Текст книги "Многоярусный мир. Том 2. Сборник фантастических произведений"
Автор книги: Филип Хосе Фармер
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)
24
После этого они с Ананой продолжили долгий поиск. Они могли бы сократить работу для ног, осматривая комнату за комнатой, если бы воспользовались видеомониторами в центре управления, поскольку через них можно было увидеть много комнат и коридоров, не покидая дворец, Вольф деактивировал их, зная, что Кикаха сможет их включить, если вновь наведается во дворец. Колокольники не сумели найти источник управления и не располагали ни временем, ни достаточным числом рук, чтобы разобрать пульт управления и перемонтировать его. Теперь же Кикаха не мог воспользоваться мониторами так как во время боя они были уничтожены.
Они осмотрели сотни комнат, дюжины коридоров, десятки лестниц и все же охватили лишь малую часть одного здания, а им предстояло пройти еще очень много.
Они решили, что им надо подкрепиться и выспаться. Они проверили состояние Луваха, который удобно спал, и заказали из кухни обед. Поев, Кикаха решил подняться в центр управления и удостовериться, что там не произошло ничего важного. Он питал некоторые надежды, что может вернуться Вольф, хотя это казалось маловероятным. Существовали большие шансы, что врата действовали односторонне, если не воспользоваться рогом Шамбаримена, а тот был у Луваха.
Они потащились обратно вверх по лестнице: Кикаха не хотел пользоваться лифтами, пока не обретет уверенности, что они не заминированы. Как раз перед тем, как войти в центр управления, он остановился.
– Ты что-нибудь слышала?
Она покачала головой. Он жестом велел ей прикрыть его и, прыгнув к двери, покатился по полу за пульт управления. Некоторое время он лежал так, прислушиваясь. Вскоре он услышал тихий стон. Затем последовала тишина и еще один стон. Кикаха пополз по полу от пульта к пульту, ориентируясь по звукам.
Он был удивлен, хотя и не потрясен, когда обнаружил прилепившуюся к пульту Подаргу. Ее перья почернели и испускали зловоние, ноги обуглились так глубоко, что отвалились некоторые пальцы. Груди превратились в коричнево-красное мясо.
Рядом с ней лежал лучемет, когтистая лапа стискивала его рукоять.
Она вошла в центр, пока они с Ананой отсутствовали, и кто-то подстрелил ее.
По-прежнему, по-пластунски он произвел расследование и через минуту нашел ответственное лицо. Это был солдат, Шуптарт, которого он считал убитым Колокольниками. Но теперь, когда он подумал вновь, то ведь не смог опознать его ни в одном трупе. Это, правда, не было неожиданным, поскольку многие обуглились до неузнаваемости.
Значит, тевтон сбежал от Колокольников и, вероятно, сбежал на нижние этажи. Он вернулся выяснить, что происходит. Подарга тоже вернулась после своего отлета из центра в разгар боя между Колокольниками и Вольфом. Эти двое, не имевшие на самом деле никаких причин конфликтовать, смертельно обожгли друг друга.
Кикаха заговорил с тевтоном, и тот что-то пробормотал. Кикаха нагнулся к нему поближе. Но слов было почти не разобрать, но некоторые из них он уловил. Они не походили на немецкие. Оки были на речи Господов!
Кикаха вернулся к Подарге. Глаза ее были открыты и тускнели, словно на них медленно, слой за слоем накладывали тонкие вуали.
– Подарга! – позвал Кикаха. – Что случилось?
Гарпия застонала, а потом что-то произнесла, и Кикаха снова поразился. Она говорила на речи Господов!
После этого она умерла.
Кикаха позвал Анану. Пока она стояла на страже, он попытался допросить Шуптарта. Тевтон находился в глубоком шоке и быстро умирал. Но он казалось, узнал Кикаху, хотя только на миг. Наверное, жажда жизни, нахлынув, придала ему столько сил, чтобы высказать просьбу, способную спасти его-если бы Кикаха проявил милосердие.
– Мой колокол… там… надень его… мне на голову… Я буду…
Губы его дернулись, в горле что-то забулькало.
– Ты вселился в Шуптарта? – спросил Кикаха, – не так ли, вместо того, чтобы убивать его? Кем ты был?
– Десять тысяч лет, – прошептал Колокольник. – А потом… ты…
Глаза его стали такими, словно в мозг сыпалась пыль, челюсть отвисла, словно подъемный мост для выпуска души – если у Колокольников имелись души. А почему бы и нет, если они вообще у кого-либо имелись?
Колокольники были смертельными врагами, особенно ужасными из-за своего метода захвата. Но в действительности они являлись не более злобными и смертельными, чем любой человеческий враг, и хотя захват казался особенно ужасным, он не был таковым для жертвы, чей разум умирал, прежде чем в тело вселялся Колокольник.
– Третий Колокольник захватил мозг Шуптарта, – сказал Кикаха. – Затем, он должно быть, сбежал на верхние этажи, рассчитывая, что если до меня не доберутся его дружки, то он-то позже обязательно доберется до меня. Он думал, что я приму его за Шуптарта. Теперь есть еще Подарга. Я бы сказал, что Колокольник переправился в нее на луне, но этого не может быть. На луне были только два Колокольника, фон Турбат и фон Свиндебарн. А Лувах сказал, что видел, как они прошли через врата и центр укрепления. Поэтому передача, скорее всего, произошла после того, как скрылись Вольф и Хрисенда. Один из этих Колокольников вселился в Подаргу, но не раньше, чем эти двое перебили бывших с ними дракландских солдат, чтобы придать делу такой вид, будто все они были убиты Вольфом и Хрисендой. Потом они переключились на Подаргу и еще одного солдата, которого они должны были пощадить для этой цели. И вот Колокольник в этом-то солдате и прыгнул на Нимстоула. Так что теперь фон Турбат и фон Свиндебарн мертвы, несмотря на все их хитрости, а Колокольник в теле Подарги должен был, держу пари, притвориться, что она бросила попытки добраться до меня. Она должна была молить о дружбе, и вести себя так, словно действительно раскаивается, а когда моя бдительность ослабнет – убить. Знаешь, это действительно смешно. Ни Подарга—Колокольник, ни Шуптарт—Колокольник не знали, что другой – это замаскированный Колокольник, и поэтому они убили друг друга.
Он разразился громким смехом, но вдруг сделался задумчивым.
– Вольф и Хрисенда где-то застряли. Давай сходим в библиотеку и заглянем в кодовую книгу. Если он занес туда эти врата, то мы можем узнать, как их активировать и куда они делись.
Они направились к двери. Кикаха немного отстал, потому что его опечалил вид Подарги. Она обладала лицом Ананы и одного этого хватило, чтобы вызвать у него подавленное чувство, потому что она выглядела словно мертвая Анана. Более того, его отягощало безумие гарпии, мука, которую она терпела три тысячи двести лет. Она могла бы снова оказаться в женском теле, если бы приняла предложение Вольфа, но она слишком углубилась в свое безумие, она хотела страдать, а также хотела страшно отомстить человеку, поместившему ее в тело гарпии.
Анана остановилась так внезапно, что он чуть не врезался в нее.
– Этот звон! – простонала она. – Он начался опять!
Она закричала и одновременно вскинула лучемет.
Кикаха уже выстрелил. Он направил луч опасно близко к ней, в дверной проем, даже прежде, чем в нем кто-нибудь появился. И теперь лучемет работал на полную мощь, достигнув режущего эффекта. Он отсек кусок левого плеча Нимстоула.
Нимстоул отпрыгнул.
Кикаха подбежал к двери, но не выскочил в коридор.
– Это фон Турбат или фон Свиндебарн! – крикнул он.
Он быстро размышлял. Один из двух вождей забрался в Подаргу, другой переключился в тевтона. Затем они сожгли свои бывшие тела и покинули центр управления, отправившись оба своей дорогой с надеждой убить своих врагов.
Тот, что был в теле тевтона, напал на Нимстоула. Наверное, он действительно ранил Господа, однако, он сумел переключиться в него.
Нет, этого не могло быть, поскольку для переключения требовалось двое Колокольников, и один должен орудовать Колоколом для пересадки другого.
– Разве ты не знаешь? – слабо проговорил он. – Тогда для нас еще есть надежда.
Анана отстегнула шкатулку от ремней Колокольника. Она открыла ее и, поморщившись, вынула большой черный колокол-колпак.
– Ты, может, думаешь, что умрешь, не сказав нам, кто тот Колокольник, и что он собирается делать. Но ты не умрешь, – пообещала она.
Она скомандовала:
– Кикаха, подержи его голову. Я собираюсь надеть на нее колокол.
Колокольник попытался было бороться, но он был слишком слаб и только чуть извивался. Наконец он спросил:
– Что вы собираетесь делать?
– Содержимое твоего ума будет автоматически переправлено в колокол, – сказала она. – Как тебе хорошо известно, это тело умрет, но мы найдем тебе здоровое тело и вложим в него твой ум, а когда мы проделаем это, то будем пытать тебя, пока ты не скажешь нам все, что мы желаем знать.
– Нет!
Колокольник застонал и снова попытался вырваться. Кикаха легко удерживал его, пока Анана помещала на его голову колокол.
Через некоторое время глаза Траумграсса остекленели и он умер. Кикаха посмотрел на низ колокола, когда Анана подняла его для обозрения. Две крошечные иглы втягивались обратно.
– Я думаю, что его разум был принят прежде, чем умерло тело, – сказал он. – Но, Анана, я не позволю тебе размагничивать мозг человека только для того, чтобы впустить эту тварь в его тело и получить некоторые сведения. Как бы там ни были важны эти сведения.
– Я это знаю, – сказала она. – Я бы тоже этого не сделала. Благодаря тебе я вновь обрела кое-что из своей утраченной человечности. Более того, под рукой нет никаких доступных для использования, живых тел.
Она замолчала. Наконец, он не выдержал.
– Не смотри на меня. У меня не хватит духу.
– Я тебя не виню. – Она криво улыбнулась. – В любом случае я бы не хотела, чтобы это делал ты. Это сделаю я.
– Но…
Он остановился. Это требовалось сделать, и он полагал, что если бы не вызвалась она, то это сделал бы он, хотя и очень неохотно. Он чувствовал некоторый стыд оттого, что позволял ей подвергаться тяжелому испытанию, но не в достаточной степени, чтобы заставить его настаивать на своей кандидатуре. Кикаха обладал большей, чем некоторые, смелостью и первый заявил бы об этом. Но этот акт требовал больше, чем все, что у него имелось в данный момент или, вероятно, имелось, покуда действовал кто-то другой. Вызванное этим ощущением предельной беспомощности сделало бы из него труса. Он не смог бы вынести этого чувства.
– Здесь есть наркотики, способные добыть правду, – сказал он, – или, во всяком случае то, что считает правдой объект их действия. Получить факты от тебя – я имею в виду, от Колокольника – будет нетрудно, но ты действительно считаешь это необходимым?
Он знал, что это так. Он просто не мог смириться с мыслью, что она тоже покориться колоколу.
– Ты знаешь, какой ужас я испытываю перед колоколом, – ответила она. – Но я вложу в него свой разум и впущу одну из этих тварей в свое тело, если это наведет на след последнего Колокольника, последнего, раз и навсегда.
Он хотел было возразить, но удержал язык за зубами. Это требовалось сделать.
Хотя он называл себя трусом за то, что сам не мог решиться на такое, и по его коже пробегали мурашки от страха за нее, – все-таки позволил ей воспользоваться колоколом.
Прежде чем подвергнуться пересадке, Анана прильнула к нему и яростно поцеловала.
– Я люблю тебя, – сказала она. – Я не хочу этого делать! У меня такое чувство, словно я кладу себя в могилу как раз тогда, когда я могла ожидать впереди твоей любви.
– Мы могли бы просто обыскать вместо этого дворец, – сказал он. – Мы бы обязательно выкурили Колокольника.
– Если он скрылся, мы никогда не узнаем кого искать, – возразила она. – Нет. Действуй! Сделай это! Быстрее! Я сейчас чувствую себя так, словно умираю.
Анана лежала на диване. Она закрыла глаза, пока он надевал ей на голову колокол. Затем он держал ее, пока тот не завершил свою работу. Ее дыхание, быстрое и неглубокое из-за беспокойства, через некоторое время замедлилось, веки затрепетали и открылись, глаза смотрели так, словно свет в них стал застывшим во времени, замершим в какой-то странной полярности.
Подождав несколько лишних минут для гарантии, что колокол закончил пересадку, он мягко снял его с ее головы и положил его в шкатулку на полу, после чего связал ей руки и ноги и плотно ее прикрутил ремнями к дивану.
Он установил ей на голову колокол, содержавший разум Траумграсса.
Когда прошло двадцать минут, он почувствовал уверенность, что передача завершена.
Лицо ее ожило, глаза стали дикими, как у попавшего в силки ястреба, голос остался прекрасным голосом Ананы, но модуляции стали иными.
– Я могу определить, что нахожусь в теле женщины, – произнесла она.
Кикаха кивнул, а затем сделал укол наркотика ей в руку.
Он подождал минуту, а затем стал выкачивать нужные ему сведения.
Для извлечения фактов потребовалось меньше времени, чем для вступления в силу действия наркотика.
Господы ошибались относительно точного числа недостающих Колокольников. Их было пятьдесят один, а не пятьдесят, и Колокольники, конечно же, не посвятили своих врагов.
«Лишним» был Табууз.
Большую часть времени он находился внизу, в лабораториях дворца, где занимался созданием новых Колокольников.
Когда подняли тревогу из-за Кикахи, он поднялся из лаборатории. Он не получил шанса много сделать, но смог помочь Траумграссу нокаутировать Нимстоула, а потом пересадить его.
Траумграсс в теле маленького Господа должен был сделать еще одну попытку убить двух оставшихся врагов Колокольников.
В случае неудачи Табууз должен был отправиться через врата на Землю, со своим колоколом и своими знаниями.
Там, на Земле, спрятавшись в кишмя кишевшем человечестве, он должен был изготовить новых Колокольников для еще одной попытки завоевания.
– Какими вратами он воспользовался?
– Теми же, что воспользовались Вольф и Хрисенда, – ответил Траумграсс. – Они ведут на Землю.
– Откуда ты это знаешь? – Мы нашли кодовую книгу и раскололи код и таким образом выяснили, что эти врата ведут на Землю. Табууз получил приказ воспользоваться ими, если чрезвычайная обстановка потребует, чтобы он убрался из дворца в место, где мог бы спрятаться.
Кикаха был потрясен, но, по размышлении, и доволен.
Теперь у него появились две причины отправиться на Землю.
Одна, и самая важная, – это найти Табууза и убить его, прежде чем тот начнет осуществлять свой проект.
Вторая – он должен найти Вольфа с Хрисендой и сообщить им, что они могут вернуться домой, если пожелают. Вольф, несомненно, захочет помочь ему и Анане в охоте на Колокольника.
Кикаха вновь поместил колокол на голову Ананы.
Через пятнадцать минут перекачивание разума Траумграсса в колокол завершилось.
Тогда Кикаха надел ей на голову колокол, содержащий ее собственный разум.
Примерно через двадцать минут она открыла глаза и радостно произнесла его имя.
Некоторое время она плакала, прижимаясь к нему.
Анана рассказала, что впечатление от пребывания в колоколе такое, словно ее мозг вырезали из головы и поместили в темную бездну.
Она не переставала думать, что с Кикахой может что-то случиться, и тогда она навсегда будет заперта в этом колоколе.
Она также знала, что сойдет с ума от этого и мысль о возможности остаться навеки безумной, приводила ее в еще большее неистовство.
Кикаха утешил ее, и когда Анана немного успокоилась, сообщил ей все, что узнал.
Анана сказала, что они должны отправиться на Землю, но им сперва следует отделаться от Траумграсса.
– Это будет легко, – сказал Кикаха. – Я помещу колокол в пластиковый куб и поставлю его в музее. Позже, когда у меня будет время – т. е. когда я вернусь с Земли – я доставлю его в Таланак. Можно будет разрядить его в приговоренного к смерти преступника, а потом убить. В то же время давай приготовимся к путешествию на Землю.
Он проверил по кодовой книге сведения, данные ему Колокольником.
Врата переносили во врата, находящиеся в Южной Калифорнии, без указания конкретного места.
– У меня бывали время от времени приступы ностальгии, – сказал Кикаха, – но я преодолевал их. Это мой мир, – этот мир ярусов, зеленых небес и сказочных зверей. Земля мне кажется похожей на большой серый кошмар, когда я думаю о необходимости постоянно жить там. Но все же, у меня время от времени возникает небольшая тоска по дому.
Он помолчал, а потом сказал:
– Мы, возможно, пробудем там какое-то время. Нам понадобятся деньги. Интересно, припас ли их где-нибудь Вольф?
Банк памяти подземной машины сообщил ему, где найти склад-хранилище земной валюты.
Кикаха вернулся из хранилища со странной усмешкой и мешком в руке.
Он вывалил содержимое мешка на пол.
– Множество американских долларов, – доложил он. – Много стодолларовых банкнот и дюжина тысячедолларовых. Но самые поздние выпущены в 1985 году.
Он засмеялся.
– Мы все-таки захватим их. Возможно, нам удастся продать их коллекционерам. Мы захватим также несколько драгоценных камней.
Он запрограммировал машины для изготовления одежды себе и Ананы.
Они были смоделированы такими, как он помнил самые последние американские моды 1946 года.
– Сойдут, пока мы сможем купить что-нибудь поновее.
Пока они готовились, они перенесли Луваха в комнату побольше и поудобнее и поручили присматривать за ним кухонным талосам.
Кикаха оставил Анану поговорить с братом, в то время как сам занялся сборами всего необходимого для путешествия на Землю.
Он достал некоторые медикаменты, наркотики, лучеметы, заряды к ним, метательный нож для себя и небольшой стилет с ядом в полой рукоятке для Ананы.
Рог Шамбаримена находился в футляре.
Он отнес футляр в комнату, где они находились.
– Я выгляжу, словно музыкант, – сказал он. – Мне надо будет постричься при первом же удобном случае, когда мы окажемся там. У меня такие длинные волосы, что я выгляжу как Тарзан. Я не хочу привлекать внимания. Ах, да, ты отныне вполне можешь называть меня Пол. Кикаха отпадает. Я теперь опять Пол Янус Финнеган.
Они попрощались с Лувахом, который пообещал охранять дворец в их отсутствие. Он позаботится, чтобы талосы отправили все тела в крематорий, и установит защиту дворца от мародерствующих Господов.
Он пребывал в экстазе от воссоединения с Ананой, даже если и не долго.
Он явно был необычным Господом.
Несмотря на это, как только они вышли из его комнаты, Кикаха осведомился у Ананы:
– Ты поговорила о старых временах, как я тебя просил?
– Да, – ответила она. – Нашлось множество вещей, которых он просто-напросто не мог вспомнить.
Кикаха остановился.
– Ты думаешь?
Она покачала головой и рассмеялась.
– Нет. Нашлось также множество вещей, которые он помнил и о которых Колокольник вообще не мог знать. Он напомнил мне о некоторых вещах, которые забыла я. Он, безусловно, мой брат, он не Колокольник, как ты подозревал, мой подозрительный любимый.
Кикаха усмехнулся и парировал.
– Тебе эта мысль пришла на ум в то же самое время, что и мне. Помнишь?
Он поцеловал ее.
Перед тем, как шагнуть во врата, активируемые кодовой фразой, он спросил:
– Ты спросил по-английски?
– Большую часть своих трех лет на Земле я провела в Париже и Лондоне, – ответила она. – Но я начисто забыла и французский, и английский.
– Изучишь снова. А пока, представь говорить мне.
Он постоял, словно не хотел так быстро отправляться в путь.
– Одно хорошо с отправкой на Землю. Нам придется выслеживать того Колокольника. Но нам не придется беспокоиться о столкновениях с какими-либо Господами.
Анана удивилась:
– Разве Вольф не говорил тебе? Рыжий Орк – тайный Господь Земли!
Филип Дж. Фармер
ЗА СТЕНАМИ ТЕРРЫ
книга 4
Двадцать четыре года небо было зеленым, но внезапно оно оказалось голубым.
Кикаха зажмурился. Он вновь очутился дома. Или скорее, опять очутился на планете, где родился. Он жил на Земле. Затем в «карманной» вселенной, названной им Многоярусным Миром. Теперь же, хотя его сюда и не тянуло, он вернулся «домой».
Он стоял в тени огромного козырька скалы. Ветер, гулявший по поверхности скал, дочиста вымел ка-менный пол. За пределами полупещеры лежали горы, покрытые соснами и елями. Воздух отличался прохладой, но должно было стать теплей поскольку было утро июльского дня в южной Калифорнии. Вернее, станет, если его расчеты правильны.
Поскольку он находился на высоком склоне горы, он видел очень далеко на юго-запад. Там за ближними долинами поменьше, рассталась большая долина, находившаяся по его предположениям, неподалеку от района Лос-Анджелеса. Она его удивила и встревожила, так как совсем не походила на то, что он ожидал увидеть. Ее покрывало густое серое облако ядовитого дыма, – будто состоящее из многих, многих тысяч домов, словно дно долины под этим облаком было забито кипящими и бурлящими гейзерами, извергающими вредные газы из нутра Земли.
Он не имел понятия, что произошло на Земле с той ночи 1946 года, когда его случайно перебросило из этой вселенной во вселенную Джадавина. Наверное, крупные долины в районе Лос-Анджелеса заполнили ядо-витые газы, сброшенные каким-то враждебным государством. Он не мог понять, какой враг смог это сделать, поскольку Германия и Япония, когда он покинул этот мир, были разорены и наголову разгромлены, а Россия тяжело изранена.
Он пожал плечами. Со временем все выяснится. Банки памяти под огромным дворцом-крепостью на вершине единственной планеты во вселенной зеленого неба гласили, что эти «врата» открывались где-то в го-рах неподалеку от озера под названием Эррсухад.
Врата представляли собой круг неразрушимого металла, погребенный несколькими дюймами ниже скального пола. Их присутствие отмечало только нечетко нарисованное пурпурное кольцо на камне.
Кикаха, урожденный Пол Янус Финнеган, был ростом в шесть футов и один дюйм, весил сто девяносто фунтов и отличался широкими плечами, узкой талией и массивными бедрами. Бронзово-рыжие волосы обрам-ляли лицо с густыми, темными, изогнутыми бровями, лиственно зелеными глазами, прямым, но коротким но-сом, длинной верхней губой и глубоко раздвоенным подбородком. Он носил походную одежду, за спиной висел рюкзак. В одной руке он держал рукоять темного кожаного футляра, выглядевшего, словно в нем содержался музыкальный инструмент, вероятнее всего – горн или труба.
Волосы Кикахи доходили до плеч. Он подумывал подстричь их до возвращения на Землю, чтобы не вы-глядеть странным. Но время поджимало, и он решил подождать, пока не доберется до парикмахерской. Его легендой было то, что они с Ананой так долго провели время в горах, что у него просто не было шанса обкорнать свою гриву.
Женщина рядом с ним была настолько прекрасна, насколько это вообще возможно для женщины. У нее были темные волнистые волосы, безупречно белая кожа, синие глаза и превосходная фигура. Одета она была в походное туристское облачение: сапожки, джинсы, клетчатую рубашку лесоруба и каскетку с длинным козырьком. Она тоже несла на спине рюкзак, где лежали туфли, платье, нижнее белье, сумочка и несколько при-боров, наверняка способных поразить или потрясти земного ученого. Волосы она причесала по моде 1946 года, как помнил эту моду Кикаха. Косметикой она не пользовалась, да она в ней и не нуждалась. Тысячи лет назад она навсегда сделала себе губы красными, как поступали все Господы женского пола.
Кикаха поцеловал женщину в губы и сказал:
– Ты, Анана, побывала во множестве миров, но держу пари, не была ни в одном более странном, нежели Земля.
– Я видела и прежде голубые небеса, – не согласилась она, – Вольф и Хрисенда опередили нас на пять часов. Колокольник на два часа. И в их распоряжении большой мир, в котором можно затеряться.
Он кивнул и добавил:
– У Вольфа и Хрисенды не было никаких причин болтаться здесь поблизости, так как врата эти одно-сторонние. Они отправятся к ближайшим двусторонним вратам, которые находятся в районе Лос-Анджелеса, если они еще существуют, те врата. Если же нет, то самые близкие находятся в Кентукки или на Гавайях. Так что мы знаем, куда они могут двинуться.
Он помолчал, облизывая губы, а затем добавил еще:
– Что же касается Колокольника, то кто знает? Он может отправиться куда угодно или, возможно, где-то поблизости. Он попал в абсолютно чужой мир, он ничего о Земле не знает и не умеет говорить ни на одном из местных языков.
– Мы не знаем, как он выглядит, но мы найдем его, – уверенно произнесла она. – Я знаю Колокольников. Этот не станет прятать свой колокол, а потом убегать и скрываться, рассчитывая вернуться за ним позже. Колокольник не способен вынести мысли об уходе очень далеко от своего колокола. Он будет таскать его за собой, сколько сможет. И это будет единственным средством опознать его.
– Знаю, – отозвался Кикаха. Ему вдруг стало трудно дышать и на глаза его навернулись слезы. Вне-запно он заплакал. На минуту Анана встревожилась, потом поддержала:
– Поплачь! И однажды я заплакала, – когда вернулась в свой родной мир. Я думала, что глаза у меня высохли навек, что слезы – это удел для смертных, но возвращение домой разоблачило мою слабость.
Кикаха вытер слезы, снял с пояса флягу, открыл ее и сделал большой глоток.
– Я люблю свой мир, мир с зелеными небесами, – заявил он. – Земля мне не нравится. Я вспоминаю ее без особой симпатии. Но надо полагать, любовь у меня к ней больше, чем я предполагал. Признаюсь, что время от времени я испытывал некоторую ностальгию, некоторое слабое стремление вновь увидеть ее, пови-дать знакомых мне людей. Но…
Под ними, наверное ниже на тысячу футов, гору огибала двухполосная дорога, продолжавшая подни-маться вверх, пока не терялась за следующим поворотом. В верхней части появился автомобиль, пронесся под ними, а затем скрылся за нижним поворотом дороги.
Глаза Кикахи широко раскрылись и он воскликнул:
– Я никогда прежде не видел такой машины. Она выглядела словно какой-то клопик. Жук. В поле зрения показался ястреб, оседлавший воздушные потоки, спланировал и пролетел примерно в ярдах ста от них.
Кикаха пришел в восторг. – Это первый краснохвостый, которого я увидел с тех пор, как покинул Индиану!
Он шагнул на карниз, забыв на секунду, но только на секунду – об осторожности. А потом отпрянул обратно под защиту каменного козырька, сделал злак Анане и та подошла к одному концу карниза и выглянула, в то время как он сделал то же самое на другом. Внизу, насколько он мог видеть, никого не было, хотя обилие деревьев могло скрыть всякого, кто не хотел быть увиденным. Он вышел немного дальше и посмотрел тогда вверх, но из-за козырька не смог ничего рассмотреть. Путь вниз сперва не был виден, но обследование открыло выступы как раз под правой стороной карниза. Для начала они могли сойти, и коль скоро они начнут спускаться, появятся и другие опоры для рук и ног.
Кикаха осторожно свесился с карниза, нащупывая ногой выступ. Затем он влез обратно, лег на карниз и снова тщательно изучил дорогу и лес тысячей футов ниже. Где-то под ними подняли крик голубые сойки. Воз-дух служил вместо воронки, доставляя в его уши слабые звуки.
Он достал небольшой бинокль и подкрутил три диска на его поверхности. Затем вынул наушник и тонкий проводок со штепселем на одном конце и вставил этот штепсель в гнездо сбоку у бинокля. Он стал обводить биноклем лес внизу и в конце концов навел его на то место, где сойки подняли крик.
Благодаря прибору отдаленный лес вдруг стал близким, а слабые звуки громкими. Двигалось нечто тем-ное и, настроив бинокль, он увидел лицо человека. Новый обвод биноклем и новая настройка дали ему возмож-ность увидеть тела других людей. Каждый был вооружен винтовкой с оптическим прицелом, а у двоих были и бинокли.
Кикаха передал бинокль Анане, чтобы та взглянула сама, и спросил:
– Насколько ты знаешь, Рыжий Орк – Единственный Господь Земли. Она опустила бинокль и подтвердила: Да.
– Тогда он, должно быть, знает об этих вратах и установил какую-то сигнализацию и поэтому знает, когда они активированы. Может быть, его люди расположены поблизости, может быть вдалеке.
Возможно, Вольф с Хрисендой и Колокольник убрались прежде, чем сюда сумели попасть его люди. А может, и нет. В любом случае ясно, они поджидают нас.
Они никак не комментировали отсутствие постоянной ловушки во вратах или постоянной охраны. Рыжий Орк или какой-то там Господь не прислал их, превращая вторжение других Господ на его личную территорию в игру. Это была смертельная игра, но тем не менее игра.
Кикаха вернулся к обзору четверки под деревьями. Вскоре он сообщил:
– У них есть портативная рация.
Он услышал над головой жужжащий звук. Перекатившись на спину, он поднял голову и увидел странную машину, только что вылетевшую из-за горы справа от него.
– Автогидроплан! – воскликнул он, а потом вдруг машина скрылась за горным пиком. Он вскочил и убежал в пещеру. Анана последовала за ним.
Стрекочущий звук роторов гидроплана превратился в рев, а затем машина зависла над карнизом. Кикаха начал осознавать, что машина не была настоящим автогидропланом. Насколько он знал, гидроплан не мог ви-сеть неподвижно в воздухе или, как делал этот, раскачиваться из стороны в сторону, или поворачиваться на одном месте вокруг оси.
Корпус машины был прозрачен. Кикаха увидел внутри пилота и трех человек, вооруженных винтовками. Они с Ананой оказались в ловушке, им некуда было бежать и негде было спрятаться.
Несомненно, люди Рыжего Орка были отправлены сюда для выяснения: какое оружие принесли незваные, вторгшиеся гости. При таких обстоятельствах незваным гостям придется применить свое оружие, если они не предпочитают попасть в плен. Они не предпочитали. Оба произнесли активирующее кодовое слово, направили кольца на машину и произнесли последнее слово.
Мгновенно вырвались тонкие, словно иглы, золотые лучи, доставив полный заряд крошечных аккумуляторов колец.
В двух местах гидроплан раскололся и упал. Кикаха выбежал и глянул через край как раз вовремя, чтобы увидеть, как куски ударились о поверхность горы внизу. Одна часть взорвалась красно-белым шаром, распав-шимся на дюжину шаров поменьше. Все обломки, в конце концов, упали не слишком далеко друг от друга у подножия горы. Пламя яростно плясало на них.
Лица четверки, что были под деревьями, побелели, а человек с портативной рацией бросил в передатчик несколько слов. Кикаха попробовал сгустить луч, чтобы уловить их, но мешал шум горящей машины.
Кикаха радовался, что попал с первого раза, но его приподнятое настроение затемняли некоторые моменты. Он понимал, что Властелин преднамеренно пожертвовал людьми в гидроплане, чтобы выяснить, насколько опасны его противники. Более того, до наступления ночи спуститься по горному склону будет невоз-можно, а тем временем Властелин нападет снова.
Они с Ананой вновь зарядили кольца крошечными аккумуляторами. Он продолжал следить за людьми внизу, в то время как она сканировала горные склоны. Вскоре слева появился красный автомобиль с откидным верхом, спускавшийся по горной дороге. В автомобиле сидели мужчина и женщина. Машина остановилась неподалеку от охваченных пламенем обломков и парочка вышла посмотреть. Они постояли, поговорили, затем вернулись в машину и умчались.
