Текст книги "Юлий Цезарь"

Автор книги: Филипп Фриман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Гельветам не слишком хотелось сражаться с противником, обосновавшимся на холме, но они настолько превосходили римлян числом, что не сомневались в своей победе. Однако, к их удивлению, они увидали, что римляне движутся им навстречу, спускаясь с возвышенности. Когда до гельветов оставалось несколько ярдов, римляне с высоты метнули в них копья. Несколько гельветов упали, но большинство копий застряло в деревянных щитах. Римляне повторили удар. Копья застревали в щитах, а когда острие загибалось, то их нельзя было вытянуть, и многие гельветы, лишившись свободы маневра, побросали свои щиты, оставив тело незащищенным, что в ближайшем бою дало римлянам весомое преимущество.

Под натиском римлян гельветы начали отходить, отступая к находившемуся позади них другому холму. Римляне выиграли первую часть сражения, а затем их наступление замедлилось, ибо теперь им приходилось двигаться в гору. Затем положение римлян осложнилось еще больше: по их правому флангу внезапно ударили бойи и другие находившиеся в резерве союзники отступавших гельветов. Однако римляне не дрогнули и успешно повели бой на два фронта. В конце концов после долгого боя римляне прорвали оборону гельветов и овладели их лагерем. Римляне взяли в плен сына и нескольких дочерей Оргеторига, но половина армии гельветов сумела уйти, направившись на север к лингонам, надеясь найти пристанище у этого племени. Цезарь не стал их преследовать: римлянам предстояло похоронить погибших в бою и оказать помощь раненым, и потому он временно ограничился тем, что послал к лингонам гонцов с письменным повелением не оказывать гельветам никакой помощи, пригрозив, что тех, кто окажет им помощь, он будет рассматривать как врагов наравне с гельветами. Через три дня римляне возобновили преследование противника.

Гельветы наконец поняли, что им римлян не одолеть, и отправили к Цезарю делегацию просить мира. Встретившись с ним, гельветы упали к его ногам, взывая о милосердии и рассказывая о том, что у них кончилось продовольствие. Цезарь пошел им навстречу, сказав, что прекратит боевые действия и наделит гельветов продовольствием и зерном, если они вернутся на свои исконные земли и станут защищать Галлию от вторжения германских племен. Цезарь также потребовал у гельветов немедля сложить оружие и оставить ему заложников, удостоверив тем самым свою готовность вести в дальнейшем мирную жизнь. Гельветы приняли ультиматум и вернулись в свой лагерь. Однако ночью около шести тысяч гельветов тайно ушли из лагеря и направились к Рейну искать прибежище у германцев, опасаясь, что если они сложат оружие, римляне их немедленно перебьют. Однако римлянам удалось перехватить беглецов. К одним и тем же повинным людям Цезарь не проявлял милосердия дважды и приказал с пленными беглецами поступать как с врагами.

Среди трофеев, захваченных во вражеском лагере, оказались таблички, написанные греческими буквами. Друидам запрещалось записывать свои жреческие секреты, но простые галлы, употребляя этрусский, римский или греческий алфавит, широко использовали письмо для самых различных целей: от бытовых записей, заклинаний и любовных посланий до эпитафий. Особое внимание Цезаря привлекли таблички с переписью гельветов и их союзников, снявшихся со своих мест и отправившихся в поход. Таких оказалось более трехсот тысяч, включая детей, стариков и женщин. Цезарь приказал произвести новую перепись – домой, к Женевскому озеру, возвращалась лишь треть.

Цезарь одержал первую большую победу над неприятелем и мог сообщить сенату, что Северной Италии и Провинции гельветы больше не угрожают. По традиции, пленные, захваченные в бою, доставались одержавшему победу военачальнику, и Цезарь мог выручить немалые деньги, продав их работорговцам, сопровождавшим в походе армию. Но не одни римляне были довольны разгромом гельветов. Цезарь пишет, что после того как гельветы признали свое поражение, у него в лагере собрались представители большинства галльских племен, которые выразили ему свою благодарность за победу над безжалостными гельветами, жившими на своих землях в полном благополучии и покинувшими их со злодейской целью подчинить всю Галлию своей власти, а затем из множества доставшихся им земель выбрать себе для жительства самую плодородную, а все остальные галльские племена сделать своими данниками. В то же время вожди галльских племен считали, что Рим не заинтересован в захвате земель севернее Провинции, а римские войска вошли в Галлию лишь для того, чтобы покарать алчных гельветов, после чего они вернутся в свои лагеря.

Придя к убеждению, что римляне не стремятся к завоеванию их земель, собравшиеся в лагере Цезаря вожди галльских племен попросили у него дозволения поговорить об общем положении в Галлии. Поклявшись кельтским богам, что не разгласят содержание разговора, они поручили говорить от их имени эдую Дивитиаку. Он рассказал Цезарю, что два галльских племени, секваны и арверны, договорились с германцами установить власть над всей Галлией и попросили Ариовиста, вождя германцев, вторгнуться в земли эдуев и их союзников. Воспользовавшись этим потворством, примерно пятнадцать тысяч германцев перешли Рейн, но когда этим грубым варварам полюбились галльские земли, их число значительно увеличилось и теперь превышает сто тысяч. Ариовист принудил многие галльские племена предоставить ему заложников, которых он обещал предать лютой смерти в случае возмущения галлов. Теперь ежегодно в галльские земли переселяются все новые и новые варвары, и вскоре германцы могут занять всю Галлию. Многие галльские племена уже подумывают о том, чтобы последовать примеру гельветов и попытаться переселиться в Западную Европу, но это приведет к нестабильности в регионе, ведь поток беженцев может хлынуть и в римские земли. Сложившимся положением недовольны даже секваны, инициировавшие вторжение варваров. Единственная надежда на римлян, которым по силам изгнать германцев.

Выслушав Дивитиака, Цезарь задумался и решил, что ситуация крайне благоприятна. К нему, как к представителю Рима, обратились за помощью вожди не одного галльского племени, что случалось и раньше, а целого ряда галльских племен, что открывает перед ним превосходную перспективу. Теперь он сможет осуществить мечту своей жизни.

После беседы с вождями галльских племен Цезарь отправил в Рим донесение, в котором обосновал насущную надобность борьбы с германцами в Галлии, подчеркнув, что при рассмотрении вопроса об интервенции не стоит принимать во внимание то обстоятельство, что галльские земли, занятые германцами, находятся вдалеке от римских границ. Далее Цезарь назвал три причины, понуждающие начать военные действия против германских варваров. Во-первых, римлян о помощи попросили галльские племена, включая эдуев, давних союзников Римского государства. Во-вторых, германцы заполучили силой заложников из дружественных Риму галльских племен, жизни которых угрожает нешуточная опасность, что при величии Рима является позором для государства. Наконец, в-третьих – и что самое главное, – на галльские земли переселились около ста тысяч германцев, и недалек час, когда эти варвары – по примеру тевтонов и кимбров – начнут угрожать Провинции и даже Италии. Если германцам не помешать, они в скором времени могут оказаться у ворот Рима.

В своем донесении Цезарь благоразумно не коснулся того, что в его консульство вождь германцев Ариовист получил титул царя и друга Римского государства. Конечно, в этом послании Цезарь преследовал личные интересы, но в то же время он был абсолютно прав, говоря о германской угрозе Риму. Германские племена не раз вторгались в сопредельные земли, устремляясь на юг. Превосходя противника в численности и в военном искусстве, они изгнали кельтов из Южной Германии и теперь угрожали Галлии. Если бы они вознамерились вторгнуться в Северную Италию, им бы даже Альпы не стали помехой. Но если бы Цезарь сумел остановить их у Рейна, то Рим смог бы долгие годы чувствовать себя в безопасности.

Германские племена, населявшие Северную Европу, представляли для римлян загадку. Если не считать краткие сведения, которые время от времени предоставляли купцы и путешественники, первое описание германских племен дал Цезарь. Как и галлы, германцы не считали себя единым народом и жили отдельными племенами, нередко враждовавшими между собой. Германцы мало уделяли внимания земледелию, а больше промышляли охотой. Они были храбрыми свирепыми воинами, не употреблявшими вина, которое делает человека неспособным выносить трудности и лишения. Германцы с детства закаляли себя, купаясь в холодных реках. Они были замечательными наездниками, и, по их понятиям, не было ничего позорнее и трусливее, чем пользоваться седлом. Тех, кто предавал свой народ или выказывал трусость на поле боя, казнили по решению племенного совета – вешали на дереве или топили в болоте.

Германские племена возглавляли вожди, но реальная власть принадлежала военачальникам, таким как Ариовист, которые делились добычей с воинами. Германцы поклонялись многим богам и веровали в гадания, прерогативу жриц. Жрица брала ветку, срубленную с плодового дерева, очищала ее от коры, нарезала на плашки, наносила на них особые знаки и кидала затем на белоснежную ткань. После этого жрица трижды вынимала по одной плашке и толковала грядущее в соответствии с нанесенными на них знаками. Если гадание сулило удачу, германцы занимались намеченным предприятием, а если предсказание оказывалось плохим, то предприятие – и даже сражение – непременно откладывали.

Прежде чем начать военные действия против германских племен, Цезарь решил поговорить с Ариовистом и письменно предложил ему встретиться в каком-либо месте, одинаково удаленном от них обоих. Однако Ариовист ответил в послании, что если Цезарь хочет с ним встретиться, то он должен приехать в лагерь германцев. Ариовист также надменно добавил, что Цезарю не должно быть дела до той части галльских земель, которую германцы завоевали. Возмущенный ответом Ариовиста, Цезарь потребовал от него прекратить переселение германцев за Рейн, вернуть галлам заложников и впредь не воевать с галльскими племенами. Цезарь добавил, что в случае невыполнения этого ультиматума римляне будут вынуждены защитить интересы галлов силой оружия. Ариовист выполнить требования Цезаря категорически отказался. В своем очередном послании он заметил, что римляне, завоевав какую-либо новую землю, распоряжаются ею не по чужому наказу, а по своему усмотрению, и потому не имеют права вмешиваться в чужие дела. Дело Цезаря – управлять римской Провинцией, а если же он выступит в защиту покоренных германцами галльских племен, то он тогда убедится, что значит храбрость непобедимых германцев, и получит жестокий урок.

Когда Цезарь получил этот ответ, ему сообщили, что германское племя гарудов опустошает земли эдуев и треверов (еще одного галльского племени), а, кроме того, большое число германцев подошло к восточному берегу Рейна с намерением переправиться через реку. Второе сообщение особенно встревожило Цезаря: если новый поток германцев пополнит ряды противника, то справиться с войсками Ариовиста станет нелегким делом. Придя к этой мысли, Цезарь со всей поспешностью обеспечил свою армию продовольствием и двинулся к галльскому городу-крепости Весонтиону (современному Безонсону), лежавшему на половине пути до ставки Ариовиста. Весонтион считали богатым городом, а при сложившихся обстоятельствах он имел важное стратегическое значение, и Цезарь не без основания опасался, что Ариовист захватит город раньше его. Поэтому Цезарь двинулся к Весонтиону ускоренным маршем и, заняв город, поставил в нем гарнизон.

Из Весонтиона Цезарь двинулся дальше к Рейну, навстречу Ариовисту. Дорога пролегала через густые леса, куда солнце почти что не проникало. У походных костров разговоры вертелись вокруг германцев. Те немногие, которым случалось их видеть, с ужасом рассказывали о том, что германцы – высоченные люди, закаленные в боях варвары изумительной храбрости, да еще и настолько свирепые, что их взгляд невозможно выдержать. Наслушавшись этих рассказов, молодые люди из знатных римских семей, которых Цезарь взял с собой, стали просить у него дозволения уехать домой по неотложным делам. Вскоре и простые солдаты поддались страху, а за ними – даже центурионы и начальники конницы. Те, которые не хотели казаться трусливыми, говорили, что они опасаются не германцев, а труднопроходимых лесов, отделяющих римлян от неприятеля, а также сбоев в поступлении провианта. Среди солдат пошел даже ропот: не двигаться дальше, несмотря на приказ.

Цезарь оценил обстановку в армии как взрывоопасную. Если он потеряет контроль над войском, его карьера как полководца закончится, и оптиматы не упустят возможности поднять его на смех. Поразмышляв, Цезарь созвал военный совет, вызвав к себе только центурионов, составлявших костяк римской армии. Центурионы определяли порядок в лагере и на марше, а в бою – что самое главное – неизменно находились в первых рядах. Цезарь знал, что если он сумеет укрепить боевой дух командиров центурий, то и все войско воспрянет духом.

Открыв военный совет, Цезарь прежде всего сказал, что не дело солдат спрашивать и раздумывать, с какой целью и куда их ведут, а их дело – повиноваться и выполнять приказы своего полководца. Он напомнил центурионам, что они римские воины, солдаты величайшей армии в мире. Далее он сказал, что Ариовист, ранее усердно домогавшийся дружбы с Римом, как только удостоверится в справедливости предъявляемых ему требований, скорее всего, обуздает свои амбиции и пойдет на существенные уступки. Но даже если он начнет военные действия, с какой стати его бояться? Римлянам уже приходилось сражаться с германцами, и Марий в свое время разбил даже большую германскую армию. Далее Цезарь напомнил, что они и сами недавно наголову разбили гельветов, а гельветы не раз брали верх над германцами. Согласившись с тем, что германцы в конце концов одолели галлов, Цезарь растолковал, что они одержали победу над утомленным долгой войной противником, да и победили не столько храбростью, сколько хитрым расчетом. С римлянами германцам не справиться. В заключение Цезарь сказал, что он принял решение сняться с лагеря в ближайшую ночь и отправиться дальше навстречу Ариовисту. Те, в ком трусость сильнее чувства чести и долга, могут за ним не следовать. Цезарь добавил, что в крайнем случае он выступит с одним Десятым легионом, в храбрости которого нисколько не сомневается, и даже такими малыми силами одолеет германцев. Десятому легиону Цезарь особенно доверял.

Центурионы довели слова Цезаря до солдат, и настроение в войске коренным образом изменилось. Все, как один, принялись уверять, что их колебания были неправильно истолкованы и что сами они в действительности безраздельно доверяют своему полководцу. Приняв это нехитрое оправдание, Цезарь посчитал инцидент исчерпанным. В ту же ночь римляне снялись с лагеря и всем войском двинулись дальше. Все же Цезарь, чтобы избежать повторения неуместного волнения в войске, теперь повел армию не по лесу, а по открытой, не вызывающей страха местности, хотя этим и удлинил путь на пятьдесят миль.

На седьмой день пути римляне оказались невдалеке от расположения войск германцев. На этот раз Ариовист сам предложил Цезарю встретиться, но через своих посланцев оговорил обязательное условие: оба должны явиться на встречу только в сопровождении конницы, а если Цезарь возьмет с собой пехотинцев, то переговоры не состоятся. Требование Ариовиста было понятно, он знал, что в римской коннице служат галлы, а они не станут ложиться костьми за римского полководца. Цезарь не хотел сорвать встречу и вместе с тем не решался доверить свою жизнь галльской коннице, поэтому он посадил на лошадей галлов солдат Десятого легиона, чтобы иметь при себе самую преданную охрану.

Место встречи находилось на открытой равнине, почти на одинаковом расстоянии от лагерей германцев и римлян. Ариовист, прежде чем встретиться с Цезарем, через своих посланцев потребовал, чтобы они оба беседовали верхом и чтобы каждый взял с собой на переговоры не более десяти человек. Когда переговоры наконец начались, Цезарь повторил свои требования, ранее предъявленные Ариовисту в послании: прекратить переселение германцев за Рейн, вернуть галлам заложников и впредь не воевать с галльскими племенами. Ариовист высокомерно ответил, что он действует по законам войны и в той части Галлии, которую захватил, продолжит политику, сообразную его собственным планам и устремлениям, а если Цезарь станет ему препятствовать, то вопрос разрешится на поле боя. Ариовист с усмешкой добавил, что ему доподлинно известно о том, что римские оптиматы не станут расстраиваться, если армия Цезаря будет побеждена, а он сам погибнет в бою.

Если Ариовист своим неожиданным сообщением хотел смутить Цезаря, то ему это не удалось. Цезарь продолжал настаивать на выполнении своих требований, если германцы хотят остаться на галльской земле. В это время с края долины, где расположилась римская конница, сопровождавшая Цезаря, прискакал посыльный и доложил, что германцы то и дело бросают в римлян камни и копья. Цезарь отдал приказ не отвечать на провокацию неприятеля, после чего прервал переговоры с Ариовистом и вернулся в свой лагерь.

Два дня спустя Ариовист письменно предложил Цезарю встретиться еще раз или прислать в лагерь германцев для продолжения незавершенных переговоров своих доверенных лиц. Посчитав целесообразным продолжить переговоры, Цезарь направил к Ариовисту двух человек, поручив им отстаивать предъявленные противнику требования и узнать, что нового надумал Ариовист. Однако как только посланцы Цезаря прибыли во вражеский лагерь, Ариовист объявил их лазутчиками и приказал заковать.

Враждебные действия неприятеля приняли очевидный характер, и Цезарь удивлялся тому, что Ариовист, несмотря на то, что германцы значительно превосходят числом римскую армию, не отваживается на большое решительное сражение.

К тому времени германцы разбили свой лагерь в двух милях западнее расположения римлян и угрожали перерезать пути подвоза римлянам продовольствия, поставлявшегося галльскими племенами. Армия Цезаря оказалась между войском германцев и Рейном, занимая незавидное положение, которым бы Цезарь непременно воспользовался, будь он на месте Ариовиста. Однако Цезарь не боялся противника и ежедневно в течение пяти дней выводил из лагеря свою армию, чтобы дать Ариовисту сражение, но германцы завязывали только конные стычки. Нерешительность противника была непонятна.

На шестой день Цезарь решил обойти позиции неприятеля и разбить у него в тылу вспомогательный лагерь во избежание срыва поставок продуктов питания. Приняв такое решение, Цезарь двинулся к месту нового лагеря в боевом порядке тремя линиями. Как только римляне дошли до нужного места, их атаковала германская конница, но Цезарь не изменил своего намерения и приказал первой и второй линиям отражать атаки противника, а третьей – возводить лагерь. Построив вспомогательный лагерь, Цезарь оставил в нем два легиона, а остальные четыре отвел назад в главный лагерь. Операция, осуществленная Цезарем, принесла ему несомненную выгоду: германцы оказались между вражескими лагерями.

На следующий день германцы двинули часть своих сил на штурм нового лагеря, но все их атаки были отбиты, и после захода солнца Ариовист отвел свои войска назад в лагерь. Наконец Цезарь узнал, почему неприятель уклоняется от решительного сражения. По словам захваченных в бою пленных, по существующему у германцев обычаю, жрицы перед крупным сражением определяют гаданием, выгодно его дать или нет; и вот теперь жрицы определили, что германцам не суждено победить, если они дадут решительное сражение до новолуния. Выслушав это объяснение, Цезарь решил незамедлительно воспользоваться полученной информацией.

На следующий день он оставил достаточное прикрытие обоих своих лагерей, а все остальное войско построил в три линии и вплотную подошел к позициям неприятеля, намереваясь заставить германцев наконец принять бой, невзирая на плохое предвестие, распознанное их жрицами. Ариовист вывел свое войско из лагеря, но, вероятно, каждый германец испытывал немалое беспокойство, зная, что ему предстоит сражаться вопреки воле богов.

Трудно сказать, какие чувства обуревали германцев, но они бросились на противника так стремительно, что римляне не успели пустить в ход свои копья. И все-таки римляне их отбросили, обнажили мечи и повели рукопашный бой. Но вскоре германцы по своему обыкновению выстроились фалангой и, прикрываясь щитами, стали теснить противника. Однако среди римлян нашлись смельчаки, которые стали бросаться на германское построение, оттягивать руками щиты и наносить удары по противнику сверху. Бой шел с переменным успехом, но в это время молодой Публий Красс (сын товарища Цезаря по триумвирату) двинул в бой резервную линию и начал теснить германцев.

В конце концов германцы были разбиты и стали беспорядочно отступать к Рейну. Некоторым германцам, включая Ариовиста, удалось переправиться на другой берег реки, но большинство погибли под ударами римских конников или утонули, не в силах добраться до противоположного берега. Во время бегства погибли обе жены и одна из дочерей германского предводителя. Во главе конницы отступавших германцев преследовал Цезарь. На пути к Рейну он неожиданно увидал одного из своих посланцев (задержанного в лагере неприятеля), которого его сторожа тащили во время бегства на трех цепях. Эта встреча и освобождение пленника доставили Цезарю не меньшее удовольствие, чем одержанная победа. Освобожденный римлянин рассказал, что германцы собирались сжечь его на костре, но его от смерти спасло гадание, трижды повелевшее отложить казнь на более благоприятное время.

Когда известие о разгроме войска Ариовиста проникло за Рейн, германцы, жившие вдоль его восточного берега и давно питавшие ненависть к этому кичливому и самонадеянному вождю, стали добивать его воинов, уцелевших в сражении с римлянами.

Таким образом, Цезарь за одно лето одержал две блистательные победы, взяв верх над гельветами и германцами. Это было замечательным достижением, небывалым в римской истории, а для Цезаря – лишь началом свершения его грандиозных планов.

Галлы, союзники Цезаря, проникнувшись к нему благодарностью за спасение от нашествия чужеземцев, вознамерились проводить его армию до Провинции, оказывая ей всяческую поддержку, но Цезарь, к их удивлению, повел войско на зимние квартиры к секванам. Наконец галлы осознали невероятное: римский лагерь в глубине их территории мог служить лишь одному назначению – дальнейшему продвижению римлян в глубь Галлии.