижала его к себе, утешая, как только могла, и вдруг страшное подозрение зародилось во мне. Не было ли здесь чего-нибудь такого, что я пропустила, не заметив? Чего-нибудь, во что нас заставили верить и что могло быть неправдой? Что если Джереми не был виновен во всех несчастьях, которые приписывали ему? Он достаточно быстро признавался в поступках, которые помнил. Если он не мог вспомнить другие поступки… так совершал ли он их?

Такое подозрение открывало пугающие возможности, и я не решилась даже намекнуть о них мальчику.

– Ты теперь должен заснуть, – настаивала я. – Я посижу возле твоей кровати. Ты в полной безопасности. Никто не сможет причинить тебе зло.

Он закрыл глаза, полностью поверив моим словам, и это доверие потрясло меня. Но моих сил было так мало, чтобы действительно защитить его.

Свеча на бюро оплыла и почти догорела. Я встала и вышла в свою комнату за шалью. Потом вернулась, чтобы еще посидеть у кровати Джереми. Я знала, что все равно не смогу заснуть, даже если бы попыталась.

Что если некоторые из несчастий, которые приписывали Джереми, в действительности были делом рук кого-нибудь из злонамеренных взрослых? Того, кто хотел убрать мальчика, кто ненавидел его и не терпел его присутствия в доме? Если представить дело так, что мальчик казался бы окружающим все более и более неуравновешенным и опасным, то можно было достичь своей цели. Убрать его и меня – в этом, может быть, заключается часть плана?

Размышление над этими подозрениями потрясло меня до глубины души. Кто бы ни был тот, кто хотел обвинить ребенка в том, чего он не делал, подбросить улику, как это и выглядело на самом деле, к порогу невинного ребенка, он был человеком, которым руководила дикая, безграничная злоба. Джереми пошевелился и открыл глаза.

– Мисс Меган, я очень хочу попасть на церемонию открытия дома-мемориала. Она будет скоро, дней через десять. Вы не поговорите с дядей Брэнданом, чтобы он не выбирал это для наказания?

– Почему это посещение так много значит для тебя? – спросила я.

Мгновение казалось, он не знал, что ответить. Затем попытался объяснить:

– Эта церемония будет устроена в память моего отца, и, вполне вероятно, его душа будет где-то там, рядом. Возможно, я это почувствую и тогда смогу сказать ему, что я не хотел этого делать. Я хотел позвать его в той комнате внизу, но думаю, что он действительно покинул ее.

Мне очень хотелось обнять его нежно, с любовью. Но я чувствовала, что будет лучше вести себя, как обычно.

– Я поговорю с твоим дядей, – пообещала я, хотя у меня не было уверенности, что Брэндан теперь захочет выслушивать меня.

Я старалась успокоить Джереми, а он сам настолько устал, что, в конце концов, я добилась своего. Я сидела возле спящего Джереми, и новое решение росло и крепло во мне. Надо изменить все мои планы. Я не могу уйти завтра искать комнату. Я не могу, по всей видимости, покинуть этот дом до тех пор, пока не буду уверена, что Джереми находится в безопасности. Если кто-нибудь использует мальчика для тайных беззаконных целей, я разоблачу этого человека, кто бы он ни был, раз и навсегда.

Глава 24

Проведя оставшиеся часы ночи в кресле у кровати Джереми, к утру я чувствовала себя уставшей и совсем разбитой. Тем не менее, я поймала Брэндана в библиотеке сразу после завтрака и сообщила ему о своем новом решении. Я не осмелилась передать ему мои смутные подозрения, но сказала, что не откажусь от своего места, если только он не отошлет Джереми.

Брэндан в это утро выглядел спокойным, но озабоченным. По нему было видно, что он тоже мало спал в ту ночь. Горничная еще не пришла убирать библиотеку, и разбитые куски каменной головы все еще валялись на полу. Высокая белая корона дала трещину и отвалилась от царственного чела Озириса. Голова змеи – этот царский символ – осталась прикрепленной к отломанному куску, все так же настороженно поднимаясь, будто живя самостоятельной жизнью.

Я постаралась объяснить, что причиной, которая вынудила меня изменить свое решение, было только беспокойство о судьбе Джереми. Это было принято Брэнданом с официальной холодностью. Вопреки всякому разуму меня угнетала мысль, что он стал для меня так недосягаем. Но я сказала себе, что именно в этом состояло мое желание, и разговаривала с ним в такой же беспристрастной манере.

– Я дам вам время, – сказал он, – но не очень много и только потому, что хочу заняться расследованием обстоятельств более тщательно, чем был в состоянии сделать до сих пор. Было бы лучше поместить мальчика в какую-нибудь частную клинику, где ему предоставят хороший уход и лечение. Психиатрическая больница в Блюмингдейле не в моем вкусе. Но, по крайней мере, я чувствую большое облегчение из-за вашего согласия остаться здесь на это время.

Разговор не слишком ободрил меня, но мне теперь придется жить и довольствоваться моментом, пока я не найду ответа на вопросы, которые поставила перед собой.

Я нагнулась, чтобы подобрать плоское ожерелье, которое лежало посреди осколков, и протянула его Брэндану.

– Очень трудно поверить, что Джереми захотел разрушить то, чем так восхищался, – заметила я. – Тем более после того, как он затратил столько труда, чтобы сделать это ожерелье для Озириса.

– Именно так, – согласился Брэндан. – Сам факт лишь подтверждает иррациональность его поступков. Я уважаю ваши чувства по отношению к мальчику, Меган, но ваши эмоции не должны ослеплять вас.

Я не стала защищаться. Ведь я могла и ошибаться. Но все же мне нельзя было отступать, пока я не буду уверена до конца. Уже собираясь уйти, я вспомнила просьбу Джереми и изложила ее:

– Не позволите ли вы мальчику посетить открытие дома-мемориала? Ему так хочется побывать там. Не так уж велика милость разрешить ему это.

Как и раньше, Брэндан, казалось, весь напрягся при одном упоминании о мемориале, явно не одобряя все, что с ним связано.

– Именно этого я никак не могу позволить, – сказал он. – Зачем ему это нужно?

– Вероятно, он рассматривает это как… как наказание себе, – предположила я, не желая говорить правду о признании Джереми. – Почему вы должны наказывать его, запрещая ему побывать там?

Брэндан опустился на колени, чтобы подобрать части разбитой каменной головы.

– Я не наказываю его. Поведение мальчика слишком эмоционально, слишком непредсказуемо. Мы не можем допустить какую-либо сцену или скандал на этой церемонии. Газеты с радостью подхватят любой лакомый кусочек. Они только и ждут этого. И я не желаю, чтобы они ворошили то, что случилось в прошлом именно из-за мальчика.

Я могла понять его, но чувствовала, что для меня важнее последствия такого отказа для Джереми, о чем твердо заявила. Брэндан нашел часть каменного профиля – огромный кусок с частью лба и щеки, большую часть носа и весь рот, почти не пострадавший. Он поднялся с этим куском в руке, и было очень странно видеть каменные губы с их снисходительной улыбкой, не затронутой разрушением.

– Пресс-папье для моего стола, – сказал он с насмешливой гримасой. Затем снова посмотрел на меня. – Вопрос закрыт. Посещение мальчику разрешить нельзя. Если вы не объясните ему сами, то это сделаю я.

– Я постараюсь, чтобы он понял, – сказала я. Казалось, все было кончено между нами, и я уже хотела уйти из комнаты, но он легко положил ладонь на мою руку, и я с болью вспомнила тепло его рук в тот холодный счастливый день, когда мы катались на коньках в Центральном парке. Теперь мне казалось, что это было очень, очень давно.

– Когда вы в последний раз спали спокойно всю ночь, Меган?

Я с трудом изобразила улыбку на своем лице.

– Не в прошедшую ночь. Но я могу немного поспать во время уроков сегодня утром.

Я отшатнулась от его прикосновения, потому что мне не нравилось, что я поддаюсь слабости, которую сама осуждала.

Брэндан заметил, что я замкнулась, как заметил он это в первый же день, когда я пришла в их дом.

– Я дал вам время для Джереми, – сказал он. – Но теперь вы должны дать время мне, Меган. Верьте мне. Я обязательно что-нибудь придумаю. Выход должен быть найден. Вы понимаете, Меган, о чем я говорю? О выходе для нас.

Но уже было ясно, что не существует выхода с честью для нас и без вреда для других. Его слова разбивали мне сердце, и я знала, что мне нельзя оставаться здесь, нельзя слушать его, или я снова окажусь в его объятиях. Я быстро поклонилась так, как следовало гувернантке, и поспешила бы уйти, если бы не неожиданное вмешательство.

В библиотеку вошел Генри с сообщением, что мистеру Рейду принесли телеграмму и посыльный ждет ответа.

Брэндан вскрыл телеграмму и торопливо сказал, обращаясь к Генри:

– Это от моего отца. Он серьезно болен. Как можно быстрее уложите мой чемодан и вызовите экипаж. Я сяду на первый же поезд, на который успею.

Я хотела выразить ему свое сочувствие и спросить, не смогу ли чем-нибудь помочь, но он уже позабыл обо мне, и я незаметно ушла и поднялась по лестнице в классную комнату, где вот-вот должны были начаться уроки.

Мисс Гарт находилась здесь с Селиной, а Эндрю и Джереми сидели за длинным столом, на котором были разложены их книги. Я не видела Эндрю со времени нашей прогулки по площади Вашингтона в день Рождества.

Я сообщила им о телеграмме от отца Брэндана, и мисс Гарт моментально отложила свое вышивание и встала.

– Я должна сообщить мисс Лесли, – сказала она и торопливо покинула комнату.

– Чудо, что старик держится так долго, – промолвил Эндрю. Но его больше интересовало другое, и он, подняв брови, взглянул на меня.

– Гарт дала мне отчет о вашей волнующей ночи, – обратился он ко мне. – Несколько приукрашенный, возможно. Иногда я предпочитаю вашу версию, Меган.

По тому, как Джереми склонился над страницами своей книги, я поняла, что мисс Гарт успела вылить потоки язвительных слов, и он уже ушел в себя, чтобы избежать опасности быть смытым этими потоками.

– Буду счастлива описать события этой ночи, – ответила я. – Но мое описание, возможно, будет отличаться от тех отчетов, которые вы уже получили.

В Джереми вдруг проснулось внимание, и он спросил, взглянув на меня:

 – Вы спросили моего дядю о разрешении присутствовать на открытии мемориала?

Видя его тревогу, я пришла к неожиданному решению.

– Да, спросила, – ответила я. – Но по причинам, не имеющим ничего общего с наказанием, ни ты, ни Седина не сможете присутствовать. Вместо тебя, Джереми, пойду я. Я знаю, что не смогу заменить тебя полностью, но все же я буду там ради тебя. Я вернусь сразу, как только церемония закончится, и расскажу тебе обо всем подробно. А позднее я возьму тебя туда специально, чтобы ты посетил мемориал. Это поможет тебе немного?

Конечно, это его совсем не устраивало. Он был явно разочарован, но вернулся к своим книгам, не сказав больше ни слова.

Эндрю был открыто недоволен моим планом:

– Если Рейд был бы достаточно умен, то он бы вообще отменил это дело. И вам там не место, Меган, как и любому из этого дома. Пусть туда идет один Рейд, и пусть он один послужит мишенью для скандала, если хочет, чтобы скандал разразился снова. Все остальные должны остаться дома.

– Но он не хочет скандала, – возразила я. – И он очень даже против всего этого дела.

– И все же позволяет, чтобы это продолжалось. Даже Гарт обеспокоена тем, что может произойти.

Что может произойти еще, кроме дальнейших неприятностей в газетах, я не знала, да мне не очень-то это было интересно. Поэтому я оставила их заниматься уроками и вернулась в свою комнату, где прилегла отдохнуть.

Я была очень обеспокоена тем, что пока Брэндан будет в Нью-Джерси, я останусь наедине с двумя женщинами, которые меня ненавидят.

Тем не менее, дни текли сравнительно спокойно, и ничего особенного не происходило. От Брэндана пришло известие, что его отец умер. Он собирался вернуться сразу после похорон, чтобы присутствовать на открытии мемориала. Я начала считать дни.

В течение этого периода самочувствие Джереми было не очень хорошим. Уничтожение головы Озириса вновь всколыхнуло в нем страхи по поводу собственных действий. Я хотела бы разубедить его, но я не смела, так как не была полностью уверена в своей правоте. Моя уверенность была достаточно убедительна для меня самой, но у меня не было ни малейшего доказательства, чтобы подтвердить ее. При странной способности Джереми отстраняться от мира, в котором он находился, замыкаться, существовала возможность того, что это все же он уничтожил голову в минуту бешеной злобы против дяди, а затем стер воспоминание об этом инциденте из своей памяти.

Лесли после этого случая все еще была больна, и это лишало меня возможности сделать хоть что-то на пути самостоятельного расследования. В такие дни малейшее происшествие, казалось, могло расстроить ее и уложить в постель. Я только удивлялась, почему она продолжала настаивать на посещении открытия дома-мемориала, посвященного ее первому мужу.

Гарт прямо отказалась сопровождать ее. Даже ради своей любимой Лесли она не хотела присутствовать там. Мое собственное решение поехать туда я решила держать в секрете до дня открытия.

Брэндан приехал накануне этого события, и хотя он был печален по поводу смерти отца, что-то странное появилось в его облике, что не имело отношения к его потере. Что-то подавляемое и сдерживаемое, словно он с трудом сдерживал себя от каких-то действий. Я знала, что он разговаривал с Лесли наедине в течение нескольких часов в день своего возвращения.

В день открытия мемориала я торопливо обошла дом в надежде увидеть Брэндана, чтобы сообщить ему о моем плане. Я нашла его в столовой заканчивающим свой завтрак в полном одиночестве. Он пригласил меня присоединиться к нему, и я неохотно присела к столу. Я знала, что он воспримет мое решение как чистой воды упрямство, и поэтому хотела сообщить ему о своих намерениях как можно быстрее и немногословнее.

Но он не дал мне возможности сразу сказать об этом, и начал вспоминать об отце. Он говорил и о том, каким человеком был его отец, и о его великой семейной гордости, и о том, как он обожал своего младшего сына и как радовался каждый раз, когда слышал о его успехах.

– По крайней мере я постарался сохранить его веру во все это, – сказал Брэндан. – Я никому не позволил уничтожить ее, невзирая на то, какой ценой это досталось мне. И он никогда не узнал жестокой правды о… о том, что произошло на самом деле. В конце жизни он, казалось, примирился со мной и моим присутствием, хотя я никогда не занимался тем делом, о котором он мечтал.

Брэндан замолчал, а я, убедившись, что он не собирается продолжать, сообщила ему то, ради чего пришла.

– Я договорилась с Джереми, – объяснила я.

Брэндан посмотрел на меня со странным вниманием, и я увидела, что его настроение этим утром немного улучшилось. Не услышав от него ни слова, я поспешила изложить ему мой план:

– Так как Джереми не может посетить церемонию, я обещала ему пойти вместо него, а потом, позднее, отвезти его туда, чтобы он смог побывать там. Естественно, я буду там отдельно от семьи. Спокойно пройду и сяду где-нибудь в дальнем конце зала.

– Как хотите, – отозвался он с неожиданным безразличием, и я почувствовала, как он пытается взять себя в руки, чтобы остаться ровным и сдержанным.

Неожиданно он наклонился ко мне через стол:

– Меган, я разговаривал с Лесли. Я сказал ей, чтобы она освободила меня от этого невозможного брака. Для этого достаточно причин, и нет смысла продолжать жить вместе под одной крышей, если мы презираем друг друга.

Я сидела, не шевелясь и ничего не говоря.

– Она приняла это сравнительно спокойно, – продолжал Брэндан. – По крайней мере, она не впала в бешенство и не стала рыдать. Вообще она очень мало говорила – так, несколько слов. Но как она поведет себя после того, как у нее будет время обдумать мое предложение, можно только догадываться. Если ей вздумается, она легко может устроить скандал. Или ничего не будет устраивать. В любом случае я решил покинуть этот дом как можно скорее.

Несмотря на то, что и я входила в его планы, я должна была подумать о Джереми:

– Если вы уйдете, что же будет с мальчиком? Резко поставив чашку с кофе на стол, он произнес:

– Если бы мальчик был нормальным, я бы позаботился о нем с большой радостью. Но он не нормален. В этом нет сомнений. Я могу только обещать, что его поместят в лучшие условия, чем те, в которых он живет под этой крышей.

– Но ведь он там будет как заключенный? – возразила я. – Одним из… обитателей психиатрической клиники?

– А что вы хотите? Если я оставлю его под нежным присмотром матери, он моментально будет помещен в Блюмингдейл. А вас уволят в то самое мгновение, когда я выйду из дома. Я даю вам слово, Меган, что сначала помещу мальчика туда, где он получит хороший уход и лечение, и только потом предприму шаги, чтобы заняться своей собственной свободой.

– А что если вы поступаете с Джереми несправедливо? – спросила я. – Что, если не он совершил ужасный поступок той ночью?

– О чем вы говорите? – Брэндан не верил, и это было слишком очевидно.

Я безнадежно махнула рукой и пояснила:

– У меня нет никаких доказательств. Но он помнит о других поступках, которые он совершил, и совершенно не помнит этот. Я думаю, он сказал бы мне, если бы на самом деле сделал это.

– Чепуха! Мальчик слишком неуравновешен, чтобы помнить свои поступки после того, как он их действительно совершил. Да и кто бы смог сыграть такую шутку? И зачем?

– Лицо, которое жаждет убрать мальчика без малейшего промедления. Лицо, которому удалось – или он думает, что удалось, – доказать, что Джереми слишком опасен, чтобы его можно было оставить в этом доме.

Брэндан сделал резкое движение рукой, задев чашку с кофе и разлив коричневую жидкость на белоснежную скатерть. Я тут же вспомнила такой же быстрый жест, который привел к поломке карусели. Как можно было любить такого раздражительного человека, мгновенно вспыхивающего от гнева? И все же я его любила и поэтому с грустью смотрела на него, пока он звонил, чтобы позвать Генри. Когда дворецкий пришел и начал убирать, я тихонько выскользнула из комнаты. Все было решено, и не оставалось ничего, что мы еще могли бы сказать друг другу.

Я правильно сделала, что заронила в нем зерна сомнения. Пусть Брэндан поразмыслит над ними и, возможно, сможет что-то сделать.

Я пошла наверх переодеться, чтобы потом отправиться на церемонию, но пребывала в состоянии странной неопределенности. Я не могла поверить в то, что Лесли легко отпустит Брэндана, независимо от того, любит она его или нет. Я не смела на это надеяться, даже если он все сказал ей. И какой бы путь я ни избирала, везде передо мной вставал вопрос о Джереми. Даже если Лесли не выносила его вида, она все же была его матерью, и, в конце концов, ей решать его судьбу. Возможно, именно с ней мне и надо поговорить. Может быть, прямо сказав ей, что я выдвину обвинение против нее, если она попытается отдать Джереми в психиатрическую клинику, я смогу убедить ее настолько, что она изменит свое отношение к этому.

Но хотя я рассматривала разные варианты, я не могла остановиться ни на одном из них. Время проходило, и я двигалась вместе с ним, как будто меня несло морским потоком, в котором я пока оставалась бездеятельной, но который неизбежно вышвырнет меня на скалистый и опасный берег.