Текст книги "Юлий Цезарь"

Автор книги: Филипп Фриман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Сенат наделил Цицерона титулом pater patriae («отец отечества»), которым он гордился всю жизнь. Однако, к неудовольствию Цицерона, когда очередные народные трибуны приступили к своим обязанностям, некоторые из них обвинили сенат, постановивший казнить заговорщиков, в неправомерных действиях. Да и простой народ выражал открытое недовольство сенаторами, и более всего – Цицероном, а постылого тому Цезаря восхвалял как защитника прав народа. Популяры решили отомстить Цицерону. Когда консул в последний день своих полномочий обратился к сенату с прощальной речью, народный трибун Метелл Непот наложил вето на его выступление. Цицерону пришлось ограничиться несколькими словами. Он успел лишь сказать, что с честью выполнял консульские обязанности и спас город от потрясений.

Вступив в должность претора, Цезарь сразу же занялся государственными делами. В 83 году от пожара пострадал храм Юпитера, но только в 78 году консул Лутаций Катул взялся за восстановление храма, однако работы к тому времени, когда Цезарь стал претором, так и не были доведены до конца. В первый же день своей претуры Цезарь созвал на Форуме народное собрание. В это время выше Форума, на Капитолийском холме, сенаторы праздновали вступление в должность новоизбранных консулов. С холма они увидели большую толпу, внимавшую Цезарю, который, стоя на ораторской трибуне, держал страстную речь. Цезарь горячо возмущался тем, что, несмотря на отпущенные из государственной казны деньги на восстановление храма Юпитера, основы римского благочестия и могущества, храм так и не был восстановлен за целых четырнадцать лет. Он также намекнул, что часть отпущенных денег осела в карманах Катула, после чего предложил передать работы по восстановлению храма Помпею, который вот-вот возвратится в Рим. Собрание восторженно выразило согласие. Но этому решению воспротивились оптиматы. Покинув новоизбранных консулов, они спустились с холма, смешались с толпой, и Лутаций Катул потребовал, чтобы ему немедленно дали слово. Цезарь не мог отказать старшему оптимату, но на трибуну его не пустил. Он не забыл, что Катул возмущался его поступком, когда он всенародно демонстрировал изображения Мария, а потом противоречил ему в сенате, когда рассматривалось дело арестованных заговорщиков. Из-за сопротивления оптиматов Цезарю не удалось утвердить свое предложение, однако он дал им ясно понять, что, вступив в должность претора и получив полноту власти, позволяющую при необходимости использовать силу, он стал человеком, с которым следует непременно считаться.

В том же году Цезарь продолжил свою борьбу с оптиматами, поддержав народного трибуна Метелла Непота, который на деньги Помпея подготавливал его возвращение в Рим. Тогда армия Катилины еще представляла собой существенную угрозу, и Непот подготовил закон, наделявший Помпея широкими полномочиями, позволявшими ему разбить армию заговорщиков и восстановить порядок в Италии. Сенат уже имел дело с амбициозными устремлениями Помпея и решил на этот раз его урезонить. Это было опасно – у Помпея была огромная армия, и при желании он мог двинуть ее на Рим. Но Катон и его сподвижники-оптиматы уже имели дело с Помпеем и хорошо его изучили. Помпей жаждал славы величайшего полководца в римской истории, но, в отличие от Суллы и Мария, не стремился установить кровавую тиранию.

Однако планам Непота не суждено было сбыться. На Форум, куда он созвал собрание для утверждения закона, неожиданно явился Катон со своим приятелем, народным трибуном Минуцием Термом. Перед входом в храм Кастора и Поллукса сидели Непот и Цезарь, окруженные гладиаторами, а передними толпились люди, пришедшие на собрание. Протиснувшись сквозь толпу, Катон насмешливо спросил Цезаря, не затем ли он привел сюда гладиаторов, чтобы не допустить его на собрание. Даже популяры симпатизировали Катону за смелость и криками попросили его остаться. Цезарь пришел в замешательство, что случалось с ним редко, и не помешал Катону сесть между ним и Непотом. Толпа с интересом ждала, что произойдет дальше.

Непот дал знак своему помощнику, чтобы тот зачитал законопроект, но тут поднялся Катон и твердо произнес: «Вето!» Помощник растерялся, и тогда Непот стал сам зачитывать подготовленный документ. Катон выхватил его и порвал. Непот стал читать текст по памяти, но ему зажал рот рукой Терм. По знаку Непота, гладиаторы обнажили мечи, откуда-то взялись люди с дубинками, поднялся шум, толпа стала спешно рассеиваться, удалился и Цезарь. Однако Катон не дрогнул, хотя его и побили, и все же Мурена, сенатор, которого Катон, было дело, обвинял в лихоимстве, накинул на него свою тогу и увел в храм.

Цезарь и Непот переоценили свои возможности. В городе начались беспорядки, и сенат наделил консулов властью любыми средствами положить им конец. Непот спешно покинул город, отправившись в стан Помпея, а Цезарь, осознав, что он позволил по недомыслию собранию популяров вылиться в беспорядки, снял преторскую тогу, распустил ликторов, его охранявших, и засел дома. Но Цезарь умел оборачивать даже незавидную ситуацию в свою пользу. Когда на следующий день у его дома собралась толпа популяров, предложивших ему свою помощь, чтобы восстановить его в должности, Цезарь отказался от их заступничества и попросил мирно разойтись по домам. Сенат оценил это благоразумие, покончившее с беспорядками в городе, спешно пригласил Цезаря в курию, выразил ему благодарность, отменил прежний указ и восстановил Цезаря в должности. Катон, у которого, верно, еще не прошли синяки, должно быть, признал, что Цезарь – единственный человек, который едва не вызвал в городе бунт, но тем не менее заслужил похвалу сената.

Вернув благорасположение сената, Цезарь успешно продолжил свою работу в должности претора. Однако вскоре он снова попал в неприятное положение. После разгрома в бою армии Катилины уцелевшие в сражении заговорщики были выслежены и переданы следователю Новию Нигру. Когда он приступил к расследованию, к нему явился Луций Веттий, доносчик сената, проникший в ряды заговорщиков, и поставил его в известность, что Цезарь является сообщником Катилины, и даже обещал представить собственноручное письмо Цезаря главе заговорщиков. Однако Цезарь сумел себя защитить. Он сообщил сенату, что не только не участвовал в заговорах, но и передал все сведения о нем, которые дошли до него, Цицерону, и консул подтвердил слова Цезаря. Сенат высказался за доверие Цезарю, и Цезарь, воспользовавшись своей властью, конфисковал имущество Веттия и бросил его в тюрьму вместе со следователем Новием, принявшим жалобу на старшего по должности.

Вскоре у Цезаря произошла неприятность и в личной жизни. В Риме ежегодно устраивалось торжество в честь Бона Деа (Доброй богини), сестры или жены Фавна, в котором участвовали лишь женщины. Торжество по традиции проводилось в доме высшего магистрата. В прошлом – 63 году – праздник устраивался в доме консула Цицерона, теперь – в доме Цезаря. Не только римляне, но и некоторые другие народы Средиземноморья практиковали подобное торжество. Мужчины объясняли такой обычай желанием женщин предаться разгулу, однако на самом деле этот праздник давал женщинам исключительную возможность собраться вместе и отдохнуть от утомительного надзора мужчин. В такой день женщины украшали дом виноградными лозами, пели и танцевали, а также пили вино, называя его «молоком», ибо древнеримский закон строго осуждал женщин, употреблявших хмельное. Жена Цезаря Помпея, конечно, присутствовала на празднестве вместе с другими римскими матронами.

В день праздника Аврелия еще утром обратилась к Цезарю с просьбой повелеть всем мужчинам покинуть дом, а затем выставила и его самого. Когда праздник был в самом разгаре, служанка Аврелии заметила незнакомую женщину, державшуюся в тени. Она стала приглашать ее принять участие в играх и, несмотря на сопротивление незнакомки, повлекла ее к остальным, спрашивая, кто она и откуда. Ей в конце концов ответили странным голосом, и служанка сообразила, что имеет дело с мужчиной, и подняла крик. Аврелия прекратила совершение таинств, приказала запереть двери и начала обходить со светильником весь дом в поисках святотатца. Наконец его обнаружили и вытолкали в три шеи.

Женщины, разойдясь по домам, рассказали своим мужьям о случившемся, и слух о невиданном святотатстве распространился по Риму. Святотатцем оказался Публий Клодий Пульхр, заносчивый и самонадеянный молодой человек из знатной семьи, то ли влюбленный в Помпею, жену Цезаря, то ли просто хотевший из честолюбия ее соблазнить. Так или иначе, он переоделся арфисткой и с помощью доверенной служанки Помпеи проник в ее дом. Римляне решили, что Клодий совершил неслыханное кощунство и повинен не только перед оскорбленными им, но и перед городом и богами. Клодию припомнили и прочие совершенные им беспутства и даже возможную преступную связь со своими сестрами. Однако Клодий пользовался известностью у городских популяров, ибо стоял на их стороне и вел непримиримую борьбу с оптиматами.

Цезарь тотчас же развелся с Помпеей, хотя ее вина не была доказана, а когда его спросили, почему он пошел на это, он ответил, что на его жену не должна падать даже тень подозрения. Даже если Цезарь любил Помпею, он не мог допустить, чтобы его политические противники потешались над ним как над обманутым мужем. Но он не стал сводить счеты и с Клодием, ибо не хотел лишиться поддержки городских популяров, считавших Клодия борцом с оптиматами. Цезарь счел, что несмотря на распутство, Клодий сможет ему пригодиться в будущем. Преторство Цезаря подходило к концу, он собирался стать наместником Дальней Испании и потому предоставил право привлечь к суду Клодия Цицерону и его соратникам по сенату.

В то время когда Цезарь готовился уехать в Испанию, Помпей, шесть лет проведя на полях сражений, триумфально завершил военные действия на Востоке, присоединив к Риму новые земли. К всеобщему удивлению и к немалому довольству сената, Помпей, закончив кампанию, распустил свою армию и направился в Рим в сопровождении только небольшой свиты, как будто возвращался из обычного путешествия. Он мог бы подобно Сулле ввести свое войско в Рим, стать диктатором и расправиться со своими политическими противниками. Красс, опасавшийся именно этого, когда Помпей только высадился в Брундизии, взял с собой детей, деньги и уехал из Рима. Однако Помпей о диктаторстве даже не помышлял. Он рассчитывал войти в Рим триумфатором, после чего заняться политической деятельностью и добиться руководящей роли в сенате. В случае неудачи Помпей сумел бы опять собрать войско из верных ему солдат, но такого намерения у него не было.

После того как Помпей прибыл в Рим, он предложил принять два закона – о присоединении к Риму завоеванных территорий и о предоставлении отличившимся в боях ветеранам земельных наделов. Сенат ответил бесконечными процедурными проволочками, и тогда Помпей внес законопроекты в народное собрание, но оптиматы с помощью своих сторонников их заблокировали. Помпей ответил презрительным безразличием и свои предложения отозвал, надеясь их провести, когда ситуация изменится к лучшему. Сулла никогда не смирился бы с поражением, а Помпей отступил, но только на время.

Когда Помпей направлялся из Брундизия в Рим, Цезарь спешил в Испанию. Перед отъездом, так как он не сумел прийти к соглашению со своими заимодавцами, ему пришлось обратиться за помощью к Крассу, самому богатому римлянину. Крассу нужна были сила и энергия Цезаря для возможной борьбы с Помпеем, поэтому он удовлетворил требования наиболее настойчивых кредиторов Цезаря и дал ему возможность уехать.

Рассказывают, что когда он перевалил через Альпы и проезжал мимо невзрачной деревушки с убогими домиками, один из спутников Цезаря со смехом спросил у него, неужели и в этих мрачных краях существует борьба за власть и влияние в обществе, на что Цезарь ответил (уподобившись Сатане из поэмы Мильтона «Потерянный рай» [16]16
  Сатана Мильтона воскликнул: «Лучше быть владыкой Ада, чем слугою Неба». – Примеч. перев.


[Закрыть]): «Я предпочел бы быть первым здесь, чем вторым в Риме» [17]17
  Плутарх. «Цезарь», 11.


[Закрыть].

Деятельность Цезаря в Дальней Испании явилась прологом его будущего завоевания Галлии. Цезарь знал, что его политическая карьера зависит от успехов в Испании, и понимал, что его свершения помогут ему не только претендовать на пост консула, но и расплатиться с многочисленными долгами. Цезарь начал с того, что повелел лузитанцам, населявшим Герминианские горы, занимавшимся скотоводством и промышлявшим также разбоем, покинуть их горные поселения и отправиться на равнину, где и осесть. Цезарь знал, что лузитанцы не подчинятся, но отказ их даст ему повод для вооруженного выступления. Так и случилось, и Цезарь двинул свою армию в горы. Лузитанцы надеялись разбить армию Цезаря так же легко, как и предыдущие выступавшие против них войска римлян, возглавлявшиеся бездарными полководцами. Когда римляне приблизились к расположению лузитанцев, те пустили на римлян свои стада, рассчитывая, что римляне удовлетворятся легкой добычей, погонят стада в свой лагерь, и тогда их можно застать врасплох и разбить. Но Цезарь прибыл в Испанию не за овцами. Его легионы быстро сломили сопротивление лузитанцев, которым пришлось отступить к побережью Атлантики. Там оставшиеся в живых лузитанцы в спешке переправились на ближайший остров. Цезарь отправил по их следам небольшой отряд, предоставив солдатам несколько имевшихся у него лодок. Римляне стали высаживаться у мола, но они не учли важного обстоятельства: в Средиземном море во время прилива вода поднимается лишь на несколько дюймов, а в Атлантике – на несколько футов, да и прибывает стремительно. Римляне оказались в воде, и островитяне их без труда перебили. Тогда Цезарь послал в Гадес за кораблями, а когда те подошли, переправился со своим войском на остров и добил лузитанцев. Затем Цезарь повел свой флот к северо-западному побережью Испании, населенному каллаиками, ранее не подвластными римлянам. Когда флот Цезаря появился у Бригантия, города каллаиков, те сдались без боя.

Достигнув успехов в делах военных, Цезарь занялся делами гражданскими, и тоже небезуспешно. Он быстро установил согласие в городах и уладил бесконечные споры между римскими кредиторами и испанскими должниками. Цезарь не мог ущемить права римских всадников, ссужавших деньги испанцам, и потому не стал воплощать в жизнь план Катилины, обещавшего аннулировать все долги. Вместо этого он предписал, чтобы каждый должник отдавал из своих ежегодных доходов заимодавцам две трети, пока таким образом долг не будет погашен.

В Дальней Испании Цезарь наконец-то разбогател. Позднеклассические историки (правда, многие из которых относились к Цезарю негативно) писали, что он наложил огромную контрибуцию на испанские города, а некоторые просто разграбил. Так ли было в действительности, сказать затруднительно, но не вызывает сомнения, что Цезарь в Дальней Испании нажил немалые деньги и дал к тому же обогатиться своим солдатам, которые провозгласили его императором, то есть полководцем, одержавшим много славных побед. Стоит также отметить, что в Испании Цезарь познакомился со многими влиятельными людьми, включая Луция Корнелия Бальба, уроженца испанского Гадеса. Несколько лет до этого Бальб служил у Помпея и благодаря его помощи обрел статус римского гражданина; со временем Бальб станет весьма полезным Цезарю человеком.

Ранней весной следующего года Цезарь направился в Рим, где надеялся быть избранным консулом. Но Цезарь заслуживал и триумфа, торжества в честь победоносного полководца, которое считалось высшей честью военачальника. Триумф мог состояться только по инициативе сената, но там задавали тон оптиматы, которые Цезаря ненавидели. Они знали, что триумф лишь упрочит его известность среди простого народа. Но несмотря на враждебное отношение к Цезарю, оптиматы не могли не признать его военных заслуг и потому не решились отказать ему в торжестве.

Каждый триумф открывался шествием, которое начиналось на Марсовом поле и, пройдя через весь город к Форуму, заканчивалось у Капитолия. Шествие возглавляли высшие магистраты, за ними несли военные трофеи, и только потом следовал сам триумфатор в пурпурной тоге в сопровождении ликторов. Триумфатор стоял на богато украшенной колеснице, запряженной четырьмя лошадьми. За ним следовали воевавшие под его началом солдаты и захваченные в сражениях пленные. Во время торжества не забывали о верховенстве богов. Рядом с триумфатором в колеснице неизменно стоял слуга, который время от времени шептал ему на ухо: «Помни, ты смертен». Достигнув Капитолия, триумфатор приносил жертву Юпитеру.

Однако неожиданно оказалось, что добиться и триумфа, и консульства Цезарю нереально. Лицам, домогающимся триумфа, надлежало оставаться вне Рима, а ищущим консульства – присутствовать в городе. Цезарь вернулся как раз во время консульских выборов и, не желая поступиться триумфом, обратился с просьбой в сенат, чтобы для него сделали исключение и разрешили домогаться консульской должности, оставаясь за пределами города. Сенат склонялся к тому, чтобы удовлетворить просьбу Цезаря, однако Катон выступил против, настаивая на соблюдении закона, а чтобы затянуть рассмотрение просьбы Цезаря, произнес речь, которая продолжалась до конца заседания. На следующий день заседания не планировалось, и Катон, не желавший консульства Цезаря, посчитал, что он своего добился: теперь Цезарь сможет добиваться должности консула лишь на следующий год, а за год может случиться всякое.

Катон просчитался. На следующий день Цезарь, облачившись в белую тогу, вышел из своего лагеря, разбитого на Марсовом поле, и направился в город, вызвав всеобщее удивление. Никто не ожидал, что Цезарь откажется от триумфа, великой чести, но Цезарь в очередной раз показал и друзьям, и противникам, что он необычный, исключительный человек.

На должность второго консула 59 года претендовал оптимат Бибул, давний противник Цезаря, который вместе с ним избирался и эдилом, и претором. Еще одним соискателем консульства был Луций Лукцей, богатый, но менее влиятельный человек. Чтобы не иметь дела в будущем с оптиматом Бибулом, Цезарь предложил Луцию действовать сообща: Луций на свои деньги станет подкупать избирателей, заявляя при этом, что он добивается консульства вместе с Цезарем и деньги – от них двоих. Такое сотрудничество шло на пользу обоим: Цезарь склонял на свою сторону избирателей на деньги своего компаньона, а Луций использовал в своих целях имя популярного Цезаря.

Узнав о союзе Цезаря с Луцием, оптиматы приняли ответные меры. Они нисколько не сомневались, что Цезарь добьется консульства, но не могли допустить, чтобы напарником Цезаря стал человек, который будет его поддерживать. Им нужен был человек, который станет противодействовать Цезарю, блокируя его популистские предложения. Оптиматы поставили на Бибула и даже наделили его деньгами для широкого подкупа избирателей. Эту незаконную акцию удостоверил Катон, заявив, что подкуп совершается в интересах республики.

Оптиматы также подумывали о том, чем Цезарь займется после истечения срока своих консульских полномочий. Обычно отслужившего свой срок консула назначали наместником богатой провинции, но чтобы помешать Цезарю осуществить еще в большей мере свои политические амбиции, сенат принял закон, который предписал консулам 59 года после пребывания в этой должности заняться надзором за пастбищами и лесными угодьями. Для такой работы не требовались войска.

Консулами избрали Цезаря и Бибула. Став консулом, Цезарь болезненно осознал, что после истечения срока своих полномочий он может потерять политическое влияние в обществе – ведь оптиматы стремятся любой ценой расстроить его военную и политическую карьеру, недаром они провели закон, согласно которому его ждет жалкая участь: надзирать за состоянием пастбищ. Цезарю нужны были люди, которые смогли бы помочь ему одолеть оптиматов. Но кто начнет вместе с ним нелегкую изнурительную борьбу? Первым кандидатом в союзники стал Помпей. Когда он был легатом у Суллы, сенаторы за его спиной смеялись над выскочкой из Пицена, но не смогли ему помешать стать полководцем. Однако несмотря на свои многочисленные победы над неприятелем, Помпей, возвратившись в Рим, не смог провести в сенате свои предложения. Ему самому был нужен союзник, и Цезарь предложил свои услуги Помпею.

Еще одним союзником Цезарь решил сделать Красса, которого, как и Помпея, сенат считал выскочкой, недостойным власти. Однако привлечь на свою сторону Помпея и Красса вкупе было нелегким делом: те недолюбливали друг друга, а оптиматы делали все возможное для того, чтобы они оставались в натянутых отношениях. И все же Цезарь, благодаря своей проницательности и умению играть на человеческих слабостях, сумел сплотить для общего дела людей, долго осуждавших друг друга. Цезарь также сделал попытку заручиться содействием Цицерона, но бывший спаситель республики сначала взял время на размышления, а потом предложение отклонил. Он посчитал более важным соблюдать стратегический нейтралитет, чтобы не нарушать гармонического согласия различных политических группировок. Но это согласие было только в воображении Цицерона.

Однако и без содействия Цицерона Цезарь добился цели: три человека – прославленный полководец, самый богатый человек в Риме и искушенный политик – заключили триумвират (союз трех мужей), поставивший себе целью прийти к управлению государством. Они торжественно поклялись, что не станут соперничать друг с другом. Первый триумвират состоялся, а оптиматы даже ведать не ведали, с какой силой им придется столкнуться.