Текст книги "Юлий Цезарь"
Автор книги: Филипп Фриман
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
В декабре 47 года Цезарь наконец отправился в Африку, взяв с собой на первых порах всего лишь один только что набранный легион и несколько сотен конников. С этим войском он сделал остановку в Сицилии, в приморском городе Лилибее (современной Марсале). Солдаты ужасались предстоявшему переходу в Африку по бурному в зимнее время Средиземному морю. Чтобы успокоить солдат, Цезарь решил принести жертву богам, но случилось так, что жертвенное животное убежало из-под ножа, что солдаты расценили как зловещее предзнаменование. Но никакие суеверия и гадания не могли вынудить Цезаря оставить или отложить предприятие, и он распорядился раскинуть свою палатку на морском берегу, а солдатам повелел быть готовым к отплытию.
И все же Цезарю приходилось считаться с суевериями солдат. В Африке одним из военачальников помпеянцев был Сципион, и среди солдат ходил слух, что, согласно пророчеству, роду Сципионов суждено неизменно брать верх над своими врагами в Африке, недаром Сципион Африканский одолел непобедимого Ганнибала на его территории. Узнав об этом, Цезарь, видно, желая истолковать пророчество в свою пользу и умерить страхи солдат, решил ставить в бою в первых рядах своей армии своего Сципиона – Сципиона Салютиона, представителя той же знаменитой фамилии, но во всех других отношениях человека ничтожного.
Цезаря держала на Сицилии непогода: в море бушевал шторм. Но, несмотря на непогоду, к Цезарю подошло подкрепление из Италии в составе нескольких легионов. Наконец он не выдержал и приказал солдатам садиться на корабли. Капитаны судов спросили его, к какому пункту идти, но Цезарь не знал, какие гавани в Африке не заняты неприятелем, и потому приказал просто идти к африканскому берегу, надеясь, что на месте определит, где высадиться на берег.
Шторм раскидал корабли по морю, и когда Цезарь бросил якорь у Гадрумета (города в современном Тунисе), то к нему присоединились только несколько кораблей с лишь одним легионом и небольшим числом конников. Сходя с корабля на берег, Цезарь неожиданно оступился и прилюдно упал, что могли счесть зловещим предвестием, но он сумел обернуть свою неуклюжесть себе на пользу, воскликнув: «Ты в моих руках, Африка!», чем, несомненно, поднял дух у солдат.
Цезарь разбил свой лагерь вблизи Гадрумета, где стоял гарнизон неприятеля под командованием Гая Консидия. Цезарь объехал город и, к своему неудовольствию, убедился, что он представляет собой хорошо укрепленную крепость. Тогда Цезарь решил вступить в переговоры с Консидием в расчете на то, что тот сдастся без боя. Изложив в письме это дерзкое предложение, он послал к Консидию пленного. Когда этот пленный прибыл в стан неприятеля, Консидий спросил у него: «От кого письмо?» Тот ответил: «От императора Цезаря». Тогда Консидий высокомерно сказал: «В настоящее время у римлян только один император – Сципион», после чего приказал нарочного убить.
Посчитав нецелесообразным осаждать Гадрумет, Цезарь свернул свой лагерь и направился к Лептис Магне, другому приморскому городу, где надеялся дождаться остальных своих кораблей с солдатами на борту. На марше римлян внезапно атаковали нумидийские конники царя Юбы, но римляне сумели отбить атаку, и нумидийцам пришлось отступить, понеся большие потери.
Конники царя Юбы атаковали войско Цезаря и в дальнейшем. Они неожиданно появлялись, как призраки, наносили удар и растворялись в пустыне. Однажды ночью, когда небольшой отряд римлян отдыхал у костра и глазел на невесть откуда взявшегося ливийца, который развлекал солдат пляской, подыгрывая себе на флейте, на отряд напали нумидийские всадники, и только подошедшее подкрепление во главе с Цезарем спасло отряд от разгрома.
Вскоре в Лептис Магну наконец пришли отставшие корабли, пополнив пешие и конные силы Цезаря. Но у него стало не хватать продуктов питания. Тогда он отправил за продовольствием несколько кораблей на Сицилию и Сардинию. Тем временем солдат Цезаря одолевали вопросы. Каковы планы Цезаря? Что они будут есть? Разве им справиться с огромной армией неприятеля? И только Цезарь излучал спокойствие и уверенность в своих силах, что придавало солдатам уравновешенность и надежду, что знания и ум их полководца помогут им преодолеть все трудности и невзгоды.
Рассудив, что посланные за продовольствием корабли вернутся не скоро, Цезарь сам с несколькими когортами отправился по крестьянским дворам, надеясь пополнить свои продовольственные запасы. Когда Цезарь отошел от лагеря на несколько миль, его разведчики ему доложили, что впереди неприятель. Вскоре Цезарь увидел большое облако пыли, которое стремительно приближалось. То были нумидийские всадники, да еще в огромном числе. Отступать было бессмысленно, и Цезарь приказал приготовиться к бою.
Нумидийской конницей командовал Лабиен, самый талантливый легат Цезаря из тех, что воевали с ним в Галлии. Однако после перехода Цезарем Рубикона Лабиен перешел в стан помпеянцев и стал самым неистовым врагом Цезаря. Во время Гражданской войны Помпей сражался за свой престиж, Катон отстаивал устои Республики, а Лабиеном движила зависть к Цезарю. В другой период римской истории Лабиен мог бы стать выдающимся полководцем, но ему приходилось долгое время сражаться под знаменами Цезаря, и Лабиену казалось, что тот присваивает всю его славу себе. Перейдя в стан помпеянцев, Лабиен стремился превзойти Цезаря, а еще лучше – осилить его в бою, и вот теперь такой случай ему представился.
Нумидийцы намного превосходили числом войско Цезаря, и легионеры начали отступать, а то и спасаться бегством. Но Цезарь не падал духом. Говорят, что во время этого боя он ухватил за шею бежавшего со всех ног знаменосца и повернул его кругом со словами: «Вон где враги!»
Чтобы покончить с противником, Лабиен приказал окружить войско Цезаря, обойдя его с флангов. Маневр удался, и Цезарю пришлось выстроить свое войско в две линии, которые теперь сражались «спина к спине». Уверенный в победе, Лабиен верхом разъезжал у первых рядов сражавшихся и наконец позволил себе посмеяться над солдатами Цезаря: «Как вы там, новобранцы? Да на вас нет лица! Даже и вас Цезарь одурачил своими речами? На большую опасность он, по правде сказать, толкнул вас. Я вас жалею» [69]69
«Африканская война», 16. Здесь и далее перевод М. М. Покровского.
[Закрыть].
Тогда один из солдат сбросил с головы шлем, чтобы Лабиен мог узнать его, и, заявив, что он вовсе не новобранец, а ветеран знаменитого Десятого легиона, метнул в Лабиена копье. Оно угодило в лошадь, и Лабиен покатился в пыль.
Цезарь не успел наладиться мгновением, поскольку нумидийцы унесли Лабиена с поля. Он понимал, что единственная надежда – взайти на близлежащий холм, и потому приказал своим солдатам медленно отступать, сохраняя строй «спина к спине». Многие пали под вражескими копьями и стрелами, но все же до наступления сумерек Цезарь и его войско достигли возвышенности. Тут уже пехота имела преимущество перед конницей, и легионеры наконец смогли закрепиться и отбросить солдат Лабиена. В конце концов противник отступил, Цезарь вернулся в свой лагерь, сознавая, что лишь милостью богов его войско в этот день избегло сокрушительного разгрома.
Хотя Лабиену не удалось одержать победу, он был доволен исходом боя, ибо, как посчитал, сумел продемонстрировать своим людям, что с Цезарем, легендарным римским военачальником, можно сражаться. Выступая на сходке перед солдатами, Лабиен заявил, что даже одна нумидийская конница может справиться с войском Цезаря, которому воевать в пустыне не приходилось. А кроме конницы, говорил Лабиен, в армии оптиматов тысячи римских легионеров, большое число наемников из Галлии и Германии, а также сотня с лишним слонов. Лабиен уверил своих людей, что Цезаря нечего опасаться, ибо тот едва унес ноги, когда ему дали всего лишь небольшое сражение.
Неудача Цезаря воодушевила его противников. В Сирии бывший помпеянец Цецилий Басс убил Секста Цезаря и захватил власть в этой провинции. В Риме Цицерон воодушевленно воспринял слухи о поражении Цезаря и разложении его войска. Но эти слухи не соответствовали действительности. Хотя солдаты Цезаря недоедали и были измотаны не только стычками с неприятелем, но и постоянными шанцевыми работами, поскольку Цезарь то и дело разбивал новый лагерь, они не утратили веру в своего командира и даже не пали духом, когда во время сильной грозы у солдат Пятого легиона засветились сами собой острия метательных копий.
Тем временем к Цезарю прибыло новое подкрепление, а с ним поступило и продовольствие. Кроме того, его войско постоянно росло за счет перебежчиков, не желавших сражаться против своих бывших товарищей. Цезарь умело играл на таких настроениях, во всеуслышание называл Сципиона и других оптиматов из лагеря неприятеля данниками и слугами нумидийского царя Юбы, а также обещал каждому, кто присоединится к нему, такое же жалованье, что у его солдат. Цезарь даже сумел добиться поддержки четулов (одного из местных племен), сыграв на том, что он родственник Гая Мария, которого те с благодарностью вспоминали за его покровительство. Помог Цезарю и Бокх, царь Мавритании. Он вторгся с запада в пределы Нумидии, вынудив Юбу по крайней мере на время отказаться от действенной помощи Сципиону, чтобы выступить на защиту своих земель.
Африканская война вяло тянулась в первые месяцы 46 года, и ни одна из сторон не могла добиться решающего преимущества. После сражения с конницей нумидийцев в противостоянии Цезаря с неприятелем не случилось ничего примечательного. Сципион с Лабиеном отваживались только на небольшие стычки с противником. Но затяжная война, и даже победа за счет огромных потерь, была не на руку Цезарю. Требовалась убедительная победа над оптиматами, чтобы его политические противники раз и навсегда замолчали. Но хотя Цезарю было несвойственно промедление, он не решался дать генеральное сражение неприятелю до подхода всех ожидавшихся подкреплений.
Подкрепления подходили, но медленно. А один корабль с легионерами на борту был захвачен солдатами Сципиона. Этот военачальник армии оптиматов решил этих пленных влить в свое войско. Когда они перед ним предстали, Сципион похвалил их за храбрость, проявленную ими на службе у Цезаря, и уверил, что не гневается на них, поскольку они были лишь пешками в политических играх, влиять на которые не могли. Затем он предложил им вступить в свою армию и стать настоящими патриотами, за что обещал сохранить им жизнь и богато вознаградить. Сципион был уверен, что пленники примут его предложение, но он просчитался.
Ему за всех ответил центурион Четырнадцатого легиона: «За твою великую милость, Сципион (императором я тебя не называю), мы тебе благодарны, так как ты нам, военнопленным, обещаешь жизнь и пощаду. Может быть, мы бы воспользовались твоим предложением, если бы к нему не присоединилось величайшее преступление. Мы никогда не поднимем оружие против Цезаря» [70]70
«Африканская война», 45.
[Закрыть].
После этого центурион предложил Сципиону выбрать из его войска одну когорту, которую тот считает наиболее храброй, и дать ей сразиться с ним и его девятью товарищами, чтобы воочию посмотреть, на что способны солдаты Цезаря.
Разгневанный Сципион приказал казнить пленных.
В начале апреля Цезарь решил рискнуть и дать сражение неприятелю. К тому времени из Италии к Цезарю прибыло новое подкрепление, но его войско все еще уступало числом армии Сципиона, в которую вновь влилась конница царя Юбы, вернувшегося из похода на запад. Требовалось втянуть Сципиона в сражение на условиях, которые сведут на нет его преимущество в численности войска.
Четвертого апреля Цезарь подошел к приморскому городу Тапсу и начал его осаду. В Тапсе стоял гарнизон оптиматов под командованием Вергилия, который, как только Цезарь подошел к городу, обратился за помощью к Сципиону. Сципион посчитал, что настал его час. Тапс, подобно Александрии, находился на мысе, с западной стороны которого было море, а с восточной – соленое болото. Сципион рассудил, что если взять войско Цезаря в клещи и отрезать ему пути к отступлению, то с ним будет покончено. Поэтому он приказал Юбе и своему легату Афранию занять позиции южнее болота, чтобы блокировать отступление Цезаря, а сам двинулся навстречу противнику с запада, имея в составе своего войска несколько легионов, конницу и слонов.
Диспозиция неприятеля Цезаря не смутила. Хотя Цезарь и рисковал, он не сомневался в победе. Полоса земли, по которой предстояло наступать Сципиону, была такой узкой, что он не мог разместить в первой линии большое число солдат. Этот классический маневр спартанцы использовали при Фермопилах, а афиняне – при Саламине; впрочем, он грозил обернуться разгромом, если враг все же сумеет прорваться.
Утром 6 апреля Цезарь и Сципион были готовы к бою. Свою ударную силу, слонов, Сципион разместил на флангах. Но слоны были достаточно уязвимы и, получив ранения, становились неуправляемыми. Но с ними, несомненно, приходилось считаться, и Цезарь поставил на своих флангах испытанных ветеранов.
Когда Цезарь перед боем обходил свое войско, он заметил, что солдаты противника суетятся, снуют туда-сюда и, видно, чувствуют себя неуверенно. Легаты Цезаря тоже обратили на это внимание и предложили ему немедля дать сигнал к бою. Цезарь колебался, раздумывая, но тут, без его приказа, на правом фланге сами солдаты заставили трубача затрубить. По этому сигналу все когорты со знаменами понеслись на врагов, хотя центурионы грудью загораживали солдатам дорогу и силой удерживали их от самовольной атаки. Когда Цезарь увидел, что остановить солдат невозможно, он дал сигнал к наступлению и поскакал на врага. Хотя атака и была самочинной, она увенчалась полным успехом.
Не помогли Сципиону и слоны. Стрелки из лука и пращники осыпали их градом стрел и камней, и слоны повернули назад, круша всех и вся на своем пути. Правда, один раненый слон бросился на невесть как оказавшегося на поле боя обозника Цезаря и задавил его до смерти. Несчастного попытался спасти вооруженный ветеран, но слон обвил его хоботом и поднял кверху. Тогда солдат изловчился и изо всей силы ударил слона мечом. Тот заревел от боли, бросил человека наземь и убежал, не разбирая дороги.
Сражение завершилось полной победой Цезаря: армия оптиматов потеряла десять тысяч убитыми. Сципион спешно отплыл в Испанию, но его судно потерпело кораблекрушение, и он утонул. Консидий бежал в царство Юбы, но был убит по дороге. Не пощадила судьба и самого Юбу. Все общины отказали ему в приеме, и тогда Юба и его приятель, военачальник Петрей, бывший легат Помпея, сначала устроили себе пышный пир, а потом затеяли поединок на мечах со смертельным исходом. Среди тех немногих, кто добрался до Африки, был и Лабиен.
Цезарь пощадил почти всех, кто сдался ему, включая Марка Варрона, вторично проявив к нему милосердие, вероятно, учтя его исключительный вклад в науку. А вот Афрония, который, как и Варрон, сражался против него в Испании и был тогда им прощен, Цезарь без суда предал смерти.
Единственным человеком, который после победы Цезаря отказался бежать и не думал просить у него пощады, был Катон, непоколебимый республиканец. Он стоял с небольшим гарнизоном в Утике, городе к северу от древнего Карфагена. Хотя жители города поддерживали партию Цезаря (вследствие льгот, предоставленных им Юлиевым законом), Катон делал все возможное для благополучия и безопасности горожан.
Победа Цезаря над войском Сципиона при Тапсе Катона, разумеется, ужаснула, ибо он ее счел победой над республиканскими идеалами, но за себя он не боялся. Он знал, что Цезарь с радостью его пощадит, проявив показное великодушие, но милосердие Цезаря было для него хуже смерти. Катон не стал преследовать тех, кто собирался сдаться на милость Цезарю, и даже наделил горожан деньгами за счет городской казны, после чего произнес прощальную речь.
Сын и друзья Катона решили, что он собирается лишить себя жизни, и унесли из дома его все имевшееся оружие. Однако в ближайшую ночь Катон все же покончил с собой. После ужина со своими друзьями он отправился спать, взяв с собой диалог Платона «Федон», чтобы почитать перед сном. В этом диалоге рассказывается о том, как обреченный на смерть Сократ, перед тем как испить чашу с ядом, рассуждает о природе души. Прочитав книгу, Катон достал нож, спрятанный им в одежде, и ударил себе в живот. Но от удара он не скончался и в предсмертных муках упал с кровати. На шум в спальню вбежали рабы, а по их зову – сын и друзья Катона. Срочно позвали лекаря, тот заправил кишки, зашил рану и наложил повязку. Однако когда Катон пришел в чувство, он собственными руками сорвал повязку и испустил дух.
Когда Цезарь узнал о смерти Катона, своего политического противника, с которым долгое время боролся, но которого тем не менее уважал, он промолвил: «Катон, ненавистна мне твоя смерть, потому что и тебе ненавистно было принять от меня спасение» [71]71
Плутарх. «Катон», 72.
[Закрыть].
Успешно завершив войну в Африке, Цезарь наградил тех, кто верно служил ему, а на города, которые сопротивлялись ему, наложил контрибуцию: на Гадрумет – три миллиона сестерциев, на Тапс – два миллиона, а Лептис Магну обязал поставлять ежегодно Риму три миллиона фунтов оливкового масла. 13 июня 46 года Цезарь отплыл из Африки на Сардинию. Там он провел несколько дней, после чего отправился в Рим, куда прибыл во второй половине июля спустя несколько дней после своего пятьдесят четвертого года рождения.
Глава четырнадцатая
ТРИУМФ
Солнечным летним утром 46 года римские триумфальные ворота наконец-то широко распахнулись. Эти ворота открывались лишь навстречу победителю, справляющему триумф; такова была величайшая почесть, какую Рим воздавал своим гражданам. Четырнадцатью годами ранее Цезарь придумал триумф по поводу побед в Испании, чтобы получить возможность избираться консулом. Теперь же Риму предстояло насладиться зрелищем, какого город еще не видывал.
Цезарь поочередно отпраздновал четыре триумфа: галльский, александрийский, понтийский и африканский. Первым и самым блистательным триумфом был галльский. Цезарь ехал в богато украшенной колеснице, запряженной лошадьми белой масти, в окружении ликторов с фасциями. Его сопровождали повозки, груженные трофейными золотыми и серебряными изделиями, за которыми шли пленники и рабы. За Цезарем также следовали воевавшие под его командой солдаты, которые пели, как того требовал древний обычай, непристойную песенку, осмеивавшую их командира:
Среди пленных находился Верцингеториг, после своего поражения шесть лет проведший в римской тюрьме в ожидании своего смертного часа. Верцингеторига везли в клетке. Собравшаяся многочисленная толпа встретила его казнь одобрительным шумом.
Триумфальная процессия не обошлась без накладки. Когда Цезарь проезжал мимо храма Фортуны, у его колесницы сломалась ось и он чуть не упал. Цезарю пришлось пересесть в другой экипаж, а затем, чтобы отвести плохое предвестие, подняться по ступеням храма Юпитера на коленях.
Несколько дней спустя Цезарь праздновал александрийский триумф. Среди пленников, представленных в церемониальной процессии, была Арсиноя, сестра Клеопатры, шедшая в кандалах. Если несколькими днями до этого зрители встретили галла Верцингеторига злопыхательски, то к Арсиное отнеслись с явным сочувствием. Цезарь вовремя уловил этот настрой толпы и помиловал Арсиною.
А вот последний, африканский триумф выявил и другой просчет Цезаря. В церемониальной процессии, как и при проведении предыдущих триумфов, участвовали повозки с картинами, изображавшими поверженных противников Цезаря. Но если, глядя на карикатурные изображения Ахиллы, Потина и Фарнака, собравшиеся зрители злорадно смеялись, то теперь, когда они увидали изображения поверженных римских аристократов, они повели себя по-другому. Картины, изображавшие Петрея и Сципиона в последние минуты их жизни, вызвали приглушенное недовольство, а картина, на которой изображался Катон с выпущенными кишками, породила полное неприятие. Римляне в своем большинстве были рады победам Цезаря, неизменно поддерживали его, но картина с изображением умирающего Катона была им явно не по нутру. Они не любили Катона, но уважали этого честного, принципиального человека, умершего за свои идеалы. Цезарь, не подумав, сделал из Катона страдальца.
Отпраздновав триумфы, Цезарь занялся распределением военной добычи среди солдат и жителей Рима. Каждый римлянин получил деньги в количестве, которое он мог заработать за четыре месяца напряженной работы, а также по десять мер зерна и оливкового масла. Своим старым легионерам Цезарь выдал деньги в сумме их пятнадцатилетнего жалованья; центурионы получили вдвое большую сумму, а легаты – вдвое больше центурионов. Каждый солдат также получил земельный участок, на котором он мог, уйдя в отставку, трудиться и растить сыновей, будущих солдат римской армии. Участки эти предоставлялись на свободной земле, чтобы не сгонять прежних владельцев.
Цезарь этим не ограничился и устроил для римлян праздничные обеды и различные представления. Один из обедов давался за двадцатью двумя тысячами столов. В Большом цирке демонстрировались доставленные из Африки экзотические животные, а среди них – странное существо, как нашли зрители – помесь верблюда и леопарда, но только с длиннущей шеей; это животное назвали camelopardalis (разумеется, это жираф).
В театре римский всадник и автор мимов Децим Лаберий поставил спектакль своего сочинения, в котором ему, по прихоти Цезаря, досталась жалкая роль раба. В отместку за унижение, Лаберий вставил в речь своего персонажа такие фразы: «Граждане, мы потеряли нашу свободу!» и «Тот, кто устрашил многих, должен многих бояться».
В честь своей давно умершей дочери Юлии Цезарь дал гладиаторские бои. Кроме того, он устроил сражение двух полков, составленных из пленных и уголовных преступников, а также бой на слонах и морскую баталию, для которой вырыли целое озеро. На все эти зрелища отовсюду стекалось столько народу, что приезжие ночевали в палатках, а давка была такая, что многие были задавлены насмерть.
Политические противники Цезаря возмущались, что представления, которые он устраивает, сопровождаются непомерным кровопролитием, а среди его ветеранов-легионеров нашлись такие, которые полагали, что деньгам, идущим на экстравагантные постановки, можно найти лучшее применение: распределить между солдатами. Во время одного представления, когда несколько ветеранов стали громогласно выражать недовольство бессмысленной тратой денег на дорогой шелковый тент (защищавший зрителя от палящего солнца), Цезарь самолично схватил зачинщика непозволительного волнения и приказал его немедля казнить. Смерти не избежали и двое других смутьянов. В Риме, согласно давно установившемуся обычаю, ежегодно 15 октября приносили – за чертой города – в жертву Марсу отборную лошадь, после чего голову и хвост этой лошади выставляли на стене Регии [74]74
Регия – здание резиденции великого понтифика, находившееся на Форуме. – Примеч. перев.
[Закрыть]для всеобщего обозрения. Так вот, на этот раз, по повелению Цезаря, вместе с лошадью принесли в жертву Марсу тех самых легионеров, которые выражали явное недовольство бесхозяйственностью своего полководца. Человеческие жертвоприношения в Риме были весьма редки, их практиковали лишь в крайних случаях, когда государству угрожала нешуточная опасность, а Цезарь своим поступком, видимо, просто решил нагнать страху на тех, кто противился его воле.
Римляне во время Гражданской войны понесли столь значительные людские потери, что теперь они были готовы предоставить Цезарю любые полномочия и права, лишь бы он установил мир в государстве. Отчаянно нуждаясь в стабильности – и опасаясь того, что Цезарь может учинить «без присмотра», – сенаторы словно состязались друг с другом в излиянии на Цезаря почестей и привилегий, прежде никому не достававшихся.
Первым из римлян Цезарь был назначен диктатором на беспрецедентный срок – десять лет. Он и раньше занимал эту должность, но совсем недолго, а в ближайшее десятилетие ему предстояло править с неограниченной властью. Сенат наделил его также званием praefectus morum («префект нравственности»), невзирая на то, что про Цезаря распевали фривольные песенки, позволявшие усомниться в его моральных устоях. Кроме того, сенат принял решение провести в Риме в честь побед Цезаря сорокадневный молебен, изваять его статую, изобразив охватывающим глобус, предоставить ему единоличное право подавать сигнал к началу колесничных бегов в Большом цирке, в сенате сидеть в первом ряду, выступать первым по любому вопросу и назначать магистратов по своему усмотрению.
Цезарь милостиво принимал все назначения и исключительные права, но на публике говорил лишь о своем неустанном желании установить мир и порядок и принести процветание государству. Так, обращаясь к сенаторам, он говорил: «Пусть никто из вас не подумает, что теперь, когда я выиграл войну и могу действовать с развязанными руками, я стану издавать драконовские декреты или тиранствовать» [75]75
Дион Кассий. 43, 15–18.
[Закрыть].
Многие политики, такие как Цицерон, считали, что Цезарь, утвердившись во власти, вернется к республиканскому управлению государством. Тому были и предпосылки. К своим противникам Цезарь проявил снисхождение: Марка Марцелла, по просьбе Цицерона, простил, Кассия назначил на военную должность, а Марку Бруту, стороннику Цицерона, передал в управление Цизальпинскую Галлию. Однако надежды политиков на возвращение Рима к республиканскому управлению с ведущей ролью сената были напрасны, что видно из высказываний Цезаря:
Вскоре после того как Цезарь отпраздновал все свои четыре триумфа, в Рим, по его приглашению, приехала Клеопатра. Она была замужем за тринадцатилетним Птолемеем XIV, своим братом, но у нее был ребенок от Цезаря, и это породило в Риме вопросы. Распространит ли Цезарь свою власть на Египет? Не собирается ли он основать собственную династию? Не попытается ли он, пойдя по стопам Александра Великого, присоединить к Риму Восток и Запад?
Цезарь усилил эти недоумения, возведя храм Венеры (как он считал, своей прародительницы). В этом храме рядом со статуей богини любви он установил статую Клеопатры. Возможно, Цезарь считал, что Клеопатра олицетворяет египетскую богиню Исиду, отождествлявшуюся римлянами с Венерой, но честь, оказанная чужеземной царице, вызвала у римлян явное неприятие.
Сенат официально признал Клеопатру и Птолемея XIV друзьями и союзниками Римского государства. Политическое признание было главным желанием Клеопатры, но не вызывает сомнения, что она также стремилась упрочить свои взаимоотношения с Цезарем. И он шел ей навстречу. Цезарь поселил Клеопатру с Цезарионом в роскошном доме за Тибром и, должно быть, невзирая на свою занятость, часто их навещал. К слову сказать, у Клеопатры не было отбоя от визитеров. Главным образом к ней приходили просители, пытавшиеся с ее помощью добиться благорасположения Цезаря.
А вот Цицерон, несмотря на собственные усилия примириться с Цезарем, так и не сумел свыкнуться с воплощенной богиней из Египта:
Неизвестно, какое время Клеопатра провела в Риме, но своих целей она добилась: получила поддержку официальных властей и упрочила свои личные связи с Цезарем. Когда она уезжала, он преподнес ей и Цезариону дорогие подарки. По римским законам, Цезарион не мог сделать себе карьеру на римской государственной службе, но Цезарю, верно, было приятно осознавать, что со временем его сын станет царем Египта.
В последующие несколько месяцев Цезарь занялся социальными и управленческими реформами. Некоторые реформы Цезарь провел еще до того, как перешел Рубикон, но теперь абсолютная власть позволяла ему расширить сферу переустройств и провести их по своему усмотрению. Некоторые люди из высших сословий, такие как Цицерон, нашли мотивы для недовольства. Они считали, что Цезарь нарушает римские традиции и обычаи, хотя выгоды от реформ были неоспоримы. Цезарь же не щадил ни знать, ни своих сторонников из бедноты в стремлении преобразить Рим из ориентированной на себя олигархии в настоящую империю. Он создавал вовсе не современную демократию, однако в 46 году начал подлинную революцию, призванную изменить Рим навсегда.
Цезарь начал с переписи населения Рима. Целями этой акции было не только желание Цезаря получить точные данные о численности населения города, но и его настоятельное стремление покончить с мошенничеством при бесплатном распределении хлеба среди бедняков. По результатам переписи Цезарь сократил число неимущих граждан, получавших хлеб за счет государства, с трехсот двадцати до ста пятидесяти тысяч. Полученной экономией государственных средств он остался доволен, а вот уменьшение населения Рима вызвало у него серьезное беспокойство. Желая пополнить поредевшее население города, Цезарь издал закон о денежном поощрении многодетных семей.
Кроме того, он законодательно запретил гражданам от двадцати до сорока лет, не находящимся на военной службе, уезжать из Италии более чем на три года, а сенаторским сыновьям разрешил покидать страну только по служебным делам. Пользуясь своевластием, Цезарь для улучшения управления государством расширил сенат почти до тысячи человек, введя в состав этого органа солдат, сыновей вольноотпущенников и даже чужеземцев, верно ему служивших, превратив заседавших в сенате патрициев в сенатское меньшинство. Когда Цезаря упрекнули в предоставлении значительных должностей людям самого низкого звания, он ответил: «Если бы я был обязан своим достоинством разбойникам и головорезам, я и им отплатил бы такой же благодарностью» [78]78
Светоний. «Цезарь», 72.
[Закрыть].
Несмотря на значительное сокращение населения Рима, организованные рабочие представляли угрозу стабильности и порядку, поэтому Цезарь распустил все имевшиеся союзы мастеровых и ремесленников. Он также запретил все собрания и гильдии, кроме тех, чья деятельность одобрена властями. Это масштабное наступление на гражданские свободы несколько умерялось указом, что собраниям, имеющим длинную «родословную», позволено собираться и дальше. Обычно в такие собрания входили люди определенного занятия или профессии, как правило, вольноотпущенники, хотя в некоторые группы принимали и рабов. Каковы бы ни были их официальные цели, большинство групп собирались преимущественно для общения. Цезарь не видел причины запрещать мирные собрания, однако, подобно большинству римлян, весьма подозрительно относился к тем, которые почитали чужих божеств. Исключение он сделал только для иудеев, позволив им и дальше содержать синагоги, при условии, чтобы они не покушались на «нравственные устои и благополучие» римского общества. В то же время Цезарь запретил занимать высокие государственные посты аукционистам, могильщикам, учителям фехтования, сводникам и актерам. С другой стороны, по его указу отныне римское гражданство предоставлялось врачам и учителям, проживавшим в городе.
