Текст книги "Где Бог когда я страдаю?"

Автор книги: Филип Янси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Абсолютно справедливый мир

На первый взгляд рассказ об Иове– это рассказ о страдании, то есть о том, чему я посвятил свою книгу. Но если присмотреться внимательнее, то оказывается: книга Иова поднимает совсем другую проблему – вопрос о свободе человека. Иову пришлось претерпеть незаслуженные страдания, но благодаря его стараниям нам стало ясно, насколько Богу важна любовь людей, любовь искренняя и добровольная.

Эта проблема весьма непроста, она заводила в тупик великие умы. Карла Густава Юнга вопрос о поведении Бога по отношению к Иову привел к странному выводу. Выдающийся психиатр предположил, что решение Бога о воплощении и смерти Христа было продиктовано чувством – Богу стало стыдно за Свое обращение с Иовом. Юнг считал, что Бог пришел в мир в теле Иисуса Христа для достижения нравственного совершенства.

Скорее всего, Юнг не учел, насколько высоко Бог ценит свободное проявление любви человека. Испытания Иова явились результатом небесного спора: «А воистину ли человеческие существа свободны?» Сатана заявляет, что вера человека обусловлена внешними обстоятельствами. Иов приучен любить Бога, но попробуйте лишить его всех благословений и увидите, как рассыплется его вера. Ни о чем не подозревающий Иов был избран объектом вселенского спора о человеческой свободе.

Спор между Богом и сатаной – не просто словесное состязание. Сатана заявляет: Иов любит Бога лишь потому, что Бог «кругом оградил его» (Иов 1:10). Это обвинение ставит под вопрос цельность Самого Бога. Выходит, что Бога можно любить лишь за Его благодеяния. А раз люди хранят Ему верность только из корысти, то Бог их как бы подкупает. Сатана бросил вызов Богу. Теперь все зависит от Иова – как он поведет себя, когда лишится всего, что, как утверждает сатана, составляло основу его веры.

Чтобы лучше уяснить суть вопроса о свободе человека, представьте себе мир, в котором каждый действительно получает по заслугам. Как выглядел бы мир, где царит абсолютная справедливость?

Мораль там должна действовать согласно неизменным законам, аналогичным законам природы. За неверными поступками неизбежно должно следовать наказание.

Так работает болевая система: коснитесь пламени и «наказание» не заставит себя ждать – боль просигнализирует о том, что вы поступили неправильно. В царстве справедливости наказание за грех следовало бы столь же незамедлительно. Ваша рука потянулась, чтобы что–то украсть – вас остановит болевой шок. С тем же постоянством в подобном мире должны вознаграждаться благие деяния: заполнили налоговую декларацию честно – и вас тут же захлестнула волна удовлетворения. Так дрессированный морской котик получает рыбешку за каждый хорошо выполненный трюк.

Этот воображаемый мир может показаться довольно привлекательным. Он – честен, закономерен и предсказуем. Каждый ясно понимает, что от него хочет Бог. В таком мире царит справедливость. У этого аккуратного мира есть только один минус, но минус принципиальный: он не соответствует Божьему замыслу. Бог хочет от нас любви, причем главное – любви добровольной. Она для Бога чрезмерно важна. Ради того чтобы мы обладали свободой воли и имели возможность добровольно отдать Богу свою любовь, Бог допускает, чтобы наша земля, как метастазирующая раковая опухоль, на время оказалась рассадником зла во вселенной. Но лишь на время.

Мир, живущий по неизменным и справедливым законам, лишен подлинной свободы. Мы поступали бы праведно, но только ради награды, то есть на добрые дела нас толкал бы эгоизм. А любовь к Богу? Если бы Бог вживил в нас жажду по Себе, то было бы невозможно Его не любить. Но при этом не было и речи о свободе выбора, не было бы разнообразных и равно привлекательных вариантов действий. Подобный мир был бы миром автоматов, функционирующих по схеме «действие – реакция». Сравните с тем, что предлагает нам Библия: христианские добродетели люди обретают, лишь избрав Бога и Его волю, и при этом они борются с искушениями, мешающими им следовать за Господом.

Библия являет нам Бога, неравнодушного к человеку. Бог – муж, Который ухаживает за своей женой. Он добивается ее любви. Такое сравнение не годится для мира, где царствует справедливость, где каждый поступок неизбежно влечет наказание или награду. Для мира справедливости больше подошел бы образ содержанки или жены–рабыни: женщину балуют, осыпают подарками, но при этом держат взаперти, чтобы, не приведи Господи, не изменила. Бог относится к людям не так, Он не держит нас на коротком поводке. Бог нас любит, отдает нам Себя и с нетерпением ждет от нас ответной любви.

Бог желает, чтобы мы избрали любовь по доброй воле, даже если такой выбор повлечет за собой страдание. Бог хочет, чтобы мы жаждали Его больше, чем приятных чувств и вознаграждений. Он желает, чтобы, даже когда у нас есть веские причины отречься от Него, мы оставались Ему верны, как остался верен Иов. Вот в чем, на мой взгляд, заключается основная мысль книги Иова. Сатана обвинил Бога в том, что Тот не дал людям подлинной свободы. Но неужели Иов был предан Богу лишь потому, что наградой за преданность было благоденствие? Суровые испытания, перенесенные Иовом, дали сатане ответ. Иов стоял на том, что Бог благ и справедлив, хотя происходящее с ним было ярчайшим примером несправедливости Бога. Иов искал Даятеля не потому, что получал от Него дары. Когда дары были отняты, он продолжал Его искать.

Кузница духа

Если мир полной справедливости не позволяет Богу получить от нас то, чего Он хочет – любви без принуждения, то такого мира Бог для нас и не желает. В первых главах этой книги я показал, что боль – это ценный, даже необходимый атрибут жизни на земле. Соответственно и страдание может стать полезным для достижения Божьей цели.

Я упоминал о том, как важен для нас «мегафон страдания». Его голос напоминает нам о том, что люди оказались на нашей стенающей планете не для того, чтобы купаться в удовольствиях. Но тогда – для чего? Если цель Бога – не наше счастье, то зачем нужен этот мир? Зачем мы Богу?

Пояснить намерения Бога можно на примере обычной семьи. Допустим, отец решил оградить любимую дочурку от всякой боли. Он не позволяет малютке и шагу ступить – она может упасть! Отец всюду носит дочь на руках или возит ее в коляске. Через некоторое время изнеженная дочь превратиться в инвалида: атрофируются мышцы, она не сможет передвигаться сама и будет полностью зависеть от отца.

Как бы сильно отец ни любил дочь, он не сумеет выполнить самую важную задачу: вырастить самостоятельного человека, приспособленного к взрослой жизни. Для девочки будет полезнее, если отец перестанет навязывать ей свою заботу, и она научится ходить, хотя при этом не раз споткнется и упадет! Проведем параллель с Иовом. Он один, он отчаянно страдает, он не находит ответов, несущих ему утешение. Но испытание рождает в нем новую, глубокую силу. Раввин Авраам Гешель сказал: «Такую веру, как у Иова нельзя поколебать, потому что она – результат потрясения». Клайв Льюис развивает эту мысль в книге «Страдание». Он пишет:

«Нам нужен, в сущности, не Отец, а небесный дедушка, добродушный старичок, который бы радовался, что «молодежь веселится», и создал мир лишь для того, чтобы нас побаловать. Конечно, многие не осмелятся воплотить это в богословские формулы, но чувствуют именно так. И я так чувствую, и я бы не прочь пожить в таком мире. Но совершенно ясно, что я в нем не живу, а Бог тем не менее – Любовь; значит, мое представление о любви не совсем верно.

Художник не станет беспокоиться, если набросок, которым он хотел позабавить детей, не совсем такой, как он думал. Но о главной своей картине, которую он любит, как мужчина любит женщину, а мать – ребенка, он беспокоится снова и снова и тем самым беспокоил бы и картину, если бы она могла чувствовать. Нетрудно представить, как чувствующей картине, которую скребут, смывают и начинают в сотый раз, хочется быть легкомысленным наброском. И нам естественно хотеть, чтобы Бог предназначил нам менее славную и утомительную долю; но это значит, что мы хотим, чтобы Он любил нас меньше, а не больше»[15]15
  K.C. Льюис. Страдание. Перевод Н.Л. Трауберг. – Прим. ред.


[Закрыть].

Вопрос о страдании не дает человеку покоя. Страдание раздражает тех, кто убежден, что, эволюционируя, человек достиг совершенства, а совершенному существу нужны идеальные условия жизни. У христиан на этот счет другое мнение. Вот как выразил его профессор Джон Хик в книге «Философия религии»: Бог имеет дело с несовершенными созданиями, развитие которых еще не закончено. Эти размышления возвращают нас к вопросу о смысле земной жизни. Жизнь на земле воспитывает человека: она нужна, прежде всего, для нашего духовного развития.

Мы уже говорили о преимуществах мира, в котором действуют жесткие законы, а человек имеет свободу: он волен злоупотребить своей свободой и нанести вред своим собратьям. Джон Хик рисует нам картину мира–утопии, в котором человек полностью огражден от всякого страдания и зла, и приходит к выводу: в мире, в котором человек не делает ошибок, Бог не сможет осуществить Свои замыслы:

«Предположим, окружающий мир вдруг стал раем, где исключена любая возможность боли и страданий. В этом мире будут совершенно иные законы. Например, человек не сможет ранить другого человека: нож убийцы превратится в момент удара в бумагу, а пуля растворится в воздухе. Банковский сейф, из которого похитили миллион долларов, чудесным образом наполнится вновь. (В обычном мире это вызвало бы инфляцию.) Мошенничество, обман, коварство и предательство не окажут никакого влияния на состояние общества. Несчастные случаи уйдут в прошлое, невозможно будет получить травму: и скалолаз, сорвавшийся с горы, и ребенок, вывалившийся из окна, плавно спланируют на землю. Даже азартный водитель не попадет в аварию. В том мире не будет потребности работать, помогать в тяжелые времена друзьям, так как в нем не будет реальной нужды и реальных трудностей.

Чтобы приноравливаться к конкретным ситуациям, природе пришлось бы выйти за рамки общих законов и каждый раз вырабатывать частные закономерности: иногда предмет должен быть твердым, а иногда – мягким… Человеку не пришлось бы учиться уважать законы природы: в мире отсутствовали бы два главных учителя – страдание и смерть.

Если вообразить себе такой мир, то станет ясно: в нем наши представления об этике не имели бы никакого смысла. Например, суть противоправных действий – нанесение вреда ближнему. Но в гедонистическом раю не может быть противоправных действий, как нет и правовых – между ними отсутствует разница. Мужество и стойкость в мире, в котором нет опасностей и трудностей, тоже ни к чему. Не было бы и условий для воспитания в человеке щедрости, доброты, жертвенной любви, благоразумия, доброжелательности и других добродетелей, без которых не может существовать стабильное общество. Из этого следует, что в мире сплошного удовольствия не может появиться нравственная человеческая личность. Это был бы худший из возможных миров.

И тут становится ясно: мир, в котором свободные разумные существа имеют возможность развить свои лучшие качества, должен быть похож на наш мир. В нем должны действовать всеобщие неизменные законы. В нем должны быть реальные опасности и трудности. В нем должны быть боль, неудачи, скорбь и разочарование. В нем должно быть место поражениям.

Если мы согласны с вышесказанным, то нельзя не согласиться и с тем, что наш мир со всей его «тоской и тысячей природных мук, наследьем плоти»[16]16
  В. Шекспир. Гамлет, принц датский. Перевод М.Л. Лозинского. – Прим. ред.


[Закрыть], создан не для того, чтобы давать нам наслаждения. Боль – не помеха, от которой нужно избавиться. Назначение нашего мира – быть «кузницей духа» ».

В каком–то смысле Богу легче было бы вмешаться в земные дела – гипнотически внушить нам веру и чудесным образом во всем помогать. Но Он выбирает другой путь: Он протягивает к нам руки и зовет к Себе, просит нас активно участвовать в созидании нашего духа. А это всегда путь борьбы и страданий.

Для чего?

Представление о земле, как о кузнице духа проясняет ряд трудных для понимания мест Библии. Да, Библия не раскрывает причин страдания каждого конкретного человека. Но в ней много примеров, которые показывают, как Бог использует страдания для достижения Своих целей. Бог говорит через пророка Амоса: «За то и дал Я вам голые зубы во всех городах ваших и недостаток хлеба во всех селениях ваших; но вы не обратились ко Мне» (Ам 4:6). Почти на каждой странице пророческих книг – предостережения народу: перестаньте творить беззакония, иначе испытаете великие бедствия.

Большинство из нас придерживается другой системы ценностей, отличной от Божьей. Для нас величайшая ценность – это сама жизнь (и соответственно самое тяжкое преступление – убийство). «Жизнь, свобода и стремление к счастью» – вот как основатели Соединенных Штатов определили наивысшие ценности, на страже которых должно стоять государство. Совершенно очевидно, что Бог придерживается иной точки зрения. Да, Он ценит жизнь человека, Он объявил ее священной. Это значит, что только Бог, а не человек, имеет право отбирать жизнь. Но во дни Ноя, Бог не колеблясь, воспользовался Своим исключительным правом. Ветхий завет пестрит примерами: Бог забирал жизнь людей, чтобы остановить распространение зла.

Библия повествует, что для Бога есть вещи пострашнее, чем страдания Его детей. Вспомните о мучениях Иова, Иеремии или Осии. Бог и Себя Самого не избавил от мук: только представьте, что значило для Бога стать человеком и принять позорную смерть! О чем говорят эти примеры? О том, что Бог лишен сострадания? Или о том, что есть вещи, которые для Бога неизмеримо важнее, чем безмятежная жизнь Его верных последователей?

Как я уже говорил, Библия ставит вопрос о страдании иначе, чем мы. На вопрос «Почему?», обращенный в прошлое, редко дается однозначный ответ. Вместо этого возникает вопрос, обращенный в будущее: «Зачем?» Мы оказались на земле не для того, чтобы осуществить свои желания и обрести совершенную жизнь, свободу и счастье. Мы здесь для того, чтобы измениться, чтобы уподобиться, насколько возможно, Богу, чтобы подготовиться к жизни вечной. И этот процесс таинственным образом воздействует на нашу жизнь: сквозь боль пробиваются радость и наслаждение, зло преобразуется в добро, страдание рождает драгоценные плоды.

Обращается ли к нам через страдание Бог? Искать в тяжелую минуту Божьего откровения опасно, по–моему, это противоречит Писанию. Возможно, причина моего страдания – лишь в том, что в мире действуют незыблемые законы. Но если рассматривать страдание в исторической перспективе, то становится ясно: да, Бог обращается к нам через него. Или, вернее, вопреки страданию. В симфонии, которую Он создает, есть и минорные аккорды, и диссонансы, и утомительные повторения. Но те из нас, кто, повинуясь Его дирижерской палочке, исполнят свою партию от начала до конца, – те, обновившись в силе, запоют новую песнь.

Два заблуждения

Споры о боли часто уводят нас в чистую философию. Разговоры о лучшем из возможных миров, свободе воли или кузнице духа занимают умы, отвлекают страдальцев от насущных проблем, но ничего не решают. Однако я счел необходимым поднять эти вопросы – они непосредственно связаны с нашим восприятием страданий.

У меня сложилось впечатление, что христианин, подобно канатоходцу, постоянно балансирует между двумя опасными заблуждениями. Отклонение вправо или влево может привести к трагическим последствиям.

Первое заблуждение состоит в том, что мы связываем все страдания с Божьей волей, считая их наказанием за людские грехи. Второе, противоположное заблуждение: жизнь с Богом исключает страдания.

Я уже упоминал о горестных последствиях первого заблуждения. Мне не раз доводилось беседовать с верующими, испытывающими тяжелый недуг. Все без исключения признавались: когда братья и сестры по вере твердят, что эта болезнь – наказание за некий грех, им делается лишь хуже. И вместо поддержки – ведь для борьбы с болезнью им более всего нужны силы и надежда – страждущие получают чувство вины и сомнения. Я рад, что автор книги Иова подробно записал обвинительные речи его друзей. Эта книга всегда будет напоминать мне: в какую бы благочестивую форму ни была облечена моя мысль, я не имею права убеждать страдальца, будто случившееся с ним – Божья воля.

Восприятие страданий как Божьего наказания влечет за собой тяжелые последствия. Печальные тому свидетельства есть в истории Церкви. В средние века женщин сжигали на костре за еретический поступок – принятие обезболивающих средств во время родов. «В болезни будешь рождать детей» (Быт 3:16), – напоминали священники, приговаривая несчастных к смерти. Когда Эдуард Дженнер открыл вакцину от оспы, против него ополчились священнослужители – нельзя вмешиваться в промысел Божий! Да и в наши дни существуют религиозные секты, которые отказываются от медицинской помощи.

Светские писатели использовали эту религиозную тему в своих произведениях. Альбер Камю в романе «Чума» описывает католического священника, которого раздирают сомнения. Отец Панлю не знает, что ему делать: бороться с чумой или проповедовать о ниспослании ее Богом. Проповедь отражает его внутреннюю борьбу: «Тут отец Панлю заверил свою аудиторию, что ему нелегко будет произнести эти слова, поэтому нужно желать их, раз их возжелал Господь. Только так христианин идет на то, чтобы ничего не щадить, и раз все выходы для него заказаны, дойдет до главного, главенствующего выбора. И выберет он безоговорочную веру, дабы не быть вынужденным к безоговорочному отрицанию… Христианин должен уметь отдать себя в распоряжение воли Божьей, пусть даже она неисповедима. Нельзя говорить: «Это я понимаю, а это для меня неприемлемо»; надо броситься в сердцевину этого неприемлемого, которое предложено нам именно для того, чтобы совершили мы свой выбор. Страдания ребенка – это наш горький хлеб, но, не будь этого хлеба, душа наша зачахла бы от духовного голода»[17]17
  Перевод Н.М. Жарковой. – Прим. ред.


[Закрыть]. Но отец Панлю сам не в силах принять мысли, высказанные им во время проповеди. В последствие, будучи не в силах вынести страданий умирающего ребенка, он отрекается от веры.

Сомнения отца Панлю были бы неразрешимы, если бы Библия однозначно не опровергала идею о том, что всякое страдание – результат совершенного греха. Библия описывает скорби невинного Иова. Сын Божий исцелял болезни, а не насылал их. Если согласиться с утверждением, что Бог посылает нам страдания как урок (так, например, учит Ислам), то придется стать полным фаталистом. Если Бог посылает нам полиомиелит, СПИД, малярию, чуму, рак, желтую лихорадку и прочие недуги в качестве назидания, то какой смысл с ними сражаться?

Когда в семнадцатом веке «черная смерть» поразила Англию, многие уличные проповедники торжественно провозглашали: чума – это Божья кара. Но были и другие верующие – и среди них врачи и священники, – которые остались в Лондоне и помогали больным. Священник деревни Эйам уговорил триста пятьдесят ее жителей, среди которых уже было много зараженных, не уезжать, чтобы не разносить болезнь. Двести пятьдесят девять человек умерли, но жители деревни не дали заразе распространиться.

Даниэль Дефо в «Дневнике чумного года» описывает, насколько отличалось отношение к эпидемии христиан и магометан. Когда чума пришла на Ближний Восток, местные фаталисты не изменили своего поведения – они продолжали посещать людные места. Процент смертей в восточных странах был выше, чем, скажем, в Лондоне, где соблюдались меры предосторожности.

В наши дни есть и христиане–фаталисты, хотя фатализм больше свойственен исламу и индуизму, нежели христианству. Несколько лет назад в США были проведены исследования, чтобы выяснить, почему в южных штатах жертв урагана всегда бывает больше, чем на среднем западе. Исследователи учли и различия в конструкции домов, но главная причина заключалась в том, что южане более религиозны и во время стихийных бедствий проявляют большую пассивность: «Если суждено, чтобы ураган разрушил мой дом, пусть так и будет». А жители среднего запада напротив, прислушиваются к прогнозам погоды, стараются подготовить дом к урагану и на время разгула стихии спускаются в укрытия.

Если заключения исследователей верны, то налицо опасное искажение христианской веры. Южанам необходимо следить за ураганными предупреждениями и принимать нужные меры. Отцу Панлю нужно было занять место в рядах борцов с чумой. Иисус во время своей земной жизни, сражался с болезнями. Он не проповедовал о неотвратимости судьбы и не требовал безропотного принятия страданий.

Мы, обитатели стонущей планеты, имеем право бороться со страданием. Это даже не столько наше право, сколько обязанность. Тем, кто не согласен, стоит перечитать притчу о добром самарянине из Евангелия от Луки (глава 10) и притчу об овцах и козлах из Евангелия от Матфея (глава 25).