Текст книги "Велиалит (СИ)"
Автор книги: Филипп Пономаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)
– Или смогу, – сама себе сказала Влада, сжав руки, – я эту кашу заварила, мне теперь ее и употреблять.
* * *
По шоссе бесконечной вереницей тянулись машины. Такого местные посты ГАИ не видывали уже давно – более двух сотен микроавтобусов покидало город абсолютно одновременно. За рейсовыми маршрутами шли легковушки и двухэтажные Икарусы – все жители Николаева внезапно отправились прощаться с летом.
Железнодорожный вокзал переживал пик своего расцвета – билеты на все поезда были раскуплены, все направления переполнены, доходило до того, что в плацкартных вагонах на одно место садились по трое, лишь бы уехать прочь. Херсон, Одесса, Киев, Москва, Петербург, Варшава – с маленькими сумками и огромными баулами, прихватив с собой детей и животных, жители города сотнями исчезали прочь.
К утру город опустел на половину. Последними вон из Николаева исчезла вся верхушка СБУ и мэрии – исключительно в машинах бизнес класса, с сопровождением и мигалками.
А потом появились розы.
Тонкие плети выросли за ночь – крошечные зеленые ростки, нежные и сочные, они тянулись к солнцу, покрываясь шипами и наливаясь кроваво-красными бутонами. Розовые кусты появились по всему периметру города, медленно поднимаясь вверх и ограждая Николаев от окружающего мира.
Радио и телевидение молчали. Никто не заговаривал о странных событиях, внезапном рвение к поездкам, полной халатности городского управления. Жители города на несколько дней погрузились в некий анабиоз, словно привыкая к новому миру, в котором очутились.
В сознании оставались лишь трое – владельцы серебряных клинков. И их происходящее вовсе не радовало.
– Мне уже вправду страшно, – признался Фил, – они все едут и едут, родители вот-вот сорвутся в Москву… и тогда я останусь совсем один.
– Не совсем, – хмыкнул Саша, – а со мной. Нам сделали подписку о невыезде. Ха-ха.
– Мои родители вчера уехали в Воронеж, – произнес Рома, – брат с ними уехал. Забрали даже Марсика и Наташу.
– Ну вот, и животных вывозят… Ребята, давайте что-то делать, – вдруг воскликнул Филипп, – по-моему, уже и так кризис, чего они не работают?, – он помахал своим клинком в воздухе, – может его стукнуть?
– Сломается, – кисло усмехнулся Рома, – без паники, друзья. Мы что-то да придумаем.
– Когда?, – мрачно спросил Саша, – судя по всему, наш враг уже выпустил наружу все силы, которые собирался. И теперь мы просто катимся в пропасть. Навстречу Дьяволу.
– Давайте решать проблемы по мере поступления, – предложил Рома, – мы здесь, мы живы – и, пока что, ничего сверхъестественного не происходит.
– Но скоро произойдет, – заметил Филипп.
– Вот когда произойдет, тогда и поговорим, – Рома встал с места и поправил очки, – а сейчас давайте решать что-то с нашим оружием.
– Приехали, – вздохнул Фил, – с этого мы и начинали.
– Не грузи, – попросил Саша, – Рома?
– Мы должны дождаться каких-то активных действий со стороны соперника, тогда оружие проявит себя, а пока ждем.
– Ого, – протянул Саша, – как-то неопределенно.
– Ничего другого мы не можем, – Рома поглядел на пустынную улицу. – Надо ждать.
Глава 13.
ИЛЛЮЗИИ
Утро было сумрачным и серым. Осень окончательно вступила в свои права, сорвав с деревьев разноцветную листву и устелив ей, словно бархатным ковром, готовящуюся к зимнему сну землю. Красно-желтые узоры на земле резко контрастировали с набухающими повсюду цветами – кроме роз и шиповника, обильно пробивающихся сквозь асфальт, вверх к серому небу тянулись ромашки и васильки, гиацинты, тюльпаны и астры – словно природа сопротивлялась немому зову осени и выпускала наружу все свои силы.
По мрачным серым зданиями вверх ползли плети плюща – абсолютно сухие стебли, а на них ярко-красные и оранжевые цветы; кремовыми оттенками цвел виноград, обильно покрывший палисадники и заборы. На кладбищах вовсю вверх поднимались крошечные мордочки львиного зева и ледяные ирисы. На могилах распускались пушистые кустики ромашек и легкие чашечки тюльпана. Берег реки плотно покрывали янтарные кувшинки и белоснежные лотосы – весь город был усеян цветами, словно искорками пламени на ледяной глыбе.
А кусты роз и шиповника принимали все более и более устрашающие размеры – они выросли почти в человеческий рост и грозились перекрыть все въезды в город. Вялые попытки выкорчевать растения прекратились в день, когда кавалькада машин ринулась прочь из Николаева. Частично вырубленные растения вновь отросли за ночь – и больше их уже никто не трогал.
Улицы пустовали. По центральным проспектам движение полностью остановилось – безразличие и апатия, внезапно наполнившие сердца людей, сражали наповал все и вся. На улице советской, обычно наполненной людьми, нашлось всего четверо, медленно прогуливавшихся вниз, мимо каштанового сквера. Одним из прохожих был Рома, напряженно прислушивавшийся к тишине вымершего Николаева. Еще трое – его друзья, уже знакомые читателю Маша и Сережа Контраст, с ними – новый Машин ухажер, Михаил, высокий парень одного с Ромой возраста. Миша был смуглым черноволосым парнем, метисом со слегка раскосыми, доставшимися в наследство от папы корейца, глазами. Ребята вяло шествовали по дороге – к подобной активности их призвал Рома, не сумевший смириться с тишиной и покоем первых дней после всеобщего отъезда. Магия Вальса Теней почти физически ощущалась в воздухе – правда, кроме Ромы никто не силился заметить что-либо необычное. День, как день, только небо серое, на улицах пустынно – и напрочь лишенные листьев каштаны внезапно расцвели пышными белоснежными свечами.
– Грустно как-то, – произнесла Маша, задумчиво глядя на сквер, – листьев нет, зато цветы…
– Так и надо, – уверено сказал Сережа, – так было всегда.
– Нет, – резко отреагировал Рома, – все не так!
– Правда?, – безразлично переспросил Михаил, с легким недоумением глядя на парня, – а, как по мне, то все замечательно, и погода прекрасная, и цветы кругом…
– Сейчас же не апрель, – пробормотал Рома, беспомощно глядя на друга, – они цветут весной…
Внезапно Рома ощутил покалывание. Сперва парень решил, что это просто иллюзия, но уже через мгновение что-то горячее прикоснулось к его бедру, заставив вздрогнуть. Встрепенувшись, Рома опустил руку к поясу. Там был закреплен внезапно раскалившийся серебряный клинок.
«Он словно что-то почувствовал…»
Рома огляделся по сторонам. Ничего странного, ничего необычного. Почему же ему тоже кажется что, кто-то есть рядом, кто-то несущий угрозу. Магазины, ларьки, банк, двор кинотеатра, тир… Все неизменно, как и все эти годы.
«Приближается »
– Идемте на набережную, – вдруг широко открыла глаза Маша, – там сейчас рейсовый катер ходит. Покатаемся.
– Конечно, милая, – Миша взял девушку под руку, – идем?
– Может быть…, – начал Рома.
– Идем!– решил Сережа, – непременно, нам всем нужно развеяться.
«Оглянись!»
Рома резко остановился. По коже пробежали мурашки – Рома почувствовал присутствие чего-то инородного, чужого. Затаенная опасность была близка, но вот только где – парень никак не мог решиться и повернуть голову. Наконец, сделав усилие над собой, рома обернулся. Пустая улица. Магазины. Вход во двор… Вход во двор!
Даже издалека было видно, как из центра дворика к небу тянется цепочка странных полупрозрачных предметов. Вырываясь из отверстия, скрытого от глаз спортивной площадкой, неведомая материя плыла по воздуху, поблескивая и издавая тонкий звон, словно тысяча хрустальных колокольчиков. Клинок снова вздрогнул, на этот раз став абсолютно холодным.
«Вальс Теней!»
Рома шагнул в сторону двора. Нечто, устремившееся в небо, прекратило свой ход и растворилось в пространстве. Серебро замерло. Ощущение присутствия ослабело.
«Черт, что же это было?»
– Рома!
Парень оглянулся. Ребята, прошедшие уже добрые пол квартала, отчаянно жестикулировали, недоумевая, чего же их друг задерживается. Вздохнув, Рома направился вслед за ними, то и дело оглядываясь в сторону афиш кинотеатра.
* * *
– Итак, вы добрались до финишной прямой, – голос ведущего разъедал мозг, словно кислота, мерзкий и въедливый, он раздражал не только зрителей, но и несчастного участника шоу, буквально вжавшегося в стул, – предпоследний вопрос – и на кону пятьсот тысяч гривен. Вы готовы?
– Да, – слабо проблеял игрок, тряхнув кудрявой головой.
– Напоминаю, что у вас нет права на ошибку и подсказок, – злобно заметил ведущий, – Итак, вопрос.
Валерия широко зевнула, прикрыв рот ладонью. До чего же несносная эта передача с псевдо-интеллектуальной наклонностью. Глупый ведущий, крикливые зрители, дурацкие вопросы… Но почему-то все остальные каналы массово транслировали прямой эфир футбольного матча, перемежающийся с долгосрочными выпусками рекламы. Кабельного у Леры не было, футбол она ненавидела еще больше рекламы – и теперь, в ожидании любимого сериала она просто просиживала время перед телевизором, глядя на мучения некого Валентина Стрекалова, ставшего полуфиналистом денежного ТВ-шоу.
– Внимание, – провозгласил ведущий, – древняя царица Египта, Клеопатра, между пирами и походами большего всего любила поиграть в игру, ставшую в наше время безумно популярной на всех континентах. Как же называлась игра: шашки, гольф, бильярд или пасьянс. Время пошло.
Под глухое тиканье часов, Лера встала с места и направилась на кухню, бросив печальный взгляд на экран телевизора. «… Я думаю, это бильярд», – прошептал игрок. Ведущий блестяще улыбнулся, показав при этом все тридцать два зуба, и изрек приговор «А правильно это или нет, мы узнаем после рекламы».
– Идиотизм, – по слогам произнесла девушка, войдя в кухню. Отыскав в холодильнике пакет с молоком, она налила себе полный стакан, подхватила вазочку с печеньем и направилась обратно к телевизору. Надпив по дороге молоко, Лера на мгновение задержалась у зеркала, осматривая свое отражение.
Ничего так. Большие карие глаза, прямые русые волосы, маленький носик, чувственные губы, аккуратные ушки. Не красавица, но очень и очень милая – так даже лучше. Не простая, а с изюминкой. Лера была уверена в своей особенности, даже периодически шутила, что в ней, как в кексе, есть целый килограмм изюма. Правда, на кондитерское изделие она мало походила – среднего роста, стройная, длинноногая.
– Цем тебя, – сказала Лера отражению и прошла в комнату, где на голубом экране подходило к развязке действие передачи. Ответ оказался правильным – теперь на кону была полная сумма, целый миллион, а такое редко случалось – так что внимание девушки целиком и полностью было приковано к экрану. Одной рукой поднося ко рту печенье, а другой придерживая стакан с молоком, Лера внимательно прислушалась к последнему вопросу.
– Финал, – ведущий сделал театральный жест руками, – Что такое спрятано внутри человека, что разговаривает разными голосами, к которым мы так редко прислушиваемся.
– Душа, – фыркнула Лера, глотая молоко. – Тоже мне, вопрос на миллион.
– Душа, – словно попугай, повторил некто Валентин.
– Мне жаль, – после короткой паузы произнес ведущий, – но вы ошиблись.
По залу прокатился ропот. Игрок заломил руки, замерев на месте, словно жена Лота. Несколько секунд прошли в полной тишине, а потом ведущий известил:
– Правильный ответ – сердце!
– Спорно, – сама себе сказала Лера, – но верно.
– Сердце, – повторил ведущий, с экрана глядя прямо на девушку – ей показалось, что в его голосе прозвучала угроза. Внезапно кадр замер – только черные глаза актера, устремленные на девушку – и тишина. Потом пошли помехи.
– Вот черт, – выругалась Лера, резко вскочив с дивана. Стакан с молоком опрокинулся, белая жирная лужица мгновенно впиталась в ковер. Лера замерла, уперев руки в боки, оглядела свое творение и вздохнула. Теперь придется стирать ковер. Мама, уезжая, оставила ее на хозяйстве – папа всегда занят, а девушка уже достаточно взрослая, чтобы заниматься подобными делами самой.
Когда Валерия вернулась с тряпкой и ведром, телевизор снова работал. Почему-то вместо сериала шла историческая передача о древних культурах. На экране мелькали манускрипты и фрески, безупречный женский голос вещал что-то о Древней Греции. Опустившись на колени, девушка начала застирывать пятно на ковре, то и дело поглядывая на экран.
– … древняя предсказательница погибла, почила в своем храме в Пифии, – ведал голос с экрана, – но перед смертью она оставила запись, словно последнее предсказание. Но когда жрецы прочли его, то не смогли понять смысла – сохранилась всего одна фраза, «мой голос еще зазвучит, но уже в чужом сердце».
– Что они все сегодня, помешались на голосах в сердце?, – Лера щелкнула пультом на другой канал. Но и тут ждал сюрприз – это была медицинская передача, и хирург в окровавленных перчатках отрешенно вещал «Начинаем разрез с грудной клетки, чтобы добраться до сердца…»
В прострации несколько секунд понаблюдав кровавые кадры вскрытия, Лера наконец очнулась, обнаружив, что грязная вода с тряпки падает прямо на стол. Фыркнув, девушка начала новый круг уборки. Телевизор она предусмотрительно выключила.
Закончив драить комнату, Лера вышла на веранду и с удовольствием вдохнула – воздух был наполнен ароматами цветущей сирени.
– Как хорошо, – девушка потянулась и еще раз сладко зевнула, – может пойти вздремнуть часок?
* * *
– Школа работает.
Филипп стоял перед зданием второй гимназии. Каменные стены были увиты плющом и диким виноградом – такого не бывало никогда за все те годы, что мальчик учился. А теперь старинное здание, бывшее несколько десятков лет назад закрытой школой для благородных девиц, а ныне превратившееся в элитное учебное заведение, напоминало выставку экзотических растений. Буйство цветов и листьев, тяжелые грозди спелого винограда – так, словно школа была покинута много лет.
Но она работала. В окнах горел свет, внутри шли уроки – многие учителя не попали под волну эвакуации – и теперь, как ни в чем не бывало, продолжали преподавать, втискивая в ставшие еще более туманными разумы детей новые бесполезные знания. Правда, машин рядом не было – значит все, у кого были собственные колеса, все-таки покинули Николаев. Все, включая директора школы.
– Печально, – сам себе произнес парень, проходя через поросшие мхами железные ворота. Земля была усыпана растоптанными виноградинами и лепестками цветов. Воздух был тяжелым и сладким, словно на кондитерской фабрике. По набухшему тучами серому небу медленно ползли сизые обрывки облаков.
Двор пустовал – то ли уроки физкультуры отменили, то ли все сказались больными. Чувствуя возрастающее напряжение, Филипп вошел в здание. Электронные часы, висевшие над входом в столовую, показывали ровно девять часов утра. Это означало, что звонок уже прозвучал – а Филипп опоздал на первый урок геометрии в этом году.
Быстро взбежав на второй этаж старого здания, парень огляделся. Корридо пустовал. Через два метра находилась высоченная приоткрытая дверь пятнадцатого кабинета, в котором уже шел урок. Медленно, практически на цыпочках, парень направился к кабинету.
Звук голоса классной руководительницы оказался обманом. В большой классной комнате за партами СПАЛИ ученики. Спала и сама учительница, перед ней на столе был установлен магнитофон, из которого и вещал голос, тщательно объяснявший теорему Пифагора, или что-то в этом роде.
– Что происходит?, – Фил беспомощно огляделся. На доске ровным красивым почерком учительницы была выведена надпись «Новая система обучения. Восприятие на слух во сне». – Это кто же такие новшества-то разрешил? Не может быть…
Парень медленно боком вышел из наполненной сонными звуками комнаты – и спиной столкнулся с завучем. Издав короткий удивленный крик, Фил обернулся на свой класс – не проснулся ли кто, а затем встретился взглядом с Валентиной Федоровной. Женщина была создана для того, чтобы стать завучем школы – высоко взбитая прическа, строгий деловой костюм, плотно сжатые губы. И даже ее голос, через мгновение вопросивший о причинах нахождения Филиппа в состоянии бодрствования, полностью соответствовал образу.
– Я не хочу спать, – ляпнул парень первое, что пришло в голову.
– Не хочешь?, – удивленно переспросила дама, неуверенно переступая с ноги на ногу, – но это нововведение…
– Кто это выдумал?, – напрямую спросил Фил.
– Пойди в столовой посиди, – ответила Валентина Петровна, – после перемены присоединяйся к занятиям.
– Кто придумал это?, – повторил Филипп, сделав акцент на последнем слове.
– Министерство, – от чего-то заволновалась женщина, пряча глаза. Одного мгновения было достаточно, чтобы понять, в чем все дело. И от осознания этого глаза у парня расширились от удивления.
– Вы не знаете!
Валентина Федоровна спешно ретировалась в сторону учительской, на ходу продолжая бормотать что-то вроде «министерство же…». Проводив ее глазами, Фил вздохнул. Странности добрались и до школы – этого стоило ожидать. Парень обернулся к зеркалу, вделанному в стену рядом с лестницей и замер, глядя на свое отражение.
Слишком долго он в уме представлял, что все хорошо, что ничего страшного не произойдет – и темные силы минуют его своим действием. А вот теперь, когда мир вокруг становится враждебным, ему ничего не остается, кроме как стать сильнее.
– Нечего здесь делать, – проворчал Фил, направляясь к лестнице. Внезапно его разум, словно молния, пронзило ощущение присутствия. Такое уже было, перед тем, как Филипп столкнулся с подозрительным блондином-колдуном, или демоном – кем бы он ни был. И сейчас в мыслях парня прочно засела занозой тревога.
«Кто-то здесь есть еще»
Оглядевшись, Фил не обнаружил ничего странного – он даже на всякий случай заглянул обратно в свой класс. Здесь ощущение ослабевало, значит, проблема не в классе, а…
Парень обернулся и замер на месте, словно пораженный громом. Лестница, не слишком чистые стены, тусклый свет из окон, зеркало… Зеркало!
Филипп в прострации подошел к стеклянной поверхности. В стеклянной поверхности ничего не происходило, оно по-прежнему хранило в себе облик школьного коридора. Вот только Фил в нем больше не отражался.
– Что такое, – парень провел рукой по стеклу, – почему?
«Я здесь! Почему ты меня не видишь?»
Голос ворвался в голову, словно раскаленный гвоздь, заставив парня шарахнуться в сторону. Едва удержав равновесие, Филипп с ужасом посмотрел на зеркало. Оно с ним разговаривает! Оно живое! Началось!
– Кто здесь, – жалобно произнес парень, глядя на все такое же пустое стекло, – мне страшно, – ответа не последовало. Постояв на месте несколько минут и успокоившись, Фил снова подошел к зеркалу вплотную. Тишина.
– Кто здесь?, – уже окрепшим голосом повторил свой вопрос Фил, вглядываясь в пустоту зазеркалья, – чего молчишь?, – парень дотронулся холодной поверхности.
«Как ты смеешь не повиноваться? Щенок!»
Голос из зеркала хлестнул, словно бич, наполненный дикой животной яростью. Фил вздрогнул, но руки не отвел. Он почувствовал, как что-то холодное пытается пробиться к нему сквозь зеркало, проникнуть в разум… Но что бы, или кто бы это ни был – нечто намного более сильное защищало парня от таких вторжений.
«Пусти! Пусти меня, тварь, пусти, я сожру твой разум!»
Голос перешел в бессмысленное рычание и вой. Фил отошел от зеркала – и ему даже на мгновение показалось, что он видит, как там, за твердым стеклом, корчиться нечто, напоминающее огромный глаз, окруженный ореолом бесконечно движущихся отростков. Неведомое создание колотилось о зеркало, будто бы пыталось пробить его и выйти наружу.
– Демон, – уверенно произнес Филипп, глядя на зеркало, – это точно демон!, – тут парень сам испугался своих слов. Это же выходит, что теперь нельзя смотреться в зеркала? Быть может, не только этот предмет, но и все вокруг теперь представляет опасность? Филиппа прошиб холодный пот. Что же теперь делать? Куда бежать, если кругом только враги – и даже дома он наверняка теперь не сможет чувствовать себя в безопасности.
Сам.
Теперь стало по-настоящему страшно: ведь родители уехали, нет смысла кричать «мама», никто не придет на помощь. Остался только он.
«В этом сила, воин»
Фил ощутил обжигающее тепло в области лопаток. Ойкнув от неожиданности, парень сбросил с плеч рюкзак, где разгорался крошечный источник тепла. Почти не удивляясь, парень обнаружил, что серебряный клинок источает свет – наверняка магическое оружие чувствовало приближение существа извне.
– Расти, – придав голосу крепость, произнес Фил, – Расти!
Но ничего не произошло. Клинок снова погас, а в зеркале вновь отражался Филипп, сидящий на полу с расстегнутым рюкзаком и перепуганными глазами.
– Как же так?, – Фил осмотрел серебро со всех сторон, – почему ты не проснулся?, – клинок молчал, дивный голос, сказавший лишь одну фразу, затих. Постояв на месте несколько минут, Филипп окончательно вспомнил – голос принадлежал старику, подарившему ребятам мечи. Добрый, немного подрагивающий, но очень теплый и доверительный… В отличии от голоса зазеркального демона, напоминавшего хруст стекла под подошвами.
– Ну, я пошел, – зачем-то сказал зеркалу Фил, – счастливо оставаться!
* * *
Рома с грустью смотрел на все отдаляющийся берег. Оставив позади набережную и мост, пароходик направлялся к разливу, там, где река была шире. Рядом стояли абсолютно счастливые Маша и Михаил, непрестанно лобызающиеся на глазах у Сережи, то и дело нервно сплевывавшего в воду. Вместе с ними на катере было еще пятнадцать человек, что в общем-то было удивительно и для нормальных времен; в состоянии же действия Вальса Теней, что озадачивало Рому больше всего, людей на набережной вообще не должно было быть.
– Не втыкай, – благостно произнес Сережа, подходя к Роме, – тебя эти слюнявые тоже напрягают?
– Нет, – Рома вздохнул, – меня волнует совсем другое…
– Смотрите!, – внезапно воскликнула Маша, показывая рукой в сторону, – что это такое?
– Это…, – Рома запнулся. Навстречу им по реке плыл довольно крупный айсберг. Парень зажмурил глаза, но от этого видение не исчезло – ледяная глыба лениво ползла по поверхности воды, покрытая снегом, отблескивающая в лучах полумертвого тусклого солнца.
Людей видение абсолютно не встревожило, скорее приятно удивило – через секунду все, кроме Романа, собрались у бортика, выглядывая на диковинку, предоставленную природой.
Или чем-то еще.
Абсолютно явственно завибрировал клинок. Рома вздрогнул, с ужасом глядя на уже совсем близкие кристальные стены айсберга. Неестественное природное явление было явно делом рук сил высших, нежели понимание людей. И, скорей всего, это были происки тьмы – Рома ощущал чье-то недоброе присутствие всем телом.
– Стойте, поворачивайте, – вскрикнул он, – мы же врежемся!
– Ты дурачок, – добродушно произнесла Маша, не отрывая глаз от айсберга, – это же так красиво…
Через мгновение катер оказался вплотную к ледяной скале. На палубу посыпались сосульки и снег. Рома в панике замер на месте, ожидая толчка, удара, криков… Но ничего не произошло. Все присутствующие на палубе радостно визжали, глядя на полупрозрачные стены, внезапно окружившие их – пароход проплывал СКВОЗЬ айсберг.
«Иллюзия»
Рома, тяжело дыша, дождался момента, когда внутренности айсберга наконец-то извергли судно на чистый воздух – и согнулся пополам. «Неужели пронесло?»
– Волнуетесь, молодой человек?
– Простите, – Рома поднял глаза. Перед ним стоял мужчина лет пятидесяти, одетый в капитанскую форму, – что?
– Я же говорил, что мое судно непотопляемое!, – удовлетворенным голосом продолжил мужчина, не обратив внимания на вопрос, – что нам какой-то айсберг, не так ли, юнга?
– Чего?, – возмутился Рома, – вы кто вообще?
– Капитан лайнера, на которым вы плывете, молодой человек, – сухо бросил мужчина, отходя от Ромы, – нет, вы слышали, какая дерзость.
С замиранием сердца Рома посмотрел вниз – и обомлел. За те несколько секунд, пока он отвлекся на странного мужчину в форме, все вокруг изменилось – палуба увеличилась до таких размеров, что перестали быть видны края, высота над уровнем воды теперь исчислялась в десятках метров…
– Что это?, – Рома с ужасом схватился за поручень, словно боясь провалиться сквозь призрачное судно, – Где я?
– Как хорошо, что мы выбрали такой путь, милая, – послышался разговор. Мимо окончательно обалдевшего Ромы степенно прошествовали дама с кавалером, словно сошедшие со старинной картины. Она – в желтом пышном платье с обнаженными плечами, он – в мундире, при орденах.
– Да, дорогой супруг, – отвечала спутница своему кавалеру, отдаляясь от Ромы, – «Титаник» прекрасен.
– Нет…, – пробормотал Рома, схватившись за ворот рубашки. Воздуха резко стало очень мало, сердце билось с такой скоростью, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. – Этого не может быть! То, что я вижу – лишь мое воображение…
– Рома!
В реальность парня вернула Маша, внезапно повисшая у него на руке. Как ни странно, но иллюзия не рассыпалась, от чего Роме стало жарко.
– Что ты застыл? Идем к нам!, – девушку абсолютно не взволновали ни метаморфозы, произошедшие с катером, не внезапно появившиеся толпы людей, не исчезнувшие напрочь берега родного Николаева. Теперь новоиспеченный лайнер омывали темные воды океана.
– Господин, дама ведь просит, – так же весело пропела, появляясь неизвестно от куда другая девушка, одетая в синее платье коктейль, – что же вы, сударь?
– Да кто вы все такие, – Рома отдернул руку, – вы себе вообще даете отчет в том, что происходит? Где вы находитесь?
– Это круизный лайнер «Титаник», самый большой корабль на свете, – гордо произнесла девица, подбоченясь, – мы плывем из…
– О Боже, – Рома задрожал, – «Титаник» погиб больше сотни лет назад! Вы все тут – мертвые!
От его слов призрачный лайнер дрогнул. Так же внезапно, как и появление «Титаника», произошло его скоростное старение. Палубу покрыла сеть трещин со вплетенными в них водорослями и мхами, часть досок мгновенно растворилась в воздухе – вслед за ними отправилась и добрая половина одной из труб, короной растущих посередине корабля.
– Как же?, – Рома застыл от ужаса, – что делать?
Кошмарные перемены произошли и с людьми. За секунду, словно во вспышке, половина из них обратилась прахом, другие же, утратив краски жизни, угрюмо рычащей толпой бродила по палубе. Одно из существ прошло мимо парня – полуразложившийся труп в обрывках одежды. Седые космы переплетены с водорослями, одежды покрыты ракушками, сквозь прозрачную кожу торчат обломки костей.
Одной секунды хватило парню, чтобы взобраться на поручень, безумными глазами глядя на толпу живых мертвецов. Все еще не решаясь сделать шаг, он взглянул на клокочущие воды океана, затем на толпы мертвецов, вальяжно двигавшихся взад-вперед, словно кружащихся в танце.
– Этого всего на самом деле нет, – прошептал Рома и закрыл глаза. Он уже решился прыгнуть, как вдруг яркой вспышкой света его отбросило назад. Клинок, прикрепленный к поясу, издал долгий протяжный звон, словно колокол. На это звук среагировали все – живые и мертвые, даже призрачный лайнер вздрогнул – и ответил серебру долгим протяжным хрустом ломающихся стен. Сжав клинок в руках, Рома закрыл глаза.
А когда он их открыл – видение исчезло. Не было, ни сотен людей, ни огромного лайнера, ни толпы – все исчезло прочь. И только по небу неслась вереница мыльных пузырей, вылетевших из-под катера.
