Текст книги "Многоярусный мир. Том 2. Сборник фантастических произведений"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Кикаха заговорил с ним на речи Господов. Человек озадачено посмотрел на него и ответил по-немецки.

Кикаха повторил приказ по-немецки, а затем позволил ему подняться, чтобы тот мог сесть в кресло. Человек дрожал от холодной воды и, возможно, от мысли, что Кикаха все еще может сделать с ним.

Факта, что этот человек бегло заговорил по-немецки, хватало, чтобы убедить Кикаху, что он не может быть Колокольником. Речь выдавала в нем уроженца гор Айхорнер. Очевидно, Колокольники не хотели подвергаться неизвестным опасностям врат и поэтому послали пушечное мясо.

Пал До Шуптарт рассказал Кикахе все, что знал.

Он был баронетом, командовавшим гарнизоном замка короля Эггестхэма фон Турбата. Он оставался дома, пока происходило вторжение в Таланак. Внезапно фон Турбат и фон Свиндеберн появились опять.

Они вышли откуда-то изнутри замка и приказали гарнизону и множеству других отрядов следовать за ними в «волшебную комнату замка». Фон Турбат объяснил, что их лютый враг Кикаха находится теперь на луне, и что необходимо отправиться туда с помощью магии – разумеется, белой магии – и отыскать его. Фон Турбат ничего не сообщил о том, что случилось с солдатами в Таланаке.

– Они все погибли, – сказал Кикаха. – Но как же фон Турбат разговаривал с вами?

– Через священника, как он и делал уже некоторое время, – ответил До Шуптарт.

– Тебе не кажется это странным?

До Шуптарт пожал плечами и сказал:

– Произошло внезапно столько странных вещей, что это всего лишь одна. Кроме того, фон Турбат утверждал, что он получил божественное откровение от Господов. Он сказал, что ему был дан дар говорить на святом языке, и ему запретили говорить на любом другом, потому что Господь хочет, чтобы все знали, как он благоволит к фон Турбату.

– Весьма хорошее оправдание, – заметил Кикаха.

– Над замком появилась магическая летающая машина, – продолжал До Шуптарт. – Она приземлилась, и мы помогли разобрать ее и отнести части в комнату, откуда нас магически переправили на луну.

Оказаться мигом переправленными на луну и видеть, что планета, на которой ты находился мгновение раньше, теперь висит в воздухе, угрожая упасть и раздавить всех, было ужасным испытанием.

Но человек может привыкнуть ко всему.

Искавшие обнаружили пещеру на склоне холма, наткнулись на тело орлицы без ног и головы. В пещере оказались две мертвых взрослых обезьяны и еще одна мертвая орлица. На полу лежало пять незакрепленных полумесяцев. Услышав это, Кикаха понял, что Подарга сбежала через врата.

Фон Турбат отобрал десять лучших рыцарей для испытания врат, по двое на круг. Он надеялся, что кто-то из них найдет и убьет Кикаху.

– Вас двое?

– Со мной отправился фон Карл Ротадлер, – пояснил До Шуптарт. – Он убит. Он наступил на петлю, но он так стремительно ворвался в комнату, что проскочил ее. Он всегда бросался в атаку, размахивая мечом, не выясняя сперва, что происходит. Он вбежал, и поэтому диван и стул быстро рванули прочь. Не знаю, как ты их заколдовал, но ты, должно быть, могучий маг. Они вытащили стержень, и люстра упала ему на голову.

– Значит, ловушка сработала, хотя и не совсем так, как было запланировано, – заметил Кикаха. – А как ты пробрался через комнату, заполненную водой?

– Когда убило Карла, я попытался вернуться тем же путем, которым пришел. Но дверь не открывалась. Поэтому я пошел дальше. Когда я подошел к двери заполненной водой комнаты, мне пришлось толкнуть ее изо всех сил, чтобы открыть. Из отверстия брызнула вода. Я перестал ее толкать. Но я не мог вернуться, мне приходилось идти вперед. Я снова толкнул дверь. Давление воды было очень сильным. Я не мог открыть дверь до конца, а хлынувшая вода тут же сшибла меня с ног. Но я сумел пройти – я очень сильный. К тому времени, пока я пробрался, приемная почти заполнилась водой, и дверь закрылась, как только я оказался в большой комнате. Вода была прозрачная, а свет яркий, иначе бы я утонул, прежде чем нашел другую дверь. Я всплыл к потолку, надеясь, что там существует пространство, не заполненное водой, но его не оказалось. Поэтому я поплыл в другой конец комнаты. Давление воды открыло там дверь и пропустило часть воды в следующее помещение. Но дверь опять закрылась сама по себе. На самом-то деле она, должно быть, не раз уже делала это. Приемная наполнилась водой не большее чем на половину. К тому времени давление открывало также дверь и в эту комнату. Я подождал, пока она закроется. Затем, когда она начала снова чуть-чуть приоткрываться, я резко оттолкнулся ногами от пола и ввалился, как ты видел, словно незадачливый матрос, выброшенный бурей на пустынный остров.

С минуту Кикаха воздерживался от каких-либо комментариев. Он думал о затруднительном положении, в которое поставил себя и этого парня, вызвав наводнение в бассейне. В конечном итоге все двадцать четыре комнаты будут затоплены.

– О’кей, – сказал он. – Если я не смогу вычислить способ быстренько выбраться, то нам каюк.

До Штупарт спросил, что он сказал.

Кикаха объяснил. До Штупарт стал еще бледнее. Затем Кикаха обрисовал многое из того, что стояло за недавними событиями. Он пустился в некоторые подробности относительно Черных Колокольников.

– Теперь я понимаю многое из того, что в то время было для нас непостижимым, – сказал Штупарт. – Жизнь шла, как обычно. А фон Турбат и фон Свиндебарн провозгласили священную войну. Они сказали, что Господь, Герр Готт, приказывает нам напасть на город на уровне ниже нас, и мы должны найти и убить трех прячущихся там еретиков. Большинство из нас никогда не слышали не о Таланаке, ни о тишкетмоаках, ни о Кикахе. Мы, разумеется, слышали о бароне-разбойнике Хорсте фон Хорстмане. Потом фон Турбат сказал, что Господь дал нам магические средства для перехода с одного уровня на другой, и объяснил, почему он пользовался только речью Господа. А теперь ты говоришь мне, что души моего короля и фон Свиндебарда и несколько других были съедены, а тела захватили демоны.

Кикаха видел, что солдат не вполне еще понял суть дела, но не пытался выводить его из заблуждения. Если он хочет мыслить суеверными шаблонами, пусть себе. Важно, что он теперь знает, что два короля являются замаскированными и ужасными опасностями.

– Могу ли я доверять тебе? – спросил он Штупарта. – Поможешь ли ты мне теперь, когда знаешь истину? Убежден ли ты, что это правда? Конечно, все это не имеет значения, если я не смогу вычислить способ выбраться во дворец, прежде чем мы утонем.

– Я клянусь тебе в вечной вассальской верности!

Кикаху это не убедило, но он не хотел убивать его: Штупарт мог быть полезен. Кикаха велел ему забирать свое оружие и идти вперед обратно к камере, куда они прибыли. По возвращении туда Кикаха поискал записывающее устройство и нашел его. Это была одна из многих машинок, какими мог развлекаться заключенный. Но на уме Кикахи была другая цель, чем развлечения. Он взял черный кубик трех дюймов в поперечнике, нажал на красное пятнышко на нижнем квадрате и наговорил в него несколько слов на речи Господов. Затем он нажал на белое пятнышко сбоку, и его слова вернулись к нему, изданные кубиком.

Казалось, прошло несколько часов, пока не начал мигать топаз над дверцей в стене. Кикаха вынул поднос, содержащий еды достаточно для двоих. В кухне теперь мигали два огонька, и таласы, заметив это, обеспечили надлежащее снабжение.

– Ешь, – предложил Кикаха. – Следующего обеда тебе, возможно, придется ждать долго, если ты его вообще дождешься.

Штупарт вздрогнул. Кикаха попытался есть медленно, но внезапное легкое приоткрытое двери и струя воды заставили его жадно глотать пищу.

Дверь закрылась, но почти сразу же вновь приоткрылась на несколько дюймов и впустила еще больше воды.

Он положил блюдо на поднос и поставил его в стенную нишу. Он надеялся, что у талоса не окажется каких-то более срочных дел. Если они задержат перенос подноса обратно, то спасение для заключенных может придти слишком поздно.

Кубик, положенный на подносе, начал вновь и вновь проигрывать записанные инструкции. Он был установлен на шестидесятикратное повторение, но талое мог не вынуть поднос прежде, чем кончится запись.

Топаз перестал мигать. Он поднял дверцу. Поднос исчез.

– Если талое сделает то, что я ему велел, то у нас полный порядок, – уведомил тевтона Кикаха. – По крайней мере, мы выберемся отсюда. Если же талое не подчиниться мне, тогда буль-буль, и конец всем нашим заботам.

Он велел Штупарту следовать за ним в приемную. Там они простояли около минуты.

– Если вскоре ничего не случится, – сказал Кикаха, – мы вполне можем поцеловать себе…

19

Они стояли в большой комнате на круглой пластинке из серого металла. Мебель в ней была экзотической, ранне-радамантского периода, а стены и пол – из розово-красного камня с черными прожилками.

Не имелось ни дверей, ни окон, хотя одна стена, кажется, являлась окном, дававшим вид снаружи.

– Зажгутся лампочки, указывающие, что мы теперь в этой камере, – сказал Кикаха, – будем надеяться, что Колокольники не сообразят, что это значит.

Все, эти неожиданно вспыхивающие сигналы должны были вызвать тревогу у Колокольников. Они, несомненно, рыскали по дворцу, пытаясь выяснить, что случилось, и случилось ли вообще что-нибудь.

Вскоре часть казавшейся сплошной стены отодвинулась и исчезла. Кикаха пошел первым. Их ждал талое шести с половиной футов ростом и в доспехах, словно рыцарь. Он вручил ему черный кубик-магнитофон.

– Спасибо, – поблагодарил его Кикаха. Затем он приказал: – Посмотри на нас внимательно. Я-твой хозяин. Этот человек – мой слуга. Ты должен служить нам обоим, если этот человек, мой слуга, не будет делать чего-то, что может повредить мне. Тогда ты воспрепятствуешь таким попыткам. Другие существа во дворце – мои враги, и ты должен убивать всех, кого только увидишь. Сперва, однако, ты возьмешь этот кубик, после того как я наговорю в него сообщение, и дашь услышать его другим талосам. Он прикажет им атаковать и убивать моих врагов. Ты все понял?

Талое отдал честь, показывая, что до него дошло. Кикаха наговорил в кубик, установил его на повтор сообщений тысячу раз и отдал талосу. Талое снова отдал честь, повернулся и замаршировал прочь.

– Они превосходно выполняют приказы, – заметил Кикаха, – но последний, достигший их ушей, главный для них. Вольф знал это, но не хотел менять их конструкцию. Он сказал, что эта черта может однажды обернуться для него выгодой, и маловероятно, что о ней узнают захватчики.

Вслед за ним Кикаха растолковал Шуптарту, как обращаться с лучеметом, если тот когда-нибудь попадет ему в руки, а затем они отправились в дворцовый арсенал. Чтобы добраться до него, им требовалось пройти весь этаж в этом крыле, а потом спуститься на шесть этажей.

Кикаха выбрал лестницы, поскольку лифтами должны пользоваться Колокольники.

Величие дворца вызвало у тевтона благоговейный трепет. Огромные размеры комнат, меблировка, в каждой из которых содержалось достаточно сокровищ, чтобы купить все дракландские королевства, низвели его до ахавшего, охавшего, пресмыкавшегося существа. Он хотел остановиться, посмотреть, пощупать и, наверное, набить карманы. Затем он испугался, потому что абсолютная тишина и богатство заставили его почувствовать себя так, словно он находился в крайне священном месте.

– Мы можем бродить много дней, так и не встретив ни одной живой души, – высказался он.

– Могли бы, – согласился Кикаха, – если бы не знал, куда я иду.

Он гадал, насколько полезным окажется этот парень. При нормальных обстоятельствах он, вероятно, был первоклассным воином. Его владение собой в залитой водой комнате показывало, что он человек смелый и адаптабельный. Но пребывание во дворце Господа было для него таким же пугающим, таким же мощным переживанием, как для земного христианина оказаться переправленным в град божий и открыть, что его захватили черти.

Неподалеку от подножия лестницы Кикаха уловил запах расплавленного металла, пластика и горелой протоплазмы. Он осторожно высунул голову из-за угла. В тридцати метрах по коридору лежал, растянувшись на груди, талое. Поблизости лежала бронированная рука, отрезанная от плеча лучеметом.

Двое Колокольников, или, во всяком случае, таковыми счел их Кикаха, по пристегнутым к спинам шкатулкам, лежали убитые. Другие двое, оба с лучеметами в руках, взволнованно переговаривались.

Один держал в руке то, что осталось от черного кубика. Увидев его, Кикаха усмехнулся. Его повредили лучеметом, поэтому он должен был прекратить проигрывание записи. Следовательно, Колокольники не узнают, почему талое напал на них, и что за сообщение содержалось в кубике.

«Двадцать девять долой. Осталось двадцать два» – заключил Кикаха и убрал голову.

– Теперь они будут настороже, – произнес он себе под нос. Арсенал, вероятно, остался бы без охраны, если бы этого не случилось. Но теперь они знают, что кто-то подкрадывается с подветренной стороны, и наверняка будут остерегаться его. Ну, мы попробуем другой путь. Возможно, он опасен, впрочем, какой не опасен? Давай-ка поднимемся обратно по лестнице.

Он провел Шуптарта в комнату на шестом этаже. Она имела примерно шестьсот футов в длину и триста в ширину. В ней находились чучела животных и некоторых разумных существ из множества вселенных. Они прошли мимо прозрачного куба, в котором находилось, словно стрекоза в янтаре, существо, казавшееся полунасекомым, получеловеком. У него были антенны и огромные, но совершенно человеческие глаза, узкая талия, тощие ноги, покрытые розоватым пушком, четыре тощих руки, большая горбатая спина и четыре, как у бабочки, крыла, выступавшие из горба.

Несмотря на срочность действий, Шуптарт остановился посмотреть на незнакомое чудище.

– Этому экспонату десять тысяч лет, – сказал Кикаха. – Это квисвас, человек-жук, продукт биолаборатории Ананы или, во всяком случае, так мне сказали. Господь этого мира совершил набег на мир своей сестры и приобрел несколько образчиков для своего музея. Этот квисвас, как я понял, был в то время любовником Ананы, но нельзя верить всему, что говорят, особенно когда один Господь рассказывает о другом. Все это, конечно, случилось давным-давно.

Чудовищно большие глаза пялились сквозь толстый пластик десять тысячелетий, на пять тысяч лет раньше, чем на Земле возникла цивилизация.

Хоть Кикаха и видел его раньше, он все равно почувствовал трепет, беспокойство и свою незначительность. Как сильно и умно сражалось это существо за сохранение своей жизни? Наверное, так же энергично и бешено, как сражался теперь Кикаха.

Потом оно погибло, как должен погибнуть и он тоже, и было превращено в чучело и поставлено взирать невидящими глазами на борьбу других. Все прошло…

Кикаха мотнул головой и поморгал глазами. Философствовать – дело хорошее, если ты занимаешься этим в соответствующей обстановке, а теперешняя к ней не относилась. Кроме того, допустим смерть приходит ко всем, даже к тем, кто избегал ее столь же изобретательно, как и он.

Ну и что из этого? Стоило грызться и за одну лишнюю минуту, при условии, что минуты, прошедшие прежде, были стоящими.

– Хотел бы я знать, какой была история этого существа, – тихо произнес Шуптарт.

– Наша история придет к схожему концу, если мы не двинемся дальше, – отозвался Кикаха.

В конце стены он покрутил выступ, выглядевший таким же неподвижным, как и другие украшения. Он повернул выступ на сто шестьдесят градусов вправо, потом на сто шестьдесят градусов влево, а затем дважды полностью повернул его вокруг оси направо. Часть стены ушла в сторону. Кикаха испустил вздох, освобождаясь от вызванного неуверенностью напряжения. Он не был убежден, что правильно помнит код. Существовала сильная возможность, что неправильная манипуляция приведет к чему угодно, от облака ядовитого газа до луча, разрезающего его пополам.

Он втащил за собой Шуптарта. Тот начал было возражать, а потом поднял крик, когда они упали в неосвещенную шахту. Кикаха захлопнул ему ладонью рот и скомандовал:

– Тихо! И с нами ничего не случится!

Вихрь спуска унес его слова, Шуптарт продолжал рыпаться, но затих, когда их падение стало замедляться. Вскоре они, казалось, прекратили двигаться.

Внезапно стены вспыхнули, и они увидели, что все-таки медленно падают. Шахта в нескольких футах под ними и в нескольких футах над ними оставалась темной. Свет сопровождал их по мере спуска.

Затем они очутились на дне шахты. Там не было ни пылинки, хотя из-за темноты наверху и безмолвия возникало такое ощущение, словно это место сотни лет не видело ни одного живого существа.

– У меня все-таки могло отказать сердце, – сердито сказал тевтон.

– Мне пришлось так поступить, – возразил Кикаха. – Если бы ты знал, что тебе предстоит упасть, ты ни за что бы не пошел сам по себе. Это означало бы требовать от тебя слишком многого.

– Ты-то прыгнул, – не согласился Шуптарт.

– Разумеется. Я много практиковался в этом. У меня тоже не хватало духу, пока я не увидел, как Вольф—Господь несколько раз проделал это. – Это улыбнулся. – И даже на этот раз я не был уверен, что поле включено. Колокольники могли вырубить его. Разве это не сыграло бы с нами хорошую шутку?

Шуптарт, казалось, не считал это забавным.

Кикаха переключился с него на более важное занятие. Для того, чтобы выбраться из шахты, требовалось отстучать по стенке код костяшками пальцев.

Часть стенки отодвинулась, и они вошли в хорошо освещенную выбеленную комнату площадью примерно в тридцать квадратных футов. Она была голой, за исключением дюжины полумесяцев, вделанных в пол, и дюжины, висевших на стене. Полумесяцы не имели меток.

Кикаха поднял руку, сдерживая Шуптарта.

– Больше ни шагу! Эта комната опасна, если не совершить ритуал без малейших отклонений. Я же не уверен, что помню его весь.

Тевтона прошиб пот, хотя воздух был прохладным.

– Я собирался спросить, почему мы сразу не пришли сюда, – произнес он, – вместо того, чтобы тащиться по коридору. Теперь я понимаю.

– Будем надеяться, что ты будешь понимать и в дальнейшем, – двусмысленно сказал Кикаха.

Он сделал три шага вперед прямо от входа, затем пошел боком, пока не поравнялся с крайним правым полумесяцем на стене. Он раз повернулся кругом и пошел к полумесяцу, жестко вытянув правую руку под прямым углом к полу. Как только кончики его пальцев коснулись полумесяца, он объявил:

– Порядок, солдат. Можешь теперь гулять, как тебе нравится – так мне представляется.

Но, изучая полумесяцы, он перестал улыбаться и проговорил.

– Один из них доставит нас через врата в арсенал. Но я не помню, какой. Второй справа или третий?

Шуптарт спросил, что случится, если выбрать не тот полумесяц?

– Один из них – не помню, какой – отправит нас в центр управления, – ответил Кикаха. – Я бы его и выбрал, если бы имел при себе лучемет или думал, что Колокольники не оборудовали в центре управления сигнализацию, поднимающую тревогу в случае появления добавочной массы, и если бы знал, какой именно этот полумесяц. Другой отправит нам прямиком обратно в подземную тюрьму, откуда мы только что выбрались. Третий отправит нас на луну, четвертый – на уровень Атлантиды. Я не помню точно, что сделают другие, за исключением того, что один выкинет тебя во вселенную, являющуюся, мягко говоря, нежелательной.

Шуптарт вздрогнул и сказал.

– Я храбрый человек. Я доказал это на поле брани. Но здесь я чувствовал себя, словно ребенок, заблудившийся в кишащем волками лесу.

Кикаха не ответил, хотя и одобрил про себя искренность Шуптарта. Он не мог решиться относительно второго или третьего полумесяца. Он должен выбрать один из них, потому что обратно по шахте не подняться. Она, подобно многим маршрутам во дворце, была односторонней.

Наконец он заявил.

– Я почти уверен, что это третий. Вольф любит тройку или числа, кратные ей, но… – Он пожал плечами. – Какого черта? Не можем же мы вечно здесь стоять.

Он приложил третий полумесяц справа к третьему слева на полу.

– Я помню, что незакрепленные полумесяцы сходятся с противоположными закрепленными, – сказал он.

Затем они оба шагнули в образованный двумя полумесяцами круг и подождали примерно три секунды. Не возникло ни малейшего ощущения движения, ни молниеносного мерцания перед глазами, но они очутились в комнате площадью около трехсот квадратных футов. На полках вдоль стен, на козлах или подставках на полу находились знакомые и экзотические доспехи и оружие.

– Мы выиграли, – воскликнул Кикаха, выходя из круга.

– Мы возьмем несколько ручных лучеметов и зарядов, наводящиеся ракеты-шпионы и очки. Ах, да, несколько нейтронных ручных гранат малого радиуса действия.

Он прихватил также два хорошо сбалансированных ножа для метания. Шуптарт попробовал свой лучемет на небольшой мишени в глубине арсенала.

Металлический диск толщиной в шесть дюймов расплавился за пять секунд. Кикаха пристегнул себе к спине ремнями металлическую коробку. В ней хранилось несколько ракет-шпионов, мощный приемник-передатчик для ракет и аудиовизуальные очки.

Кикаха надеялся, что Колокольники еще не сталкивались с подобными штуками. Если они расставили часовых, выглядывавших из-за угла или рыскающих по коридорам, то их дело – труба.

Дверь была заперта Вольфом и, насколько мог определить Кикаха, никто ее не открывал. У нее имелось много предохранительных устройств, мешавших входу посторонних снаружи, но не имелось ничего, мешавшего лицу, находившемуся внутри, беспрепятственно выйти. Кикаха испытал чувство облегчения.

Колокольники не могли проникнуть сюда, а это означало, что у них нет ракеток-шпионов. Если только они не доставили их из других вселенных. Но поскольку аэролеты они не применяли, то Кикаха предположил, что они у них отсутствовали.

Он надел очки на глаза и уши, держа в руках пульт управления, и направил ракету в открытые двери. Ракетка достигала в длину примерно трех дюймов и походила формой на сложенный из бумаги самолетик школьника. Она была прозрачной, и при сильном свете можно было под определенным углом разглядеть крошечные цветные детали. На носу у нее имелся «глаз», через который Кикаха получал странный и ограниченный обзор, и «ухо», через которое он, по желанию, мог услышать приглушенные или усиленные звуки.

Он повернул ракетку в одну, потом в другую сторону, увидел что в коридоре никого нет, и сдвинул очки на лоб. Покинув арсенал, он закрыл зверь, зная, что та автоматически замкнется и вооружится.

Он пользовался собственными глазами для направления ракетки по прямой, а когда ему хотелось заглянуть за угол, сдвигал на глаза очки.

Используя ракету, они одолели примерно шесть миль горизонтального и вертикального пути, покинув одно крыло и пройдя в другое, чтобы попасть в здание, где находился центр управления.

Из-за их осторожности путешествие потребовало больше времени, чем требовал этот путь.

Один раз они прошли мимо колоссального окна неподалеку от края монолита, на котором располагался дворец. Шуптарт чуть не упал в обморок, когда увидел солнце. Оно было под ним. И ему приходилось смотреть вниз, чтобы увидеть его.

Разглядывание плоскости уровня Атлантиды, раскинувшегося на пятисотмильном радиусе, а потом части следующего уровня и кусочка последующего, заставило его побледнеть.

Кикаха оттащил его от окна и попытался объяснить башенную структуру планеты.

Он действительно находился над солнцем, которое вращалось на уровне среднего монолита.

Тевтон сказал, что он это понимает, но он никогда не видел солнца иначе, чем со своего родного уровня и, конечно, с луны. Но оба раза солнце казалось стоящим высоко.

– Если ты думаешь, что это был пугающий опыт, – утешил его Кикаха, – то тебе следует как-нибудь поглядеть за грань мира с нижнего уровня, уровня Сада.

Они вошли в центральный массив здания, где располагался центр управления.

Здесь они продолжали путь еще медленнее. Они прошли гигантский зал, облицованный зеркалами, дававшим не внешнее физическое отражение, а внутреннее, психическое, каждое зеркало засекало волны различных участков мозга, а потом синтезировало их в музыку, цвета и ультра-инфра-звук и выдавало их обратно, как визуальные образы. Некоторые из них были ужасными, некоторые прекрасными, некоторые просто непристойными, а некоторые почти божественно угрожающими.

– Они ничего не означают, – заверил Кикаха тевтона, – если смотрящий не хочет истолковать, что они для него значат.

Шуптарт был рад двинуться дальше.

Затем Кикаха выбрал достаточно широкую лестницу, чтобы по ней могли промаршировать десять взводов солдат, выстроившихся в ряд. Она все закручивалась, и казалось, никогда не кончится, – словно шла в самое царствие небесное.